Евтушенко Алексей Анатольевич. Стража реальности

   – Да мы как-то особо молиться не приучены, – не полез в карман за словом Женька. – Но, честно признаться, надеялись, что вы живы. Уж больно много вопросов осталось неразрешенными. А расставание наше было столь неожиданным, что… В общем, хорошо, что мы снова встретились, – заключил он.
   – Я тоже доволен, что вы остались в живых, – сказал Оскар. – Между нами, люди для меня предпочтительнее киркхуркхов. Видимо, из-за того, что мои хозяева больше походили на вас, а не на них.
   – Вот как? – вежливо осведомилась Марта.
   – Два глаза, нос, уши, по пять пальцев на руках и ногах, – перечислил старик. – Впрочем, для Внезеркалья мои симпатии и предпочтения не важны. Но вы, повторяю, не только выжили, но и, уверен, победили, и я этому рад.
   – Что значит – победили? – не понял Евгений и огляделся, словно отыскивая побежденного врага.
   – Ну, еще не сию секунду, но уже скоро, – поведал Оскар, прикрыв глаза. – У меня с Локотком прямая связь, и он как раз мне показывает, что происходит. Киркхуркхи, все семеро, плывут на плоту, а вы устроили им на берегу засаду. Как раз в эту минуту…
   – Так чего ж мы сидим?! – вскочил на ноги Женька. – Надо бежать на помощь! Марта…
   – Не успеете, – остановил его Оскар. – Да и не нужно. Без вас справятся. – Он помолчал, словно вслушиваясь и вглядываясь во что-то, недоступное Жене и Марте. – Ну вот и справились. Четверо наповал, один ранен. У людей – ни царапинки. Теперь можете идти.
   – Э-э… куда и зачем? – не понял Женька.
   – К нашим, – ответила за старика Марта. – Приведем их сюда. И оставшихся урукхаев тоже. Так, Оскар?
   – Так, – подтвердил старик. – Разговор далеко не кончен, а здесь нам беседовать удобнее всего.

Глава 30
Бремя победителей

   Связывать урукхаев мы не стали. Зачем? Чтобы похоронить трупы и оказать помощь раненому, нужны свободные руки и ноги. Поэтому ограничились тем, что отобрали ружья и знаками показали, что делать. Они поняли. Впрочем, уверен, что особо напрягать им мозги не пришлось – вряд ли в обычной жизни пятиглазые оставляли своих мертвецов непогребенными, а раненых товарищей без помощи. Все-таки разумные существа.
   Кроме наших, на первый взгляд нетронутых рюкзаков на самодельном плоту обнаружился еще и какой-то длинный серый баул, откуда пятиглазые достали, как мы поняли, нечто вроде аптечки и перевязали своего сородича.
   Надо отдать раненому должное: несмотря на кровоточащие руку и бок, перевязку он перенес стоически и не издал ни звука. Только очень по-человечески скрипел своими зубными пластинами.
   Тут как раз объявились и Марта с Женей.
   – Опять мы победили, – констатировал Евгений. – Это хорошо. Трупы, раненые и трофеи. Все как положено. О, и наши рюкзачки тут!
   – Да, – сказал я. – Нам есть что предъявить своим товарищам. А у вас как дела?
   – А мы там Оскара встретили, – буднично сообщила Марта. – Сидит на берегу озера, жжет костер и нас дожидается. Не знаю, как у вас, а у меня такое впечатление, что все это он специально устроил.
   – Все – это что? – постарался уточнить Влад.
   – Да все эти землетрясения-извержения, – сказала Марта. – Пожар в лесу, так и быть, согласна, начался без его горячего участия.
   – Так надо было прямо у него и спросить, – сказал Влад.
   – Вот сейчас вернемся и спросим, – пообещал Женька. – Мы не успели – к вам сразу побежали. Мало ли что. Собственно, Оскар нам и сказал, что у вас тут с урукхаями баталия и победа за нами. Ему, оказывается, Локоток передал каким-то образом картинку.
   – По беспроволочной телепатической связи, – сказала Маша. – Ну, Локоток, ну молчун-шпион…
   – Ясно, – сказал я. – Соглядатаи среди нас. Можно было и догадаться. Впрочем, все к лучшему. Значит, говорите, Оскар?
   – Оскар, – подтвердил Женька. – Во всяком случае, он это утверждает. И голос его.
   – А как он выглядит? – спросила Маша.
   – Как старик, – усмехнулась Марта. – Седой и худой. Но я бы не сказала, что совсем уж немощный. А, Женя, как тебе показалось?
   – Мне показалось, что выглядеть он может так, как ему в данный момент угодно, – задумчиво сказал Женька. – Хоть стариком, хоть молодицей. По желанию. Сейчас у него желание быть стариком. И – Марта права – стариком довольно бодрым.
   – Ладно, – сменил я тему. – Старик, молодой… невелика разница в данном случае. Что он сказал?
   – Сказал, что ждет нас на берегу для разговора, – сообщила Марта. – Всех.
   – Тогда пошли, – решил я.
   Для раненого пятиглазого пришлось соорудить носилки, так как самостоятельно передвигаться он не смог. Впрочем, особо много времени это не отняло. Равно как и погребение двух мертвых тел – на них оставшиеся в живых киркхуркхи просто навалили песка и крупных речных камней, воткнув сверху в получившийся холмик две связанные между собой в виде буквы «х» палки.
   – Надо же, Андреевский крест практически водрузили, – оценил чужой погребальный знак Женька. – Интересно, какова у них вера, если она есть вообще.
   – Ты предлагаешь с ними познакомиться поближе? – иронично осведомилась Марта, покосившись на урукхаев, которые бережно укладывали на импровизированные носилки своего товарища. – Выучить язык, наладить культурный обмен, подружиться домами и землями…
   – Я предлагаю не забывать, что они тоже, как и мы, разумные существа, – провозгласил Женька не без пафоса. – Просто на всякий случай.
   – Мы и не забываем, – сказал я. – Видишь, оставили этим троим жизнь. А ведь могли бы и убить.
   – Запросто, – подтвердил Никита.
   – Легко, – согласилась Маша и плотоядно ухмыльнулась. – У меня прямо руки чесались. Жаль, ружья не было, а у ребят попросить не решилась.
   – С кем я вожусь, – вздохнул Женька. – Упыри натуральные, а не друзья. Ни жалости, ни сострадания…
   По-настоящему я понял, что устал, когда мы пересекли лес, вышли на опушку и увидели костер и ожидающего нас рядом с ним Оскара. Сразу трудно стало удерживать должное внимание на окружающей обстановке, словно бы вырос на десяток килограмм вес тела и как-то потускнел и съежился мой оптимизм по поводу того, что все в конечном счете будет хорошо.
   «Ничего странного, – шепнул внутренний голос. – Мы это испытывали сто раз. Называется адреналиновый отходняк. Возбуждение после драки прошло, и эмоциональный маятник качнулся в другую сторону. А за эмоциями и физика потянулась. Такова наша жизнь. Обычное дело».
   «Разве ж это жизнь? – возразил я ему. – Сплошная нервотрепка это, а не жизнь. Не говоря уже о вечном риске продырявить шкуру. Которая, между прочим, у нас с тобой одна. Неужели ты не видишь, что все настоящие проблемы только начинаются? Ты же подобные вещи должен лучше меня чуять. Внутренний голос все-таки».
   «Я и чую, – не стал отрицать внутренний голос. – И очень даже хорошо. Но мне почему-то казалось, что тебе все это нравится. Адреналин, нервотрепка, риск продырявить шкуру. А иначе зачем было идти в Стражники? Шел бы в бухгалтеры».
   «Дались вам эти бухгалтеры, – буркнул я. – Да у иного бухгалтера, уверен, в крови не меньше адреналина иногда бывает, чем у какого-нибудь оперуполномоченного. Бизнес, знаешь ли, не скучная штука. Особенно у нас в России».
   «Знаю, знаю, – сварливо заявил голос. – Не уходи от темы. Не жизнь ему, видите ли. Значит, бросай это дело. Никто не держит. Женись, вон хоть на Марте, и садись писать мемуары. Пойдут за милую душу. Под видом фантастических романов».
   «Издеваешься, – заключил я. – Ну и черт с тобой. Вот возьму и не буду с тобой больше разговаривать».
   «Тогда я с тобой буду! – обрадовался внутренний голос. – Наконец-то скажу все, что давно хочу. Без помех. А насчет Марты все-таки советую крепко подумать. Женщина правильная. С характером, правда, но это уже…»
   – Здравствуйте, Оскар! – звонко поздоровалась Маша, и я увидел, что мы уже пришли.
   – Здравствуйте, – старик в фиолетовой рубахе с распахнутым воротом и закатанных чуть не до колен черных штанах приветственно взмахнул рукой, но подниматься не стал – остался сидеть на своем плоском массивном камне, чем-то напоминающем трон с отсутствующей спинкой. – Вот мы и встретились.
   – По-моему, мы встретились еще три дня назад, – заметил я и уселся напротив, чтобы сразу дать понять, кто в первую очередь будет с ним разговаривать. Остальные расположились полукругом. Но так, чтобы не терять из виду киркхуркхов, которые с явным облегчением опустили носилки на песок и сели, где стояли.
   – То была предварительная встреча, – пояснил Оскар. – А это – основная.
   – И окончательная? – уточнил я.
   – Вот этого сказать не могу.
   – Что так?
   – Не знаю, сколько мне еще отпущено. Вы готовы?
   – К чему?
   – К встрече с Внезеркальем, – улыбнулся старик, обнажив неожиданно молодые зубы.
   – Вы же утверждали…
   – Это был… как бы это лучше выразиться… прототип, устаревший вариант. К тому же практически не действующий. Одна оболочка, не более.
   – И вы решили пожертвовать этой оболочкой, чтобы подвергнуть нас испытанию? – спросил я. – Или все произошло случайно?
   – Вы уверены, что вам столь уж необходим ответ на данный вопрос? – пожал худыми плечами старик. – Случайно, намеренно… Какая разница? Мне при любом раскладе потребовалось бы вас испытать. Так оно и вышло. Испытание состоялось. Может быть, не совсем такое, как я задумывал, но состоялось. И его выдержали вы, а не ваши соперники. Значит, вам и будет принадлежать Внезеркалье. Что еще нужно?
   – А если мы откажемся? – встрял в разговор Женька.
   – Откажетесь от Внезеркалья? – удивленно переспросил Оскар. – Я вам разве не говорил, что владение им дает разумным существам фантастические возможности? Мало того, что из него вы можете попасть в любую точку любого мира, где присутствуют Камни Внезеркалья (а они, должен вам сказать, присутствуют везде, где есть разумная жизнь), так здесь еще и собраны знания и технологии, которыми владели мои Хозяева! Не все, разумеется, лишь малая часть. Но и ее достаточно, чтобы почувствовать себя первым во всей Вселенной. Конечно, овладеть этими интеллектуальными и духовными богатствами не так просто и быстро, как вам может показаться на первый взгляд. Но ведь известно, что простые и легкие пути ведут лишь к пропасти. Впрочем, – он неожиданно поскучнел, – я не навязываюсь. В конце концов, никто мне не помешает отдать Внезеркалье и киркхуркхам. Хоть они и проиграли. Как видно, мало сотворить победу. Надо еще и суметь ею воспользоваться.
   – Э! – воскликнул я и ожег Евгения таким взглядом, что Аничкин невольно попятился. – Оскар, спокойно. Никто ни от чего не отказывается. Просто нам, как существам исключительной разумности, хочется учесть все варианты. Так сказать, во избежание.
   – Ну и как, – поинтересовался Оскар. – Учли?
   – Учли, – вздохнул я. – И готовы к встрече. А также к приему, как вы уже однажды выразились, эстафеты. Надеюсь, это не очень далеко?
   – Совсем рядом, – заверил Оскар, повернулся лицом к озеру и щелкнул пальцами.
   Первые несколько мгновений казалось, что ничего не происходит. Все также слепили глаза солнечные блики на спокойной озерной глади, таяли в местном бледно-фиолетовом небе редкие клочки облаков, и легкий, несущий привычный запах воды и леса ветерок играл с прядью волос стоящей рядом со мной Марты.
   А затем, как только Марта нетерпеливо убрала прядь назад, все и началось.
   Мелкой-мелкой, едва заметной дрожью затряслась под ногами земля.
   – Эй! – крикнул Женька. – Опять землетрясение?! Оскар, мы это уже проходи… – и умолк, не отрывая взгляда от озера.
   Я и сам не отводил от него глаз, как и все остальные. Потому что вода далеко впереди, по центру, забурлила, по ровной глади побежали волны, и над поверхностью озера начал выдвигаться все выше и выше какой-то ослепительно сияющий на солнце треугольник…
   В первые секунды я не понял, что это такое. Но треугольное сияние росло над водой, вот уже в нем, кроме солнца, отразились и небо, и облака, и очень скоро стало ясно, что из-под озерной воды величественно и неотвратимо поднимается гигантских размеров зеркальная пирамида.
   Сотня метров, другая, третья…
   Высота пирамиды увеличивалась на глазах; озеро бурлило и наступало на берег; Оскар, сложив на груди руки, казалось, с молчаливой гордостью наблюдал за происходящим.
   – Это что за хрень? – осведомился Женька. – Зеркальце господа бога?
   – Неплохо сказано, – одобрительно хмыкнул Оскар. – Внезеркалье не отражается нигде, но само должно отражать все. Это, разумеется, всего лишь символ. Поверхность можно было оставить и матовой – ничего бы, по сути, не изменилось. Но Хозяева когда-то решили так, и я не посчитал себя вправе что-то менять во внешнем облике Пирамиды.
   – А во внутреннем? – быстро спросил Влад.
   – Всякое бывало. Миллион лет – большой срок.
   – Не пойму, отчего вода на берег наступает, а не наоборот, – сказал Женька. – Не сильно, но все же. А как же закон Архимеда? Пирамида же эта из озера вылезает, значит, освобождает место для воды. Или я чего-то не понимаю?
   – Вестимо, – сказал Никита. – Головой думайте, господин журналист.
   – Ну? – помолчав, вопросил Женька. – Все равно не пойму. Уже километр в высоту, не меньше, как мне кажется. И все растет. Долго еще, Оскар?
   – Пока вся не поднимется, – ответил Оскар. – В вашей системе измерения должно быть два километра шестьсот восемнадцать метров над уровнем воды.
   – Ого! – уважительно оценил я информацию. – Пять Останкинских телебашен. И гораздо выше Говерлы.
   – Говерла… – повторила Марта. – Что-то знакомое.
   – Гора в Карпатах, – напомнил я. – Однажды пришлось на нее взбираться.
   – Тьфу! – сплюнул Женька. – Сообразил. Пирамида-то должна на чем-то стоять, верно?
   – Типа на подставке, – с непроницаемым видом заметил Никита. – Или пьедестале.
   – И этот пьедестал воду сейчас и вытесняет, – торжественно заключил Евгений и с победным видом оглядел присутствующих. – Потому что по объему он больше самой пирамиды. А?!
   – Браво, – сказала Марта и поаплодировала.
   – Голова, – сказал Никита. – Я боялся, не догадаешься.
   – Верно, – подтвердил Оскар. – Пирамида четырехугольная и стоит на мощном кубическом основании.
   – А почему вообще под водой? – спросил я. – Для маскировки?
   – Вода не только хороший охладитель, но и практически неисчерпаемый источник энергии, – объяснил Оскар. – Если знать, как им пользоваться.
   – Величественная штука, – сказала Маша, задирая голову и прикрывая глаза ладонью. – Никогда ничего подобного не видела.
   – И не увидите, – сообщил Оскар. – Второй такой, как вы выражаетесь «штуки», нет во Вселенной.
   – Так уж и нет, – притворно не поверила Маша. – Вселенная-то небось большая!
   – Смеетесь, – догадался Оскар.
   – Ага, – весело призналась Маша. – Уж больно вы, Оскар, серьезный и торжественный. А я не люблю торжественности.
   – Почему?
   – Потому что за ней слишком часто скрывается фальшь.
   – Я стараюсь быть искренним. – Мне показалось, что старик немного обиделся.
   – Мы видим, Оскар, – я положил ему руку на плечо. – Не беспокойтесь. Мы это видим и ценим.
   Тем временем пирамида – или, как Оскар, нам пора уже было говорить – Пирамида, с прописной буквы? – окончательно воздвиглась над озером и замерла во всей своей поражающей воображение грандиозности.
   – А как мы туда попадем? – спросил Женька.
   – Все-таки вы очень любите торопиться, – вздохнул Оскар. – Смотрите и ждите. Как у вас говорят? Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Все будет, имейте терпение.
   В обращенной к нам грани, у самой воды, появилась темная, едва заметная точка и, медленно увеличиваясь в размерах, направилась к нам.
   – Вот и кораблик, – обрадовалась глазастая Маша. – Славный! На блюдечко похож.
   – Тогда уж суденышко, – со знанием дела заявил Женька. – Корабль – это, значит, военный. А судно всегда гражданское.
   – Во-первых, я сказала не «корабль», а «кораблик», – немедленно парировала Маша. – Во-вторых, откуда тебе знать, может, на нем есть пушки и пулеметы? В-третьих, ты все равно очень умный и образованный, и я всегда это знала. В-четвертых…
   Я смотрел на приближающееся транспортное средство, вполуха слушал дружескую перепалку Маши и Жени и старался думать о хорошем.
   Но получалось не очень.
   Меня одновременно манила и настораживала неизвестность впереди. И я никак не мог разобраться, чего во мне больше – радости или настороженности. С молодыми-то, Машей, Никитой и баламутом Женькой, было все ясно – вон как блестят глаза. Еще бы! Чудесное инопланетное Внезеркалье поступает в их полное распоряжение! Есть от чего загордиться и впасть в полный энтузиазм. Но мне и по возрасту, и по опыту, и по ответственности, которую я добровольно взвалил на себя, было положено смотреть дальше и понимать глубже. Я и смотрел. И чем больше я смотрел и старался понять, тем яснее становилось, что проблемы нас впереди ожидают нешуточные.
   Потому что вшестером нам со всем этим нежданно свалившимся богатством и хозяйством не управиться. Ни за что. Значит, по-любому надо будет возвращаться в свой мир и набирать помощников. С учетом же того, что родной Приказ и Контора Марты были кем-то основательно разгромлены… Не говоря уже о том, что Стражники в других странах продолжали свою работу. И как только они узнают (а они обязательно узнают, шила в мешке не утаишь!) о том, что существует это место и заправляют в нем русские… Страшно подумать, что тогда начнется. Вот именно. Страшно, а надо. Ну, пусть не прямо сейчас, но все равно от этого никуда не денешься. А Марта? С ней и Альтеррой ее как быть? Дело, конечно, прошлое, но их Контора переиграла наш Приказ. Да, сейчас мы в одинаковом положении. Но кто даст гарантию, что Контора не возродится и не потребует своих прав на Внезеркалье? На совершенно законных основаниях, между прочим. Уф-ф-ф. А тут еще и наши отношения.
   Я посмотрел на Марту. Она почувствовала мой взгляд, повернула голову и улыбнулась. На сердце стало тепло, и я подумал, что эту теплоту надо сохранить. Что бы ни случилось впредь.
   – О чем задумался, детина? – негромко осведомился Влад, подходя.
   – Седок приветливо спросил, – машинально продолжил я. – Ты, гляжу, бодр и весел. Молодец. А я вот что-то предвижу массу проблем. В том числе неразрешимых.
   – Неразрешимых проблем не бывает, – усмехнулся Влад.
   – Как это? По-моему, сколько угодно.
   – Видишь ли, это старая еврейская притча. Суть ее сводится к тому, что бог знает наши силы и посылает только те трудности, с которыми мы можем справиться.
   – А те трудности, с которыми мы справиться не можем, уже не наши по определению, – сказал Женька.
   – Подслушивал, как всегда, – усмехнулся я. – Мудрая притча. Мне нравится.
   – И вовсе не подслушивал, – сказал Женька. – Всего лишь рядом стоял. Да вы не переживайте, Мартин, справимся как-нибудь.
   – Конечно, справимся, – согласился я. – Деваться нам все равно некуда. Кстати, Оскар, я забыл у вас спросить…
   – Да? – обернулся старик.
   – Что будет с этими троими, – я кивнул в сторону киркхуркхов.
   – Ничего особенного. Раненого быстро вылечим, и всех троих отправим домой. Предварительно лишив памяти обо всем, что с ними происходило в эти дни.
   – Гуманно, – сказал я.
   Подошел корабль с Пирамиды.
   Он действительно чем-то напоминал блюдце.
   Такой же круглый и хрупкий на вид, накрытый сверху то ли почти идеально прозрачным куполом из непонятного материала, то ли каким-то, едва заметным глазу, силовым полем.
   Сплошные блюдца, подумал я, куда ни плюнь. И пирамиды. Блюдца летающие, а пирамиды, как водится, полные тайн и загадок. Наверное, все-таки не просто так сии аналогии возникают. Должна быть какая-то связь. Впрочем, тебе ли не знать, что связь есть всегда. Всего и со всем. Стоит лишь как следует поискать.
   Судно мягко ткнулось в песок и выпустило в нашу сторону длинный и в меру широкий пандус-трап.
   – Прошу на борт, – пригласил Оскар.
   – Есть хочется, – задумчиво объявил Женька. – У вас там, в Пирамиде этой вашей, пожрать что-нибудь найдется?
   – Считайте, что это уже ваша Пирамида, – сказал Оскар. – И, значит, там найдется все, что вы пожелаете. Ну, или почти все.
   – Что, и совершенно бесплатно? – ухмыльнулся Женька.
   – Так не бывает, – промолвил Оскар. – Увы. Платить приходится всегда.
   – Что ж, – сказал я, – тогда заплатим. Главное, чтобы цена оказалась справедливой. Впрочем, уж за этим мы точно проследим.
   Я подхватил с песка сумку, перебросил ее через плечо и, не оборачиваясь, направился к трапу.
   Совершенно точно зная, что мои друзья идут за мной.