Файнток Дэвид. Надежда победителя

   – Хватит дерзить! Да, я не выспался. А тут еще этот нахал.
   – А ты не наглец? Я недавно звонил в отдел кадров. Капитан Хигби мне кое-что поведал.
   – Представляю, что он наговорил обо мне. – Чтобы заставить Хигби перевести Эдди в Академию, мне снова пришлось хамить, дерзить, угрожать. Одним словом, тогда я малость покипятился.
   – Просьбы, пожелания есть? – Толливер встал.
   – Нет. Есть один вопрос. – Я сел за стол. – Почему ты назвал Джеффа Торна моим дружком?
   – Беру свои слова обратно.
   – Отвечай!
   – Мне так показалось.
   – Черт бы тебя побрал, Эдгар, ты же знал его!
   – Еще как! Торн презирал меня. Правда, теперь он, наверно, уже не помнит этого. Кадеты обрадуются, если он обучит их компьютерным играм.
   – Пошел вон!
   На этот раз Толливер не стал спорить.
   – Прошу садиться, – произнес я сакраментальную фразу, войдя в столовую. Задвигались сотни стульев, обед начался. Я занял свое обычное место за круглым столом. Джефф Торн оказался напротив меня, рядом с Сандрой Экрит. Лицо его было непроницаемым, волосы аккуратно причесаны, униформа – в идеальном порядке. Следов тяжкого похмелья не замечалось, если не считать нездорового румянца.
   Я украдкой поглядывал на своего бывшего друга и покровителя, с болью замечая печальные изменения. Всегда опрятный, подтянутый, веселый, обаятельный, гардемарин Джефф превратился в хмурого, обрюзгшего, полноватого лейтенанта Торна. А ведь ему не было и тридцати.
   Да и сам я после тяжелой ночи был не в лучшей форме. Мучительные размышления перемежались недолгими минутами забыться, несколько раз снился отец. А утром после нервного разговора с сержантом Серенко остался неприятный осадок. Несмотря на все это я попытался завязать с Торном беседу. Толливер наблюдал это жалкое зрелище с нескрываемой насмешкой. Разговор не клеился, и я мрачно умолк, горько жалея, что вызволил Торна из Богом забытой дыры. Вдруг к нашему столу подошел запыхавшийся «специальный» кадет.
   – Докладывает кадет Кил Дрю, сэр. Мистер Киндерс просил передать, что вам звонят из Кардиффа.
   Я поспешил к телефону у двери, едва не переходя на галоп.
   – Анни?
   – Нет, капитан, это я, Эдди Босс.
   – Что случилось?
   – Анни уже второй день не ест, только лежит и плачет. Не знаю, разрешить ей остаться здесь или нет.
   – Знаешь, что… – Что, в самом деле? Отправить ее обратно в клинику, откуда она сбежала? – А чего она хочет, Эдди?
   – Валяться целыми днями и жалеть себя, вот чего она хочет!
   – На ее долю выпали нелегкие испытания, мистер Босс.
   – Не одной ей было плохо, сэр. Нельзя ж все время думать о прошлом. – Чувствовалось, что капризы Анни уже достали его.
   – Значит, не ест ничего. А пьет?
   – Пьет, еще как пьет! Много чая. Больше ничего.
   – Давай подождем еще сутки. Если и завтра она не начнет есть, тогда вызывай такси и вези ее на вокзал, а оттуда – в Академию. Ты ездил когда-нибудь на поездах?
   – Нет, но я ж не гикнутый, капитан, – обиделся Эдди, – разберусь как-нибудь с расписанием.
   – Хорошо. Звони, если возникнут трудности.
   Я вернулся к столу. Толливер тревожно-вопросительно приподнял бровь, я в ответ отрицательно покачал головой Но тревога за Анни не проходила. Если к ее разбалансировке гормонов добавится истощение, к чему это приведет? От мрачных мыслей меня оторвала Сандра:
   – Простите, сэр…
   – Слушаю, мисс Экрит.
   – Согласно вашему приказу я обучала кадета Стрица. Так вот, за последние две недели его успеваемость заметно повысилась.
   – Хорошо. – Я сосредоточенно резал рулет.
   – Вы также упомянули тогда, что я обязана учить его до тех пор, пока успеваемость не… В общем, в связи с тем… Поскольку теперь. – Так и не договорив, Сандра смущенно умолкла.
   – По-моему, гардемарины должны уметь говорить законченными предложениями. Джефф, помните, как вы заставляли меня по часу стоять лицом к стене, когда я начинал мямлить?
   – Конечно, сэр, ведь тогда у вас не было оправдания. Вы говорили не с начальником Академии.
   – Ладно, мисс Экрит, – смилостивился я, – вы можете не утруждать себя помощью кадету Стрицу, когда научитесь говорить законченными фразами.
   – Есть, сэр, – ответила Сандра, тщательно скрывая свою досаду.
   – Попробуете произнести законченную фразу на эту тему спустя две недели. Если успеваемость кадета останется на приемлемом уровне, я освобожу вас от этой нагрузки.
   – Есть, сэр. Спасибо, сэр.
   После обеда по пути к офицерским квартирам ко мне присоединился Джефф Торн. Вначале мы шли молча. Наконец Джефф решился спросить:
   – Кажется, вчера я показал себя не с лучшей стороны?
   – Я надеялся, ты это забудешь.
   – Прости, если что было не так.
   – Выражался ты, конечно, не очень пристойно, но для разговора под рюмашку вполне терпимо, – уклончиво ответил я, стараясь не показаться ханжой.
   – Ты знаешь, что мне осталось служить всего пять месяцев?
   – Знаю, но надеюсь, ты завербуешься на новый срок.
   – Нет. Уйду в отставку. Мою карьеру уже не поправить.
   – Только из-за карьеры? Не неси ахинею, еще не все потеряно. Одумайся, рано тебе уходить в отставку.
   – Командир не имеет права заставить подчиненного завербоваться на новый срок. Статья сто вторая, параграф…
   – Ну ты даешь! – заржал я. – Цитируешь устав не хуже меня.
   – Стараюсь походить на прославленного героя.
   – Хватит паясничать! – вспылил я. – Какой я, на хрен, герой? Я мошенник! Дутая знаменитость! – Остановившись, я вдруг заметил «специальных» кадетов, следовавших за мной по пятам, и загремел на них громовым голосом:
   – Какого хрена вы за мной…
   – Бегите, парни! – приказал им Джефф. – Нам надо поговорить. Живо!
   – Есть, сэр. – Испуганно козырнув, кадеты понеслись прочь.
   – Не я спас «Дерзкого», рыба спасла! – орал я, как сумасшедший. – А на Надежде я совершил уголовное преступление! Врут журналюги, не верь им.
   – Полегче, капитан, – увещевал меня Джефф.
   – Думаешь, я кривляюсь?! Нет! Это правда!
   – Ладно, ты не герой, только не шумите, мистер Сифорт.
   В голосе Джеффа воскресли те самые непередаваемые нотки, которые я так обожал в далекие кадетские времена, и вдруг я снова почувствовал себя одиноким маленьким страдальцем, которому судьба нежданно-негаданно подарила сильного, умного друга.
   – Знаешь, Джефф, – чуть не всхлипнул я, – не получается у меня ладить с людьми. Я ору на всех, издеваюсь над подчиненными. Как только понял, что Сандра Экрит не любит сидеть за одним столом с кадетами, так сразу заставил ее помогать кадету осваивать навигацию. Мне нужен помощник, способный обуздать мой дурной нрав.
   – Ничего с Сандрой не случится, – усмехнулся Торн.
   – Ты даже не представляешь, чего мне стоило выцарапать тебя из Каллисто! Хигби мне этого никогда не простит. Как я ему грубил! угрожал! А он ведь старше меня!
   – Поделом ему. Ты правильно ему врезал.
   – Нет, Джефф, ты не представляешь! Я сжег за собой все мосты!
   – Вижу, что ты вот-вот сорвешься с нарезки. Нервишки пошаливают?
   – При чем здесь нервы!
   – Пойдемте-ка, мистер Сифорт, ко мне.
   Я хотел возмутиться – лейтенант приказывает капитану! – но почему-то покорно поплелся за ним.
   Оставив меня в гостиной, он закрыл дверь в спальню (но я успел заметить скомканную постель), зашел в свой домашний кабинет и, вернулся с бутылкой джина.
   – Не пей сейчас, Джефф, пожалуйста, – взмолился я.
   – Я и не собирался. Это для тебя. – Он плеснул в стакан немного джина, бросил пару кубиков льда, протянул мне. – Пей.
   Я послушно хлебнул, поморщился – давненько не пробовал крепких напитков – и снова завел свою волынку:
   – Джефф, ну почему все-таки ты не хочешь завербоваться на следующий срок? Ты так мне нужен. Оставайся.
   – Я гожусь в образцовые офицеры? Видишь? – Джефф обвел рукой грязную квартиру. – Нам вдалбливали в голову высокие понятия: честь, храбрость, самоотверженность. А в действительности армия живет по-другому. Я по таким законам жить не хочу.
   – В моих глазах ты был самым лучшим гардемарином.
   – Чушь собачья.
   – Да знаешь, что ты для меня значил! – вскрикнул я и бухнул стакан на стол так, что выплеснулся джин.
   – Забыл, как тебя из-за меня выпороли?
   – Ты о «походе» в камбуз? Ерунда какая!
   – А я жалел о том проколе долгие годы. Я во всем был виноват, один только я…
   – Не дури, Джефф. – Я быстро промокнул на столе капли джина.
   – Ник, может быть, я действительно чем-то помог тебе тогда, но все это в прошлом. Я неудачник. История с камбузом, потом с женой Дагани… Слишком много ошибок.
   Как же его образумить? Я медленно потягивал капли со дна стакана. Наконец пришла дельная мысль.
   – Скажи, Джефф, зачем ты перебил меня, когда я орал на кадетов?
   – Они были не виноваты, а ты мог влепить им кучу нарядов.
   – Ну и что? Они же всего лишь кадеты.
   – Не прикидывайся, будто ты не считаешь их за людей.
   – В том-то и дело, что иногда не считаю. Вот для чего ты нужен мне, Джефф.
   Печально помолчав, он задумчиво вздохнул:
   – Жаль, что нам не довелось служить вместе, Ник.
   – Жаль… Ты удержал бы меня от преступлений, не позволил бы мне погубить свою душу. Только не спрашивай, как это произошло. Все равно не скажу.
   Джефф откинулся на спинку кресла, снова умолк и погрузился в задумчивость.
   – Ник, – наконец устало промолвил он, – куда делись надежды нашей юности?
   – Умерли от старости. – Я встал. – Спасибо за джин. Джефф, ты же видишь, что со мной происходит, я не справляюсь с обязанностями. Не уходи в отставку, помоги мне.
   – А знаешь, я ведь действительно думал, что ты вызвал меня лишь для того, чтоб рассчитаться за тот дурацкий случай в камбузе.
   – Пожалуйста, не уходи в отставку.
   – Ладно, подумаю, сэр.
   Больше я его не упрашивал. Я знал – он останется.

17

   Я нетерпеливо поглядывал в иллюминатор шаттла. Еще два шаттла ждали своей очереди подплыть, медленно маневрируя, к стыковочным узлам гигантского корабля «Веллингтон». Какая скука! Придется вести вежливые беседы с политиками и высоким начальством Военно-Космических Сил, с теми самыми офицерами, которые по выражению адмирала Дагани представляют собой «второй» флот.
   За мной на сиденьях ерзали кадеты. Гардемарин Адам Тенер что-то шепнул Йохану Стрицу, и оба довольно заржали. Я обернулся, пронзил их лазерным взглядом, и пацаны мигом притихли.
   – Если я пожалею, что взял вас с собой, то вы пожалеете еще больше! – пригрозил им. я.
   Пацаны съежились.
   Бледный, подавленный Роберт Боланд, недавно переживший приступ тошноты, выпрямился; Стриц и Арнвейл смиренно опустили глаза; Джеренс Бранстэд зарделся. Вскоре кадеты по команде Адама тихонько поднялись с мест и пошли в хвостовую часть к огромному иллюминатору. Меня грызло раскаяние. Стыковка задерживается, но при чем здесь гардемарин и кадеты? Какого черта я срываю на них злость?
   Зачем я взял их на столь важную церемонию? Достойны ли они столь щедрого поощрения? Правда, Бранстэд и Боланд – лучшие по дисциплине и успеваемости, но можно было наградить их скромнее: объявить благодарность, освободить на неделю от очередных нарядов на камбузе. Что скажут мои коллеги? Капитан Сифорт таскает на государственные церемонии детей!
   Ну и ладно. Будет благовидный предлог уйти с поста начальника Академии. Не годен я для этой работы, не мое это. И вообще, надо уйти в отставку, посвятить остаток жизни заботе об Анни.
   Наконец наш шаттл пристыковался. По пути к шлюзу я в сотый раз осмотрел свою белоснежную парадную униформу, поправил давно выровненный галстук. У шлюза, как и требует протокол, я официальным тоном произнес в микрофон:
   – Капитан Сифорт и сопровождающие его лица просят разрешения войти на корабль.
   – Разрешаем, сэр, – послышалось из динамика. – Добро пожаловать на борт военно-космического корабля «Веллингтон».
   Люк шлюза открылся. Впереди был просторный коридор.
   – Смирно! – рявкнул лейтенант. Две шеренги солдат вытянулись, блестящие офицеры замерли с приложенными к козырькам руками. Кадет Боланд изумленно застонал, а Джеренс, проведший на «Виктории» несколько месяцев, взирал на великолепие настоящего боевого корабля едва ли не равнодушно. – Лейтенант Холлис, сэр! Добро пожаловать на борт нашего корабля. – Он показал на лестницу. – Капитан Причер пока на мостике, выйдет, когда соберутся журналисты. Адмирал Дагани, сенатор Боланд и другие уважаемые гости ждут в гостиной. Куда вас проводить, сэр?
   Во всяком случае, не в гостиную. Терпеть не могу политиков.
   – Мне бы хотелось поговорить с капитаном, если он не возражает, – ответил я.
   – Конечно, ему будет приятно встретиться с вами, сэр. – Лейтенант скользнул взглядом по моему необычному сопровождению – Адаму Тенеру и кадетам. – Ваш эскорт пойдет на мостик с вами?
   Оставить их без присмотра в гостиной – большой риск. Мало ли что мальчишки учудят в присутствии важных политиков? Вдруг Адам собьет кого-нибудь из них с ног за углом, как однажды проделал это со мной?
   – Да, они пойдут со мной.
   Лейтенант повел нас по идеально чистому коридору. Нигде ни пятнышка, ни щербинки – новенький корабль, только что выпущенный ракетостроительным заводом в Лунаполисе. Испытания «Веллингтона» завершились всего две недели назад.
   Перед капитанским мостиком я выстроил кадетов в шеренгу и строго приказал:
   – Ждать здесь, пока не позову!
   Лейтенант почтительно распахнул передо мной дверь:
   – Прошу вас, капитан Сифорт. Навстречу мне с холодной улыбкой поднялся капитан Причер.
   – Рад видеть вас, капитан Сифорт. А вы, лейтенант, можете идти.
   – Добрый день, сэр. – Я отдал честь первым (Причер был старше меня на несколько лет) и жадно впился взглядом в приборы капитанского мостика, оснащенного суперсовременными системами. Одна из стен полностью была занята голографическим экраном, на котором сияли мириады звезд.
   – Вы добирались сюда с проблемами, мистер Сифорт? – с любезной едкостью осведомился Причер, буравя взглядом синяки, украсившие мою рожу в походе по трущобам.
   – Нет, сэр, – скромно ответил я, зардевшись. Объяснять происхождение фингалов я, конечно, не стал.
   – Торжественная церемония начнется через час. Все хотят выступить, говорильни будет немало. Принимать корабль будет заместитель Генерального секретаря ООН Франджи, но прежде мы продемонстрируем возможности «Веллингтона» политикам и журналистам.
   – Не сомневаюсь, что ваш корабль оставит незабываемое впечатление.
   – Надо произвести впечатление, чтобы оправдать «незабываемые» средства, вложенные в «Веллингтон», скривился Пример. – Экипаж собрался с разных кораблей, так что пришлось повозиться, сколачивая команду. Я по своему опыту знал, сколько сил и времени требует «сколачивание» новой команды, и искренне сочувствовал бедняге Причеру.
   – Куда пошлют ваш корабль, сэр? – Конечно, я заранее знал ответ, но хотелось перевести разговор на другую тему.
   – Никуда. Останемся в Солнечной системе. Приятно служить неподалеку от дома, не терзаться скукой нудного полета к дальним планетам.
   – Хороший вам достался корабль, сэр.
   – Великолепный. Вооружение превосходное, сверхсветовой двигатель новейшей модели. Сами взгляните – если хотите, я дам вам сопровождающего.
   – Большое спасибо, сэр, но сейчас вашему экипажу не до этого. Подожду до поры.
   – Тогда подкрепитесь легкими закусками в гостиной на втором уровне, – предложил Причер вежливо, но с таким оттенком, что сомнений у меня не осталось: пора выметаться с мостика.
   – Спасибо, капитан. Удачи вам. – Я козырнул, но Причер уже отвернулся к дисплею и не удосужился мне ответить.
   Делать было нечего, пришлось идти всей гурьбой на второй уровень в гостиную к политиканам. Прежде чем туда войти, я спросил сенаторского сынка, страдавшего от невесомости в шаттле:
   – Как вы себя чувствуете, мистер Боланд?
   – Хорошо, сэр. Гравитация помогла, мне стало гораздо лучше.
   – Внимание! – рыкнул я и обвел строгим взглядом своих подопечных. – Сейчас вы войдете в помещение, где собрался цвет нашей политики и Военно-Космического флота. Никаких разговоров! Ни звука по собственной инициативе! Открывать рот вы можете только для ответа на прямые вопросы. Ни в коем случае не перебивать! И вообще, ведите себя как настоящие джентльмены. Адам, не спускай с них глаз!
   Я еще раз осмотрел свой мундир, открыл дверь и шагнул в просторную гостиную.
   – Наконец вы пришли, Ник! – приветливо воскликнул адмирал Дагани. В руке у него был стакан с коктейлем, явно не безалкогольным.
   Вообще-то пить на кораблях строго запрещено, но торжественные церемонии – исключение. К тому же тут присутствовали и штатские: политики и журналисты.
   – Здравствуйте, сэр, – учтиво произнес я.
   – Позвольте представить вас заместителю Генерального секретаря ООН. Кадеты? – Он недовольно покосился на моих спутников. – Идея, прямо скажем, эксцентричная, если не сказать больше… А это… Это сын сенатора Боланда?! Да вы молодчина, Ник! Гениально! – Адмирал жизнерадостно похлопал меня по плечу. – Сенатор Боланд будет доволен!
   – Я взял кадета Боланда не для того, чтоб порадовать его отца, а потому, что он заслужил это, – начал я объяснять натянутым тоном. – Его оценки и…
   – Ладно тебе прикидываться, – хитро ухмыльнулся Дагани, все еще похлопывая меня по плечу. – Правильно сделал!
   – Простите, сэр, – робко чирикнул сзади Адам.
   – В чем дело?! – зашипел я, резко развернувшись. Как этот щенок посмел вмешаться в мой разговор с адмиралом Дагани!
   – Кадета Боланда снова тошнит, – тихо сказал Адам. – Что делать? Проводить его в туалет или послать его туда одного? Или вывести из гостиной всех кадетов?
   – Из-за такого пустяка ты посмел… – Я спохватился и прикусил язык. За что я собрался ругать гардемарина? Он правильно сделал, вопрос важный. – Туалет рядом, отправь слабака туда одного и присматривай за остальными кадетами. – Я повернулся к Дагани и продолжил свои оправдания:
   – У кадета Боланда действительно самая высокая успеваемость…
   – Ладно, ладно, – перебил меня Дагани, – пойдемте, познакомлю вас с Франджи и другими не менее известными персонами.
   Пришлось идти за адмиралом к косяку знаменитостей.
   – Мистер Франджи, позвольте представить вам капитана…
   – Сифорта! – закончил Франджи, перебив адмирала. – Разве можно не узнать знаменитого капитана Сифорта?! – Низкорослый темноволосый заместитель секретаря протянул мне руку. – Я давно хотел встретиться с вами, но вы, говорят, стесняетесь появляться на публике.
   – В некотором роде, сэр…
   – Однако газеты снова запестрели вашими фотографиями, как только «Виктория» вернулась домой. Такова жизнь, никуда нам не деться от журналистов. Не пора ли вам, молодой человек, всерьез заняться политикой? А мы охотно поможем.
   Одни политики заулыбались, другие вцепились в меня оценивающими взглядами. Нет! Ни за что на свете! Хватит с меня обмана и преступлений!
   – Я не нахожу в себе способностей политика, сэр, – выдавил я из себя, – ведь я офицер и могу служить только на флоте.
   – Но когда-нибудь вам придется уйти в отставку, а на этом жизнь не кончается. Как только решитесь попытать свои силы в политике, обращайтесь ко мне или к Ричарду. Вот он, здесь, к вашим услугам, – кивнул он на Боланда.
   – Надо будет подумать, – уклончиво ответил я. Не высказывать же ему в лицо все, что у меня на душе. – Рад видеть вас, сенатор, – улыбнулся я Боланду, искренне радуясь знакомому лицу среди клики больших шишек.
   – И я рад вас видеть, капитан, – любезно осклабился он, ничем не выдав своего истинного ко мне отношения.
   Я покраснел, со стыдом вспоминая свою глупую клятву с угрозой уйти в отставку, и не знал, как держаться, что говорить. Слава Богу, Ричард Боланд разрядил дурацкую ситуацию, заведя непринужденную болтовню о пустяках:
   – Огромный корабль, не правда ли? Какая просторная гостиная! Знаете, политиком я стал случайно, а когда-то мечтал служить в Военно-Космических Силах.
   Дипломат из меня никудышный, но от презрительного фырканья я все-таки удержался. Разве можно стать кем-то случайно? Я мечтал о флоте с десяти лет и делал все, чтобы добиться своего: поднажал на математику, в журналах читал запоем статьи о флоте. Будь у Боланда на самом деле желание стать офицером, он бы для этого костьми лег. Но сейчас заводить спор было не время.
   – Зато вашу мечту осуществит ваш сын, – «утешил» я сенатора.
   – Это его собственная мечта, я его не заставлял. Кстати, весьма польщен тем приятным фактом, что вы взяли его с собой, но еще лучше было бы узнать об этом заранее.
   – Возможно, – холодно ответил я. Хрен тебе, не дождешься! Чтоб я обзванивал родителей, извещая о каждом шаге их сынков? Когда рак на горе свистнет!
   – Между прочим, капитан, тот необычный вопрос с кадрами улажен в лучшем виде.
   О чем он? О Джеффе Торне? Что за бессмыслица? А… Он о Слике! Конечно, о трупе лейтенанта Дарвина Слика!
   – Его похоронили? Все как следует?
   – Да. В Лунаполисе. Вы правильно поступили, что обратились к Дагани. Ни к чему вам скандал с таинственным самоубийством подчиненного.
   На самом деле это была идея Толливера, без него я точно напоролся бы на скандал.
   – Знаете, я слишком прямолинеен и не умею улаживать такие дела, так что без помощи адмирала Дагани правда не мог обойтись.
   – Ричард, – окликнул Боланда сенатор Уиверн, – я вижу, ты захватил нашего юного героя в личную собственность?
   – Болтали о пустяках, Бретт. – Боланд тактично удалился к группке адмиралов, уступив Уиверну место.
   – Капитан, журналисты жаждут взять у вас интервью, – хихикнул Уиверн. – Если представители масс-медиа не идут к Франджи, он сам идет к ним; а вот взять интервью у вас им пока еще не удавалось.
   – И не удастся, надеюсь.
   – О, вы не знаете журналистов! Это такие наглецы! Им ничего не стоит вас растерзать, поэтому я хочу вам помочь. Давайте выйдем в тихое местечко, где я смогу дать вам хороший совет.
   Я глянул на часы.
   – Но церемония начнется через несколько минут.
   – Этих минут нам вполне хватит.
   Мне не терпелось отделаться от него, но наживать новых врагов не стоило. В конце концов, Академия превыше всего. И я послушно последовал за сенатором.
   После гула людной гостиной коридор показался странно тихим. Мы зашли за угол. Я волновался за кадетов, оставшихся без присмотра, если не считать гардемарина Тенера, но от него можно ждать чего угодно.
   – Итак, – страдальчески вздохнул я, – каков ваш совет?
   Улыбка сенатора померкла, во взгляде появилась жесткость.
   – Чтобы выдержать натиск журналистов, вы должны быть готовы к самым коварным, самым наглым вопросам.
   – Я готов.
   – Они буду изводить вас вопросами о вашей сказочной карьере, о чудесных спасениях из безвыходных положений, но это все цветочки, а ягодки впереди. Наверняка вас спросят и о душевнобольной жене, сбежавшей из клиники в трущобы Нью-Йорка, и…
   – Сенатор! – рыкнул я.
   – О бывшем трущобнике, сожительствующем с ней в доме вашего покойного отца в то время, как вы в Академии изображаете из себя строгого блюстителя нравов…
   У меня потемнело в глазах. Что произошло, я понял лишь в тот момент, когда мой кулак врезался в стену.
   Оказалось, сенатор уклонился от моего бешеного удара. Увы, в челюсть ему я не попал.
   – Возьмите себя в руки, Сифорт! Хватит махать кулаками! – увещевал меня Уиверн, пятясь вглубь коридора.
   – Ублюдок! – рычал я, все еще плохо соображая от ярости.
   – Послушай, парень, я хотел дать тебе дельный совет, чтоб ты не опозорился перед журналистами. Они ведь мастера задавать каверзные вопросы. Могут спросить, например, зачем ты сбежал из Академии и шлялся по трущобам? Не искал ли ты там дешевых сучек, готовых на любые извращения?
   Я схватил его за грудки, прижал к стенке.
   – Уиверн, я вас убью!
   – А журналистов тоже?
   – Они ничего не знают о том, что вы говорили.
   – Эх, парень! Как ты наивен. Пока не знают, но скоро узнают. Я гарантирую.
   – Кто им расскажет? Ты? – Я вдруг начал кое-что соображать, медленно выпустил лацканы его пиджака. – Чего ты от меня хочешь?
   – Ничего особенно, капитан, одну маленькую услугу Вам всего-навсего надо замять одно дельце.
   – Какое дельце?
   – Скажите своему лейтенанту, чтоб не копал под интенданта. Пусть этот придурок забудет о финансовой проверке.
   Я ошалело раззявил рот. Что связывает сержанта с сенатором?
   – Сержант Серенко? Толливер? – тупо спрашивал я. – Какое они имеют к вам отношение?
   – А вот это не ваше дело.
   – Но у нас украли скафандры! Почему я не должен расследовать воровство?! Наш интендант вор!
   – Политика выше справедливости.
   – Говори! Убью!
   – Он муж моей племянницы, – сознался Уиверн. – Не следовало ей выходить замуж за этого человека, но теперь поздно, не разрушать же семью. Я добьюсь, я обязательно сделаю так, что убытки, понесенные Академией, будут возмещены прибавкой бюджета в следующем году.
   – Закрыть глаза на воровство?! Ни за что на свете!
   – Если вы тронете Серенко, на следующий день пикантные подробности о вашей жене и ее любовнике станут известны всему миру.
   О, моя Анни! Ради тебя я пойду на сокрытие преступления!
   Нет! Прочь от меня, сатана!