Гамильтон Питер Ф.. Обнаженный Бог: Финал

   Джеральд начал мучительно выть; его колени стучали друг о друга.
   — Опять болит, — тихо пожаловался он. — Голова болит. Я ничего не вижу. Мэри? Где ты, Мэри?
   — Ты ее увидишь, Джеральд, обещаю. Я открою тебе глаза, — Кира дернула головой в сторону телохранителей, державших безумного. — Несите его.
 
   Офис, который выбрал для себя Эммет Мордден, находился в том же коридоре, что и центр тактических операций. Предыдущий его обладатель, адмирал, командующий работой сети СО Новой Калифорнии, предпочитал яркие краски для своей обстановки. Кресла были пурпурные, алые, цвета лимона и изумрудные, а изгибающаяся столешница заменяла совершенное зеркало. Непрерывный голографический экран шел узкой лентой по всем стенам на полпути к потолку и показывал пейзаж кораллового рифа, колонизированного какими-то видами ксеноков, вроде водяных термитов. Эммет не возражал, как и все одержимые, он наслаждался яркими красками и находил, что можно расслабляться, любуясь океаном. Кроме того, здесь был очень мощный настольный процессор, который позволял отслеживать большинство проблем, ставящихся перед ним, и Эммет был близок к коммуникационному центру Организации в периоды кризиса — раз по пять в день. У адмирала также хранилась отличная выпивка.
   Когда сюда вошел Аль, он неодобрительно хмыкнул в сторону кресел:
   — И я должен на одно из них сесть? Черт тебя дери, Эммет, не говори никому, у меня здесь просто галлюцинации.
   Аль занял одно из кресел, ближайших к столу, и расположил свою мягкую шляпу на широком подлокотнике. Обвел комнату долгим взглядом. Так же, как и повсюду на этом астероиде. Накопившийся мусор, пакетики с едой и чашки, а в углу — куча белья, ждущего прачечной. Если здесь кто-то должен связаться с обслуживающим комнаты сервисом, так это прежде всего Эммет. Дурной знак, что он до сих пор этого не сделал. Но этот парень с мозгами был занят другим. Его стол буквально покрывали эти электронные счетные машинки. Все соединены вместе стеклянным проводом. Экраны, установленные по краю стола, стояли на каких-то штуках вроде пюпитров; все это было явно собрано поспешно, только что из мастерской.
   — Так ты был занят обзором.
   — Да, это так, — Эммет бросил на него задумчивый взгляд. — Аль, я должен тебе сказать, я столкнулся с еще с большим количеством вопросов, чем у нас было сначала.
   — Давай информацию.
   — Прежде всего я проверил камеры в коридоре и все остальные вокруг этого места. Результат — большой ноль. Я не знаю, кто убил Бернарда, но они определенно что-то сделали с процессорами камер. Память из них удалена, кто-то нарушил коды наших записей.
   — Эммет… Продолжай, друг, ты же знаешь, я не разбираюсь в этом дерьме.
   — Извини, Аль. Ну понимаешь, это как в фотографии — камеры автоматически снимают изображение, и оно надежно заперто внутри. Ну так кто-то это сломал, вытащил изображения, а потом опять запер камеры.
   — Вот сволочь. Так никаких картинок не осталось?
   — В коридоре — никаких. Так что я расширил поиски и исследовал наружные камеры, те, которые прикрывают посадочную площадку, — он постучал по клавиатуре одного из экранов. — Смотри.
   Появилось изображение посадочной площадки. Они смотрели на шлюз, откуда вырывался воздух. Две фигуры в скафандрах стояли, наблюдая. Одна из них начала неуклюже двигаться к открытому люку. После короткого перерыва за ней последовала другая.
   — Минуты две ничего не происходит, — объяснил Эммет. Изображение замелькало от помех, затем двое в скафандрах выбрались из шлюза и пошли по площадке.
   — Те парни, которые следы оставили? — предположил Аль.
   — Думаю, что да. Но непохоже, чтобы они нанесли Бернарду удар.
   — Конечно, они. Они же не закричали, когда увидели, что случилось.
   — Они в скафандрах, значит — неодержимые. Посмотри на это с их точки зрения. Они только что споткнулись о свежий труп одного из твоих старших лейтенантов, и даже кровь его оказалась у них на сапогах. Поблизости нет никого, в кого они могли бы ткнуть пальцем. Как бы ты поступил?
   — Держал бы рот на замке, — согласился Аль. — Ты знаешь, кто они?
   — Вот тут-то и начинаются странности. Я их проследил: они вышли из черноястреба под названием «Миндори».
   — Черт возьми! Люди Киры.
   — Не думаю, — память камеры продолжала работать и показала, как эти фигуры в скафандрах забрались в маленький грузовик и повели его к другому шлюзу. — Я не мог достать запись из этой камеры, в той части. Так что не знаю, зачем они полезли внутрь. Но тут память стерла какая-то другая программа, не та, которую использовали при нападении на Бернарда.
   Одна из фигур в скафандрах снова вылезла на площадку и погрузила несколько тележек, наполненных небольшими коробками, на грузовик. Затем его повели назад, к «Миндори». Фигура, очевидно, снова залезла в жизнеобеспечивающий автономный отсек черноястреба.
   — Кира не использует для своих черноястребов неодержимых, — заметил Эммет. — А этот парень был на борту, когда ястреб взлетел. Второй должен еще быть в обиталище.
   — Господи спаси. Он где-то тут бродит?
   — Похоже, что так. Все, что нам известно наверняка, так это то, что они не имеют никакого отношения к Кире.
   — Но он может быть из этого чертова флота Конфедерации. Какой-нибудь убийца. Их вариант Кингсли Прайора.
   — Я не так уверен, Аль. Вспомни эти коробки на грузовике. Я пробежался по списку содержимого наших складов. Он не очень полон даже в лучшие времена, но я не могу досчитаться многих электронных приборов. Не вижу, зачем бы это флоту Конфедерации проникать сюда и красть полный грузовик запасных деталей. Это кажется бессмысленным.
   Аль вылупился на экран, где застыло последнее изображение типа в скафандре, шагающего в шлюз «Миндори».
   — Ладно, значит, мы имеем две разных ситуации, которые происходят одновременно. Кира наносит удар Бернарду, а черноястреб помогает кому-то красть наше электронное оборудование. Первое я могу понять. Но черноястреб… Ты можешь себе представить, чем он занимается?
   — Нет. Но он именно теперь вернулся. Мы можем просто спросить напрямик. «Миндори» опустился на площадку сегодня утром. Кира послала своих инженеров для подготовки его к длительному перелету. Есть еще кое-что, над чем можно поразмыслить: наша защитная сеть говорит о том, что еще один их черноястреб отсутствует. Они проверяют остальные, чтобы увидеть, сколько из них все еще на месте.
   Аль отклонился на спинку кресла и улыбнулся счастливой улыбкой:
   — Они, возможно, пытаются освободиться. Сколько надо времени, чтобы наладить ту пищевую фабрику, в которой они нуждаются?
   — Еще недельку. Пять дней, если поспешим.
   — Так поспеши, Эммет. Тем временем я собираюсь съездить к Камерону, он может от моего имени потолковать с другими черноястребами так, чтобы Кира не подслушивала.
 
   Обрывочные мысли Джеральда прошли сквозь вселенную тьмы и боли. Он не знал, где находится и что делает. На самом деле ему было все равно. Время от времени прорывались какие-то вспышки, когда нейроны устанавливали неустойчивую связь между собой, снова являя ему яркие образы Мэри. Его мысли вращались вокруг этих образов, словно в религиозном поклонении. Причина этого низкопоклонства ускользала от него.
   В его горестное существование начали врываться голоса. Хор шепчущих голосов. Настойчивых. Безжалостных. Становившихся громче, сильнее. Они врывались в его замутненное сознание.
   Волна боли, доводящей до белого каления, снова заставила его вступить во внезапный пугающий контакт с собственным телом.
   — Впусти нас. Кончай пытку. Мы можем помочь.
   Боль переместилась. Жжет.
   — Мы можем это прекратить.
   — Я, я могу это прекратить. Впусти меня. Я хочу помочь.
   — Нет, меня. Я тот, в ком ты нуждаешься.
   — Меня.
   — Я знаю секрет, как прекратить мучения.
   Раздался звук. Реальный звук, тревожащий воздух. Его собственный высокий крик. И смех. Жестокий, жестокий смех.
   — Джеральд.
   — Нет,— сказал он им. — Нет, я не хочу. Не начинайте снова. Я лучше умру.
   — Джеральд, впусти меня. Не сопротивляйся.
   — Я умру ради Мэри. Лучше, чем…
   — Джеральд, это я. Ощути меня. Узнай меня. Проверь мою память.
   — Она сказала… Она сказала, что она… О нет! Только не это. Не заставляйте меня, только не с ней. Нет.
   — Я знаю. Я там была. А теперь дай мне пройти. Это трудно, я знаю. Но мы должны ей помочь. Должны помочь Мэри. Теперь это единственный способ.
 
   Удивление от идентичности этой души разрушило его ментальные барьеры. Душа ринулась из потусторонья, просачиваясь сквозь его тело, принесенная ею энергия разлилась по его конечностям, переливаясь по позвоночному столбу, вселяя в Джеральда силу. Новая память наводнила его синапсы, приходя в столкновение с устоявшимися воспоминаниями каскадами зрелищ, звуков, вкусовых ощущений. Раньше не было ничего подобного. Раньше он был ограничен, отодвинут к самому краю осознания, зная о внешнем мире благодаря крошечным покалываниям нервных импульсов. Пассивный, бездушный пассажир-пленник в своем собственном теле. На этот раз получилось более равноправное партнерство, хотя новый пришелец доминировал.
   Глаза Джеральда раскрылись, прилив энергистической мощи помог им сфокусироваться. Другое наложение наконец изгнало жуткую головную боль, которая свирепствовала такое долгое время.
   Двое Кириных телохранителей самодовольно ухмылялись, глядя на него.
   — Кто же этот счастливый мальчишка? — фыркнул один из них. — Парень, сегодня ночью ты получишь такое групповое траханье, что на всю жизнь хватит!
   Джеральд поднял руку. С кончиков его пальцев сверкнули две молнии обжигающего белого огня, просверливая черепа обоих телохранителей. Четыре души неразборчивыми словами выразили свою ярость, погружаясь в потусторонье.
   — У меня другие планы на сегодняшний вечер, большое спасибо! — сказала Лорен Скиббоу.
 
   Довольно давно Аль не выходил в космос. Сидя на толстой зеленой обивке кресла на прогулочной палубе черноястреба, он понял, как давно. Он вытянулся, поднял одну ногу.
   — Куда мне тебя отвезти, Аль? — спросил его голос Камерона из-за серебряной решетки на стене.
   — Знаешь, только от Монтерея подальше.
   Он нуждался в отдыхе, хотелось просто побыть некоторое время одному, сосредоточиться мысленно на том, что происходит. В прежние деньки он бы просто отправился проехаться, может быть, взял бы с собой удочку. Еще принадлежности для гольфа, он несколько раз играл в гольф, хотя не по тем правилам, о которых слыхали Королевские Ребята и Любители Старины. Просто друзья в хороший денек валяли дурака.
   В большое переднее окно он видел вращающиеся контуры космопорта, исчезающие над головой, когда они сделали прыжок с посадочной площадки. Гравитация в каюте была постоянной. Возле стального ободка, приклепанного к окну, виднелась Новая Калифорния, серебристый полумесяц, точно так выглядела луна над Бруклином в ясные летние ночи. Аль никак не мог привыкнуть к тому, как много облаков вокруг планет.
   Любого, кто находится на поверхности, удивило бы, если бы он когда-нибудь увидел солнце.
   Камерон отошел прочь от крупного астероида, все время перекатывающегося с боку на бок, точно играющий дельфин. Если Аль оглядывался и смотрел через иллюминаторы со стороны прогулочной палубы, ему было видно яркое солнце, бросающее лучи на желтые плавники и алый фюзеляж.
   — Эй, Камерон, можешь ты мне показать туманность Ориона?
   Движения черноястреба замедлились. Его нос повернулся к звездам, точно игла компаса.
   — Идем туда. Сейчас в окне должен показаться самый центр.
   И тут Аль увидел его, тонкую дымку освещенности, как будто Бог намочил большой палец и смочил звезду через полотно космоса. Аль уселся на своем кресле и выпил капуччино из крошечной чашечки, глядя туда. Таинственная маленькая штучка. Туман в космосе, говорил Эммет. Там, где рождаются звезды. Марсиане и их смертельные лучи жили на другой стороне.
   Не было способа, который он мог бы придумать, как ни ломал голову. Мысль о том, чтобы туда отправились корабли флота, напугала Киру, и даже Джез была озабочена. Но это не останавливало его. Алю снова придется спрашивать совета. Он вздохнул, признавая неизбежное. Но имеются некоторые вещи, о которых он все же мог позаботиться и сам. У Чикаго больше территорий, фракций и банд, чем может собрать вся Конфедерация. Аль знает, как ими манипулировать. Завести новых друзей, потерять старых. Применить некоторый нажим. Подкуп, шантаж, вымогательство. На сегодняшний день никто, живой или умерший, не имеет такого политического опыта, как у него. Он князь города. Прежде, теперь и всегда.
   — Камерон, я хочу побеседовать с черноястребом по имени «Миндори» и хочу, чтобы беседа была конфиденциальной.
   Круто заостренный алый нос начал поворачиваться, при этом туманность стала исчезать с поля зрения. Снова появился Монтерей, грязно-охристое пятно, вокруг его космопорта мерцали крошечные точки света.
   — Имя этого парня Росио, Аль, — подсказал Камерон. Квадратик в углу окна сделался серым, потом показалось лицо.
   — Мистер Капоне, — вежливо сказал Росио, — мне оказана честь. Что я могу для вас сделать?
   — Я не люблю Киру, — заявил ему Аль.
   — А кто любит? Но мы оба с ней завязаны.
   — Ты наносишь мне вред, Росио. Ты знаешь, что это дерьмово. Она держит тебя на коротком поводке и вертит тобой, потому что взорвала все твои пищевые заводы. Что, если бы я тебе сказал, что я мог бы отстроить один из них?
   — О'кей. Я в этом заинтересован.
   — Я знаю. Ты пытаешься один из них наладить сам. Поэтому ты слямзил позавчера электронное оборудование, так?
   — Не понимаю, о чем вы говорите.
   — Мы все это увидели на пленке, Росио, твои парни ворвались на Монтерей и увезли тебе целый грузовик этих деталей.
   — Я совершил посадку ради бюрократического профилактического осмотра; произвели замену некоторых деталей, так что из этого?
   — Хочешь, чтобы я это уточнил с Кирой?
   — Мне показалось — вы ее не любите.
   — Не люблю, потому-то я к тебе первому и пришел.
   — Чего вы хотите, мистер Капоне?
   — Две вещи. Если твой завод не работает, приходи и разговаривай со мной, о'кей? Мы сможем выработать лучшие условия, чем обеспечивает тебе Кира. Для начала — никаких обысков. Твои черноястребы продолжают вести для нас поиски вокруг Новой Калифорнии. Расширенный обзор зрения, который есть у вас, — ценное удобство. Я это уважаю и готов платить тебе самую высокую цену.
   — Я обдумаю предложение. А что второе?
   — Я хочу побеседовать с парнем, который видел убийство. Пострадал мой хороший друг. У меня имеются несколько вопросов, которые я должен задать твоему парню.
   — Не лично ему. Он приносит мне пользу, я не хочу, чтобы его забирали.
   — Да нет же, черт дери. Я знаю, что он неодержимый. Я просто хочу поговорить — и все.
   — Хорошо.
   С минуту Аль сидел, допивая кофе, стараясь проявить терпение. Когда наконец появилось угрюмое, полное подозрений лицо Джеда, он тихонько засмеялся:
   — Будь я проклят. Сколько тебе лет, мальчик?
   — А вам какое дело?
   — Я потрясен, вот какое. Ну ты и смельчак, скажу тебе, парнишка. Ворваться прямехонько в мои владения и слямзить у меня на целые сотни электронного оборудования. Вот такую смелость я люблю. Немногие в этой вселенной на это отважились бы.
   — Выбора не было, — буркнул Джед.
   — Черт тебя дери, знаю. Я сам вырос среди бедноты. Знаю, каково это, когда ты в самом низу пирамиды. Ты должен был показать боссу, что можешь выгребать жар из печи, да? Если ты этого не сможешь, ты ему не нужен. Тебя вышвырнут, потому что всегда найдется какой-то умник, который воображает, что может справиться лучше.
   — Вы и правда Аль Капоне?
   Аль провел пальцами по лацкану своего пиджака:
   — Проверь ниточки, сынок. Ни у кого больше нет такого класса.
   — Так о чем вы хотите со мной говорить?
   — Мне нужно кое-что узнать. Я ведь могу многое предложить тебе взамен. Я хочу сказать, ты недостаточно вырос, чтобы прийти ко мне с визитом лично. Я все понимаю, так что не могу не дать тебе вознаграждение: бабы, выпивка и все такое. Чего у меня много, так это местной валюты. Ты об этом слыхал?
   — Какие-то подарки?
   — Да. Памятные подарки, обеспеченные моим словом. Если я говорю, что человек кому-то должен, он должен платить. Так что я должен тебе три услуги. Я, Аль Капоне, я лично буду у тебя в долгу. Это надежно на любой планете с одержанием. Ты не должен просить чего-то вроде мира во всем мире или какой-то подобной чепухи. Но любая услуга или помощь — твои. И это повсюду гарантировано. То есть мы, одержимые, мы имеемся во всей вселенной. Ну как, играешь?
   Джед не улыбнулся, но угрюмая гримаса растаяла.
   — О'кей, что вам нужно?
   — Прежде всего тот, другой парень, что был с тобой, тот, которого ты оставил. Он что, здесь находится, чтобы меня убить?
   — Джеральд? Господи, да нет же! Он болен, сильно болен, — лицо Джеда прояснилось. — А-а, так вот же ваша первая мне услуга. Его зовут Джеральд Скиббоу, если вы его отыщете, я хочу, чтобы вы положили его в хорошую больницу со знающими врачами и умелым штатом.
   — О'кей. Ну вот, теперь больше похоже, что у нас здесь диалог, у меня с тобой. Хорошо, Джеральд Скиббоу. Если найдем, он получит хорошее лечение. Теперь другое: я хочу знать, видел ли ты кого-то еще, кто шлялся по этому коридору, когда ты обнаружил труп.
   — Был какой-то тип, да. Я его видел через дверное стекло. Не особенно долго. У него длинный нос. Да, и очень густые брови. Знаете, такие, над носом сходятся.
   — Луиджи, — зарычал Аль.
   Мне бы догадаться. Он на стороне Киры. Когда держишь людей в рамках дисциплины, у них всегда случаются вспышки негодования. Он еще собирается иметь контакты среди офицеров флота, массу контактов. Ей это понравится.
   — Спасибо, парнишка, я еще должен тебе две услуги.
   Джед преувеличенно низко поклонился:
   — Верно.
   Его изображение растаяло.
   Аль с яростью вздохнул. Отчасти он злился на себя. Надо было ему следить за Луиджи. Все это устройство возвращения. Невозможно больше убить умного типа, потому что всегда есть возможность, что он вернется куда-нибудь на Новую Калифорнию — и еще больше обозленный на тебя, чем когда свара начиналась.
   Волна удивления и ужаса прокатилась по душам в потусторонье, и сейчас же привлекла внимание Аля. Происходило что-то исключительное. Кошмар и ужас от этого события были преобладающими ощущениями, исходящими спиралью от этого передающегося впечатления.
   — Что? — спросил их Аль. — Что это такое?
   Благодарение Богу, ничего похожего на тот первый смертельный удар по Мортонриджу. Когда он сосредоточил все внимание на скользящих серых изображениях, порхающих от одной души к другой, он увидел солнце, а из него извергнулось другое солнце. Космос наполнился пламенем, и смерть неумолимо летела по небу, точно буря.
   Арнштадт!
   — Святые угодники! — выдохнул Аль. — Камерон? Ты это видишь?
   — Вижу и слышу. Я думаю, это космоястребы.
   — Не обвиняй их.
   Военные корабли Организации исчезали в распространяющемся огне ослепительного белого пламени. Флот Конфедерации ответил на Трафальгар таким образом, какой он даже представить себе не мог, не мог вообразить, что они на такое способны. Грубая сила на таком уровне, что ей невозможно сопротивляться. Его военные корабли оказались беспомощными. Их драгоценная антиматерия — бесполезной.
   — Неужели они не понимают? — спрашивал он у пришедших в отчаяние душ. — Арнштадт падет.
   Из потусторонья уже прорывались всплески радости, так как для одержания предлагалось множество тел. Дисфункция реальности вокруг Арнштадта начала усиливаться по мере того, как все больше и больше одержимых добавлялось в эту структуру. Поскольку орбитальное оружие Организации, дымясь, падало на землю, им ничего не могло препятствовать.
   — Камерон, вези меня домой. Живо.
   Аль знал, что сейчас произойдет. Следующим местом, которое собирается навестить флот Конфедерации, будет Новая Калифорния, его предстоящее прибытие дает Кире главный шанс. На этот раз лейтенанты и солдаты, скорее всего, выслушают ее, когда она им скажет вернуться на планету.
   Скверный день становится еще хуже.
 
   Семьи-заложники членов команды звездного корабля держали на нескольких этажах гостиницы, выходящей на биосферу Монтерея. В течение дня они собирались все вместе в гостиных здания и на общественных территориях, чтобы обеспечить друг другу те удобства, которые были им доступны. Их было не так много. Они превратились в постоянно усталую толпу людей, с расшатанными нервами, скверно накормленных, лишенных информации, ничего не знающих и, соответственно, презираемых охраной Организации.
   Сильвано и два гангстера втолкнули Кингсли в помещение зала для конференций. Он сейчас же увидел Клариссу, она помогала раздавать утреннюю еду. Она заметила его, закричала, уронив лопаточку в кастрюлю с бобами. Все смотрели, как они обнимаются.
   Она переполнилась радостью, увидев мужа. В первую минуту. Затем Кингсли не смог больше выносить недосказанности и признался, кем он стал. Кларисса напряглась, отшатнувшись от него в отвращении. Желая отгородиться от этих слов, которые не должны были быть сказаны.
   — Как это произошло? — спросила она. — Как ты умер?
   — Я был в космическом корабле. Там произошел взрыв антиматерии.
   — Трафальгар? — прошептала она. — Это был Трафальгар, Кингсли?
   — Да.
   — О Господь милосердный. Только не ты. Только не это.
   — Я должен кое-что узнать. Извини, что не спрашиваю о тебе, я знаю, что следовало бы, но сейчас это важнее всего во вселенной. Ты знаешь, где Вебстер?
   Кларисса покачала головой:
   — Нас держат отдельно. Этот жирный ублюдок Октавиус, предатель, приписал его к кухонной команде. Раньше я его видела каждую неделю. Но уже две недели прошло, как его последний раз приводили. Никто из них ничего мне не говорит, — она умолкла при виде странной улыбки, появившейся на лице Кингсли. — В чем дело?
   — Он правду говорил.
   — Кто?
   — Мне сказали, что Вебстер удрал от Организации, что он был на звездном корабле. Теперь ты мне говоришь, что ты его давно не видела, а Капоне не может его найти.
   — Он свободен? — осознание этого перевесило ее отвращение, и она потянулась, чтобы снова дотронуться до него.
   — Похоже на то.
   — Кто тебе сказал?
   — Не знаю. Очень странный тип. Кларисса, поверь мне, в этой вселенной происходит гораздо больше событий, чем мы осознаем.
   Она улыбнулась трагической улыбкой.
   — Едва ли я могу сомневаться в словах моего покойного мужа.
   — Пора идти, — внезапно сказал он.
   — Куда идти?
   — Тебе — куда угодно, только отсюда. Капоне должен мне это, но подозреваю, что я мог бы впутаться в неприятности, пытаясь получить с него долг. Так что уж будем делать одновременно только один шаг.
   Он двинулся к дверям помещения для конференций, Кларисса робко следовала за ним. Два гангстера, бездельничающие у дверей, выпрямились, когда он приблизился. Сильвано исчез, и они не знали, что им делать.
   — Я ухожу, — произнес Кингсли ровным благоразумным тоном. — Проявите понимание. Отойдите с дороги.
   — Сильвано это не понравится, — сказал один из охранников.
   — Тогда он должен был сказать это мне лично. Это не ваша работа, — он сосредоточился на двери, представляя себе, как она открывается.
   Они попытались ему препятствовать, сфокусировав свою энергию на том, чтобы держать ее закрытой. Магическая версия кулачной борьбы.
   Кингсли рассмеялся, когда дверь распахнулась. Перевел взгляд с одного охранника на другого, его брови выгнулись в насмешливом вызове. Не встречая сопротивления, он шагнул в дверь и взял за руку Клариссу.
   У него за спиной один из гангстеров взял телефон из слоновой кости и торопливо набрал номер.
 
   Джеральд осторожно шел по коридору, останавливаясь у каждой двери и убеждаясь, нет ли кого-нибудь внутри. Лорен приходилось сосредоточить все свое внимание на том, чтобы его ноги совершали верные движения. Состояние мозга мужа привело ее в ужас: обрывочные мысли, личность, впавшая в детскую растерянность, память, становившаяся все слабее и вспоминавшая с большим трудом. Только эмоции в нем сохраняли силу взрослого человека, они не могли успокаиваться под влиянием разума и размышлений. Эти эмоции побивали все, что осталось от его рациональности, острыми пиками экстремальных состояний. Он испытывал страх вместо легкого беспокойства, стыд вместо смущения.
   Ей постоянно приходилось успокаивать и утешать, внушая своей поддержкой уверенность, которой так жаждет каждый ребенок. Ее присутствие было для него утешением, он все время с ней разговаривал, обрушивая на нее поток бессвязной болтовни, которая едва ли ее отвлекала.
   И он был в плохой физической форме. Тяжкие раны, которые нанесли Джеральду Кирины бандиты, можно было легко вылечить при помощи энергистической силы. Но его тело постоянно оставалось холодным, а в висках он ощущал противную острую боль, которую полностью не могло снять даже энергетическое воздействие. В чем он нуждался, так это в неделе крепкого сна, в хорошем питании в течение месяца, да еще чтобы провести год на лечении у психиатра. Со всем этим придется подождать.