Страница:
– Делайте свое черное дело, Уиверн! – Я повернулся и пошел в гостиную.
– И сделаю! – крикнул мне в спину сенатор. – Я испорчу жизнь вам и вашей жене, а Серенко выйдет сухим из воды, моего влияния на это хватит!
Дойдя до угла, я остановился. Анни, ради тебя я пойду даже на это! Я уберегу тебя от издевательств.
– Ладно. – Я вернулся к Уиверну. – Ваши условия?
– Вы обещаете не трогать Серенко, а я обещаю ничего не рассказывать журналистам. И не смотрите на меня так, капитан, я политик.
– Договорились, – выдавил я.
Скоро, Анни, очень скоро мы с тобой встретимся. Как только вернусь в Девон, сразу подам в отставку. Какой тогда смысл Уиверну рассказывать о тебе гадости?
Я вернулся в гостиную и сразу направился к бару заглушить чем-нибудь горечь стычки с сенатором.
– Леди и джентльмены, внимание! – зычным голосом объявил лейтенант. Шумок светских бесед утих. – Торжественная церемония приемки военно-космического корабля «Веллингтон» будет происходить на капитанском мостике, но прежде мы хотели бы вам показать некоторые возможности нашего суперсовременного судна. Для начала капитан Причер объявит боевую тревогу. Вы сможете наблюдать за действиями экипажа из инженерного отделения или в коридоре первого уровня неподалеку от капитанского мостика.
Я повел свой маленький отряд кадетов по лестнице на первый уровень. От Роберта Боланда пованивало блевотиной. Не хватало еще, чтоб его начало рвать в коридоре!
– Ты уже очухался? – строго спросил его я.
– Кажется, да, сэр. Простите, что доставил вам беспокойство. В следующий раз приму таблетки.
– Ничего, я тоже когда-то этим страдал.
– Вы меня накажете, сэр?
– Один наряд! За то, что спросил.
– Есть, сэр.
Мы поднялись на первый уровень. Процессию возглавлял заместитель Генерального секретаря ООН, а по-простому зам генсека Франджи.
– Ладно, снимаю с вас наряд, мистер Боланд, – сжалился я над кадетом. – Но больше не задавайте неуместных вопросов.
– Есть, сэр.
Взвыла сирена, из настенных динамиков грянул голос Причера:
– Тревога! Всем занять боевые посты!
Я невольно похолодел. Разум мой понимал, что тревога учебная, но въевшийся в кровь и плоть за годы службы инстинкт взывал к действию. Журналисты наставили видеокамеры на гардемаринов, вылетающих из каюты к боевым постам: на пункт управления лазерами, на пункт связи, на капитанский мостик. Через несколько секунд беготня прекратилась, тяжелая дверь капитанского мостика закрылась, превратив его в неприступную крепость. Сирена утихла. Капитан Причер подключил внутреннюю связь к настенным динамикам коридора, предоставив гостям возможность слушать доклады с боевых постов:
– Носовой шлюз закрыт, сэр!
– Инженерное отделение готово, сэр!
– Гидропоника готова, сэр!
– Лазеры готовы, сэр!
По всему кораблю закрылись герметичные двери, разделив его на множество отсеков. Если корпус где-то будет пробит, то воздух выйдет в космический вакуум лишь из одного отсека.
Один за другим о своей готовности капитану доложили отделение систем регенерации, лазарет, камбуз и прочие. Когда отзвучал последний доклад, я глянул на часы. Неплохо для свежеиспеченной команды!
– Каково ваше впечатление, мистер Дагани? – спросил у адмирала замгенсека.
– Великолепно, сэр! – не моргнув глазом, ответил Дагани. – На двадцать секунд быстрее, чем на прошлой неделе.
Странно! Адмирал даже не взглянул на часы. Вот оно, искусство политики!
– Отбой всем, кроме лазерного отделения, – объявил капитан Причер. – Уважаемых гостей прошу пройти в лазерное отделение. Оно расположено на первом уровне.
Мы набились в отсек, заставленный в два ряда дисплеями, за которыми сидели безупречного вида стрелки. Встретивший нас лейтенант заговорил тоном экскурсовода:
– Добрый день, мистер Франджи. Добрый день, уважаемые гости нашего корабля! Сейчас мы покажем вам учебную стрельбу. Такие учения проводятся регулярно на любом корабле, но обычно на экраны дисплеев подается компьютерное, а не реальное изображение, и лазеры в действительности не стреляют. Это называется компьютерной симуляцией. Но сегодня в честь наших уважаемых гостей вместо этого мы покажем настоящую стрельбу по настоящим мишеням. Наши офицеры будут выбрасывать их в открытый космос из двух космических шлюпок. – Лейтенант поднес к губам микрофон:
– Лазерное отделение готово, сэр!
– Мистер Йохански, Сандерс, начинайте, – скомандовал капитан.
Учебная стрельба по настоящим мишеням довольно опасна, ведь стрелок может случайно спутать шлюпку с выброшенной ею мишенью.
Из шлюпки к «Веллингтону» полетел учебный снаряд. Стрелок за ближайшим ко мне дисплеем прицелился, на экране возникло увеличенное изображение мишени.
– Огонь!
Стрелок нажал клавишу. Разумеется, выстрела мы не услышали. В присутствии высокого начальства стрелки не решались ругаться, хотя обычно во время стрельбы в лазерном отделении не смолкает мат, особенно в настоящем бою. Время от времени, когда учебные снаряды подлетали к кораблю слишком близко, тренькал тревожный сигнал. Вдруг бортовой компьютер бесстрастным голосом объявил:
– Пробит левый борт в районе второго уровня!
Конечно, это была всего лишь игра. Учебным снарядом бронированный корпус корабля не пробьешь.
Снаряды вылетали со шлюпок все чаще, к дисплеям прильнули все стрелки. Я проникался к Причеру уважением. Другой капитан провел бы учения перед журналистами, политиками и адмиралами помягче, без риска показать промахи своих стрелков.
– Носовые лазеры слева по борту выведены из строя!
Дисплей, управляющий этой группой лазеров, погас. Напряжение росло, стрелки мало-помалу начинали ругаться, но без нецензурщины.
– Паскуды! Сразу двое! Попал! Готов, сукин сын!
Я улыбнулся. Вот это уже больше похоже на бой!
Компьютеры не ругаются, их искусственный интеллект способен мгновенно распознавать любую известную цель и поражать ее без промаха, но что если вынырнет цель неизвестная? Дарла, бортовой компьютер «Гибернии», растерялась, впервые увидев космических рыб, выплывших из мертвого «Телстара». Поэтому компьютерам на боевых кораблях не доверяют.
Поток снарядов оборвался, стрельба прекратилась.
– Уважаемые гости нашего корабля! – обратился к нам лейтенант. – Мы продемонстрировали вам максимальную скорость стрельбы. Наши стрелки поразили двести двенадцать учебных снарядов, и всего лишь одиннадцать снарядов долетели до «Веллингтона».
Грянули аплодисменты. Довольная публика потянулась из лазерного отделения в коридор. Мне хотелось задержаться. Скоро отставка, никогда больше не увижу я корабля.
– Каково ваше мнение, капитан? – спросил у меня Франджи. – Вы побывали в настоящих боях, ваше мнение для нас имеет огромное значение.
Одиннадцать пропущенных снарядов – это не «всего лишь», как выразился лейтенант, это много, слишком много. В настоящем бою одиннадцать снарядов погубили бы «Веллингтон». Но я не стал высказывать замгенсеку свои соображения, отделавшись сдержанными похвалами. Зачем политику знать сермяжную правду? Не стал я рассказывать ему и о том, что на «Дерзком» солдаты, набранные из подростков-трушобников, стреляли быстрей и точнее стрелков «Веллингтона». Конечно, мне пришлось долго и упорно с ними заниматься, но экипаж «Веллингтона» тоже тренировался.
– Следующее представление будет показано в инженерном отделении, – объявил капитан Причер.
Косяк гостей потянулся на нижний уровень. Мы еще спускались по лестнице в районе второго уровня, когда из динамиков грянул приказ:
– Боевая готовность! Боевая готовность!
«Боевая готовность» – это почти то же самое, что команда «тревога», только помягче: герметичные двери не запираются, лазеры не снимаются с предохранителей, но все члены экипажа должны занять свои боевые места. Снова началась беготня, мы прижались к стене, мимо побежали солдаты.
– Не похоже на учебную тревогу, – засомневался Уиверн.
– Не беспокойтесь, джентльмены, – улыбнулся Дагани, но Уиверн и Франджи явно нервничали. – Ладно, я спрошу у капитана, чтобы вы не волновались. Спускайтесь пока в инженерное отделение на третий уровень.
– Отбой! – раздался новый приказ капитана.
Сенатор Уиверн облегченно вздохнул, тихо выругался. Я злорадно посмеивачся: может быть, Пример доведет его до инфаркта? Наконец мы спустились на третий уровень, направились к инженерному отделению, и тут нас настигла очередная команда капитана:
– Пожар в отделении регенерации! Пожар в отделении регенерации!
Едва я успел прижать кадета Дрю к стене, как мимо нас по коридору пронеслись пожарные.
– Не слишком ли Причер усердствует? – лукаво ткнул меня в ребро сенатор Боланд.
– Он показывает политикам корабельную жизнь без прикрас.
Вскоре суета закончилась, гардемарин «Веллингтона» доложил капитану:
– Огня в отделении регенерации нет, сэр.
– Хорошо. Отбой, – скомандовал Причер.
Пожарные начали сворачивать шланги и запихивать их обратно в ниши. Через десять минут мы собрались в инженерном отделении для заключительного спектакля.
– Леди и джентльмены, – полился из динамиков смягченный голос Причера, – сейчас мы запустим сверхсветовой двигатель и отправимся в полет к окрестностям звезды Вега. – Пауза. – Для тех, у кого на Земле остались родные и близкие, сообщаю, что полет будет не настоящим, а сверхсветовой двигатель будет работать вхолостую.
Политики старательно заржали. Ведь полет к Веге потребовал бы нескольких месяцев.
– Инженерное отделение, включить сверхсветовой двигатель! – приказал капитан Причер.
– Есть, сэр. – ответил инженер. Его помощники уставились на дисплеи.
На капитанском мостике гардемарин занялся навигационной прокладкой, которую потом проверят старшие офицеры. Таково правило: не доверять компьютеру, проверять и перепроверять собственные расчеты.
– Расчеты выполнены, мэм, – послышался из динамика юный голос гардемарина.
– Расчеты проверены, капитан, – доложила вскоре пилот.
– А ты что скажешь, Харлан? – спросил Причер.
– Расчеты совпадают с моими, капитан, – доложил бортовой компьютер.
– Приготовиться к погружению!
– Но ведь сверхсветовой полет программой церемонии не предусмотрен, – забеспокоился мистер Франджи.
– К погружению готовы, капитан! – доложил инженер.
Перед нами на демонстрационном экране заплясали синусоиды N-волн, генерируемые сверхсветовым двигателем.
– Не волнуйтесь, это компьютерная симуляция, – успокаивал я замгенсека, – на самом деле сверхсветовой двигатель не работает.
– Это не симуляция, сэр, – возразил инженер, – двигатель действительно работает и генерирует настоящие N-волны.
– Настоящие?! – поразился я. – Вы шутите?
– Никаких шуток, капитан, сегодня мы показываем все настоящее, – без тени юмора ответил инженер.
– Отключите двигатель! – крикнул я. – Немедленно!
– Почему?
– Это опасно? – встревожился Франджи.
– Конечно, опасно! – бушевал я. – Рыбы чуют N-волны, летят к их источнику, как мотыльки на огонь!
– Двигатель будет работать всего несколько минут, сэр, – все также невозмутимо ответил инженер.
– Дайте мне микрофон, – потребовал я. Надо отговорить Причера! Срочно!
– Простите, сэр, но я не могу прерывать демонстрацию.
– Вы чем-то недовольны, Сифорт? – то ли с сарказмом, то ли с тревогой спросил Уиверн.
– Инженерное отделение! Прибавить мощности! – раздался из динамика приказ Причера. – Поддерживать генерацию десять минут.
– Есть, сэр, – ответил инженер в микрофон.
– Адам, присмотри за кадетами! – приказал я, протискиваясь сквозь толпу к выходу.
– Куда вы, капитан? – удивленно крикнул мне вслед сенатор Боланд.
– На мостик! – Я понесся по коридору, вверх по лестнице.
Меня подгоняли страшные воспоминания. Испорченный сверхсветовой двигатель «Дерзкого», а потом и намеренно испорченные мною двигатели трех кораблей на гигантской орбитальной станции Надежды притягивали несметные косяки рыб. «Дерзкого» спасло чудо, орбитальную станцию я взорвал, уничтожив вместе с нею сотни чудовищ. Но все это происходило за десятки световых лет от Земли.
«Веллингтон» приманивал рыб в Солнечную систему.
Наконец первый уровень, капитанский мостик. Я бешено замолотил кулаками в запертую металлическую дверь. И вот мне открыли.
– Капитан Сифорт! Разрешите войти?! – выпалил я.
– Входите, – разрешил Причер. Рядом с ним на столе с дисплеем сидел адмирал Дагани. – Что случилось?
– Вырубите двигатель! Быстро! Пока не налетели рыбы!
– Простите, сэр, это приказ? – флегматично спросил Причер, приподняв бровь. Черт возьми! Он старше меня!.
– Нет, сэр, конечно! Поймите, рыбы чуют N-волны! Сейчас налетят! – Как же его убедить? – Рыб особенно раздражают волны двигателя, работающего вхолостую.
– Слышал об этом, такие волны вы называете «кошачьим концертом», – не спеша, безмятежно разглагольствовал Причер. – Интересный термин, интересная концепция, но даже если ваша теория справедлива, я думаю, несколько минут излучения не повредят, чудища не успеют их почуять.
– Адмирал, ради Бога! – взмолился я. – Прикажите ему отключить двигатель! На борту штатские, мы не можем рисковать их жизнями!
– Сифорт, не драматизируйте так все, здесь не театр, – холодно произнес Дагани.
– Вы не были в бою, не представляете, что это такое!
– Не забывайтесь! – вскочил Дагани. – Держите себя в руках! Мы предлагали вам корабль! Почти упрашивали вас взять корабль! Но вы отказались! Мы отдали «Веллингтон» Причеру, он здесь командует!
– Поймите, сэр, мои амбиции и мои нервы здесь ни при чем! Помните мое предложение нашпиговать пространство вокруг Солнечной системы беспилотными кораблями с ядерными зарядами на борту? Их двигатели должны излучать точно такие же волны, которые сейчас генерирует двигатель «Веллингтона»!
– Точно такие же? Вы уверены?
– Не совсем такие же. Рыбы острее чувствуют искаженные, негармонические волны, но суть от этого не меняется…
– Меняется! – перебил меня Причер, – Наши волны строго синусоидальные! Взгляните на экран. Видите? Кроме того, Сифорт, не забывайте, что мы находимся в Солнечной системе, где рыб нет. Корабли отправляются к дальним планетам почти каждый день, почему же рыбы не слетаются на их волны?
– Ладно, сэр, вы тут главный, вам и решать, – обреченно согласился я, поняв, что им ничего не втолкуешь. – Извините за беспокойство.
– Гарри, а может, все-таки отключить двигатель? – неуверенно предложил Дагани.
– Уже недолго осталось, сэр, пусть гости увидят не симуляцию, а настоящую работу.
– Ладно, Гарри, ты командир корабля, тебе и решать, – сдался Дагани.
Причер тоже решил проявить великодушие.
– Инженерное отделение, приготовиться к всплытию, – приказал он в микрофон. – Кстати, капитан, лейтенант Сандерс говорит, что училась с вами.
– Арлина? – Только теперь я обратил внимание на женщину-лейтенанта в кресле справа от Причера.
– Так точно, сэр.
– Лейтенант, проводите капитана Сифорта в гостиную, – попросил ее Пример.
– Есть, сэр.
Козырнув Примеру и Дагани, я вышел с Арлиной в коридор.
– Рада вас видеть, сэр, – обворожительно улыбнулась она.
– Арлина… Как давно мы не виделись! Расскажи о себе. Как ты жила?
– У меня все нормально. Правда, мне долго не удавалось выбиться в лейтенанты.
Я осмотрелся – в коридоре никого не было – и взял ее за руку. Арлина нисколько не возражала. Наши лица сблизились, меня окатила волна свежего запаха ее волос. Столько лет прошло, а Арлина все такая же юная…
– Пополудни будет проверка по полной программе! – гремел сержант Свопе. Возможно, проверку проведет сам начальник Академии. Чтобы все было по высшему классу! Поняли?!
– Так точно, сэр! – ответили мы дружным хором.
Я особо не волновался. Мы уже были закаленными кадетами, второкурсниками, искушенными в хитростях казарменного быта. Мы уже знали, как изображать полный порядок. Гораздо больше меня волновало другое – поговаривали, будто сотне кадетов скоро присвоят вожделенное звание гардемарина. В глубине души я надеялся, что окажусь в их числе, хотя умом понимал, насколько это маловероятно. Еще после присяги нас предупреждали, что при плохой успеваемости кадет может ждать гардемаринского звания все пять лет первого срока службы. Ходили слухи, будто некоторые так и не становились гардемаринами, хотя никто таких кадетов ни разу в жизни не видел.
Сержант ушел, и мы принялись за работу: мыли, чистили, стирали, гладили. Короче, приводили себя и казарму в полный порядок. Капрал Толливер расхаживал с важным видом, отдавая направо и налево придурковатые приказы.
Я чистил до зеркального блеска ботинки – свои и Арлины, – а она аккуратно стелила кровати – свою и мою. В обычные дни такого «разделения труда» у нас не было, но проверка – дело особое.
Казарма суетилась и шустрила несколько часов. Наконец все было готово. Я еще раз осмотрел свою униформу, поправил прическу.
– Идут! – крикнул Робби Ровер, дежуривший у двери.
– Становись! – завопил Толливер. Мы выстроились у кроватей в шеренги. Первым в казарму вошел сержант Свопе.
– СМИРНО! – рявкнул Толливер.
Мы замерли, выпучив глаза прямо перед собой. За Свопсом вошел сам начальник Академии Керси. Боже, спаси и сохрани!
Керси осматривал буквально все, дотошно проверял каждую мелочь, кроме сортира – оттуда он выскочил удивительно быстро.
– Хорошо, мистер Свопе, замечаний нет, – заключил он.
– Спасибо, сэр.
Керси направился к выходу, но задержался и объявил:
– Список кадетов, удостоенных звания гардемарина, будет вывешен сегодня вечером в коридоре за час до отбоя.
Он вышел, а мы молчали еще целых полминуты. Гробовая тишина взорвалась восторженными воплями. Робби ткнул меня кулаком в плечо, слегка пихнул Арлину.
– Сегодня! – орал он. – Кто-то из нас!
– Несбыточные надежды, – съязвил Толливер.
Остаток дня прошел в мучительном ожидании. На занятиях по навигации я предавался мечтам, за что схлопотал замечание от Ривса. Пришлось выбросить из головы сладкие грезы и заставить себя сосредоточиться. Пока список не вывешен, возможно всякое.
Так же мучительно прошел ужин. Не помню даже, съел ли я что-нибудь. То ли пил молоко, то ли жевал салфетку… Рассеянность и не до того доведет!
Сержант Свопе делал вид, что не замечает нашего странного поведения. Доновер опрокинул на себя чашку кофе, а Робби Ровер, вылезая из-за стола, уронил стул.
– Как думаешь, вывесили уже список? – томно поинтересовалась Арлина по пути из столовой.
– Керси сказал, что список вывесят перед отбоем. Осталось часа полтора.
– Слышала, не глухая! – вдруг вспылила она.
– Болван ты, Сифорт! – подзуживал Толливер. – Она же флиртует с тобой!
– Заткнись! – Я схватил его за грудки. Кровать Арлины стояла рядом с моей, мы были с ней как брат и сестра, поэтому мысль об интимной близости с ней не укладывалась у меня в голове. Как я могу трахать ее?! Мы же просто товарищи!
– Дурак ты, Толливер! – поддержал меня Робби.
– Ладно, парни, полегче, я ж пошутил. Отпусти, пока не увидел сержант.
Капралы всегда зверствовали в казармах, это считалось обычным делом, но Толливер резко отличался в худшую сторону, и его все ненавидели.
После ужина, как всегда, мы начали делать домашнее задание. Сержант в это время нас не беспокоил, кадеты устраивались на койках в разнообразных позах. Я предпочитал лежать на боку, держа перед собой компьютер, как книгу. Некоторые сидели, скрестив ноги, а кто-то лежал на полу. Так, например, делал Робби, задрав ноги на койку.
В казарме стояла тишина, но я подозревал, что кадеты поглощены не столько уроками, сколько мечтами и ожиданием. Мне тоже не лезли в голову формулы. Через полчаса я выключил компьютер.
Конечно, меня в списке не будет, ведь на экзаменах я показал не лучший результат. Значит, придется еще несколько месяцев кадетствовать. Некоторые мои товарищи станут гардемаринами и уйдут, их место в казарме займут незнакомые мне кадеты. Возможно, меня переведут в другую казарму к другому сержанту.
Наконец раздался звонок. Начался «свободный час». Некоторые ринулись в коридор, некоторые держались солиднее, шли туда не спеша, а я лежал, подавленный невеселой перспективой. Куда торопиться? Все равно меня нет в чертовом списке.
– Вставай, Никки.
– Не хочу, – буркнул я. Арлина села ко мне на кровать.
– Пошли вместе, Никки, я боюсь одна.
– Боишься? – фыркнул я. – Ладно, пошли.
Мы вышли в коридор. Вокруг списка толпились кадеты. Кто-то ревел, многие ликовали. Работая локтями, я медленно пробивался к цели.
– Прекратить толкучку! Всем встать в очередь! – раздался голос гардемарина Торна.
Кадеты притихли, выстроились в очередь. Толливер оказался на несколько человек впереди нас с Арлиной. Обнаружив свою фамилию, он лихо снял фуражку и швырнул ее в дальнюю стену.
– Есть! Я уже не кадет! Понял, Сифорт?! – Радость сделала его улыбку почти человечной.
– Поздравляю, – равнодушно сказала Арлина.
Толливер бросился за фуражкой, снова запустил ее по коридору. Она пролетела в сантиметре от носа Торна, но тот лишь усмехнулся:
– Погоди, Толливер, тебе еще придется выдержать Последнюю Ночь.
– Выдержу, сэр! – крикнул он, словно традиционные муки Последней Ночи его совсем не волновали.
Робби Ровер снова и снова пробегал взглядом весь список. Увы! Его фамилии не было. У бедняги дрожали губы. Несколько секунд он мужественно сдерживался, но всему есть предел. Горечь вырвалась наружу. Робби утер рукавом слезы.
– Ничего, Робби, будем кадетами вместе, – утешал его я.
– Может, еще не все потеряно? Может, еще станем гардемаринами? – хныкал он.
– Держись, – похлопала его по плечу Арлина. – Керси просто старый осел, все знают это.
Боже Праведный! Я ткнул ее под ребра. Не дай Бог, кто услышит…
– Спасибо. – Робби помчался в казарму, чуть не сбил с ног гардемарина Дженкса, пришедшего поглазеть на трагикомедию.
Настала очередь Арлины. Она повела по списку пальцем, замерла на фамилии Сандерс. Не помня себя от радости, я обнял ее, закружил в диком танце.
– Ох, Никки, а я так боялась, – постанывала она.
– Хватит беситься! – прикрикнули на меня из очереди.
– Посмотри, Никки, может быть, ты тоже там есть, – упрашивала Арлина.
– Нет меня там, что толку смотреть? – Все-таки я бросил ленивый взгляд на список. Что это?! Неужели? Моя фамилия? – Боже мой! Так не бывает! – Я протер глаза, снова глянул. Точно, ошибки нет. «Сифорт, Николас Э.» Чудеса в решете! – Кажется, я стал гардемарином, – тупо пролепетал я.
Онемев от такой «нелепости», я пошел по коридору, ничего не видя перед собой. Гард Дженкс подставил мне подножку, и я растянулся бы, не поймай меня вовремя другой гард. Это был Джефф Торн.
Добравшись до койки, я плюхнулся на спину, поднял над собой руку, уставился на серую материю рукава. Кадетский цвет. Скоро будет синий гардемаринский. Я гард? Странно все это…
– Арлина! Когда церемония?
– Завтра в полдень.
– Не верится.
– Ночью поверится.
Последняя Ночь! К издевательствам кадетам не привыкать, над ними издеваются все кому не лень, но в Последнюю Ночь пытки особенно жестоки. Такова традиция. Ну да черт с ней! Главное – завтра я стану гардемарином.
Из нашей казармы в списках оказалось девять кадетов. Наша радость скоро сменилась подавленностью. Скоро придется расстаться с товарищами, друзьями… Что мы получим взамен? Старый друг лучше новых двух. Лучше б меня не было в том списке.
Они пришли после отбоя.
Шайка гардемаринов во главе с Дженксом хищно рыскала по казарме, шарила по нашим лицам яркими пятнами фонарей, выискивая тех, кому завтра предстояло получить офицерское звание. Вначале они выдернули из постели Рестона и Лорка, вывели их в коридор. Мы, затаив дыхание, вслушивались в тишину. Временами как будто слышались стоны и плач. Прошел час, я задремал.
Дико завизжала Арлина. Я вскочил. Она яростно трепыхалась, пытаясь высвободиться из простыней, напичканных льдом. Вскоре осколки льда разлетелись по всей казарме. Ухмыляющийся гардемарин пощупал ее мокрую майку.
– Ублюдки! – взревел я, мгновенно спрыгнул на пол и начал расшвыривать гардемаринов. – Скоты!
Меня тут же скрутили, заломили за спину руки. Извернувшись, я пнул Дженкса ногой.
– Ах, ты еще сопротивляешься?! – Дженкс надел мне на голову ведро. – Ну, вякни еще что-нибудь! Бешено извиваясь, я сбросил ведро.
– Придется поучить этого лопуха скромности. Тащите его в клозет! – приказал Дженкс.
– Не зверствуйте, ребята, – робко подал голос какой-то кадет.
– Кто квакнул?! А ну-ка, пожалуйста, повторить! – Дженкс провел лучом фонаря по койкам. Кадеты забились под одеяла, как мыши в норы, не смея пикнуть.
Двое крепких гардемаринов поволокли меня в туалет. Как я ни извивался, вырваться не мог. Меня подвели к раковине умывальника.
– Капрал Толливер, сюда! – приказал Дженкс. Через две секунды в туалет вбежал Толливер в трусах и майке.
– Да, сэр?
– Смотри, салага, как учат хорошим манерам. А вы, жлобы, держите крошку Никки покрепче. – Дженкс открыл кран до упора, заткнул мне рот мылом, а отверстие раковины – пробкой. – Сифорт, гардемарин должен быть вежливым, скромным, слушаться старших. Сейчас мы тебя маленько поучим хорошим манерам.
– И сделаю! – крикнул мне в спину сенатор. – Я испорчу жизнь вам и вашей жене, а Серенко выйдет сухим из воды, моего влияния на это хватит!
Дойдя до угла, я остановился. Анни, ради тебя я пойду даже на это! Я уберегу тебя от издевательств.
– Ладно. – Я вернулся к Уиверну. – Ваши условия?
– Вы обещаете не трогать Серенко, а я обещаю ничего не рассказывать журналистам. И не смотрите на меня так, капитан, я политик.
– Договорились, – выдавил я.
Скоро, Анни, очень скоро мы с тобой встретимся. Как только вернусь в Девон, сразу подам в отставку. Какой тогда смысл Уиверну рассказывать о тебе гадости?
Я вернулся в гостиную и сразу направился к бару заглушить чем-нибудь горечь стычки с сенатором.
– Леди и джентльмены, внимание! – зычным голосом объявил лейтенант. Шумок светских бесед утих. – Торжественная церемония приемки военно-космического корабля «Веллингтон» будет происходить на капитанском мостике, но прежде мы хотели бы вам показать некоторые возможности нашего суперсовременного судна. Для начала капитан Причер объявит боевую тревогу. Вы сможете наблюдать за действиями экипажа из инженерного отделения или в коридоре первого уровня неподалеку от капитанского мостика.
Я повел свой маленький отряд кадетов по лестнице на первый уровень. От Роберта Боланда пованивало блевотиной. Не хватало еще, чтоб его начало рвать в коридоре!
– Ты уже очухался? – строго спросил его я.
– Кажется, да, сэр. Простите, что доставил вам беспокойство. В следующий раз приму таблетки.
– Ничего, я тоже когда-то этим страдал.
– Вы меня накажете, сэр?
– Один наряд! За то, что спросил.
– Есть, сэр.
Мы поднялись на первый уровень. Процессию возглавлял заместитель Генерального секретаря ООН, а по-простому зам генсека Франджи.
– Ладно, снимаю с вас наряд, мистер Боланд, – сжалился я над кадетом. – Но больше не задавайте неуместных вопросов.
– Есть, сэр.
Взвыла сирена, из настенных динамиков грянул голос Причера:
– Тревога! Всем занять боевые посты!
Я невольно похолодел. Разум мой понимал, что тревога учебная, но въевшийся в кровь и плоть за годы службы инстинкт взывал к действию. Журналисты наставили видеокамеры на гардемаринов, вылетающих из каюты к боевым постам: на пункт управления лазерами, на пункт связи, на капитанский мостик. Через несколько секунд беготня прекратилась, тяжелая дверь капитанского мостика закрылась, превратив его в неприступную крепость. Сирена утихла. Капитан Причер подключил внутреннюю связь к настенным динамикам коридора, предоставив гостям возможность слушать доклады с боевых постов:
– Носовой шлюз закрыт, сэр!
– Инженерное отделение готово, сэр!
– Гидропоника готова, сэр!
– Лазеры готовы, сэр!
По всему кораблю закрылись герметичные двери, разделив его на множество отсеков. Если корпус где-то будет пробит, то воздух выйдет в космический вакуум лишь из одного отсека.
Один за другим о своей готовности капитану доложили отделение систем регенерации, лазарет, камбуз и прочие. Когда отзвучал последний доклад, я глянул на часы. Неплохо для свежеиспеченной команды!
– Каково ваше впечатление, мистер Дагани? – спросил у адмирала замгенсека.
– Великолепно, сэр! – не моргнув глазом, ответил Дагани. – На двадцать секунд быстрее, чем на прошлой неделе.
Странно! Адмирал даже не взглянул на часы. Вот оно, искусство политики!
– Отбой всем, кроме лазерного отделения, – объявил капитан Причер. – Уважаемых гостей прошу пройти в лазерное отделение. Оно расположено на первом уровне.
Мы набились в отсек, заставленный в два ряда дисплеями, за которыми сидели безупречного вида стрелки. Встретивший нас лейтенант заговорил тоном экскурсовода:
– Добрый день, мистер Франджи. Добрый день, уважаемые гости нашего корабля! Сейчас мы покажем вам учебную стрельбу. Такие учения проводятся регулярно на любом корабле, но обычно на экраны дисплеев подается компьютерное, а не реальное изображение, и лазеры в действительности не стреляют. Это называется компьютерной симуляцией. Но сегодня в честь наших уважаемых гостей вместо этого мы покажем настоящую стрельбу по настоящим мишеням. Наши офицеры будут выбрасывать их в открытый космос из двух космических шлюпок. – Лейтенант поднес к губам микрофон:
– Лазерное отделение готово, сэр!
– Мистер Йохански, Сандерс, начинайте, – скомандовал капитан.
Учебная стрельба по настоящим мишеням довольно опасна, ведь стрелок может случайно спутать шлюпку с выброшенной ею мишенью.
Из шлюпки к «Веллингтону» полетел учебный снаряд. Стрелок за ближайшим ко мне дисплеем прицелился, на экране возникло увеличенное изображение мишени.
– Огонь!
Стрелок нажал клавишу. Разумеется, выстрела мы не услышали. В присутствии высокого начальства стрелки не решались ругаться, хотя обычно во время стрельбы в лазерном отделении не смолкает мат, особенно в настоящем бою. Время от времени, когда учебные снаряды подлетали к кораблю слишком близко, тренькал тревожный сигнал. Вдруг бортовой компьютер бесстрастным голосом объявил:
– Пробит левый борт в районе второго уровня!
Конечно, это была всего лишь игра. Учебным снарядом бронированный корпус корабля не пробьешь.
Снаряды вылетали со шлюпок все чаще, к дисплеям прильнули все стрелки. Я проникался к Причеру уважением. Другой капитан провел бы учения перед журналистами, политиками и адмиралами помягче, без риска показать промахи своих стрелков.
– Носовые лазеры слева по борту выведены из строя!
Дисплей, управляющий этой группой лазеров, погас. Напряжение росло, стрелки мало-помалу начинали ругаться, но без нецензурщины.
– Паскуды! Сразу двое! Попал! Готов, сукин сын!
Я улыбнулся. Вот это уже больше похоже на бой!
Компьютеры не ругаются, их искусственный интеллект способен мгновенно распознавать любую известную цель и поражать ее без промаха, но что если вынырнет цель неизвестная? Дарла, бортовой компьютер «Гибернии», растерялась, впервые увидев космических рыб, выплывших из мертвого «Телстара». Поэтому компьютерам на боевых кораблях не доверяют.
Поток снарядов оборвался, стрельба прекратилась.
– Уважаемые гости нашего корабля! – обратился к нам лейтенант. – Мы продемонстрировали вам максимальную скорость стрельбы. Наши стрелки поразили двести двенадцать учебных снарядов, и всего лишь одиннадцать снарядов долетели до «Веллингтона».
Грянули аплодисменты. Довольная публика потянулась из лазерного отделения в коридор. Мне хотелось задержаться. Скоро отставка, никогда больше не увижу я корабля.
– Каково ваше мнение, капитан? – спросил у меня Франджи. – Вы побывали в настоящих боях, ваше мнение для нас имеет огромное значение.
Одиннадцать пропущенных снарядов – это не «всего лишь», как выразился лейтенант, это много, слишком много. В настоящем бою одиннадцать снарядов погубили бы «Веллингтон». Но я не стал высказывать замгенсеку свои соображения, отделавшись сдержанными похвалами. Зачем политику знать сермяжную правду? Не стал я рассказывать ему и о том, что на «Дерзком» солдаты, набранные из подростков-трушобников, стреляли быстрей и точнее стрелков «Веллингтона». Конечно, мне пришлось долго и упорно с ними заниматься, но экипаж «Веллингтона» тоже тренировался.
– Следующее представление будет показано в инженерном отделении, – объявил капитан Причер.
Косяк гостей потянулся на нижний уровень. Мы еще спускались по лестнице в районе второго уровня, когда из динамиков грянул приказ:
– Боевая готовность! Боевая готовность!
«Боевая готовность» – это почти то же самое, что команда «тревога», только помягче: герметичные двери не запираются, лазеры не снимаются с предохранителей, но все члены экипажа должны занять свои боевые места. Снова началась беготня, мы прижались к стене, мимо побежали солдаты.
– Не похоже на учебную тревогу, – засомневался Уиверн.
– Не беспокойтесь, джентльмены, – улыбнулся Дагани, но Уиверн и Франджи явно нервничали. – Ладно, я спрошу у капитана, чтобы вы не волновались. Спускайтесь пока в инженерное отделение на третий уровень.
– Отбой! – раздался новый приказ капитана.
Сенатор Уиверн облегченно вздохнул, тихо выругался. Я злорадно посмеивачся: может быть, Пример доведет его до инфаркта? Наконец мы спустились на третий уровень, направились к инженерному отделению, и тут нас настигла очередная команда капитана:
– Пожар в отделении регенерации! Пожар в отделении регенерации!
Едва я успел прижать кадета Дрю к стене, как мимо нас по коридору пронеслись пожарные.
– Не слишком ли Причер усердствует? – лукаво ткнул меня в ребро сенатор Боланд.
– Он показывает политикам корабельную жизнь без прикрас.
Вскоре суета закончилась, гардемарин «Веллингтона» доложил капитану:
– Огня в отделении регенерации нет, сэр.
– Хорошо. Отбой, – скомандовал Причер.
Пожарные начали сворачивать шланги и запихивать их обратно в ниши. Через десять минут мы собрались в инженерном отделении для заключительного спектакля.
– Леди и джентльмены, – полился из динамиков смягченный голос Причера, – сейчас мы запустим сверхсветовой двигатель и отправимся в полет к окрестностям звезды Вега. – Пауза. – Для тех, у кого на Земле остались родные и близкие, сообщаю, что полет будет не настоящим, а сверхсветовой двигатель будет работать вхолостую.
Политики старательно заржали. Ведь полет к Веге потребовал бы нескольких месяцев.
– Инженерное отделение, включить сверхсветовой двигатель! – приказал капитан Причер.
– Есть, сэр. – ответил инженер. Его помощники уставились на дисплеи.
На капитанском мостике гардемарин занялся навигационной прокладкой, которую потом проверят старшие офицеры. Таково правило: не доверять компьютеру, проверять и перепроверять собственные расчеты.
– Расчеты выполнены, мэм, – послышался из динамика юный голос гардемарина.
– Расчеты проверены, капитан, – доложила вскоре пилот.
– А ты что скажешь, Харлан? – спросил Причер.
– Расчеты совпадают с моими, капитан, – доложил бортовой компьютер.
– Приготовиться к погружению!
– Но ведь сверхсветовой полет программой церемонии не предусмотрен, – забеспокоился мистер Франджи.
– К погружению готовы, капитан! – доложил инженер.
Перед нами на демонстрационном экране заплясали синусоиды N-волн, генерируемые сверхсветовым двигателем.
– Не волнуйтесь, это компьютерная симуляция, – успокаивал я замгенсека, – на самом деле сверхсветовой двигатель не работает.
– Это не симуляция, сэр, – возразил инженер, – двигатель действительно работает и генерирует настоящие N-волны.
– Настоящие?! – поразился я. – Вы шутите?
– Никаких шуток, капитан, сегодня мы показываем все настоящее, – без тени юмора ответил инженер.
– Отключите двигатель! – крикнул я. – Немедленно!
– Почему?
– Это опасно? – встревожился Франджи.
– Конечно, опасно! – бушевал я. – Рыбы чуют N-волны, летят к их источнику, как мотыльки на огонь!
– Двигатель будет работать всего несколько минут, сэр, – все также невозмутимо ответил инженер.
– Дайте мне микрофон, – потребовал я. Надо отговорить Причера! Срочно!
– Простите, сэр, но я не могу прерывать демонстрацию.
– Вы чем-то недовольны, Сифорт? – то ли с сарказмом, то ли с тревогой спросил Уиверн.
– Инженерное отделение! Прибавить мощности! – раздался из динамика приказ Причера. – Поддерживать генерацию десять минут.
– Есть, сэр, – ответил инженер в микрофон.
– Адам, присмотри за кадетами! – приказал я, протискиваясь сквозь толпу к выходу.
– Куда вы, капитан? – удивленно крикнул мне вслед сенатор Боланд.
– На мостик! – Я понесся по коридору, вверх по лестнице.
Меня подгоняли страшные воспоминания. Испорченный сверхсветовой двигатель «Дерзкого», а потом и намеренно испорченные мною двигатели трех кораблей на гигантской орбитальной станции Надежды притягивали несметные косяки рыб. «Дерзкого» спасло чудо, орбитальную станцию я взорвал, уничтожив вместе с нею сотни чудовищ. Но все это происходило за десятки световых лет от Земли.
«Веллингтон» приманивал рыб в Солнечную систему.
Наконец первый уровень, капитанский мостик. Я бешено замолотил кулаками в запертую металлическую дверь. И вот мне открыли.
– Капитан Сифорт! Разрешите войти?! – выпалил я.
– Входите, – разрешил Причер. Рядом с ним на столе с дисплеем сидел адмирал Дагани. – Что случилось?
– Вырубите двигатель! Быстро! Пока не налетели рыбы!
– Простите, сэр, это приказ? – флегматично спросил Причер, приподняв бровь. Черт возьми! Он старше меня!.
– Нет, сэр, конечно! Поймите, рыбы чуют N-волны! Сейчас налетят! – Как же его убедить? – Рыб особенно раздражают волны двигателя, работающего вхолостую.
– Слышал об этом, такие волны вы называете «кошачьим концертом», – не спеша, безмятежно разглагольствовал Причер. – Интересный термин, интересная концепция, но даже если ваша теория справедлива, я думаю, несколько минут излучения не повредят, чудища не успеют их почуять.
– Адмирал, ради Бога! – взмолился я. – Прикажите ему отключить двигатель! На борту штатские, мы не можем рисковать их жизнями!
– Сифорт, не драматизируйте так все, здесь не театр, – холодно произнес Дагани.
– Вы не были в бою, не представляете, что это такое!
– Не забывайтесь! – вскочил Дагани. – Держите себя в руках! Мы предлагали вам корабль! Почти упрашивали вас взять корабль! Но вы отказались! Мы отдали «Веллингтон» Причеру, он здесь командует!
– Поймите, сэр, мои амбиции и мои нервы здесь ни при чем! Помните мое предложение нашпиговать пространство вокруг Солнечной системы беспилотными кораблями с ядерными зарядами на борту? Их двигатели должны излучать точно такие же волны, которые сейчас генерирует двигатель «Веллингтона»!
– Точно такие же? Вы уверены?
– Не совсем такие же. Рыбы острее чувствуют искаженные, негармонические волны, но суть от этого не меняется…
– Меняется! – перебил меня Причер, – Наши волны строго синусоидальные! Взгляните на экран. Видите? Кроме того, Сифорт, не забывайте, что мы находимся в Солнечной системе, где рыб нет. Корабли отправляются к дальним планетам почти каждый день, почему же рыбы не слетаются на их волны?
– Ладно, сэр, вы тут главный, вам и решать, – обреченно согласился я, поняв, что им ничего не втолкуешь. – Извините за беспокойство.
– Гарри, а может, все-таки отключить двигатель? – неуверенно предложил Дагани.
– Уже недолго осталось, сэр, пусть гости увидят не симуляцию, а настоящую работу.
– Ладно, Гарри, ты командир корабля, тебе и решать, – сдался Дагани.
Причер тоже решил проявить великодушие.
– Инженерное отделение, приготовиться к всплытию, – приказал он в микрофон. – Кстати, капитан, лейтенант Сандерс говорит, что училась с вами.
– Арлина? – Только теперь я обратил внимание на женщину-лейтенанта в кресле справа от Причера.
– Так точно, сэр.
– Лейтенант, проводите капитана Сифорта в гостиную, – попросил ее Пример.
– Есть, сэр.
Козырнув Примеру и Дагани, я вышел с Арлиной в коридор.
– Рада вас видеть, сэр, – обворожительно улыбнулась она.
– Арлина… Как давно мы не виделись! Расскажи о себе. Как ты жила?
– У меня все нормально. Правда, мне долго не удавалось выбиться в лейтенанты.
Я осмотрелся – в коридоре никого не было – и взял ее за руку. Арлина нисколько не возражала. Наши лица сблизились, меня окатила волна свежего запаха ее волос. Столько лет прошло, а Арлина все такая же юная…
– Пополудни будет проверка по полной программе! – гремел сержант Свопе. Возможно, проверку проведет сам начальник Академии. Чтобы все было по высшему классу! Поняли?!
– Так точно, сэр! – ответили мы дружным хором.
Я особо не волновался. Мы уже были закаленными кадетами, второкурсниками, искушенными в хитростях казарменного быта. Мы уже знали, как изображать полный порядок. Гораздо больше меня волновало другое – поговаривали, будто сотне кадетов скоро присвоят вожделенное звание гардемарина. В глубине души я надеялся, что окажусь в их числе, хотя умом понимал, насколько это маловероятно. Еще после присяги нас предупреждали, что при плохой успеваемости кадет может ждать гардемаринского звания все пять лет первого срока службы. Ходили слухи, будто некоторые так и не становились гардемаринами, хотя никто таких кадетов ни разу в жизни не видел.
Сержант ушел, и мы принялись за работу: мыли, чистили, стирали, гладили. Короче, приводили себя и казарму в полный порядок. Капрал Толливер расхаживал с важным видом, отдавая направо и налево придурковатые приказы.
Я чистил до зеркального блеска ботинки – свои и Арлины, – а она аккуратно стелила кровати – свою и мою. В обычные дни такого «разделения труда» у нас не было, но проверка – дело особое.
Казарма суетилась и шустрила несколько часов. Наконец все было готово. Я еще раз осмотрел свою униформу, поправил прическу.
– Идут! – крикнул Робби Ровер, дежуривший у двери.
– Становись! – завопил Толливер. Мы выстроились у кроватей в шеренги. Первым в казарму вошел сержант Свопе.
– СМИРНО! – рявкнул Толливер.
Мы замерли, выпучив глаза прямо перед собой. За Свопсом вошел сам начальник Академии Керси. Боже, спаси и сохрани!
Керси осматривал буквально все, дотошно проверял каждую мелочь, кроме сортира – оттуда он выскочил удивительно быстро.
– Хорошо, мистер Свопе, замечаний нет, – заключил он.
– Спасибо, сэр.
Керси направился к выходу, но задержался и объявил:
– Список кадетов, удостоенных звания гардемарина, будет вывешен сегодня вечером в коридоре за час до отбоя.
Он вышел, а мы молчали еще целых полминуты. Гробовая тишина взорвалась восторженными воплями. Робби ткнул меня кулаком в плечо, слегка пихнул Арлину.
– Сегодня! – орал он. – Кто-то из нас!
– Несбыточные надежды, – съязвил Толливер.
Остаток дня прошел в мучительном ожидании. На занятиях по навигации я предавался мечтам, за что схлопотал замечание от Ривса. Пришлось выбросить из головы сладкие грезы и заставить себя сосредоточиться. Пока список не вывешен, возможно всякое.
Так же мучительно прошел ужин. Не помню даже, съел ли я что-нибудь. То ли пил молоко, то ли жевал салфетку… Рассеянность и не до того доведет!
Сержант Свопе делал вид, что не замечает нашего странного поведения. Доновер опрокинул на себя чашку кофе, а Робби Ровер, вылезая из-за стола, уронил стул.
– Как думаешь, вывесили уже список? – томно поинтересовалась Арлина по пути из столовой.
– Керси сказал, что список вывесят перед отбоем. Осталось часа полтора.
– Слышала, не глухая! – вдруг вспылила она.
– Болван ты, Сифорт! – подзуживал Толливер. – Она же флиртует с тобой!
– Заткнись! – Я схватил его за грудки. Кровать Арлины стояла рядом с моей, мы были с ней как брат и сестра, поэтому мысль об интимной близости с ней не укладывалась у меня в голове. Как я могу трахать ее?! Мы же просто товарищи!
– Дурак ты, Толливер! – поддержал меня Робби.
– Ладно, парни, полегче, я ж пошутил. Отпусти, пока не увидел сержант.
Капралы всегда зверствовали в казармах, это считалось обычным делом, но Толливер резко отличался в худшую сторону, и его все ненавидели.
После ужина, как всегда, мы начали делать домашнее задание. Сержант в это время нас не беспокоил, кадеты устраивались на койках в разнообразных позах. Я предпочитал лежать на боку, держа перед собой компьютер, как книгу. Некоторые сидели, скрестив ноги, а кто-то лежал на полу. Так, например, делал Робби, задрав ноги на койку.
В казарме стояла тишина, но я подозревал, что кадеты поглощены не столько уроками, сколько мечтами и ожиданием. Мне тоже не лезли в голову формулы. Через полчаса я выключил компьютер.
Конечно, меня в списке не будет, ведь на экзаменах я показал не лучший результат. Значит, придется еще несколько месяцев кадетствовать. Некоторые мои товарищи станут гардемаринами и уйдут, их место в казарме займут незнакомые мне кадеты. Возможно, меня переведут в другую казарму к другому сержанту.
Наконец раздался звонок. Начался «свободный час». Некоторые ринулись в коридор, некоторые держались солиднее, шли туда не спеша, а я лежал, подавленный невеселой перспективой. Куда торопиться? Все равно меня нет в чертовом списке.
– Вставай, Никки.
– Не хочу, – буркнул я. Арлина села ко мне на кровать.
– Пошли вместе, Никки, я боюсь одна.
– Боишься? – фыркнул я. – Ладно, пошли.
Мы вышли в коридор. Вокруг списка толпились кадеты. Кто-то ревел, многие ликовали. Работая локтями, я медленно пробивался к цели.
– Прекратить толкучку! Всем встать в очередь! – раздался голос гардемарина Торна.
Кадеты притихли, выстроились в очередь. Толливер оказался на несколько человек впереди нас с Арлиной. Обнаружив свою фамилию, он лихо снял фуражку и швырнул ее в дальнюю стену.
– Есть! Я уже не кадет! Понял, Сифорт?! – Радость сделала его улыбку почти человечной.
– Поздравляю, – равнодушно сказала Арлина.
Толливер бросился за фуражкой, снова запустил ее по коридору. Она пролетела в сантиметре от носа Торна, но тот лишь усмехнулся:
– Погоди, Толливер, тебе еще придется выдержать Последнюю Ночь.
– Выдержу, сэр! – крикнул он, словно традиционные муки Последней Ночи его совсем не волновали.
Робби Ровер снова и снова пробегал взглядом весь список. Увы! Его фамилии не было. У бедняги дрожали губы. Несколько секунд он мужественно сдерживался, но всему есть предел. Горечь вырвалась наружу. Робби утер рукавом слезы.
– Ничего, Робби, будем кадетами вместе, – утешал его я.
– Может, еще не все потеряно? Может, еще станем гардемаринами? – хныкал он.
– Держись, – похлопала его по плечу Арлина. – Керси просто старый осел, все знают это.
Боже Праведный! Я ткнул ее под ребра. Не дай Бог, кто услышит…
– Спасибо. – Робби помчался в казарму, чуть не сбил с ног гардемарина Дженкса, пришедшего поглазеть на трагикомедию.
Настала очередь Арлины. Она повела по списку пальцем, замерла на фамилии Сандерс. Не помня себя от радости, я обнял ее, закружил в диком танце.
– Ох, Никки, а я так боялась, – постанывала она.
– Хватит беситься! – прикрикнули на меня из очереди.
– Посмотри, Никки, может быть, ты тоже там есть, – упрашивала Арлина.
– Нет меня там, что толку смотреть? – Все-таки я бросил ленивый взгляд на список. Что это?! Неужели? Моя фамилия? – Боже мой! Так не бывает! – Я протер глаза, снова глянул. Точно, ошибки нет. «Сифорт, Николас Э.» Чудеса в решете! – Кажется, я стал гардемарином, – тупо пролепетал я.
Онемев от такой «нелепости», я пошел по коридору, ничего не видя перед собой. Гард Дженкс подставил мне подножку, и я растянулся бы, не поймай меня вовремя другой гард. Это был Джефф Торн.
Добравшись до койки, я плюхнулся на спину, поднял над собой руку, уставился на серую материю рукава. Кадетский цвет. Скоро будет синий гардемаринский. Я гард? Странно все это…
– Арлина! Когда церемония?
– Завтра в полдень.
– Не верится.
– Ночью поверится.
Последняя Ночь! К издевательствам кадетам не привыкать, над ними издеваются все кому не лень, но в Последнюю Ночь пытки особенно жестоки. Такова традиция. Ну да черт с ней! Главное – завтра я стану гардемарином.
Из нашей казармы в списках оказалось девять кадетов. Наша радость скоро сменилась подавленностью. Скоро придется расстаться с товарищами, друзьями… Что мы получим взамен? Старый друг лучше новых двух. Лучше б меня не было в том списке.
Они пришли после отбоя.
Шайка гардемаринов во главе с Дженксом хищно рыскала по казарме, шарила по нашим лицам яркими пятнами фонарей, выискивая тех, кому завтра предстояло получить офицерское звание. Вначале они выдернули из постели Рестона и Лорка, вывели их в коридор. Мы, затаив дыхание, вслушивались в тишину. Временами как будто слышались стоны и плач. Прошел час, я задремал.
Дико завизжала Арлина. Я вскочил. Она яростно трепыхалась, пытаясь высвободиться из простыней, напичканных льдом. Вскоре осколки льда разлетелись по всей казарме. Ухмыляющийся гардемарин пощупал ее мокрую майку.
– Ублюдки! – взревел я, мгновенно спрыгнул на пол и начал расшвыривать гардемаринов. – Скоты!
Меня тут же скрутили, заломили за спину руки. Извернувшись, я пнул Дженкса ногой.
– Ах, ты еще сопротивляешься?! – Дженкс надел мне на голову ведро. – Ну, вякни еще что-нибудь! Бешено извиваясь, я сбросил ведро.
– Придется поучить этого лопуха скромности. Тащите его в клозет! – приказал Дженкс.
– Не зверствуйте, ребята, – робко подал голос какой-то кадет.
– Кто квакнул?! А ну-ка, пожалуйста, повторить! – Дженкс провел лучом фонаря по койкам. Кадеты забились под одеяла, как мыши в норы, не смея пикнуть.
Двое крепких гардемаринов поволокли меня в туалет. Как я ни извивался, вырваться не мог. Меня подвели к раковине умывальника.
– Капрал Толливер, сюда! – приказал Дженкс. Через две секунды в туалет вбежал Толливер в трусах и майке.
– Да, сэр?
– Смотри, салага, как учат хорошим манерам. А вы, жлобы, держите крошку Никки покрепче. – Дженкс открыл кран до упора, заткнул мне рот мылом, а отверстие раковины – пробкой. – Сифорт, гардемарин должен быть вежливым, скромным, слушаться старших. Сейчас мы тебя маленько поучим хорошим манерам.