Страница:
– Я Николас Сифорт, капитан.
– Выскочил из автобуса и потерялся?
– Нет, мы пришли к вам с батарейками.
– Видел твои батарейки. Хорошие. Нам пригодятся. – Алвин подозвал к себе тощую девку. – Зови Джозу, зови сюда всех, пусть смотрят, как буду резать «верхнего».
– Ща, – пискнула та и убежала.
– Убьем всех, кто к нам сунется, – зарычал Алвин, приближаясь ко мне.
– Нам сказали, вы примете плату и разрешите пройти.
– Кто сказал?
– Торгаш. Он дал нам батарейки для вас.
– Мы не у всех берем плату. Ты летал над трущобниками на вертолете, а теперь трущобники тебя убьют.
– Мы пришли к вам за помощью. Я ищу свою жену, она когда-то жила в трущобах, а теперь пропала в них. Она из мэйсов.
– Врет! – повернулся главарь к гудящей толпе. – Врет, что его сука трущобница.
– Жена, а не сука! – рявкнул я.
– Слушайте, сабы! – Толпа притихла. – Есть закон! Никто не должен соваться к сабам, если сабы не разрешат! – Толпа одобрительно загудела. – Они сунулись без разрешения. Хочу убить «верхнего». Кто скажет в его защиту? – Толпа умолкла. – Тогда…
– Я скажу! – крикнул Эдди. – Отпустите его, возьмите меня. Это я привел его к вам. Он не виноват, он не знал закона. Убейте меня, если хотите крови!
– И тебя убьем! После «верхнего»!
Господи! Мне надо найти Анни! Дай мне время! Помоги!
Главарь сабов выхватил нож, поднял руку, призывая соплеменников к тишине, и начал выкрикивать приговор:
– «Верхний», я скажу, за что мы тебя убьем! Вы живете вверху, мы обитаем внизу. У вас есть дети, и у нас есть дети, но наши дети дохнут быстрее ваших. Нам не дают жилья, не дают работы, не учат нас. Весь Манхэттен скоро станет как Бронкс. В этом виноваты вы, «верхние». Вы не даете нам жить, но мы все равно живем, добываем еду для себя и даже для наших гостей. У вас свои законы, у нас свои. Мы живем честно. Я главный саб, пока не найдется саб сильнее меня. Я должен принять вызов любого. Мы сами решаем, кто у нас главный. Мы сами решаем, кто нам гость, а кто враг. Мы сами казним.
– Вы казните людей, пришедших к вам за помощью, и называете это законом?
– Справедливость наш главный закон. Вы, «верхние», убиваете нас каждый день. Если я захочу подняться в ваш небоскреб за помощью, мне не помогут. Вот почему ты будешь мясом, «верхний»! – Главарь пошел на меня с ножом.
Погибнуть бесславно? Ни за что на свете!
– Я хочу стать главарем! – рявкнул я. – Алвин, бросаю тебе вызов!
У главаря отвисла челюсть.
– «Верхний» не может…
– Дайте мне нож! – орал я. – Где ваш закон?! Поступите с капитаном по закону!
– Капитан сможет говорить с трущобниками? – Изумлелие в голосе главаря смешивалось с уважением.
– Смогу! Чем я хуже вас?! Все мы равны перед Богом! Давай закон! Давай драться!
– Если победишь, я останусь с сабами?
– Как захочу! Никто не командует сабами! Сабы решают сами!
– Ладно, – ухмыльнулся главарь. – Джоза, дай капитану нож.
Трущобница отдала мне свой нож и отошла. Толпа обступила нас с Алвином.
Главарь сделал ложный выпад, я легко разгадал его финт и блокировал настоящий удар. Но и Алвин оказался не лыком шит, мне никак не удавалось подловить его и хотя бы задеть лезвием. Борьба шла на равных, порезов не было.
Сержант, как ты учил нас? Нырок с выпадом вверх! Почему не получается?
– Сабы! Слушайте! – загремел на весь тоннель Эдди. – Он не «верхний»! Он другой капитан!
Алвин отпрыгнул, поднял руку. Я кивнул, отступил на несколько шагов. Все повернулись к Эдди, стоящему на шатком столе.
– Сабы, вы гикнулись! – презрительно крикнул Эдди. – Вы хоть знаете, почему экраны кричат о вербовке?
– Пугают рыбами! – выкрикнул из толпы подросток. – Брешут все! Нет рыб!
– Есть рыбы! Они вас сожрут! – гремел Эдди, перекрывая ропот толпы. – А он спасет вас! ОН – РЫБОЛОВ!
Толпа притихла. Алвин спрятал нож в чехол, показал мне пустые ладони. Я кивнул ему. Он подошел, долго и пристально смотрел мне в лицо. Наконец заговорил:
– Правда Рыболов? Не тот мудак. что в фильме?
– Не видел плакатов? – вспылил я, еще не остыв от боя. – Там моя морда! Я Ник Сифорт!
– Ну, точно! – изумленно покачал головой Алвин. – Та же морда. – Как бы не веря своим глазам, он тронул меня за плечо.
– Зачем трогаешь? – рыкнул я.
– Чтоб хвастаться, – улыбнулся главарь. – Сколько трущобников скажут, что трогали самого Рыболова?!
– Сколько трущобников скажут, что хотели убить Рыболова?
– Хотел по закону. Мир. – Он протянул мне руку.
– Нет! – Я отбил его руку в сторону. – Нет такого закона. Сделайте новый закон или давай по старому! Давай драться! У сабов будет новый главарь!
– Старый закон. У сабов будет хороший главарь. – Он вынул нож, протянул его мне рукоятью вперед. – Давай! Алвин умрет хорошо.
– Капитан! – вскрикнул Эдди, спрыгивая к нам со стола.
– Сам знаю! – Я приставил острие к груди Алвина. Тот даже не шелохнулся. Я отдал ему нож. – Теперь ты.
Алвин медленно коснулся острием моей груди и опустил руку.
– Рыболов друг Алвина?
– Друг. – Я протянул главарю руку. – Друг всех сабов.
Мы обменялись рукопожатиями. Эдди вздохнул с облегчением.
– Какой хочешь новый закон? – спросил Алвин.
– Не убивайте того, кто приходит к вам в гости с добром. Убивайте только того, кто на вас нападает.
– Закон? – крикнул он толпе.
– Да! – ответили десятки глоток.
– Сабы одобрили закон. Проси, Рыболов, у сабов, что хочешь.
Мне все еще не верилось в спасение, от нежданного успеха кружилась голова. На ватных ногах я подошел к лавке.
– Мы принесли вам плату, чтобы пройти через вас на восток.
– Зачем на восток?
– Пройдем через юнов, будем искать мою жену.
– Юны дерьмо, исты тоже. Не пустят.
– Мне надо пройти. Пройду.
– Ладно. – Алвин обратился к толпе:
– Поможем Рыболову пройти на восток! Джоза, Ло, принесите плату для юнов! И для истов!
– Сколько?
– Все!
Джоза и Ло побежали вглубь тоннеля. Алвин что-то шепнул другому сабу, и тот вскоре принес мою коробку с батарейками.
– Бери, Рыболов, твоя, – сказал Алвин.
– Ваша, – возразил я. – Плата.
– От Рыболова не берем платы.
– Тогда дар.
– Ладно, – улыбнулся Алвин. – Дары Рыболова берем. Пошли. – Он спрыгнул на рельсы, повел меня в темную глубину тоннеля, освещая путь фонариком. За нами шли Эдди и несколько сабов. По пути Алвин рассказывал:
– Когда не было «верхних» с их вертолетами, это место называлось сабвей. Или метро. А потом не стало сабвея. Остановили, закрыли. Три поколения назад это было. Поезда испорчены давно. Мы чиним.
– Много у вас тоннелей?
– В Манхэттене много. А дальше пути завалены, закрыты. Мы их закрыли. Многие лезли к нам. Плохие банды. Мы отгородились.
Мы подошли к старому вагону. Алвин прыгнул в кабину машиниста, включил фары, подал мне руку. Я поднялся по ржавым ступенькам. Эдди, Джоза, Л о и другие сабы с радостным гиканьем забрались в вагон. Поезд тронулся с места, стал медленно набирать скорость.
– Мы накопили много батареек, и теперь поезд ездит, – с гордостью объяснял мне Алвин. – Мы не такие дураки, смогли починить поезд.
Поезд остановился. Алвин остался, а остальные сабы вывели нас с Эдди на поверхность. Джоза начала торговаться с трущобниками из племени истов. Заплатив им, Джоза вернулась к нам с радостным известием:
– Мэйсы теперь живут в двух километрах отсюда около реки. Они выбили эфдээров.
– Кого?
– Тех, кто жили у дороги. Она называется Ф. Д. Р. Франклин Делано Рузвельт. Дорога вдоль реки.
– Я ж говорил, мэйсы прорвутся! – возликовал Эдди.
– А что исты слышали об Анни? – спросил я.
– Сказали, ночью на 34-й какая-то девка убила шесть юнов.
– Она! – воскликнул Эдди. – Анни! Она там была! А потом, ясно, пошла на восток. Я ужаснулся:
– Разве Анни могла убить шесть трущобников?
– Запросто, капитан! Она может! В Сентралтауне она лопухнулась, а здесь трущобы ей как дом родной! Дома лучше! И юнов замочит и бронков. Мы, мэйсы, такие.
– Боже правый! – У меня волосы зашевелились.
Шествие в сопровождении сабов и истов по солнечным улицам после всех ужасов показалось мне сказкой, счастливым сном. Слева была видна Ист-Ривер, вдоль которой за высоким забором тянулась разбитая автострада Ф. Д. Р.
– Осталось два квартала нашей земли, – сказал один из отряда истов. – А дальше опасно. Мэйсы нападают на нас каждую неделю. Мы всегда отбиваем гадов.
Эдди дернулся, но я успел схватить его за руку.
Последний квартал территории истов являл собой печальное зрелище. Дома, некогда украшавшие речной берег, были разгромлены.
– Где живут мэйсы? – стал закипать Эдди.
– Хрен их знает, – пожал плечами ист. – Где-то здесь. Может, в реке. Мэйсы все гикнутые. Я тут же вмешался:
– Молчать, мистер Босс!
У спорного квартала исты остановились.
– Дальше идите одни, – сказал начальник отряда. – Мы будем ждать здесь. Когда вернетесь, проведем вас обратно.
Мы с Эдди побрели по тротуару, заваленному щебнем и битыми кирпичами, завернули за угол. У столба стоял пацаненок со свистком на шее.
– Ты мэйс? – спросил его Эдди.
– Уносите жопы, пока не мясо, – бесстрашно послал нас щенок.
Эдди слегка хрястнул его головой о столб и дернул свисток так, что веревка на шее щенка лопнула.
– Ты мэйс? – грозно повторил вопрос Эдди.
– Пошел на… – Остальное мальчишка не успел произнести, «вразумленный» ударом пудового кулака Эдди.
– Полегче, мистер Босс, – забеспокоился я.
– Ничего, маленько поучить не помешает.
– Я мэйс, – сознался щенок. Эдди сунул ему в руку свисток.
– Зови Сэма и Бонн! И Рэйфа!
Щенок свистнул три раза. Я думал, сейчас словно из-под земли выскочит толпа, но никого не было целую минуту. Наконец выпрыгнули из окна, но всего трое: двое с ножами, один с дубиной.
– Назад, капитан! – крикнул Эдди, схватил мальчишку и выставил его перед собой вместо щита. – На кого прете, мэйсы?! На Эдди Босса? Бонн, ты? – Эдди пристально рассматривал молодчика на пару лет младше себя. – Подрос, однако!
– Прочь, ист! – зарычал тот и бросился на Эдди с дубиной.
Эдди швырнул в него пацаном, подскочил, вырвал дубину.
– Забыл, как я спас твою жопу от бродов?! Я Эдди Босс!
– Стоп! – Бонн вскинул над головой руку. – Эдди забрали.
– Я вернулся! – торжествующе объявил Босс. – Снова дома!
– Кто этот?
– Капитан. Ищет Анни.
Мэйсы ошарашенно переглянулись.
– Где она? – выпалил я.
– Сука пришла ночью, брехала, что была в космосе и даже видела летающих рыб. Совсем нет мозгов. Добрехалась, что муж у нее тот самый капитан, что бьет рыб. В натуре гикнулась.
– Что вы с ней сделали?!
– Ничего, капитан. Совсем не били, просто не помогли.
– Скажите капитану, где Анни! – приказал Эдди. – Быстро!
– Там она, Эдди, – показал Бонн на дальний дом и схватил пацаненка за воротник. – Живо найди Сэма, скажи: Эдди Босс вернулся!
– Иди, капитан, – сказал Эдди. – Теперь они знают: мы – мэйсы. Не тронут.
Я побежал сломя голову, влетел в дверной проем, из которого была выбита дверь. Внутри валялись обломки мебели, мусор, отвратительно воняло фекалиями. В углу сидела моя жена, зажав уши ладонями.
– Анни… – Не слышит? Я крикнул изо всех сил:
– Анни! Я пришел за тобой!
Она опустила руки, долго смотрела на меня, как на привидение.
– Никки? Что ты здесь делаешь?
– Я пришел за тобой. Пошли домой.
– Не, я сука мэйсов, – прошептала она.
– Нет, ты жена моя!
– Ты не трущобник, – покачала она головой. – Не хочу идти с тобой, Никки.
– Чего ты хочешь, Анни? Остаться здесь? В этой грязи?
– Сама не знаю, чего хочу.
– Ты заболела от лекарств. – Я присел рядом с ней на корточки. – Пошли со мной.
– Не пойду.
– Хочешь, я отвезу тебя к своему отцу? Там нет трущоб, там маленький городок.
– Нет, я умею жить только в большом городе с мэйсами.
– Научишься, Анни, – веско сказал Эдди, возникший в дверном проеме. – Я научился, ты тоже сможешь.
– Эдди! – Анни вскочила на ноги. – Эдди!
– Мы уже не трущобники, Анни, хотя и не «верхние». Ты не должна жить здесь, ты должна пойти с ним. Он любит тебя.
– Какая это любовь?! Он затащил меня на ту планету, бросил в развалинах! Меня били, трахали, потом ограбили! А потом потащил обратно, засунул в больничку, как в тюрьму!
– Зря говоришь, капитан не виноват.
– А кто виноват?
– Я виноват. Я зря трахал тебя. Не имел права.
– Как не имел?! – искренне удивилась она. – Имел! Ты же мэйс! И я мэйс! Мы оба мэйсы!
– Были мэйсами. Иди с капитаном, – терпеливо увещевал ее Эдди. – Иди с ним, так будет лучше.
– С Никки? – Она вытаращилась на меня, как на незнакомца. – Нет! Нет… – Рыдая, Анни уткнулась Эдди в грудь.
Он стоял столбом, даже не пытаясь ее обнять, а Анни рыдала все громче, все жалобнее. Эдди вопросительно смотрел на меня.
Я кивнул ему. Он осторожно облапил ее своими огромными ручищами, принялся утешать:
– Анни, ты должна пойти с капитаном. Должна. Не плачь, я с тобой. Буду с тобой, пока капитан позволит. Я с тобой.
– Я с тобой, – прошептал я бессильным эхом.
Сабы, как истинные друзья, дождались нашего возвращения. Два десятка сабов и несколько мэйсов повели нас вдоль реки к новому анклаву ООН. Всю дорогу Анни угрюмо молчала, цеплялась за Эдди, снисходительно позволяя мне держать ее за руку.
Наша группа благополучно добралась до высокого забора, ограждавшего цивилизованную территорию. Анни, Эдди и я вошли в охраняемые ворота, а наш почетный эскорт – сабы и мэйсы – отправились обратно. Я позвонил в «Шератон» и приказал Адаму прилететь за нами на вертолете.
В отеле Анни была такой же подавленной. Я помог ей смыть в ванне трущобную грязь, ласково рассказывал о своих приключениях. Она благосклонно внимала, но о своих похождениях помалкивала, а я не решался спросить.
Ужин в ресторане прошел невесело. Меня донимали просьбами дать автограф, еда казалась безвкусной, застольная беседа не клеилась. Я заплатил за всех, подписав чек не глядя.
Главное – Анни нашлась. Главное – она в безопасности.
После ужина я заказал три билета на шаттл в Лондон и в изнеможении свалился в кровать. Анни положила голову мне на грудь, но ласкать ее не было сил.
– Может быть, со временем все наладится, Никки, – прошептала она.
Я уснул, как убитый.
Близ Кардиффа я отключил автопилот и вел вертолет сам над шоссе, извивающимся между холмов. Вот и кирпичный дом отца.
Приземляться во дворе дома было нельзя, отец расценил бы это как показуху и хвастовство, пришлось сесть на поляне за дорогой. Анни спрыгнула на траву первой, не дожидаясь, пока Эдди подаст ей руку.
– Никки, это твоя родная земля? – удивилась она.
– Мой родной дом за дорогой.
– Так я и думала, – хихикнула она. – Прикольное местечко. Улиц совсем нет. Чем-то похоже на окраину Сентралтауна.
– Немного лучше. – Я взял свою сумку, вытащенную Эдди Боссом из вертолета. – Когда зайдем в дом, вначале я поговорю с отцом наедине, чтобы… Он добрый человек, но ему надо кое-что объяснить.
Мы пошли по тропинке.
– Сколько мы здесь пробудем, Никки? – в очередной раз спросила Анни.
– Посмотрим. Если тебе понравится, я оставлю тебя здесь отдыхать, а сам вернусь в Академию.
– Я ему не понравлюсь.
– Напрасно ты так говоришь, Анни. Пойми, если отец кажется строгим, то это не означает, что он сердится. Просто у него такие манеры, он так привык. Даже со мной, со своим сыном, он всегда говорит строго.
Я молил Бога, чтобы отец оказался дома. Неудобно будет заходить в пустой дом с чужими людьми. Если отец заведет старую волынку о религии, надо будет тактично его прервать.
– Если твой отец будет меня обижать, Эдди меня защитит. Правда, Эдди? – Она прильнула к нему, взяла под руку.
Эдди мягко убрал ее руку, приостановился и пошел позади нас. Я мысленно благодарил его.
Дверь, как всегда, была не заперта. Отец считал, что в его доме нечего красть.
– Отец! – кликнул я.
Но его не было дома. Наверно, пошел в магазин. Я усадил гостей на кухне. В раковине лежали чашка с остатками чая и блюдце. Почему отец их не вымыл? Такого на моей памяти не бывало. Отец никогда не оставлял грязной посуды, выходя в город. Я заглянул в его спальню, кровать была аккуратно застелена. Что случилось? Я заглянул в ванную, туалет, в кладовку, чуя недоброе, вышел на задний двор в огород.
Отец лежал лицом вниз у поленницы. Я присел, хотел взять его за руку, но не смог себя заставить… Со дня смерти, очевидно, прошло уже несколько дней. Тело разлагалось, было изъедено собаками и червями. Едва сдерживая тошноту, я постарался припомнить уместную молитву. На ум почему-то пришли слова: «Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?»
Какой чудовищный гротеск! Я устыдился, опустил голову. Мерещилось: из детства на меня с укоризной смотрит отец. Недостойный, неблагодарный сын!
На плечо мягко легла рука Анни. Наконец вспомнился подходящий псалом, я зашептал:
– Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании; Ибо Ты не оставишь души моей в аде. – Я поднял взгляд на Анни. – Эти слова ему понравились бы, если бы только он не усмотрел в них гордыни. – Я встал перед отцом на колени, не заботясь о том, что мои белые парадные, брюки выпачкаются в земле.
– Никки… – Анни присела рядом, обняла меня.
Я горячо сжимал ее руки, те самые руки, которыми она убила шестерых трущобников из племени юнов. Прочь поганые мысли! Анни Уэллс – моя жена!
В доме отца не было телефона, в полицию пришлось звонить от соседей. Отца увезли, мы с Анни скорбно сидели на кухне. Я никак не мог допить остывший чай.
– Не плачь, Никки, – утешала Анни.
– Я не плачу. – Я смахнул рукавом слезы. – Где Эдди?
– Во дворе. Подбирает чурки. Я вихрем выскочил из дома.
– Не трожь! – заорал я на ползающего по земле Эдди.
– Просто хотел помочь… – Он растерянно встал, прижимая к груди собранные дрова.
– Не трожь! – В ярости я вырвал дрова, остервенело швырнул их на землю, ударил Эдди в грудь. Он не шелохнулся.
– Зачем бьешь меня, капитан? Он от этого не оживет.
– Как ты смеешь так говорить со мной?! Ты, трущобник! – Я прикусил язык, но поздно. Оскорбление уже вырвалось. – Иди в дом!
Не помня себя от горя и ярости, я возился с дровами, пока не осознал, что раскладываю их по земле так, как они лежали в ту страшную минуту, когда я увидел мертвого отца.
Я прислонился к поленнице и долго стоял, покачиваясь. Наконец сквозь рассеивающийся туман в голове пробилось чириканье птиц, порхающих в огороде. Я пошел в дом.
– Мистер Босс, я очень виноват перед вами. Простите меня.
– За то, что назвали меня трущобником? Так я и есть трушобник, – спокойно ответил Эдди.
– Это нехорошее слово.
– Для нас нормальное. Мы привыкли к нему.
– Жители трущоб имеют право называть себя как угодно, а у меня такого права нет.
– Разве? – тускло улыбнулся он. – Вы ж подружились с сабами.
Анни хихикнула, погладила его по руке.
– Видите ли, в чем дело… История с Педро Чангом научила меня… – Я задумался, нахлынули воспоминания. – Понимаешь, Эдди, у меня не осталось друзей. Дерек Кэрр далеко, за много световых лет, на другой планете. Я даже не знаю, жив ли он. Алекс Тамаров тоже не близко. Хочешь служить рядом со мной?
– У капитана должны быть другие друзья, не трущобники.
Вначале я, грешным делом, подумал, что он издевается, но вовремя понял, что никакого сарказма в его словах не было. Эдди говорил от чистого сердца.
– Пожалуйста, – попросил я.
Два дня спустя мы хоронили отца на невзрачном кладбище на холме. Было холодно, ветрено, сеял мелкий дождик. В последний путь отца провожала горстка его знакомых: мясник, торговец фруктами, соседи. Священник читал над могилой молитвы, Анни прижималась к Эдди, я дрожал от холода в белом парадном мундире.
Домой мы вернулись промокшие, продрогшие до костей. Я сразу развел в камине огонь. Анни устроилась у меня на коленях.
– Жаль, не могу здесь остаться надолго, – пробормотал я, блуждая взглядом в языках пламени.
– Куда вам надо спешить, капитан? – спросил Эдди.
– На церемонию принятия корабля «Веллингтон».
– Возьмете Анни с собой?
– Нет, конечно. Вы с ней останетесь в Академии.
– Не поеду туда! – вскрикнула Анни.
– Почему? Там хорошая квартира, там…
– Там все чужие!
Чтобы не раздражать ее, я не подал виду, как огорчен ее отказом. В конце концов, она права. Офицеры и кадеты будут безукоризненно вежливы с супругой начальника Академии, но поговорить по душам ей будет не с кем. С другой стороны, где же еще должна жить жена, если не с мужем?
– Тогда оставайся здесь, – предложил я. – Теперь этот дом мой.
– Одна я здесь не останусь! – Она схватила Эдди за руку. – Я тут сойду с ума!
– Не одна, Анни. С Эдди.
– Вы опять хотите оставить меня с ней наедине? – всполошился он. – Как тогда?!
– Но Анни не может остаться одна, ей нужен…
– Нет! – вскочил Эдди. – Без вас я с ней не останусь.
– Поговорим с глазу на глаз. Мы вышли с ним на веранду.
– Капитан, не надо оставлять меня с Анни! – сразу затараторил Эдди.
– Кто-то же должен ее защищать, – возразил я. По правде говоря, тут защищать ее было не от кого, разве что от нее самой.
– Тогда возьмите ее в Академию! Я молчал.
– Ладно, – согласился Эдди, зардевшись. – Клянусь, я к ней даже не прикоснусь! Клянусь, капитан! Честно!
Я закрыл глаза. Ревнивая память тут же подсунула режущую мне душу картинку: Анни страстно прижимается к Эдди…
– Позаботьтесь о ней, как следует, мистер Босс. А если ей понадобится… Если понадобится, – я сделал над собой усилие и произнес ужасные слова:
– тогда касайтесь ее. Лишь бы моей жене было хорошо.
Я отвернулся и поспешил в дом.
Часть 3
16
– Выскочил из автобуса и потерялся?
– Нет, мы пришли к вам с батарейками.
– Видел твои батарейки. Хорошие. Нам пригодятся. – Алвин подозвал к себе тощую девку. – Зови Джозу, зови сюда всех, пусть смотрят, как буду резать «верхнего».
– Ща, – пискнула та и убежала.
– Убьем всех, кто к нам сунется, – зарычал Алвин, приближаясь ко мне.
– Нам сказали, вы примете плату и разрешите пройти.
– Кто сказал?
– Торгаш. Он дал нам батарейки для вас.
– Мы не у всех берем плату. Ты летал над трущобниками на вертолете, а теперь трущобники тебя убьют.
– Мы пришли к вам за помощью. Я ищу свою жену, она когда-то жила в трущобах, а теперь пропала в них. Она из мэйсов.
– Врет! – повернулся главарь к гудящей толпе. – Врет, что его сука трущобница.
– Жена, а не сука! – рявкнул я.
– Слушайте, сабы! – Толпа притихла. – Есть закон! Никто не должен соваться к сабам, если сабы не разрешат! – Толпа одобрительно загудела. – Они сунулись без разрешения. Хочу убить «верхнего». Кто скажет в его защиту? – Толпа умолкла. – Тогда…
– Я скажу! – крикнул Эдди. – Отпустите его, возьмите меня. Это я привел его к вам. Он не виноват, он не знал закона. Убейте меня, если хотите крови!
– И тебя убьем! После «верхнего»!
Господи! Мне надо найти Анни! Дай мне время! Помоги!
Главарь сабов выхватил нож, поднял руку, призывая соплеменников к тишине, и начал выкрикивать приговор:
– «Верхний», я скажу, за что мы тебя убьем! Вы живете вверху, мы обитаем внизу. У вас есть дети, и у нас есть дети, но наши дети дохнут быстрее ваших. Нам не дают жилья, не дают работы, не учат нас. Весь Манхэттен скоро станет как Бронкс. В этом виноваты вы, «верхние». Вы не даете нам жить, но мы все равно живем, добываем еду для себя и даже для наших гостей. У вас свои законы, у нас свои. Мы живем честно. Я главный саб, пока не найдется саб сильнее меня. Я должен принять вызов любого. Мы сами решаем, кто у нас главный. Мы сами решаем, кто нам гость, а кто враг. Мы сами казним.
– Вы казните людей, пришедших к вам за помощью, и называете это законом?
– Справедливость наш главный закон. Вы, «верхние», убиваете нас каждый день. Если я захочу подняться в ваш небоскреб за помощью, мне не помогут. Вот почему ты будешь мясом, «верхний»! – Главарь пошел на меня с ножом.
Погибнуть бесславно? Ни за что на свете!
– Я хочу стать главарем! – рявкнул я. – Алвин, бросаю тебе вызов!
У главаря отвисла челюсть.
– «Верхний» не может…
– Дайте мне нож! – орал я. – Где ваш закон?! Поступите с капитаном по закону!
– Капитан сможет говорить с трущобниками? – Изумлелие в голосе главаря смешивалось с уважением.
– Смогу! Чем я хуже вас?! Все мы равны перед Богом! Давай закон! Давай драться!
– Если победишь, я останусь с сабами?
– Как захочу! Никто не командует сабами! Сабы решают сами!
– Ладно, – ухмыльнулся главарь. – Джоза, дай капитану нож.
Трущобница отдала мне свой нож и отошла. Толпа обступила нас с Алвином.
Главарь сделал ложный выпад, я легко разгадал его финт и блокировал настоящий удар. Но и Алвин оказался не лыком шит, мне никак не удавалось подловить его и хотя бы задеть лезвием. Борьба шла на равных, порезов не было.
Сержант, как ты учил нас? Нырок с выпадом вверх! Почему не получается?
– Сабы! Слушайте! – загремел на весь тоннель Эдди. – Он не «верхний»! Он другой капитан!
Алвин отпрыгнул, поднял руку. Я кивнул, отступил на несколько шагов. Все повернулись к Эдди, стоящему на шатком столе.
– Сабы, вы гикнулись! – презрительно крикнул Эдди. – Вы хоть знаете, почему экраны кричат о вербовке?
– Пугают рыбами! – выкрикнул из толпы подросток. – Брешут все! Нет рыб!
– Есть рыбы! Они вас сожрут! – гремел Эдди, перекрывая ропот толпы. – А он спасет вас! ОН – РЫБОЛОВ!
Толпа притихла. Алвин спрятал нож в чехол, показал мне пустые ладони. Я кивнул ему. Он подошел, долго и пристально смотрел мне в лицо. Наконец заговорил:
– Правда Рыболов? Не тот мудак. что в фильме?
– Не видел плакатов? – вспылил я, еще не остыв от боя. – Там моя морда! Я Ник Сифорт!
– Ну, точно! – изумленно покачал головой Алвин. – Та же морда. – Как бы не веря своим глазам, он тронул меня за плечо.
– Зачем трогаешь? – рыкнул я.
– Чтоб хвастаться, – улыбнулся главарь. – Сколько трущобников скажут, что трогали самого Рыболова?!
– Сколько трущобников скажут, что хотели убить Рыболова?
– Хотел по закону. Мир. – Он протянул мне руку.
– Нет! – Я отбил его руку в сторону. – Нет такого закона. Сделайте новый закон или давай по старому! Давай драться! У сабов будет новый главарь!
– Старый закон. У сабов будет хороший главарь. – Он вынул нож, протянул его мне рукоятью вперед. – Давай! Алвин умрет хорошо.
– Капитан! – вскрикнул Эдди, спрыгивая к нам со стола.
– Сам знаю! – Я приставил острие к груди Алвина. Тот даже не шелохнулся. Я отдал ему нож. – Теперь ты.
Алвин медленно коснулся острием моей груди и опустил руку.
– Рыболов друг Алвина?
– Друг. – Я протянул главарю руку. – Друг всех сабов.
Мы обменялись рукопожатиями. Эдди вздохнул с облегчением.
– Какой хочешь новый закон? – спросил Алвин.
– Не убивайте того, кто приходит к вам в гости с добром. Убивайте только того, кто на вас нападает.
– Закон? – крикнул он толпе.
– Да! – ответили десятки глоток.
– Сабы одобрили закон. Проси, Рыболов, у сабов, что хочешь.
Мне все еще не верилось в спасение, от нежданного успеха кружилась голова. На ватных ногах я подошел к лавке.
– Мы принесли вам плату, чтобы пройти через вас на восток.
– Зачем на восток?
– Пройдем через юнов, будем искать мою жену.
– Юны дерьмо, исты тоже. Не пустят.
– Мне надо пройти. Пройду.
– Ладно. – Алвин обратился к толпе:
– Поможем Рыболову пройти на восток! Джоза, Ло, принесите плату для юнов! И для истов!
– Сколько?
– Все!
Джоза и Ло побежали вглубь тоннеля. Алвин что-то шепнул другому сабу, и тот вскоре принес мою коробку с батарейками.
– Бери, Рыболов, твоя, – сказал Алвин.
– Ваша, – возразил я. – Плата.
– От Рыболова не берем платы.
– Тогда дар.
– Ладно, – улыбнулся Алвин. – Дары Рыболова берем. Пошли. – Он спрыгнул на рельсы, повел меня в темную глубину тоннеля, освещая путь фонариком. За нами шли Эдди и несколько сабов. По пути Алвин рассказывал:
– Когда не было «верхних» с их вертолетами, это место называлось сабвей. Или метро. А потом не стало сабвея. Остановили, закрыли. Три поколения назад это было. Поезда испорчены давно. Мы чиним.
– Много у вас тоннелей?
– В Манхэттене много. А дальше пути завалены, закрыты. Мы их закрыли. Многие лезли к нам. Плохие банды. Мы отгородились.
Мы подошли к старому вагону. Алвин прыгнул в кабину машиниста, включил фары, подал мне руку. Я поднялся по ржавым ступенькам. Эдди, Джоза, Л о и другие сабы с радостным гиканьем забрались в вагон. Поезд тронулся с места, стал медленно набирать скорость.
– Мы накопили много батареек, и теперь поезд ездит, – с гордостью объяснял мне Алвин. – Мы не такие дураки, смогли починить поезд.
Поезд остановился. Алвин остался, а остальные сабы вывели нас с Эдди на поверхность. Джоза начала торговаться с трущобниками из племени истов. Заплатив им, Джоза вернулась к нам с радостным известием:
– Мэйсы теперь живут в двух километрах отсюда около реки. Они выбили эфдээров.
– Кого?
– Тех, кто жили у дороги. Она называется Ф. Д. Р. Франклин Делано Рузвельт. Дорога вдоль реки.
– Я ж говорил, мэйсы прорвутся! – возликовал Эдди.
– А что исты слышали об Анни? – спросил я.
– Сказали, ночью на 34-й какая-то девка убила шесть юнов.
– Она! – воскликнул Эдди. – Анни! Она там была! А потом, ясно, пошла на восток. Я ужаснулся:
– Разве Анни могла убить шесть трущобников?
– Запросто, капитан! Она может! В Сентралтауне она лопухнулась, а здесь трущобы ей как дом родной! Дома лучше! И юнов замочит и бронков. Мы, мэйсы, такие.
– Боже правый! – У меня волосы зашевелились.
Шествие в сопровождении сабов и истов по солнечным улицам после всех ужасов показалось мне сказкой, счастливым сном. Слева была видна Ист-Ривер, вдоль которой за высоким забором тянулась разбитая автострада Ф. Д. Р.
– Осталось два квартала нашей земли, – сказал один из отряда истов. – А дальше опасно. Мэйсы нападают на нас каждую неделю. Мы всегда отбиваем гадов.
Эдди дернулся, но я успел схватить его за руку.
Последний квартал территории истов являл собой печальное зрелище. Дома, некогда украшавшие речной берег, были разгромлены.
– Где живут мэйсы? – стал закипать Эдди.
– Хрен их знает, – пожал плечами ист. – Где-то здесь. Может, в реке. Мэйсы все гикнутые. Я тут же вмешался:
– Молчать, мистер Босс!
У спорного квартала исты остановились.
– Дальше идите одни, – сказал начальник отряда. – Мы будем ждать здесь. Когда вернетесь, проведем вас обратно.
Мы с Эдди побрели по тротуару, заваленному щебнем и битыми кирпичами, завернули за угол. У столба стоял пацаненок со свистком на шее.
– Ты мэйс? – спросил его Эдди.
– Уносите жопы, пока не мясо, – бесстрашно послал нас щенок.
Эдди слегка хрястнул его головой о столб и дернул свисток так, что веревка на шее щенка лопнула.
– Ты мэйс? – грозно повторил вопрос Эдди.
– Пошел на… – Остальное мальчишка не успел произнести, «вразумленный» ударом пудового кулака Эдди.
– Полегче, мистер Босс, – забеспокоился я.
– Ничего, маленько поучить не помешает.
– Я мэйс, – сознался щенок. Эдди сунул ему в руку свисток.
– Зови Сэма и Бонн! И Рэйфа!
Щенок свистнул три раза. Я думал, сейчас словно из-под земли выскочит толпа, но никого не было целую минуту. Наконец выпрыгнули из окна, но всего трое: двое с ножами, один с дубиной.
– Назад, капитан! – крикнул Эдди, схватил мальчишку и выставил его перед собой вместо щита. – На кого прете, мэйсы?! На Эдди Босса? Бонн, ты? – Эдди пристально рассматривал молодчика на пару лет младше себя. – Подрос, однако!
– Прочь, ист! – зарычал тот и бросился на Эдди с дубиной.
Эдди швырнул в него пацаном, подскочил, вырвал дубину.
– Забыл, как я спас твою жопу от бродов?! Я Эдди Босс!
– Стоп! – Бонн вскинул над головой руку. – Эдди забрали.
– Я вернулся! – торжествующе объявил Босс. – Снова дома!
– Кто этот?
– Капитан. Ищет Анни.
Мэйсы ошарашенно переглянулись.
– Где она? – выпалил я.
– Сука пришла ночью, брехала, что была в космосе и даже видела летающих рыб. Совсем нет мозгов. Добрехалась, что муж у нее тот самый капитан, что бьет рыб. В натуре гикнулась.
– Что вы с ней сделали?!
– Ничего, капитан. Совсем не били, просто не помогли.
– Скажите капитану, где Анни! – приказал Эдди. – Быстро!
– Там она, Эдди, – показал Бонн на дальний дом и схватил пацаненка за воротник. – Живо найди Сэма, скажи: Эдди Босс вернулся!
– Иди, капитан, – сказал Эдди. – Теперь они знают: мы – мэйсы. Не тронут.
Я побежал сломя голову, влетел в дверной проем, из которого была выбита дверь. Внутри валялись обломки мебели, мусор, отвратительно воняло фекалиями. В углу сидела моя жена, зажав уши ладонями.
– Анни… – Не слышит? Я крикнул изо всех сил:
– Анни! Я пришел за тобой!
Она опустила руки, долго смотрела на меня, как на привидение.
– Никки? Что ты здесь делаешь?
– Я пришел за тобой. Пошли домой.
– Не, я сука мэйсов, – прошептала она.
– Нет, ты жена моя!
– Ты не трущобник, – покачала она головой. – Не хочу идти с тобой, Никки.
– Чего ты хочешь, Анни? Остаться здесь? В этой грязи?
– Сама не знаю, чего хочу.
– Ты заболела от лекарств. – Я присел рядом с ней на корточки. – Пошли со мной.
– Не пойду.
– Хочешь, я отвезу тебя к своему отцу? Там нет трущоб, там маленький городок.
– Нет, я умею жить только в большом городе с мэйсами.
– Научишься, Анни, – веско сказал Эдди, возникший в дверном проеме. – Я научился, ты тоже сможешь.
– Эдди! – Анни вскочила на ноги. – Эдди!
– Мы уже не трущобники, Анни, хотя и не «верхние». Ты не должна жить здесь, ты должна пойти с ним. Он любит тебя.
– Какая это любовь?! Он затащил меня на ту планету, бросил в развалинах! Меня били, трахали, потом ограбили! А потом потащил обратно, засунул в больничку, как в тюрьму!
– Зря говоришь, капитан не виноват.
– А кто виноват?
– Я виноват. Я зря трахал тебя. Не имел права.
– Как не имел?! – искренне удивилась она. – Имел! Ты же мэйс! И я мэйс! Мы оба мэйсы!
– Были мэйсами. Иди с капитаном, – терпеливо увещевал ее Эдди. – Иди с ним, так будет лучше.
– С Никки? – Она вытаращилась на меня, как на незнакомца. – Нет! Нет… – Рыдая, Анни уткнулась Эдди в грудь.
Он стоял столбом, даже не пытаясь ее обнять, а Анни рыдала все громче, все жалобнее. Эдди вопросительно смотрел на меня.
Я кивнул ему. Он осторожно облапил ее своими огромными ручищами, принялся утешать:
– Анни, ты должна пойти с капитаном. Должна. Не плачь, я с тобой. Буду с тобой, пока капитан позволит. Я с тобой.
– Я с тобой, – прошептал я бессильным эхом.
Сабы, как истинные друзья, дождались нашего возвращения. Два десятка сабов и несколько мэйсов повели нас вдоль реки к новому анклаву ООН. Всю дорогу Анни угрюмо молчала, цеплялась за Эдди, снисходительно позволяя мне держать ее за руку.
Наша группа благополучно добралась до высокого забора, ограждавшего цивилизованную территорию. Анни, Эдди и я вошли в охраняемые ворота, а наш почетный эскорт – сабы и мэйсы – отправились обратно. Я позвонил в «Шератон» и приказал Адаму прилететь за нами на вертолете.
В отеле Анни была такой же подавленной. Я помог ей смыть в ванне трущобную грязь, ласково рассказывал о своих приключениях. Она благосклонно внимала, но о своих похождениях помалкивала, а я не решался спросить.
Ужин в ресторане прошел невесело. Меня донимали просьбами дать автограф, еда казалась безвкусной, застольная беседа не клеилась. Я заплатил за всех, подписав чек не глядя.
Главное – Анни нашлась. Главное – она в безопасности.
После ужина я заказал три билета на шаттл в Лондон и в изнеможении свалился в кровать. Анни положила голову мне на грудь, но ласкать ее не было сил.
– Может быть, со временем все наладится, Никки, – прошептала она.
Я уснул, как убитый.
Близ Кардиффа я отключил автопилот и вел вертолет сам над шоссе, извивающимся между холмов. Вот и кирпичный дом отца.
Приземляться во дворе дома было нельзя, отец расценил бы это как показуху и хвастовство, пришлось сесть на поляне за дорогой. Анни спрыгнула на траву первой, не дожидаясь, пока Эдди подаст ей руку.
– Никки, это твоя родная земля? – удивилась она.
– Мой родной дом за дорогой.
– Так я и думала, – хихикнула она. – Прикольное местечко. Улиц совсем нет. Чем-то похоже на окраину Сентралтауна.
– Немного лучше. – Я взял свою сумку, вытащенную Эдди Боссом из вертолета. – Когда зайдем в дом, вначале я поговорю с отцом наедине, чтобы… Он добрый человек, но ему надо кое-что объяснить.
Мы пошли по тропинке.
– Сколько мы здесь пробудем, Никки? – в очередной раз спросила Анни.
– Посмотрим. Если тебе понравится, я оставлю тебя здесь отдыхать, а сам вернусь в Академию.
– Я ему не понравлюсь.
– Напрасно ты так говоришь, Анни. Пойми, если отец кажется строгим, то это не означает, что он сердится. Просто у него такие манеры, он так привык. Даже со мной, со своим сыном, он всегда говорит строго.
Я молил Бога, чтобы отец оказался дома. Неудобно будет заходить в пустой дом с чужими людьми. Если отец заведет старую волынку о религии, надо будет тактично его прервать.
– Если твой отец будет меня обижать, Эдди меня защитит. Правда, Эдди? – Она прильнула к нему, взяла под руку.
Эдди мягко убрал ее руку, приостановился и пошел позади нас. Я мысленно благодарил его.
Дверь, как всегда, была не заперта. Отец считал, что в его доме нечего красть.
– Отец! – кликнул я.
Но его не было дома. Наверно, пошел в магазин. Я усадил гостей на кухне. В раковине лежали чашка с остатками чая и блюдце. Почему отец их не вымыл? Такого на моей памяти не бывало. Отец никогда не оставлял грязной посуды, выходя в город. Я заглянул в его спальню, кровать была аккуратно застелена. Что случилось? Я заглянул в ванную, туалет, в кладовку, чуя недоброе, вышел на задний двор в огород.
Отец лежал лицом вниз у поленницы. Я присел, хотел взять его за руку, но не смог себя заставить… Со дня смерти, очевидно, прошло уже несколько дней. Тело разлагалось, было изъедено собаками и червями. Едва сдерживая тошноту, я постарался припомнить уместную молитву. На ум почему-то пришли слова: «Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?»
Какой чудовищный гротеск! Я устыдился, опустил голову. Мерещилось: из детства на меня с укоризной смотрит отец. Недостойный, неблагодарный сын!
На плечо мягко легла рука Анни. Наконец вспомнился подходящий псалом, я зашептал:
– Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании; Ибо Ты не оставишь души моей в аде. – Я поднял взгляд на Анни. – Эти слова ему понравились бы, если бы только он не усмотрел в них гордыни. – Я встал перед отцом на колени, не заботясь о том, что мои белые парадные, брюки выпачкаются в земле.
– Никки… – Анни присела рядом, обняла меня.
Я горячо сжимал ее руки, те самые руки, которыми она убила шестерых трущобников из племени юнов. Прочь поганые мысли! Анни Уэллс – моя жена!
В доме отца не было телефона, в полицию пришлось звонить от соседей. Отца увезли, мы с Анни скорбно сидели на кухне. Я никак не мог допить остывший чай.
– Не плачь, Никки, – утешала Анни.
– Я не плачу. – Я смахнул рукавом слезы. – Где Эдди?
– Во дворе. Подбирает чурки. Я вихрем выскочил из дома.
– Не трожь! – заорал я на ползающего по земле Эдди.
– Просто хотел помочь… – Он растерянно встал, прижимая к груди собранные дрова.
– Не трожь! – В ярости я вырвал дрова, остервенело швырнул их на землю, ударил Эдди в грудь. Он не шелохнулся.
– Зачем бьешь меня, капитан? Он от этого не оживет.
– Как ты смеешь так говорить со мной?! Ты, трущобник! – Я прикусил язык, но поздно. Оскорбление уже вырвалось. – Иди в дом!
Не помня себя от горя и ярости, я возился с дровами, пока не осознал, что раскладываю их по земле так, как они лежали в ту страшную минуту, когда я увидел мертвого отца.
Я прислонился к поленнице и долго стоял, покачиваясь. Наконец сквозь рассеивающийся туман в голове пробилось чириканье птиц, порхающих в огороде. Я пошел в дом.
– Мистер Босс, я очень виноват перед вами. Простите меня.
– За то, что назвали меня трущобником? Так я и есть трушобник, – спокойно ответил Эдди.
– Это нехорошее слово.
– Для нас нормальное. Мы привыкли к нему.
– Жители трущоб имеют право называть себя как угодно, а у меня такого права нет.
– Разве? – тускло улыбнулся он. – Вы ж подружились с сабами.
Анни хихикнула, погладила его по руке.
– Видите ли, в чем дело… История с Педро Чангом научила меня… – Я задумался, нахлынули воспоминания. – Понимаешь, Эдди, у меня не осталось друзей. Дерек Кэрр далеко, за много световых лет, на другой планете. Я даже не знаю, жив ли он. Алекс Тамаров тоже не близко. Хочешь служить рядом со мной?
– У капитана должны быть другие друзья, не трущобники.
Вначале я, грешным делом, подумал, что он издевается, но вовремя понял, что никакого сарказма в его словах не было. Эдди говорил от чистого сердца.
– Пожалуйста, – попросил я.
Два дня спустя мы хоронили отца на невзрачном кладбище на холме. Было холодно, ветрено, сеял мелкий дождик. В последний путь отца провожала горстка его знакомых: мясник, торговец фруктами, соседи. Священник читал над могилой молитвы, Анни прижималась к Эдди, я дрожал от холода в белом парадном мундире.
Домой мы вернулись промокшие, продрогшие до костей. Я сразу развел в камине огонь. Анни устроилась у меня на коленях.
– Жаль, не могу здесь остаться надолго, – пробормотал я, блуждая взглядом в языках пламени.
– Куда вам надо спешить, капитан? – спросил Эдди.
– На церемонию принятия корабля «Веллингтон».
– Возьмете Анни с собой?
– Нет, конечно. Вы с ней останетесь в Академии.
– Не поеду туда! – вскрикнула Анни.
– Почему? Там хорошая квартира, там…
– Там все чужие!
Чтобы не раздражать ее, я не подал виду, как огорчен ее отказом. В конце концов, она права. Офицеры и кадеты будут безукоризненно вежливы с супругой начальника Академии, но поговорить по душам ей будет не с кем. С другой стороны, где же еще должна жить жена, если не с мужем?
– Тогда оставайся здесь, – предложил я. – Теперь этот дом мой.
– Одна я здесь не останусь! – Она схватила Эдди за руку. – Я тут сойду с ума!
– Не одна, Анни. С Эдди.
– Вы опять хотите оставить меня с ней наедине? – всполошился он. – Как тогда?!
– Но Анни не может остаться одна, ей нужен…
– Нет! – вскочил Эдди. – Без вас я с ней не останусь.
– Поговорим с глазу на глаз. Мы вышли с ним на веранду.
– Капитан, не надо оставлять меня с Анни! – сразу затараторил Эдди.
– Кто-то же должен ее защищать, – возразил я. По правде говоря, тут защищать ее было не от кого, разве что от нее самой.
– Тогда возьмите ее в Академию! Я молчал.
– Ладно, – согласился Эдди, зардевшись. – Клянусь, я к ней даже не прикоснусь! Клянусь, капитан! Честно!
Я закрыл глаза. Ревнивая память тут же подсунула режущую мне душу картинку: Анни страстно прижимается к Эдди…
– Позаботьтесь о ней, как следует, мистер Босс. А если ей понадобится… Если понадобится, – я сделал над собой усилие и произнес ужасные слова:
– тогда касайтесь ее. Лишь бы моей жене было хорошо.
Я отвернулся и поспешил в дом.
Часть 3
Ноябрь, 2201 год от Рождества Христова
16
– Не расстраивайся, главное, она нашлась, – с мрачным видом утешал меня Толливер. – Со временем выздоровеет.
Конечно, я рассказал Толливеру не все. У меня язык не поворачивался описывать грязь, из которой я вырвал Анни, весь ужас зловонных трущоб. Тем более у меня не хватало духу признаться, насколько она привязана к Эдди.
– А тут что происходило? – перевел я разговор на другую тему.
– Ничего особенного. Выпороли двух кадетов, опять задерживается поставка нового тренажера. Мне, наконец, удалось разобраться со скафандрами.
– Ты о той истории с номерами?
– Да. Из отдела снабжения сообщили, что номера отправленных нам скафандров не совпадают с теми, что значатся в нашем компьютере. Оказалось, новые скафандры до Академии не дошли, вот почему номера имеющихся у нас скафандров не совпадают с номерами в списке компьютера. Это просто-напросто старые скафандры.
– Ничего не понимаю. Кто прислал нам старые скафандры?
– Очевидно, кто-то продал новые, а вместо них по дешевке купил старые.
– Кто?
– Приемкой нового оборудования занимается интендант.
– Сержант Серенко?
– Так точно, сэр.
– Какие он дал объяснения?
– Я пока его не спрашивал, сэр. Дело щекотливое, поэтому я решил дождаться вас, чтобы разобраться вместе.
– Раньше ты так не деликатничал, – проворчал я.
– Ладно, разберусь с ним сам.
– Не надо пока, дай мне время на размышления. Другие новости есть? – Я встал.
– На прошлой неделе прибыл ваш дружок, мистер Торн. – Толливер даже и не подумал вставать. Так и сидел, наглец. – И не забудьте, что церемония с «Веллингтоном» состоится через пять дней.
– Именно из-за нее я вернулся. Знаешь, что-то не нравится мне идея взять с собой туда кадетов. Может, не стоит?
– Но я уже сказал им о ней. Не валяйте дурака.
– Кто из нас начальник Академии!? – взревел я. – Не забывайтесь!
– Тогда сами скажите им, что передумали, – развязно парировал Толливер, скрестив на груди руки. Не успел я зарычать дурным голосом, как этот наглец добавил:
– Видели бы вы счастливую улыбку Кевина Арнвейла, когда я сказал, что его возьмут на церемонию!
– Он уже улыбается? – удивился я.
– Редко еще, но прогресс есть. Я вздохнул, злость испарилась.
– Но ведь эти кадеты не заслужили привилегий, – противился я по инерции. – Если уж брать кого на церемонию, так самых лучших.
– Берите. Еще один кадет не помешает.
– В самом деле, как я сразу не сообразил.
– И гардемарина прихватите, чтоб вправлял мозги кадетам.
– Боже мой, целый полк. Ладно, подумаю.
Толливер встал:
– Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего отца, мистер Сифорт.
– Спасибо. Свободен.
Я сел и углубился в размышления. Выдвинуть против интенданта обвинение в хищении – дело серьезное, тут нужны веские основания. Если подозрения не подтвердятся, отношения с интендантом будут безнадежно испорчены. Может быть, Толливер просто чего-то не понял?
Покумекав, я решил отложить это дело на потом и встретиться со своим старым знакомым Джеффом Торном. Это будет гораздо приятнее. Я вышел из кабинета. В приемной резво вскочил Кевин Арнвейл, скользнул взглядом по моей физиономии с фингалами и отвел глаза в сторону.
Конечно, я рассказал Толливеру не все. У меня язык не поворачивался описывать грязь, из которой я вырвал Анни, весь ужас зловонных трущоб. Тем более у меня не хватало духу признаться, насколько она привязана к Эдди.
– А тут что происходило? – перевел я разговор на другую тему.
– Ничего особенного. Выпороли двух кадетов, опять задерживается поставка нового тренажера. Мне, наконец, удалось разобраться со скафандрами.
– Ты о той истории с номерами?
– Да. Из отдела снабжения сообщили, что номера отправленных нам скафандров не совпадают с теми, что значатся в нашем компьютере. Оказалось, новые скафандры до Академии не дошли, вот почему номера имеющихся у нас скафандров не совпадают с номерами в списке компьютера. Это просто-напросто старые скафандры.
– Ничего не понимаю. Кто прислал нам старые скафандры?
– Очевидно, кто-то продал новые, а вместо них по дешевке купил старые.
– Кто?
– Приемкой нового оборудования занимается интендант.
– Сержант Серенко?
– Так точно, сэр.
– Какие он дал объяснения?
– Я пока его не спрашивал, сэр. Дело щекотливое, поэтому я решил дождаться вас, чтобы разобраться вместе.
– Раньше ты так не деликатничал, – проворчал я.
– Ладно, разберусь с ним сам.
– Не надо пока, дай мне время на размышления. Другие новости есть? – Я встал.
– На прошлой неделе прибыл ваш дружок, мистер Торн. – Толливер даже и не подумал вставать. Так и сидел, наглец. – И не забудьте, что церемония с «Веллингтоном» состоится через пять дней.
– Именно из-за нее я вернулся. Знаешь, что-то не нравится мне идея взять с собой туда кадетов. Может, не стоит?
– Но я уже сказал им о ней. Не валяйте дурака.
– Кто из нас начальник Академии!? – взревел я. – Не забывайтесь!
– Тогда сами скажите им, что передумали, – развязно парировал Толливер, скрестив на груди руки. Не успел я зарычать дурным голосом, как этот наглец добавил:
– Видели бы вы счастливую улыбку Кевина Арнвейла, когда я сказал, что его возьмут на церемонию!
– Он уже улыбается? – удивился я.
– Редко еще, но прогресс есть. Я вздохнул, злость испарилась.
– Но ведь эти кадеты не заслужили привилегий, – противился я по инерции. – Если уж брать кого на церемонию, так самых лучших.
– Берите. Еще один кадет не помешает.
– В самом деле, как я сразу не сообразил.
– И гардемарина прихватите, чтоб вправлял мозги кадетам.
– Боже мой, целый полк. Ладно, подумаю.
Толливер встал:
– Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего отца, мистер Сифорт.
– Спасибо. Свободен.
Я сел и углубился в размышления. Выдвинуть против интенданта обвинение в хищении – дело серьезное, тут нужны веские основания. Если подозрения не подтвердятся, отношения с интендантом будут безнадежно испорчены. Может быть, Толливер просто чего-то не понял?
Покумекав, я решил отложить это дело на потом и встретиться со своим старым знакомым Джеффом Торном. Это будет гораздо приятнее. Я вышел из кабинета. В приемной резво вскочил Кевин Арнвейл, скользнул взглядом по моей физиономии с фингалами и отвел глаза в сторону.