Эшфорд Джейн. Брак на пари

   — Гм. Она имеет успех.
   Оба знали, кого тетя Силия имеет в виду. Они посмотрели на Эмму, которая мило беседовала с одной из дам.
   — Только вот что…
   Колин вопросительно посмотрел на двоюродную бабку.
   — Ты не можешь ее уговорить избавиться от этого пирата, или кто он там такой, который повсюду за ней таскается?
   — От Ферека?
   — Не знаю, как его зовут, но о нем идут сплетни. Дескать, иностранец да еще такой чудной с виду — совсем неподходящий слуга для баронессы. — Тетя Силия вонзилась взглядом в Колина. — Говорят, он до смерти напугал Джулию Винтерс.
   Колин спокойно сказал, не отводя взгляда:
   — Не знаю, кто она такая, но…
   — Тебе она не понравилась бы. Глупа как пробка, склонна к истерикам. Однако…
   Колин хотел перебить двоюродную бабку, но она стукнула тростью о пол.
   — …однако сплетница первой руки. И умеет смешно преподнести анекдот.
   — Вот как?
   — Ну, неужели ты не можешь от него избавиться? Назначь ему пенсию. Или пусть что-нибудь делает в доме, но не ходит по пятам за Эммой по Лондону.
   — Он ее слуга, а не мой, — сухо ответил Колин. — Я не волен им распоряжаться.
   — Что за вздор ты несешь? Ты хозяин. Скажи ей, что ему у тебя в доме не место.
   — Но это не так. Ферек оказал ей… неоценимую услугу. Я не могу его выгнать.
   — Какую еще услугу?
   Колин молчал.
   — Ну, чего молчишь? Какую услугу?
   — Я вам не скажу.
   Тетя Силия вперила в него взгляд, от которого у большинства членов семейства начинали дрожать коленки. Но Колин выдержал его совершенно спокойно, и она сдалась.
   — Как хочешь, но я тебя предупредила, — сердито сказала она. — Если тебе не нужна моя помощь, то нам больше не о чем разговаривать.
   — Я вам от души благодарен за помощь. Однако тут я ничего сделать не могу…
   — Да ну тебя. Может, к нему со временем привыкнут. Хочешь осложнить себе жизнь — дело твое. Позови Каролину. Поговорю с кем-нибудь, кто больше прислушивается к моим советам.
   — И кого вам легче терроризировать? — с улыбкой спросил Колин, вставая.
   — И нечего ко мне подлизываться! Я тобой недовольна.
   — Тогда я постараюсь держаться от вас подальше.
   Но прежде чем отправиться сообщить Каролине, что ее ждет выволочка, Колин ласково положил руку на плечо старухи.
   …Вечер в целом прошел без происшествий. Музицировали, играли в карты, беседовали. К одиннадцати часам большинство гостей разъехалось. Колин с Эммой тоже собрались домой, как вдруг в дверь резко позвонили. В прихожей раздались взволнованные голоса.
   — Кто это там в такой час? — вслух подивилась Каролина.
   В следующую секунду в гостиную влетела ее мать.
   — Случилось нечто ужасное! — вскричала она. — Завтра об этом узнает весь Лондон!
   — Что? — спросила Каролина. — Мама, у тебя совсем растрепались волосы.
   Это само по себе уже было ужасно. Каролина привыкла видеть мать идеально причесанной.
   Колин усадил мать на диван. Лорд Ротем принес бренди.
   — Нет-нет. Я ничего пить не стану. Нам надо решить, что делать.
   — Что же произошло? — со страхом в голосе спросила Каролина.
   — Вы не даете мне сказать, — огрызнулась ее мать и свирепо воззрилась на Эмму.
   Другие тоже вопросительно поглядели на нее. Не зная, в чем дело, Эмма спокойно выдержала взгляд свекрови.
   — Старшая дочь герцога Морленда сегодня вечером надела белое платье, легла в постель поверх одеяла и приняла смертельную, по ее мнению, дозу лауданума.
   Эмма похолодела.
   — Я говорю по ее мнению, потому что она заранее позаботилась о том, чтобы ее тут же нашли и привели в чувство, — добавила баронесса. — А перед этим она разослала письма трем своим близким подругам, объясняя, что побудило ее на этот отчаянный шаг.
   У всех был озадаченный вид.
   — Это, конечно, ужасно, — сказала Каролина, — но…
   — …но мы-то здесь при чем? — закончил за нее муж. — Скверная, конечно, история, и очень жаль девушку и ее родителей…
   — В письмах она утверждает, что расстается с жизнью, потому что Колин нарушил обещание жениться на ней.
   — Что?! — воскликнул Колин.
   — Она также пишет, что говорила с новой баронессой Сент-Моур, и что эта встреча ее убила. Что вы с ней сделали? — спросила она Эмму.
   Все повернулись к Эмме.
   — Нарушил обещание жениться? — сказал Колин. — Я ее даже не помню.
   И он тоже посмотрел на Эмму, припомнив их разговор в библиотеке.
   — Не помнишь? — негодующе спросила баронесса. — Ты не помнишь леди Мэри Дакр?
   Колин скривился:
   — Она что, одна из тех многочисленных девиц, что ты мне подсовывала?
   Баронесса встала, подошла к сыну и вперила в него негодующий взор.
   — Леди Мэри Дакр, — отчеканила она, тыча пальцем ему в грудь, — одна из тех девушек, за которыми ты, чтобы досадить мне, делал вид, что ухаживаешь. Ты катал ее в коляске, посылал ей цветы, танцевал с ней. И не притворяйся, что ты ее не помнишь.
   Колин с несколько смущенным видом отступил на шаг.
   — Я ухаживал… за многими из них.
   — Только чтобы позлить меня, — горько сказала его мать. — Чтобы посеять во мне надежду, а потом убить ее.
   — Чтобы убедить вас перестать вмешиваться в мою жизнь, — отрезал Колин. — А эта леди Мэри, видимо, не в своем уме. Если бы у нее были мозги, она не приняла бы это всерьез. Другие же леди не приняли.
   Встретив сопротивление Колина, его мать набросилась на Эмму:
   — Ну, так что вы с ней сделали?
   — Да ничего, — спокойно ответила Эмма. — Сегодня утром она стояла возле нашего дома. Она обвинила меня в том, что я украла у нее Колина. Сказала, что он собирался сделать ей предложение, но им пришлось уехать в поместье.
   — Чушь какая-то, — заметил Колин.
   Когда леди Мэри пообещала ей испортить жизнь, Эмме и в голову не пришло, что та устроит такой впечатляющий спектакль. Она вдруг почувствовала, что дрожит.
   — Ясно, что у нее не все дома, — сказал Колин. — Мне ее, конечно, жаль, но нас с Эммой это не касается.
   — Не касается? — крикнула баронесса. — Ты что, идиот? Половина тех, кто услышит эту историю, поверят, что ты ее бросил и женился на Эмме, и что Эмма посмеялась над ней и довела до самоубийства. А другая половина решит, что дело зашло еще дальше. — Баронесса прижала кулаки к щекам и со стоном проговорила: — Этого только не хватало, будто и без того мало сплетен о твоей женитьбе. Наша семья опозорена навеки.
   — Мы будем всем говорить, что это неправда, — сказала бледная Каролина, стоявшая рядом с мужем.
   — Конечно, мы это будем говорить, — взорвалась ее мать, — но нам никто не поверит. Чем больше мы будем все отрицать, тем хуже нам будет.
   — Мы вообще будем игнорировать эту дурацкую выдумку, — сказал Колин. — Она даже недостойна того, чтобы ее отрицать.
   Его мать застонала:
   — Ее письма получили дочери двух графов и виконта. Уж они-то, конечно, ей поверят. Что-то надо делать.
   Эмма дрожала — не от огорчения, а от ярости. Руки, лежавшие у нее на коленях, стиснулись в кулаки. Как смеет эта девчонка наговаривать на Колина? А еще уверяет, что влюблена в него. Эгоистка! Неужели она не понимает, что его перестанут считать порядочным человеком?
   Заметив, как расстроена Эмма, Колин взял ее за руку и заставил встать.
   — Мы едем домой, — объявил он. — А об этом поговорим завтра, когда соберемся с мыслями.
   — Завтра молва разнесет эту историю по всему Лондону, — возразила его мать.
   — Не знаю, как мы это можем предотвратить, — ответил он и взял Эмму под руку.
   Заботливость, которую Колин проявлял к жене, окончательно вывела баронессу из себя.
   — Это она во всем виновата! — крикнула она. — Если бы не она, ничего этого не случилось бы.
   Колин резко обернулся к матери и буквально прорычал:
   — Замолчи! Чтоб я таких слов больше не слышал! Тебе понятно, мама?
   — Если бы ты не вздумал на ней жениться, мы…
   — Если бы я не женился на Эмме, я, может быть, уже свернул бы тебе шею. Говорю тебе, мама, оставь эту тему!
   Баронесса вытаращила глаза. Прежде чем она придумала достойный ответ, Колин вышел из гостиной и повел Эмму вниз по лестнице. Через несколько минут они уже сидели в карете, которая дожидалась их у подъезда.
   — Ты веришь, что у меня с этой девчонкой ничего не было? — спросил он Эмму, когда карета тронулась.
   — Да, — почти рассеянно ответила Эмма.
   Она вспоминала свой разговор с леди Мэри, ломая голову, как можно было предотвратить эту катастрофу.
   — Почему ты не рассказала мне подробно о вашей встрече?
   — Мне казалось, что это не так уж важно. Разве я могла предположить, что она учинит такое?
   — Нет, она точно свихнулась, — сказал Колин. — Может, предложить отправить ее в Бедлам^[5]?
   Эмма не ответила. Она мучительно пыталась придумать выход из создавшегося положения.
   — Можешь быть спокойна, — сказал Колин, — я не дам тебя в обиду.
   У Эммы глаза налились слезами. Ему самому грозит потеря уважения света, которым он так дорожит, а он думает о ней и о том, как ее защитить. Но она не позволит, чтобы женитьба на ней навлекла на него позор.
   Первый шок у нее уже прошел. Приехав домой, она почувствовала, что в голове у нее прояснилось. За ночь, которую она провела без сна, она перебрала в уме массу вариантов и, наконец, придумала план. Заснула Эмма только на рассвете и проснулась в десятом часу утра. Она полежала еще несколько минут в постели, выискивая слабые места в возникшем у нее ночью плане. Конечно, затея рискованная, но ничего лучше она придумать не могла. Надо попробовать.
   Эмма встала, оделась и вышла из дома в сопровождении Ферека. Через двадцать минут они уже стучались в дверь дома баронессы. Открывший им дворецкий сказал, что миледи еще не выходила из спальни.
   — Я поднимусь к ней, — сказала Эмма. — Жди меня здесь, Ферек.
   — Хорошо, госпожа.
   — Но нельзя же так, без доклада… — начал было дворецкий, но Ферек стеной встал у него на пути, а Эмма быстро пошла вверх по лестнице. На третьем этаже изумленная горничная показала ей дверь спальни хозяйки дома. Эмма постучала.
   — Войдите! — раздался голос баронессы.
   Эмма собралась с духом, открыла дверь и сказала нарочито уверенным голосом:
   — Доброе утро!
   Баронесса сидела в постели в очаровательном кружевном пеньюаре. На коленях у нее стоял поднос, на котором Эмма увидела недопитую чашку кофе и недоеденный кусочек жареного хлеба. Рядом с чашкой лежала груда писем, и она читала одно из них.
   — Это вы? — изумленно проговорила она.
   Эмма взяла стоявший перед туалетным столиком пуф, поставила его рядом с постелью и села.
   — Что вы здесь делаете? — сердито спросила ее свекровь, откладывая письмо в сторону.
   — Я пришла обсудить с вами создавшееся положение.
   Баронесса застонала:
   — Это просто катастрофа. Я об этом даже думать не хочу.
   — Нет, нам надо это обдумать.
   — Нам? — враждебно спросила баронесса.
   — Тут есть и ваша вина. Вы всячески ее поощряли. Она сама мне рассказала.
   — Ну и что? — взъерепенилась баронесса. — Это действительно была прекрасная партия. Знатная семья, связи, отличное воспитание. И не такая уж она овца, как их всех изображал Колин.
   — Да нет уж, овцой ее никак не назовешь.
   — Если бы не вы…
   — Если бы вы не внушили ей, что она идеальная жена для Колина, она не вообразила бы, что влюблена в него, — перебила ее Эмма.
   Обе женщины несколько секунд враждебно смотрели друг на друга.
   — Я знаю, что не нравлюсь вам, — заговорила Эмма более спокойным тоном. — Но если мы не хотим подвергнуть Колина унижению, мы должны объединить усилия.
   — А, так это вы о Колине заботитесь? — отозвалась баронесса. Она выпрямилась в постели и позвонила в колокольчик. Когда в дверь заглянула горничная, она сказала: — Забери поднос. Разве не видишь, что я давно позавтракала?
   Девушка торопливо взяла поднос и вышла.
   — Да, я забочусь о Колине, — сказала Эмма. — Я не хочу, чтобы о нем думали, будто он совершил бесчестный поступок.
   Баронесса посмотрела ей в глаза и поняла, что Эмма говорит искренно.
   — А о своей репутации вы не заботитесь? — спросила она.
   Эмма отмахнулась: дескать, ее репутация — дело десятое.
   — Я кое-что придумала, — сказала она. — Но без вашей помощи у меня ничего не выйдет.
   Баронесса слушала план Эммы, постепенно проникаясь к ней уважением. Ее нелюбимая невестка действительно изобрела хитроумный план. Она даже предусмотрела все возможные затруднения и придумала, как их обойти. Впервые баронесса попыталась беспристрастно оценить жену своего сына. Она, без сомнения, красива. Но кажется, она к тому же и умна. В отличие от Каролины она сразу поняла, чем грозит им эта история. И видимо, Эмма гораздо больше любит Колина, чем она предполагала. Впервые баронесса признала, что, может быть — может быть! — Колин не сделал ошибки, женившись на Эмме.
   — Ну и что вы об этом думаете? — спросила Эмма, изложив свой план.
   Баронесса молча смотрела на нее. Потом медленно сказала:
   — Мне это не нравится.
   — Но…
   Баронесса жестом остановила Эмму:
   — Однако ничего лучшего я предложить не могу. Может быть, и получится, если ее родители захотят нам помочь.
   — Неужели они предпочтут, чтобы об их дочери поползли сплетни?
   — Вряд ли.
   — Значит, вы согласны? — спросила Эмма.
   — Да, — подумав, ответила баронесса.
   Эмма вздохнула с облегчением.
   — А я позабочусь о том, чтобы все получилось, — горячо сказала она.
   Мать Колина взирала на нее сурово. «Нет, — думала она, — эта женщина не так проста, как я думала». Эмма встала.
   — Значит, сегодня днем?
   — Да, ждать не имеет смысла, — согласилась баронесса.
   — Я заеду за вами в два часа.
   Баронесса кивнула. Однако Эмма медлила уходить, и свекровь вопросительно посмотрела на нее.
   — Благодарю вас, — с трудом выговорила Эмма.
   Лицо баронессы смягчилось, и она улыбнулась.
 
   Без пяти два Эмма спустилась в холл. На ней было платье из светло-зеленого муслина с узором из веточек с темно-зелеными листиками и розовыми цветочками. Она сделала строгую прическу, которая к тому же была почти полностью скрыта под соломенной шляпкой, отделанной темно-зелеными и розовыми ленточками. Натягивая перчатки, она вышла в дверь, которую перед ней отворил Клинтон, ступила в свое ландо и велела кучеру ехать к дому матери Колина. Там они подобрали баронессу и направились к большому каменному особняку на Гровенор-сквер.
   — Вы известили их? — спросила Эмма.
   — Да, — ответила баронесса. — Ответа я не получила, но знаю, что они дома.
   Эмма кивнула. Один из лакеев спрыгнул с запяток ландо и постучал в дверь, другой помог дамам спуститься на тротуар.
   Когда мать Колина велела дворецкому доложить о ней хозяевам, на лице у того отразилось сомнение.
   — По-моему, миледи, никого нет…
   — Мне нужно поговорить с герцогиней по очень срочному делу, — твердо сказала баронесса. — Доложите ей обо мне.
   Бросив неуверенный взгляд на Эмму, которая ему не назвалась, дворецкий сказал:
   — Я узнаю, дома ли ее светлость.
   Он проводил посетительниц в комнату слева от парадной двери и ушел.
   — Как вы думаете, нас не выгонят из дома? — спросила Эмма.
   — Я знаю жену Френсиса Дакра уже тридцать лет — с тех пор, когда она была всего-навсего мисс Джейн Фелпс. Она не посмеет отказать мне, — сказала баронесса, но в ее голосе не было полной уверенности.
   — Пошли, — сказала Эмма.
   — Куда?
   — Мне кажется, что нам лучше самим разыскать герцогиню и посвятить ее в наш план.
   — Эмма! Но так же нельзя!
   Эмма уже вышла в холл и стала подниматься по лестнице. Поколебавшись секунду, баронесса последовала за ней.
   — Где у них гостиная? — спросила Эмма.
   — Вон там, — ответила баронесса, указывая направо.
   Эмма открыла дверь:
   — Здесь никого нет.
   — Может быть, подождем?
   Но Эмма уже поднималась на третий этаж.
   — У Джейн есть небольшая гостиная рядом со спальней, — вспомнила баронесса.
   — Вот и прекрасно. Заглянем туда. Где это?
   — Эмма, так нельзя. Что мы ей скажем?
   — А я не согласна сидеть сложа руки и ждать, когда меня выставят за дверь. И я не хочу, чтобы про Колина шептались в свете, и чтобы над ним смеялись его друзья.
   — Само собой…
   — Если вы не хотите идти со мной, покажите хотя бы дверь.
   Что-то в ее тоне заставило баронессу расправить плечи.
   — Пошли! — сказала она.
   Они подошли к нужной двери, как раз когда из нее вышел дворецкий.
   — Что вы здесь делаете? — ошарашенно воскликнул он. — Я же оставил вас в комнате для ожидания. Сюда нельзя…
   — В чем дело, Эллис? — раздался голос из комнаты. Баронесса оттолкнула с дороги дворецкого и вошла в комнату со словами:
   — Это я, Джейн. Мне обязательно надо с тобой поговорить.
   Эмма юркнула вслед за ней и окинула взглядом комнату. Приятные обои персикового цвета, шторы в тон, удобная мебель. Герцогиня Морленд сидела за изысканным секретером и писала письмо. Это была белокурая миниатюрная женщина с умными голубыми глазами. Сейчас на ее лице были написаны удивление и раздражение.
   — Кэтрин, — сказала она, — я сейчас не в силах с тобой разговаривать.
   — Я хочу помочь, — сказала баронесса.
   — Ничего сделать все равно нельзя, — ответила герцогиня. — Мы решили отправить Мэри в поместье, пока не утихнут…
   — Этого нельзя делать, — вмешалась Эмма.
   Герцогиня повернулась и окинула ее высокомерным взглядом.
   — Это моя невестка, — сказала баронесса.
   Взгляд герцогини стал тяжелым.
   — Пожалуйста, выслушайте меня, — попросила Эмма. — Вашей дочери нельзя уезжать. Все можно уладить, если правильно подойти к делу и если вы нам поможете.
   Герцогиня посмотрела на мать Колина. Та кивнула.
   — Она придумала очень хороший план, — сказала баронесса.
   Хозяйка дома барабанила пальцами по секретеру, внимательно разглядывая Эмму.
   — Что ж, — наконец сказала она. — Я выслушаю ваш план.

Глава 8

   — Помните эту деревушку на склоне горы? — спросил майор Лоуренс Грэм. — Не то в Португалии, не то в Испании. К тому времени я уже потерял этим деревушкам счет. Но помню, что улицы в ней были все и колдобинах да к тому же дьявольски крутые.
   — Это где мы пересиживали зимние метели? — спросил капитан Ричард Кларк, сидевший за столом напротив Грэма.
   — Вот-вот! Помните, какой там был снегопад и как потом Снодграсс взял у повара противень и скатился, сидя на нем, вниз по главной улице? Чуть не потерял все зубы да еще сломал как дурак руку, пытаясь остановиться перед обрывом.
   — Летел вниз с такой скоростью, что насмерть задавил выскочившего на дорогу петуха, — припомнил Колин.
   Лоуренс Грэм, который в эту минуту пил из бокала, поперхнулся от смеха.
   — Верно-верно! Этого петуха мы съели на ужин. И прежде чем его разрезать, дали салют над его тушкой: все же стал, можно сказать, жертвой войны.
   — А хозяин содрал с нас за эту старую жесткую птицу впятеро больше того, что она стоила, — добавил Ричард Кларк.
   — Точно, — согласился Лоуренс. — Но зато и посмеялись же мы над Снодграссом, даже денег не жалко было.
   Над веселой компанией словно пролетела тень. Все трое перестали улыбаться и вдруг будто постарели. Остатки жаркого, мятые салфетки, наполовину опустошенная бутылка кларета утеряли свой праздничный вид и превратились в мусор, предназначенный на помойку. Говор обедающих, бархатные шторы, тепло от камина, горящие свечи — все куда-то исчезло. Ледяные пальцы холода и смертельной усталости сковали сердца офицеров.
   — Погиб три года назад, — тихо проговорил Ричард.
   Основательно подвыпивший Лоуренс поднял бокал.
   — Выпьем за Джимми Снодграсса! — с трудом ворочая языком, предложил он. — И за всех остальных. За всех, кого мы сегодня недосчитываемся.
   Все трое молча выпили. Колин смотрел на своих бывших сослуживцев и видел меты, оставленные на их лицах временем и невзгодами. Его друзья, по возрасту молодые люди, по сравнению с мужчинами, сидевшими за другими столиками, казались суровыми и потрепанными жизнью.
   Когда майор Грэм предложил устроить встречу боевых товарищей, Колин хотел отказаться. Он уже знал по свадьбе, что фронтовые приятели остро напоминают ему не только об их дружбе, но и об их потерях. Но эти двое были его ближайшими друзьями, и он не смог отказаться от приглашения.
   «Как это странно, — думал он. — Я не знаком с их женами, я почти ничего не знаю об их молодости. Но война, через которую мы прошли, сблизила нас крепче, чем могло бы сблизить детство». Колин помнил бой, в котором под ним и Лоуренсом убили лошадей. Они стояли спина к спине в кровавой грязи и отбивались саблями, пока враждующие стороны, наконец, не разошлись. Только тогда они смогли, спотыкаясь и поддерживая друг друга, добраться до лагеря, где в полном изнеможении рухнули перед костром на холодную землю. Такие узы ничто не может порвать.
   Тем не менее, Колину было тоскливо видеть на лицах товарищей отражение своей собственной печали, смотреть, как сжимаются их губы при упоминании некоторых имен. Это было напоминание о прошлом, которое не оставляло его в покое. Как и кошмары. Однако за последние недели кошмары стали мучить его реже.
   — Я слышал, что у Дженнингса родился сын, — сказал Колин, пытаясь разогнать охватившую их грусть.
   — Да ну? — спросил Ричард, сразу повеселев. — Теперь у горстки акров есть наследник?
   — Это он так называл свои владения, а на самом деле у него очень даже неплохое поместье. Да и жене отец завещал землицы, — вставил Лоуренс.
   Темное облако исчезло. Колин разлил оставшийся кларет по бокалам.
   — У тебя самого того и гляди кто-нибудь родится, — сказал ему Лоуренс. — Такую отхватил красотку! Я еще на свадьбе ею восхищался.
   — Да уж, — подтвердил Ричард.
   — А ты что, отрицаешь, что она красотка?
   — Да что ты? Колину повезло. Я даже стал подумывать, не последовать ли его примеру.
   — Да кто за тебя пойдет? — насмешливо сказал Лоуренс.
   Ричард, который не был красавцем, но пользовался успехом у дам, только ухмыльнулся.
   — Вот он! — раздался вдруг пьяный голос, — А мы о нем как раз говорили! Иди сюда, Эдди! Тут Сент-Моур.
   К их столу направилось несколько человек. Один из них был под таким градусом, что упал на колени одному из обедавших. Колин выругался про себя. Все эти люди были ему неприятны. Они были известны злоязычием и до идиотизма франтовскими нарядами.
   — Сент-Моур!
   На плечо Колина легла тяжелая рука. Ну вот, — стиснув зубы, подумал он, — привлекли к моей персоне всеобщее внимание.
   — Привет, Стейн, — буркнул он.
   — Ты у нас нынче знаменитость, — заявил Стейн, обдав друзей запахом бренди. — Вот уж не знал, что ты у нас такой покоритель сердец, приятель.
   — В тихом омуте черти водятся, — заплетающимся языком добавил его собутыльник. — Этим тихоням палец в рот не клади.
   — Помирают, говоришь, от любви к тебе, — хихикнул Стейн. — Хотя, говорят, дочка Морленда выжила.
   — Печальная нелепость, — сумел проговорить Колин, руки которого под столом были стиснуты в кулаки.
   — Эта твоя жена, видать, лакомый кусочек, если ты из-за нее упустил такое приданое, — со смехом сказал Стейн. Он наклонился к Колину и доверительным голосом сказал: — Вдова, говоришь? Тебе барышни ни к чему, да? Эта, небось, умеет угодить мужу в постели.
   Кровь толчками билась в висках Колина, его подхватил бурлящий поток ярости. В глазах у него потемнело. Не сознавая, что делает, он вскочил на ноги, схватил Стейна за горло и стал сжимать пальцы, с наслаждением наблюдая, как у того лиловеет лицо и глаза вылезают из орбит.
   — Послушай! — проблеял один из собутыльников Стейна. — Так нельзя!
   Колин смутно слышал, как с грохотом отодвигаются стулья, как кругом что-то кричат. Он видел только лиловую физиономию Стейна и страх в его выпученных глазах.
   — Колин!
   Кто-то схватил его за локоть, но Колин не разжал пальцев.
   — Колин, дружище!
   Его схватили за другую руку. Двое мужчин оттаскивали его от Стейна, но он сопротивлялся изо всех сил.
   — Опомнись, Колин, — сказал Ричард. — Отпусти его. Вот и молодец.
   Колин пришел в себя и опустил руки.
   — Ну зачем же устраивать публичный скандал? — упрекнул его Лоуренс. — Что тебе стоит придраться к чему-нибудь и вызвать этого подонка на дуэль? Проткнешь его шпагой, и дело с концом.
   Услышав эти слова, Стейн, который, держась за горло, хватал воздух ртом, раскашлялся.
   — Приношу свои извинения, — прохрипел он. — Я вовсе не хотел тебя обидеть.
   — Зачем поднимать шум из-за пустяков? Кто не ошибается? — сказал один из его приятелей.
   Взяв Стейна за руку, он повлек его к их столику.
   — Вы его не так поняли, — добавил другой собутыльник Стейна.
   И всю компанию как ветром сдуло.
   Ричард заставил Колина сесть. Потом окинул ресторан грозным взглядом, и все немедленно уткнулись в свои тарелки.
   — Скотина, — проворчал Лоуренс. — Поставить бы его перед лавиной французской конницы и посмотреть, как он наделает в штаны.
   — Опомнился? — спросил Ричард.
   Он перелил вино из своего бокала в пустой бокал Колина и протянул ему.
   — Не надо, — раздраженно отмахнулся Колин. — Я в порядке.
   — Что-то не похоже. — Ричард вгляделся ему в лицо, — Не припоминаю, чтобы ты так вдруг на кого-нибудь бросался.