Эшфорд Джейн. Брак на пари

   Эмма поняла: этой невысказанной угрозой Орсино вынудил Робина привести его к Барбаре Ремплинг. Облегчение, которое она испытала, поняв, что Робин вовсе не азартный игрок, растворилось в страхе: нельзя позволить брату иметь дело с Орсино. Тот найдет способ совратить его.
   — Ты не должен связываться с Орсино, — убеждала она брата. — Я сама позабочусь о леди Мэри.
   Робин скептически посмотрел на нее.
   — Как? — спросил он.
   Эмма колебалась с ответом. Робин кивнул, словно она подтвердила его мысль.
   — Орсино — подозрительный субъект, Эмма. Тебе лучше держаться от него подальше.
   Эмма смотрела на брата с любовью и отчаянием. Ей было трудно поверить в то, что он пытается ее защитить. Робин был еще ребенком, когда на ее пути уже встречались самые закоренелые негодяи.
   — Я справлюсь с Орсино, — сказала она. — У Эдварда все друзья были вроде него. Я привыкла иметь дело с такими личностями.
   Робин, казалось, был потрясен.
   — Все? А я думал… я считал, что ты не понимаешь, какой он прохвост.
   — Я отлично это понимаю. Пожалуйста, Робин, держись от него подальше. Дело не только в том, что он шулер. Он вообще страшный человек.
   Робин упрямо сжал губы.
   — Я обещал тебе помочь, — заявил он. — И я не собираюсь ретироваться при первой же трудности. Можешь на меня положиться.
   — Но какой прок будет от твоей помощи, если я все время буду о тебе беспокоиться?
   — Не надо обо мне беспокоиться.
   Глаза Эммы наполнились слезами. Кажется, он действительно мужает на глазах, и из него, видимо, получится достойный человек. Но ему не следует связываться с Орсино. Он не представляет себе, на что тот способен.
   — Робин… — начала она.
   — Не пытайся от меня избавиться, — перебил он ее. — У тебя все равно ничего не выйдет.
   Господи, — с отчаянием подумала Эмма. — Если бы я не попросила его помочь мне с леди Мэри, он даже не знал бы о существовании Орсино.
   — Дело не в том…
   Портьеру отодвинули, и перед Эммой предстал хмурый Колин.
   Он увидел, что она шмыгнула за портьеру, и, когда прошло несколько минут, а она все не появлялась, начал беспокоиться. Увидев ошеломленные лица Эммы и Робина, он понял, что прервал конфиденциальный разговор.
   — Сент-Моур, как я рад вас видеть, — радостно сказал Робин. — Я думал, что Эмма здесь одна.
   — Нет, — ответил Колин.
   — Вот и отлично, — по-товарищески кивнул ему Робин. — А то мне надо возвращаться к игре. Орсино, наверное, удивляется, куда я делся.
   — Робин! — протестующе воскликнула Эмма.
   — Сначала объясни, что происходит, — потребовал Колин.
   Робин посмотрел на Эмму, словно спрашивая, что можно говорить, а что нет.
   Колин побелел он гнева. Эмма прикусила губу, не зная, как быть.
   — Не беспокойтесь, — сказал Робин, пытаясь примирить мужа и жену. — Я обо всем позабочусь.
   И, не дожидаясь, пока Колин или Эмма выразят в этом сомнение, вошел в залу.
   В коридоре было пусто и тихо. Эмма смотрела в пол.
   — Он, видите ли, обо всем позаботится! — сдавленным голосом проговорил Колин. — Тебя что-то расстроило, и ты обратилась за помощью к этому… этому мальчику?
   Как ему объяснишь? — думала Эмма.
   — Что у тебя было с Орсино? — жестко спросил Колин.
   — У меня с Орсино? — Эмма попыталась придумать какую-нибудь невинную отговорку, но ей ничего не пришло в голову. — Он… знакомый Эдварда. Когда я увидела с ним Робина, я испугалась, что он… Но я ошиблась, — торопливо добавила она, опасаясь, что Колин потребует разъяснений.
   Колин же был в ярости, и одновременно ему было очень больно. Она доверилась брату, а не мужу.
   — Я устала, — сказала Эмма, отводя глаза. — Поехали домой.
   — Нет, сначала ты расскажешь мне, что происходит.
   — Я же говорю, что ничего не происходит.
   — И ты думаешь, что я этому поверю?
   — Ты хочешь сказать, что я лгу? — вспылила Эмма.
   — Ты что-то скрываешь.
   — Но тебя это не касается.
   — Меня касается все, что касается тебя! — крикнул Колин. — И я желаю знать правду, Эмма! Расскажи мне сейчас же!
   Эмма вздернула подбородок:
   — Ты ничего не добьешься тем, что будешь на меня кричать в игорном доме.
   Колин понял, что потерял контроль над собой, и постарался взять себя в руки.
   — Я хочу домой, — повторила Эмма.
   Она отодвинула портьеру и пошла к выходу. Колину ничего не оставалось, как идти следом. Он чувствовал на себе заинтересованные взгляды, особенно взгляд наблюдательных черных глаз человека, сидевшего за угловым столиком.

Глава 12

   Лакей открыл дверцу модного ландо Эммы и подал ей руку. Она спустилась по ступенькам и приготовилась войти в свой дом. Эмма возвращалась от свекрови, которая выразила полное одобрение ее планам заново отделать Треваллан, хотя и сказала:
   — Сама я никогда не любила там жить — сплошные сквозняки и страшная скука.
   Сколько еще ей предстоит притворяться, что она ведет обычную жизнь светской женщины? Все мысли Эммы были заняты дилеммой Орсино. Ее неумелые попытки выяснить, почему он приехал в Англию, окончились неудачей. Все планы, как его обезвредить, имели непреодолимые изъяны. А время шло.
   По ночам Эмме снились ужасные сны, в которых Колин из ласкового, любящего мужчины превращался в холодного монстра, и Эмма знала, что они уже никогда не будут близкими людьми. Она просыпалась, обливаясь потом, и поначалу радовалась, что одна в постели, а потом принималась плакать.
   Кто-то тихонько кашлянул. Эмма подняла голову и увидела Клинтона, который дожидался ее в открытых дверях дома, стоя неподвижно, как часовой. Он кашлянул, чтобы привлечь ее внимание. Сколько можно стоять, задумавшись, посреди улицы? — как бы говорил он.
   — Добрый день, миледи, — сказал он. — Вас ждет леди Мэри Дакр.
   Эмма быстро поднялась по ступеням и вошла адом, на ходу стягивая перчатки. Ей безумно надоела болтовня леди Мэри о том, сколько ей еще придется носить траур, и о новом платье, которое ей обещала сшить мать для первого бала, на который ей можно будет пойти. Но надо выполнить долг по отношению к девушке, и это больше нельзя откладывать.
   Войдя в гостиную, Эмма закрыла за собой дверь.
   — Мне нужно поговорить с вами о графе Орсино, — сказала она без всякой преамбулы.
   Леди Мэри посмотрела на нее с удивлением:
   — О графе Орсино?
   — Вы не должны поддаваться его обаянию, — сказала Эмма.
   — Почему?
   — Вам не следует с ним общаться.
   — Но он очень приятный человек, — возразила девушка. — И остроумный. Он умеет меня рассмешить.
   — Он негодяй. Шулер, лжец, распутник. У него совершенно нет совести.
   — А я думала, что он ваш друг.
   — Я познакомилась с ним в Европе, потому что он навязывал свое общество моему мужу, которого бессовестно обыгрывал в карты. Он никогда не был моим другом.
   У леди Мэри был скорее заинтригованный, чем возмущенный вид.
   — Мне всегда хотелось знать, что такое распутник.
   — Человек, с которым вам не следует иметь дело.
   — Да, но почему? Что это значит?
   Эмма колебалась. Она не считала, что молодых девушек надо держать в полном неведении о грубой стороне жизни. Таким образом, они могут оказаться во власти тех, кто хочет причинить им зло. Но воспитание леди Мэри не входило в ее обязанности. Она не могла брать на себя роль ее матери.
   — Он будет уговаривать меня сбежать с ним и выйти за него замуж, чтобы заполучить мое состояние?
   Такая перспектива, кажется, не очень страшила леди Мэри.
   Это что! — подумала Эмма. — Он может придумать план куда похуже. Она нахмурилась. В конце концов, хотя и против своей воли, она способствовала знакомству леди Мэри с Орсино. Так что на ней лежала ответственность за последствия этого знакомства.
   — Распутник — это человек, который не задумается соблазнить и погубить девушку, если только ему предоставится такая возможность, — напрямик сказала Эмма. — Вопрос о женитьбе часто и не встает.
   У леди Мэри отвисла челюсть.
   — Орсино — авантюрист, — продолжала Эмма. — Ему нужны деньги, много денег, и, чтобы их получить, он не остановится ни перед чем. Он не станет вас похищать — он скорее скомпрометирует вас, а потом будет шантажировать ваших родителей. Он очень изобретателен в подстраивании ловушек. Это дает ему чувство превосходства.
   Леди Мэри как будто поняла серьезность угрозы.
   — Он ни перед чем не остановится, — еще раз подчеркнула Эмма, — Ему ни до кого нет дела, кроме самого себя. Мне приходилось видеть, как он расправлялся… — Эмма посмотрела в широко раскрытые глаза леди Мэри, — с женщинами, которые оказывались в его власти, — закончила она.
   — Как?
   — Безжалостно, — ответила Эмма.
   — Гм… — задумчиво промычала леди Мэри.
   — Теперь вы понимаете, почему вам не следует с ним знаться?
   — Я понимаю, что мне надо быть осторожной. Будьте спокойны, меня он не проведет.
   — Вам не удастся это предотвратить, — настойчиво сказала Эмма. Глупая девчонка!
   — Почему же? Вы же меня предупредили.
   — Но зачем вам надо с ним знаться? Что вам в нем нравится? Он же лжет на каждом слове, у него все — сплошное притворство.
   — Я не поняла, что он притворяется, — признала леди Мэри. — Теперь я буду настороже.
   Эмма раздраженно фыркнула.
   — Да я и не могу сказать, что он мне нравится, — продолжала девушка. — Но мне с ним интересно. Я никогда не встречала таких, как он.
   — Об этом позаботились ваши родители, — сказала Эмма.
   — Вот в этом-то все и дело. Они позаботились о том, чтобы я встречала только подходящих молодых людей. И я пришла к выводу, что подходящие молодые люди невыносимо скучны.
   — Леди Мэри…
   — А теперь я и их не вижу, потому что мне нельзя появляться в свете. Никто не приглашает меня погулять в парке и не приходит узнать, как мне живется. Они просто говорят обо мне разные гадости, как Фредди Бланкеншип, и насмехаются надо мной.
   Эмма старалась сдержать раздражение.
   — Так почему бы мне не получать удовольствие от общества графа Орсино, если только я буду соблюдать осторожность?
   — Да он вас живьем проглотит! — взорвалась Эмма.
   Леди Мэри улыбнулась, и у нее в глазах сверкнул весьма обеспокоивший Эмму огонек.
   — Это он так воображает. Меня считают дурой, и я часто использую это себе на пользу.
   — Вы просто не понимаете, о чем идет речь.
   — Нет, понимаю. И я вам очень благодарна за предупреждение.
   Эмма застонала.
   — Я сама хотела с вами поговорить, — продолжала леди Мэри, точно они благополучно уладили вопрос об Орсино. — Поэтому я к вам и приехала. Я узнала, что ваша компания собирается на маскарад в Пантеон, и мне пришла в голову изумительная мысль.
   — Какая еще мысль? — опасливо спросила Эмма.
   — Возьмите меня с собой на маскарад! — просительно воскликнула леди Мэри, прижав руки к груди. — В маске меня никто не узнает. — Леди Мэри тяжко вздохнула. — Вы себе не представляете, как это тяжко — не выезжать на балы, на вечера и вообще быть лишенной всяких увеселений. А мои подруги бывают везде. Элайза просто нарочно терзает меня рассказами о том, как и где они проводят вечера.
   «Да, — подумала Эмма, — девушке тяжело». Но все-таки придется ей отказать.
   — Я не могу взять вас на маскарад. Там вообще не место для юной леди.
   — Но вы же едете!
   — С мужем и друзьями. И мы только собираемся немного посмотреть и рано уехать, — ответила Эмма, стараясь представить вечер в самом неинтересном свете.
   Это ей не удалось, даже наоборот.
   — Тем более! Я буду сидеть вместе с вами. Все мы будем в масках. И никто меня не узнает. Что в этом плохого?
   — Ваши родители никогда этого не позволят.
   Леди Мэри махнула рукой:
   — А мы им не скажем. Мама не возражает отпускать меня к вам.
   — Нет, я не могу поступить против воли ваших родителей.
   — А вы и не знаете их воли. Если мы не спросим у них разрешения, они не смогут нам запретить…
   — Нет! — сказала Эмма тоном, который, как она надеялась, выражал непоколебимую решимость.
   — Но это жестоко! Я же сделала то, о чем вы меня просили: сказала всем, что я ошиблась насчет намерений Сент-Моура. Я так старалась быть с вами милой и делать все по-вашему. А вы не хотите сделать для меня такой малости! — укоризненно воскликнула леди Мэри.
   «Интересно, — подумала Эмма, — как же она себя ведет, когда не старается быть милой?»
   — Я вас совершенно не интересую. Вы добились своего, а теперь, наверное, прекратите знакомство со мной.
   Эмма искоса посмотрела на нее. Девушка довольно точно угадала ее намерения.
   — Какая чушь! — возразила она.
   — До меня никому нет дела. Только и слышу вокруг: это нужно для семьи, это для соблюдения приличий, а это твой долг. Как мне все надоело!
   Эмме показалось, что Мэри сейчас расплачется. Что бы такое сделать, чтобы предотвратить слезы и капризы?
   — Мне до вас очень даже есть дело, — сказала она, несколько кривя душой. — Но это не значит, что я пойду на обман ваших родителей.
   — Я вовсе не хочу их обманывать. Если они об этом не узнают…
   Тут в дверь гостиной постучали. Вошел Клинтон, а за ним Робин Беллингем.
   — Я хотел тебе сказать, — начал Робин, но секся, увидев леди Мэри. — Э-э-э… здравствуйте, — сказал он ей.
   Клинтон подал Эмме записку на серебряном подносе. — Ее только что доставил посыльный, миледи, — сказал он.
   Эмма развернула записку и прочитала:
   Осталось два дня. Прежде чем рассказать свою историю вульгарной толпе, я нанесу визит вашему мужу.
   Орсино.
   Эмма с ужасом смотрела на записку. Комната куда-то отступила перед ее невидящим взглядом, а мысли носились все по тому же безысходному кругу, как и все последние дни. Что делать? Как остановить этого негодяя? Как ей сохранить брак и избавить Колина от насмешек всего лондонского света? Какое оружие можно использовать против Орсино? Неужели она совсем беспомощна?
   Когда Эмма опять стала сознавать, где находится, она услышала слова леди Мэри:
   — Ничего глупее я не слышала! Зачем тратить на пару лошадей пятьсот фунтов, когда можно купить ничуть не хуже за половину этой цены?
   — Это упряжка одинаковой серой масти, — негодующе ответил Робин. — Бредшоу говорит, что они удивительно резвы и легки на ходу.
   — Что-то я не заметила… — начала леди Мэри.
   — Замолчите! — крикнула Эмма, прижав руки к вискам.
   — Последние дни вы все время в плохом настроении, — заметила леди Мэри.
   — Неправда!
   Молодые люди молча смотрели на нее, и тут Эмма услышала голоса в холле. Это приехал Колин. Ну что ж, их ждет еще один напряженно-молчаливый вечер.
   — Что там в записке? — спросила леди Мэри.
   Эмма поняла, что все еще держит записку в руке. Она быстро скомкала ее и зажала в кулаке в ту самую минуту, как Колин вошел в гостиную и поздоровался с гостями. В панике Эмма сунула записку в карман и вспыхнула, увидев, что этим привлекла к ней всеобщее внимание.
   Колин нахмурился.
   — Милорд! — воскликнула леди Мэри. — Как удачно, что вы пришли. Разрешите, пожалуйста, наш спор. Вы бы потратили пятьсот фунтов стерлингов на упряжку лошадей?
   Но Колин ее как будто не слышал. Он смотрел на Эмму, которая пыталась взять себя в руки и притвориться, что никакого момента неловкости не было и в помине.
   — Да кто угодно заплатит, — быстро сказал Робин, пытаясь поймать взгляд леди Мэри и подсказать ей, что эту тему следует оставить. Напряжение в комнате было почти нестерпимым.
   — Кто угодно? — насмешливо переспросила леди Мэри, не обращая внимания на его подмигивания. — Экий вздор! Я бы ни за что не заплатила. Да большинство просто не может себе этого позволить.
   — Может, поедем? — спросил ее Робин. — Вы, кажется, говорили, что вам куда-то срочно надо. — Он со значением кивнул в сторону двери.
   — Никуда мне не надо! — Леди Мэри посмотрела на него с таким выражением, точно он сморозил какую-то глупость. — Что это с вами?
   Робин заметил, что Колин впился в Эмму пронзительным взглядом. Что там произошло с запиской, когда вошел Сент-Моур? Робину вначале показалось, что супруги хотят избавиться от гостей, но теперь он понял, что дело не в гостях, что между мужем и женой что-то неладно.
   — Вы ведете себя прямо как Эмма, — сказала Робину леди Мэри. — В последнее время она или куда-то уносится мыслями, или осаживает тебя на каждом слове, как строгая учительница.
   Робин увидел, как при этих словах Эмма покраснела, а Колин нахмурился.
   «Здесь что-то явно не так», — подумал Робин. Ему ужасно захотелось помочь сестре, которая была первым человеком, принявшим его всерьез. Особенно над этим не задумываясь, он считал, что она вполне счастлива в браке. Так же считал весь лондонский свет. Если же они с Колином в чем-то не поладили, может быть, постороннему человеку легче разрубить этот узел? Что бы такое сказать? В голове у него не было ни одной дельной мысли. Леди Мэри смотрела на него с нетерпеливым вопросом в глазах. Что можно сделать, когда у тебя на глазах назревает взрыв? Робин лихорадочно ломал голову.
   — А, — наконец сказал он, словно до чего-то додумавшись.
   — Вы про что? — резко спросил Колин.
   — Знаешь, Эмма, этот твой слуга — громадина такая — как, бишь, его зовут? — ни к селу ни к городу сказал Робин.
   — Ферек? — удивленно, спросила Эмма.
   У всех был несколько ошалелый вид, но если ему удастся их рассмешить, обстановка разрядится.
   — Ну да, Ферек. Чудной парень, знаешь, Чего ему только не приходит в голову!
   — Он жил совсем в другом мире, — недоуменно сказала Эмма.
   — Да уж это видно! Представляешь, он мне вчера пытался сунуть деньги. — Робин огляделся. Никто как будто не понимал, чем забавна эта история. — Не я ему дал на чай, — объяснил он, — а он хотел дать мне пять фунтов.
   — За что? — жестко спросил Колин.
   — Это-то и смешно, — с улыбкой сказал Робин, как бы приглашая их всех тоже посмеяться над Фереком. — Он хотел, чтобы я замолвил за него перед вами словечко. Так и сказал: «Замолвите за меня словечко перед милордом». Как будто вам не все равно, что я думаю о ваших слугах.
   Все трое изумленно смотрели на Робина.
   — Разумеется, я никаких денег у него не взял, — торопливо добавил тот.
   У леди Мэри лицо выражало скуку. У Эммы был несчастный вид. Колин мрачно хмурился.
   — Разве это не смешно? — раздраженно спросил их Робин. — Слуга дает тебе на чай. Чего вы все такие хмурые?
   — По-моему, это просто глупо, — сказала леди Мэри.
   У Колина лопнуло терпение.
   — По-моему, вам пора уезжать, — сказал он девушке.
   Она так и подскочила.
   — Неужели вам больше негде провести время, кроме как у нас в доме? — спросил Колин, которого неприятности с женой заставили забыть о хороших манерах.
   — Как вы можете так со мной разговаривать? После всего того, что вы…
   — Вас нужно хорошенько одергивать, по крайней мере, раз в день, — ответил окончательно вышедший из терпения Колин. — И это надо было начать несколько лет назад.
   Робин смотрел на него с восхищением.
   — Вы невыносимы, — заявила леди Мэри. Ее лицо сморщилось в плаксивую гримасу. — И я вовсе не была влюблена в вас.
   — Конечно, нет, — бездушно отозвался Колин. — А теперь прошу прощения, но…
   И он бросил на Робина многозначительный взгляд. Молодой человек расправил плечи и приготовился выполнить свой долг. Но не утерпел и проворчал:
   — Вечно мне ее спихивают. А она, глядишь, еще расплачется на улице.
   Колин сардонически улыбнулся, но ничего не ответил. Оставшись наедине с Эммой, он молча ждал. Она стояла к нему вполоборота. Ее лицо, вся ее поза выражали бесконечную печаль. У Колина дрогнуло от жалости сердце. Он подошел к ней и сказал гораздо мягче, чем собирался:
   — Расскажи же мне, что тебя тревожит. Может быть, я смогу тебе помочь.
   «Это невыносимо, — подумала Эмма. — Иметь такого прекрасного мужа и чувствовать, что все больше от него отдаляешься!». У нее нестерпимо болело сердце.
   — Ну почему ты не хочешь мне довериться?
   У Эммы болело все тело, сжималось горло, жгло глаза. Ей казалось, будто скопившееся внутри давление сейчас разорвет ее на миллион кусков. И в эту минуту ей пришел в голову выход. Она беспомощно замигала. Это был такой простой, такой очевидный выход, что она не могла понять, как не додумалась до него раньше. Разумеется, на это можно пойти только от отчаяния. Но Орсино и довел ее до отчаяния. Это все разрешит. На Эмму нахлынуло облегчение. Но и оно вызывало болезненное чувство.
   — Эмма? — сказал Колин.
   Она сделала глубокий вдох.
   — Все будет хорошо. Не волнуйся, — сказала она. — Все будет хорошо.
   — Что будет хорошо? — спросил Колин.
   Эмма покачала головой. Он взбесился. Опять не удается вызвать ее на откровенность. А он уж было подумал, что сейчас она ему все расскажет. Но вдруг что-то изменилось. Изменилось в ней. И он опять остался ни с чем. Что ее остановило? Решимость Колина добраться до сути дела удвоилась. Он все узнает, и кто-то дорого поплатится за горе Эммы.
 
   На следующее утро, когда Колин уехал, Эмма пошла в свою маленькую гостиную и села в кресло у окна. Собрав волю в кулак, она послала за Фереком. Когда темнокожий гигант предстал перед ней, она начала:
   — Ты говорил, что готов ради меня на все, Ферек.
   — Да, госпожа. Конечно. Разве вы не видите, что во имя вас я терплю этот отвратительный непрерывный дождь? И оскорбления Клинтона…
   — У меня серьезная проблема, — сказала Эмма.
   Ферек сразу замолчал. Сложив руки на груди, он весь превратился во внимание.
   — Ты помнишь человека, к которому мы с тобой ездили? Мы его знали в Константинополе. Граф Орсино.
   Ферек кивнул:
   — Я его помню. Он играет в карты с молодыми людьми и забирает у них деньги.
   — Да. Так вот, он мне угрожает.
   Ферек нахмурился и сжал свои огромные кулаки.
   — Да как он смеет?
   — Он ужасный человек, — сказала Эмма. — Я… я боюсь его.
   — Да я его раздавлю как таракана, — зарычал Ферек. — Я его разорву на тысячу кусков и скормлю крысам. Я… — Тут он замолчал, вспомнив что-то, и у него сделался разочарованный вид. — Мы что, должны действовать по закону, хозяйка?
   — По закону?
   — Ну да. Я помню, что вы мне говорили. Вы сказали, что английский закон обо всем заботится. Разве он не накажет человека, который хочет причинить вам зло?
   Эмма прикусила губу. Ферек никогда ее не слушался. И надо же ему было именно сейчас вспомнить одно из ее назиданий!
   — Иногда — очень редко — случается, что закон бессилен, — сказала она.
   Глаза Ферека расширились.
   — Но вы же сами мне сказали, госпожа…
   — Знаю. — Эмма внутренне содрогнулась. Но потом вспомнила про Колина, Робина и леди Мэри и заставила себя продолжать: — Это как раз такой случай. Закон мне помочь не может, и я обращаюсь к тебе.
   Ферек весь раздулся от гордости.
   — Вы хотите, чтобы я его убил, госпожа? — с надеждой спросил он.
   Эмма до боли стиснула руки.
   — Да, — прошептала она.
   Ферек кивнул, И по его лицу расплылась довольная улыбка.
   — Я вечером пойду к нему на квартиру и…
   — Нет-нет. Я придумала план, как тебе это сделать, чтобы никто не узнал.
   — Не узнали меня? — скептически спросил Ферек.
   Хотя он жил в Англии уже несколько месяцев, на него все еще таращились на улицах.
   — Да.
   И Эмма принялась объяснять ему план, который вчера пришел ей в голову.
   Когда она закончила, Ферек кивнул головой:
   — Очень хороший план, госпожа. Все должно получиться.
   — Ты не видишь никаких… затруднений? Ферек медленно покачал головой.
   — А после? Что ты…
   Ферек махнул рукой:
   — Не беспокойтесь, госпожа. Я обо всем позабочусь.
   — Да, но…
   — Я все устрою, — заверил ее Ферек. — Тут нет ничего трудного.
   — Хорошо, — прошептала Эмма, чувствуя холод во всем теле. — Спасибо, Ферек.
   — Не надо меня благодарить, госпожа, — сказал турок. — Моя жизнь принадлежит вам.
   Он приложил руку к груди и низко поклонился. «Ну вот, назад пути нет», — подумала Эмма.
 
   Колин же провел день, распутывая нити прошлого Орсино. Он еще раз посетил государственное учреждение и вышел оттуда с весьма удовлетворенным видом. Он еще раз поговорил со своим новым приятелем из итальянского посольства. Он встретился с двумя мрачными на вид и похожими на боксеров мужчинами, которых ему рекомендовал мистер Смит, и договорился с ними об определенных услугах. Пообедав в клубе, он направился еще на одну, последнюю, встречу, запланированную им на этот день, и тут встретился с Робином Беллингемом, который шел в направлении парка.
   — Не возражаешь, если я немного пройдусь с тобой? — спросил его Колин.
   Робин согласился, хотя без особого восторга. Он побаивался своего зятя, особенно после недавнего инцидента у него в гостиной. Уэрхем был именно такой человек, каким хотел бы быть Робин, но, находясь в его обществе, Робин особенно остро ощущал, как ему до него далеко.
   — Я хотел пройтись по главной аллее, — с напускной небрежностью сказал Робин.
   Колин в ответ только кивнул и пошел рядом с ним.
   — Ты мне сказал, что больше не будешь играть, — после паузы сказал Колин, искоса поглядывая на Робина. — Я думал, что ты человек слова.
   — Это так и есть, — сказал Робин. — Вы просто не понимаете.
   — Тогда объясни.
   Робин почувствовал, что попал в западню. Если он все объяснит Колину, он, возможно, выдаст Эмму. С другой стороны, он не может позволить, чтобы Сент-Моур считал его человеком без чести.