– И дом тоже. Все очень знакомо. Но мне не кажется, что это мой дом. – Она покачала головой и приложила руки к глазам. – Я чувствую себя чужой. Но я заставлю себя все вспомнить.
   – Думаю, стоит позвонить твоей тете. – Тоби подошел к телефону и набрал номер 1471. Через какое-то время он нажал кнопку повтора. После долгих гудков к телефону наконец подошли.
   – Хочешь поговорить с ней? – Тоби протянул трубку Анне. Она пожала плечами и взяла ее.
   – Анна? Анна, дорогая, какое счастье! Я уже стала подумывать о том, не влюбилась ли ты в какого-нибудь египтянина или неотразимого шейха и не решила ли там остаться! – Голос на том конце провода замолк. – Анна?
   Анна качала головой. Слезы заливали ее лицо, и она не могла говорить. Тоби взял трубку из ее рук.
   – Мисс Шелли? – Он ободряюще улыбнулся Анне. – Прошу прощения, что перебиваю вас. Меня зовут Тоби Хэйворд. Я познакомился с Анной во время круиза. С ней не все в порядке. Не могли бы вы приехать в Лондон, или лучше мне самому привезти ее к вам? Она очень хочет вас увидеть.
   Шквал вопросов тут же обрушился на него. Несколько секунд он выслушивал их, успокаивая и поддакивая.
   – Хорошо. Завтра я привезу ее в Суффолк. Я очень рад, что нам удалось связаться с вами.
   Тоби положил трубку.
   – Она хотела, чтобы ты приехала уже сегодня, но я подумал, что ты слишком устала. Лучше мы поедем завтра рано утром. – Тоби взглянул на мать, тихо замершую у двери и изучающую комнату. – Не хочешь помочь Анне найти теплую одежду, пока мы здесь?
   Анна с безразличным видом просматривала почту, лежащую на диване. Взяла открытку, рассмотрела картинку, прочитала. Потом другую. По крайней мере, двое из ее друзей, очевидно, тоже недавно путешествовали. Несколько счетов Анна автоматически отложила, не вскрывая, чем немало удивила Тоби. Здравый смысл, как оказалось, остался при ней, в отличие от памяти.
   – Я абсолютно не помню ничего, что связано с поездкой, – слабым голосом сказала Анна. – Остальное, похоже, осталось неповрежденным. Я узнала голос отца и голос Феликса, моего бывшего мужа. Я узнала Филлис. – Она покачала головой. – Я не смогла бы вспомнить их сама. В памяти у меня были странные пустоты, когда вы с доктором задавали мне вопросы. Но стоило мне услышать эти голоса и поискать их в моей памяти, как они тут же нашлись! – Анна замолчала и посмотрела на очередное письмо, которое она взяла в руки. Письмо было с египетской маркой. Лицо ее побелело.
   Тоби взглянул на Фрэнсис и приложил палец к губам. Оба они смотрели, как Анна медленно вскрывает конверт.
   – Это от Омара, – медленно проговорила она. – Он спрашивает, как я себя чувствую.
   Она подняла голову, в глазах ее стояли слезы. Она дала им волю. Стремительный поток воспоминаний, звуков, образов, криков вдруг наполнил ее голову. Анна резко села, погрузившись во все это.
   – О боже! Энди! Я вспомнила. Энди утонул!
   Тоби сел сзади, положил руки ей на плечи и мягко спросил:
   – Ты помнишь, что произошло?
   Она продолжала смотреть на письмо в руках.
   – Сосуд для благовоний. Сосуд жреца богини Сехмет! – Она внезапно разрыдалась, слезы заливали ее лицо. Она взглянула на Тоби. – Я помню, как Энди упал в Нил. Это было рядом с Филе.
   Тоби кивнул.
   – Но тело его так и не нашли. Никаких следов…
   – Его нашли на следующий день, Анна…
   – А Ибрагим дал мне амулет. – Она подняла руку к груди, словно только в этот момент осознала, что он висит у нее на шее. – Он все еще у меня! Но это дорогая вещь, я должна вернуть ее Ибрагиму!
   – Нет, он хотел, чтобы ты оставила его у себя навсегда. Он меня специально попросил передать тебе это, Анна. – Тоби взял письмо Омара из рук Анны и положил его на стол.
   – А что с Энди? – Анна почти ничего не видела из-за слез.
   – Его тело перевезли в Лондон и похоронили в деревне в Суссексе, откуда он родом. Серина, Чарли и Бен – все были на похоронах.
   – И Чарли тоже? – Анна повторила это имя. – С ней все в порядке?
   Тоби кивнул.
   – Да, у нее все хорошо.
   – Значит, осталась только я. – Анна взглянула на свои руки. – Но, ты знаешь, это был не шок. – Внезапно все абсолютно прояснилось в ее голове. – Я нужна была ему. Я была нужна жрецу после того, как Чарли уехала из Египта. И я позволила ему захватить меня. Серина вызвала его на острове Филе, я смотрела, улыбалась, с нетерпением ожидая, что же будет, а он в это время заскочил в мою голову! Серина знала, насколько он опасен. И Ибрагим знал. Но я все равно открылась и допустила все это. А где Серина? Что случилось с ней?
   – Серина несколько раз приезжала проведать тебя, – ответил Тоби. – Она очень волновалась за тебя. Пыталась объяснить доктору, что, как она считает, твоим мозгом завладели, но доктор даже не стал ее слушать и выставил из комнаты с самым высокомерным видом. Если бы я не видел этого своими глазами, то никогда бы не поверил, что он так повел себя. И я не был бы удивлен, если бы Серина перестала навещать тебя после этого, но она все равно приехала и даже привезла одного человека, чтобы помочь тебе. Но ты совсем не хотела, чтобы кто-то еще копался в твоей голове, и мы решили подождать до того момента, когда к тебе вернется память. Мама хотела позвать священника, но Серина сказала, что это может разозлить жреца.
   Анна вздрогнула и взглянула на него с несчастным видом.
   – Я причинила вам столько неудобств? И во всем этом я виновата сама.
   – Ты не виновата. – Фрэнсис подошла и присела рядом с ней. – Что бы это ни было, ты не виновата. Кто же мог знать, что такие вещи вообще случаются? – Фрэнсис содрогнулась. – Пойдем, я помогу тебе собрать теплые вещи. А потом мы вернемся домой. Завтра ты увидишь свою тетю, и постепенно твоя жизнь вернется в обычную колею.
   – Никогда моя жизнь уже не будет обычной. – Анна покачала головой. – Я убила Энди. Убила при помощи этой дурацкой маленькой бутылочки.
   – Нет, – твердо произнес Тоби. – Если Энди и убила бутылка, то большая, – бутылка водки, да еще и на пустой желудок! Никогда, никогда больше не вини себя, Анна.
 
   В этот вечер Анна впервые задалась вопросом, куда это Тоби уезжает каждый раз после их совместного ужина за маленьким круглым столиком на кухне у Фрэнсис. Она спросила об этом у Фрэнсис только после того, как Тоби поцеловал их обеих в щеки, выбежал из дворика, звеня ключами от машины, и растворился в туманной лондонской ночи.
   Фрэнсис засмеялась.
   – А он тебе не говорил? Он остановился у одного человека по имени Бен Форбис. Думаю, он познакомился с ним в том же печально знаменитом круизе, что и с тобой. – Она помедлила. – Тоби живет в Шотландии, Анна. Ты ведь знала об этом, правда? После смерти жены он не захотел оставаться в Лондоне и отдал этот дом мне. Приезжая в Лондон, Тоби обычно останавливается наверху, в той спальне, которую мы сейчас выделили тебе. Это он настоял на том, чтобы поселить тебя в эту спальню.
   – Он так добр ко мне, – задумчиво проговорила Анна. – Я даже представить не могу, что бы со мной сейчас было, если бы не он. – Она подняла глаза. – И я никогда бы не познакомилась с вами. Фрэнсис улыбнулась.
   – Я так рада, что он привез тебя ко мне. – Фрэнсис занялась приготовлением вечернего напитка. – Думаю, ты уже догадалась, что я вдова. Тоби – мой единственный сын. Я так рада, что мы с ним хорошие друзья. Он, наверно, рассказывал тебе об ужасных событиях, случившихся десять лет назад? – Анна кивнула, и Фрэнсис продолжила: – Тоби стал очень осмотрительным после смерти Сары и порвал отношения со многими знакомыми.
   Можно было бы поподробнее расспросить Фрэнсис о том, что же тогда случилось. Но Анна замешкалась и упустила момент.
   – Вы поедете завтра с нами в Суффолк? – вместо этого спросила она.
   Фрэнсис покачала головой.
   – Нет, моя дорогая. Я с удовольствием познакомлюсь с твоей бабушкой, но в другой раз. – Она запнулась. – Тоби сказал, что ты разведена?
   Анна кивнула.
   – Должно быть, ты сильно переживала.
   – Да нет, не сильно. Поначалу я действительно была потрясена тем, что все оказалось совсем не так, как я думала. Ну а потом даже испытала облегчение. Феликс, который оставил свое сообщение на автоответчике, – это и есть мой муж. Мы до сих пор общаемся.
   – Ты даже отправила ему открытку.
   Анна снова кивнула. Она приняла чашку с горячим шоколадом из рук Фрэнсис и сделала осторожный глоток.
   – Тоби рассказывал вам о нашем путешествии?
   Фрэнсис покачала головой.
   – Рассказывал, но не все. Если говорить честно, то холодной лондонской зимой все это звучит несколько надуманно. Нет! – Она протянула руку в сторону Анны, заметив, что та хочет ей возразить. – Я не говорю, что всего этого не было. Понятно, что что-то ужасное действительно произошло. Я только хочу сказать, что мне трудно это представить. Я с ужасом выслушала рассказ о смерти Энди. Пожалуй, только это я и могу себе представить воочию.
   Анна медленно кивнула. Пальцы ее поднимались вверх по отвороту блузы и наконец сжали амулет, подаренный Ибрагимом.
   – Я бы хотела посетить могилу Энди, – сказала она. – Положить на нее цветы. Попросить у Энди прощения.
   Фрэнсис взглянула на нее. После некоторого колебания она спросила:
   – Анна, дорогая, ты ведь не была влюблена в Энди?
   – Влюблена в Энди? – изумленно переспросила Анна. – Нет, конечно же нет!
   – Я просто хотела удостовериться.
   В воздухе повисло молчание. Анна подбирала слова, чувствуя себя неуверенно, как вдруг словно пелена упала, высвободив огромный кусок ее памяти.
   – Разве Тоби не рассказывал вам о нас с Энди? О том, как Энди старался заполучить дневник моей прапрабабушки?
   Фрэнсис кивнула.
   – Да, рассказывал. Он многое рассказывал, но многое и пропускал.
   – Что же? – Анна опустила глаза в чашку.
   – То, что, как ему казалось, меня не касается. Например, он не сказал мне, как вы с ним относитесь друг к другу.
   Анна почувствовала, как ее щеки зарумянились.
   – Я знаю, как я к нему отношусь.
   – Ты его любишь? – Фрэнсис перехватила взгляд Анны и улыбнулась. – У вас роман? – Она помахала скрещенными пальцами.
   – Думаю, я могла бы его полюбить. – Анна пожала плечами. – Но мы провели вместе так мало времени. Зато это время оказалось таким трудным!
   Фрэнсис фыркнула.
   – Похоже, ты что-то недоговариваешь. Но я не стану больше задавать тебе вопросов, дорогая. Знай просто, что я очень рада вашему с Тоби знакомству. – Она обошла стол и пожала Анне руку.
   Лежа в ванне, Анна снова и снова прокручивала в голове этот разговор. Она наслаждалась смешанным запахом розового и лавандового масел, найденных в настенном шкафчике, и ее лицо медленно расплывалось в улыбке. Завернувшись в огромное махровое полотенце, Анна поднялась в свою комнату и на какое-то мгновение застыла, раздумывая о завтрашнем визите к тете.
   Дневник лежал на маленьком столике напротив окна. Анна поглядела на него и нахмурилась. Анна обещала дать его Фрэнсис на весь завтрашний день, но в нем оставалось еще несколько непрочитанных страниц.
   Последнее, что она помнила из своей поездки, это то, как она лежала в каюте, отложив дневник, и смотрела в потолок, переполняемая страхом и какой-то непонятной, чужой яростью.
   Анна задумчиво взяла дневник. Жрец, вторгшийся в ее мозг… Действительно ли он покинул ее или просто ждет подходящего момента? Анна вздрогнула и осторожно поводила головой из сторону в сторону, как бы проверяя. Затем она взглянула на дневник. В последнем прочитанном ею отрывке Луиза собиралась отправиться и Долину мертвых и похоронить там у ног Исиды флакон для благовоний, оказавшийся священным сосудом.
 
   На рассвете Луиза и Мохаммед сели на мулов и направились на запад вдоль плотно засеянных полей. Они ехали молча, не обремененные сопровождающими и навьюченными животными. Ровный яркий свет усиливался каждую минуту. Когда с первыми лучами солнца их тени упали на землю, Луиза и Мохаммед достигли границы плодородных земель. Теперь путь их лежал в самое сердце пустыни.
   – Где вы решили оставить флакон, госпожа Луиза? – Мохаммед наконец поднял на нее глаза. – К какой из гробниц мы направляемся?
   Луиза пожала плечами.
   – Оставим его в каком-нибудь тихом, укромном месте, где его никто не потревожит. Нужно найти изображение богини Исиды, и я положу сосуд у ее ног. – Ее мул оступился, и она с трудом удержалась в седле. – Вот и все, что я хочу сделать. После этого мы сразу же вернемся на пароход и обо всем забудем.
   Мохаммед серьезно кивнул. Тропа сузилась, и они въехали в долину. Мохаммед вглядывался в темные проходы в скалах. Он не был проводником и знал долину совсем не так хорошо, как Хассан. Остановив мула, он покачал головой.
   – Вы не помните дорогу?
   Луиза огляделась вокруг. Она надеялась, что слезы в ее глазах Мохаммед объяснит воздействием утреннего солнца, отражающегося от сверкающих скал. Это место в ее воспоминаниях было связано с Хассаном. Каждый камень, каждая тень несли отпечатки его лица, каждый звук напоминал ей его голос.
   Наконец она пришпорила мула. В долине уже появились посетители – группы путешественников с провожатыми, осматривающие окрестности и восторгающиеся красотами пустыни.
   Они остановились возле одного из проходов. Мохаммед соскочил с мула и помог спуститься Луизе. Затем он достал из дорожного мешка свечи и вздрогнул.
   – Не нравятся мне эти места, госпожа Луиза. Здесь злые духи. И скорпионы.
   И змеи.
   Это слово так и повисло в воздухе невысказанным. Луиза прикусила губу и заставила себя пойти первой.
   – Мы пробудем здесь недолго, Мохаммед. Я обещаю. У тебя ведь есть лопата?
   Он заранее привязал к седлу небольшую лопату, чтобы Луиза смогла закопать флакон в песке. Он кивнул и обогнал Луизу. Теперь Мохаммед шел впереди. Луиза видела, как он сжимает рукоятку ножа, заткнутого за пояс. Они взбирались по тропе к темному прямоугольнику, зияющему в блестящих на солнце скалах; и Луизу немного успокаивало сознание того, что ее спутник вооружен и при необходимости готов пустить в ход нож, чтобы защитить их.
   Тяжело дыша, они добрались до входа. Мохаммед заглянул внутрь.
   – Это подходящее место? – Луиза увидела, как он тайком сделал какой-то знак, отгоняя злых духов.
   Она кивнула. Где-то внутри она ощущала присутствие богини, почти видела, как Исида с характерным солнечным диском над головой, с анком, ключом жизни, и жезлом в руках сидит на своем троне.
   Луиза достала из сумки флакон, все еще обернутый в промокший шелк.
   – Это не займет много времени, – повторила она и шагнула в темноту, слыша, как за ее спиной Мохаммед чиркает спичкой, зажигая свечу. На стене появились тени. Да, это было подходящее место. Она отчетливо помнила яркие рисунки, бесконечные ряды странных, неразборчивых иероглифов, рассказывающих свои истории, ряды богов и богинь, уходящие в темноту.
   – Госпожа Луиза! – Сдавленный крик Мохаммеда эхом отозвался в безмолвных сводах гробницы.
   Она резко обернулась.
   Мохаммед стоял у входа, все еще освещаемый солнцем, почти что там, где она и оставила его. Прижавшись к стене, он замер от ужаса. Прямо перед ним раскачивалась голова кобры.
   – Нет! – Ее голос разорвал тишину, и она бросилась ко входу в пещеру. – Оставь его! Нет! Нет! Нет!
   Когда змея нанесла удар, Луиза швырнула в нее флаконом, а затем сама бросилась на нее, схватив голыми руками. Секунду она держала ее – теплую, гладкую, тяжелую. А потом змея исчезла. Пальцы Луизы сжимали лишь воздух. Мохаммед упал на колени, причитая:
   – Госпожа Луиза, вы спасли мне жизнь!
   – Она тебя не укусила? – Внезапно Луизу охватила такая сильная дрожь, что она потеряла равновесие и опустилась на колени рядом с Мохаммедом.
   – Нет. – Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Нет, Inshallah! Она меня не укусила. Смотрите! – Мохаммед оттянул низ широкой штанины, и Луиза увидела на ней отметину от ядовитых змеиных зубов и длинный след от яда.
   Внизу послышался шум падающих камней, и они увидели, как двое мужчин взбираются по тропе. Один, одетый как египтянин, держал в руке нож. Второй оказался европейцем.
   – Мы услышали ваши крики. – Судя по речи, тот, что повыше, был англичанином. Он остановился у входа в пещеру, пока египтяне быстро и взволнованно переговаривались по-арабски.
   Луиза с благодарностью взглянула на него.
   – Здесь была змея. Я думаю, она уползла. – Превозмогая дрожь, Луиза поднялась на ноги.
   – Она кого-нибудь укусила?
   – Слава Богу, промахнулась! – Луиза покачала головой и закрыла глаза.
   Исчез и флакон. Его не было ни на тропе, ни у входа в гробницу, ни на дороге, спускающейся с крутого холма. Флакон исчез вместе со змеей.
   Луиза приняла предложение прибывших на помощь мужчин отдохнуть и подкрепиться. А после этого они с Мохаммедом оседлали мулов и двинулись назад к реке.
   Измученные жарой и покрытые пылью, они возвратились и тут же принялись искать пароход. Один из путешественников, планировавший плыть в Каир, заболел, и для Луизы удалось получить место на пароходе, отправляющемся уже на следующий день. На сборы оставалось крайне мало времени. А ей еще нужно упаковать вещи, со всеми попрощаться, распорядиться, чтобы ее поклажу погрузили на баркас, а самой без всякой задержки прибыть на судно.
   Позже она даже радовалась, что все произошло так быстро. Не было времени для воспоминаний. Совсем мало времени для прощаний. Мохаммед и рейс плакали, когда она покидала пароход. Плакала и Кэтрин Филдинг, которая, расчувствовавшись, назвала своего ребенка в ее честь Луисом. Вениция, напротив, холодно подставила ей щеку и едва улыбнулась. Дэвид Филдинг и сэр Джон сжали Луизу в крепких медвежьих объятиях. А Августа взяла Луизу за руки и мягко проговорила:
   – Время лечит, моя дорогая. Вы забудете все несчастья и будете помнить только хорошее.
   Было так странно плыть под непрерывный шум машины и плеск воды под лопастями. Движение парохода не зависело от переменчивого ветра. Мимо Луизы проплывали пальмы, колосящиеся поля, на которые при помощи специальных приспособлений безостановочно доставлялась речная вода, медленно бредущие буйволы, ослики, рыбачьи лодки. Луиза наблюдала за всем этим, сидя на палубе и пряча покрасневшие глаза за темными стеклами очков. Иногда она рисовала или записывала в дневник пару строк, подводя итог своему пребыванию в Египте. А затем она засыпала.
   Двадцать четвертого апреля она была уже в Лондоне, а еще через неделю наконец-то увидела своих сыновей. Все шло хорошо, пока 29 июля она не решила открыть ящики с вещами, привезенными из Египта. В этот день Луиза работала в своем лондонском доме, в прохладной тенистой комнате, которую обычно использовала под мастерскую. Луиза открыла первый из ящиков, где лежали ее египетские картины и наброски, и одну за другой принялась вытаскивать их на свет. Она осторожно развешивала их по стенам и придирчиво рассматривала, впервые после возвращения позволив себе воскресить в памяти жару и пыль, синие воды Нила и ослепительный блеск песка, храмы и памятники, где каждый фрагмент резьбы и росписи напоминал о далеком прошлом. Луиза выглянула в окно, которое выходило на сквер напротив ее дома. Вот он, ее мир, ее Англия. Мир, в котором преобладает зеленый цвет, даже здесь, в Лондоне. А Нил и пустыня теперь – просто воспоминания.
   Луиза нагнулась, чтобы достать из ящика последнюю картину, и нахмурилась. В самом низу лежала ее старая сумка, в которой она обычно носила свои картины и рисовальные принадлежности. Луиза печально смотрела на сумку, сопровождавшую ее во всех поездках. В ней оставались кисти и немного красок. Она поставила сумку на стол и принялась все из нее вынимать.
   Священный сосуд все еще был завернут в шелк и перевязан лентой. Луиза долго, очень долго смотрела на сверток, затем принялась медленно разворачивать его.
   Там, в пещере, Луиза достала флакон из мешка и швырнула его в змею. Да, флакон был у нее в руках, и она швырнула его. Луиза вспоминала все это, снова держа сосуд перед собой. Словно еще раз шагнула из солнечного света в тень гробницы.
   Луиза бросила на пол шелковую материю и смотрела на флакон, лежащий у нее на ладони. Она вздрогнула. Неужели ей так и не удастся избавиться от него?
   – Хассан, – она тихонько прошептала это имя. – Помоги мне. – Глаза ее наполнились слезами. Она повернулась к письменному столу, за которым обычно разбирала почту. Подняв крышку, выдвинула один из ящиков и с помощью небольшого рычажка открыла потайное отделение. Она положила туда флакон, напоследок взглянула на него, затем прижала палец к губам и дотронулась им до стекла. Листок, на котором рассказывалась история флакона, лежал у нее в дневнике, в который она не заглядывала уже несколько месяцев. Еще один прощальный взгляд, последняя мысль о Хассане, и она закрыла тайник, задвинула ящик и поспешно захлопнула крышку стола.
   Она никогда больше не притронется к этому ящику. И никогда больше не заглянет в свой дневник.
 
   – Ты знала обо всем этом, когда давала мне дневник? – Анна сидела радом с Тоби в залитой солнцем гостиной бабушки Филлис.
   Филлис покачала головой.
   – Я все собиралась прочитать его, но со своими плохими глазами так и не собралась.
   – Так ты ничего не знала и о флаконе, отдавая его мне?
   Филлис снова покачала головой.
   – Вряд ли я отдала бы его тебе, милая моя, если бы знала его историю! – возмущенно ответила она. – Ты была маленькой девочкой. Насколько я помню, сосуд так и лежал в ящике стола с тех пор, как Луиза положила его туда. Сам стол достался мне от отца, и, уж конечно, я ничего не знала о бумаге, найденной тобой в дневнике. Даже если бы и знала, что она там, мне не удалось бы узнать ее содержание. Никто из нас не читает по-арабски.
   Все трое несколько минут сидели в молчании. В камине весело потрескивал огонь, наполняя комнату ароматом яблоневых поленьев.
   – А ты знаешь, что было дальше с Луизой? – Анна наконец прервала молчание.
   Филлис медленно кивнула.
   – Немного знаю. Мой дедушка, как тебе известно, был ее старшим сыном. – Она задумчиво помолчала. – Луиза больше не вышла замуж. И, насколько я знаю, никогда не возвращалась в Египет. Она уехала из Лондона где-то в восьмидесятых. Тогда ей должно было быть около шестидесяти лет, как я полагаю. Она купила в Хэмпшире дом, который после ее смерти перешел к Дэвиду. Я помню, как маленькой девочкой меня привозили туда, но перед последней войной дом вынуждены были продать. А Луиза, разумеется, продолжала рисовать и еще при жизни стала очень известной художницей.
   – А она не продолжала вести дневник? – вдруг спросил Тоби.
   Филлис пожала плечами.
   – Насколько мне известно, нет.
   – Мне бы очень хотелось знать, думала ли она потом о Египте, – задумчиво проговорила Анна. – Как она чувствовала себя после того, как флакон для благовоний снова вернулся к ней, несмотря на все ее попытки избавиться от него? И зачем она его спрятала? Почему не уничтожила сразу, как нашла? Почему не бросила в Темзу или в море? Ничего такого! Вместо этого она оставила его при себе. Разве она не боялась, что жрецы могут вернуться? Или змея?
   Филлис сидела в кресле и задумчиво смотрела на огонь. Кошка на ее коленях выпрямилась, с наслаждением потянулась и тут же снова свернулась клубком на толстой твидовой юбке и через секунду заснула.
   – Я рассказала вам все, что знала. Наверху лежит коробка со старыми письмами. Там есть письма моего дедушки и ответные, в основном от его брата Джона. Не помню, чтобы в них содержалось что-то особенно интересное, но ты, если хочешь, можешь их почитать. Тоби, дорогой, ты не мог бы подняться наверх и принести их для Анны? – Она объяснила ему, где искать коробку, и Тоби вышел из комнаты. Филлис улыбнулась. – Тебе стоит покрепче за него держаться, дорогая. Он очень приятный человек. Ты его любишь?
   Анна покраснела.
   – Он мне нравится.
   – Нравится? – Филлис покачала головой. – Этого недостаточно. Мне бы хотелось услышать, что ты кого-нибудь обожаешь. А этот кто-нибудь обожает тебя. А он обожает, ты знаешь? Он с тебя глаз не сводит. – Она внезапно переменила тему. – Так что же на самом деле случилось с тобой в Египте? Мне кажется, ты не все мне рассказала. Мне очень жаль этого несчастного утонувшего. Но ведь было еще что-то, не правда ли? Я не ошибусь, если скажу, что ты болела?
   Анна медленно кивнула.
   – Не то чтобы болела. Я расскажу, как все было. Ты знаешь, сосуд для благовоний обладает таинственной силой. Звучит безумно, но это правда. Еще со времен Древнего Египта флакон охраняли два жреца, воюющие за право обладания им. Они появились на пароходе, ужасно напугав меня, и я совершила большую глупость. Я подружилась с женщиной, которую зовут Серина Кэнфилд. Она состоит в некой современной секте поклоняющихся богине Исиде. И она вызвала жрецов, надеясь прогнать их. Своего рода спиритическая дезинфекция. Но я позволила одному из жрецов войти в мой разум. После гибели Энди я слегка помешалась на какое-то время. Если бы Тоби не позаботился обо мне, не знаю, что случилось бы дальше.
   – Анхотеп и Хатсек. – Филлис негромко произнесла два имени.
   Анне на мгновение показалось, что она ослышалась. Глаза ее округлились.
   – Так ты читала дневник?!
   – Нет. – Филлис медленно покачала головой. – Здесь, в моем доме, хранится картина, изображающая этих двух жрецов. Их имена написаны с обратной стороны холста.
   Анна, вся похолодев, уставилась на нее.
   – И где же она?
   – Мне эта картина никогда не нравилась, но я знаю, что она имеет немалую ценность. Возможно, она стоит сегодня целое состояние, поэтому я ее и храню, правда в самой дальней кладовке.