Файнток Дэвид. Надежда победителя

   Мы с Джейсоном пустились в пляс на лавках, как сумасшедшие, но радость была недолгой.
   – Угомонитесь, щенки, – рыкнул на нас мужик из соседнего ряда. – гол не засчитан.
   – Чего?!
   Увы! Гол действительно не засчитали. К тому же нашему кумиру Арчи показали красную карточку! Команда Кардиффа окружила судью, а тот что-то объяснял, яростно жестикулируя.
   – Проклятые итальяшки! – неистовствовал Джейсон. Несколько рядов скандировали:
   – Бей судью! Бей судью!
   Тем временем на поле началась потасовка. Страсти накалялись. Ударом в лицо итальяшка сбил нашего с ног. Стадион возмущенно взревел, болельщики обеих команд высыпали на поле. Началась настоящая битва. На трибунах тоже вспыхнула драка, ломали лавки. Я схватил Джейсона за руку.
   – Пошли отсюда!
   – Ближайшая лестница там, – показал он наверх. Мы начали протискиваться по проходу наверх сквозь толпу, потянувшуюся к выходу. – Быстрей, Никки! – подталкивал меня Джейсон.
   Раздался треск, грохот, верхние десять рядов упали наружу. Толпа повалила назад к первым рядам, уходя от опасности. В проходе было не протолкнуться, люди в ужасе спускались по лавкам, прыгая куда придется.
   Стиснутый со всех сторон, я не мог шевельнуться. Поток нес нас с Джейсоном, постепенно разъединяя. Толпа давила людей, вжимала в перила.
   – Джейсон! – орал я. – Джейсон! Где ты!? – Но мой голос тонул в гуле, воплях и стонах. Меня вынесло из прохода в ряды скамеек, я упал. Кто-то наступил мне на руку. Я забился под лавку.
   Ад длился целую вечность. Наконец шум утих. Я лежал, придавленный сломанной лавкой, не в силах пошевелиться. Рядом послышались голоса. Кто-то убрал лавку.
   – Этот еще живой. Что с тобой, парень? – спросил полисмен. Я разревелся.
   – У тебя что-то сломано?
   Я осмотрелся. Вокруг полицейские укладывали на носилки людей, относили их на траву в поле. Там и здесь виднелись кровавые пятна, валялась обувь, изорванная одежда.
   – Ничего не сломано, кажется. – Я сел на соседнюю лавку. – Где он?
   – Кто?
   – Джейсон.
   – Не знаю, – пожал плечами полицейский. – Если хочешь, поищи на поле, но вряд ли ты его там найдешь. Врачи уносят раненых за ворота, а оттуда машины увозят их в больницу. – Полисмен похлопал меня по плечу. – Извини, парень, мне надо спасать остальных.
   Он пошел дальше. Я вдруг почувствовал боль в ребрах. Что делать? Идти на поле искать Джейсона? А если он мертв? Этого я не вынесу. Господи, скажи мне, что он жив.
   Я вышел со стадиона. На обочинах сидели и лежали раненые. Приземлялись вертолеты «скорой помощи». Увидев на стоянке велосипед Джейсона, я понял, что случилось худшее. Ноги понесли меня обратно к стадиону. На поле среди трупов и раненых Джейсона не было. При виде мертвой женщины с раздавленной головой меня вырвало.
   Боже мой, сколько трупов! Некоторые были накрыты покрывалами. Из-под одного высовывались рукава зеленой куртки Джейсона. Нет, это не он! Не надо, Господи! Я снял покрывало и с облегчением всхлипнул. Точно не Джейсон. Разве у него может быть такое изуродованное лицо, заляпанное засохшей кровью? Но почему у этого мальчишки такие же коричневые штаны, как у Джейсона? И кроссовки… Почему такие же золотистые волосы? Я сжал его холодную руку и замер от горя. Так я простоял до темноты.
   Санитары переглянулись, один из них покачал головой. Кевин Арнвейл отпустил холодеющую руку друга, – уткнулся мне в грудь и тихо зарыдал. Я обнял убитого горем мальчишку. Сержант Радс смотрел на нас с неодобрением.
   Коридор заполнялся кадетами, слышались негромкие команды лейтенанта Нгу Бьен. Кил Дрю, виновник смерти Эдвардса, был подавлен и бледен.
   – Уведите их в казармы, лейтенант, – попросил я.
   – Есть, сэр. Арнвейла тоже?
   – Он пусть останется.
   Ко мне подбежал гардемарин:
   – Докладывает гардемарин Кин, сэр. Сержант Обуту сказала, что вам звонит адмирал Дагани.
   – Кто? – рассеянно переспросил я. – Адмирал? Хорошо. – Тут горестно всхлипнул Арнвейл. Как я могу в такой момент бросить его? – Передайте адмиралу, что сейчас я занят. Позвоню ему позже.
   Гардемарин изумленно вытаращился на меня. Не ответить на звонок адмирала?! Но приказ есть приказ.
   – Есть, сэр.

5

   Я размашисто расхаживал по кабинету, проклиная свою дерзость. Не ответить на телефонный звонок адмирала! Немыслимо! Ничего бы с Арнвейлом без меня не случилось. К тому же я не нянька ему, возиться с кадетами должны сержанты.
   Затренькал телефон. Я поднял трубку.
   – Примете сержанта Радса, сэр? – спросила сержант Обуту.
   – Да.
   Я сел за стол. Вошел Радс, отдал честь, встал по стойке «смирно». Я пригласил его сесть в кресло.
   – Сэр, я хочу перевестись из Академии куда-нибудь на Землю, – заявил он.
   – Только потому, что я прикрикнул на вас при кадетах? Не говорите глупостей.
   – Нет, сэр. Потому, что из-за меня погиб кадет Эдварде. И Кил Дрю всю жизнь будет помнить, как он из-за моей халатности убил товарища.
   – Это просто несчастный случай.
   – Я обязан не допускать несчастных случаев, сэр, тем более таких, как этот. Его можно было предотвратить.
   – Вы здесь ни при чем, сержант. Мы на военной службе. Опасности в нашем деле не избежать.
   – Нет, – упрямо покачал головой Радс, – я виноват. Дрю не был готов к такому полету и предупредил меня. Вдобавок, после того как он неудачно взлетел, я заставил его еще раз включить двигатель.
   Я встал, начал расхаживать, обдумывая положение.
   – Что вы от меня хотите? – спросил я наконец.
   – Пошлите меня служить в другое место.
   – Нет. Разговор окончен.
   После этого спорить он уже не мог. На прямой приказ командира существует только один ответ.
   – Есть, сэр. – Он встал, направился к двери.
   – Постойте. – Отпускать его на такой ноте я не хотел, измучится ведь угрызениями совести. – Составьте рапорт обо всех несчастных случаях в Академии за последние пять лет и изложите свои соображения по усилению мер безопасности. Постарайтесь управиться за две недели. И еще… Одна просьба.
   – Слушаю, сэр.
   – Эдвардсу уже не поможешь, а вот Килу Дрю и Кевину Арнвейлу нужна поддержка. У обоих тяжелая психическая травма. Позаботьтесь о них.
   Радс наморщил лоб:
   – Как, сэр?
   – Не знаю, это ваша забота. Для того вы здесь и служите, чтобы заниматься кадетами. – Я добавил в голос суровости. – Вы не виновны в гибели Эдвардса, но последующие ваши действия заслуживают порицания. Нельзя было отрывать Арнвейла от его друга.
   – Но кадетам в будущем не раз придется видеть смерть, они должны научиться встречать ее достойно. Хотя… – Сержант почесал в затылке. – Я понимаю, они еще дети. Нельзя требовать он них слишком многого. Но, знаете, сюсюкаться с ними тоже нельзя.
   – Найдите золотую середину.
   – Есть, сэр. Попробую.
   К вечеру я совсем одурел. Голова распухла от всевозможных цифр: количество кадетских коек в Фарсайде, запасы провианта, среднедушевое потребление продуктов питания, соотношение преподавателей и учеников. Все эти данные мало что мне говорили.
   Я отключил дисплей, потянулся, погасил свет и вышел из кабинета. В приемной вскочил на ноги гардемарин – маленький, тонкий, с ужасно серьезным лицом.
   – Будешь дежурить всю ночь? – спросил я.
   – Нет, в двенадцать меня сменит мистер Тенер, сэр.
   – Хорошо. А что это у тебя на дисплее?
   – Изучаю навигацию, сэр.
   – Как тебя зовут?
   Он вытянулся по стойке «смирно».
   – Гардемарин Томми Цай, сэр!
   – Мистер Цай, если что, свяжитесь со мной по рации. Пойду прогуляюсь по базе.
   Как и во всех других поселениях на Луне, купола и помещения подземных сооружений Фарсайда соединялись между собой коридорами с герметичными дверями.
   Они автоматически закрывались при утечке воздуха. Большие объекты, например столовая и спортзалы, находились на поверхности прямо под куполом.
   Мой кабинет находился в северном конце подземного одноэтажного помещения и соединялся коридорами с офицерским шлюзом и учебными классами. Далее, опять же по коридорам, можно было пройти в казармы и к офицерским квартирам. Ниже, на втором уровне, находились: термоядерная электростанция, гравитроны, устройства для регенерации воздуха и прочие системы жизнеобеспечения. Там же размешались жилища технического персонала базы.
   Я прошелся по лабиринту коридоров к учебным классам, которые помнил еше с кадетских времен. Разумеется, в этот поздний час занятий уже не было. Отбой еще не давали, свет в казармах горел, и кадеты наслаждались свободным временем. Из комнаты, мимо которой я проходил, послышались голоса.
   – Странно, почему ему не дали корабль? Я остановился как вкопанный, прислушался. Непринужденная болтовня мальчишек.
   – Может быть, предлагали, но отказался.
   – Чушь! Адам, от кораблей не отказываются.
   Я вошел. В классе оказались три гардемарина. Первым меня заметил сидевший на преподавательском столе, спрыгнул на пол. За ним по стойке «смирно» вытянулись остальные.
   – Вольно, – сразу разрешил я. – Что вы тут делаете?
   – Ничего, сэр, просто разговариваем.
   – Почему именно здесь?
   – Разве нельзя, сэр? Мы проходили мимо и зашли посидеть поговорить, – ответил старший из них.
   Разгильдяи! Когда я был кадетом, нам не разрешали шляться по базе и заходить куда вздумается. Надо их проучить!
   – Разве вам сержант не… – Они же не кадеты! Какой я болван! К тому же они не на дежурстве. Почему бы им не посидеть, не поболтать дружески в свободном классе? – Извините, забыл, что вы уже гардемарины. Ваша фамилия, кажется, Кин?
   – Да, сэр. Старший гардемарин Томас Кин, сэр. Извините, если мы…
   – Нет, все в порядке, я просто забыл… Дело в том, что я помню себя в Академии только кадетом. – В Академии оставляют лишь горстку выпускников, остальных распределяют по кораблям или куда-нибудь еще. Меня направили на корабль «Хельсинки». Кин явно был смущен. Видимо, раньше ему не приходилось видеть оправдывающегося капитана. Я повернулся к двум другим гардемаринам. – Вас, мистер Тенер, я помню, а вы кто?
   – Гардемарин Гутри Смит, сэр, – представился сухопарый, с торчащими ушами юноша.
   – Теперь я и вас вспомнил. Продолжайте.
   – Может быть, вам нужна помощь, сэр? – выпалил Адам Тенер.
   – Помощь?
   – Простите, сэр, – покраснел он, – мне показалось, вы что-то ищете… Извините еще раз, что суюсь не в свое дело, но…
   – Хватит, Адам, – сказал Томас Кин.
   – Есть, мистер Кин. – Обычно гардемарины обращаются друг к другу по именам, но к старшему гардемарину, в знак уважения, – всегда по фамилии.
   – Продолжайте, мистер Тенер, – приказал я.
   – Да, сэр. То есть, я хотел сказать, есть, сэр, – снова затараторил Тенер. – Дело в том… Я подумал, что вам трудно без подсказки найти то, что вы ищете, ведь вы много лет не были в Фарсайде, только первый день здесь после такого длительного перерыва. Извините, капитан Сифорт. – Он помолчал, наливаясь румянцем, и опять бессвязно залопотал:
   – Впрочем, вы и сами, наверно, все помните, извините еще раз за бестактность, я не подумал, не надо было мне это говорить, зря я…
   – Он всегда такой? – повернулся я к Кину, вскинув бровь.
   – Нет, сэр. Он болтлив лишь тогда, когда надо молчать. Извините, сэр, больше он не будет вас беспокоить.
   Теперь болтуну Тенеру несдобровать. Перед капитаном гардемарины должны раскрывать рот только для ответа на вопросы и ни в коем случае не навязываться с разговорами. Учить этому их должен старший гардемарин, ему же и отвечать за проступки своих подопечных. Как видно, он прекрасно это понимал, потому и извинился передо мной.
   Адам, вконец смущенный, прикусил язык и с жалким видом пялился в пол. Ничего, пара нарядов ему не повредит. Правда, он уже заработал четыре, когда вылетел на меня из-за угла на орбитальной станции. Если он не успеет их вовремя отработать и схлопочет еще четыре, вот тогда ему придется плохо. За десять нарядов положена порка. Обычно экзекуция проводится старшим лейтенантом, а провинившегося привязывают к скамье, которую по традиции называют бочкой.
   Урок пойдет Тенеру впрок, впредь будет осмотрительнее. А все-таки жалко парня, ведь он хотел мне помочь. Надо как-то отвести от него грозу.
   – Знаете, мистер Кин, – смягчился я, – мне и в самом деле хотелось найти кого-нибудь, кто мог бы показать мне базу. За несколько лет я подзабыл Фарсайд. Джентльмены не будут возражать, если я попрошу их стать на время моими экскурсоводами? – На самом деле мне хотелось прогуляться одному, но выхода не было.
   – Разумеется, не будут, сэр. – А что еще он мог ответить? Приглашение капитана равносильно приказу.
   Всей компанией мы двинулись осматривать учебные классы.
   – Здесь размещены учебные тренажеры, сэр, – показал Гутри Смит очередное помещение.
   Все было новым: самые современные широкоформатные дисплеи, на них компьютер мог выводить изображения нападающих космических рыб и их «наездников»; панели управления были точно такими же, как на боевых кораблях. Изображения рыб были позаимствованы из видеозаписей «Гибернии» и других судов, которым удалось уцелеть в схватках с чудищами.
   – А это класс навигации, сэр.
   Когда-то и я здесь занимался. Правда, звездную навигацию так и не постиг в совершенстве.
   – Какой предмет вам больше всего нравится, мистер Кин? – поинтересовался я.
   – Сверхсветовые двигатели, сэр. В этом учебном году мистер Вриз по моей просьбе будет преподавать мне устройство двигателей новых быстроходных кораблей.
   – Он все еще здесь работает? – Двенадцать лет назад он казался мне стариком, хотя ему было не больше пятидесяти. – А вам что нравится, мистер Тенер?
   До сих пор во время прогулки он самоотверженно молчал, но на прямой вопрос не мог не ответить.
   – Навигация и пилотаж, сэр.
   Чтобы продемонстрировать всем, что я не держу на него зла, мне пришлось продолжить расспросы:
   – Наверно, по этим предметам вы добились больших успехов?
   – Был лучшим в классе, сэр, – скромно ответил он, глядя в пол.
   – В самом деле? – непритворно удивился я.
   – Так точно, сэр. Я не всегда бываю глупым, как это могло вам показаться.
   – Хватит, мистер Тенер, – предостерег его Кин.
   – Все в порядке, мистер Кин, – вмешался я, – его можно понять. Вчера у нас с ним была интересная встреча. – От которой у меня до сих пор побаливало плечо. – А там что?
   – Лестница на нижний уровень, сэр. Гравитроны и прочая техника. Нам туда вход запрещен.
   – А там? – показал я в другую сторону.
   – Служебный коридор. По нему можно выйти в столовую.
   Мы пошли по плавно поднимавшемуся коридору на поверхность. По нему техники вели наверх уборочные машины и другое тяжелое оборудование.
   – Это не единственный путь в учебный корпус и не самый короткий, но самый быстрый, что немаловажно, когда опаздываешь на занятия, – признался Адам Тенер. – Кадетам ходить по нему нельзя.
   Я вообразил себе опаздывающего на занятия гардемарина, несущегося сломя голову по широкому коридору. По обычным коридорам бегать запрещено.
   – А вот и столовая, сэр. Кадеты пользуются этой дверью.
   – Помню. А к казармам – направо.
   – Да, сэр.
   Мы пошли к казармам.
   – Давайте заглянем туда, – предложил я, выбрав наугад одно из помещений.
   Едва открыв дверь, гардемарин Кин скомандовал:
   – Смирно!
   Кадеты выскочили из коек и быстро выстроились в шеренгу. А я почему-то думал, что в это каникулярное время казарма окажется пустой.
   – Вольно! Ложитесь, это не проверка, – улыбнулся я.
   Кин покосился на меня, как на шизанутого, мол, странный он какой-то, этот новый начальник Академии. Что он так сюсюкается с кадетами? Я решил, что при таких обстоятельствах ретироваться как ни в чем не бывало мне не к лицу, и с достоинством прошелся вдоль ряда коек. На одной из них стояла дорожная сумка.
   – Койка Эдвардса? – спросил я девчонку с соседней кровати.
   – Да, сэр.
   Эта сумка простоит здесь всю ночь, а утром кадеты соберутся вокруг нее, выложат на кровать вещи. Кое-что друзья Эдвардса оставят себе на память, а остальное уберут обратно. Потом сумку отправят родителям. Такова традиция.
   – А где мистер Арнвейл?
   – С сержантом Радсом, сэр, – ответил кто-то из кадетов.
   – Понятно. Пойдемте, джентльмены. – Я вышел из казармы.
   – Хотите заглянуть в казарму, где вы жили несколько лет назад? – предложил Кин.
   – А в сортире случайно не установили таблички с моим именем?
   – Извините, сэр.
   – Итак, всего здесь шестнадцать казарм?
   – Теперь уже двадцать, – подал голос осмелевший Тенер.
   – Некоторые, наверно, пустуют?
   – Пока да, сэр. Но скоро прибудут первокурсники.
   В каждой казарме тридцать коек, значит, база может принять шестьсот кадетов, хотя на самом деле часть коек всегда пустует. Еще пятьдесят коек на учебной орбитальной станции, триста восемьдесят кадетов в Земной Академии в Девоне. Конечно, лишние койки нужны, иначе для переброски части кадетов из Девона в Фарсайд придется столько же человек везти из Фарсайда в Девон. В тыловой работе тоже есть свои тонкости.
   Мне показали спортзал под куполом, потом по служебному коридору мы вернулись на первый уровень. Я остановился.
   – Спасибо, джентльмены, достаточно. Мистер Тенер, я хотел бы поговорить с мистером Кином.
   – Хорошо, сэр.
   – Наедине, – добавил я.
   – Есть, сэр! – Бедняга Тенер покраснел, как вишня, отдал честь и поспешил прочь.
   – Сэр, извините за его поведение… – начал оправдываться Кин.
   – Когда-то я тоже был старшим гардемарином. Давно это было, в первом моем полете на «Гибернии».
   – Да, сэр. – Озадаченный Кин внимательно смотрел на меня, не понимая, куда я клоню.
   – Поэтому я знаю, какая это тяжкая ноша. Старшему гардемарину бывает трудно воспитывать своих подопечных и предугадывать пожелания капитана. Например, вам могло показаться, что следует жестко взяться за воспитание Тенера.
   – Конечно, я вправлю ему мозги, сэр, я… сделаю, как скажете, сэр.
   – Отлично, – улыбнулся я. – Тогда обращайтесь с ним так, словно нашей сегодняшней встречи в классе не было. Знаете, мистер Кин, не всегда надо вправлять мозги, иногда они становятся на место без посторонней помощи.
   – Есть, сэр, – лукаво ухмыльнулся Кин.
   – Вот и все, что я хотел вам сказать. Наконец я добрался до своей квартиры. Только начал раздеваться, как зазвонил телефон.
   – Извините сэр, – послышался из трубки голос Толливера. – я хотел напомнить, что через два дня в Девон прибывает сын сенатора Боланда.
   – Ну и что?
   – Вы не хотите быть там в этот день? Просто на всякий случай.
   – На какой случай, Эдгар?
   – Возможно, его привезет сам Боланд, а он, как вы знаете, является членом Военно-Космической комиссии ООН.
   Конечно, я об этом зная. Именно Боланд уговорил меня не уходить в отставку и принять ответственный пост начальника Академии ВКС.
   – Толливер, сын Боланда такой же кадет, как и все остальные, и я не собираюсь оказывать ему предпочтение. А что касается Девона, то я уже запланировал лететь туда завтра вечером сразу после обсуждения бюджета Академии в Адмиралтействе.
   – Хорошо, сэр. Извините, если разбудил вас.
   Я что-то проворчал в ответ и положил трубку. Если Толливер думает, что я буду политиканствовать, то он глубоко заблуждается.
   Утром в Лунаполисе я сидел в приемной адмирала Дагани. Как всегда, она была набита людьми. Предыдущий визит сюда я нанес пару месяцев тому назад, когда немного окреп после пересадки легкого. Было это вскоре после моего тяжкого полета на «Виктории». Тогда разговор с Дагани проходил трудно, нервы мои сдали, и я выскочил из кабинета, хлопнув дверью. После такой выходки я ждал трибунала, а меня почему-то начали уговаривать взять Академию. Уговорили-таки.
   Наконец помощник адмирала позвал меня в кабинет. Я вошел, отдал честь, вытянулся по стойке «смирно». Адмирал поднялся мне. навстречу.
   – Здравствуйте, Сифорт, – протянул руку Дагани. Рукопожатие я воспринял, как команду «вольно», и сел в предложенное адмиралом кресло.
   – Жаль, что вчера я позвонил вам в неподходящий момент, – сказал он без тени упрека.
   – Извините, сэр, что не смог ответить, у нас произошел несчастный случай. Погиб кадет.
   Дагани покачал головой, но особых эмоций не выказал. Должно быть, слишком часто ему докладывали о погибших, и очередная смерть не вызывала у него потрясения. Что ж, в армии нельзя обойтись без жертв даже в мирное время.
   – Зачем пожаловали, капитан?
   После гибели Эдвардса заводить речь о мелком интригане Кроссберне мне показалось неуместным, поэтому я решил говорить о другом.
   – У меня возникли вопросы по бюджету.
   – Мы не можем выделить вам больше денег, Сифорт, даже не просите. Сами еле сводим концы с концами.
   – Понимаю, сэр, я не собираюсь просить денег. – Я вынул из кармана дискету. – Позвольте? – Он кивнул, и я вставил в его компьютер дискетку. На экране возникла таблица расходов Академии. – Взгляните на эту колонку. Тут указано, сколько средств тратится на питание кадетов и униформу. Кто придумал эти жалкие цифры?
   – Разве Керси вам не объяснял?
   – Нет, сэр.
   – Не берите в голову, Сифорт, у вас ведь есть интендант? Пусть он этим и занимается.
   – Вы все-таки взгляните на эту колонку, – настаивал я.
   – Сифорт, сколько можно повторять: не обращайте внимания на такие мелочи.
   – Это не мелочь, если хотите, чтобы я остался в Академии!
   – Отставить! Хватит об этом, у меня и без того достаточно капризных деятелей. Сколько у вас кадетов? Семьсот шестьдесят? А денег вам выделили аж два и шесть десятых миллиона унидолларов. Вот и распоряжайтесь ими по своему усмотрению. На что вы их тратите – никого не интересует. Вы не обязаны отчитываться даже о количестве кадетов. – Заверещал телефон, Дагани снял трубку. – Что?! Вы уверены?! Черт бы ее побрал! Вылетаю сейчас же, ближайшим рейсом! В космопорт Потомак! – Дагани бросил трубку и приказа! лейтенанту:
   – Билл, отмени все встречи, достань мне билет на ближайший шаттл в космопорт Потомак. Выкинь кого-нибудь, если не будет свободных мест. – Потом он повернулся ко мне. – У нас куча денег уходит на строительство кораблей. Но не будет их, не нужны будут и ваши кадеты. Сифорт, я должен быть в шаттле через час, не вешайте на меня свои проблемы. – Он вынул из компьютера дискету, протянул мне.
   – Но… – попытался возразить я.
   – Спасибо, что навестили меня, но больше не забивайте мне голову мелочами, договорились?
   – Да, сэр. А что с моим предложением о бомбе с кошачьим концертом?
   – Им занимается компетентная комиссия. Создание таких бомб наталкивается на некоторые трудности. – Дагани вынул из стола коробочку с дискетами, сунул ее в карман.
   – Сэр, но это очень важно для…
   – Это просто лишь на словах – построить беспилотный корабль с ядерной бомбой и генератором несинусоидальных N-волн, или, как вы их называете, кошачьим концертом. Во-первых, такую приманку нельзя устанавливать слишком близко от Земли. Сколько слетится рыб? Мы ведь этого не знаем. А если они нападут на Землю? Посылать далеко автоматический корабль со сверхсветовым двигателем непросто. Точность попадания мала, отклонение от заданной точки составляет процент от длины траектории, так что мы даже не будем точно знать, где всплыл корабль с ядерной бомбой. Во-вторых, если он взорвет только часть рыб, не нападут ли остальные на Землю?
   – Даже если бомба уничтожит хотя бы часть рыб…
   – Не перебивайте меня, я спешу на шаттл. Так вот, даже если бомба уничтожит часть рыб, то оставшиеся могут проследить путь корабля-приманки и напасть на Землю. Но главная трудность в другом: чтобы узнать, сработала ли приманка, мы должны послать к ней корабль с экипажем. Другого способа нет. А можно ли подвергать людей такой опасности? Ведь мы пошлем их туда, где рыбы кишмя кишат? Кроме того, корабль может пострадать от нашей же бомбы. Все это, Сифорт, не лишено интереса, но пока ваша идея сыровата. – Дагани взял телефонную трубку. – Карл, сообщи Боланду, пусть явится на совещание.
   Я вышел в приемную, взял свою сумку и побрел к старой части Лунаполиса, рассеянно козыряя встречным офицерам. Из головы не выходил бюджет. В Академии порядки не такие суровые, как на корабле, где я имел право приговорить преступника к смерти и тут же привести приговор в исполнение. Но все же власть начальника Академии достаточно велика. Если верить Дагани, я могу почти бесконтрольно распоряжаться средствами. Как на корабле: главное – выполнить задачу, а мелочи никого не волнуют.
   В ближайшем шаттле на орбитальную станцию «Порт Земли» мест не было, а следующий отправлялся через три часа. Как убить время? Дагани помог бы мне с билетом на ближайший рейс, но теперь просить адмирала было уже поздно. Ну ничего, цены в ресторанах Лунаполиса ниже, чем на орбитальной станции, подкреплюсь хорошенько.
   После обеда я благополучно добрался до орбитальной станции и сел в шаттл «Станция-Лондон». Офицеров В КС среди пассажиров оказалось немного, большинство – штатские. Было несколько офицеров наземных сил, которых я старательно игнорировал. Наземные войска и военно-космические – совершенно разные ведомства.
   Офицеры ВКС считают себя элитой, и «наземщики» недолюбливают их за высокомерие.