Страница:
«Русский вестник» оказался солидным многополосным изданием со всеми необходимыми солидному же и в меру интеллигентному читателю тематическими полосами и рубриками. Не прошло и часа, как мне стало ясно, что аналоги персональных компьютеров здесь имеются, называются «информаты» и стоят очень дорого. А вот Всемирной сети пока не существует. Во всяком случае, в том виде, как у нас. То, что есть, вероятно, можно назвать зачатками или прообразами Интернета, не более. Равно как не существует и развитой сотовой связи. Впрочем, для того, чтобы убедиться в последнем, не стоило заглядывать в газету – достаточно было посмотреть по сторонам и не увидеть ни одного человека с мобильным телефоном возле уха.
Вообще, сопоставив некоторые факты и поразмыслив, я пришел к предварительному выводу, что цифровые технологии в этом мире отстают в развитии от наших как минимум лет на пятнадцать. А то и больше. С другой стороны, человечество этой альтернативки достигло гораздо больших успехов, чем мы в освоении космоса.
Три станции на околоземной орбите, одна международная стационарная база на Луне и недавно осуществленный международный же полет человека к Марсу – это вам не хухры-мухры. И это при всех, заметим, якобы малоразвитых цифровых технологиях.
Впрочем, одного номера пусть даже очень хорошей газеты было явно недостаточно для того, чтобы получить ответы на все интересующие меня вопросы. Да и возможности адекватного восприятия информации, с учетом трудностей прошедшей ночи, были у меня ограничены – внимательно просмотрев несколько полос, я почувствовал, что больше не могу, и дальнейшее напряжение мозговых извилин чревато головной болью. Что ж, теперь вполне можно было снова дать работу ногам и с пользой для себя и дела погулять по этой малознакомой еще Москве.
Я убрал газету, попросил счет, расплатился, оставив щедрые чаевые, покинул кафе и, не торопясь, зашагал в сторону Чистых прудов.
– Абсолютно.
– Почему?
– Вы точно хотите это услышать?
– Ну… да, хочу, А как же! Нам очень важно его не потерять, ты же понимаешь.
– Понимаю. И сегодня ночью сделала все, чтобы этого не случилось. Кстати, мне и самой понравилось. Он весьма неплох, как оказалось.
– Н-да. Называется, сам попросил. Что ж, аргумент веский. Но не стопроцентный. Все-таки он профессионал. И, если сочтет, что без тебя ему свободнее и удобнее…
– Патрон, ну поставьте себя на его место. Какие удобства без меня? Это сколько сразу трудностей преодолевать нужно будет! А тут и крыша готовая над головой, и девка сексуальная и до безбедной и легкой жизни охочая. К тому же не совсем в ладах с законом, и, следовательно, может иметь выход на тех, кто не откажется за определенную мзду сделать кое-какие документы. Например, паспорт. Да что я вам рассказываю, если вы и сами все прекрасно знаете!
– Знаю, знаю. А все равно беспокоюсь. Старею, что ли…
– Бросьте, патрон, вы еще хоть куда.
– Спасибо, постараюсь оправдать. Ладно, держи меня в курсе всего, как и договорились. И это… не особо там резвись.
– Это как? Я же путана, а не какая-нибудь там конторская служащая, уж извините! Должна себя вести неприлично по определению.
– Главное не переигрывай. Все должно быть органично.
– Вы меня обижаете, патрон. В конце концов, я с отличием окончила театральный. Не волнуйтесь, все получится.
– Надеюсь. До связи.
– Всегда готова.
Глава 14
Глава 15
Вообще, сопоставив некоторые факты и поразмыслив, я пришел к предварительному выводу, что цифровые технологии в этом мире отстают в развитии от наших как минимум лет на пятнадцать. А то и больше. С другой стороны, человечество этой альтернативки достигло гораздо больших успехов, чем мы в освоении космоса.
Три станции на околоземной орбите, одна международная стационарная база на Луне и недавно осуществленный международный же полет человека к Марсу – это вам не хухры-мухры. И это при всех, заметим, якобы малоразвитых цифровых технологиях.
Впрочем, одного номера пусть даже очень хорошей газеты было явно недостаточно для того, чтобы получить ответы на все интересующие меня вопросы. Да и возможности адекватного восприятия информации, с учетом трудностей прошедшей ночи, были у меня ограничены – внимательно просмотрев несколько полос, я почувствовал, что больше не могу, и дальнейшее напряжение мозговых извилин чревато головной болью. Что ж, теперь вполне можно было снова дать работу ногам и с пользой для себя и дела погулять по этой малознакомой еще Москве.
Я убрал газету, попросил счет, расплатился, оставив щедрые чаевые, покинул кафе и, не торопясь, зашагал в сторону Чистых прудов.
* * *
– Ты уверена, что он вернется?– Абсолютно.
– Почему?
– Вы точно хотите это услышать?
– Ну… да, хочу, А как же! Нам очень важно его не потерять, ты же понимаешь.
– Понимаю. И сегодня ночью сделала все, чтобы этого не случилось. Кстати, мне и самой понравилось. Он весьма неплох, как оказалось.
– Н-да. Называется, сам попросил. Что ж, аргумент веский. Но не стопроцентный. Все-таки он профессионал. И, если сочтет, что без тебя ему свободнее и удобнее…
– Патрон, ну поставьте себя на его место. Какие удобства без меня? Это сколько сразу трудностей преодолевать нужно будет! А тут и крыша готовая над головой, и девка сексуальная и до безбедной и легкой жизни охочая. К тому же не совсем в ладах с законом, и, следовательно, может иметь выход на тех, кто не откажется за определенную мзду сделать кое-какие документы. Например, паспорт. Да что я вам рассказываю, если вы и сами все прекрасно знаете!
– Знаю, знаю. А все равно беспокоюсь. Старею, что ли…
– Бросьте, патрон, вы еще хоть куда.
– Спасибо, постараюсь оправдать. Ладно, держи меня в курсе всего, как и договорились. И это… не особо там резвись.
– Это как? Я же путана, а не какая-нибудь там конторская служащая, уж извините! Должна себя вести неприлично по определению.
– Главное не переигрывай. Все должно быть органично.
– Вы меня обижаете, патрон. В конце концов, я с отличием окончила театральный. Не волнуйтесь, все получится.
– Надеюсь. До связи.
– Всегда готова.
Глава 14
Гибель Приказа
– Данная информация абсолютно секретна, капитан. Абсолютно, вы меня понимаете?
– Понимаю. Подписка о неразглашении?
– Обязательно. Но я надеюсь не на подписку, а именно на ваше понимание. Или, если хотите, на сознательность.
– Мне казалось, что я не давал повода сомневаться в моей сознательности. К тому же я коммунист, если вы помните.
– Разумеется. Значит, как коммунист и профессионал, постарайтесь хорошенько уяснить сами и доведите до сведения подчиненных. Москва, в которую направляетесь вы и ваша группа… как бы выразиться поточнее… в общем, это не наша Москва.
– Прошу прощения?
– Вы не ослышались. Это Москва, но другая. В чем-то похожая на нашу обычную, родную Москву, но во многом совершенно другая. Я бы даже сказал – пугающе другая.
– Как это возможно?
– Вы слышали что-нибудь о теории параллельных миров?
– Э-э… гипотеза насчет того, что рядом с нами существуют какие-то неизвестные измерения, количество и качественные характеристики которых нам неизвестны?
– Хм, неплохо сформулировали. Да, примерно так.
– Слышал. Точнее, читал. По-моему, в журнале «Знание – сила». Или где-то еще.
– Так вот, эта, как вы говорите, гипотеза не так давно нашла свое фактическое подтверждение. Параллельный мир существует. И этот мир нам враждебен. Имеются неоспоримые доказательства того, что враг ведет на нашей территории не только разведывательную, но и диверсионно-террористическую деятельность. Наша задача заключается в том, чтобы эту деятельность пресечь. Желательно навсегда. При разработке плана операции выбор пал на вас и вашу группу. В нынешней критической ситуации, когда неизвестно, что будет со страной завтра, у нас, увы, не так много людей, которым можно безоговорочно доверять. Да, положение очень серьезное. И тем не менее мы обязаны выполнить свой долг.
– Не надо высоких слов, товарищ генерал. Я и мои люди готовы. Каков план?
– План следующий. В ближайшее полнолуние, а это случится ровно через неделю…
– Это и понятно, – рассказывал Влад Борисов. – В ночь полнолуния вблизи Камней создаются особо благоприятные условия для перехода в ту или иную альтернативку, возникает устойчивый канал-тоннель. Это как-то связано с состоянием магнитного поля Земли, но как именно я вам не скажу, не физик. Да и физик вряд ли сумеет толково объяснить. Но вам и не обязательно знать, как это работает. Важно знать – когда. Повторяю: в ночь полнолуния. И с большой вероятностью еще одну-две ночи до него и после. Собственно, вы и сами могли в этом убедиться. Не успел воспользоваться, считай, застрял еще почти на месяц. Или в альтернативке, или здесь, дома. Конечно, всегда есть шанс перейти и в обычную ночь и даже день. Но. В том-то и дело, что всего лишь шанс, не более того. И совсем не великий. Один к десяти в самом лучшем случае. А в новолуние и вовсе дело глухо. Теперь считайте. Одна гарантированная ночь в лунный месяц. Это очень мало. Вот и стараемся к этой ночи все подготовить, и, когда она приходит, никто в Приказе не спит…
Как это уже стало традиционным в последнее время, они встретились на Патриарших. За час с лишним до назначенного времени. Просто чтобы спокойно посидеть и поговорить вне стен Приказа.
– Ну что, волнуемся? – бодро осведомился Женька.
– Есть маленько, – вздохнул Никита.
– Я страшно волнуюсь, – призналась Маша. – Прямо до умопомрачения и слабости в коленках.
– Ты? До умопомрачения? – хмыкнул Женька. – Извини, но что-то не верится.
– Это я умело скрываю, – пояснила Маша. – А на самом деле и вправду страшно. Целый месяц в совершенно другом мире… Чувствую себя то ли радисткой Кэт, то ли доньей Руматой. Уж и не знаю, что лучше.
– Какой-какой доньей? – засмеялся Никита.
– Руматой, – повторила Маша. – А что? Мне всегда было обидно, что я не могу представить себя в детских мечтах доньей Руматой. То есть могу, но получается… недостоверно.
– Недостоверность мечты, – сказал Женька. – Круто!
– А как же? – удивилась Маша. – Мечта должна быть достоверной. Иначе неинтересно.
– Не знаю, – заметил Женька. – Я все это воспринимаю скорее как очень интересную командировку, не более.
– Ничего себе командировочка, – хмыкнул Никита. – Впрочем, ты, вероятно, прав и относиться к этому нужно именно так. Не приключения, а работа.
– Это смотря какие приключения, – сказала Маша. – Если подобные тем, что месяц назад случились, то ну их на фиг.
– Зато есть что вспомнить, – сказал Женька. – Интересно, где сейчас Мартин, и как у него дела? Хороший мужик, мне он понравился.
– На задании, где ж ему быть, – Никита поднялся со скамейки. – Увидимся, я думаю. Со временем. Кстати, о времени. На моих часах двадцать два тридцать. Пора, наверное. Лучше не опаздывать.
Жизнь в Приказе этим поздним вечером бурлила, словно вода в котелке, подвешенном над жарким костром. Свет горел на всех трех этажах, двери всюду были распахнуты, люди сновали из отдела в отдел, беспрестанно спускались и подымались по лестнице, там и сям слышались голоса, иногда – смех, разнообразные мелодии сотовых и резкие стандартные звонки обычных телефонов.
На то, чтобы получить деньги той альтернативки, в которую они отправлялись (по пятьсот рублей на каждого с изображением императора Петра I на сторублевой купюре), по сто грамм золота (на всякий случай), документы и последние инструкции много времени не понадобилось, и к 12 часам ночи неразлучная троица была полностью готова. Ждали только Влада Борисова, который по традиции должен был сопроводить новичков-стажеров к месту перехода и лично проследить за тем, чтобы все прошло как надо.
Долго ждать не пришлось. Влад появился в дверях полевого отдела ровно в четверть первого. Поздоровался, оглядел придирчиво всех троих с ног до головы и осведомился:
– Ну что, готовы?
– Так точно! – рявкнул Женька, с глухим стуком сдвигая пятки. – Готовы, ваше благородие!
– Вольно, стажер, – хмыкнул Борисов, пододвинул к себе ногой свободный стул. – Присядем на дорожку.
Присели.
– Деньги, золото, документы, оружие? – спросил Влад.
– Все получено, – ответил за всех Никита. – Правда, если честно, я не очень понимаю, зачем нам оружие.
– Ну, в данном конкретном стажерском задании оно вам, скорее всего, не понадобится. Но должна к нему возникнуть привычка. Ощущение, что оно ваше и вы в любую минуту можете им воспользоваться. Мы ведь Стража и Стражники. А что за страж без оружия! Кстати, если не секрет, что выбрали?
– «Вальтер», конечно, – сказал Женька. – Модель P99. Шестнадцать патронов в магазине, подгонка под руку, демпфер отдачи. Сказка! Джеймс Бонд был не дурак.
– Дался вам этот Джеймс Бонд, – пренебрежительно заметил Никита. – Позер, бабник и пьяница. Настоящие мужчины, знающие себе цену, выбирают Glock 17. Надежная машина на все случаи жизни.
– Грубые самцы без капли художественного вкуса, – фыркнула Маша. – Не понимаю, как можно даже смотреть на что-то другое, когда есть девятимиллиметровая Beretta 86. Просто лапочка. Тем более мне сказали, и Мартин «беретту» обычно выбирает. Правда, другую модель.
– А что тебе Мартин? – удивился Женька.
– Ничего. Кроме того, что ему, как мне кажется, можно доверять. В отличие от несуществующего Джеймса Бонда. Который тоже, кстати, «береттой» пользовался одно время, если мне память не изменяет.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Влад. – Нормальное оружие каждый выбрал, не спорьте.
– Влад, а сами вы какой пистолет носили, когда ходили в альтернативки? – поинтересовалась Маша.
Ответить архивариус-аналитик не успел.
Где-то внизу закричали, затем дважды подряд прогремели выстрелы, снова раздался крик, полный боли…
Позднее Маше удалось восстановить события того позднего вечера или, скорее, ранней ночи только при помощи остальных – у нее самой в голове застряли лишь какие-то обрывки и фрагменты.
Вот в распахнутых дверях появляется кто-то из расположенного ниже этажом аналитического отдела. Лицо мужчины искажено, светлая рубашка на груди залита кровью. Он силится что-то сказать, но лишь хрипит и медленно валится на пол.
Выстрелы…
Никита и Женька, оба с пистолетами в руках, крадучись, приближаются к двери…
Коридор и лестничная площадка. Неподвижная женская фигура пролетом ниже – кажется, кто-то из «щупачей». Кровь…
Снизу – выстрелы. Мальчики стреляют в ответ. Резкий запах порохового дыма, звон в ушах…
Снова коридор. Влад Борисов тащит ее за руку в кабинет шефа, дверь закрыта, на вид неповоротливый Влад неожиданно сильным ударом ноги вышибает ее…
Грохот «вальтера» и «глока» за спиной – друзья прикрывают отход…
Сосредоточенное лицо архивариуса, набирающего код сейфа в стене…
Потайной узкий ход за шкафом. Непривычно высокие ступени, луч фонаря…
Борисов с криком «за мной!», пригнувшись, бежит за угол. Автоматная очередь. Визг рикошетов. «Беретта» в ее руке дергается, как живая, и громко плюется огнем…
Бег, подворотня, двор…
Милицейская сирена…
Взрыв. И вслед за ним еще один. И еще. Близко – лица Никиты и Женьки, их руки у нее на плечах. Зеленоватый свет, будто кокон, окутывающий всех четверых…
И – черная тишина. Как будто в зале выключили свет в самый разгар пьесы.
Их окружала такая непроницаемая темень, что в какой-то не слишком приятный момент Маше показалось, что она ослепла. Но тут же, как бы в ответ на ее паническую мысль, справа вспыхнул свет электрического фонарика и прозвучал спокойный голос Влада:
– Все здесь?
– Не знаю, как здесь, – немедленно и весело откликнулся Женька, – но где-то я есть точно.
– Ага, – согласился Никита. – Еще бы знать, где именно.
– Маша? – осведомился Борисов.
– Тут я, – сказала Маша. – Вы же видите.
– Это я так, для порядка, – объяснил архивист и повел фонариком из стороны в сторону. Луч света, не встречая препятствий, затерялся в окружающей их тьме. – Интересно, где мы?
– Если бы под ногами я не ощущал ровную и гладкую поверхность, – сказал Никита, – то можно было бы подумать, что мы в ночной степи. Тем более что над нами, как мне кажется, видны звезды. Влад, погасите-ка фонарик, пожалуйста, а то плохо видно.
Луч света тут же пропал, и они, как по команде, посмотрели вверх. Сначала Маша ничего не увидела, но затем, присмотревшись, заметила несколько слабых мигающих искорок.
– Что-то мало похоже на звездное небо, – с сомнением произнес Женька. – Разве что плотные облака мешают.
– Чертовски странно, – сказал Влад.
– Что, вообще, случилось? – осведомилась Маша. – Этот зеленый свет… Мы в какой-то альтернативке?
– Именно, – подтвердил Борисов. – Только я не знаю, в какой. Честно сказать, совершенно не представляю, где мы находимся.
– А где должны были оказаться? – спросил Женька.
– В Москве, разумеется, – вздохнул архивариус. – Камни Внезеркалья открывают проход между мирами, но не способны переносить людей в пространстве. Даже Камни переносные, извините за невольный каламбур.
– На самом деле я хотела для начала узнать, что произошло, – сказала Маша.
– Произошло нападение, – пояснил Женька. – Это невероятно, но мне пришлось стрелять. В живых людей! Вот уж никогда бы не подумал, что способен на такое. Несмотря на доблестную службу в не менее доблестной разведке.
– Там все стреляли, – сказал Влад. – Кроме меня. Но мне и нечем было.
– Влад, признайтесь, у Стражи и Приказа есть могущественные враги, о которых нам, стажерам, знать не положено? – осведомилась Маша.
– Я в Приказе больше тридцати лет, – помолчав, ответил Борисов. – Ни о каких врагах никогда не слышал. Во всяком случае, о таких, которые способны убивать. Да, у нас есть своего рода конкуренты и соперники в других странах. Но это именно соперничество, а никак не вражда.
– Значит, появились, – предположил Женька. – Или бандиты, или органы. Больше, получается, некому. Но если бандиты, то очень крутые. Чтобы в наше время устроить в центре Москвы кровавое побоище – это, знаете ли… О! А может, террористы? Они нынче повсюду.
– Террористы… – повторил Никита. – На хрен мы сдались террористам?
– Террористы потому и террористы, что могут кого угодно… того… затерроризировать, – объяснил Женька. – Но ты прав. Легче от данного предположения не становится.
– Черт, – сказал Влад, будто не слыша рассуждений друзей. – Поверить не могу, что Михалыч взорвал Приказ. И сколько там наших и чужих полегло, неизвестно. И кто напал, тоже неизвестно. Бедлам. Форс-мажор.
– Как это – взорвал? – удивился Женька. – Каким образом?
– Взрывчаткой, – объяснил Борисов. – Как раз на подобный случай и было предусмотрено. Слышали три взрыва подряд, перед тем, как мы сюда нырнули? Файлы на сервере уничтожаются, здание взрывается, уцелевшие через подземный ход покидают место трагедии и катастрофы. Там сейчас такой пожар должен бушевать, что я никому, кто рядом, не завидую.
– Так, может, вернемся? – предложил Женька. – Чего нам здесь, не поймешь где, торчать в неведении и страхе?
– Тебе страшно? – поинтересовалась Маша.
– Это я для красного словца, – заверил Женька. – Не беспокойся.
– Наверное, сию минуту возвращаться не стоит, – сказал Никита. – Там сейчас, наверное, полно милиции и пожарников. А тут – мы. Как чертики из коробки.
– Да, – согласился Влад. – Могут неправильно понять. Впрочем, все равно ничего пока с возвращением не получится.
– То есть? – спросил Женька.
– То есть Камень молчит, – сказал архивариус. – Я его не чувствую. Совсем.
– А… должны? – неуверенно осведомилась Маша.
– По идее, да, – в голосе Влада послышалась легкая усмешка. – Это ведь не обычный булыжник.
– Нам же рассказывали, Маш, – напомнил Никита.
– Да, – вздохнула Маша, – помню. Это я, наверное, от полного бессилия и непонимания ситуации. Чтобы поддержать разговор.
– Хорошо, – сказал Женька. – Вернуться мы не можем. А что можем?
Влад снова включил фонарик, присел и ощупал руками пол.
– Твердый – сообщил он. – И в то же время словно бы упругий. Не пойму, что за материал.
– Да я уже понял, что мы не в степи, – сказал Никита. – Слишком тихо. Ни ветерка.
– Ага, – поддержала Маша. – И не пахнет ничем. Безвкусный воздух.
– Может, какое-то помещение? – предположил Женька. – Только очень большое.
– А звезды над нами? – посмотрела вверх Маша.
– Прозрачный купол, – тут же нашелся Евгений. – Делов-то.
– Это очень легко проверить, – сказал Никита.
– Как?
– Надо крикнуть и дождаться эха. Или не дождаться.
– Кричать не будем, – сказал Влад.
– Почему? – спросил Женька.
– Крикнуть – это себя обнаружить. А мы не знаем, насколько здесь может быть опасно.
– И какого рода эта опасность, – кивнул Женька. – Логично. Тогда, может быть, осуществим пешую разведку? Уж больно скучно на месте стоять в этой темноте и тишине.
– Может быть, мне это только кажется, – сообщила Маша, протягивая руку, – но, по-моему, я вижу в той стороне какой-то слабый свет.
– Я не вижу, – признался Никита. – Но это ничего не значит. Мое зрение слабее твоего.
– Маша у нас чистая орлица и кошка в одном лице, – пояснил Владу Женька.
– Трепач, – фыркнула Маша. – Пошли? Ей-богу, там что-то светится.
Уже через несколько минут стало ясно, что Маша права, – далеко впереди замаячило бледное круглое пятнышко размером с рублевую монету, и они молча ускорили шаг.
– Понимаю. Подписка о неразглашении?
– Обязательно. Но я надеюсь не на подписку, а именно на ваше понимание. Или, если хотите, на сознательность.
– Мне казалось, что я не давал повода сомневаться в моей сознательности. К тому же я коммунист, если вы помните.
– Разумеется. Значит, как коммунист и профессионал, постарайтесь хорошенько уяснить сами и доведите до сведения подчиненных. Москва, в которую направляетесь вы и ваша группа… как бы выразиться поточнее… в общем, это не наша Москва.
– Прошу прощения?
– Вы не ослышались. Это Москва, но другая. В чем-то похожая на нашу обычную, родную Москву, но во многом совершенно другая. Я бы даже сказал – пугающе другая.
– Как это возможно?
– Вы слышали что-нибудь о теории параллельных миров?
– Э-э… гипотеза насчет того, что рядом с нами существуют какие-то неизвестные измерения, количество и качественные характеристики которых нам неизвестны?
– Хм, неплохо сформулировали. Да, примерно так.
– Слышал. Точнее, читал. По-моему, в журнале «Знание – сила». Или где-то еще.
– Так вот, эта, как вы говорите, гипотеза не так давно нашла свое фактическое подтверждение. Параллельный мир существует. И этот мир нам враждебен. Имеются неоспоримые доказательства того, что враг ведет на нашей территории не только разведывательную, но и диверсионно-террористическую деятельность. Наша задача заключается в том, чтобы эту деятельность пресечь. Желательно навсегда. При разработке плана операции выбор пал на вас и вашу группу. В нынешней критической ситуации, когда неизвестно, что будет со страной завтра, у нас, увы, не так много людей, которым можно безоговорочно доверять. Да, положение очень серьезное. И тем не менее мы обязаны выполнить свой долг.
– Не надо высоких слов, товарищ генерал. Я и мои люди готовы. Каков план?
– План следующий. В ближайшее полнолуние, а это случится ровно через неделю…
* * *
То, что полнолуние – это главное рабочее время Стражи, Никите, Маше и Женьке объяснили чуть не с первого дня их появления в Приказе.– Это и понятно, – рассказывал Влад Борисов. – В ночь полнолуния вблизи Камней создаются особо благоприятные условия для перехода в ту или иную альтернативку, возникает устойчивый канал-тоннель. Это как-то связано с состоянием магнитного поля Земли, но как именно я вам не скажу, не физик. Да и физик вряд ли сумеет толково объяснить. Но вам и не обязательно знать, как это работает. Важно знать – когда. Повторяю: в ночь полнолуния. И с большой вероятностью еще одну-две ночи до него и после. Собственно, вы и сами могли в этом убедиться. Не успел воспользоваться, считай, застрял еще почти на месяц. Или в альтернативке, или здесь, дома. Конечно, всегда есть шанс перейти и в обычную ночь и даже день. Но. В том-то и дело, что всего лишь шанс, не более того. И совсем не великий. Один к десяти в самом лучшем случае. А в новолуние и вовсе дело глухо. Теперь считайте. Одна гарантированная ночь в лунный месяц. Это очень мало. Вот и стараемся к этой ночи все подготовить, и, когда она приходит, никто в Приказе не спит…
Как это уже стало традиционным в последнее время, они встретились на Патриарших. За час с лишним до назначенного времени. Просто чтобы спокойно посидеть и поговорить вне стен Приказа.
– Ну что, волнуемся? – бодро осведомился Женька.
– Есть маленько, – вздохнул Никита.
– Я страшно волнуюсь, – призналась Маша. – Прямо до умопомрачения и слабости в коленках.
– Ты? До умопомрачения? – хмыкнул Женька. – Извини, но что-то не верится.
– Это я умело скрываю, – пояснила Маша. – А на самом деле и вправду страшно. Целый месяц в совершенно другом мире… Чувствую себя то ли радисткой Кэт, то ли доньей Руматой. Уж и не знаю, что лучше.
– Какой-какой доньей? – засмеялся Никита.
– Руматой, – повторила Маша. – А что? Мне всегда было обидно, что я не могу представить себя в детских мечтах доньей Руматой. То есть могу, но получается… недостоверно.
– Недостоверность мечты, – сказал Женька. – Круто!
– А как же? – удивилась Маша. – Мечта должна быть достоверной. Иначе неинтересно.
– Не знаю, – заметил Женька. – Я все это воспринимаю скорее как очень интересную командировку, не более.
– Ничего себе командировочка, – хмыкнул Никита. – Впрочем, ты, вероятно, прав и относиться к этому нужно именно так. Не приключения, а работа.
– Это смотря какие приключения, – сказала Маша. – Если подобные тем, что месяц назад случились, то ну их на фиг.
– Зато есть что вспомнить, – сказал Женька. – Интересно, где сейчас Мартин, и как у него дела? Хороший мужик, мне он понравился.
– На задании, где ж ему быть, – Никита поднялся со скамейки. – Увидимся, я думаю. Со временем. Кстати, о времени. На моих часах двадцать два тридцать. Пора, наверное. Лучше не опаздывать.
Жизнь в Приказе этим поздним вечером бурлила, словно вода в котелке, подвешенном над жарким костром. Свет горел на всех трех этажах, двери всюду были распахнуты, люди сновали из отдела в отдел, беспрестанно спускались и подымались по лестнице, там и сям слышались голоса, иногда – смех, разнообразные мелодии сотовых и резкие стандартные звонки обычных телефонов.
На то, чтобы получить деньги той альтернативки, в которую они отправлялись (по пятьсот рублей на каждого с изображением императора Петра I на сторублевой купюре), по сто грамм золота (на всякий случай), документы и последние инструкции много времени не понадобилось, и к 12 часам ночи неразлучная троица была полностью готова. Ждали только Влада Борисова, который по традиции должен был сопроводить новичков-стажеров к месту перехода и лично проследить за тем, чтобы все прошло как надо.
Долго ждать не пришлось. Влад появился в дверях полевого отдела ровно в четверть первого. Поздоровался, оглядел придирчиво всех троих с ног до головы и осведомился:
– Ну что, готовы?
– Так точно! – рявкнул Женька, с глухим стуком сдвигая пятки. – Готовы, ваше благородие!
– Вольно, стажер, – хмыкнул Борисов, пододвинул к себе ногой свободный стул. – Присядем на дорожку.
Присели.
– Деньги, золото, документы, оружие? – спросил Влад.
– Все получено, – ответил за всех Никита. – Правда, если честно, я не очень понимаю, зачем нам оружие.
– Ну, в данном конкретном стажерском задании оно вам, скорее всего, не понадобится. Но должна к нему возникнуть привычка. Ощущение, что оно ваше и вы в любую минуту можете им воспользоваться. Мы ведь Стража и Стражники. А что за страж без оружия! Кстати, если не секрет, что выбрали?
– «Вальтер», конечно, – сказал Женька. – Модель P99. Шестнадцать патронов в магазине, подгонка под руку, демпфер отдачи. Сказка! Джеймс Бонд был не дурак.
– Дался вам этот Джеймс Бонд, – пренебрежительно заметил Никита. – Позер, бабник и пьяница. Настоящие мужчины, знающие себе цену, выбирают Glock 17. Надежная машина на все случаи жизни.
– Грубые самцы без капли художественного вкуса, – фыркнула Маша. – Не понимаю, как можно даже смотреть на что-то другое, когда есть девятимиллиметровая Beretta 86. Просто лапочка. Тем более мне сказали, и Мартин «беретту» обычно выбирает. Правда, другую модель.
– А что тебе Мартин? – удивился Женька.
– Ничего. Кроме того, что ему, как мне кажется, можно доверять. В отличие от несуществующего Джеймса Бонда. Который тоже, кстати, «береттой» пользовался одно время, если мне память не изменяет.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Влад. – Нормальное оружие каждый выбрал, не спорьте.
– Влад, а сами вы какой пистолет носили, когда ходили в альтернативки? – поинтересовалась Маша.
Ответить архивариус-аналитик не успел.
Где-то внизу закричали, затем дважды подряд прогремели выстрелы, снова раздался крик, полный боли…
Позднее Маше удалось восстановить события того позднего вечера или, скорее, ранней ночи только при помощи остальных – у нее самой в голове застряли лишь какие-то обрывки и фрагменты.
Вот в распахнутых дверях появляется кто-то из расположенного ниже этажом аналитического отдела. Лицо мужчины искажено, светлая рубашка на груди залита кровью. Он силится что-то сказать, но лишь хрипит и медленно валится на пол.
Выстрелы…
Никита и Женька, оба с пистолетами в руках, крадучись, приближаются к двери…
Коридор и лестничная площадка. Неподвижная женская фигура пролетом ниже – кажется, кто-то из «щупачей». Кровь…
Снизу – выстрелы. Мальчики стреляют в ответ. Резкий запах порохового дыма, звон в ушах…
Снова коридор. Влад Борисов тащит ее за руку в кабинет шефа, дверь закрыта, на вид неповоротливый Влад неожиданно сильным ударом ноги вышибает ее…
Грохот «вальтера» и «глока» за спиной – друзья прикрывают отход…
Сосредоточенное лицо архивариуса, набирающего код сейфа в стене…
Потайной узкий ход за шкафом. Непривычно высокие ступени, луч фонаря…
Борисов с криком «за мной!», пригнувшись, бежит за угол. Автоматная очередь. Визг рикошетов. «Беретта» в ее руке дергается, как живая, и громко плюется огнем…
Бег, подворотня, двор…
Милицейская сирена…
Взрыв. И вслед за ним еще один. И еще. Близко – лица Никиты и Женьки, их руки у нее на плечах. Зеленоватый свет, будто кокон, окутывающий всех четверых…
И – черная тишина. Как будто в зале выключили свет в самый разгар пьесы.
Их окружала такая непроницаемая темень, что в какой-то не слишком приятный момент Маше показалось, что она ослепла. Но тут же, как бы в ответ на ее паническую мысль, справа вспыхнул свет электрического фонарика и прозвучал спокойный голос Влада:
– Все здесь?
– Не знаю, как здесь, – немедленно и весело откликнулся Женька, – но где-то я есть точно.
– Ага, – согласился Никита. – Еще бы знать, где именно.
– Маша? – осведомился Борисов.
– Тут я, – сказала Маша. – Вы же видите.
– Это я так, для порядка, – объяснил архивист и повел фонариком из стороны в сторону. Луч света, не встречая препятствий, затерялся в окружающей их тьме. – Интересно, где мы?
– Если бы под ногами я не ощущал ровную и гладкую поверхность, – сказал Никита, – то можно было бы подумать, что мы в ночной степи. Тем более что над нами, как мне кажется, видны звезды. Влад, погасите-ка фонарик, пожалуйста, а то плохо видно.
Луч света тут же пропал, и они, как по команде, посмотрели вверх. Сначала Маша ничего не увидела, но затем, присмотревшись, заметила несколько слабых мигающих искорок.
– Что-то мало похоже на звездное небо, – с сомнением произнес Женька. – Разве что плотные облака мешают.
– Чертовски странно, – сказал Влад.
– Что, вообще, случилось? – осведомилась Маша. – Этот зеленый свет… Мы в какой-то альтернативке?
– Именно, – подтвердил Борисов. – Только я не знаю, в какой. Честно сказать, совершенно не представляю, где мы находимся.
– А где должны были оказаться? – спросил Женька.
– В Москве, разумеется, – вздохнул архивариус. – Камни Внезеркалья открывают проход между мирами, но не способны переносить людей в пространстве. Даже Камни переносные, извините за невольный каламбур.
– На самом деле я хотела для начала узнать, что произошло, – сказала Маша.
– Произошло нападение, – пояснил Женька. – Это невероятно, но мне пришлось стрелять. В живых людей! Вот уж никогда бы не подумал, что способен на такое. Несмотря на доблестную службу в не менее доблестной разведке.
– Там все стреляли, – сказал Влад. – Кроме меня. Но мне и нечем было.
– Влад, признайтесь, у Стражи и Приказа есть могущественные враги, о которых нам, стажерам, знать не положено? – осведомилась Маша.
– Я в Приказе больше тридцати лет, – помолчав, ответил Борисов. – Ни о каких врагах никогда не слышал. Во всяком случае, о таких, которые способны убивать. Да, у нас есть своего рода конкуренты и соперники в других странах. Но это именно соперничество, а никак не вражда.
– Значит, появились, – предположил Женька. – Или бандиты, или органы. Больше, получается, некому. Но если бандиты, то очень крутые. Чтобы в наше время устроить в центре Москвы кровавое побоище – это, знаете ли… О! А может, террористы? Они нынче повсюду.
– Террористы… – повторил Никита. – На хрен мы сдались террористам?
– Террористы потому и террористы, что могут кого угодно… того… затерроризировать, – объяснил Женька. – Но ты прав. Легче от данного предположения не становится.
– Черт, – сказал Влад, будто не слыша рассуждений друзей. – Поверить не могу, что Михалыч взорвал Приказ. И сколько там наших и чужих полегло, неизвестно. И кто напал, тоже неизвестно. Бедлам. Форс-мажор.
– Как это – взорвал? – удивился Женька. – Каким образом?
– Взрывчаткой, – объяснил Борисов. – Как раз на подобный случай и было предусмотрено. Слышали три взрыва подряд, перед тем, как мы сюда нырнули? Файлы на сервере уничтожаются, здание взрывается, уцелевшие через подземный ход покидают место трагедии и катастрофы. Там сейчас такой пожар должен бушевать, что я никому, кто рядом, не завидую.
– Так, может, вернемся? – предложил Женька. – Чего нам здесь, не поймешь где, торчать в неведении и страхе?
– Тебе страшно? – поинтересовалась Маша.
– Это я для красного словца, – заверил Женька. – Не беспокойся.
– Наверное, сию минуту возвращаться не стоит, – сказал Никита. – Там сейчас, наверное, полно милиции и пожарников. А тут – мы. Как чертики из коробки.
– Да, – согласился Влад. – Могут неправильно понять. Впрочем, все равно ничего пока с возвращением не получится.
– То есть? – спросил Женька.
– То есть Камень молчит, – сказал архивариус. – Я его не чувствую. Совсем.
– А… должны? – неуверенно осведомилась Маша.
– По идее, да, – в голосе Влада послышалась легкая усмешка. – Это ведь не обычный булыжник.
– Нам же рассказывали, Маш, – напомнил Никита.
– Да, – вздохнула Маша, – помню. Это я, наверное, от полного бессилия и непонимания ситуации. Чтобы поддержать разговор.
– Хорошо, – сказал Женька. – Вернуться мы не можем. А что можем?
Влад снова включил фонарик, присел и ощупал руками пол.
– Твердый – сообщил он. – И в то же время словно бы упругий. Не пойму, что за материал.
– Да я уже понял, что мы не в степи, – сказал Никита. – Слишком тихо. Ни ветерка.
– Ага, – поддержала Маша. – И не пахнет ничем. Безвкусный воздух.
– Может, какое-то помещение? – предположил Женька. – Только очень большое.
– А звезды над нами? – посмотрела вверх Маша.
– Прозрачный купол, – тут же нашелся Евгений. – Делов-то.
– Это очень легко проверить, – сказал Никита.
– Как?
– Надо крикнуть и дождаться эха. Или не дождаться.
– Кричать не будем, – сказал Влад.
– Почему? – спросил Женька.
– Крикнуть – это себя обнаружить. А мы не знаем, насколько здесь может быть опасно.
– И какого рода эта опасность, – кивнул Женька. – Логично. Тогда, может быть, осуществим пешую разведку? Уж больно скучно на месте стоять в этой темноте и тишине.
– Может быть, мне это только кажется, – сообщила Маша, протягивая руку, – но, по-моему, я вижу в той стороне какой-то слабый свет.
– Я не вижу, – признался Никита. – Но это ничего не значит. Мое зрение слабее твоего.
– Маша у нас чистая орлица и кошка в одном лице, – пояснил Владу Женька.
– Трепач, – фыркнула Маша. – Пошли? Ей-богу, там что-то светится.
Уже через несколько минут стало ясно, что Маша права, – далеко впереди замаячило бледное круглое пятнышко размером с рублевую монету, и они молча ускорили шаг.
Глава 15
Ресторанная идиллия
Москва даже в пределах Бульварного кольца, если передвигаться по ней пешком, очень быстро утомляет человека.
И это относится к любой Москве в любой из альтернативок.
Я думаю, все дело тут в этой самой радиально-кольцевой структуре города, из-за которой возникает обманчивое ощущение компактности его центральной части. Ан нет. Стоит пройтись туда-сюда внутри Бульварного кольца, чтобы гул и тяжесть в ногах недвусмысленно просигналили тебе о твоей ошибке.
Пожалуй, хватит на сегодня, решил я, плюхаясь на свободную скамейку посередине везде родного Тверского бульвара и с наслаждением вытягивая ноги, покурю, отдохну – и домой. То есть к Марте. Деньги есть, закатим шикарный ужин. Приглашу ее в ресторан, пожалуй. Надо девушку как-то заинтересовать и поощрить. А что может быть в этом смысле лучше шикарного ужина в хорошем ресторане? Тем более, если я все правильно помню, она вчера словечко «шикарно» употребляла. Забавно. У нас оно почти забыто, а здесь говорят. Впрочем, на то и альтернативки, чтобы различаться в языковых деталях. А в жаргонизмах – особенно. Что ж, шик, значит, шик. Но без фанатизма. Деньги хоть и не требуют строгого отчета, но все равно казенные, помни об этом, Стражник… Кстати, о деньгах. Сколько, интересно, в этой Москве может стоить не излишне скромный ужин в ресторане? Давай прикинем. При имеющейся цене на золото, можно сделать вывод, что здешний рубль по своей покупательной способности приблизительно равен рублю советскому образца, эдак, середины 80-х годов прошлого века…
Я стал вспоминать, сколько стоил ужин в ресторане четверть века назад и понял, что сделать это чертовски трудно. И дело не в том, что прошло много времени, а в том, что в те годы я почти не ходил в рестораны. Денег не было. Впрочем, в любом случае теперь мне это по карману. То есть должно быть по карману. Не вижу из-за чего в данной альтернативке ресторанам быть слишком уж дорогими. Даже в Москве. Иное дело, какой ресторан выбрать, с учетом того, что здешних я совершенно не знаю. Правда, опыт мне подсказывает, что некоторые заведения, структуры и службы самым мистическим образом всегда оказываются на одних и тех же местах. Хоть и в альтернативных реальностях. Взять ту же редакцию «Русского вестника» на площади Лермонтова, на месте которой в моей реальности находятся «Известия». Даже здания в похожем стиле выстроены, между прочим. Не говоря уж о том, что и там, и там – редакции газет. Почему так? А черт его знает. Или бог, что в данном случае не важно. Опять же и сама площадь названа именем великого русского поэта, хоть и другого. Значит – что? Вполне может быть, что здесь, по «четной» стороне Тверского бульвара тоже расположен один весьма неплохой ресторанчик…. Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Я поднялся, перешел с бульвара на тротуар и двинулся в сторону площади.
Так и есть!
Вот он: кафе-ресторан «Лермонтов». Ну надо же, как я догадлив. Ладно, сейчас узнаем, можно ли здесь заказать столик. Заодно и позвоним.
Разумеется, оказалось, что можно и столик заказать, и позвонить. О чем мне и сообщил молодой человек обслуживающего вида в безупречно отглаженных черных брюках и белой рубашке с отложным воротником.
– Отлично, – кивнул я. – Тогда сначала звонок, а потом, соответственно, заказ.
– Прошу вас.
Симпатичный телефонный аппарат ярко-желтого цвета висел на стене, и тут я понял, что не знаю, как им пользоваться. Ну, то есть, наверное, знаю, но не точно.
Монетка или жетон?
В те времена, о которых я не далее как пятнадцать минут назад вспоминал, позвонить с уличного телефонного аппарата можно было за 2 копейки. Одной монетой или двумя по копейке. В самом крайнем случае и десятикопеечной монетой, но это считалось жутким расточительством… А тут как? Не спрашивать же у мальчика-служителя… Хорошо, сделаем вид, что мы все знаем. Все равно ничего другого не остается.
Я сунул руку в карман и вытащил горсть мелочи.
Вот. И две копейки есть, и десять. Попробую все-таки гривенник на тот случай, если телефонные звонки тут дороги. Не обеднею.
Как оказалось, угадал я верно – аппарат с полузабытым звуком проглотил серебристую монетку, и женский голос на другом конце провода сказал:
– Алло.
– Привет, это Мартин.
– Привет, Мартин. Ну, как твои дела?
– Все отлично. Слушай, я тут подумал, не сходить ли нам сегодня в хороший ресторан и отметить нашу встречу?
– Только подумал? – осведомилась она со смешком в голосе.
– Для того чтобы желание материализовалось, оно должно возникнуть сначала в сердце, а затем в голове в виде мысли, – объяснил я.
– Поняла. Хоть и с трудом. И… что?
– Ничего. Вот я тебе звоню и приглашаю в ресторан. Ты не против?
– Чтобы девушка была против хорошего ресторана, куда ее приглашает интересный мужчина? Я таких девушек не знаю. Конечно, не против. А в какой ресторан?
Я назвал.
– «Лермонтов»? Действительно, хороший. Где мы встречаемся и во сколько?
– Я заеду за тобой на такси. Часа тебе на сборы хватит?
– Вполне.
– Отлично. Значит, через час.
Я повесил трубку, заказал столик на двоих, выяснил, что строгого дресс-кода в ресторане не существует, и вышел на улицу. Пора было проверить, как выглядит эта Москва из окна автомобиля.
Пять рублей туда и назад с учетом возможного ожидания дамы показались мне вполне приемлемой ценой. Машина, которую я остановил здесь же, на Тверском, что вполне естественно, была совершенно незнакомой мне марки, но выглядела весьма неплохо, хотя и отличалась по дизайну от современных автомобилей моей реальности.
Вообще, я очень люблю рассматривать вещи и предметы в разных альтернативках. Они могут рассказать немало о тех путях, которыми шел тот или иной мир в своем развитии. Особенно мне интересны предметы, остающиеся неизменными в любой альтернативке. Потому что неизменность – признак объединяющий и успокаивающий. Как правило, это очень простые по своим функциям предметы.
Скажем, ложка, чашка и тарелка.
И это относится к любой Москве в любой из альтернативок.
Я думаю, все дело тут в этой самой радиально-кольцевой структуре города, из-за которой возникает обманчивое ощущение компактности его центральной части. Ан нет. Стоит пройтись туда-сюда внутри Бульварного кольца, чтобы гул и тяжесть в ногах недвусмысленно просигналили тебе о твоей ошибке.
Пожалуй, хватит на сегодня, решил я, плюхаясь на свободную скамейку посередине везде родного Тверского бульвара и с наслаждением вытягивая ноги, покурю, отдохну – и домой. То есть к Марте. Деньги есть, закатим шикарный ужин. Приглашу ее в ресторан, пожалуй. Надо девушку как-то заинтересовать и поощрить. А что может быть в этом смысле лучше шикарного ужина в хорошем ресторане? Тем более, если я все правильно помню, она вчера словечко «шикарно» употребляла. Забавно. У нас оно почти забыто, а здесь говорят. Впрочем, на то и альтернативки, чтобы различаться в языковых деталях. А в жаргонизмах – особенно. Что ж, шик, значит, шик. Но без фанатизма. Деньги хоть и не требуют строгого отчета, но все равно казенные, помни об этом, Стражник… Кстати, о деньгах. Сколько, интересно, в этой Москве может стоить не излишне скромный ужин в ресторане? Давай прикинем. При имеющейся цене на золото, можно сделать вывод, что здешний рубль по своей покупательной способности приблизительно равен рублю советскому образца, эдак, середины 80-х годов прошлого века…
Я стал вспоминать, сколько стоил ужин в ресторане четверть века назад и понял, что сделать это чертовски трудно. И дело не в том, что прошло много времени, а в том, что в те годы я почти не ходил в рестораны. Денег не было. Впрочем, в любом случае теперь мне это по карману. То есть должно быть по карману. Не вижу из-за чего в данной альтернативке ресторанам быть слишком уж дорогими. Даже в Москве. Иное дело, какой ресторан выбрать, с учетом того, что здешних я совершенно не знаю. Правда, опыт мне подсказывает, что некоторые заведения, структуры и службы самым мистическим образом всегда оказываются на одних и тех же местах. Хоть и в альтернативных реальностях. Взять ту же редакцию «Русского вестника» на площади Лермонтова, на месте которой в моей реальности находятся «Известия». Даже здания в похожем стиле выстроены, между прочим. Не говоря уж о том, что и там, и там – редакции газет. Почему так? А черт его знает. Или бог, что в данном случае не важно. Опять же и сама площадь названа именем великого русского поэта, хоть и другого. Значит – что? Вполне может быть, что здесь, по «четной» стороне Тверского бульвара тоже расположен один весьма неплохой ресторанчик…. Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Я поднялся, перешел с бульвара на тротуар и двинулся в сторону площади.
Так и есть!
Вот он: кафе-ресторан «Лермонтов». Ну надо же, как я догадлив. Ладно, сейчас узнаем, можно ли здесь заказать столик. Заодно и позвоним.
Разумеется, оказалось, что можно и столик заказать, и позвонить. О чем мне и сообщил молодой человек обслуживающего вида в безупречно отглаженных черных брюках и белой рубашке с отложным воротником.
– Отлично, – кивнул я. – Тогда сначала звонок, а потом, соответственно, заказ.
– Прошу вас.
Симпатичный телефонный аппарат ярко-желтого цвета висел на стене, и тут я понял, что не знаю, как им пользоваться. Ну, то есть, наверное, знаю, но не точно.
Монетка или жетон?
В те времена, о которых я не далее как пятнадцать минут назад вспоминал, позвонить с уличного телефонного аппарата можно было за 2 копейки. Одной монетой или двумя по копейке. В самом крайнем случае и десятикопеечной монетой, но это считалось жутким расточительством… А тут как? Не спрашивать же у мальчика-служителя… Хорошо, сделаем вид, что мы все знаем. Все равно ничего другого не остается.
Я сунул руку в карман и вытащил горсть мелочи.
Вот. И две копейки есть, и десять. Попробую все-таки гривенник на тот случай, если телефонные звонки тут дороги. Не обеднею.
Как оказалось, угадал я верно – аппарат с полузабытым звуком проглотил серебристую монетку, и женский голос на другом конце провода сказал:
– Алло.
– Привет, это Мартин.
– Привет, Мартин. Ну, как твои дела?
– Все отлично. Слушай, я тут подумал, не сходить ли нам сегодня в хороший ресторан и отметить нашу встречу?
– Только подумал? – осведомилась она со смешком в голосе.
– Для того чтобы желание материализовалось, оно должно возникнуть сначала в сердце, а затем в голове в виде мысли, – объяснил я.
– Поняла. Хоть и с трудом. И… что?
– Ничего. Вот я тебе звоню и приглашаю в ресторан. Ты не против?
– Чтобы девушка была против хорошего ресторана, куда ее приглашает интересный мужчина? Я таких девушек не знаю. Конечно, не против. А в какой ресторан?
Я назвал.
– «Лермонтов»? Действительно, хороший. Где мы встречаемся и во сколько?
– Я заеду за тобой на такси. Часа тебе на сборы хватит?
– Вполне.
– Отлично. Значит, через час.
Я повесил трубку, заказал столик на двоих, выяснил, что строгого дресс-кода в ресторане не существует, и вышел на улицу. Пора было проверить, как выглядит эта Москва из окна автомобиля.
Пять рублей туда и назад с учетом возможного ожидания дамы показались мне вполне приемлемой ценой. Машина, которую я остановил здесь же, на Тверском, что вполне естественно, была совершенно незнакомой мне марки, но выглядела весьма неплохо, хотя и отличалась по дизайну от современных автомобилей моей реальности.
Вообще, я очень люблю рассматривать вещи и предметы в разных альтернативках. Они могут рассказать немало о тех путях, которыми шел тот или иной мир в своем развитии. Особенно мне интересны предметы, остающиеся неизменными в любой альтернативке. Потому что неизменность – признак объединяющий и успокаивающий. Как правило, это очень простые по своим функциям предметы.
Скажем, ложка, чашка и тарелка.