Страница:
Но не будем отвлекаться – в данный момент меня интересует совершенно другой мир.
Ага, Алтуфьевское шоссе есть и в той Москве. Правда, называется не шоссе, а трактом. Алтуфьевский тракт. О чем это нам говорит? Ни о чем, в общем-то. Кроме того, что это альтернативка, где в русском языке, очень вероятно, вместо слова «шоссе» используют слово «тракт». Возможно, мир, в котором не было Октябрьской революции (некоторые еще называют ее вооруженным переворотом) 1917 года. Февральская была, а вот Октябрьская так и не случилась. Как следствие, и реформа русского языка протекала иначе. Хотя нет, при чем здесь реформа? Вон ребята ясно пишут, что язык вывесок вполне современный, без «и» с точкой и прочих «ятей»…
Ладно, что там дальше…
Пешком дошли до Останкино, обнаружили, что телебашня в этой Москве отсутствует. Опять же ничего удивительного, она чуть ли не во всех альтернативках отсутствует, дура эдакая. Еще что? Общее впечатление – мир вполне благополучный, следов гражданской или иной войны, а также крупных общественных беспорядков не замечено. Вывод: нужна тщательная разведка.
Кто бы сомневался. Н-да, не густо. Надо с Олей поговорить, может, она что подскажет. Все равно мне так и так с ней связываться. Можно было бы еще и с Гришей, но его сейчас здесь нет. Отбыл в свою альтернативку на следующую же ночь. Служба есть служба.
Я достал мобильник, нашел в записной книжке Олю и нажал соединение.
– Алло, – откликнулась она. – Привет, Мартин.
– Привет, Оленька. Как жизнь щупачья?
– Щупаем помаленьку. Ты по мою душу на сегодняшнюю ночь?
– Красиво излагаешь. Соблазнительно. Да, что-то в этом роде. Поможешь?
– Это мой долг. Служебный. Давай, жду тебя в двенадцать часов у кинотеатра «Байконур». Знаешь, где это?
– Знаю. А поближе к центру нельзя?
– Где поближе, в Александровском саду? – язвительно осведомилась Оля. – Из Отрадного мы уже ходили, разве ты не понимаешь? Удобное место.
– Понимаю, – вздохнул я. – Извини, это я так, капризничаю, наверное. Или просто нервничаю. Скажи, пожалуйста, у тебя нет что мне рассказать помимо отчета?
– М-м… Тебя что-то конкретное интересует?
– Ну, конкретному, как я понял, взяться неоткуда, уж больно недолго вы там были. Давай хоть ощущения.
– Очень сильная реальность, Мартин. Очень. Если по ощущениям.
– Что, действительно Альтерра?
– Похоже. Но на сто процентов я утверждать не стану, сам понимаешь.
– Да, не густо. Черт, не знаю даже, как туда одеваться и что с собой брать.
– Странно мне такое слышать от опытного Стражника-полевика. Джинсы, они везде джинсы. И желтый металл золото – тоже. А социализма-коммунизма, судя по рекламным огням и автомобилям, что мы видели, там нет. То ли рухнул, то ли вообще не строили – не успела разобраться.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Уже что-то.
– Да это ведь все в отчете написано, – удивилась она.
– Мне важно было услышать лично от тебя.
– Ага… рада, что смогла помочь. До вечера тогда.
– До вечера.
Я вздохнул, сунул мобильник в карман и принялся дальше за служебную записку.
Споры и разговоры о том, почему именно в Москве и Подмосковье сосредоточено относительно большое по сравнению с остальной Россией количество Окон, ведутся постоянно. И, насколько я понимаю, начали они вестись еще в те времена царствования на Москве и всея Руси Ивана Васильевича, прозванного затем Грозным, когда, собственно, и возник сам Приказ и мы, Стражники. С тех давних пор и по нынешний день, как можно судить, особо далеко спорщики не продвинулись и в целом остались на прежних и твердых, хорошо для себя уясненных позициях. Каковые позиции заключаются в следующем.
Первая.
Москва – место богоизбранное, Третий Рим (а Четвертому, знамо дело, не бывать), и где, как не здесь, находиться российским Окнам во все иные миры, над которыми мы, Стража, божьей волей и собственным разумением надзирать поставлены!
Очень удобная и непоколебимая, надо заметить, позиция. Ибо основана не на точном знании, а на убеждении и вере – так есть, а по-другому и быть не может.
Вторая.
Место, на котором нынче стоит наш мегаполис и столица России, в древности подверглось особо интенсивной бомбардировке особыми метеоритами, которые затем, в силу различных причин и вследствие появления человеческой цивилизации как таковой, стали Камнями, с помощью которых мы нынче и проникаем во Внезеркалье.
Позиция известная и, можно сказать, классическая. Труднодоказуема, но и опровергнуть ее полностью не представляется возможным.
Третья.
Так уж вышло исторически, что Москва основана и построена на древнейшем вулкане. Мало того, на территории Московской области таких вулканов, чей возраст составляет порядка 600 миллионов лет, расположено аж четыре штуки: собственно Московский, Раменский, Коломенский и Рузский. И это, между прочим, самый что ни на есть научный факт. Кремль так и вовсе находится точнехонько над бывшим жерлом вулкана Московского. А вот дальше начинаются уже предположения. Как известно, вулканическая деятельность нашей планеты – штука сложная и хитрая, порождающая множество интереснейших образований и последствий. Включая, кстати, алмазы и прочие всевозможные кристаллы. Ну а заодно и наши Камни, которые хоть и не алмазы, но тоже имеют кристаллическую структуру и есть непосредственно продукт деятельности этих самых древних вулканов. И не обязательно продукт тоже древний. Остатки вулканов в виде геологических кольцевых структур залегают под Москвой и областью на глубине тридцати – сорока километров, до сих пор, возможно, связаны тясячекилометровыми каналами с жидким ядром Земли, и что по этим каналам оттуда время от времени поднимается и потом кристаллизуется непосредственно у нас под ногами – одному богу известно. То есть, разумеется, известно это и науке геологии, но не досконально. О чем-то приходится лишь догадываться и строить предположения с гипотезами.
Честно сказать, эта третья позиция лично мне ближе всего, хотя в геологии я мало что понимаю. Впрочем, назвать меня большим знатоком астрономии или человеком, твердо верующим в богоизбранность Москвы, тоже нельзя. Тем не менее повторяю, «вулканическая» теория мне нравится больше остальных. Может быть, потому, что Москва и в самом деле стоит на древнем вулкане, а я привык доверять науке. В известных пределах, конечно. Правда, данная теория не объясняет, почему Окна в Москве и Подмосковье были обнаружены только во времена Ивана Грозного, если, следуя ей же, должны были возникнуть гораздо раньше. Но мало ли, почему. Так получилось. Опять же, неизвестно – может, и вправду раньше они были обнаружены. А при Грозном ими только начали пользоваться… целенаправленно.
Собственно, речь о том, что, обладая бесценным переносным Камнем Внезеркалья, который уже красуется у меня на правом запястье, изображая стильное украшение, теоретически можно попасть в любую альтернативку из любого места. Но именно что теоретически. А вот для того, чтобы сделать это практически, лучше всего воспользоваться каким-нибудь известным Окном. Которое усилит действие Камня настолько, что не обязательно дожидаться полнолуния – шагай в нужный мир всякой ночью. Или даже днем. Хотя лучше все-таки ночью. Тут все дело… э-э… в личных психологических настройках. Если Стражник сумеет хорошо настроиться на нужную ему альтернативку, то с помощью переносного Камня попадет туда обязательно. А вот настраиваться как раз лучше всего в непосредственной близости от стационарного Окна. Ну, это понятно – там, условно говоря, соединительная ткань между мирами тоньше.
В данном же конкретном случае для первого проникновения мне нужна Оля Ефремова. «Щупач». Она поможет мне нащупать нужную альтернативку, а дальше я и сам справлюсь. Должен справиться.
С этой уверенностью в сердце я еще раз прочитал готовую служебную записку и, не обнаружив грамматических и прочих ошибок, распечатал ее на принтере, поставил свою подпись и отправился в отдел снабжения.
Слава богу, для того чтобы получить необходимое, подпись начальства, то бишь нашего шефа Сергея Михайловича, на служебной записке не требуется. Самой записки с собственной подписью Стражника, ее составившего, вполне достаточно. За исключением тех случаев, когда нужно что-нибудь особенное или слишком дорогое. Чаще всего это относится к оружию, спецтехнике или большому количеству золота с драгоценными камнями. Но мне ничего этого не надо. То есть кроме трехсот граммов золота. Из расчета недели жизни в совершенно чужом мире без работы и документов. Это не так уж и много. Тем более что излишки нам положено возвращать, и мы их всегда возвращаем. Вот если бы я потребовал на тот же срок килограмм или больше – иное дело. Пришлось бы к служебной записке писать обоснование, почему именно столько. И это обоснование заверять уже у Сергея Михайловича.
И еще я заказал хороший цифровой фотоаппарат и диктофон, а вот без КПК по некоторому раздумью решил пока обойтись.
Вообще с техникой угадать всегда сложно. Лучше пользоваться местной, чтобы не вызывать лишних подозрений, но часто это связано с трудностями совмещения и перевода информации с одного носителя на другой.
Вот и приходится рисковать – брать свою. Хорошо еще, что ведущие фирмы-производители в большинстве альтернативок одни и те же. Но особенности встречаются, и не так уж редко. Например, в той же альтернативке Гриши Булыгина не существует корпорации Panasonic. Не говоря уже о моем мире, где доступ к хорошей технике западных производителей искусственно ограничен.
Проще всего с золотом.
Оно примерно одинаково ценится в любом мире, и везде его можно продать без особых сложностей. И уже на полученные местные деньги покупать все необходимое, включая паспорт и прочие документы.
Вот странно.
Альтернативки могут отличаться друг от друга довольно сильно. Историей. Техническими достижениями. Модой. Даже правилами грамматики (в моей, к примеру, до сих пор пишут «чорт», а не «черт»). Но есть то, что практически неизменно в них во всех и похоже друг на друга, как горошины в стручке. Это российское чиновничество. В том числе и советско-российское. Многочисленное, чванливое и падкое на мзду. Без нужной бумажки прожить очень трудно. Как и очень трудно получить ее официальным путем. Но зато обрести нужную бумажку с помощью взятки легко. Были бы деньги.
А вот оружием и боеприпасами мы все предпочитаем пользоваться своими. То есть тем, которое сделано здесь, дома, в родном и коренном мире. В тех случаях, разумеется, когда вообще им пользуемся, а бывает это нечасто. Но – бывает. В той же моей последней альтернативке, из которой пришлось срочно бежать, я неоднократно применял оружие сам и снабжал, и учил с ним обращаться других.
Связано это в первую очередь с безопасностью: невозможно найти концы от ствола, произведенного в другом мире, и не нужно нигде светиться для того, чтобы данный ствол приобрести – он уже у тебя есть. Ну а во вторую очередь – с традицией. Так уж со времен опричнины повелось, что оружие мы берем свое. Да так и продолжается. Не нами, как говорится, заведено, не нам и отменять. Хотя и здесь нет правил, обязательных к неукоснительному исполнению, и никто не запрещает пополнить арсенал Приказа удачной моделью какого-нибудь пистолета, автомата или винтаря, сработанного в той или иной альтернативке. И пополняем. Несколько сот лет уже. Арсенал у нас в подвале расположен, и места там много. В том числе и для собственного музея оружия. Чего только нет в том музее… Думаю, специалисты-историки всего мира дорого бы дали, чтобы хоть краешком глаза увидеть его экспонаты. Но для того чтобы дать, надо знать о его существовании, чего мы, Стражники, разумеется, не допускаем и не собираемся допускать впредь.
Тем более нам самим до сих пор непонятно, отчего это люди из альтернативок в нашем мире развоплощаются, а вот предметы, людьми этими произведенные, нет. Загадка. А с учетом того, что животные развоплощаются тоже, но по времени выдерживают намного дольше людей (Влад Борисов рассказывал как-то о собаке из альтернативки, которая спокойно прожила у нас месяц, а затем живой и здоровой была возвращена домой), и вовсе – натуральная тайна. Впрочем, мало ли у нас тайн. Эта – лишь одна из многих.
Да, оружие… Я и задумываться особо не стал, брать мне его с собой или нет. Ясно, что брать. Альтернативка совершенно неизвестная, а значит, и риск столкнуться с опасной неожиданностью резко возрастает. Опасные же неожиданности, как показывает опыт, лучше встречать с оружием в руках, нежели без оного. Тем более когда есть браслет с Камнем и, приложив известные усилия, можно вернуться домой в любое время, избежав тесного знакомства с местными служителями закона, спецслужбами или мафией. То есть сначала мы защищаемся, используя пистолет, что быстро и надежно, а потом отрываемся от преследователей-мстителей, буде таковые случатся, с помощью Камня. Весьма эффективная методика.
Некоторые Стражники держат оружие дома, но я свой пистолет предпочитаю хранить здесь, в арсенале Приказа. Просто мне так удобнее.
Это Beretta 9000S калибром 9 мм с двусторонним предохранителем. Изящная и компактная, но весьма серьезная в бою штучка. В магазине у нее 12 патронов, а длина всего 168 мм. Очень эргономична. Все наши предпочитают более тяжелые и мощные пистолеты, но я неизменно выбираю ее. Сам не знаю, почему. Может быть, из-за того, что в детстве любил романы и фильмы о Джеймсе Бонде, который тоже пользовался этой маркой пистолета? Так знаменитый агент 007, как известно, со временем на «вальтер» перешел… Впрочем, мы не секретные агенты с правом на убийство. Мы – Стражники Внезеркалья. И хотя работа у нас не менее тайная, стрелять приходится редко. В исключительных случаях. Но кто знает, как часто приходится пускать в ход пистолет секретным агентам? Если здраво поразмыслить, наверняка не каждый день. И даже не раз в неделю.
Значит, моя любимая «беретта» в наплечной кобуре и три запасных магазина к ней. Итого: 48 патронов, каждый из которых вполне способен остановить и уложить на землю нападающего на тебя взрослого сильного мужчину на расстоянии до 30 метров. А больше мне и не надо. Оно, конечно, дай бог, чтобы и вовсе не понадобилось, но с «береттой» под мышкой я в любом случае буду чувствовать себя уверенней, а уверенность в нашем деле – это больше половины успеха. Гораздо больше.
В отделе снабжения я быстро получил все необходимое, затем спустился в арсенал, забрал свою «беретту» и поехал домой. Хотелось без спешки собраться и часок-другой поспать, ибо неизвестно где и как придется мне отдыхать предстоящей ночью, и придется ли вообще.
Глава 10
Ага, Алтуфьевское шоссе есть и в той Москве. Правда, называется не шоссе, а трактом. Алтуфьевский тракт. О чем это нам говорит? Ни о чем, в общем-то. Кроме того, что это альтернативка, где в русском языке, очень вероятно, вместо слова «шоссе» используют слово «тракт». Возможно, мир, в котором не было Октябрьской революции (некоторые еще называют ее вооруженным переворотом) 1917 года. Февральская была, а вот Октябрьская так и не случилась. Как следствие, и реформа русского языка протекала иначе. Хотя нет, при чем здесь реформа? Вон ребята ясно пишут, что язык вывесок вполне современный, без «и» с точкой и прочих «ятей»…
Ладно, что там дальше…
Пешком дошли до Останкино, обнаружили, что телебашня в этой Москве отсутствует. Опять же ничего удивительного, она чуть ли не во всех альтернативках отсутствует, дура эдакая. Еще что? Общее впечатление – мир вполне благополучный, следов гражданской или иной войны, а также крупных общественных беспорядков не замечено. Вывод: нужна тщательная разведка.
Кто бы сомневался. Н-да, не густо. Надо с Олей поговорить, может, она что подскажет. Все равно мне так и так с ней связываться. Можно было бы еще и с Гришей, но его сейчас здесь нет. Отбыл в свою альтернативку на следующую же ночь. Служба есть служба.
Я достал мобильник, нашел в записной книжке Олю и нажал соединение.
– Алло, – откликнулась она. – Привет, Мартин.
– Привет, Оленька. Как жизнь щупачья?
– Щупаем помаленьку. Ты по мою душу на сегодняшнюю ночь?
– Красиво излагаешь. Соблазнительно. Да, что-то в этом роде. Поможешь?
– Это мой долг. Служебный. Давай, жду тебя в двенадцать часов у кинотеатра «Байконур». Знаешь, где это?
– Знаю. А поближе к центру нельзя?
– Где поближе, в Александровском саду? – язвительно осведомилась Оля. – Из Отрадного мы уже ходили, разве ты не понимаешь? Удобное место.
– Понимаю, – вздохнул я. – Извини, это я так, капризничаю, наверное. Или просто нервничаю. Скажи, пожалуйста, у тебя нет что мне рассказать помимо отчета?
– М-м… Тебя что-то конкретное интересует?
– Ну, конкретному, как я понял, взяться неоткуда, уж больно недолго вы там были. Давай хоть ощущения.
– Очень сильная реальность, Мартин. Очень. Если по ощущениям.
– Что, действительно Альтерра?
– Похоже. Но на сто процентов я утверждать не стану, сам понимаешь.
– Да, не густо. Черт, не знаю даже, как туда одеваться и что с собой брать.
– Странно мне такое слышать от опытного Стражника-полевика. Джинсы, они везде джинсы. И желтый металл золото – тоже. А социализма-коммунизма, судя по рекламным огням и автомобилям, что мы видели, там нет. То ли рухнул, то ли вообще не строили – не успела разобраться.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Уже что-то.
– Да это ведь все в отчете написано, – удивилась она.
– Мне важно было услышать лично от тебя.
– Ага… рада, что смогла помочь. До вечера тогда.
– До вечера.
Я вздохнул, сунул мобильник в карман и принялся дальше за служебную записку.
Споры и разговоры о том, почему именно в Москве и Подмосковье сосредоточено относительно большое по сравнению с остальной Россией количество Окон, ведутся постоянно. И, насколько я понимаю, начали они вестись еще в те времена царствования на Москве и всея Руси Ивана Васильевича, прозванного затем Грозным, когда, собственно, и возник сам Приказ и мы, Стражники. С тех давних пор и по нынешний день, как можно судить, особо далеко спорщики не продвинулись и в целом остались на прежних и твердых, хорошо для себя уясненных позициях. Каковые позиции заключаются в следующем.
Первая.
Москва – место богоизбранное, Третий Рим (а Четвертому, знамо дело, не бывать), и где, как не здесь, находиться российским Окнам во все иные миры, над которыми мы, Стража, божьей волей и собственным разумением надзирать поставлены!
Очень удобная и непоколебимая, надо заметить, позиция. Ибо основана не на точном знании, а на убеждении и вере – так есть, а по-другому и быть не может.
Вторая.
Место, на котором нынче стоит наш мегаполис и столица России, в древности подверглось особо интенсивной бомбардировке особыми метеоритами, которые затем, в силу различных причин и вследствие появления человеческой цивилизации как таковой, стали Камнями, с помощью которых мы нынче и проникаем во Внезеркалье.
Позиция известная и, можно сказать, классическая. Труднодоказуема, но и опровергнуть ее полностью не представляется возможным.
Третья.
Так уж вышло исторически, что Москва основана и построена на древнейшем вулкане. Мало того, на территории Московской области таких вулканов, чей возраст составляет порядка 600 миллионов лет, расположено аж четыре штуки: собственно Московский, Раменский, Коломенский и Рузский. И это, между прочим, самый что ни на есть научный факт. Кремль так и вовсе находится точнехонько над бывшим жерлом вулкана Московского. А вот дальше начинаются уже предположения. Как известно, вулканическая деятельность нашей планеты – штука сложная и хитрая, порождающая множество интереснейших образований и последствий. Включая, кстати, алмазы и прочие всевозможные кристаллы. Ну а заодно и наши Камни, которые хоть и не алмазы, но тоже имеют кристаллическую структуру и есть непосредственно продукт деятельности этих самых древних вулканов. И не обязательно продукт тоже древний. Остатки вулканов в виде геологических кольцевых структур залегают под Москвой и областью на глубине тридцати – сорока километров, до сих пор, возможно, связаны тясячекилометровыми каналами с жидким ядром Земли, и что по этим каналам оттуда время от времени поднимается и потом кристаллизуется непосредственно у нас под ногами – одному богу известно. То есть, разумеется, известно это и науке геологии, но не досконально. О чем-то приходится лишь догадываться и строить предположения с гипотезами.
Честно сказать, эта третья позиция лично мне ближе всего, хотя в геологии я мало что понимаю. Впрочем, назвать меня большим знатоком астрономии или человеком, твердо верующим в богоизбранность Москвы, тоже нельзя. Тем не менее повторяю, «вулканическая» теория мне нравится больше остальных. Может быть, потому, что Москва и в самом деле стоит на древнем вулкане, а я привык доверять науке. В известных пределах, конечно. Правда, данная теория не объясняет, почему Окна в Москве и Подмосковье были обнаружены только во времена Ивана Грозного, если, следуя ей же, должны были возникнуть гораздо раньше. Но мало ли, почему. Так получилось. Опять же, неизвестно – может, и вправду раньше они были обнаружены. А при Грозном ими только начали пользоваться… целенаправленно.
Собственно, речь о том, что, обладая бесценным переносным Камнем Внезеркалья, который уже красуется у меня на правом запястье, изображая стильное украшение, теоретически можно попасть в любую альтернативку из любого места. Но именно что теоретически. А вот для того, чтобы сделать это практически, лучше всего воспользоваться каким-нибудь известным Окном. Которое усилит действие Камня настолько, что не обязательно дожидаться полнолуния – шагай в нужный мир всякой ночью. Или даже днем. Хотя лучше все-таки ночью. Тут все дело… э-э… в личных психологических настройках. Если Стражник сумеет хорошо настроиться на нужную ему альтернативку, то с помощью переносного Камня попадет туда обязательно. А вот настраиваться как раз лучше всего в непосредственной близости от стационарного Окна. Ну, это понятно – там, условно говоря, соединительная ткань между мирами тоньше.
В данном же конкретном случае для первого проникновения мне нужна Оля Ефремова. «Щупач». Она поможет мне нащупать нужную альтернативку, а дальше я и сам справлюсь. Должен справиться.
С этой уверенностью в сердце я еще раз прочитал готовую служебную записку и, не обнаружив грамматических и прочих ошибок, распечатал ее на принтере, поставил свою подпись и отправился в отдел снабжения.
Слава богу, для того чтобы получить необходимое, подпись начальства, то бишь нашего шефа Сергея Михайловича, на служебной записке не требуется. Самой записки с собственной подписью Стражника, ее составившего, вполне достаточно. За исключением тех случаев, когда нужно что-нибудь особенное или слишком дорогое. Чаще всего это относится к оружию, спецтехнике или большому количеству золота с драгоценными камнями. Но мне ничего этого не надо. То есть кроме трехсот граммов золота. Из расчета недели жизни в совершенно чужом мире без работы и документов. Это не так уж и много. Тем более что излишки нам положено возвращать, и мы их всегда возвращаем. Вот если бы я потребовал на тот же срок килограмм или больше – иное дело. Пришлось бы к служебной записке писать обоснование, почему именно столько. И это обоснование заверять уже у Сергея Михайловича.
И еще я заказал хороший цифровой фотоаппарат и диктофон, а вот без КПК по некоторому раздумью решил пока обойтись.
Вообще с техникой угадать всегда сложно. Лучше пользоваться местной, чтобы не вызывать лишних подозрений, но часто это связано с трудностями совмещения и перевода информации с одного носителя на другой.
Вот и приходится рисковать – брать свою. Хорошо еще, что ведущие фирмы-производители в большинстве альтернативок одни и те же. Но особенности встречаются, и не так уж редко. Например, в той же альтернативке Гриши Булыгина не существует корпорации Panasonic. Не говоря уже о моем мире, где доступ к хорошей технике западных производителей искусственно ограничен.
Проще всего с золотом.
Оно примерно одинаково ценится в любом мире, и везде его можно продать без особых сложностей. И уже на полученные местные деньги покупать все необходимое, включая паспорт и прочие документы.
Вот странно.
Альтернативки могут отличаться друг от друга довольно сильно. Историей. Техническими достижениями. Модой. Даже правилами грамматики (в моей, к примеру, до сих пор пишут «чорт», а не «черт»). Но есть то, что практически неизменно в них во всех и похоже друг на друга, как горошины в стручке. Это российское чиновничество. В том числе и советско-российское. Многочисленное, чванливое и падкое на мзду. Без нужной бумажки прожить очень трудно. Как и очень трудно получить ее официальным путем. Но зато обрести нужную бумажку с помощью взятки легко. Были бы деньги.
А вот оружием и боеприпасами мы все предпочитаем пользоваться своими. То есть тем, которое сделано здесь, дома, в родном и коренном мире. В тех случаях, разумеется, когда вообще им пользуемся, а бывает это нечасто. Но – бывает. В той же моей последней альтернативке, из которой пришлось срочно бежать, я неоднократно применял оружие сам и снабжал, и учил с ним обращаться других.
Связано это в первую очередь с безопасностью: невозможно найти концы от ствола, произведенного в другом мире, и не нужно нигде светиться для того, чтобы данный ствол приобрести – он уже у тебя есть. Ну а во вторую очередь – с традицией. Так уж со времен опричнины повелось, что оружие мы берем свое. Да так и продолжается. Не нами, как говорится, заведено, не нам и отменять. Хотя и здесь нет правил, обязательных к неукоснительному исполнению, и никто не запрещает пополнить арсенал Приказа удачной моделью какого-нибудь пистолета, автомата или винтаря, сработанного в той или иной альтернативке. И пополняем. Несколько сот лет уже. Арсенал у нас в подвале расположен, и места там много. В том числе и для собственного музея оружия. Чего только нет в том музее… Думаю, специалисты-историки всего мира дорого бы дали, чтобы хоть краешком глаза увидеть его экспонаты. Но для того чтобы дать, надо знать о его существовании, чего мы, Стражники, разумеется, не допускаем и не собираемся допускать впредь.
Тем более нам самим до сих пор непонятно, отчего это люди из альтернативок в нашем мире развоплощаются, а вот предметы, людьми этими произведенные, нет. Загадка. А с учетом того, что животные развоплощаются тоже, но по времени выдерживают намного дольше людей (Влад Борисов рассказывал как-то о собаке из альтернативки, которая спокойно прожила у нас месяц, а затем живой и здоровой была возвращена домой), и вовсе – натуральная тайна. Впрочем, мало ли у нас тайн. Эта – лишь одна из многих.
Да, оружие… Я и задумываться особо не стал, брать мне его с собой или нет. Ясно, что брать. Альтернативка совершенно неизвестная, а значит, и риск столкнуться с опасной неожиданностью резко возрастает. Опасные же неожиданности, как показывает опыт, лучше встречать с оружием в руках, нежели без оного. Тем более когда есть браслет с Камнем и, приложив известные усилия, можно вернуться домой в любое время, избежав тесного знакомства с местными служителями закона, спецслужбами или мафией. То есть сначала мы защищаемся, используя пистолет, что быстро и надежно, а потом отрываемся от преследователей-мстителей, буде таковые случатся, с помощью Камня. Весьма эффективная методика.
Некоторые Стражники держат оружие дома, но я свой пистолет предпочитаю хранить здесь, в арсенале Приказа. Просто мне так удобнее.
Это Beretta 9000S калибром 9 мм с двусторонним предохранителем. Изящная и компактная, но весьма серьезная в бою штучка. В магазине у нее 12 патронов, а длина всего 168 мм. Очень эргономична. Все наши предпочитают более тяжелые и мощные пистолеты, но я неизменно выбираю ее. Сам не знаю, почему. Может быть, из-за того, что в детстве любил романы и фильмы о Джеймсе Бонде, который тоже пользовался этой маркой пистолета? Так знаменитый агент 007, как известно, со временем на «вальтер» перешел… Впрочем, мы не секретные агенты с правом на убийство. Мы – Стражники Внезеркалья. И хотя работа у нас не менее тайная, стрелять приходится редко. В исключительных случаях. Но кто знает, как часто приходится пускать в ход пистолет секретным агентам? Если здраво поразмыслить, наверняка не каждый день. И даже не раз в неделю.
Значит, моя любимая «беретта» в наплечной кобуре и три запасных магазина к ней. Итого: 48 патронов, каждый из которых вполне способен остановить и уложить на землю нападающего на тебя взрослого сильного мужчину на расстоянии до 30 метров. А больше мне и не надо. Оно, конечно, дай бог, чтобы и вовсе не понадобилось, но с «береттой» под мышкой я в любом случае буду чувствовать себя уверенней, а уверенность в нашем деле – это больше половины успеха. Гораздо больше.
В отделе снабжения я быстро получил все необходимое, затем спустился в арсенал, забрал свою «беретту» и поехал домой. Хотелось без спешки собраться и часок-другой поспать, ибо неизвестно где и как придется мне отдыхать предстоящей ночью, и придется ли вообще.
Глава 10
Марта
Каждая альтернативка обладает своей, только ей присущей атмосферой. В данном случае под атмосферой я имею в виду не только газовую оболочку, окружающую нашу Землю, или воздух в определенном месте, а некое общее и особое состояние пространства, которое «щупачи» способны воспринимать так же, как профессиональные дегустаторы то или иное вино.
Обычные Стражники, я например, тоже способны чувствовать эту атмосферу, но не так явственно и с довольно большой вероятностью ошибки. Скажем, если той же Оле Ефремовой достаточно один раз хоть с закрытыми глазами побывать в любой из альтернативок, чтобы запомнить ее атмосферу на всю жизнь, мне может не хватить и пяти-семи «ходок». Да и то желательно для гарантированно безошибочной идентификации воспользоваться визуальными ориентирами.
Так вот, атмосфера этой альтернативки была… запоминающейся. Сразу и надолго. Даже для меня, чьи «щупачьи» способности находились на весьма посредственной стадии развития. Описывать ее бесполезно. Скажу только, что была в ней ледяная резкость январского ветра и вязкая терпкость чуть недозрелой черемухи…
Может, и еще чего интересного в ней было, но разобраться я не успел, потому как практически сразу влип в проблему, которую надо было немедленно решать.
Оля не зря выбрала место для перехода уже известное – они с Гришей отсюда один раз ходили и знали, что в новой альтернативке здесь тоже безлюдно. Это вообще редчайший случай, когда Камень Внезеркалья находится в самой Москве да еще и в относительно пустынном месте. Впрочем, на этот раз Камень у нас был свой…
Совсем заброшенная железная дорога, пролегающая через промзону, заброшенную наполовину.
Это здесь, у нас.
Тропинка на задах каких-то гаражей и складов, судя по всему, тоже расположенных в некоем подобии промзоны – там, за очередной гранью Внезеркалья.
И летняя ночь – одна на все реальности.
Но у нас на поржавевших рельсах – ни единой живой души. А тут сразу же человек шесть-семь в десяти шагах впереди и чуть правее.
Нездоровая возня и приглушенный мат. Женский, оборвавшийся вскрик:
– Пустите меня! Пуст…
– Кусается, сука! – удивленный возглас.
– Н-на! – звук пощечины.
– Юбку, юбку, б…дь!
Ого, да никак ребятки решили всерьез позабавиться… Пока я, еще несколько ошалевший после перехода, соображаю, что предпринять (хотя чего здесь соображать – убегать надо, не мое это дело), меня заметили. От стаи отделяются трое: молодые, здоровые и агрессивные. И, уверен, нетрезвые. У одного в руке нож, у второго, кажется, на пальцах левой – кастет. Третий вроде бы не вооружен, но кто его знает…
– Эй, дядя, закурить не будет?
О, господи, везде одно и то же. Ясно, боятся, что я не просто убегу, а подниму шухер и обломаю весь кайф.
Значит – что?
Правильно. Дать кастетом по голове, и пусть мужик тут рядом в кустах поваляется, пока вся гоп-компания не получит желаемого.
Нет, ребятки, этого не будет. И не надейтесь.
– Закурить? – переспрашиваю. – Легко!
Лезу за отворот куртки, вынимаю из-под мышки «беретту»:
– Ну, кому тут закурить?
– Газовая пукалка? – небрежно осведомляется тот, что с ножом, и смещается вправо. – Не смеши, дядя…
Стреляю в пространство между двоими так, чтобы кожей щек ощутили ветерок от пули. Получается громко.
– В магазине еще одиннадцать таких, – сообщаю. – А вас только шестеро. На всех хватит, потому что стреляю я хорошо.
– Ты не понял, мы ей заплатили, а эта сука…
– Это вы не поняли. Отпустили девчонку и бегом отсюда! – Чувствуя себя героем дешевого боевика, направляю пистолет точно в лоб одному из них. – Живо! Ну?!
Ворча и огрызаясь, они нехотя уходят. Чистая стая. Звери. А я остаюсь наедине с их прерывисто всхлипывающей жертвой, но понимаю, что задерживаться здесь нельзя – никто не мешает подонкам вернуться с хорошо вооруженным подкреплением.
– Ты как, – спросил я, присаживаясь рядом с девушкой на корточки, – идти можешь?
– Могу… кажется.
Я помог ей подняться и оглянулся. Вроде никого. Но о безопасности уже говорить не приходится.
– Ты где живешь?
– Здесь недалеко. Вы… вы меня проводите? – Голос у нее приятный, но с резкими, диссонирующими нотками. Сама не сказать что высокая – метр шестьдесят пять, не больше. Вызывающе короткая юбка, разодранная на груди блузка. Лицо как следует разглядеть не могу – темно, но фигурка и ноги, кажется, весьма и весьма хороши.
– Провожу, куда я денусь. Тем более что мне, в общем-то, все равно куда идти.
– Как это? – заинтересовалась она. – На бездома вы не похожи.
Так, вот и первое новое слово в этой интересной альтернативке. Бездом. Бездомный, значит. Бомж, по-нашему. Впрочем, не мешает проверить – может быть, я плохо расслышал или не понял.
– Не похож на бездома… – повторил я задумчиво. – Почему? Пахну не так?
– Запах и одежда – само собой, – сказала она. – Но главное не это. Бездом, даже если у него в кармане пистолет, никогда бы не вмешался. А вы вмешались.
– Не стоит преувеличивать мои заслуги, – сказал я, стараясь придерживаться классической лексики (первое правило в чужой альтернативке). – Деваться мне в любом случае было некуда, они на меня с ножом шли. И кастетом.
– Глупости, – фыркнула она. – Убежали бы, и конец трудностям. Вы бы убежали, а я осталась. Жуть, – она вздрогнула и непроизвольно обхватила себя руками. Впрочем, было довольно прохладно, а блузка-то на ней разодрана…
– Погоди-ка, – я остановился, расстегнул сумку, достал оттуда легкую запасную ветровку и протянул ей. – Накинь, холодно.
– Спасибо.
Ветровка была ей велика, и в облике девушки сразу появилось что-то трогательное и домашнее.
– А вас как зовут?
– Мартин. А тебя?
Она рассмеялась:
– Вы серьезно?! Не может быть. А я – Марта!
– Мартин и Марта, – хмыкнул я. – Надо же, какое совпадение. Вот и не верь после этого в судьбу.
– А вы не верите в судьбу? Я очень верю.
Тебе и положено верить в судьбу, подумал я. В силу профессии. Многие проститутки верят в судьбу. Что рано или поздно все равно в их жизни появится благородный и небедный мужчина, который возьмет за руку и уведет из этой жизни в другую. Чистую, интересную и красивую.
Но ничего этого я, разумеется, говорить не стал, а лишь заметил:
– Я в бога верю. По-моему, этого вполне достаточно.
– Тоже неплохо! – сказала она, неожиданно развеселившись. – Думаешь, тебя… вас мне бог послал?
– Можно на «ты», – разрешил я. – Хотя еще не известно, кому кого он послал.
– Это ты к тому, что тебе идти некуда? – догадалась она. – Так не переживай. У меня переночуешь. А новый день сам подскажет, что делать.
– Спасибо, – кивнул я. – Не откажусь. Но и не обременю, не беспокойся.
– А я и не беспокоюсь. Отбеспокоилась уже на сегодня.
Тем временем тропинка кончилась, и мы вышли к жилым домам. На первый взгляд они мало отличались от тех, что стояли на этом же месте в моей реальности. Такие же бетонные панели, кирпич и стекло. Впрочем, ночью особо не разобрать. Да и незачем. Завтра будем разбираться. Если будет желание и возможность. Потому что, как всегда, не в домах дело, а в людях, которые эти дома населяют. Эти дома, этот город, эту страну и этот мир.
Марта жила на двенадцатом этаже в двадцатиэтажной «свечке», отдельно стоящей в глубине квартала. Стандартная однокомнатная квартира. Судя по всему, не ее.
– Снимаешь? – поинтересовался я, оглядываясь в прихожей.
– Конечно, – подтвердила она. – На свою заработать трудно. Особенно в наше время.
Я чуть было не ляпнул, что, мол, работать вообще трудно, но вовремя удержал язык за зубами. Только морализаторства мне здесь и не хватало.
– Разувайся, раздевайся, не стесняйся. – Марта скинула туфли. – Есть хочешь?
– Нет, спасибо, не голоден.
– А выпить?
– Хм…
– Ясно. Значит, не откажешься. Иди на кухню, я скоро.
Что-то в ней было. Или это просто инстинкты срабатывают пополам с застарелыми комплексами? Оказать весомую услугу красивой, молодой и – чего греха таить! – весьма доступной женщине всегда приятнее, нежели какой-нибудь обрюзгшей домохозяйке в летах. А почему, собственно? Или мы не христиане? Впрочем, ясно, почему. В первом случае возникает подсознательная надежда на то, что последует определенного рода благодарность. Во втором же варианте хочется довольствоваться обычным «спасибо» и поскорее распрощаться. У меня вариант первый – вот я и пытаюсь еще и разглядеть в Марте что-то особенное под привлекательной внешностью. Оригинальный природный ум. Или на худой конец добрую женскую душу. Потому как просто изящная фигурка, симпатичная мордашка и красивые ножки – это для нас, людей образованных и поживших, слишком обыденно и даже пошло…
Появление на кухне Марты прервало мои праздные размышления. Она успела переодеться, и теперь на ней был уютный домашний халат голубого цвета с капюшоном.
– А ты чего куртку не снимаешь? – поинтересовалась она, доставая из холодильника бутылку водки. – Боишься, что я твой огнестрел увижу? Так я и так знаю, что он у тебя есть. И слава богу, что есть. А то как бы ты меня выручил?
Так. Вот и второе новое слово. Огнестрел. Пистолет, значит. У нас тоже говорят «огнестрел», но чаще в значении «огнестрельное ранение». И гораздо реже в значении «огнестрельное оружие», – да и то в довольно узкой среде ролевиков и геймеров.
Что ж, огнестрел так огнестрел, спорить не буду. Кстати, о среде и ролях. С чего это я взял, что Марта проститутка? Потому что тот, с ножом, сказал, что они ей заплатили? А я взял и тут же поверил. Ну, то есть, может, и не поверил, но и возражать не стал. Ни внутри себя, ни снаружи. Хм, интересно у вас получается, господин Стражник, – ничего о человеке не знаете, а готовы с чужих недобрых слов поверить о нем чему угодно. Нехорошо. Что-то я раньше за собой подобного не замечал. Старею, видать, – цинизма многовато стало. Нет, так не пойдет, надо знать, с кем я собираюсь иметь дело. Пусть даже и на одну ночь.
Хозяйкой Марта оказалась неплохой и мигом соорудила к водке нехитрую закуску – в холодильнике у нее нашлась и квашеная капустка, и полукопченая колбаса с сыром, и даже маринованные грибочки.
– Опята, – пояснила Марта, нарезая хлеб, – сама прошлой осенью собирала и мариновала.
– Здорово, – машинально похвалил я и взял в руки бутылку водки.
«Сибирская особая» значилось на этикетке. Тут же – весьма условная карта Сибири. Так… из лучших сортов пшеницы… ну, это понятно… тройная перегонка. Вот. Произведена и разлита в городе Бердске, СК (Сибирь Казачья).
Обычные Стражники, я например, тоже способны чувствовать эту атмосферу, но не так явственно и с довольно большой вероятностью ошибки. Скажем, если той же Оле Ефремовой достаточно один раз хоть с закрытыми глазами побывать в любой из альтернативок, чтобы запомнить ее атмосферу на всю жизнь, мне может не хватить и пяти-семи «ходок». Да и то желательно для гарантированно безошибочной идентификации воспользоваться визуальными ориентирами.
Так вот, атмосфера этой альтернативки была… запоминающейся. Сразу и надолго. Даже для меня, чьи «щупачьи» способности находились на весьма посредственной стадии развития. Описывать ее бесполезно. Скажу только, что была в ней ледяная резкость январского ветра и вязкая терпкость чуть недозрелой черемухи…
Может, и еще чего интересного в ней было, но разобраться я не успел, потому как практически сразу влип в проблему, которую надо было немедленно решать.
Оля не зря выбрала место для перехода уже известное – они с Гришей отсюда один раз ходили и знали, что в новой альтернативке здесь тоже безлюдно. Это вообще редчайший случай, когда Камень Внезеркалья находится в самой Москве да еще и в относительно пустынном месте. Впрочем, на этот раз Камень у нас был свой…
Совсем заброшенная железная дорога, пролегающая через промзону, заброшенную наполовину.
Это здесь, у нас.
Тропинка на задах каких-то гаражей и складов, судя по всему, тоже расположенных в некоем подобии промзоны – там, за очередной гранью Внезеркалья.
И летняя ночь – одна на все реальности.
Но у нас на поржавевших рельсах – ни единой живой души. А тут сразу же человек шесть-семь в десяти шагах впереди и чуть правее.
Нездоровая возня и приглушенный мат. Женский, оборвавшийся вскрик:
– Пустите меня! Пуст…
– Кусается, сука! – удивленный возглас.
– Н-на! – звук пощечины.
– Юбку, юбку, б…дь!
Ого, да никак ребятки решили всерьез позабавиться… Пока я, еще несколько ошалевший после перехода, соображаю, что предпринять (хотя чего здесь соображать – убегать надо, не мое это дело), меня заметили. От стаи отделяются трое: молодые, здоровые и агрессивные. И, уверен, нетрезвые. У одного в руке нож, у второго, кажется, на пальцах левой – кастет. Третий вроде бы не вооружен, но кто его знает…
– Эй, дядя, закурить не будет?
О, господи, везде одно и то же. Ясно, боятся, что я не просто убегу, а подниму шухер и обломаю весь кайф.
Значит – что?
Правильно. Дать кастетом по голове, и пусть мужик тут рядом в кустах поваляется, пока вся гоп-компания не получит желаемого.
Нет, ребятки, этого не будет. И не надейтесь.
– Закурить? – переспрашиваю. – Легко!
Лезу за отворот куртки, вынимаю из-под мышки «беретту»:
– Ну, кому тут закурить?
– Газовая пукалка? – небрежно осведомляется тот, что с ножом, и смещается вправо. – Не смеши, дядя…
Стреляю в пространство между двоими так, чтобы кожей щек ощутили ветерок от пули. Получается громко.
– В магазине еще одиннадцать таких, – сообщаю. – А вас только шестеро. На всех хватит, потому что стреляю я хорошо.
– Ты не понял, мы ей заплатили, а эта сука…
– Это вы не поняли. Отпустили девчонку и бегом отсюда! – Чувствуя себя героем дешевого боевика, направляю пистолет точно в лоб одному из них. – Живо! Ну?!
Ворча и огрызаясь, они нехотя уходят. Чистая стая. Звери. А я остаюсь наедине с их прерывисто всхлипывающей жертвой, но понимаю, что задерживаться здесь нельзя – никто не мешает подонкам вернуться с хорошо вооруженным подкреплением.
– Ты как, – спросил я, присаживаясь рядом с девушкой на корточки, – идти можешь?
– Могу… кажется.
Я помог ей подняться и оглянулся. Вроде никого. Но о безопасности уже говорить не приходится.
– Ты где живешь?
– Здесь недалеко. Вы… вы меня проводите? – Голос у нее приятный, но с резкими, диссонирующими нотками. Сама не сказать что высокая – метр шестьдесят пять, не больше. Вызывающе короткая юбка, разодранная на груди блузка. Лицо как следует разглядеть не могу – темно, но фигурка и ноги, кажется, весьма и весьма хороши.
– Провожу, куда я денусь. Тем более что мне, в общем-то, все равно куда идти.
– Как это? – заинтересовалась она. – На бездома вы не похожи.
Так, вот и первое новое слово в этой интересной альтернативке. Бездом. Бездомный, значит. Бомж, по-нашему. Впрочем, не мешает проверить – может быть, я плохо расслышал или не понял.
– Не похож на бездома… – повторил я задумчиво. – Почему? Пахну не так?
– Запах и одежда – само собой, – сказала она. – Но главное не это. Бездом, даже если у него в кармане пистолет, никогда бы не вмешался. А вы вмешались.
– Не стоит преувеличивать мои заслуги, – сказал я, стараясь придерживаться классической лексики (первое правило в чужой альтернативке). – Деваться мне в любом случае было некуда, они на меня с ножом шли. И кастетом.
– Глупости, – фыркнула она. – Убежали бы, и конец трудностям. Вы бы убежали, а я осталась. Жуть, – она вздрогнула и непроизвольно обхватила себя руками. Впрочем, было довольно прохладно, а блузка-то на ней разодрана…
– Погоди-ка, – я остановился, расстегнул сумку, достал оттуда легкую запасную ветровку и протянул ей. – Накинь, холодно.
– Спасибо.
Ветровка была ей велика, и в облике девушки сразу появилось что-то трогательное и домашнее.
– А вас как зовут?
– Мартин. А тебя?
Она рассмеялась:
– Вы серьезно?! Не может быть. А я – Марта!
– Мартин и Марта, – хмыкнул я. – Надо же, какое совпадение. Вот и не верь после этого в судьбу.
– А вы не верите в судьбу? Я очень верю.
Тебе и положено верить в судьбу, подумал я. В силу профессии. Многие проститутки верят в судьбу. Что рано или поздно все равно в их жизни появится благородный и небедный мужчина, который возьмет за руку и уведет из этой жизни в другую. Чистую, интересную и красивую.
Но ничего этого я, разумеется, говорить не стал, а лишь заметил:
– Я в бога верю. По-моему, этого вполне достаточно.
– Тоже неплохо! – сказала она, неожиданно развеселившись. – Думаешь, тебя… вас мне бог послал?
– Можно на «ты», – разрешил я. – Хотя еще не известно, кому кого он послал.
– Это ты к тому, что тебе идти некуда? – догадалась она. – Так не переживай. У меня переночуешь. А новый день сам подскажет, что делать.
– Спасибо, – кивнул я. – Не откажусь. Но и не обременю, не беспокойся.
– А я и не беспокоюсь. Отбеспокоилась уже на сегодня.
Тем временем тропинка кончилась, и мы вышли к жилым домам. На первый взгляд они мало отличались от тех, что стояли на этом же месте в моей реальности. Такие же бетонные панели, кирпич и стекло. Впрочем, ночью особо не разобрать. Да и незачем. Завтра будем разбираться. Если будет желание и возможность. Потому что, как всегда, не в домах дело, а в людях, которые эти дома населяют. Эти дома, этот город, эту страну и этот мир.
Марта жила на двенадцатом этаже в двадцатиэтажной «свечке», отдельно стоящей в глубине квартала. Стандартная однокомнатная квартира. Судя по всему, не ее.
– Снимаешь? – поинтересовался я, оглядываясь в прихожей.
– Конечно, – подтвердила она. – На свою заработать трудно. Особенно в наше время.
Я чуть было не ляпнул, что, мол, работать вообще трудно, но вовремя удержал язык за зубами. Только морализаторства мне здесь и не хватало.
– Разувайся, раздевайся, не стесняйся. – Марта скинула туфли. – Есть хочешь?
– Нет, спасибо, не голоден.
– А выпить?
– Хм…
– Ясно. Значит, не откажешься. Иди на кухню, я скоро.
Что-то в ней было. Или это просто инстинкты срабатывают пополам с застарелыми комплексами? Оказать весомую услугу красивой, молодой и – чего греха таить! – весьма доступной женщине всегда приятнее, нежели какой-нибудь обрюзгшей домохозяйке в летах. А почему, собственно? Или мы не христиане? Впрочем, ясно, почему. В первом случае возникает подсознательная надежда на то, что последует определенного рода благодарность. Во втором же варианте хочется довольствоваться обычным «спасибо» и поскорее распрощаться. У меня вариант первый – вот я и пытаюсь еще и разглядеть в Марте что-то особенное под привлекательной внешностью. Оригинальный природный ум. Или на худой конец добрую женскую душу. Потому как просто изящная фигурка, симпатичная мордашка и красивые ножки – это для нас, людей образованных и поживших, слишком обыденно и даже пошло…
Появление на кухне Марты прервало мои праздные размышления. Она успела переодеться, и теперь на ней был уютный домашний халат голубого цвета с капюшоном.
– А ты чего куртку не снимаешь? – поинтересовалась она, доставая из холодильника бутылку водки. – Боишься, что я твой огнестрел увижу? Так я и так знаю, что он у тебя есть. И слава богу, что есть. А то как бы ты меня выручил?
Так. Вот и второе новое слово. Огнестрел. Пистолет, значит. У нас тоже говорят «огнестрел», но чаще в значении «огнестрельное ранение». И гораздо реже в значении «огнестрельное оружие», – да и то в довольно узкой среде ролевиков и геймеров.
Что ж, огнестрел так огнестрел, спорить не буду. Кстати, о среде и ролях. С чего это я взял, что Марта проститутка? Потому что тот, с ножом, сказал, что они ей заплатили? А я взял и тут же поверил. Ну, то есть, может, и не поверил, но и возражать не стал. Ни внутри себя, ни снаружи. Хм, интересно у вас получается, господин Стражник, – ничего о человеке не знаете, а готовы с чужих недобрых слов поверить о нем чему угодно. Нехорошо. Что-то я раньше за собой подобного не замечал. Старею, видать, – цинизма многовато стало. Нет, так не пойдет, надо знать, с кем я собираюсь иметь дело. Пусть даже и на одну ночь.
Хозяйкой Марта оказалась неплохой и мигом соорудила к водке нехитрую закуску – в холодильнике у нее нашлась и квашеная капустка, и полукопченая колбаса с сыром, и даже маринованные грибочки.
– Опята, – пояснила Марта, нарезая хлеб, – сама прошлой осенью собирала и мариновала.
– Здорово, – машинально похвалил я и взял в руки бутылку водки.
«Сибирская особая» значилось на этикетке. Тут же – весьма условная карта Сибири. Так… из лучших сортов пшеницы… ну, это понятно… тройная перегонка. Вот. Произведена и разлита в городе Бердске, СК (Сибирь Казачья).