Файнток Дэвид. Надежда победителя

   В ожидании я сосредоточенно грыз кулак. Традиции можно толковать по-разному. Некоторые лейтенанты и гардемарины видят в кадетах лишь безропотные машины, которые все на одно лицо, слуг в безупречно чистой и выглаженной униформе. А некоторые видят в кадетах людей. Гардемарин Джеффри Торн, к примеру. Он защищал меня, несчастного кадета, доверял, брал с собой «на дело», был мне наставником и старшим другом.
   – Сифорт? – послышался из трубки голос капитана Хигби. – Я нашел вам сотрудника. Лейтенант Бранн, ему пятьдесят лет. Он попал в катастрофу и потом долго болел, поэтому пока может выполнять только легкую работу.
   – Сойдет.
   – Несколько лет он провел в полетах к Веге и вокруг нее, настоящий боевой офицер, ему не по душе прозябать в спокойном местечке, но мы не можем сразу пустить его в полет, пусть пока послужит у вас, отдохнет, наберется сил, а потом разрешим ему снова сунуться в пекло.
   Больному старику работать в Академии будет трудно. Он не справится с резвыми пацанятами. На их фоне он будет чувствовать себя ущербным и дряхлым. Лучше бы заполучить молодчика, фонтанирующего энергией.
   – Между прочим, – стрекотал Хигби, – ваш мистер Слик уже переведен в Лунаполис. Он зачислен в штат адмирала. А что касается личного дела Бранна, то я перешлю его вам электронной почтой.
   – Не надо.
   – Почему?
   – Такой человек меня не устраивает.
   – Сифорт, но я ведь спрашивал вас, кого вы хотите, а вы сказали, что подойдет любой. У Бранна отличный послужной список, вы не имеете права отказываться…
   – Нет, – рявкнул я. – Не присылайте Бранна, все равно я отправлю его обратно.
   – Я старше вас, мистер Сифорт, не забывайте! Кроме того, я действую от имени адмирала Дагани.
   – Тогда переведите лейтенанта Слика из штата адмирала обратно в Академию! – прорычал я.
   – Ладно, Сифорт, кого вы хотите?
   – Мне нужен человек, который… А не могли бы вы узнать, где сейчас служит Джеффри Торн? Он окончил Академию в 2088 году.
   – Хорошо, наведу справки и позвоню вам позже, – недовольно пробурчал Хигби и бросил трубку.
   Сейчас он нажалуется на меня адмиралу, а ют уже сыт по горло моими выходками. Что если терпение Дагани лопнет? Он может отправить меня в отставку. Ну и пусть. Начальник Академии должен быть большим дипломатом, а я со своей прямолинейностью уже наломал немало дров. Нельзя мне оставаться на этом посту. Такие инструкторы, как сержант Радс, знают свое дело отлично, а я везде сую свой нос, толку от меня никакого кроме вреда, ошибки осознаю слишком поздно, задним умом крепок. Зачем я потакаю кадетам? Нельзя их распускать. Им нужна строгость. И все-таки порой им так не хватает душевной теплоты.
   За окнами сгустилась тьма, на меня наплыли воспоминания.
   – Извини, Ник, никак не ожидал, что все так повернется, – оправдывался гардемарин Джеффри Торн, отводя глаза. – Лейтенант Зорн предупредил, что если я еще хоть раз что-то такое натворю, меня сразу отправят в отставку. Поэтому походов «на дело» больше не будет.
   Кошмар! Неужели у меня не будет даже этой отдушины?! Даже этих нечастых радостей? Значит, впереди лишь беспросветные будни?
   – Сифорт, пройдет несколько месяцев и ты сам станешь гардемарином, – утешал меня Джефф. – Я тебе уже не нужен.
   – Откуда ты знаешь, что мне нужно! – выпалил я и тут же раскаялся. – Простите, мистер Торн. Простите меня, пожапуйста.
   Дружба дружбой, а служба службой. Все-таки он был для меня старшим, офицером, а я – бесправным кадетом.
   – Брось, Никки, – Джеффри одарил меня своей волшебной улыбкой, от которой забывались все горести и унижения кадетской жизни. – Все, баста. На «дело» больше не ходим. А о нашем провале не беспокойся, я взял всю вину на себя.
   – Знаю, сэр. – У меня на глаза навернулись слезы. – Зря вы это сделали. Я сам виноват, ведь мог бы с вами и не ходить.
   – Не мог! – Он положил мне на плечо руку. – Прости, Сифорт. Тебя выпороли из-за меня.
   – Пустяки, я выдержал это легко.
   – Конечно, пустяки. Не принимай близко к сердцу, Сифорт. Главное не внешнее, а то, что у тебя внутри.
   – Что вы имеете в виду?
   – Ну, как бы тебе объяснить… Вот скажи, у тебя сколько друзей? Я думаю, немного.
   – Почему немного? Робби, Арлина и еще много…
   – Нет, ты не понял. Я имею в виду настоящих друзей, таких, с которыми можно говорить обо всем.
   – Мы обо всем говорим, – недоумевал я.
   – Даже о самом-самом? О таком, что можно доверить только самому близкому?
   – Даже отец не говорил со мной обо всем, – пожал плечами я.
   – Но ведь тебе иногда хочется с кем-нибудь поделиться, правда?
   Джефф попал в самую точку. Я потупился. В глазах стояли слезы.
   – Ты одинок, Ник. Я порой тоже чувствую себя сиротливо, но ты справляешься со своим одиночеством, а значит, в тебе есть внутренняя сила. Ты выдержишь все испытания.
   – Разве? – всхлипнул я.
   – Конечно, выдержишь. Но тебе будет легче, если бы ты мог делиться с кем-нибудь, то есть говорить обо всем. И не смотри на меня так. Других утешать ты умеешь, я видел, как ты успокаивал Робби, когда его наказал сержант. У тебя очень хорошо получилось. Но сейчас речь не об этом… – Джеффри умолк, мучительно подбирая слова.
   – Говорите быстрее, сэр! – невольно выпалил я и в испуге затаил дыхание. Это прозвучало как требование, как приказ, но Джеффри не обиделся, и я облегченно вздохнул.
   – Понимаешь, утешать других – хорошо, но надо уметь и самому принимать помощь. Надо быть более открытым, не бояться делиться с друзьями чувствами, впечатлениями. Ведь друг не сможет помочь, если не знает, что тебя гнетет. Может, я не вполне внятно выражаюсь, но поговорить об этом у нас, наверное, больше не будет возможности. Не подумай, что я давлю на тебя, просто…
   – Я не нуждаюсь в утешении, и так… – Я запнулся под его печальным взглядом. – Не знаю, меня никогда никто не утешал… Когда-то у меня был друг Джейсон… Нет, со мной все в порядке, сэр! В самом деле!
   – А все-таки неплохо мы развлекались «делами», – вдруг хохотнул Торн.
   – Так точно, сэр, – я робко улыбнулся.
   – Все нормально, кадет. Так держать! – Он быстро пожал мне руку и пошел прочь.
   Я смотрел ему в спину, пока он не скрылся за углом. Как и отец, Джеффри Торн не оглядывался. Он унес с собой так нужное мне тепло.
   После завтрака я пошел прогуляться по территории Академии. В тире кадеты упражнялись на устаревших компьютерных тренажерах, а некоторым разрешили пострелять из настоящих лазерных пушек, правда, настроенных на малую мощность. Заглянув в класс для обучения обращению со скафандрами, я задумчиво побрел в кабинет.
   Может быть, устроить внезапную проверку? Толливер или Нгу Бьен помогут. А может, не надо? Что это мне ударило в голову – проверка? Не потому ли, что я просто-напросто хочу как-то развеять тоску? Впрочем, кадетам надо время от времени устраивать встряски, иначе…
   – Докладывает кадет Арнвейл, сэр! – раздался поблизости голос.
   Я вздрогнул, оглянулся.
   – Какого черта ты подкрадываешься, как дикий кот?! Ты что… – Я взял себя в руки. – Что надо? Мальчишка четко козырнул и доложил:
   – Сержант Киндерс просил передать, что у ворот вас ждет мистер О'Нейл, сэр.
   Наверно, чей-то отец. Я напряг память, но кадета с такой фамилией не вспомнил.
   – Родителям вход на территорию Академии запрещен, – отрезал я.
   – Его дети у нас не учатся, он по какому-то другому, очень важному делу, сэр.
   – Тогда пусть запишется ко мне на прием.
   Кадет козырнул и отправился восвояси.
   Я тут же забыл о посетителе и вернулся к прерванным размышлениям, неспешной походкой направляясь к административному корпусу. Едва я вошел в приемную своего кабинета, сержант Киндерс, с телефонной трубкой в руке, доложил:
   – Вы как раз вовремя, сэр, вам звонит капитан Хигби из отдела кадров.
   Я прошел в кабинет, снял трубку.
   – Сифорт? Я нашел Джеффри Р. Торна! – сообщил Хигби. – Четыре года назад ему присвоили звание лейтенанта. Год он летал на корабле «Таргон», потом был в штате Адмиралтейства, а теперь служит на Каллисто.
   Отлично! Совсем недалеко – у Юпитера. Хорошо, что не за пределами Солнечной системы. Почему я не вспомнил о Торне раньше?
   – Он мне нужен.
   – Но ему осталось служить там еще шесть месяцев, а в настоящее время, как вам известно, запрещено переводить офицеров с места на место, если…
   – Переведите его ко мне! – потребовал я.
   – Но это может оказаться невозможным! По крайней мере, это не в моей компетенции! – начал закипать Хигби.
   Мне бы попридержать свой бешеный норов, но я уже завелся и пошел вразнос.
   – Мистер Хигби, – повысил я голос, – я не знаток ваших политических игр, но могу обратиться к двум-трем очень влиятельным людям и они подрежут вам крылышки. Лучше не кочевряжьтесь!
   Пауза. Не знаю, что чувствовал Хигби, но я был потрясен собственной дерзостью. Откуда во мне столько наглости?! Зачем я пошел на такой блеф? На самом деле я могу пожаловаться лишь одному влиятельному человеку – сенатору Боланду, который просто посмеется над моей глупой просьбой, если вообще станет слушать.
   – Ладно, вы получите Торна через несколько дней, – злобно процедил Хигби и бросил трубку.
   Вот я и нажил себе еще одного врага. Все из-за моего скверного характера… Теперь при случае Хигби устроит мне неприятности. Ну и Бог с ним, главное, я отвоевал Джеффа Торна.
   Позвонили с КПП.
   – Посетитель настаивает, сэр, – доложил часовой. – Говорит, очень срочное дело.
   – Какой посетитель? Мистер О'Нейл? Я же сказал…
   – Не мистер, а доктор О'Нейл.
   Боже мой! Это доктор моей Анни из клиники!
   – Немедленно проводите его ко мне в кабинет! – рявкнул я. – Пусть его проводит кто-нибудь из гардемаринов!
   – Они все заняты, сэр, доверить это одному из ваших специальных кадетов?
   «Специальные кадеты»! Надо же такое придумать! Заварил я кашу на свою голову.
   – Ладно, – проворчал я.
   Терпения хватило у меня лишь на пару минут, ждать дольше не было сил, и я выбежал встречать доктора в коридор. Он появился в сопровождении «специального» кадета Дрю.
   – Ради Бога простите, что заставил вас ждать! – оправдывался я в ужасе. – Это просто недоразумение!
   – Ничего, – добродушно ответил О'Нейл, лысеющий господин, одетый с иголочки. – Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз.
   – Добро пожаловать в мой кабинет! Там нам никто не помешает!
   В кабинете я гостеприимно усадил доктора в кресло, плотно прикрыл дверь.
   – Мистер Сифорт, – медленно начал он, – к несчастью…
   – Что? Что случилось?
   – Понимаете, не знаю, как это произошло, но…
   – Да говорите же сразу! – опять перебил я, вскочив на ноги.
   – Она ушла.
   У меня внутри все оборвалось:
   – Анни умерла?!
   – Нет, ушла из клиники. Видите ли, у нас все-таки не тюрьма, а лечебное заведение. До сих пор никто из наших пациентов не убегал…
   – Какое мне дело до других пациентов! Говорите о моей жене! – бесновался я.
   Доктор занервничал. Лоб у него покрылся испариной.
   – Она покинула территорию клиники вчера во второй половине дня. С тех пор мы ее не видели.
   – Как вы позволили ей уйти! Она же… в таком состоянии!
   – Большинство наших пациентов не ограничены в свободе передвижения, мы изолируем только буйных. Миссис Сифорт не относится к числу…
   – Как она убежала?! – рявкнул я.
   – Прошла через ворота вместе с родственниками одного из пациентов. Мы узнали об этом не сразу, а когда спохватились и прокрутили видеозаписи охранных устройств, было уже поздно.
   – Во что она была одета?
   – В легкий спортивный костюм.
   – Деньги?
   – Насколько нам известно, денег у нее при себе не было. Средства на ее лечение, как вы знаете, перечислялись с вашего банковского счета. Разумеется, мы сразу обратились в полицию и сообщили все приметы вашей жены.
   – Трущобы вокруг клиники обыскали?
   – Да, вместе с полицией. Мне понятны ваши чувства, мистер Сифорт, именно поэтому я решил сообщить вам об этом лично, а не по телефону.
   – Почему она сбежала? Ей у вас что-то не нравилось?
   – В последние дни у нее было неважное настроение, бодрость часто сменялась приступами меланхолии. Это обычное явление для такой стадии. Со временем колебания настроения уменьшаются, сглаживаются, человек приходит в норму. Но все это при условии приема лекарств. А теперь, когда она…
   – Она оказалась на улице без денег! Без теплой одежды!
   – Возможно, для нее это не так страшно. Я имею в виду ее прошлое.
   – Прошлое?! – взревел я, поднимаясь.
   – Давайте говорить начистоту. Она ведь была беспризорницей, а такие люди, в отличие от нас, умеют жить на улице.
   – Чтоб вы были прокляты! Чтоб вам в аду гореть! – Как мне хотелось его задушить!
   – Капитан, я читал о жизни беспризорников и представляю, что это такое…
   – КИНДЕРС! – зарычал я. – Быстро сюда! Через секунду в кабинет влетел сержант с вытаращенными глазами.
   – Я ни в коем случае не оскорбляю вашу жену, – залепетал доктор, – я всего лишь хотел сказать, что она вполне сможет выжить на улице, так что особенно беспокоиться нечего.
   – Доктор Ричард О'Нейл! – торжественно загремел я. – В присутствии свидетеля бросаю вам вызов на дуэль! Выбор оружия за вами!
   Доктор даже не шевельнулся.
   – Хотя наша клиника частная, средства мы получаем из городского бюджета, поэтому я считаюсь государственным служащим и не имею право участвовать в дуэли, – произнес он официальным тоном.
   – Ты! Напыщенный болван! Найди мою жену! Если она погибнет, я тебя пристрелю! Пусть оставшуюся жизнь я проведу в исправительной колонии! Но вначале я тебя пристрелю!
   Доктор побледнел:
   – Я хорошо понимаю ваше состояние, капитан, поэтому, хотя вы способны осуществить вашу угрозу, я не собираюсь на вас жаловаться, если…
   – Киндерс, – заорал я, – выведи его с базы! Немедленно!
   – Есть, сэр, – ответил сержант, не моргнув глазом, подошел к О'Нейлу, взял его за руку. – Пойдемте, сэр, пожалуйста, я провожу вас к воротам.
   Доктор покорно поднялся и позволил себя увести. Я долго метался по кабинету, выбежал в приемную, приказал Киндерсу вызвать Толливера, вернулся в кабинет и снова носился как угорелый. Наконец пришел Толливер со своим вечным сарказмом:
   – Я слышал, вы вступили на тропу войны?
   – Анни пропала! Сбежала из клиники! Толливер изменился в лице.
   – Боже мой! – Он без приглашения сел в кресло. – Чем могу помочь?
   – Она сбежала еще вчера. В неизвестном направлении, – тупо добавил я и отвернулся к окну. Голова не соображала, ничего, кроме жалобных воплей, на ум не приходило.
   – Наверняка ее найдут, сэр. Это лишь вопрос времени. Попробуйте надавить на полицию.
   – Как?
   – Обзвоните все начальство. Вас выслушают, пойдут навстречу. Хоть раз в жизни воспользуйтесь своей популярностью.
   – Нет, это невозможно. Разве что поговорить с начальником местного полицейского участка…
   – Разве это ваш уровень, сэр? – опять начал язвить Толливер, сардонически усмехаясь. – Позвоните комиссару полиции, мэру Нью-Йорка, самому Генеральному секретарю ООН, черт возьми. Прославленному герою они не откажут.
   – Адмирал Дагани, однако же, разговаривает со мной иначе.
   – Разумеется, он ведь чуточку знает ваше истинное лицо. – Испугавшись моей свирепой морды, Толливер пошел на попятную:
   – Извините, сэр, малость переборшил. Кому прикажете звонить?
   – Комиссару полиции. Может быть, он и в самом деле согласится потратить время на разговор со мной.
   – Хорошо, сэр. Дайте мне несколько минут.
   Толливер дозвонился лишь через полтора часа. Комиссар заверил, что полиция займется этим делом в первую очередь, глаз не сомкнет, будет искать день и ночь везде и повсюду, и так далее и тому подобное, но я чувствовал, что все эти заверения неискренни, по сути – вежливый отказ.
   Остаток дня я провел как на иголках, вздрагивал и хватал трубку при каждом звонке, но вестей из Нью-Йорка не было. Анни как в воду канула.
   За ужином я подавленно молчал. Никто за столом не знал об исчезновении Анни, но по одному моему виду все догадались о том, что меня лучше не трогать, и двигали челюстями в тишине.
   Прошло два мучительных дня. Я бездумно подписывал какие-то бумаги, выпорол кадета за самоволку в город, приказал подготовить квартиру для лейтенанта Торна. Позвонили из Адмиралтейства с приглашением на церемонию принятия нового корабля «Веллингтон», назначенную через две недели. Пораскинув мозгами, я согласился. За это время Анни, конечно, найдут, так что настроение на церемонии у меня будет нормальное.
   На третий день к вечеру я был на грани сумасшествия, каждые полчаса звонил в клинику, но утешительных новостей не было.
   – Капитан! – раздался вдруг голос Толливера. Я даже не заметил, как он вошел в мой кабинет.
   – Нашли? – с надеждой спросил я.
   – Кажется, нашел.
   – Где она, Эдгар!?
   – Я о финансовой проверке, сэр. Помните, сержант Ибарес приказал Джеренсу Бранстэду переписывать заводские номера скафандров, когда надо было изолировать этого кадета от других?
   Я попытался сосредоточиться. В голову ничего не лезло. Я мог думать только об Анни. В этот момент мне не было дела ни до скафандров, ни до их кадетов, вернее наоборот.
   – Помню. И что дальше?
   – Так вот, я сверил эти номера с теми, что хранятся в компьютере. Списки не совпадают.
   – Ну и что? Какая мелочь! Забудь.
   – Есть забыть, сэр. Может, мне забыть и о проверке? – В его голосе опять появился сарказм.
   – Толливер! – рыкнул я.
   – Вы говорили, что финансовая проверка очень важна, поэтому я занимался ею не покладая рук, не спал, стараясь успеть подготовить отчет, и вот, наконец, нашел зацепку! – Толливер, гневно сверкая глазами, перешел на крик. – А теперь приказываете о ней забыть! Совсем спятили?!
   – Извини, у меня действительно сейчас не варит башка, я думаю только об Анни. Продолжай проверку так, как считаешь нужным.
   – Есть, сэр, – проворчал он, все еще раздраженный.
   – Эдгар, посоветуй, что мне делать?
   – Ждите. Что еще остается?
   – Анни, бедняжечка, теперь совсем одна.
   – Сомневаюсь.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Сэр, она попала в привычную среду. Она вернулась домой.
   – Улица не может быть ее домом! – взъярился я. – У нее появился настоящий дом! Она не может променять его на улицу!
   – Мы не можем, а она… – Толливер, косясь на мои сжатые кулаки, почел за благо сменить тон. – Вам остается только ждать. Не пойдете же вы искать ее сами.
   Искать самому? Интересная мысль.
   – Почему бы и нет?

12

   Толливер резко возражал против моей «поисковой» экспедиции. Когда же я сообщил, что намерен отправиться в одиночку, его чуть не хватил удар. Пришлось пойти на попятную и взять с собой гардемарина. Толливер выбрал мне в помощники Адама Тенера, который в этот день по каким-то делам был в Девоне. Я не стал упрямиться. Почему бы и нет? Адам – неплохой парень. Правда, из-за него мы чуть не заблудились в лабиринте коридоров здания космодрома, но это мелочи.
   Не успел наш шаттл приземлиться в Нью-Йорке, я, к неудовольствию стюардессы, уже бросился к выходу. Адам за мной едва поспевал. Наконец мы сбежали по трапу. Нью-Йорк уже погружался во тьму.
   В такой поздний час сразу тащиться в клинику смысла не было, поэтому я решил вначале поселиться в отеле. Служебных дел у меня пока тоже не было, в Академии на хозяйстве остался Толливер – ему предстояло встретить Джеффри Торна и подписывать текущие документы.
   У вертолетной площадки я передумал – ожидание в гостинице сведет меня с ума, лучше сразу лететь в клинику. Проворонив несколько вертолетов-такси, я смекнул наконец, что на принципиальности далеко не улетишь, и согласился заплатить пилоту изрядные чаевые, лишь бы он доставил нас в Бронкс.
   В полете Адам пару раз пытался со мной заговорить, но я так яростно сверкал на него глазами, что бедняга в ужасе притих. Наконец вертолет сел на самом краю большой площадки, как можно дальше от клиники.
   – Адам, сними два номера в «Шератоне», – приказал я.
   – Есть, сэр. Можно, я пойду с вами?
   – Нельзя.
   Дверь на проходной клиники открылась сразу, как только я нажал кнопку. Очевидно, видеокамеры засекли меня еще на вертолетной площадке.
   – Добрый вечер, капитан Сифорт, я Джоз Гиерра, – поздоровался охранник. – Доктор О'Нейл хотел вас встретить, но не дождался и час назад улетел домой.
   – Покажите мне, пожалуйста, палату, где была Анни.
   – Извините, но по правилам входить туда можно только с разрешения лечащего врача. Приходите завтра.
   – Обойдусь без разрешения. – Я протиснулся мимо него в дверь.
   – Постойте! Без сопровождающего вход запрещен! – крикнул он мне в спину.
   – Хорошо, сопровождайте меня! – Я не останавливался.
   – Полегче, парень. – Охранник вмиг догнал меня и пошел рядом.
   Палата со времени моего последнего визита не изменилась: все такая же безупречно чистая, сверкающая белизной. В небольшом шкафу осталась одежда Анни. В тумбочке у кровати – расческа, дискетки с фильмами и всякая мелочь. Выбрав наугад, я вставил одну из дискет в видеомагнитофон. Мелодрама. Такие фильмы почему-то нравились Анни.
   – Зря ищете, полиция все обыскала еще четверо суток назад, – сообщил охранник.
   Мне хотелось дать ему в зубы, но я вежливо спросил:
   – Вы женаты, мистер Гиерра?
   – Конечно, женат.
   – Как зовут вашу жену? – Я устало присел на кровать.
   – Конни.
   – Вы огорчились бы, если б ее убили?
   – Разумеется!
   – А если бы она попала на улицы Нижнего Нью-Йорка, наводненного бандами?
   – Не дай Бог! Ведь моя жена никогда не была беспризорницей.
   Я сидел с равнодушно-унылым видом. Зачем бушевать? Все знают, что моя жена беспризорница.
   – Простите, капитан, я понимаю ваше состояние, – наконец смягчился охранник и сел в кресло. – Мы ведь тоже искали зацепки, но ничего не нашли. Полицейские уже допросили нас. Хотите правду? Они не стали бы ее искать, будь она чьей-то другой женой. Подумаешь, какая-то беспризорница. У них других забот хватает.
   – Если бы пропала ваша Конни, что бы вы делали?
   – Искал бы, но не ночью.
   – А как бы вы ее искали?
   – Кружил бы на вертолете над трущобами. Между прочим, вертолеты у нас по ночам не летают, именно поэтому доктор О'Нейл вынужден был уйти, не дождавшись вас, иначе ему пришлось бы торчать здесь всю ночь.
   – Помнится, мы однажды проехались по Манхэттену, ничего страшного тогда не произошло. – На самом деле я путешествовал тогда с Амандой, первой женой. Кажется, это было совсем в другой жизни, столетия тому назад.
   – По Манхэттену, среди бела дня, да еще в бронированном автобусе! – фыркнул охранник. – Там полиция днем с беспризорниками еще может справиться. Чуть что, всех перестреляет. Кстати, у вас есть оружие?
   – Нет.
   – Тогда придется вам подождать до утра. Я встал:
   – Если сюда вертолет не прилетит за мной, где я могу найти воздушное такси?
   – За рекой. Может, такси сядет на крышу здания полиции на 175-й улице. Вокруг него целый квартал чист. Туда беспризорники не суются.
   – Пешком можно дойти?
   – Вы когда-нибудь пробовали ходить по Бронксу? Значит, даже не представляете себе, что это такое. Бандиты вам все кости переломают.
   – Я должен искать жену.
   – Ищите днем: Поверьте мне, мистер Сифорт, пешком туда лучше не ходить.
   – Почему клинику построили в таком жутком месте? – Я сел на кровать. От безысходности подступало отчаяние.
   – Это место не было таким жутким, когда клинику строили. А потом правительство сократило жилищную программу, и появились тучи бездомных. Вот тогда и начался весь этот кошмар.
   И где-то среди этого кошмара теперь моя Анни.
   – Капитан, переночуйте в этой палате, – вдруг предложил охранник. – Я уверен, доктор О'Нейл не будет возражать, ведь он чувствует свою вину.
   – Ладно. – Выбора у меня не было. – Спасибо, мистер Гиерра.
   – Ничего. Извините, что поначалу встретил вас в штыки. Я буду дежурить внизу всю ночь. – Он встал. – А завтра покажу вам окрестности.
   – Большое спасибо.
   Я разделся. Воспоминания будоражили душу. Ее вещи… Подушка… Во мраке я прижимался к ней, но утешения не было.
   Я спал как убитый. Кто-то долго меня тормошил.
   – Капитан! Пора вставать! Завтрак готов!
   – Через пару минут, – простонал я, с трудом продрал глаза, кинулся в душ.
   Джоз Гиерра ждал меня в коридоре. Я выскочил к нему, на ходу подтягивая галстук.
   – Мистер Гиерра, откуда здесь можно позвонить?
   – Из столовой. – Он проводил меня по сложной сети коридоров.
   Я позвонил в «Шератон». Адам не сразу поднял трубку, ответил заспанным голосом.
   – Со мной все в порядке, позвоню в полдень, жди, – приказал я ему и повесил трубку. Мы сели за стол завтракать. – Мистер Гиерра, на чем вы обычно добираетесь домой?
   – На вертолете-такси. Есть еще наземное бронированное такси, на нем обычно ездят оставшиеся.
   – Кто?
   – Местные жители. Они остались здесь с тех славных времен, когда Бронкс был еще вполне цивилизованным районом. Когда цветная чернь усилила террор настолько, что пришлось закрыть метро, большинство жителей отсюда уехало, но некоторые твердолобые решили остаться несмотря ни на что, заложили кирпичами окна своих квартир и живут, как в крепости. Это не только старики, с некоторыми остались их уже взрослые дети. – Гиерра отрезал от искусственного бекона ломтик, накрыл его кусочком омлета и отправил двухкомпонентное изделие себе в рот.