Евтушенко Алексей Анатольевич. Стража реальности

   И это действительно оказалось оружием, потому что четыре характерные и уже знакомые людям молнии, одновременно вылетели из четырех стволов и обожгли потолок и окна перед ними.
   Стрелять в ответ было слишком рискованно.
   И не только потому, что их застали врасплох. Просто бить нужно было сразу на поражение, а расстояние в пятьдесят метров великовато даже для таких хороших пистолетов, как «глок», «вальтер» и «беретта». А с учетом степени подготовки стрелков и вовсе было понятно, что ни к чему хорошему ответная стрельба не приведет.
   – Назад! – скомандовал Борисов.
   Но и сзади оказалось не лучше.
   Пятеро. С тем же оружием в руках.
   – Прорываемся? – сквозь зубы осведомился Евгений, поводя «вальтером» из стороны в сторону.
   И, словно в ответ на его вопрос, пять молний распороли воздух и с шипением вонзились в пол и потолок коридора.
   – Все ясно, – сказал Влад, замирая на месте. – Нам предлагают сдаться. Иначе стреляли бы на поражение.
   – Еще чего! – возмутился Женька. – Если кинуться разом…
   – То нас перебьют, как кроликов, – закончил за него Никита. – Девять стволов против наших трех. Соотношение по любому гнилое. Не вижу шансов.
   – Попали, блин, – сплюнула Маша. – Обидно. Только я настроилась погулять на свежем воздухе.
   Четверо спереди и пятеро сзади тем временем приблизились на десяток метров и дали еще один предупредительный залп.
   В воздухе отчетливо запахло горелым, и стало ясно видно, что в ловушку их поймали не люди.
   – Я же говорил – другая планета, – сказал Влад. – Мне кажется или у них и в самом деле по пять глаз?
   – Не кажется, – сказал Никита. – Еще уши и пальцы.
   – Это не уши, а натуральный кошмар, – подтвердила Маша.
   – Так вот вы какие, господа инопланетяне, – пробормотал Женька. – Знаете, никогда не страдал ксенофобией, но теперь…
   Громкий резкий окрик и девять нацеленных на них стволов не оставляли сомнения в том, чего требует враг.
   – Все, амба, – произнес Влад. – Избавьтесь от пистолетов. Только медленно. И так, чтобы они видели.
   – Да уж торопиться теперь некуда, – сказал Женька, присел и с явной неохотой положил перед собой на пол «вальтер». – Эх, пропадай моя гордость…
   Маша и Никита молча последовали его примеру.
   Трудно запомнить дорогу, когда тебя поминутно тычут стволом промеж лопаток какие-то жуткие нелюди. С пятью глазами, пучками тонких, беспрестанно шевелящихся щупалец вместо ушей, и семью пальцами на руках.
   Тем не менее Никита старался считать повороты, спуски и подъемы и надеялся, что товарищи делают то же самое.
   Разговаривать друг с другом им не давали – все попытки немедленно пресекались грубым и болезненным ударом в спину. Не давали также останавливаться и даже замедлять ход и, после того, как все спустились на удивительном лифте, – продолжали гнать вперед и вперед сквозь бесконечные коридоры, залы и комнаты непонятного назначения.
   Потом был еще один незримый лифт, на этот раз доставивший их куда-то глубоко под землю, и наконец всех четверых завели в длинное пеналообразное помещение с пятью кубическими ямами в полу, расположенными точно по центру.
   – А вот и зиндан, гадом буду, – не удержался от комментария Женька, за что и был сброшен в яму первым.
   Остальных немедленно постигла та же участь – по одному человеку на яму. Глубина, однако, была не слишком большая, около трех метров, и ног никто не поломал.
   – Все живы?! – задрав голову, громко осведомился Влад, когда посчитал, что конвоиры оставили их одних. – Крикните, чтобы я слышал!
   – Жив! – откликнулся Женька.
   – Цел! – подхватил Никита.
   – Жива-здорова! – донесся голос Маши.
   И на том спасибо, подумал Влад, подошел к стене, встал на цыпочки и вытянул вверх руку.
   Нет, не допрыгнуть. Может быть, кто-то из молодежи? Вряд ли. Слишком высоко. Вот если бы двоих в одну яму сбросили. Ага, ага. Если бы да кабы. Кто у нас самый высокий, Никита?
   – Мне не допрыгнуть, Влад! – крикнул Никита из своей ямы, как бы отвечая на его мысли. – Высоко. И ногу подвернул, зар-раза!
   – Тогда будем думать! – крикнул в ответ Борисов и уселся, опираясь спиной на стену. – Думай, – прошептал он сам себе. – Думай, аналитик. Все равно больше пока ничего не остается.

Глава 22
Уравнять шансы

   Вся наша жизнь день за днем – это сплошная ситуация выбора. Пообедать сейчас или чуть позже?
   Подойти к этой красивой девушке или не стоит и стараться?
   Выполнить просьбу знакомого или вежливо уклониться?
   Влезть в драку или сделать вид, что ничего не заметил, не услышал и вообще происходящее тебя не касается?
   Нам так часто приходится выбирать, что мы уже и не замечаем самого процесса. Разве только в тех случаях, когда от выбора зависит непосредственно наша жизнь или жизнь наших близких.
   Поэтому, когда Локоток подвел нас к ярко освещенной круглой нише в стене, очень напоминающей лифтовую шахту, и бестрепетно шагнул в пустоту, я в сомнении остановился. И Марта остановилась рядом со мной.
   Локоток же снова приглашающе взмахнул рукой и пропал с глаз, натурально провалившись под пол.
   Мы с Мартой заглянули в шахту и увидели, что наш маленький провожатый аккуратно и быстро опускается вниз, удерживаемый в воздухе какой-то незримой силой.
   – Это что же, и нам туда? – неуверенно осведомилась Марта. – Вероятно. Страшно, черт, без твердой-то опоры. Ежели что, костей не соберешь.
   Мы все-таки рискнули.
   Но лишь после того, как Локоток снова поднялся и опустился, продемонстрировав нам безотказность этого чудного лифта.
   Очень приблизительно я оценил длину спуска в сотню с лишним метров и подумал, что грандиозность и, главное, непонятность данного сооружения начинает уже меня утомлять. Сколько можно, в самом деле, бродить по этим бесконечным коридорам и помещениям? Да еще и в постоянном ожидании недружественной встречи с пятиглазыми уродами. Эдак недолго и нервный срыв заполучить.
   Следовало немедленно принять меры.
   И я их принял.
   Нашарил в боковом кармане заветную металлическую флягу с хорошим французским коньяком «Мартель», вытащил ее, отвинтил на ходу крышку и сделал добрый глоток.
   – Хочешь? – протянул флягу Марте. – Но предупреждаю – это коньяк, а что нас ждет впереди – неизвестно.
   – Пожалуй, нет, – отказалась Марта. – Спиртное меня не бодрит, а расслабляет.
   – А у меня от конкретной ситуации все зависит. – Я спрятал флягу и закурил. – Сейчас вот понял, что глотнуть просто необходимо.
   Коньяк подействовал так, как надо.
   В голове вроде прояснилось, и в сигаретном дыму появилась иллюзия вкуса.
   И Локоток остановился, будто давая мне возможность спокойно покурить.
   – Смотри-ка, – кивнула на него Марта. – Ждет. Как будто понимает, что на ходу да еще и с оружием в руках курить неудобно.
   – Может, и понимает, – сказал я. – Хотя я все-таки больше склоняюсь к мысли, что это не живое существо.
   – Робот?
   – Вероятно. Правда, очень совершенный робот. У нас, да и у вас таких не делают. Да и нигде не делают, насколько мне известно. Эх, знать бы еще, куда он нас ведет…
   Выяснилось это довольно скоро.
   Миновав еще несколько поворотов, мы оказались в довольно обширном помещении, ничем, в общем-то, на первый взгляд не отличающемся от тех, что мы уже видели. Обычное пустое и прямоугольное в плане помещение размером с хороший спортзал.
   Но только на первый взгляд.
   Потому что Локоток остановился точно в центре этого «спортзала» и на наших глазах начал трансформироваться.
   Словно кто-то невидимый принялся лепить из него…
   Что?
   Смялись руки и ноги, втянулась голова, секунда, другая, и вот уже бесформенный комок превратился в идеальный шар.
   – Был Локоток, стал Колобок, – сказала Марта.
   Я засмеялся.
   Колобок-Локоток со скоростью запущенной сильной рукой юлы, раскрутился вокруг своей оси, подпрыгнул и медленно, не прекращая вращения, погрузился в пол.
   И тут же пол в «спортзале» стал прозрачным.
   Вот только что это было похоже на некий пластик или даже камень, прочный и надежный, и уже в следующее мгновение перед нами расстилалось чистейшее стекло. Или нечто очень стекло напоминающее.
   – Ай! – вскрикнула Марта и ухватилась за меня левой рукой, не выпуская «беретту» из правой.
   Я вздрогнул.
   И не только потому, что мне тоже на какой-то миг показалось, что пол под нами исчез. Просто там, внизу, под нами, я увидел хорошо мне знакомого человека.
   Владимир Иванович Борисов. Стражник, аналитик и архивариус Приказа. Мой старый добрый товарищ.
   Я узнал его сразу. Наверное, потому, что Влад стоял, задрав голову, и мне было отлично видно его добродушное круглое бородатое лицо.
   А стоял он на дне кубовидной ямы и, судя по всему, раздумывал, как оттуда выбраться.
   Меня он явно не видел. Но на всякий случай я присел, энергично помахал ему рукой и даже не удержался и позвал:
   – Влад!
   Нет, не видит. И не слышит. Значит, этот пол пропускает свет только в одну сторону. А звук и вовсе не пропускает. Штука, в общем-то, нехитрая.
   – Кто это? – спросила Марта. – Ты его знаешь?
   – Да, – сказал я. – Это мой товарищ. Его зовут Владимир Борисов.
   – А в других ямах? – Марта отошла от меня на несколько шагов и наклонилась, уперев руки в бедра. – Смотри, здесь тоже кто-то сидит. И в следующей тоже!
   Всего в зале под нами я насчитал пять одинаковых ям, расположенных в цепочку друг за другом.
   И в четырех из них находились люди.

   Влад Борисов.
   Мария Князь.
   Никита Веденеев.
   Евгений Аничкин.

   Пятая яма оставалась пустой.
   – Ба, знакомые все лица, – не удержался я от расхожей фразы. – Вот мы и нашли людей, Марта. И не просто людей, а друзей.
   – Они все из твоего Приказа?
   – Да. Молодежь, правда, в стажерах пока числится. Очень мне интересно, каким образом они оказались здесь вообще и в этих ямах в частности.
   – Кажется мне, что без наших пятиглазых знакомцев тут не обошлось, – предположила Марта. – Не сами же они в ямы попрыгали!
   – Это мы скоро узнаем. Так. Давай искать лестницу. И вот что. С этого момента объясняемся знаками. И вообще, стараемся не шуметь. Совсем. Там может быть и охрана.
   Лестница нам не попалась (я вообще не встретил тут пока ни одной лестницы как таковой), зато мы нашли нечто вроде пандуса, спиралью идущего вниз.
   «Внимание!», – показал я Марте и начал спускаться.
   Нет, явно спецназовской подготовки мне не хватает. Вот что должно в таких случаях превалировать, решительность или осторожность?
   Решительно, но осторожно я ступил с пандуса на ровный пол. Ага. Вот и угол, за которым, по идее, может располагаться враг.
   Решительность или осторожность?
   «Я сам», – сделал знак.
   Марта согласно кивнула и остановилась, а я, вскинув «перфоратор» к плечу, шагнул за угол.
   Вот он, пятиглазый и семипалый охранник!
   Метров семь-восемь, рядом совсем. Стоит вполоборота, дылда инопланетная. «Электродрель» – на груди. Но даже у нас, двуглазых, боковое периферийное зрение весьма развито, а уж у этих и вовсе, наверное, обзор на сто восемьдесят.
   Среагировать я ему не дал – две молнии подряд вонзились в голову охранника, и та лопнула с противным чмокающим звуком.
   На обугленную кожу лица хлынула белесоватая жидкость пополам с кровью.
   Охранник судорожно дернулся, издал клокочущий хрип, на негнущихся ногах шагнул вперед, потом назад, закачался и рухнул на спину. Кровь и мозг (если это был мозг), вытекая из того, что осталось от его головы, быстро впитывались в пол.
   – Черт, – рефлекторно сглотнула слюну рядом со мной Марта. – У меня такое впечатление, что этот пол уже засосал в себя и тот, первый наш труп. Какое-то нечеловеческое самоочищение.
   – Ага, – сказал я. – Зато нам забот меньше. Ты, главное, держи воображение в узде, и все будет хорошо.
   Мы перешагнули через труп пятиглазого – я наклонился, забрал и повесил за спину его оружие – и вошли в комнату.
   – Погоди, – тронула меня за рукав Марта. – Может, затащим его внутрь? Мало ли. Вдруг другие появятся, а тут их товарищ убитый. Нехорошо может получиться.
   – Ты права, – я ухватил пятиглазого за ноги и втянул в комнату. – Тяжелый, з-зараза…
   – Эй, кто здесь?! – донеслось из ближайшей ямы. – Мне кажется, или это и вправду Мартин?!
   – Одну минуту, Влад! – откликнулся я. – Сейчас мы вас вытащим!
   – Ур-ра! – крикнула из соседней ямы Маша. – Да здравствует кавалерия!
   На то, чтобы вызволить всех четверых, много времени не потребовалось.
   Сначала с помощью брючного ремня я помог выбраться Женьке (он был самым легким из всех), потом мы уже вдвоем подняли Никиту – Марта охраняла нас от возможных неожиданностей, встав с пистолетом у входа, – и наконец все вместе извлекли из ям Машу и Влада.
   – Все целы? – осведомился я. – Отлично. Рассказы, поцелуи и объятия – потом. Сначала надо отсюда убраться.
   Но убраться мы не успели.
   «Трое, – выкинула три пальца Марта и прижалась к стене: – Со стороны пандуса».
   «Этого – в яму!»
   Женьке и Никите потребовалось не больше четырех секунд, чтобы выполнить мой беззвучный приказ.
   «В ближний угол!» – показал я Марте, передал второй «перфоратор» Никите, и мы, трое вооруженных, заняли единственно возможную позицию – в углу у ближней к коридору стены, прикрывая безоружных Машу, Влада и Женю.
   На этот раз совсем гладко не вышло.
   Пятиглазые, не обнаружив своего охранника, видимо, насторожились и проявили осторожность.
   Не такую, как следовало бы в данной ситуации, но все-таки ее хватило на то, чтобы один из них остался жив.
   Мы убили двоих.
   Один упал сразу на пороге, сраженный нашими с Никитой молниями, выпущенными из «перфораторов», и пулей Марты. Двое успели отпрянуть и кинулись бежать – нам хорошо был слышен топот их ног.
   Дальнейшее не заняло и четверти минуты.
   Я, Никита и Марта разом выскочили из комнаты, надеясь не дать врагу уйти. И нарвались на встречную молнию.
   Один из пятиглазых выстрелил, обернувшись на ходу, и, увы, попал.
   Никита вскрикнул, выронил оружие и осел на пол, хватаясь за левый бок.
   Пролаяла «беретта» в руках Марты, я тоже успел дважды нажать на клавишу спуска, и тот, кто попал в Никиту, не добежал до спасительного угла.
   А вот его товарищ добежал.
   Оно и понятно: если уж бежишь, то беги со всех ног и не отвлекайся на перестрелку. Вот тот, кто не отвлекся, и спасся. А кто прикрыл товарища…
   – Стой, гад! – крикнул Женька, кидаясь вдогон. Он уже забрал у мертвого врага оружие и был готов убивать.
   Я успел сделать ему подножку.
   – Блин! – заорал Женька, растягиваясь во весь рост.
   – Не дергайся, – сказал я со всем спокойствием, на которое только был способен. – Хватит пока. Мы его достанем. Потом. Сейчас важнее Никита.
   Марта с Машей усадили кряхтящего Никиту спиной к стене и сняли с него прожженные выстрелом легкую куртку и футболку. Рана оказалась весьма неприятной и болезненной, но не смертельной.
   – Ч-черт, эк меня угораздило…
   – Могло быть хуже, – сказала Маша. – Главное – не полостная, внутренности целы. А мясо и кожа заживут до свадьбы. Плохо, что наши рюкзаки отобрали. Вместе с аптечкой.
   – Держи, – я покопался в сумке и протянул ей гель-антисептик и бинт. – Думал еще, брать или нет, и в последний момент все-таки решил взять.
   – Опыт – великое дело, – сказал Влад. – Сразу видно, что не первый раз человек в походе. А меня врасплох застали. В чем был, в том и… Да и не только меня, весь Приказ.
   – Так что случилось-то? – спросил я. – Как вы здесь оказались? Хотя нет, погоди, не рассказывай. Не нравится мне тут, в этом коридоре рядом с трупами. Надо все-таки поискать безопасное место. Тем более у нас раненый.
   – Мы уже нашли ночью безопасное место, – буркнул Женька. – Как нам показалось. И вот чем кончилось.
   – Сами виноваты, – заявил Влад. – Бдительность ослабили.
   – Ничего, – утешил я их. – Счет уже четыре – ноль в нашу пользу. Мы их раздавим, вот увидите. Раздавим, уничтожим, порвем на части и закопаем. Эти пятиглазые только с виду страшные, а на деле – слабаки. И реакция у них замедленная по сравнению с нашей, заметили? Не сказать чтобы намного, но все-таки.
   – Недооценка противника – первый шаг к поражению, – объявил Влад. – А почему четыре? Я насчитал троих.
   – Одного я убил раньше. Что же касается моей оценки врага, то это я вам таким образом боевой дух поднимаю. Учтите. Ты как, Никита, идти сможешь?
   – Попробую… – поддерживаемый с двух сторон девушками, Никита поднялся. – Думаю, получится.
   – Еще бы не получилось! – позавидовал Женька, не отводя глаз от Марты. – С такими-то санитарками. Кстати, меня зовут Евгений.
   – Марта, – усмехнулась Марта и выразительно покосилась на меня. – Ты бы нас познакомил, что ли.
   – Да, извините. Ребята, это Марта. Она из той альтернативки, в которую я отправился… позавчера? Точно, позавчера. С ума сойти. Кажется, вечность прошла. Марта – наша коллега. Только… Впрочем, об этом потом. Марта, это мои друзья и товарищи. Влад, наш аналитик и архивариус. И молодые Стражники – стажеры: Мария, Никита, Евгений. Прошу, что называется, любить и жаловать.
   – Уверен, что все здесь присутствующие достойны как первого, так и второго, – галантно добавил Влад.
   – Я очень рада, – улыбнулась Марта. – Вместе мы обязательно со всем справимся.
   – Вместе мы победим, – сказал Женька. – Был у нас такой политический слоган.
   – Что такое слоган? – спросила Марта.
   – Э-э… – Женька задумался, подбирая в уме синоним.
   – Девиз, – сказала Маша. – Используется в любом виде политической агитации, а также в рекламе.
   – В реальности Марты, – пояснил я, – две России. Собственно Россия и Сибирь Казачья. И разделились они еще во времена Ивана Грозного. Ермак постарался.
   – Ага, – сказал Женька. – Тогда в качестве общего для всех примера можно привести «Слово и дело» – слоган опричников Малюты Скуратова.
   – Да я уже поняла, что такое слоган, – заверила Марта. – У нас это называют бонмо.
   – Острое словцо, – перевел всезнающий Влад. – С французского. Интересно.
   – Может быть, сравнительным лингвистическим анализом мы займемся в более удобной обстановке? – предложил я. – Повторяю, не нравится мне здесь. Надо уходить.
   – А куда уходить-то? – огляделся Влад. – Вправо, влево, вниз, вверх?
   – Вверх, – сказал я. – Там как-то надежнее кажется.
   – Лично я только «за», – поддержала Маша. – Не люблю подземелий.
   – Двинулись, – я поудобнее перехватил оружие. – Я первый, остальные за мной. Женя замыкающим. Кстати, когда вас взяли, сколько их было, пятиглазых этих?
   – Девятеро.
   – Понятно, – сказал я. – А нас теперь шестеро. Будем надеяться, что силы хотя бы сравнялись.

Глава 23
Локоток и Оскар

   – Подведем итоги. В центре Москвы неизвестные штурмуют офис довольно известной и весьма уважаемой фирмы. Заметим при этом, что данная фирма не замечена ни в каких противоправных делах, а также криминальных или политических разборках. Солидная, лояльная власти фирма. Штурмуют нагло, дерзко и безжалостно. В результате фирма разгромлена, а мы имеем восемнадцать трупов и никаких предположений, кто мог это сделать. Вопиющая беспомощность. Позор на всю Москву и Россию. Дошло до того, что уже пресса и телевидение откровенно над нами издеваются! Почуяли, журналюги, слабину, кинулись. Шакалы. А мне – мне! – нечего им ответить. Нечего и нечем. Знай, утираюсь… Что скажете, полковник?
   Министр, откинулся на спинку кресла. Было заметно, что лишние двадцать – двадцать пять килограммов веса изрядно мешают ему жить.
   «Что мне тебе сказать… Правду? Явились, дескать, из альтернативной реальности наши коллеги и в качестве мести за вмешательство в их внутренние дела разгромили отлично законспирированную организацию, о которой даже Президент не знает? Так все равно не поверишь. Это равносильно признанию в сумасшествии. А поверишь, такое начнется, что… Это даже не скандал будет. Катастрофа. Нет уж. Если и суждено Приказу выйти из тени, то – пусть. Но только не по моей инициативе. Да и какому Приказу? Нет больше Приказа. Всех под корень. Ну, почти всех. Кое-кто остался на запасной базе в Ростове. Да и Сергей Михайлович, считай, выкарабкался. Еще пара недель и окончательно встанет на ноги. Значит – что? Восстанавливать Приказ? Да, только так. И восстанавливать, как я понимаю, мне. Больше некому. Потому что если я не захочу, то обязательно найдется кто-то другой. Скорее всего, из нашей же структуры безопасности. И тогда этого другого придется как-то контролировать. А оно мне надо? Совершенно не надо. Хочешь управлять процессом – возглавь его. Старая истина. Да и давно пора, если честно. Тут уж судьба прямо подсказывает, что пора. С нуля, конечно, придется начинать. Или почти с нуля. Но это даже и к лучшему. Значит, можно будет сделать так, как самому видится и нравится, а не подстраиваться под уже существующую конструкцию. Главное, деньги есть, счета целы. И деньги, и золото. И время есть тоже. Мне сорок два года – вся жизнь впереди. Михалыча же придется отправить на пенсию. Все, изработался, чуйку потерял. С этой советской альтернативкой надо было крайне осторожно действовать. Крайне. А они толкать начали. Прогрессоры, хреновы. Впрочем, и я хорош, не уследил. Но как? На двух стульях усидеть трудно. А уж на таких стульях и вовсе невозможно».
   – Я уже докладывал, – ровным тоном произнес он. – Нападавшие тоже понесли потери. Но убитых взяли с собой и до приезда спецназа убрались с места преступления. И убитых, и раненых. Тем не менее мы успели их блокировать в ста километрах от Москвы. По Можайскому шоссе.
   – Ага, вы их блокировали. Но они исчезли, провалились сквозь землю, испарились и растаяли, как дым! Так? Извините, полковник, мне смешно это слышать.
   – Однако это действительно так. Необъяснимый феномен. Уйти было невозможно. Тем более с трупами и ранеными на руках. Я доверяю своим подчиненным и не вижу поводов обвинять их в халатности. Они сделали все, что могли.
   – А я вижу повод. И поводом этим является сам факт, что убийцы бесследно скрылись. Я не верю в чудеса, полковник. А вот в халатность и даже в преступную халатность верю. Также я верю в саботаж и даже предательство. Вам знакомы эти термины?
   – Знакомы. Готов написать заявление об уходе.
   – Может быть, и придется, я еще не решил. А пока я жду от вас не эту… беспомощную сказку, а серьезный документ. Подробнейший рапорт. С глубоким анализом происшедшего и четким планом наших действий. Преступники должны быть пойманы и обезврежены. Иначе прощайтесь со службой, полковник. Это понятно?
   – Так точно. Разрешите идти?
   – Идите.
   Он вышел на улицу, кивнул знакомому сослуживцу, закурил и посмотрел в синее московское небо с белоснежными и аппетитными на вид, будто сооруженными из взбитых сливок, облаками.
   «Надо пообедать, – пришла неожиданная мысль. – Да, правильно. Хороший и вкусный обед – это как раз то, что нужно. А потом уже будем и окончательные решения принимать. На сытый желудок оно легче и веселее».

* * *

   Локоток возник перед нами сразу же, как только мы поднялись наверх по спиральному пандусу. У меня вообще создалось впечатление, что он специально ожидал нашего появления.
   – Оп-па! – обрадовался Женька. – А вот и черепашка-ниндзя. Привет, давно не виделись.
   – Вы с ним тоже встречались? – спросил я. – Мы с Мартой его Локотком прозвали. За рост.
   – Это он, между прочим, нам дорогу показал, – сказала Марта. – Без него мы бы вас не скоро нашли. Если вообще нашли бы. Спасибо, Локоток.
   – Нам он тоже пытался что-то показать, – сообщила Маша. – Но не успел. Мы столкнулись с кем-то из пятиглазых, началась пальба, в него попала молния… В общем, он свернулся в шар и быстро укатился. Так быстро, что мы его потеряли.
   – Да, мы тоже наблюдали эти метаморфозы, – сказал я. – Из антропоморфа в шар.
   – Насколько я помню, антропоморф – это человекообразная обезьяна, – не преминул заметить Влад.
   – Не будь занудой, – посоветовал я старому товарищу. – Молодежь может подумать, что ты хочешь продемонстрировать свое интеллектуальное превосходство. А оно нам надо? Пусть думают, что умнее они.
   – Мы так не думаем, – заявила Маша. – И вообще. Если бы не Влад, нам бы совсем ужасно пришлось. Мы бы – сто процентов – растерялись. Правда, мальчики?
   – Не только сто процентов, но и сто пудов, – ухмыльнулся Женька.
   – Спасибо, Машенька, – сказал Влад.
   – Рад за вас. – Я присел на корточки перед искусственным человечком: – Ну, Локоток, показывай, куда идти. Очень надеемся, что на этот раз ты приведешь нас в какое-нибудь убежище. И приведешь быстро. С нами раненый, и долго идти он не сможет.
   Не знаю, понял ли меня Локоток или нет, но путь оказался неблизким.
   Мы снова поднялись на лифте, пересекли уже знакомый зимний сад (теперь он был освещен совсем иначе – ярким дневным светом, льющимся откуда-то из-под высоких сводов) и долго блуждали по коридорам, переходам и залам, прежде чем наш чудной проводник остановился перед вполне нормальной и неприметной дверью в стене.
   Остановился, повернулся к нам своим условным «лицом», сделал шаг в сторону и замер. Будто молчаливо предлагая войти в дверь первыми.