Эшфорд Джейн. Брак на пари

   — Мне надо было помочь Эмме, — наконец сказал он.
   — Эмме? — переспросил Колин тихим, но грозным голосом.
   — Мне надо было как-то занять этого Орсино. Он преследует леди Мэри. А она никак не может понять, что с таким человеком ей и разговаривать-то не положено, не то что ходить на прогулки.
   — И что еще? — тем же тоном спросил Колин.
   — Что еще? — удивленно повторил Робин.
   — Что еще вытворял этот Орсино?
   Юноша удивленно смотрел на Колина, обеспокоенный его суровым тоном.
   — Он играл со мной в карты, — признался он, но тут же добавил: — Но я согласился с ним играть только для того, чтобы он отстал от леди Мэри. Как только мы от него отвяжемся, я совсем брошу играть.
   Колин молчал, и Робин добавил:
   — Эмма говорит, что он шулер. Поэтому я ему так много проиграл.
   — Какое он имеет отношение к Эмме? — спросил Колин, испытующе глядя на Робина.
   — К Эмме? — Робин не знал, что сказать. — Он был другом ее… Эдварда Тарранта. Так она познакомилась с этим прохвостом. И мне совсем не нравится, что она с ним знакома.
   — Мне тоже, — тихо согласился Колин.
   Он еще несколько секунд смотрел Робину в лицо и убедился, что больше молодой человек о графе ничего не знает. А сам он не сомневался, что Эмма как-то связана с Орсино. Испытывая одновременно облегчение и раздражение от того, что он так ничего и не узнал, Колин молча шел рядом с Робином, заложив руки за спину.
   — Этот Таррант, видно, был порядочной скотиной, — сказал Робин, который почувствовал себя гораздо лучше, как только Колин перестал испытующе смотреть на него.
   Барон ничего не ответил.
   — Мне не хочется это признавать, но, кажется, отец был прав, запрещая Эмме выходить за него замуж.
   — Совершенно прав, — согласился Колин. — Разумеется, я этого не знал, когда встретил Орсино с Эммой в Королевской академии. — Робин потемнел лицом. — И леди Мэри была там с ней. Очень неудачно получилось.
   — Да, — рассеянно отозвался Колин.
   — Но можете на меня положиться — я не выпускаю его из вида, — сказал Робин. — Так что вам не о чем беспокоиться!
   Юный Беллингем не так уж прост, подумал Колин. Он был рад, что юноша быстро взрослеет. Уэрхем решил поделиться с ним тем, что ему было известно:
   — Тебе скоро не надо будет волноваться по поводу Орсино, — сказал он. — Его выдворят из Англии.
   — В самом деле? — Эта новость явно произвела впечатление на Робина. Он даже как будто испытывал зависть. — Чем скорее, тем лучше. Мне надоело терпеть, как он шельмует в карты.
   — Еще бы.
   Это было сказано таким тоном, что Робин взглянул в лицо Колину:
   — Что вы собираетесь сделать с этим мерзавцем?
   — Принять меры, чтобы он никому не мог здесь навредить, — жестко сказал Колин.
   — Каким образом? Если вам понадобится помощь, я к вашим услугам, — с готовностью сказал Робин.
   — Спасибо, но все уже сделано.
   — Неужели от меня ничего не потребуется? — обиженным голосом спросил Робин.
   — Да нет, больше ничего делать не надо, — заверил его Колин. — Но если возникнет нужда, я к тебе обязательно обращусь.
   Робина это не вполне удовлетворило.
   — По крайней мере, Эмма успокоится, — подумав секунду, сказал он. — Это уже хорошо. А то она совсем издергалась из-за этого Орсино. — Робин постепенно веселел. — И мне не надо будет с ним общаться. Честно говоря, я его терпеть не могу. — Робин облегченно вздохнул и пошел более упругой походкой. — Мне надо было бы догадаться, что вы это так не оставите, — добавил он. — В конце концов, вы же ее муж.
   И он улыбнулся Колину. Тот смотрел на него каким-то пустым взглядом.
   — В чем дело? — спросил Робин. — Что-нибудь не в порядке?
   Колин покачал головой.
   — Ну и ладно. — Робин опять с облегчением вздохнул. — Честно говоря, я рад, что мне не надо больше будет об этом думать, — признался он. — Я просто не знал, как это все прекратить. И я уже проиграл этому негодяю свое содержание за три месяца.
   — Я тебе верну эти деньги, — машинально сказал Колин.
   На секунду лицо Робина осветилось радостью, потом он сник.
   — Нет, я не могу этого допустить.
   — Это мой долг, — сказал Колин.
   Робин искоса посмотрел на зятя. Как-то чудно он разговаривает, и выражение лица у него какое-то странное.
   — Во всяком случае, я рад, что у вас с Эммой все наладилось, — сказал он. Увидев впереди ворота парка, он ускорил шаги. Этот разговор был не из легких.
   — А вон и Джек! — радостно воскликнул он. — Не хотите… пройтись с нами.
   Колин покачал головой и даже не заметил облегчения, отразившегося на лице Робина. Робин представил ему Джека, и молодые люди пошли в парк. А Колин кликнул наемный экипаж и отправился домой. В голове у него звучали слова Робина: «В конце концов, вы же ее муж. Я рад, что у вас с Эммой все наладилось».
   Эмма чрезвычайно взволнована появлением этого дьявола Орсино, думал Колин. Это ясно, хотя как именно он ее допекает — неизвестно. Ну ничего, скоро все кончится. Он по-прежнему не сомневался, что ничего позорного Эмма от него не скрывает. Он был слишком уверен в ее порядочности. Так почему же он сам не предложил ей помощь? Почему, вместо того чтобы злиться на нее, он не сказал ей, что принимает меры, чтобы Орсино выдворили из Англии? Наверняка тогда она ему все рассказала бы. Если бы он дал ей такую возможность… Но он молчал.
   — Это все гордость и упрямство, — пробурчал Колин себе под нос.
   «Вот приеду домой и сразу все ей расскажу», — решил он. Тогда у них действительно все наладится. У Колина по спине пробежал холодок. А вдруг это уже невозможно? Более того — он сжал кулаки, — таких отношений ему уже мало. Он представил себе Эмму такой, какой видел ее по десятку раз на день, — сидящей за обеденным столом, отдающей распоряжения слугам, быстро идущей по коридору, читающей документы, касающиеся их поместья. Эмма изменила его жизнь.
   Колин вспоминал дни, проведенные с ней в Треваллане. С каким пылом и нежностью она отвечала на его ласки! При этом воспоминании у него замерло сердце. Как странно они встретились! А ведь этого могло бы и не случиться.
   Он ее любит! Наконец-то Колин понял, что захватившее его могучее сложное чувство — это та самая любовь, которую год назад он совсем было отчаялся найти. Он ошеломленно потряс головой. Как же он этого не понимал? Он думал, что любовь обрушивается на человека, как огромный вал. Оказывается, бывает и по-другому. Вообще-то любовь возникла в его душе при первой встрече с Эммой: он почувствовал к ней физическое влечение, он понял, что они понимают друг друга и смеются над одним и тем же. Но другие составные любви появлялись постепенно, и она росла, пока наконец-то, с большим опозданием, он не осознал, что любит Эмму.
   Колин потрясение вздохнул. Эмма никогда не говорила ему, что любит его, никогда не обещала любить его. А он, болван несчастный, сознательно исключил любовь из их уговора. Он не имеет права ожидать от Эммы любви. Но как он о ней мечтает!
   За последнее время Эмма отдалилась от него. Что, если она не вернется? Это показалось Колину страшнее самого жестокого сражения. Колин Уэрхем, который видел направленные на него пушки, ружья и штыки, застыл от ужаса. Такой потери он не перенесет. Потеря Эммы будет катастрофой, не сравнимой ни с чем.
   Нет, он ее не потеряет. Он преодолеет любые препятствия. Он не остановится ни перед каким риском. И он не пожалеет на это времени. Он уничтожит Орсино и любого, кто осмелится угрожать Эмме, и он покажет ей, что такое настоящая любовь.
   Кучер постучал по верху кабриолета.
   — Приехали, сэр!
   Колин пришел в себя, расплатился с ним и вышел из экипажа. Сегодня вечером он скажет Эмме. Потом выругался про себя. Проклятый маскарад! Уже поздно, Эмма, наверное, одевается. Тогда завтра, решил он. К тому времени он, наверное, уже сможет ей сказать, что Орсино нет в Англии. Это будет прекрасное начало. С этого они начнет свою кампанию по завоеванию любви Эммы.

Глава 13

   — Боже, какой у меня дурацкий вид! — простонал Колин.
   Дело происходило во второй половине дня. Эмма поправила на нем маскарадный костюм и отступила, чтобы оценить общее впечатление.
   — Ничего подобного, — возразила она. — У тебя чрезвычайно романтический вид. Вот только дай я…
   И она расправила у него на шее воротник рубашки.
   На Колине были широкие светло-коричневые шаровары, заправленные в сапоги, и белая просторная рубашка с открытым воротом и широкими рукавами. Эмма только что повязала на нем темно-синий кушак, концы которого лихо свисали вниз, и заткнула за него кинжал.
   — В точности турецкий паша, — сказала она.
   — А ты кто? — спросил Колин, оглядывая необычное облачение жены.
   Она с удовлетворенной улыбкой посмотрела на свое отражение в зеркале. Софи просто превзошла себя.
   Хотя на самом деле это было обычное шелковое платье, оно было так искусно скроено и увешано таким количеством шарфов, что казалось, будто вокруг ее тела колышутся многочисленные прозрачные покрывала. Волосы ее тоже были прикрыты вуалью, перетянутой по лбу золотой лентой.
   — Как же, я — твоя наложница из гарема, таинственная восточная женщина.
   — Я смотрю, ты ужасно довольна собой, — озадаченно сказал Колин.
   — Во всяком случае, штаны на тебе есть, — сказала Эмма.
   Она находилась в состоянии нервного возбуждения в предчувствии предстоящих чрезвычайных событий. Наступил день, когда Орсино исчезнет, и у нее было чувство нереальности всего происходящего, словно это была не то сказка, не то сон. Вернее, она чувствовала себя так, словно выпила слишком много шампанского. Но, несмотря на хмельное, беспечное настроение, у Эммы под ложечкой сосало. Конечно же, это нервное напряжение, которое во что бы то ни стало надо скрыть.
   — Пошли, — сказала она. — Мы обещали заехать за Нетлтонами.
   Спускаясь по лестнице, они встретили гораздо больше слуг, чем обычно. Они все повыдумывали себе разные занятия наверху и вылезли из своего полуподвального помещения, чтобы рассмотреть маскарадные костюмы господ. В холле толпились несколько горничных и лакеев и о чем-то тихо разговаривали.
   — Это еще что? — воскликнул Колин.
   Около двери их ждал Ферек. На нем были собранные на щиколотках широкие ярко-красные шаровары и кожаные турецкие туфли с загнутым кверху носком. Он был совершенно голый до пояса, если не считать короткой жилетки из парчи, открывающей взору его могучую грудь. На голове у Ферека был тюрбан, на котором красовалась золотая булавка в форме свернувшейся кольцом змеи. Зеленые глаза змеи зловеще мерцали.
   — Нет, ну прямо как из сказки! — вскричала Нэнси. — Так и кажется, что ты сейчас скажешь:
   «Сезам, откройся!» — и вытащишь из бутылки джинна.
   — Тише, Нэнси, — одернул девушку Клинтон.
   — Я похож на евнуха из дворцового гарема, — пожаловался Ферек.
   Нэнси хихикнула. Впервые за время их знакомства Колин сочувственно посмотрел на Ферека.
   У себя в Турции я никогда бы такого не надел, госпожа, — продолжал Ферек.
   — Ничего, в этом здесь никто не разбирается, — безо всякого сочувствия сказала Эмма. — Вид у тебя замечательный.
   — Но в нем нет достоинства.
   — У тебя есть теплый плащ? — спросила Эмма, пропустив его жалобу мимо ушей. — А то тебе будет холодно.
   — Да, госпожа, — обреченно ответил Ферек. — В этой проклятой стране мне всегда холодно, — пробурчал он себе под нос.
   Колин вопросительно посмотрел на него:
   — А где твоя маска?
   — С собой, — сказал Ферек.
   — В ней ты, конечно, будешь неузнаваем, — заметил Колин. — Собственно, нам можно оставить маски дома, Эмма: в Лондоне нет человека, который бы не знал Ферека.
   Эмма побледнела.
   — Хотя на маскарадах бывает такая толкучка, что могут и не узнать, — добавил Колин. — Я слышал, что костюмы будут сногсшибательные.
   Эмма вздохнула свободнее.
   — Я буду держаться в тени, госпожа, — тихо проговорил Ферек, наклонившись к ней. — Меня не узнают.
   Несколько успокоенная, Эмма пошла за мужчинами к карете, где Ферек сел рядом с кучером. Заехав за своими друзьями, они отправились вдоль темных улиц к Пантеону. Как и договорились, они встретились с другими членами своей компании у подъезда и, надев маски, прошли внутрь. Маскарад уже был в полном разгаре. Том проводил их к заранее снятой ложе. Она находилась во втором ярусе, достаточно высоко над шумной толпой, но достаточно близко, чтобы они могли все разглядеть.
   На Томе был костюм пирата, немного похожий на костюм Колина. Его жена нарядилась Марией Антуанеттой. На ней было атласное платье с огромными фижмами, которые она откопала в старом сундуке, и высокий парик, прибавлявший ей добрый фут росту. Нетлтоны надели римские тоги, хотя Виктория Нетлтон чувствовала себя явно не в своей тарелке. Она поминутно одергивала спадавшую складками тогу, словно опасаясь, что та с нее свалится совсем. Четвертая пара, Фредди и Лиза Монктон, изображали Ромео и Джульетту. На Фредди даже были чулки, и другие мужчины дружно его поддразнивали.
   — Ты нарушил уговор, Фредди, — упрекал его Том. — Мы же договорились, что все будем в длинных штанах.
   Фредди, который, как все знали, был под каблуком у молодой красивой жены, только добродушно ухмылялся.
   Убедившись, что Ферек уселся в дальнем темном углу просторной ложи, Эмма тоже села и окинула взглядом танцевальную залу. У нее перехватило дух.
   Многоярусные ложи, представляли собой оживленный периметр огромной залы. Все ложи были заняты зрителями. Некоторые были в маскарадных костюмах, некоторые в вечерних туалетах, но все в масках. Вокруг стоял невероятный шум веселья. Но самое потрясающее зрелище являли танцующие, которым было мало места даже на этом огромном пространстве. Пастушки кружились в объятиях разноцветных Пьеро, королевы не брезговали пиратами, египетские принцессы танцевали с испанскими грандами. Некоторые платья были до неприличия короткими и открытыми — сегодня можно было позволить себе многие вольности. Мужчины плотоядно пожирали глазами своих партнерш, иные даже гладили руками их открытые плечи и грудь. Подвыпившие кавалеры беспрестанно подходили к ложам нижнего яруса, пытаясь выманить оттуда дам. Им часто это удавалось, хотя, по мнению Эммы, они даже не были знакомы с хозяином ложи. Тысячи свечей освещали красочный вихрь невообразимых нарядов и оживленных лиц. В воздухе стоял густой аромат разнообразных духов, к которому примешивался запах потных тел. Шум стоял оглушительный. У Эммы даже закружилась голова.
   — Тебе хочется потанцевать в этой толпе? — спросил ее Колин.
   — Нет, я лучше посмотрю, как танцуют другие, — ответила она. — Это прямо спектакль.
   — Верно. Вроде того, который мы видели в прошлый раз, только между действующими лицами больше согласия.
   Эмма засмеялась.
   Том пытался убедить жену пойти потанцевать, но она категорически отказалась. Нетлтоны попробовали спуститься вниз и быстро вернулись. Их тоги изрядно помяли. Какой-то человек даже ущипнул Викторию.
   Дело шло к полуночи, и в Эмме нарастало напряжение. Она продолжала смотреть на танцующих, но отвечала на обращенные к ней слова чисто машинально.
   Пора приводить план в действие. Теперь, когда подошел решающий час, ей не верилось, что она действительно задумала такое. Эмма собралась уже было встать, как вдруг заметила в ложе напротив знакомую фигуру. Там сидела женщина, одетая во все черное. Ее платье с рукавами-буфами было украшено черной лентой. Даже не видя светлых волос и пухлых губок, Эмма узнала леди Мэри Дакр. Она ахнула.
   — Что такое? — спросил Колин.
   — Я… я узнала знакомую, — ответила Эмма.
   — Кого?
   — Кому здесь совсем не положено быть.
   — Да кого же? — спросил Колин, пытаясь проследить за взглядом Эммы.
   Но в толпе было трудно различить отдельного человека.
   — Лучше тебе не знать. Может быть, ее никто не узнает.
   Рядом с леди Мэри сидел мужчина тоже в черном. В полутемной ложе его трудно было разглядеть, но Эмма не сомневалась, что это граф Орсино. Никто другой не посмел бы привезти леди Мэри в такое место.
   — Будь ты проклят! — выругалась Эмма еле слышно.
   Его появление с леди Мэри сильно затрудняло ее план. Нельзя же оставить девушку одну в этой разнузданной толпе. После того как Орсино… исчезнет, надо будет отвезти ее домой.
   — Что ты сказала? — наклонился к ней Колин.
   — Ничего.
   Он с сомнением посмотрел на нее.
   Пора! Надо идти. Какие бы ни возникли осложнения, она должна встретиться с Орсино в условленном месте. Эмма встала и извинилась. Все, конечно, решат, что она идет в туалет. Ферек, как они договорились, бесшумно и незаметно выскользнул вслед за ней. Они спустились по внутренней лестнице и прошли по коридору, который огибал залу по периметру. В нем тоже было полно подвыпивших мужчин, но присутствие Ферека отбивало у них охоту приставать к Эмме.
   Теперь Ферек шел впереди. Он побывал здесь вчера, как следует изучил помещение и выбрал место, которое счел подходящим для роковой встречи. Он провел Эмму мимо двух небольших комнат, где тоже были люди в маскарадных костюмах, и зашел в третью, в которой не было никого.
   Эмма осмотрелась. Здесь она назначила Орсино встречу. Комнатка представляла собой что-то вроде кладовки, куда складывались сломанные стулья и порванные занавески.
   «Видно, в Пантеоне полно и того, и другого», — подумала Эмма и тут же поняла, что старается думать о чем угодно, только не о том, что здесь должно произойти.
   — Я встану сюда, — тихо сказал Ферек и отступил в тень, которую отбрасывала открытая дверь. — Он меня не увидит, а потом будет слишком поздно.
   Эмма кивнула. Стиснув руки, чтобы остановить дрожь, она прошла на середину комнаты, освещенной только двумя бра. Но из открытой двери на пол падало пятно яркого света. Эмма стояла в этом озерке света и ждала.
   Вскоре она услышала звук мужских шагов. Потом в двери появилась темная фигура, помедлила секунду и вошла!
   — Добрый вечер, баронесса, — сказал Орсино и поклонился.
   На нем были рубашка из черной ткани с серебряной нитью и черные чулки. В руке он держал черную бархатную шапочку. Орсино был похож на портрет итальянского интригана-герцога эпохи Ренессанса. Его хладнокровное лицо и злобно сверкающие черные глаза вполне подходили к этой роли.
   — Вам нравится мой костюм? — осведомился он, видя, как внимательно на него смотрит Эмма. — Сегодня я — Макиавелли. Слышали о таком? — Эмма не отозвалась, и он продолжал: — Нет? Жаль. Вы, англичане ужасно невежественны. Макиавелли написал книгу «Князь», в которой мастерски изложил стратегию царедворца. В ней хорошо описано, например, что скрывается за улыбками, обращенными к царствующей персоне. Он, конечно, был итальянцем. — Видя, что Эмма не склонна обсуждать эту тему, он пожал плечами. — Ох уж эти англичане! Никакой тонкости, никакого изящества. Английский юмор — это что-то чудовищное!
   Эмма нетерпеливо отмахнулась.
   — А, да. Поговорим о деле, баронесса.
   — Хорошо, — пересохшими губами ответила Эмма.
   — Странное вы выбрали место для встречи, — сказал Орсино. — Но неделя, которую я вам дал, истекла.
   — Я знаю.
   — Ну и что вы решили? Сделаете, как я прошу?
   Орсино говорил самоуверенным тоном. Ему, видимо, и в голову не приходило, что Эмма осмелится ослушаться. Эмма медлила. Ферек ждал сигнала — чтобы она откинула с лица вуаль.
   — После столь долгого ожидания я считаю себя вправе потребовать большего, — продолжал Орсино. — Например, встреч в таком месте, где мы сможем быть наедине, как, например, здесь. У вас будет возможность убедиться, что мы, итальянцы, гораздо более… знойные мужчины, чем эти холодные англичане.
   «Он пьян», — подумала Эмма.
   В его глазах появился сластолюбиво-масленый блеск. Он шагнул к ней. Эмма откинула с лица вуаль.
   Ферек выступил из-за двери, как призрак, выходящий из стены. Не успел Орсино осознать его присутствие, как тот обхватил его шею массивной рукой и стал сжимать его горло. Глаза графа расширились от изумления и ужаса. Лицо стало наливаться кровью.
   Эмма почувствовала одновременно и облегчение, и страх.
   — Нет, — сказала она Орсино, — я не сделаю, как вы просите. И не позволю вам навредить моему мужу и моим друзьям. Так что…
   Орсино захрипел. Лицо его стало лиловым. Эмма с тревогой поглядела на Ферека.
   — Идите, госпожа, — сказал ее слуга. — Я разделаюсь с этим дурным человеком.
   — А что вы сделаете с…
   — Вам это незачем знать.
   Орсино стал вырываться. Ферек железной хваткой обхватил его свободной рукой поперек груди. А у Эммы вдруг возникли сомнения.
   — Ферек, ты не думаешь…
   — Его не найдут, госпожа, — спокойно ответил тот. — Уж поверьте мне.
   — Но может быть, нам не стоит этого делать?
   Орсино захрипел, словно пытаясь что-то сказать. Его глаза вылезали из орбит.
   — Очень своевременный вопрос, моя дорогая Эмма, — сказал Колин, входя в комнату с таким спокойным видом, точно он приехал на довольно скучный прием. — Отпусти его немного, Ферек, а мы подумаем над этим вопросом.
   Гигант, пораженный неожиданным появлением своего господина, повиновался. Орсино все еще не мог говорить, но лицо его стало светлеть.
   — Колин! Ты?.. Я…
   — Что здесь происходит? — раздался голос леди Мэри Дакр, которая последовала за Колином и, оттолкнув его, вышла на середину комнаты. — Бросили меня в ложе одну… Как вам не стыдно, граф… — И тут до нее дошел смысл открывшейся ей сцены, и она осеклась.
   Ее глаза в прорезях маски широко раскрылись. — Боже правый! — проговорила она.
   Что-то тут собралось слишком много народу, — смятенно подумала Эмма.
   — Эмма, что это ты задумала? — укоризненно сказал Калин, глядя на стиснутого в ручищах Ферека Орсино. — На таких подлецов угрозы не действуют.
   — Я собираюсь его убить, — объявил Ферек.
   Орсино опять стал вырываться у него из рук.
   — Вот как? — изумленно проговорил Колин. — Да, это, пожалуй, решило бы дело.
   — Но я вовсе не намеревалась с ним бежать! — воскликнула леди Мэри. — Через полчаса за мной приедет наемный экипаж, и я поеду домой.
   Орсино вытаращился на нее. Колин вопросительно поднял бровь.
   — Ты про него знаешь? — спросила Эмма мужа.
   — Я про него знаю все, — задумчиво ответил тот.
   — Я пообещала бежать с ним только потому, что хотела посмотреть маскарад, — продолжала леди Мэри.
   Она нахмурилась. — Все отказались сопровождать меня сюда. Вы все ханжи — того нельзя, сего нельзя. — Она перехватила негодующий взгляд Эммы. — Но я помнила про ваше предупреждение, — заверила ее леди Мэри. — Я была очень осторожна и не верила ни одному его слову.
   Орсино опять захрипел, желая что-то сказать. Ферек его встряхнул, и он замолчал.
   — Графом Орсино очень интересуется полиция нескольких европейских стран, — сказал Колин, пропустив мимо ушей слова леди Мэри. — Его выдворили из собственной страны и собираются выдворить из Англии.
   Орсино перестал вырываться и затих.
   — Относительно его уже принято решение: завтра его под конвоем отвезут в Дувр и посадят на судно, уходящее из Англии.
   Леди Мэри открыла рот от изумления.
   — Но я же вам сказала, что не собиралась с ним…
   — Ага, вот вы где! — раздался голос в дверях, и в комнату, размахивая шпагой, влетел стройный юноша в черном домино и широкополой шляпе со страусовым пером. — Я узнал о ваших гнусных замыслах, — обратился он к Орсино. — Да я скорее убью вас, чем допущу это! Слышите?
   — Робин? — слабым голосом проговорила Эмма.
   Юный Беллингем, словно только что осознав присутствие сестры, опустил шпагу.
   — Как, вы тоже все знали? — разочарованно спросил он.
   — Вы о чем? — спросил Колин.
   Робин махнул шпагой в сторону Орсино, чуть не задев ею пискнувшую леди Мэри.
   — Про план этого негодяя… похитить леди Мэри, — ответил он. — Я только час назад узнал от ее горничной, что он повез ее сюда, и сразу бросился следом. На улице ждет его карета, вам это известно? И около нее околачиваются два подозрительных типа.
   — Так вы приехали спасти меня? — довольным голосом спросила леди Мэри.
   — Спасти от вашей собственной глупости. Если бы не я, он погубил бы вас навеки, — сказал он и, окинув комнату взглядом, добавил: — И, конечно, если бы не другие ваши друзья. А что вы собираетесь с ним сделать? — спросил он, с интересом глядя на Ферека.
   — Убить, — ответил тот.
   — Правда? — Этот ответ явно произвел на Робина впечатление. — Задушить? Вот и молодец!
   — Но я же вам говорю… — опять вмешалась леди Мэри.
   — Тихо! — вдруг крикнул Колин. Все замолчали и изумленно повернули к нему головы. — Наши друзья находятся в двадцать третьей ложе, — сказал он Робину, четко, выговаривая каждое слово. — Можете идти с леди Мэри туда или отвезите ее домой.
   — Но я…
   — Или можете оба катиться ко всем чертям, — добавил Колин таким тоном, что Робин невольно попятился. — Но чтобы вашего духу здесь не было. Убирайтесь отсюда немедленно!
   Робин схватил леди Мэри за руку и чуть ли не силой потащил к двери.
   — Но что здесь происходит? — пискнула она. До ее сознания только что дошло, что вся эта сцена не имеет ни малейшего отношения к ней.
   — Это нас не касается, — сказал ей Робин.
   — Но я хочу остаться и…
   — Еще бы вам не хотеть! Вам вечно хочется самого неподходящего.