Эшфорд Джейн. Брак на пари

   Игра началась. Лакей разжег камин, хотя вечер и так был теплый, и в библиотеке стало жарко. Эмма решала, какие карты ей сбросить. В комнате пахло кожей и лаком.
   Хозяин протянул ей бокал:
   — Хотите бренди, мисс… Как вас зовут? Я так и не узнал этого на корабле.
   Эмма не отвечала, продолжая разглядывать свои карты.
   — Меня зовут Уэрхем. Колин Уэрхем. — Он отхлебнул из своего бокала, разглядывая гостью, лотом перевел взгляд на карту, которой она пошла. — Неплохо, — с удивлением сказал он. — Вы хорошо играете. Но вот что удивительно: ваше поведение не похоже на поведение тех женщин, которые проводят жизнь за карточным столом.
   — Я вообще на них не похожа, — ответила Эмма голосом, исполненным отвращения. — И на вас тоже не похожа. Я не заманиваю зеленых юнцов и не обираю их до нитки.
   — Я тоже этого не делаю.
   — Я не люблю разговоров во время игры, — отрезала Эмма.
   Не хватало еще препираться с подобной личностью!
   За полчаса она поняла, что ее противник — необыкновенно искусный игрок. Он точно рассчитывал ходы и умело использовал свои карты. И даже, казалось, каким-то чудом угадывал, какие карты у нее на руках. Ей стало ясно, что этими красивыми руками с длинными тонкими пальцами руководил незаурядный ум. Скоро Эмма с удивлением осознала, что и руки эти совсем не похожи на те изнеженные белые руки, которые она обычно видела за карточными столами. Они были мозолистые, загорелые, в мелких шрамах. Очевидно, этот человек занимался не только тем, что обирал беспомощных юнцов. Да и вел он себя не как прожженный игрок. Однако она собственными глазами видела, как он обчистил юного Беллингема, и поэтому упорно не обращала внимания на все то, что противоречило ее представлению об этом человеке.
   Первую партию Эмма проиграла, но с небольшим счетом. Ей просто явно не повезло. Проигрыш ее нисколько не обеспокоил, и она сдала снова, разобрала свои карты по мастям и стала обдумывать стратегию игры.
   — А вы ведь вовсе не любите играть в карты, правда? — с любопытством спросил Уэрхем.
   Пораженная его проницательностью, Эмма подняла голову. Она предполагала, что ее противник, поглощенный игрой, ни на что другое не будет обращать внимания. Такие люди, как он, ничем, кроме карт, не интересуются. Встретившись взглядом с Уэрхемом, она вдруг вспомнила ощущения, нахлынувшие на нее, когда они столкнулись на трапе корабля. Вспомнила, как буквально утонула в глубине его сиреневых глаз. Они действительно глубокие. И в них светятся и ум, и сострадание, и юмор, и тысяча других свойств, которые чужды такому человеку, каким она его себе представляла. Как и в тот раз на корабле, его взгляд пронзил ее насквозь.
   Выбитая этим из колеи, она вгляделась в своего противника. До сих пор у нее было о нем лишь общее впечатление: высок, строен, широкоплеч, темноволос, модно одет. Теперь же она обратила внимание на его лицо: узкое, с высокими скулами, орлиный нос и решительный подбородок. Черные волосы довольно коротко подстрижены и слегка вьются, хотя и зачесаны назад и напомажены. Четко очерченные твердые губы и глубоко посаженные синие глаза странного сиреневого оттенка. Красивый мужчина, вынуждена была признать Эмма, в нем все-таки есть что-то притягательное. Но, испугавшись собственных мыслей, она одернула себя — все шулеры наделены поверхностным обаянием.
   — У меня такое впечатление, будто игра вам просто противна, — добавил он.
   — Противна, — призналась Эмма.
   Риск азартной игры совсем не привлекал ее. Игра в карты скорее напоминала ей скучные задачи по математике, которыми ее донимала гувернантка мисс Крейн, или перевод с французского трудного текста. Она выигрывала не потому, что любила играть, и не потому, что ей везло, а потому, что у нее были ясный ум, способность рассчитывать варианты, но самое главное — ей нужны были деньги на жизнь.
   — Неужели игра не доставляет вам никакого удовольствия? — не унимался ее противник.
   — Удовольствия? Когда я начну испытывать от игры в карты удовольствие, я тут же брошу играть.
   — Зачем же вы играете?
   — Потому что у меня нет другого выхода, — отрезала Эмма. — Делайте сброс, сэр.
   Он, казалось, хотел добавить еще что-то, но передумал и положил на стол карты. Эмма смотрела на свои карты, стараясь сосредоточиться, хотя это было нелегко — она кожей чувствовала, что Уэрхем разглядывает ее. Молодая женщина была смущена. Она снова подняла на него глаза. Да, он внимательно смотрел на нее, и в глазах у него стояло нескрываемое любопытство. Да, именно любопытство. И еще… дружеское участие.
   Человек, который так на меня смотрит, не может желать мне зла, — забыв о своих подозрениях, подумала Эмма. Уэрхем улыбнулся, как будто прочитал ее мысли. У Эммы перехватило дыхание. Какая у него удивительная улыбка! Добрая, теплая, надежная. Наверное, я к нему была несправедлива, — подумала Эмма.
   — Может, выпьете немного бренди? — спросил Уэрхем, с удовольствием смакуя напиток. — Уверяю вас, оно того стоит.
   Семь лет жестоких уроков напомнили о себе, как только Эмма отвела глаза. Ну конечно! Он все это делает нарочно. Старается отвлечь ее внимание, чтобы она проиграла. Собрав в кулак всю свою решимость, Эмма сосредоточила внимание на картах. Нет уж, больше она не попадется на этот крючок!
   Вторую партию Эмма выиграла. Теперь они шли ровно. Но, бросив на Уэрхема злорадный взгляд, она заметила на его губах легкую улыбку. Что это значит? Он налил себе еще бренди и сделал пару маленьких глотков. Интересно, что означает эта улыбка? У него такой вид, будто он получает огромное удовольствие от этой игры, — подумала Эмма. — Он как будто вовсе не опасается проигрыша. Какая отвратительная самоуверенность!
   Теперь все зависело от третьей партии. Эмма взяла новую колоду, распечатала ее и приготовилась сдавать.
   — Напрасно вы отказываетесь от бренди.
   — Не надейтесь, что я позволю вам затуманить мой мозг спиртным, — жестко сказала Эмма. И, не глядя на него, стала сдавать.
   — Кто вы? — вдруг спросил Уэрхем. — Откуда вы появились? У вас манеры и выговор женщины аристократического круга, но вы совсем не похожи на тех светских дам, с которыми меня сводит судьба.
   Эмма вспыхнула. Что-то в его тоне смутило ее: не то это было восхищение, не то насмешка.
   Пусть бы эти дамы провели семь лет так, как провела их я, — подумала она, — вот тогда бы вы все поняли.
   — Я пришла сюда играть в карты, а не вести с вами светскую беседу! — В ее голосе был лед.
   Уэрхем на это замечание только вскинул бровь. В очаге догорали поленья. Одна из свечей погасла, и Эмма уловила приятный запах воска и дыма. Дело близилось к утру, вокруг стояла тишина, которую нарушало лишь похрапывание Ферека в холле.
   Противники молча разглядывали свои карты и рассчитывали, что может оказаться в прикупе. Наконец, поменяв карты, Уэрхем сказал:
   — По-моему, у меня масть сильнее, — И он выложил карты на стол.
   Эмма с ужасом смотрела на них.
   — У меня также квинта, — продолжал он, положив на стол еще пять карт.
   Эмма быстро взглянула ему в лицо и тут же опустила глаза.
   — Согласны? — спросил он.
   Она сглотнула и кивнула головой.
   — Прекрасно. Значит, квинта, терция, четыре туза, три короля и одиннадцать взяток.
   Широко раскрытыми глазами Эмма глядела на выложенные перед ней роскошные карты, затем посмотрела на единственную карту, которая осталась у него в руках. От нее зависело, потерпит она сокрушительный разгром или нет. Но какую же карту оставить ей? Подумав секунду, она решилась.
   — Дама бубен, — сказала она, бросив на стол остальные карты.
   — Очень жаль. — И Уэрхем открыл последнюю карту — семерку треф.
   — Без взяток, — проговорила Эмма. Как же позорно он ее разгромил!
   — Не повезло вам, — сочувственно сказал Уэрхем.
   — Никак не могу поверить, что вы оставили эту паршивую семерку.
   — Вместо того, чтобы сбросить ее в надежде получить короля или даму?
   Эмма кивнула:
   — Вы шли на огромный риск.
   — Да, иногда я иду на риск, — признал Уэрхем. — Но если вы хотите смутить противника, вам тоже надо больше рисковать.
   И он улыбнулся.
   «Какая обаятельная улыбка, — подумала Эмма. — В ней нет ни злорадства, ни презрения. Какая теплая улыбка и какой теплый взгляд!». Они почти смягчили удар, нанесенный поражением. Почти.
   — Но мы не договорились, что вы ставите на кон, — заметил Уэрхем.
   — Вы меня об этом не спросили!
   Не могла же она поставить сумму, равную долгу Беллингема!
   — Это верно.
   Колин увидел, что она в растерянности прикусила нижнюю губу, и с удовольствием наблюдал, как вздымается ее грудь под атласным платьем.
   — В таком случае мы квиты, — сказал он.
   Эмма несильно стукнула кулаком по столу.
   Она была уверена, что обыграет меня, и о дальнейшем не задумывалась, — подумал Колин. Он с любопытством ждал, что она предпримет. Несмотря на полный разгром, на ее лице была написана решимость.
   — Давайте сыграем еще, — наконец выговорила она.
   Упорная дама, — одобрительно подумал Колин. Он втянул ноздрями воздух, упиваясь ароматом ее духов, задержал взгляд на нежной белизне ее плеч. Нет, такой женщины он никогда раньше не встречал. Он не хотел, чтобы она уходила. Наоборот, он желал совершенно иного.
   — Что ж, одну игру. Если выиграете, расписки ваши.
   — А если проиграю?
   — Я все равно отдам вам расписки, но за это я хочу… — Колин помедлил. Он не принадлежал к разряду соблазнителей юных девиц. Но эта женщина сама пришла к нему в дом и бросила ему вызов, к тому же она не девица, только что сошедшая со школьной скамьи. Она его заинтриговала и вызвала в нем желание.
   — Что? — громче, чем нужно, спросила Эмма.
   Колин понял, что слишком пристально на нее смотрит. Но выпитый бренди и странные события этой ночи придали ему дерзости.
   — Вас, — ответил он.
   Это короткое слово ударило как гром среди ясного неба. На какую-то минуту потеряв дар речи, Эмма ошеломленно смотрела на своего противника.
   — Да как вы смеете?
   — Я еще и не то смею.
   — Я… я вас презираю! Неужели вы воображаете, что я пришла сюда для того…
   — Вы сами предложили сыграть еще партию, — перебил он ее. — Я просто поставил свои условия.
   — Возмутительные условия! — взвилась Эмма.
   — Ничего лучшего я придумать, к сожалению, не могу, — невозмутимо ответил Уэрхем, представляя ее в своих объятиях. — Вы получите расписки независимо от исхода игры.
   Не в силах больше сдерживаться, Колин протянул руку через столик и дотронулся до ее руки. Эмма, отдернув руку, вскочила на ноги. Стул, на котором она сидела, с грохотом упал.
   Разочарование заставило Уэрхема сказать:
   — В таком случае Беллингему придется со мной расплатиться.
   — Вы шулер и грабитель! — яростно выкрикнула Эмма. Но выкрикнула не совсем уверенным тоном.
   «Похоже, она уже начала менять обо мне мнение», — подумал Колин, пожалев о своих необдуманных словах.
   — Вовсе нет, — сказал он, — но признайте, что…
   — Госпожа, — раздался бас из прихожей. — Вы меня звали?
   Эмма сделала шаг назад. Колин тоже встал из-за стола.
   — Ферек не даст меня в обиду, — предостерегла его Эмма. — Для него не существует английских понятий законности и чести. Он применяет жесткие и весьма эффективные методы.
   — Если он посмеет коснуться меня хоть пальцем, ему плохо придется, — проговорил Колин сквозь сжатые зубы.
   Дверь открылась, и в ней появился Ферек. Он подозрительно посмотрел на опрокинутый стул и потом бросил враждебный взгляд на Колина Уэрхема.
   — Что он вам сделал? — спросил он Эмму.
   — Ничего, — ответила Эмма. — Пошли.
   Она взяла с карточного столика сумочку и закуталась в плащ. Но темнокожий гигант, похоже, не собирался уходить. Сжав кулаки, он вперился в Колина.
   — Пошли же, Ферек, — приказала Эмма, которая уже вышла из комнаты.
   Ферек неохотно последовал за ней.
   — Как вас зовут? — крикнул ей вслед Колин. — Где мне вас найти?
   Не удостоив хозяина ответом, Эмма спешила к выходу. Колин бросился было за ней, но огромная туша преградила ему путь.
   — Все равно я вас найду, можете не сомневаться! — крикнул Колин уже исчезающей в дверях незваной гостье.
   Эмма исчезла в темноте.

Глава 2

   Барон Сент-Моур сидел за столом и с отвращением взирал на завтрак. Настроение у него было отвратительнейшее: он не сомкнул глаз после внезапного исчезновения незнакомки, проклиная себя за то, что так и не узнал ни ее имени, ни фамилии. Ко всему прочему примешивались неприятные ощущения от выпитого ночью бренди.
   Прекрасная дама в маске… Ей удалось снять с его души тяжесть… До чего же она загадочна, прекрасна и… желанна! А он, глупец, дал ей возможность уйти! Да еще этот распроклятый слуга… Колин даже не заметил, с какой силой сжимает кофейную чашку. Как она его называла?.. Ферек. Экое идиотское имя! Распаляясь с каждой минутой все больше, Колин уже проклинал запланированные на утро визиты и встречи. Теперь он вынужден сидеть дома, вместо того чтобы броситься на поиски желанной дамы. Да, видно, все сегодня утром складывается не так! Мысли его прервал появившийся лакей:
   — Сэр, к вам пришли… Молодой джентльмен.
   Уэрхем только рыкнул в ответ.
   Джон стоял как вкопанный в ожидании распоряжений. Молчание затянулось.
   — Сказать ему, что вас нет дома, милорд? — наконец не выдержал слуга.
   — Скажи, чтобы катился ко всем чертям.
   — Хорошо, милорд.
   И Джон пошел к двери.
   — Постой! Кто это?
   — Мистер Беллингем, милорд.
   Беллингем? Колин выпрямился в кресле. Он совсем забыл о Беллингеме. Это же связующее звено, хотя и непонятно, какие могут быть отношения между ним и ночной гостьей. Да, конечно, необходимо поговорить с этим юным Беллингемом. Быстро выпив кофе, Колин поднялся из-за стола.
   — Где он?
   — В библиотеке, милорд.
   — Какое совпадение! — фыркнул Колин.
   Открывая хозяину дверь, Джон отметил опасный стальной блеск в его глазах и пожалел молодого человека, у которого и без того был весьма подавленный вид.
   Робин Беллингем стоял у камина какой-то потерянный. Темные круги под глазами и дрожащие руки говорили сами за себя. Однако, едва заметив барона, юноша расправил плечи, стараясь, по-видимому, не выказать своего душевного состояния.
   — Я пришел поговорить с вами о своих расписках, сэр, — без должного приветствия сразу заявил он.
   — Ага, значит, узнал, что они все еще у меня? — прорычал Уэрхем. И прямо перешел к тому, что его в данный момент интересовало больше всего:
   — Какие могут быть отношения между той потрясающей женщиной и вами?
   — Простите, не понял.
   — Выкладывай все начистоту! — приказал Уэрхем.
   Беллингем недоуменно воззрился на него.
   — Что, не вышло?
   Весь гнев и разочарование Колина сфокусировались на стоящем перед ним молодом человеке. Он уже проиграл в уме все возможные причины, которые могли заставить его таинственную гостью пойти на такой невероятный шаг во имя этого недоумка, и все они вызывали в нем бешенство.
   — Не удалась ваша затея?
   — Милорд Сент-Моур, я вас не понимаю, — с достоинством сказал Робин Беллингем. — Я пришел обсудить с вами вопрос о деньгах, которые я вчера проиграл вам.
   — Кто она? — злобно перебил его Колин. (Надо же так бесстыдно врать) — Или ты мне скажешь, или я задушу тебя как котенка!
   Беллингем отступил на шаг от разъяренного Колина.
   — Миссис Ремплинг?.. Я ее почти не знаю, милорд. По-моему, она вдова…
   — Плевать я хотел на Барбару Ремплинг! Ты прекрасно знаешь, что я говорю не о ней. Кто эта женщина, которая явилась ко мне, чтобы отыграть твои расписки?
   — Женщина? — Беллингем выпучил глаза. — Я понятия не имею, о ком вы говорите, милорд.
   Уэрхем смотрел юноше в лицо. Кажется, он и правда не понимает, о ком идет речь. И тут Колину бросилось в глаза нечто иное. Он подошел к Робину ближе и всмотрелся в черты его лица.
   Беллингем отступил еще на шаг.
   — Я… я надеялся… то есть я пришел просить у вас отсрочки, — с трудом выговорил он. — У меня сейчас трудно с деньгами. Я знаю, что вы…
   — Я не беру денег с зеленых юнцов, — перебил его Уэрхем, словно все эти объяснения его нисколько не интересовали. — Я бы сказал тебе это вчера, если бы ты так поспешно не сбежал. Да и вообще отказался бы с тобой играть, если бы мог это сделать, не оскорбив тебя. — Он не мог оторвать глаз от белокурого юноши. Колин буквально впился глазами в его лицо. И вдруг заметил, как тот слегка наклонил голову набок, слушая его.
   — Сэр. — В голосе Робина Беллингема уже звучали негодующие нотки. — Я не маленький мальчик. Я веду самостоятельный образ жизни…
   — Ну да, целых полгода, — оборвал его Уэрхем. Ему виделось что-то знакомое в чертах молодого человека. И этот серебристый оттенок светлых волос… Как же он сразу не заметил? Такой необычный цвет!
   — Не возьму я твои деньги.
   Беллингем, вспыхнув, сжал кулаки.
   — Поступайте, как хотите, но я считаю себя обязанным выплатить вам всю сумму.
   — Тогда можешь считать себя ослом, — безразличным тоном отозвался Уэрхем.
   — Милорд! — Беллингем побледнел. — В таком случае… в таком случае я…
   — Не вздумай вызвать меня на дуэль, — усталым голосом сказал Уэрхем. — Я не приму ваш вызов, молодой человек. — Он вздохнул. Очевидно, для того чтобы вытянуть из юноши какие-нибудь сведения о незнакомке, в первую очередь надо его успокоить. — Это не касается вас лично. Я никогда не принимаю крупного выигрыша от людей, которые моложе меня на десять лет. Это против моих принципов.
   — Но я… — Беллингем явно чувствовал себя униженным, хотя в голос его закралась нотка облегчения. — Не могу же я отказаться платить долг чести, — неуверенным голосом возразил он.
   — Взамен вы можете оказать мне услугу, — сказал Уэрхем.
   Молодой человек выпрямился.
   — Все, что в моих силах, милорд.
   Колин слегка наклонился вперед.
   — Скажите, у вас есть сестра?
   — Кто?
   — Сестра, — повторил Колин. — Старшая сестра. Значительно старше вас.
   У молодого человека отвисла челюсть.
   — Ну, в чем дело? — нетерпеливо спросил Колин. — Разве это такой трудный вопрос? Неужели вы не знаете, есть у вас сестра или нет.
   — Есть. То есть, нет. Вернее, была, но…
   — Но что?
   — Мне запрещено упоминать ее имя, — наконец выговорил Беллингем. — Отец запретил.
   — А…
   Догадка Колина подтверждалась. Этот юноша был очень похож на ночную гостью. И теперь у Колина выстроилось вполне удовлетворявшее его объяснение, почему она попыталась выручить этого молодого человека. Больше того, теперь он все о ней узнает. Да, за всем этим скрывается какая-то тайна!
   — Вашему отцу я ничего не скажу. Но в обмен на ваши расписки я хочу, чтобы вы рассказали мне о своей сестре… все, что знаете.
   Беллингем изумленно вытаращился на него.
   — Хотите кофе? — вдруг радушно предложил хозяин дома. (У него даже как будто прошла мигрень.) — Может быть, позавтракаете со мной?..
   Через несколько минут они уже сидели друг против друга в глубоких креслах, попивая кофе.
   — Ну-с, — нетерпеливо начал Уэрхем. Его буквально распирало от предвкушения загадочной истории. — Рассказывайте о сестре.
   Беллингем откашлялся.
   — Я плохо ее знаю, как ни странно это звучит, — начал он. — Она старше меня на восемь лет, поэтому у нас было мало общего в детстве. Я был еще совсем маленьким, когда сестра уже готовилась к своему первому светскому сезону.
   — Не важно, — отмахнулся Уэрхем. — Расскажите то, что знаете.
   — Хорошо. — Беллингем опять нервно откашлялся. — Ее зовут Эмма.
   — Эмма, — повторил барон, словно пробуя имя на вкус. — Отличное имя!
   — Да. Я помню, что она была очень красива и много смеялась. Вальсирует, бывало, по гостиной и дразнит отца. — Робин сделал гримасу. — Тогда он был совсем другим человеком. Он…
   — Вы говорите так, точно она умерла, — сказал Колин. Ему вдруг стало зябко. Неужели он ошибся?
   — Нет. Она не умерла. — Беллингем нервно заерзал в кресле. — Но отец заявил, что для нашей семьи она все равно, что умерла.
   Ага, вот оно что! — подумал Колин.
   — Почему? — спросил он.
   — Она вышла замуж против воли отца.
   — Замуж?!
   Колину показалось, что на него свалилось огромное дерево.
   — Да. Она обручилась с человеком, которого он не одобрял, а когда отец отказал ей в своем благословении, поступила по-своему.
   Робин, казалось, жалел, что сам не способен на такой поступок.
   — Расскажите мне все по порядку, — севшим голосом потребовал Колин.
   Беллингем кивнул:
   — Я расскажу вам все, что сам знаю. Во время своего первого светского сезона Эмма влюбилась в Эдварда Тарранта, старшего сына сэра Филиппа Тарранта.
   — Того самого, что разорился на скачках в Нью-маркете? — прорычал Колин. Слово «влюбилась» царапнуло его слух.
   — Да. Кажется, это случилось в тот самый год, когда Эмма познакомилась с его сыном. Во всяком случае, Тарранты разорились, и отец запретил ей даже близко подходить к Эдварду. Дело в том, что Эмма унаследовала от бабушки значительное состояние, и отец считал, что Эдвард хочет наложить лапу на эти деньги, ко всему прочему у младшего Тарранта была репутация заядлого игрока.
   — А-а… — проговорил Колин.
   Теперь он понял отвращение Эммы к азартным играм.
   — Но Эмма не желала никого слушать. Говорят, Эдвард был очень красивый мужчина и большой сердцеед. — Робин умолк. — Вы что-то сказали, сэр?
   Колин покачал головой.
   — Продолжайте.
   — Они поженились, как только Эмме исполнилось восемнадцать лет, и уехали за границу. Отец, кажется, пытался спасти от Тарранта состояние Эммы. Он советовался с адвокатами, но ему так и не удалось ничего сделать. Я хорошо помню, как он тогда бушевал по этому поводу, проклиная Тарранта и обзывая Эмму последней дурой. Он был абсолютно уверен, что Таррант спустит ее состояние за пять лет и оставит ее без гроша в кармане.
   — Ну и что? Так и случилось?
   Беллингем пожал плечами:
   — Мы уже много лет ничего о ней не знаем.
   — Ни о ней, ни о ее муже? — спросил Колин.
   Ему еще никогда не было так противно произносить слово муж.
   — Ни о ком из них. По крайней мере… я ничего не слышал. У него, наверное, были друзья, но…
   Ну, это легко выяснить, — подумал Колин.
   — Может быть, она… они вернулись в Англию? — спросил он.
   Беллингем покачал головой, потом задумался.
   — Я просто понятия не имею, где они, — сказал он. — К тому же, встреть я Тарранта на улице, я бы его не узнал. — Он нахмурился. — А почему вы меня расспрашиваете об Эмме?
   — Мне кажется, я вчера вечером видел вашу сестру, — рассеянно ответил Колин.
   — Эмму? Где?
   Колин хотел было сказать: «У себя дома», но передумал.
   — В салоне Барбары Ремплинг. После того, как вы ушли.
   — Вы ее узнали? — взволнованно воскликнул Робин. — Мне столько раз хотелось поговорить о ней с отцом, но он…
   — Нет, — перебил его Уэрхем. — Я ее не узнал. Она появилась в свете семь лет назад, а я в то время находился в Португалии.
   — Да? — разочарованно проговорил Робин. — Ну вы хотя бы с ней разговаривали? Где она остановилась? Я поеду к ней, что бы там ни говорил отец.
   Надежды Уэрхема, что Робин прячет сестру, развеялись как дым. Да теперь это и не важно. Какое ему дело до замужней леди!
   — Понятия не имею, — ответил он юноше. — Мне просто стало любопытно.
   — А, — огорченно проговорил Робин. Он был настолько взволнован этой новостью, что даже не полюбопытствовал, с чего это судьба его сестры заинтересовала барона Уэрхема. — Как жаль, что я так поспешно ушел… Мне очень хочется увидеть сестру.
   На Колина навалилось привычное чувство усталости. Он встал, подошел к письменному столу и вынул из ящика расписки Робина.
   — Возьмите, — сказал он, подавая их юноше. — Мы в расчете.
   Робин медленно протянул за ними руку. — Вы уверены?
   — Абсолютно, — уже с некоторым раздражением отозвался Колин. — А теперь я вынужден с вами попрощаться. Мне надо ехать.
   — Разумеется, — сказал Робин, поспешно вставая. — Благодарю вас.
   — В другой раз играйте поосторожнее, — посоветовал Колин.
   При этих словах молодой человек вспыхнул и насупился. Молча он повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Колин проводил его задумчивым взглядом. Обиделся! Ну и ладно, в конце концов, какое ему дело до Беллингема и его замужней сестры? Барона опять окутало черным облаком уныние. Наверное, ему уже не суждено испытать радость жизни. Мрачный, он подошел к столику и налил себе еще чашку кофе.
 
   На другом конце Лондона, в районе, далеко не аристократическом, Эмме тоже не спалось после бурно проведенной ночи. Она сидела в бедно обставленной столовой за чашкой чая, подперев рукой раскалывающуюся голову.
   «Натворила бог знает что, а главное — плодов никаких: долговые расписки Робина не удалось заполучить», — раздраженно подумала Эмма. Если узнают, что она одна, да еще ночью, была в доме неженатого мужчины, сплетням не будет конца. Как же теперь сохранить незапятнанным свое доброе имя? Вдобавок ко всему этот негодяй вспомнил, что видел ее на корабле, так что игорные салоны теперь для нее закрыты, и возможность зарабатывать себе на жизнь растаяла словно мираж.