Гамильтон Питер Ф.. Обнаженный Бог: Финал

   Комендантский час все еще действовал в Лондоне, но Терцентрал больше не принуждал ему следовать.
   В самый разгар утра обслуживающий персонал неторопливо появился в гостиной и начал упаковывать старинное серебро и вазы. Их приготовления показывали, какой отчаянной начинает становиться ситуация, несмотря на физическое расстояние между этим домом и Лондоном.
   Через одну из открытых в патио дверей Луиза заметила Чарли; он вышел прогулять на лужайке ньюфаундлендов. Они с Джен заторопились к нему.
   Он остановился у ворот на тисовой аллее, поджидая, чтобы они догнали его.
   — Мне захотелось в последний раз погулять с собаками, — пояснил он. — Мы, вероятно, уезжаем завтра утром. Боюсь, придется вам снова укладываться.
   Джен встала на колени и погладила рыжего пса.
   — Вы ведь не оставите их здесь, правда?
   — Нет. Они будут помещены в ноль-тау. Я определенно возьму их с собой. И, разумеется, еще очень много всего. Я же столетия потратил, чтобы собрать маленькую коллекцию антикварных вещичек. Человек становится ужасно сентиментальным относительно самых глупых предметов. У меня есть четыре таких же купола, как этот, в разных частях мира, каждый в другом климате. В них вложена масса сил. И все-таки смотрите на все со светлой стороны, я буквально могу взять с собой воспоминания.
   — Куда же вы собираетесь поехать? — спросила Луиза.
   — Если честно, я не уверен, — ответил Чарли. — В качестве базы мне нужен развитый мир, если я хочу продолжать управлять моими промышленными предприятиями. Кулу вряд ли будет меня приветствовать, семья Салдана охраняет свои территории. Возможно, Новый Вашингтон, там у меня есть влияние. Или я мог бы основать где-нибудь независимое обиталище.
   — Но ведь это только временно, правда? — настаивала Луиза. — Только пока мы не найдем ответ на все это?
   — Да. Если рассчитывать, что Декстер не начнет нас всех отстреливать. Он в своем роде весьма примечательная личность, по крайней мере такой же компетентный, как Капоне. Вот уж совершенно не ожидал, что он так скоро захватит Лондон. Еще одна ошибка, которую следует добавить к ужасающе длинному списку.
   — Что же вы будете делать? Президент ведь не собирается приказывать, чтобы СО нанесли удар, нет? В новостях сообщили, что Сенат удалился на закрытое совещание.
   — Нет, сегодня он стрелять не станет. Лондон в безопасности, по крайней мере от него. Пока он не увидит, что красные тучи нависли над куполами, он не считает, что одержимые способны нанести ущерб остальному миру.
   — Значит, мы просто уедем?
   — Луиза, я делаю все, что в моих силах. Я все еще пытаюсь определить истинное местоположение Декстера. Пока остается шанс использовать против него антипамять. Я убежден, что он все еще где-то в центре старого города, именно там он сосредоточил свои черные действия. Если я смогу просто отправить кого-то к нему поближе, его можно будет уничтожить. Мы построили проектор, основанный на биотехнических процессорах, он будет работать достаточно долго, даже при всей способности одержимых сбить электронику.
   — Одержимые могут ощущать мысли любого существа, враждебного им. Никто, опасный для них, не может к ним приближаться.
   — В обычных случаях — да. Но у нас есть один союзник. Называет себя другом Картера Макбрайда. Одержимый, который ненавидит Декстера и обладает смелостью, чтобы противостоять ему. И мне известно, что он в Лондоне; он и в самом деле мог бы подобраться достаточно близко. Проблема в том, что он так же неуловим, как Декстер.
   — Флетчер мог бы помочь, — вмешалась Джен. — Он и в самом деле ненавидит Декстера. И кроме того, он его не боялся.
   — Знаю, — сказал Чарли. — Я как раз подумывал, не следует ли мне попросить его.
   Луиза бросила на него невыразительный взгляд, уверенная, что ослышалась:
   — Вы хотите сказать, что Флетчер все еще здесь?
   — Ну да, — Чарли улыбнулся ее удивлению. — Его держали в службе безопасности разведки флота на Ореоле, он помогал нашей группе ученых исследовать физические условия одержания. Боюсь, что они не достигли большого прогресса.
   — Почему же вы мне не сказали? — слабым голосом спросила Луиза.
   Это была самая потрясающая новость, несмотря даже на то, что она включала в себя вину перед тем человеком, в чье тело вселился Флетчер. Было также известно, что она снова будет горевать. Но… он все еще был с ними. Это делало все трудности переносимыми.
   — Я думал, что лучше вам не говорить. Вы обе ухитрились его обогнать. Мне очень жаль.
   — Тогда зачем было говорить нам сейчас? — спросила Луиза, рассерженная и полная подозрений.
   — Ужасные времена, — ровным голосом произнес Чарли.
   — О-о-о! — Луиза внезапно затихла, когда до нее дошло. Она начала только удивляться, насколько далеко зашло его манипулирование. — Я его попрошу о вас.
   — Спасибо, Луиза.
   — При одном условии. Женевьеву отправят на Транквиллити. Сегодня же.
   — Луиза! — взвыла Женевьева.
   — Никакой торговли, — настаивала Луиза.
   — Разумеется, — согласился Чарли. — Это будет сделано.
   Джен уперла руки в боки:
   — Я не поеду.
   — Придется, дорогая. Там ты будешь в безопасности. На самом деле в безопасности, не так, как на этой планете.
   — Прекрасно. Тогда и ты поедешь.
   — Я не могу.
   — Почему же нет? — девочка еле сдерживала слезы. — Флетчер хочет, чтобы ты была в безопасности. Ты знаешь, что это так.
   — Знаю. Но я являюсь гарантией того, что он сделает, о чем его просят.
   — Разумеется, он убьет Декстера. Он же его ненавидит, ты знаешь, что это так. Как ты можешь даже подумать что-нибудь другое? Это ужасно с твоей стороны, Луиза.
   — Я не думаю о Флетчере плохо. Но другие думают.
   — И Чарли не думает. Правда, Чарли?
   — Конечно. Но других членов Би-7 придется убеждать.
   — Я вас ненавижу! — закричала Джен. — Ненавижу вас всех! И не поеду я на Транквиллити.
   И она побежала по лужайке к дому.
   — Боже ты мой, — покачал головой Чарли. — Надеюсь, она в порядке.
   — Ой, да заткнитесь вы, — огрызнулась Луиза. — Имейте хотя бы смелость признать, кто вы есть. Или смелость — это еще одно качество, которое вы утратили вместе с остальными человеческими чертами?
   И всего на одно мгновение она уловила его истинную сущность в промелькнувшем на его лице выражении досады. Сознание существа, прожившего несколько веков, смотрело на нее бесстрастно сквозь оболочку юной куклы. Его тело было иллюзией, более искусной, чем любое искажение реальности, которого могли достигнуть одержимые. Все, что он делал, каждая эмоция, какую он показывал, были просто ментальным состоянием, которое он включал, когда оно становилось уместным. Пятьсот лет жизни приучили его к небольшому количеству доведенных до автоматизма реакций на поведение окружающих. Очень разумные реакции, но они не были укоренены в чем-то человеческом, узнаваемом для нее. Мудрость увлекла Чарли слишком далеко от его оригинальной сущности.
   Она поспешила вслед за Джен.
 
   Устроили так, что связь с Ореолом придет на большой голоэкран в один из салонов дома. Луиза сидела на диване напротив, а Джен притулилась у нее под боком. Девочка была вся заплаканная, Луиза победила в поединке характеров. После всего пережитого Джен должна быть отправлена на Транквиллити. Это не заставляло Луизу чувствовать себя много лучше.
   Голубые полосы завибрировали на передней части голоэкрана, затем картинка стала четкой, сфокусировавшись. Флетчер сидел за каким-то металлическим столом, одетый в полную форму британского флота. Он моргнул, вглядываясь перед собой, потом улыбнулся.
   — Дорогие мои дамы. Не могу выразить, как я рад видеть вас живых и невредимых.
   — Привет, Флетчер, — поздоровалась Луиза. — Вы здоровы?
   Джен солнечно улыбалась, яростно помахивая руками изображению.
   — Вроде бы так, госпожа моя Луиза. Ученые этого века и в самом деле не дают мне соскучиться, проводя всякие тесты и испытывая мои бедные кости своими машинами. Это принесло им большую пользу. Они свободно допускают, что наш Господь Бог ревностно охраняет тайны своей вселенной.
   — Знаю, — сказала Луиза. — Никто здесь не может понять, что делать.
   — А вы, госпожа моя Луиза? Как поживаете вы и малютка?
   — Я о'кей, — непринужденно начала болтать Женевьева. — Мы познакомились с полицейским, его зовут Чарли, он диктатор. Он мне не особенно нравится, но он вытащил нас из Лондона, прежде чем все там сложилось слишком скверно.
   Луиза положила руку Женевьеве на плечо, призывая ее замолчать.
   — Флетчер, Квинн Декстер здесь. Он шляется на свободе по Лондону. Мне поручили спросить вас, не поможете ли вы его выследить?
   — Госпожа моя, этот дьявол уже взял надо мной верх раньше. Мы спаслись милостью Божьей и благодаря совершенно случайной удаче. Боюсь, я мало пользы принесу в борьбе с ним.
   — У Чарли есть оружие, которое могло бы помочь, если бы мы применили его на достаточно близком расстоянии. Его должен нести одержимый, ни у кого другого ничего не получится. Флетчер, здесь у нас все может обернуться очень скверно, если его не остановить. Единственная альтернатива у правительства — это убить массу народа. Возможно, миллионы.
   — Ах, госпожа, я уже слышу, как шевелятся души в неприятии того, что произойдет. Много-много тел станут доступны для того, чтобы их заняли с перспективой, что появятся еще. Боюсь, что близко время расчетов. Всем людям тогда придется выбирать, на чьей они стороне.
   — Значит, вы спуститесь к нам вниз?
   — Разумеется, дорогая моя госпожа. Как я могу отказать вам в вашей просьбе?
   — Тогда я встречу вас в Лондоне. Чарли уже все подготовил, Женевьевы там не будет, она улетает на Транквиллити.
   — А-а, кажется, я понимаю. Предательство скрывается под каждым камнем на той дороге, на которую мы ступаем.
   — Он делает то, что считает нужным.
   — Это объяснение многих тиранов, — печально произнес Флетчер. — Малышка? Я хочу, чтобы ты обещала мне, что не доставишь сестре никаких огорчений, когда улетишь на этот волшебный летающий замок. Она сильно тебя любит и не хочет, чтобы с тобой случилась беда.
   Женевьева приникла к Луизиной руке, стараясь не заплакать.
   — Я не буду ее огорчать. Но я не хочу расставаться ни с кем из вас. Не хочу остаться одна.
   — Знаю, малышка, но Господь наш учит нас, что только добродетельные могут быть смелыми. Покажи мне свою храбрость, будь в безопасности, даже если это означает расставание с теми, кто тебя любит. Мы снова соединимся после победы.

22

 
   С самого начала Аль знал, что день будет дурной.
   Прежде всего — тело. Едва ли Аль был непривычен к крови, он навидался и был ответственным за достаточное количество боен за свое время, но от этой у него все внутри переворачивалось. Прошло некоторое время, прежде чем кто-нибудь заметил, что отсутствует этот бедняга, старина Бернард Аллсон. Кого заботило, что маленький соглядатай не болтается под ногами, как всегда? Только когда он не выполнил несколько своих обязанностей, Лерою наконец пришло в голову спросить, где он. И даже тогда это не было самым настоятельным вопросом. Процессорный блок Аля не отвечал на вызовы, так что все решили, что он лодырничает. Двух-трех парней попросили поискать. Еще через день Лерой достаточно обеспокоился, чтобы вынести этот вопрос на совещание старших лейтенантов. Были организованы поиски.
   Секретные камеры наблюдения наконец нашли его. По крайней мере определили место, где произошла неприятность. Подтверждая сначала, что произошло, а затем — кто именно должен был это совершить.
   Обнаружилось совершенно невероятное количество крови, запачкавшей пол, потолок и стены. Крови было так много, что Аль посчитал, что здесь убили больше, чем одного человека. Но Эммет Мордден определил, что количество крови было нормально для одного взрослого мужчины.
   Аль закурил сигару, громко пыхтя. Не ради удовольствия: запах дыма перекрывал вонь разлагающейся плоти. Лицо Патриции сморщилось от отвращения, когда они стояли вокруг трупа. Эммет зажал нос платком, когда осматривал останки.
   Лицо было узнаваемо: Бернард. Хотя даже теперь Аль продолжал слегка сомневаться. Похоже было, будто эту кожу грубо наложили на черты Бернарда. Скорее карикатура, чем естественное лицо. Алю прежде приходилось видеть подправленные лица; это вполне подходило к телу.
   — Ты уверен? — спросил Аль Эммета, который протыкал пропитанную кровью материю длинным стилетом.
   — Довольно-таки уверен, Аль. Это его одежда. Это его процессорный блок. И ты не можешь ожидать, чтобы его лицо было сильно похоже, помни, что наше представление о внешности друг друга иллюзорно. Его лицо подходило ему, но определить принадлежность требует времени.
   Аль простонал и взглянул еще раз. Кожа съежилась так, что плотно обтягивала череп и челюсти, масса капилляров лопнула, зрачки разорвались.
   — Да, это он.
   Эммет вырвал процессорный блок из напряженных скрюченных пальцев Бернарда и сделал знак двум неодержимым санитарам убрать труп. Им удалось засунуть тело в мешок. С обоих обильно капал пот, они боролись с тошнотой.
   — Так что же случилось? — спросил Аль.
   — Его здесь поймали в ловушку пневматические двери, а потом кто-то открыл люк.
   — Я думал, что это невозможно.
   — С люком был проделан какой-то фокус, — сказала Патриция. — Я проверяла. Электронные запоры были отключены, и кто-то пробрался через разжатые прутья.
   — Ты хочешь сказать, что это был профессиональный удар, — сказал Аль.
   Эммет выстукивал клавишами команды блоку Аллсона. Ответы были малопонятны: маленькие голубые световые спирали вырывались сквозь голографический экран, искажая любые изображения, какие исходили от основных программ.
   — Наверное, кто-то заразил прибор вирусом. Придется присоединить его к настольной установке и продиагностировать для полной уверенности. Но Бернард не имел возможности позвать на помощь.
   — Кира, — догадался Аль. — Это она сделала. Ничто не включило сигналы тревоги. Они знали, что он пойдет по этому коридору, и знали когда. Нужна целая организация, чтобы так ловко подстроить такой удар. Она здесь единственная, кто в состоянии это выполнить.
   Эммет поскреб по окровавленной стене кончиком стилета. Кровь теперь уже высохла и превратилась в ломкую черную пленку. От инструмента посыпались крошечные темные хлопья.
   — Уже несколько дней, даже если взять в расчет кипение в вакууме, — заключил Эммет. — Бернард так и не показался на вечеринке в честь победы, так что, по-моему, тогда это и совершили.
   — Это дает Кире алиби, — сказала Патриция, помрачнев от негодования.
   — Ох ты! — Аль сплюнул. — Здесь же нет этих распроклятых федеральных судов. Не будет у нее затейливого адвоката, который станет хитрыми речами вытаскивать ее из беды, пудря головы присяжным. Если я скажу, что она это сделала, так и будет. И точка. Эта сука виновна.
   — Она легко не сдастся, — напомнила Патриция. — Вон как она накуролесила на Трафальгаре, флот уже начинает дрожать, что за это поплатится. У нее мощная поддержка, Аль.
   — Сволочь! — Аль посмотрел на мешок с трупом, проклиная Бернарда.
   Почему эта проклятая задница не оказалась сильнее? Сопротивляться тем подонкам, которые его побили, по крайней мере забрать парочку из них с собой в потусторонье. Пронеси, Господи, такую неприятность для меня!
   Он смягчился. Бернард был надежным человеком с тех пор, как подрулил на своем фантастическом «олдсмобиле» и подвез Аля назад, в Сан-Анджелес. Вообще-то эта надежность и была, скорее всего, тем, что его погубило. Тушуйся в средних рядах, по-настоящему ценных, и разрушишь опору того парня, который на вершине.
   Эта, мать ее, сучка.
   — Это интересно, — Эммет наклонился, чтобы как следует рассмотреть часть пола в коридоре с одного конца кровавого потока. — Здесь следы. Возможно, их оставили чьи-то ноги.
   Внезапно заинтересовавшись, Аль подошел поближе, чтобы взглянуть. Пятна высохшей крови грубо повторяли размер и форму подошв чьих-то сапог. Их было восемь и они становились явно меньше размером по мере того, как приближались к шлюзу.
   Аль внезапно расхохотался. Черт его дери, я делаю эту вонючую работу сыщика! Это я-то коп.
   — Я понял, — сказал он. — Раз они оставили отпечатки, значит, кровь была еще свежая, да? Это значит, что это произошло примерно в то же время, когда убили Бернарда.
   — Так я тебе и не нужен, — улыбнулся Эммет.
   — Конечно, нужен, — Аль хлопнул его по плечу. — Эммет, парень, ты же шеф полиции на всей этой вшивой скале. Я хочу знать, кто это сделал, Эммет, в самом деле хочу.
   Эммет поскреб в затылке, окидывая взглядом грязную сцену убийства, размышляя, что тут можно сделать. Эти дни и то, что Аль привел его сюда, сильно повлияли на его мочевой пузырь.
   — Я посоветуюсь с Авраамом, посмотрим, есть ли у нас какие-нибудь ребята из полицейской лаборатории, чтобы я мог привести их сюда.
   — Если таких нет, вызови их с планеты, — посоветовал Аль.
   — Верно, — Эммет разглядывал пневматическую дверь. — Парни, которые нанесли этот удар, должны быть неподалеку; это единственный путь, чтобы не дать ему выйти. Прорваться через такую дверь не было бы проблемой для одержимого, даже для Бернарда, — он поскреб своим стилетом стеклянный иллюминатор посередине двери. — Видишь? На стекле крови нет, хотя она растеклась по всей поверхности. Они, вероятно, смотрели на него, чтобы убедиться, что он мертв.
   — Если они стояли по ту сторону двери, откуда взялись эти следы ног?
   — Почем я знаю? — Эммет пожал плечами.
   — В этом коридоре есть какие-нибудь скрытые камеры полиции?
   — Есть. Я просмотрю всю их память, но это очень сомнительно, Аль. Эти парни — профессионалы.
   — Посмотри же, что ты сможешь обнаружить для меня, дружище. А тем временем пусти разговоры об этом случае, я хочу, чтобы ваши парни приняли меры предосторожности. Бернард — только начало. Она охотится за нами всеми. А я не могу допустить потерю еще кого-то из вас. Усек?
   — Я тебя слышу, Аль.
   — Это хорошо. Патриция, я думаю, может быть, мы должны ответить на комплимент.
   Патриция так и раздулась от восторга.
   — Конечно, босс.
   — Нанесите этой сучке удар посильнее, по кому-нибудь, на кого она полагается. Кто этот тип с крысиной мордой, который повсюду ее сопровождает? Получили его физические данные от черноястребов?
   — Хадсон Проктор.
   — Тот самый тип. Разбейте ему задницу до самого основания. Но сначала убедитесь, что он мучается. О'кей?
 
   Группа людей ждала Аля, когда он вернулся в «апартаменты Никсона». Лерой и Сильвано тихонько разговаривали с Джез, тревога нависала над ними, точно устойчивый туман. Один парень (одержимый), которого Аль не узнал, был под прикрытием двух своих солдат. Голова незнакомца была полна самых яростных мыслей, какие когда-либо встречались Алю.
   Его мозг горел от жгучего гнева. Оттенок этого гнева стал глубже, когда вошел Аль.
   — Господь милосердный, что здесь такое происходит? Сильвано?
   — Ты что, не помнишь меня, Аль? — спросил незнакомец.
   Его тон был опасно насмешливым. Его одежда начала меняться, превращаясь в полную форму лейтенанта-командира флота Конфедерации. И лицо его изменилось, затронув память Аля.
   Джеззибелла издала нервный смешок.
   — Кингсли Прайор вернулся, — объявила она.
   — Привет, Кингсли! — Аль широко улыбнулся. — Приятель, как здорово тебя увидеть! Вот черт собачий, ты же в этих местах слывешь таким распроклятым героем! Ты это совершил, парень, ты, к дьяволу, и в самом деле с этим справился! Весь флот Конфедерации опрокинул одной левой. Ну можно ли поверить такой дьявольщине?
   Кингсли Прайор выдавил из себя некое подобие улыбки, сверкнувшей у него в глазах, она даже напугала Аля, и он призадумался — да хватит ли двух солдат, чтобы удержать этого человека?
   — Значит, ты прямо так и поверил в это дерьмо, — сказал Кингсли. — Это я прекрасно проделал. Одновременно я убил ради тебя пятнадцать тысяч человек. Теперь пора бы тебе выполнить твою часть уговора. Мне нужны моя жена и мой ребенок, и я решил, что мне еще нужен космический корабль. Это совсем небольшое вознаграждение, которое ты мне должен за выполнение моей миссии.
   Аль широко распростер руки, его мысли были воплощением рассудочности.
   — Но, черт побери, Кингсли, соглашение было о том, что ты взорвешь Трафальгар изнутри.
   — ОТДАЙТЕ МНЕ КЛАРИССУ И ВЕБСТЕРА.
   Аль отступил на шаг назад. Кингсли в буквальном смысле светился, свет исходил из глубины его тела и мерцал, освещая его лицо и форму. Все, кроме глаз: они поглощали свет. Оба солдата нервно сжали сильнее суб-автоматы Томпсона, которые держали в руках.
   — Хорошо, правда, — сказал Аль, пытаясь сделать обстановку спокойнее. — Черт побери, Кингсли, все здесь на одной стороне, — он, точно по волшебству, вытащил гаванскую сигару и протянул ее, улыбаясь.
   — Неправда, — Кингсли вытянул вверх напряженный палец, точно проповедник и медленно опустил его до уровня головы Аля. — Не говори мне об этих сторонах, ты, кусок дерьма. Я из-за тебя умер. Я из-за тебя убил своих товарищей. Так что никогда, слышишь, никогда не воображай, будто можешь говорить мне о вере, о доверии, о верности. А теперь — или ты отдашь мне мою жену и моего сына, или мы решим все прямо здесь и теперь.
   — Слушай, я же ни от чего не отказываюсь. Ты получишь то, что хочешь. Аль Капоне своего слова не нарушает. Ты понимаешь? У нас было соглашение. Это все равно что твердый курс зеленых банкнот в наши дни. А я никогда не избегаю расплачиваться. Ты понимаешь? Никогда! Все, что у меня здесь есть, это мое имя, и оно — все, чего я стою. Так что можешь не продолжать об этом спрашивать. Я ценю, как тебе чертовски все удалось. О'кей — после всего этого ты имеешь право. Но уж не говори никому, будто я отступился от своего слова.
   — Отдай мне жену и ребенка.
   Кингсли так сильно сжал челюсти, что Аль не мог понять, как он не сломал себе все зубы.
   — Нет проблем. Сильвано, отведи лейтенанта-командира Прайора к его жене и ребенку.
   Сильвано кивнул и сделал жест Кингсли подойти к дверям.
   — И никто пальцем до них не дотронется, пока вы ходите, — сказал Аль. — Запомни.
   Прайор повернулся к дверям:
   — Не беспокойтесь, мистер Капоне. Я не забуду ничего из того, что произошло здесь.
   Когда он вышел, Аль плюхнулся на ближайший стул. Рука его обвилась вокруг Джез для опоры, но только для того, чтобы обнаружить, как дрожит женщина.
   — Черт. Будь все оно проклято, — прохрипел Аль.
   — Аль, — твердо произнесла Джез. — Тебе придется от него избавиться. Он же напугал меня так, что из меня кишки чуть не повылазили. Наверное, было не самой лучшей моей идеей отправить его на Трафальгар.
   — Слишком проклятая правда. Лерой, скажи мне, ради Христа, что ты нашел его мальчишку.
   Лерой провел пальцем по своему воротнику. Он выглядел очень перепуганным.
   — Мы его не нашли, Аль. Не знаю я, куда усвистал этот маленький негодник. Мы искали повсюду. Он просто сквозь землю провалился.
   — Дерьмо собачье. Кингсли же просто взорвется, когда это обнаружит. Прольется целый бассейн крови. Лерой, ты бы лучше созвал побольше парней. Да не этих дерьмовых, которые шагистикой занимаются. Нам много людей понадобится, чтобы его утихомирить.
   — А потом он сможет перейти в другое тело, — заметила Джез. — И все начнется сначала.
   — Я начну поиски Вебстера снова, — пообещал Лерой. — Должен же этот паренек быть где-то, во имя неба.
   — Кира, — подсказала Джеззибелла. — Если вы действительно повсюду его искали, он должен быть у Киры.
   Аль покачал головой в удивленном восхищении:
   — Черт побери, не могу поверить, что я был таким идиотом что пустил эту бабу на скалу. Она не пропускает ни одного случая, чтобы выкинуть какой-нибудь фокус.
 
   «Этчеллс» вышел из прыжковой ямы за десять тысяч километров от Монтерея. Астероид был маленьким серым диском пересекающим один из залитых солнцем бирюзовых океанов Новой Калифорнии. Однообразный, но невероятно привлекательный. «Этчеллс» почти слышал, как его желудок ворчит от голода.
   Защитная сеть Новой Калифорнии сомкнулась у него на торсе, и он идентифицировал себя управляющему центру Монтерея. Его различили по ускорению приблизительно в 5 g. Образующие энергию клетки едва могли с этим справиться.
   — Почистите мне подставку,— обратился он к черноястребам на посадочной площадке. — Я нуждаюсь в питательной жидкости.
   — Мы все в ней нуждаемся,— ядовито поведал ему Иран Су. — Тут очередь, не забудь!
   — Не свинячь со мной, сволочь. Я отсутствовал дольше, чем ожидал. Я совсем из сил выбился.
   — Ах, у меня сердце разбито.
   Отношение Прана Су удивило его. Понятно, черноястребы вечно ворчат и ругаются и никто из них его не любит. Но такая высокомерная ядовитая насмешка — это что-то новенькое. Надо же в конце концов понять причину. Но это подождет. Он полностью сосредоточился на своем состоянии.