Файнток Дэвид. Надежда победителя

   – Добро пожаловать на базу, сэр, – приветствовала меня Бьен.
   – Спасибо. К нападению кадетского десанта готовы?
   – Они уже входят в большой шлюз под присмотром сержанта Радса, сэр.
   Спустя несколько минут, бросив сумку в своей фарсайдской квартире, я прогуливался у казарм. Никаких видимых изменений за время моего отсутствия не произошло. Вскоре начали появляться первые группы кадетов с дорожными сумками на плечах. Чтобы не мешать им устраиваться на новом месте, я забрел в широкий служебный коридор (запретную для кадетов зону) и вскоре за углом наткнулся на задумчивого Джеффа Торна.
   – Что ты здесь делаешь? – спросил я.
   . – Вспоминаю те времена, когда я бегал здесь юным гардемарином. Тогда мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я вернусь.
   – Я тоже после выпуска думал, что покидаю Академию навсегда. Но жизнь решает по-своему.
   – Верно. Она разбивает наши надежды.
   – Джефф, мы еще не старики, не все потеряно, жизнь продолжается.
   – Разве? – грустно улыбнулся он.
   – Конечно, Джефф! – Я схватил его за руку. – У тебя все еще впереди! Ты еще можешь надеяться! Ведь ты, в отличие от меня, не предавал никого, кроме себя.
   – Что ты имеешь в виду? – поморщился он, стряхивая мою руку.
   – Ты горюешь над неудавшейся карьерой, а мне не удалась жизнь! Не ты настоящий неудачник, а я! С какой радостью я поменялся бы с тобою местами! Я проклят самим Господом Богом!
   – Извини, Ник…
   – Ты бы лучше не извинялся, а взял себя в руки! – выкрикнул я и вдруг понял, что взять себя в руки должен как раз я. – Кстати, ты выпорол Сандру Экрит?
   – Немного. Мы поговорили с ней по душам, потом я ударил ее один раз. Похоже, она не возражала бы против настоящей порки. Знаешь, иногда физическая боль перебивает душевную, и тогда человеку становится немного легче.
   – У тебя природный дар воспитывать не только кадетов, но и гардемаринов.
   – А толку-то? – скривился Джефф. – У меня тоже жизнь не удалась. Из радостей только компьютерные игры да джин, а утром опять надо вставать. С трудом заставляю себя вылезти из постели, через силу впрягаюсь в работу.
   – Хватит ныть! Ты же всегда был таким жизнерадостным!
   – Думаешь, еще не все потеряно?
   Мы помолчали. Наконец я с ностальгией спросил:
   – А помнишь, как мы с тобой крались по этому коридору к гравитронам?
   – Гравитроны… Жаль, слишком хорошо они охранялись.
   – Я столкнулся на лестнице с Робби Ровером, покатился кубарем вниз, вся наша «банда» перепугалась и разбежалась. – Моя рожа невольно расплылась в улыбке. – Как я тогда улепетывал! Наверно, побил все мировые рекорды.
   – Мы предали тебя, а тогда в столовой… Если бы тебя поймали…
   – Не поймали ведь. А когда меня поймали в столовой, ты взял всю вину на себя. Я тогда восхищался тобой.
   – Серьезно?
   – Вполне, Джефф. Твой пример мне потом очень помог. Знаешь, я натворил много глупостей и даже совершал преступления, чем погубил свою душу, но никогда не предавал товарищей, потому что передо мной всегда стоял твой пример. – В глазах защипало от слез, я отвернулся.
   – Полегче, Ник, не преувеличивай свои грехи. Я кое-как справился с собой, задавил рвущиеся наружу слезы.
   – Джефф, и ты не распускай слюни, прекрати жалеть себя и свою якобы бестолковую жизнь. У тебя есть талант, не зарывай его в землю. Воспитывай молодежь.
   – Учить ее компьютерным играм? Не смотри на меня так, это же шутка! А если серьезно… Знаешь, я подумаю. Большего пока не могу обещать.
   Я направился в административный корпус. В приемной меня уже ждали «специальные» кадеты. Я пригласил их в кабинет, предложил им сесть, сам сел за стол и долго рассматривал свои ногти, хрустел пальцами, не зная, с чего начать. Может быть, ничего им не говорить, сразу отпустить в казармы?
   Пригрезился строгий облик отца. «Стыдись своих ошибок, но не стыдись признавать их». Конечно, отец.
   Но почему я так боялся говорить тебе о своих мелких пакостях? Ведь признания приносили мне облегчение. Кил Дрю съежился под моим хмурым взглядом.
   – Я должен извиниться перед вами, – наконец выдавил я из себя, стараясь смотреть кадетам в глаза. – Извиниться перед всеми троими. Я напрасно отзывал вас из Фарсайда в Девон. Рассчитывал вам помочь, но не помог. Не сумел. Я видел, как тяжело отразилась смерть Дастина Эдвардса на тебе, Кевин, и на тебе, Кил. У вас резко снизилась успеваемость. На самом деле в гибели Дастина виновны мы, ваши начальники. Мы обязаны были предусмотреть все, но не приняли необходимых мер предосторожности. Ты должен знать это, Кил. Ты невиновен. Я думал, тебе легче будет понять это в другой обстановке, в Девоне. И у тебя, Йохан, тоже была очень низкая успеваемость.
   – Сэр, вы выгоните нас из Академии? – выпалил Кевин Арнвейл, не выдержав моего длинного и бестолкового монолога.
   – Нет, конечно! – Я встал, начал расхаживать по кабинету. – Я просто хотел вам сказать, что не знаю, как вам помочь. Мне казалось, что помогу, а потом выяснилось, что не получается. Я не уделял вам должного внимания, фактически игнорировал вас. Вот за что я прошу у вас прощения.
   – Меня вы не игнорировали, сэр, – горячо возразил Арнвейл, зардевшись.
   – Чепуха. Тот разговор, когда мы ходили к мистеру Торну и не застали его дома, не в счет.
   – Мне было очень интересно, сэр. Ваш рассказ мне очень помог!
   – Прежний начальник Академии капитан Керси не был таким мягкотелым, как я. Однажды он жестоко выпорол меня вот на этом столе. Мы, кадеты, входили в этот кабинет с ужасом, как и должно быть. Не знаю, какие чувства испытываете здесь вы, но точно знаю, что не гожусь в воспитатели кадетов.
   – Мы больше не будем вашими специальными кадетами, сэр? – выпалил Стриц.
   Мне действительно хотелось избавиться от них, но теперь это выглядело бы как наказание за их откровенность. Я снова устроил себе ловушку.
   – Нет, я попробую исправиться. Только давайте установим новые правила: отныне вы имеете право задавать мне вопросы и делиться со мной своими соображениями. А чтобы повысить вашу успеваемость, я разрешаю вам делать домашние задания в приемной моего кабинета. – Боже, что я такое заладил? Совсем спятил! Черт дернул меня за язык сболтнуть еще одну глупость:
   – Возможно, я иногда буду вам помогать.
   Ошеломленные, кадеты молчали. Что они обо мне думали? Начальник рехнулся! Придется околачиваться возле сумасшедшего почти целый день!
   – Вот и все, – растерянно сказал я и, поколебавшись, зачем-то добавил:
   – Не возражаете?
   Господи, что я несу?! Чушь несусветную! Я попер против традиций! Они же кадеты!

20

   Вечером по дороге в столовую я признался Толливеру, что извинился перед кадетами.
   – Прекрасно, – прокомментировал он с обычным сарказмом.
   – Что ж тут прекрасного? – буркнул я.
   – Конечно, это лучше, чем то и дело на них рычать, но еще лучше, если ты будешь поддерживать между вами правильную дистанцию. Капитан не должен извиняться перед кадетами.
   – Тут особый случай, я должен был извиниться. Ошибки надо исправлять.
   Мы подошли к двери столовой. Толливер пропустил меня вперед, я вошел в огромный зал. Пятьсот кадетов встали как один.
   Я занял место за круглым офицерским столом и спросил:
   – А где лейтенант Бьен?
   – Улетела, сэр, – ответил Толливер.
   – Куда? Зачем?
   – В отпуск. На прошлой неделе я дал вам завизировать расписание отпусков, вы подписали его без возражений.
   После ужина я снова бродил по базе; встретил Сандру Экрит и Антона Тайера, зашел в служебное помещение, спустился по лестнице на самый нижний уровень, заставленный всякими машинами и агрегатами; миновал пункт управления гравитронами, охраняемый круглосуточно, зашел в зал управления термоядерной электростанцией. Дежурный техник, читавший журнал, вскочил и вытянулся по стойке «смирно».
   – Вольно, – разрешил я.
   – Чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался он.
   – Ничем. Что это? Пролитый кофе? Вытереть!
   – Есть, сэр.
   Дав нагоняй, я с чувством удовлетворения вернулся обратно, поднялся в свои апартаменты и лег спать.
   Прошло несколько дней. Вечером я просматривал в своем кабинете электронную почту. Сообщение из Портсмута гласило, что интендант Серенко сознался в воровстве и предан суду за хищение на сумму сто тысяч унидолларов. О родственной связи Серенко с сенатором Уиверном ничего не говорилось. Возможно, утаивание этого обстоятельства и было одним из пунктов договора между Уиверном и сенатором Боландом.
   Из Адмиралтейства сообщили, что мое предложение о создании автоматического корабля со встроенным ядерным зарядом и двигателем, генерирующим искаженные N-волны («кошачий концерт») передано, наконец, в инженерную группу. Приказано выполнить предварительную разработку этого важного проекта.
   Следующее сообщение: капитан Причер выздоровел и назначен церемониймейстером при адмирале Дагани. Командиром «Веллингтона» стал капитан Тенер, отец Адама.
   Сообщение от Эдди я перечитал дважды. Анни ест хорошо. Эдди нашел в сарае мой старый велосипед, отдал его Анни, себе тоже купил крепенькую двухколесную машину, и теперь они оба – Анни и Эдди – ежедневно катаются по городу, объезжают магазины и возвращаются домой с провиантом.
   Слава Тебе, Господи! Наконец с Анни все хорошо.
   В дверь постучался и робко заглянул Кил Дрю.
   – Разрешите?
   – Входи, – сказал я. В последние дни мне удалось рассеять страх кадетов передо мною и установить новую форму общения, непривычную как для меня, так и для них. – Что так поздно? – Я глянул на часы. – Не пора ли тебе в казарму?
   – Я не успел сделать домашнее задание. Разрешите я сделаю его у вас?
   – Разумеется. А почему ты не хочешь делать уроки в казарме?
   – Если хотите, пойду в казарму, сэр. Просто… – Он покраснел. – Понимаете, сэр, там не очень-то располагает к учебе обстановка. Не очень дружественная. Товарищи стали относиться к нам хуже с тех пор, как вы взяли нас к себе.
   Как я сразу об этом не догадался? Взяв их под свое крылышко, я настроил остальных кадетов против моих протеже. Впрочем, для них это лучше, чем отчисление из Академии.
   Я приготовил себе свежий кофе, снова начал просматривать файлы. Кил Дрю корпел над своим компьютером, беспрестанно ерзая на стуле, кладя под задницу то одну, то другую ногу. Наконец я не выдержал:
   – Тебе что, в сортир надо?
   – Нет, сэр.
   – Тогда хватит ерзать. – Я снова уткнулся в дисплей, начал делать заметки для памяти. Завтра надо поговорить с Толливером насчет нового интенданта, пусть найдет подходящего человека. Действовать обычным порядком нельзя. Если обратиться в отдел кадров Адмиралтейства, то капитан Хигби нарочно пришлет нам отпетого разгильдяя. Кил Дрю шумно вздохнул. – Что ты сидишь как на иголках?! – прикрикнул я. – Не шуми или выметайся отсюда!
   – Простите, сэр. – Бедняга начал лихорадочно собирать в коробку дискеты.
   – Отставить! – Ну почему я не выдерживаю ровный тон? Куда меня все время несет? Толливер прав, с кадетами надо быть ровнее. – Что с тобой, Кил?
   – Простите, сэр, но я никак не могу в это въехать. «Основы электротехники» – сплошные амперы, омы и ватты.
   – Этот предмет требует усидчивости, – с видом бывалого мудреца промолвил я.
   – Зачем офицерам вся эта чепуха? Автоматика в инженерном отделении корабля сама все делает. А сам инженер на что? – Кил осторожно взглянул на меня, пытаясь понять, не слишком ли грубо и прямолинейно он выражается при начальнике Академии.
   – Офицер должен быть всесторонне образованным человеком, Кил, – изрек я.
   – Я еще могу запомнить, что мощность измеряют ваттами, ток – амперами, а сопротивление – омами. Могу запомнить, что сопротивление обозначается буквой R, и прочие обозначения тоже. Но все эти формулы… Откуда они берутся? Я их никогда не выучу.
   – Выучишь, – улыбнулся я и отчеканил в рифму:
   – «Ток в квадрате множь на R, мощность – есть. Решил пример!» Повтори.
   Кил удивленно вылупился на меня, но повторил мнемонический стишок правильно. Греясь в лучах кадетского восхищения, я научил его еще нескольким запоминалкам.
   – Так и правда можно выучить формулы! Сэр, откуда вы все это знаете?
   Мы снова занялись каждый своим делом. Кил уже не шумел, не раздражал меня ерзаньем. Наконец он выключил компьютер, потянулся, улыбнулся.
   – Спасибо, сэр, ваши стишки очень мне помогли.
   Я тоже вроде бы испытал облегчение, словно сбросил несколько килограммов. Ну, точно! Гора с плеч свалилась!
   – Тогда беги в казарму, а то опоздаешь к отбою. – Я поднес чашку ко рту и вдруг пролил на рубашку кофе. – Черт!
   – Есть, сэр. – Кил как-то слишком уж резко встал и даже слегка подпрыгнул. – Ой!
   Взревела сирена тревоги, из динамика раздался голос:
   – ОТКЛЮЧИЛИСЬ ГРАВИТРОНЫ! ОТКЛЮЧИЛИСЬ ГРАВИТРОНЫ!
   Я схватил микрофон, загремел приказами:
   – Перекрыть коридоры! Надеть скафандры! Толливер, Торн, в кабинет начальника!
   Сила тяжести уменьшилась в шесть раз, я встал со стула и врезался головой в потолок, отскочил вниз, успел вцепиться в кресло. Кил Дрю наблюдал за моими маневрами с отвисшей челюстью.
   Первым ко мне в кабинет штетел Джефф Торн с озорным оскалом.
   – Отключили-таки! – ликовал он. – Молодцы! – Рот его растянулся до ушей.
   – Кто отключил? – оторопел я.
   – Гардемарины! Кто же еще?! Гардемаринам наконец удалось отключить гравитроны!
   Вот оно в чем дело! Я связался с пунктом управления гравитронами:
   – Пункт гравитронов! Пункт гравитронов! Ответьте! Никто не отвечал. Вошел Толливер, следом за ним сержант Кина Обуту.
   – Впервые! Впервые за долгие годы! – шумел Джефф. – Сумели! Мы не смогли, а они сумели!
   Кил Дрю заулыбался, я нахмурился. Пацан, салага еще, а понимает!
   – Кадет! В казарму! – приказал я.
   – Есть, сэр!
   – Он не пройдет, сэр, коридоры герметично перекрыты, – саркастически заметил Толливер.
   – Ладно, тогда…
   – Докладывает дежурный по гравитронам Сивер! – грянул из динамика голос разъяренного техника. – Я на электростанции. Вышел на секунду, а эти ублюдки отключили гравитроны, ввели в замок другой шифр и заперли дверь! Я не могу войти в пункт управления гравитронами!
   – Какого черты вы вышли из пункта?! – рявкнул я.
   – Да кадет пришел, набрехал, будто меня срочно вызывают в инженерное отделение!
   – Какой кадет?
   – Волосы длинные такие, белые, а брови густые-густые. А как зовут – не знаю. Думаете, я помню их, ваших кадетов? Они все на одно лицо!
   – Загримировался, наверно, – пробормотала Обуту. – У нас нет кадетов с длинными белыми волосами.
   – Сэр, – продолжал жаловаться из динамика техник, – даже если я попаду в чертов пункт, потребуется час, чтобы запустить эти хреновы гравитроны!
   – Открывайте дверь как хотите! – зарычал я. – Вызовите бригаду сварщиков! Что угодно! Но гравитроны должны быть запущены как можно скорее! – Я переключил связь на казармы.
   – Докладывает сержант Радс, сэр. У нас тут…
   – Знаю, черт бы их всех побрал! – Я бешено крутанулся к Торну, чуть не вылетев из кресла. – Торн! Найти поганцев! Выпороть! Выгнать!
   – Позвольте мне решить этот вопрос без излишней жесткости, сэр.
   – Выгнать! – бушевал я. – Пусть улетают домой! Нет! Оставить! Отдать негодяев под трибунал! – Поносившись по кабинету, я малость пришел в себя и заглох.
   – Это всего лишь детская шалость, сэр, – вступилась за «негодяев» Обуту.
   – Всего лишь? – Ничего себе, шалость. Из-за них я пролил на себя кофе! Из-за них я то и дело вылетаю из кресла! Наглые гардемарины! До чего наглые! Вот раньше, когда я был гардемарином, тогда…
   Джефф Торн хитро мне подмигнул. Наивный, думает, кадет Дрю ничего не замечает. Уголки мох губ слегка дернулись вверх.
   – Ладно, Торн, – согласился я, – делай с поганцами, что хочешь. – Может, у него хватит ума их выпороть. Гардемарины должны понять, что за удовольствия надо платить. Я повернулся к Толливеру:
   – Наверняка ночью в казармах будет кавардак, хаос, метание подушек или что-то похуже. Скажите сержантам, пусть не вмешиваются. В конце концов, за всю историю Академии это первый случай. Гардемаринам еще ни разу не удавалось добиться такого оглушительного успеха. Так не будем же омрачать кадетам их праздник. А вы, кадет Дрю, что лы-битесь, как дурачок?! Ничего смешного тут нет!
   Откуда во мне столько легкомысленности? Неужели во всем виновата чересчур слабая гравитация Луны?
   Ардвелл Кроссберн держался подчеркнуто официально.
   – Мне непонятна ваша снисходительная позиция по отношению к злостным вредителям, причинившим базе значительный материальный ущерб, – долдонил он тоном, слишком хорошо знакомым мне с прежних времен. До чего противно! Самоубийство лейтенанта Слика привело к кадровым перестановкам. Технические службы базы перешли в ведение Кроссберна. Теперь обойтись без него при обсуждении истории с гравитронами было нельзя.
   Я обвел взглядом своих офицеров, сидевших за длинным столом. Джефф Торн закатил глаза к потолку, у Толливера тоже физиономия была постная и весь вид откровенно скучный.
   – Пункт управления гравитронами был заблокирован. Нам пришлось вскрывать дверь автогеном, – монотонно гудел Кроссберн, – она безнадежно испорчена, а значит, придется потратить средства на новую дверь Странно, если не сказать подозрительно, выглядит то, что Торну не удалось найти вредителей. Я потрясен до глубины души.
   Дурак ты дурак, Кроссберн. Разве ты не заметил неестественную походку трех гардемаринов? Разве не догадался, кто и за что их выпорол?
   – И еще более подозрительно выглядит то обстоятельство, – гнул свое Кроссберн, – что начальник Академии всячески пытается замять…
   – Как вы смеете! – взвился с кресла я. – Вы собираетесь мне указывать?!
   – Нет, я не указываю, просто излагаю свое мнение. Я бы посоветовал вам уволить вредителей, пока Военно-Космическая комиссия ООН не пронюхала, как вы…
   Я хрястнул об стол свой карманный компьютер, брызнули осколки.
   – Мистер Кроссберн, собирайте вещички! – заорал я вне себя от ярости. – Прочь с базы! Убирайтесь отсюда сегодня же!
   – Но вверенные мне технические системы находятся здесь, в Фарсайде. А в Девоне мне нечего делать.
   – За системами присмотрит Джефф Торн! А вы убирайтесь не в Девон, а в Лунаполис! В отдел кадров к капитану Хигби!
   – Как прикажете объяснить ему ситуацию? Честно рассказать обо всем, что здесь произошло? – совсем обнаглел Кроссберн.
   – Убирайтесь, пока вас не вышвырнули силой!
   – Вы еще пожалеете, сэр. – Бросив на стол листки с речью, Кроссберн гордо удалился.
   Несколько секунд стояла гробовая тишина.
   – Я плохо разбираюсь в гравитронах и прочих системах, – посетовал Торн.
   – Найдешь учебник, изучишь! – проворчал я.
   – Зачем ему разбираться в гравитронах? Пусть охраняет их от гардемаринов, – съязвил Толливер.
   – Эдгар! – рявкнул я.
   – Ладно, обсудим другие дела. На следующей неделе с плановой годовой проверкой пожалует Военно-Космическая комиссия ООН. Разумеется, ее представители ожидают обычного в таких случаях шикарного приема.
   – Что вы имеете в виду?
   – Во-первых, их надо накормить до отвала деликатесами.
   – Придется кормить, – вздохнул я. Адмирала Дагани хватит инфаркт, если я плохо приму комиссию.
   – И поить, – добавил Толливер.
   – А вот спиртных напитков не надо.
   – Хорошо, сэр. Но сенаторы на трезвую голову урежут нам бюджет.
   – Перебьются без вина! – повысил я голос.
   – Джефф, хоть бы вы помогли мне убедить начальника, а то у него опять дурное настроение. Сэр, комиссия пробудет у нас всего неделю. Кстати, о размещении гостей… Предлагаю такой вариант: мистер Торн временно переселится ко мне, мисс Бьен – к гардемаринам, двух сенаторов подселим к начальнику. Керси тоже брал двух сенаторов.
   – Согласен, – буркнул я. Сенаторов-то немного, всего восемь штук, но с ними прилетит целая свита, ее тоже надо куда-то поселить. Значит, придется уплотнить техников.
   – В этом году только двое сенаторов приедут с семьями. За детьми присмотрят гардемарины.
   – Не надо детей.
   – Будьте благоразумны, сэр, вы же не можете приказывать сенаторам.
   – Кто здесь начальник?! – вспылил я.
   – Они тоже начальники, сэр. Или я ошибаюсь? Я бы тут же стер в порошок наглеца Толливера, но вовремя вмешался Джефф Торн:
   – Никаких возражений, сэр, пусть в моей квартире поживет какой-нибудь сенатор с семьей, зато комиссия будет довольна.
   Я мрачно уставился на свой разбитый компьютерик. И что меня так колбасит по пустякам?
   – Здесь не курорт для шайки развлекающихся политиканов с семьями! Проверка отменяется! – отрезал я.
   – Комиссия сама назначает и отменяет свои проверки, – парировал Толливер. – Пора идти на обед.
   – Хватит дерзить! Ну ладно, пусть приезжают, только никаких яств, пусть питаются, как все!
   – Есть, сэр, – устало бормотнул Толливер.
   – Все офицеры останутся в своих квартирах!
   – Хорошо, двух сенаторов поселим к вам, а остальных шестерых куда?
   – Восьмерых! Я не пущу к себе политиканов! – Пару мгновений я наслаждался его изумлением. – Кадетов из Кран-Холла отправим на орбитальную учебную станцию, для комиссии освободится сразу тридцать мест.
   – Комиссию – в казарму?! – ужаснулся Толливер. – Затолкать сенаторов, их детей и помощников как селедок в обиталище для кадетов?!
   – У нас не санаторий, а военная база! – отрезал я и гордой походкой направился к двери.
   К ужину я успокоился и засомневался в своей правоте, но менять решения не стал. Пусть политиканы потолкутся в казарме. Может, раньше смоются. И реже будут мне докучать. Эти их проверки за годы правления Керси превратились в увеселительные экскурсии. На всякий случай я предупредил Толливера, чтобы он не проболтался адмиралу Дагани о моем нововведении.
   Несколько дней я был поглощен канцелярщиной: сочинял характеристики на выпускников, подписывал хозяйственные и прочие бумаги, установил строгий порядок инвентаризации, чтобы таким, как Серенко, жилось менее вольготно.
   За день до прибытия высокой комиссии я выступил перед кадетами, отправляющимися на учебную станцию. Мне хотелось не столько запугать их, сколько предостеречь. Несчастных случаев больше не должно быть. Хватит с меня смерти кадета Эдвардса. Не уверен, что кадеты меня слушали, но смотрели на меня внимательно. Проводив их до шлюза, мы с Толливером на обратном пути обсуждали последние приготовления.
   – Эдгар, кто будет убирать казарму?
   – Два солдата под присмотром гардемарина Диего.
   Лучше бы за солдатами присматривал сержант Радс. Ну да черт с ним, с гардемарином. А может, зря я затеял этот цирк с казармой? Неприлично все-таки держать сенаторов в таких условиях. Но отменить приказ тоже нехорошо, подчиненные скажут: Сифорт колеблется. Начальник должен быть решительным.
   Утром в суете дел я на время забыл о комиссии, а опомнился лишь после обеда, когда эти шишки уже прибыли и менять что-либо было поздно.
   Я выстроил перед шлюзом всех своих офицеров, пышно поприветствовал незваных гостей, доверил Толливеру почетную миссию проводить важное стадо в загон и занялся своими делами, стараясь не думать о реакции оскорбленных сенаторов.
   Вечером по пути в столовую за мной увязался Кевин Арнвейл.
   – Добрый вечер, сэр. Сегодня на уроке тригонометрии мистер Стайс поставил мне «отлично». Можно ему сказать, что половина этой оценки заслуженно принадлежит вам?
   Оказывается, у пацана хорошо развито чувство юмора. Почему я раньше этого не замечал?
   – Спасибо, но лучше об этом не говорить, а то в следующем году я стану наполовину гардемарином, – сострил я.
   Кевин осветился довольной улыбкой. Бедный мальчик! Он так одинок, что всего одно доброе слово делает его счастливым. Хорошо, что я пригрел его под своим крылышком.
   – Сэр, а правду говорят, что вы сунули отца Робби Боланда в казарму?
   – А что?
   – Ничего, сэр. В казармах тоже можно… жить. Мы вошли в столовую.
   – Прошу садиться! – возвестил я на весь зал, изобразил приветливую улыбку и направился к длинному столу, за которым сидели мои гости и офицеры. – Добрый вечер. Извините, что из-за огромной занятости не смог проследить, как вы устроились.
   – Знаете, куда они нас поселили? – с негодованием завизжала на меня сенатор Дороти Уэйд.
   – Куда? – любезно поинтересовался я.
   – Ваш придурковатый лейтенант отвел нас в казарму!
   Толливер на противоположном торце стола делал вид, будто не слышит ее. Йохан Стриц закрыл рот салфеткой и затрясся в беззвучном смехе. До чего я дошел? Надо мной смеются кадеты! Кил Дрю ткнул Йохана в бок.
   Пожалуй, я зашел слишком уж далеко. Надо создать гостям достойные условия, поселить их в квартиры. Конечно, это доставит моим офицерам некоторые неудобства, но так это ж ведь всего на неделю. А свалить свою бестолковость можно на Толливера.
   – Простите, я был так занят, – залепетал я, – что не успел…
   – Ничего, мистер Сифорт, все мы иногда ошибаемся, – утешил меня сенатор Мимкин.
   – А душ!? – клокотала миссис Уэйд. – Убийственно!
   – Что с душем? – встревожился я. – Там грязно?
   – Нет, чисто, но кабинки такие маленькие, а главное, в них нет дверей! Какое варварство!
   Что я наделал?! Это надо исправить немедленно!
   – Миссис Уэйд, пожалуйста, не сердитесь, – затараторил я, – это самая обычная казарма, она ничем не хуже других. После ужина я сразу же…