Гарднер Мартин. Умирающий свет

спросил он наконец с горькой усмешкой.
Гвен рассмеялась.
- Нет. Как у всякой кавалаанки, у меня есть тайное имя, и он называет
меня этим именем. Но я приняла его, потому что оно - мое имя.
Дерк пожал плечами.
- Значит, ты счастлива?
Гвен встала и отряхнула песок с брюк.
- Мы с Джааном... Многое в наших отношениях трудно объяснить. Ты
когда-то был моим другом, Дерк, может быть, моим лучшим другом. Не торопи
события. Именно сейчас я нуждаюсь в друге. Я откровенна с Аркином. Он
слушает меня и старается мне помочь, но не может. Он слишком близко все
принимает к сердцу, слишком предубежден против кавалаанцев и их культуры.
У нас с Джааном и Гарсом есть свои сложности, если это то, о чем ты
спрашиваешь. Но мне трудно говорить об этом. Дай мне время. Потерпи, если
можешь. Будь мне снова другом.
Озеро, освещенное нескончаемым серо-красным рассветом, замерло в
тишине. Дерк глядел в воду, где плавали темно-фиолетовые водоросли, и ему
снова вспомнился канал на Браке. Значит, он все-таки нужен ей. Пусть не
так, как ему того хотелось бы, но все же сохранилось что-то, что он мог ей
дать. Дерк ухватился за эту мысль. Он хотел давать, ему это было нужно.
- Как тебе угодно, - сказал он, вставая. - Я многого не понимаю, Гвен,
слишком многого. Мне кажется, что чуть ли не половина твоего рассказа о
прошлом осталась мне непонятной, и я даже не знаю, о чем спрашивать. Но я
постараюсь понять. Я знаю, что в долгу перед тобой.
- Ты будешь ждать?
- И слушать, когда придет время.
- Тогда я рада, что ты прилетел, - сказала она. Мне нужен друг, который
мог бы посмотреть со стороны. Ты очень вовремя прилетел, Дерк. Мне
повезло.
"Странно, - подумал Дерк, - она сама позвала меня, так при чем тут
"везение"?" Но ничего не сказал вслух.
- Что теперь? - спросил он.
- Теперь позволь мне показать тебе лес. В конце концов, мы для этого
сюда прилетели.
Подхватив скутеры, они пошли прочь от тихого озера к зарослям замершего
в ожидании леса. Дороги не было, но многочисленные тропинки разбегались во
все стороны, а среди редкого подлеска шагалось легко. Ссутулившись и
засунув руки в карманы, Дерк шел молча, внимательно глядя по сторонам.
Говорила Гвен, хотя и немного. И говорила тихо, благоговейно, как ребенок
в величавом соборе. Но чаще она молча показывала ему что-нибудь
интересное.
Вокруг озера росли хорошо знакомые деревья, прежде он видел их много
раз. Такой лес обычно называли "домашним". Человек брал лес с собой, вез
от звезды к звезде, на все планеты, на которые ступала его нога. Основу
леса составляли деревья Старой Земли, но не только. На каждой планете люди
находили новых любимцев, растения, которые скоро становились такими же
родными, как и выходцы с Земли. Когда космические корабли отправлялись
дальше, они несли с собой саженцы деревьев новых планет вместе с
правнуками растений Земли, и там, где селились люди, вырастал "домашний"
лес.
Дерк и Гвен медленно шли сквозь лесную чащу, как на множестве других
планет другие люди бродили по таким же лесам. И они знали названия
деревьев: сахарный клен и огненный клен, падуб и настоящий дуб, серебряное
дерево, ядовитая сосна, осина. Внешнепланетяне привезли их сюда за тем же,
за чем их предки привезли эти деревья на Окраину, - чтобы придать домашний
уют своему новому жилищу.
И все же здесь лес выглядел иначе.
Спустя некоторое время Дерк понял, что причиной тому непривычное
освещение. Сочившееся с неба тускло-красное свечение заменяло на Уорлорне
яркий дневной свет, и в этих сумерках лес тихо умирал в медленно текущем
времени затянувшейся осени.
Он присмотрелся к деревьям и заметил, что сахарные клены сбросили
листву. Они уже никогда не будут зелеными. Дубы тоже оголились. Дерк
протянул руку, сорвал лист с огненного клена и увидел, что красные
прожилки почернели. Крона серебряного дерева стала пыльно-серой.
Скоро появится гниль.
Кое-где гниение уже началось. Проходя по заросшей расщелине, где
плодородный слой почвы был толще и чернее, чем в других местах, Дерк
почувствовал запах. Он вопросительно посмотрел на Гвен. Она наклонилась,
затем поднесла к его носу горсть черной массы. Дерк отвернулся.
- Раньше здесь расстилался ковер мха, - объяснила она с сожалением в
голосе. - Его привезли сюда с самого Эшеллина. Еще год назад он был
ярко-зеленым с алыми цветочками, а теперь все съела гниль.
Они углублялись в лес все дальше и дальше, уходя от озера и гряды гор.
Солнца висели уже почти над головой: распухший в туманной дымке Толстый
Черт, похожий на окровавленную луну, и неравномерно окружавшие его четыре
маленьких, как звезды, желтых солнца. Уорлорн уходил от Колеса.
Дерк и Гвен шли уже более часа, вид леса вокруг них начал меняться -
медленно, постепенно, почти незаметно для глаз Дерка знакомая
растительность "домашнего" леса уступала место чему-то странному,
невиданному и дикому. Появились высоченные черные деревья с серыми
листьями, заросли гигантских колючек с красными концами веток, похожие на
плакучие ивы деревья со свисающими ветвями серебристо-голубого цвета,
огромные луковицы, испещренные темными пятнами. Гвен показывала ему каждое
растение и называла его. Одно дерево стало появляться чаще других: очень
высокое, с желтоватыми листьями и вощеным стволом, густо заросшим
спутанными ветвями с множеством мелких веточек, которые делились на еще
более мелкие, что придавало дереву вид башни-лабиринта.
- Душитель, - назвала дерево Гвен.
Скоро Дерк понял, почему оно так называлось. В глубине леса одно такое
растение выросло рядом с королевским серебряным деревом, сплетая свои
желтовато-вощеные скрюченные ветви с его прямыми серебристо-серыми. Оно
опутало своими корнями корни благородного дерева, стиснуло соперника в
удушающем объятии. Теперь серебряное дерево едва виднелось, затерянное
среди буйной листвы душителя.
- Родина душителей - Тобер, - пояснила Гвен. - Здесь они подавляют
другие деревья так же, как и там. Мы могли бы предупредить тоберианцев, но
их это не интересует. Все равно все леса здесь были обречены на гибель с
самого начала. Даже душители погибнут, хотя и последними.
По мере их продвижения по лесу деревьев-захватчиков становилось все
больше и больше, пока они не заполнили все видимое пространство. Лес стал
гуще, темнее, тропинки уже. Они спотыкались о торчавшие из земли корни,
над их головами ветви сплетались, как гигантские борцы в схватке. Там, где
три или более душителей росли близко друг от друга, они превращались в
огромный спутанный клубок, который приходилось обходить. Других растений
почти не было видно, за исключением черных и фиолетовых грибов у подножия
желтых душителей и свисавших с ветвей растений-паразитов.
Но в лесу водились звери.
Они мелькали в глубине зарослей душителей, перекликаясь тонкими
голосами. Наконец Дерк увидел одного из них. Зверек глядел на них из
густой желтой листвы. Он неподвижно сидел на ветке прямо над их головами,
крошечное тельце казалось прозрачным. Дерк коснулся плеча Гвен и кивком
головы показал на животное.
Гвен, улыбнувшись, протянула руку и взяла существо. Когда она показала
ладонь Дерку, он увидел на ней лишь пыль и труху.
- Где-то поблизости гнездо этих маленьких хищников. Их называют
древесными приведениями. Они линяют четыре или пять раз, пока растут, и
оставляют на ветках старую кожу, чтобы отпугивать других хищников. А вон и
живой зверек, посмотри.
Дерк посмотрел в том направлении, куда она показывала, и успел заметить
промелькнувшее крошечное желтое существо с острыми зубами и огромными
коричневыми глазами.
- Они могут и летать, - сказала ему Гвен. - У них есть перепонки между
передними и задними лапками, и с их помощью они перелетают с дерева на
дерево. Древесные привидения охотятся стаями и могут осилить животное,
превосходящее их по размерам раз в сто. Обычно они не нападают на
человека, если только он не наткнется случайно на их гнездо.
Зверек исчез в лабиринте ветвей душителя, но краем глаза Дерк заметил
еще одного. Он осмотрелся по сторонам. Прозрачные высохшие оболочки
маленьких, свирепых хищников населяли сумеречный лес, как зловещие
призраки.
- Не эти ли существа так расстраивают Джанасека? - спросил он.
Гвен кивнула.
- Эти зверьки изрядно докучают жителям Кимдисса, откуда они родом, но
здесь они попали в свою стихию. Окраской они сливаются с листвой
душителей, вдобавок передвигаются в гуще ветвей быстрее всех других
животных. Мы за ними долго наблюдали. Они едят все подряд и очень скоро
уничтожили бы все живое и сами начали бы вымирать, но на это не хватит
времени. Экран перестает действовать, скоро всю жизнь на планете убьет
холод.
Она устало повела плечами и оперлась на низко растущую ветвь. Их
комбинезоны давно уже приняли грязно-желтую окраску леса. Когда Гвен
отвела рукой ветку дерева, рукав задрался, и Дерк увидел тусклое сияние
браслета на фоне листвы душителей.
- Много здесь еще животных?
- Достаточно, - ответила она.
В красноватом свете дня серебро ее браслета казалось каким-то другим
металлом.
- Не так много, конечно, как было раньше. Многие звери покинули
"домашний" лес. Деревья в нем гибнут, а животные это чуют. Но деревья с
внешних планет оказались более стойкими. Везде, где были высажены деревья
Окраины, продолжается жизнь, во внешнепланетных лесах еще водятся
животные. Довольно много видов. Душители, призрачные деревья, голубые
вдовцы будут процветать до самого конца. И до наступления холодов давать
приют всем обитателям - и старым, и новым.
Гвен лениво помахивала рукой, а блеск браслета притягивал взгляд Дерка,
кричал ему в лицо. Он связывал, заставлял помнить - любовь, воплощенная в
прочном союзе серебра и камня. А у него только крошечная слезинка, полная
меркнущих воспоминаний.
Дерк посмотрел вдаль, поверх спутанных ветвей желтых душителей, туда,
где на сумеречном небе висел Хеллей, скорее усталый и жалкий, чем
злобно-сатанинский. Дрожь прошла по его телу.
- Пойдем обратно, - предложил он. - Это место нагоняет тоску.
Гвен не возражала. Они нашли прогалину среди зарослей душителей и
развернули платформы скутеров. Поднявшись в воздух, полетели в сторону
Лартейна. Им предстоял долгий путь.

3

Они снова летели над горами, и у Дерка на этот раз получалось лучше, но
успех не улучшил его настроения. Большую часть утомительного пути они
летели порознь, не разговаривая, Гвен держалась немного впереди. Позади
них в небе неподвижно висело неполное Огненное Колесо. Дерку не удавалось
настичь расплывчатый, казавшийся призрачным на фоне неба силуэт Гвен.
Тоска умиравшего уорлорнского леса впиталась в его плоть, отравила
чувства. Гвен казалась ему куклой в костюме, утратившем цвет, как он
утратил надежды, ее черные волосы отливали неприятным маслянистым блеском
в красном свете дня. Ветер шумел в ушах, мысли беспорядочно роились в
сознании, и одна из них возвращалась снова и снова: она - не его Джинни, и
никогда ею не была.
Дважды в течение полета Дерк видел, или ему казалось, что видел, блеск
браслета, который мучил его так же, как в лесу. Каждый раз он заставлял
себя смотреть в другую сторону, на длинные темные полосы облаков,
стремительно несшихся по небу.
Ни серого аэромобиля, ни зеленой военной машины не оказалось на месте,
когда они опустились на крышу. Остался только желтый летательный аппарат
Руарка. Дерк снова неуклюже шлепнулся, но на этот раз никто не рассмеялся.
Скутеры они оставили на крыше. По дороге к лифту они обменялись
несколькими незначащими словами, потом Гвен сразу же ушла к себе.
Аркин Руарк с нетерпением поджидал его в своих комнатах внизу. Дерк
увидел кресло у светлой стены рядом со скульптурой и кимдисскими цветами в
горшках и устало опустился в него, желая только одного: сидеть и ни о чем
не думать. Но Руарк не оставил его в покое. Покашливая и потряхивая
головой, так что приплясывали светлые волосы, он подошел к Дерку и сунул
ему в руки высокий зеленый стакан. Тонкий хрусталь был совсем гладким,
лишь узор тающего инея покрывал его снаружи. Дерк глотнул ледяное вино
густо-зеленого цвета с привкусом ладана и корицы.
- Крайне усталый у вас вид, Дерк, - сказал кимдиссец после того, как
взял свой стакан и плюхнулся в плетеное кресло под поникшими ветвями
черного растения. Копьевидные листья цветка бросали пятна тени на его
круглое улыбающееся лицо. Он с шумом отхлебнул глоток из своего стакана, и
на какое-то мгновение Дерк почувствовал неприязнь к нему.
- Длинный день, - односложно ответил Дерк.
- Верно, - согласился Руарк. - День с кавалаанцами всегда тянется очень
долго. Милой Гвен, Джаантони и этого Гарси достаточно, чтобы любой день
превратился в вечность. Вам так не кажется?
Дерк промолчал.
- Теперь, - улыбаясь, продолжал Руарк, - вы сами убедились. Мне... я
хотел, чтобы вы увидели. Прежде, чем я скажу вам. Я поклялся... да, дал
клятву самому себе, что скажу. Гвен... она открылась мне. Мы говорили как
друзья. Вы понимаете? Я знаком с ней и с Джаантони еще с Авалона. Но здесь
мы сблизились. Ей трудно говорить об этом. Всегда. Но иногда она
рассказывает мне, а я могу сказать вам. Не предавая ее. Я думаю, что вы
понимаете.
Дерк ощущал холод в груди от выпитого вина, усталость исчезла. Ему
показалось, что на какое-то время он погрузился в сон и прослушал все то,
о чем говорил Руарк.
- О чем вы говорите? - спросил он. - Что я должен понимать?
- Почему вы нужны Гвен, - ответил Руарк. - Почему она послала вам...
эту штуку. Красную слезу. Вы знаете. Я знаю. Она сказала мне.
Неожиданно Дерк встрепенулся. Слова Руарка и заинтересовали и озадачили
его.
- Она сказала вам... - заговорил он и остановился.
Гвен просила его подождать. Может быть, ему надо выслушать кимдиссца,
может быть, ей просто трудно сказать это самой. Руарк может знать. Он ее
друг, единственный человек, с кем она могла поделиться.
- Вы должны каким-то образом помочь ей, Дерк т'Лариен. Я не знаю, как.
- В чем помочь?
- Освободиться. Стать свободной.
Дерк поставил свой стакан и почесал в затылке.
- От кого?
- От них. От кавалаанцев.
Дерк нахмурился.
- Вы имеете в виду Джаана? Я познакомился с ним сегодня утром, с ним и
с Джанасеком. Она любит Джаана. Я вас не понимаю.
Руарк рассмеялся, отхлебнул из своего стакана и снова засмеялся. Он был
одет в костюм с жилеткой в зелено-коричневую клетку, похожий на клоунский,
и Дерку, который никак не мог вникнуть в его невразумительную речь, вдруг
пришло в голову, что этот коротышка-эколог, может быть, просто дурачит
его.
- Любит его, да? Она так и сказала? - продолжал Руарк. - Вы в этом
уверены?
Дерк замешкался, пытаясь вспомнить, что говорила Гвен у тихого зеленого
озера.
- Не уверен, - ответил он. - Но она говорила что-то в этом роде. Она
ведь... как это называется?
- Бетейн? - подсказал Руарк.
Дерк кивнул.
- Да, бетейн, жена.
Руарк хихикнул.
- Крайне неверно. Я слушал в машине. Гвен объяснила неправильно. Все
обстоит не совсем так, и вы не так поняли. Бетейн - не жена. Помните, что
я сказал? "Часть правды - величайшая ложь". Помните? Как по-вашему, что
означает слово "тейн"?
Вопрос озадачил Дерка. Тейн. Он слышал это слово на Уорлорне уже раз
сто.
- Друг? - предположил он.
- Бетейн - больше жена, чем тейн - друг, - сказал Руарк. - Вам следует
лучше знать внешние планеты, Дерк. Нет. "Бетейн" - это слово на
старокавалаанском языке означает "женщина для мужчины", женщина,
принадлежащая мужчине, привязанная к нему узами серебряно-жадеитового
браслета. Теперь в таких отношениях, может быть, много уважения, может
быть, даже любви, да. Но знаете, слово, обозначающее это чувство,
заимствовано из языка Земли, а в старокавалаанском языке его не было.
Интересно, да? Могли ли они любить, не имея слова для выражения этого
чувства, мой друг, т'Лариен?
Дерк не ответил. Руарк передернул плечами, отхлебнул вина и продолжал:
- Можете не отвечать, но подумайте об этом. Я говорил о серебре и
жадеите... Да, бывает, что кавалаанцы, связанные ими, любят. Бетейн любит
высокородного, высокородный иногда любит бетейн. Или она ему хотя бы
нравится. Но не обязательно! Понимаете?
Дерк покачал головой.
- Семейные узы кавалаанцев являются обычаем и обязательством. Долгом, -
настойчиво продолжал Руарк, наклонившись вперед. - Иногда случается, что
позже приходит любовь. Они уважают насилие, как я уже говорил вам.
Почитайте историю, послушайте их легенды. Гвен встретилась с Джааном на
Авалоне, вы знаете, и она их не читала. Недостаточно читала. Он был
Джааном Викари с Верхнего Кавалаана. Что это такое? Какая-то планета. Она
не знала. Их взаимная симпатия возрастала - можете назвать это любовью, -
они сблизились, он предложил ей серебро и жадеит в своей собственной
интерпретации, и вот она уже его бетейн, сама того не зная. Поймана в
ловушку.
- Поймана? Каким образом?
- Почитайте историю! Насилие на Верхнем Кавалаане изжито, но их
культура не изменилась. Гвен - бетейн Джаана Викари, принадлежащая ему
женщина. Да, жена. Да, любовница. Но кое-что еще. Его собственность,
рабыня - и это тоже, - а также подарок. Его подарок Сообществу Айронджейд.
Благодаря ей он достиг высокого положения, да. Она должна рожать детей,
если он ей прикажет, хочет она того или нет. Она также должна быть
любовницей Гарса, хочет она того или нет. Если Джаан погибнет на дуэли с
членом другого сообщества, Брейта или Редстила, Гвен перейдет к победителю
как вещь, станет его бетейн, или простой эйн-кети, если победитель уже
носит браслет из серебра с жадеитом. Если Джаан умрет естественной смертью
или на дуэли с членом своего сообщества, Гвен перейдет к Гарсу. Ее желание
не имеет значения. Если она ненавидит его, никому нет дела. Кавалаанцев
это не интересует. А когда умрет Гарс? Вот тогда она станет эйн-кети,
предназначенной просто рожать и рожать детей. Ею может пользоваться любой
кет, любой сородич. Сообщество Айронджейд - огромная семья, тысячи и
тысячи соплеменников, и каждый сможет ее иметь. Как она назвала Джаана?
Муж? Нет. Тюремщик - вот кто он на самом деле. Он и Гарс. Тюремщики. Может
быть, любящие, если вы думаете, что они способны любить, как вы или я.
Джаантони чтит нашу Гвен. И это понятно. Как не чтить? Он теперь
высокородный айронджейд, она - его бетейн, его подарок сообществу. А если
она умрет или покинет его, он станет изгоем, посмешищем, лишится оружия,
права голоса в Совете. Но он поработил ее, не испытывая к ней любви, а
теперь, много лет спустя, она стала старше и умнее, теперь она это знает,
- закончил Руарк скороговоркой на одном дыхании.
Дерк спросил в замешательстве:
- Значит, он не любит ее?
- Как вы любите принадлежащие вам вещи, так высокородный любит свою
бетейн. Серебряно-жадеитовые узы очень крепки, их нельзя порвать, но это
узы обязательств и обладания. Никакой любви. Если кавалаанцы вообще
способны на любовь, то ее можно найти в отношениях с выбранным братом. Он
и защитник, и родственная душа, любовник и соратник в войне, истинно
преданный друг, источник удовольствия и утешитель. Они связаны пожизненно
нерушимыми узами.
- Тейн, - пробормотал Дерк, а мысли его уже унеслись в даль будущего.
- Тейн, - кивнул Руарк. - Несмотря на свою природную жестокость,
кавалаанцы создали прекрасную поэзию. Так вот, большинство стихов
прославляют тейна. Тейна, который носит железный браслет со светящимся
камнем. Ни одно не посвящено серебряно-жадеитовому союзу.
Все встало на свои места.
- Вы говорите, что она и Джаан не любят друг друга, - начал Дерк. -
Гвен - его рабыня. И все же она его не покидает?
Круглое лицо Руарка покраснело.
- Не покидает? Крайняя чушь! Они ее поймают и вернут силой.
Высокородный должен защищать свою бетейн и убить любого, кто попытается
похитить ее.
- И она послала мне говорящий камень...
- Гвен сказала мне, я знаю. Ей не на кого больше надеяться. Кавалаанцы?
Джаантони уже дважды убивал на дуэлях. Ни один кавалаанец не посмеет
прикоснуться к ней. И что толку, если и посмеет? Я? Можно надеяться на мою
помощь? - В этот момент на круглом лице кимдиссца появилось выражение
презрения к самому себе. - Именно вы, т'Лариен. Вы надежда Гвен. Вы в
долгу перед ней. Вы тот, кто ее любил.
Дерк услышал свой голос, звучавший откуда-то издали.
- Я все еще ее люблю, - сказал он.
- Да? Я думаю, вы знаете, что Гвен... хотя она сама никогда не скажет,
все же я думаю... она тоже... Как прежде. Чувства, каких она никогда не
испытывала к Джаантони Рив Вулфу Высокородному Айронджейду Викари.
Зеленое вино оказалось гораздо крепче, чем он ожидал. Только один
стакан, единственный высокий стакан, а комната кружилась, и ему
приходилось прилагать усилия для того, чтобы сидеть прямо. Дерк т'Лариен
думал. Сначала ему казалось, что в речах Руарка нет никакого смысла, потом
смысла стало слишком много. Он объяснил все. Дерк понял, теперь он знает,
что делать. Или ему это только кажется? Комната качалась, погружалась во
тьму, затем снова светлела, опять темнела и опять светлела. Дерк ощущал то
уверенность, то сомнение. Что он должен сделать? Что-то... что-то для
Гвен. Он должен докопаться до сути вещей, и тогда...
Он поднес руку ко лбу и ощутил капельки пота под спутанными волосами.
Руарк замер, на его лице появилось выражение тревоги.
- Ох! - воскликнул кимдиссец. - Вам стало плохо от вина! Крайне глупо с
моей стороны! Я виноват. Внешнепланетное вино и авалонский желудок, да.
Еда поможет. Вы знаете, еда.
Он поспешил из комнаты, зацепив по дороге цветок в горшке. Черные
стреловидные листья еще долго покачивались.
Дерк сидел очень спокойно. Где-то далеко он слышал звяканье тарелок и
кастрюль, но не обращал на это внимания. В задумчивости он сморщил
усеянный капельками пота лоб, пытаясь сосредоточиться, но это оказалось на
удивление трудно. Смысл ускользал от него, и даже то, что казалось
понятным, расплывалось в затуманенном сознании. Мечты пробуждались к жизни
по мере того, как в его воображении гибли деревья-душители. Он может
осуществить это, пробудить день, положить конец долгому бесконечному
закату и получить обратно свою Джинни, свою Гвиневеру, и она всегда будет
рядом с ним. Да, да!
Когда Руарк вернулся с мягким сыром, красными клубнями и горячим мясом,
Дерк выглядел уже спокойнее и увереннее. Он взял тарелку и начал медленно
жевать, почти не слушая болтовню своего хозяина. Он встретится с
кавалаанцами за завтраком, поговорит с ними. Постарается выяснить, что
сможет. Затем он будет действовать. Завтра.


- ...я не хотел вас обидеть, - говорил Викари. - Вы неглупый человек,
Лоримаар, но в данном случае мне ваше поведение кажется неразумным.
Дерк замер на пороге, тяжелая деревянная дверь, которую он толкнул не
задумываясь, широко распахнулась. Они повернули головы в его сторону и
смотрели на него четырьмя парами глаз. Последним повернулся Викари, после
того как закончил фразу. Гвен пригласила Дерка на завтрак накануне вечером
(его одного, так как Руарк и кавалаанцы старались избегать встреч, когда
это было возможно), и время было вполне подходящим - недавно взошло
солнце. Но он увидел в комнате совсем не то, что ожидал.
Их было четверо в огромной, гулкой гостиной. Гвен, непричесанная, с
заспанными глазами, сидела на покрытой кожей деревянной кушетке перед
камином, который по-прежнему охраняли фантастические чудовища. Гарс
Джанасек возвышался за ее спиной, скрестив на груди руки, а Викари и
незнакомец стояли друг против друга у камина. Все трое мужчин имели при
себе оружие. На Джанасеке были брюки с крагами и рубашка из мягкой
темно-серой ткани с высоким воротником и двумя рядами черных железных
пуговиц. Более короткий правый рукав его рубашки открывал взору массивный
железный браслет, на котором слабо светились камни. Одежда Викари тоже
была серого цвета, но глубокий вырез рубашки без пуговиц доходил почти до
пояса, и на его темной волосатой груди виднелся жадеитовый медальон на
железной цепочке.
Незнакомец первым заговорил с Дерком. Он стоял спиной к двери, но
обернулся вслед за остальными и нахмурился. Будучи на целую голову выше и
Викари, и Джанасека, он казался гигантом по сравнению с Дерком даже на
расстоянии нескольких метров. Темноту его загара подчеркивала молочная
белизна костюма, видневшегося из-под короткого фиолетового плаща. Серые
волосы с белыми прядями спускались до плеч, обсидианово-черные глаза на
загорелом лице, изборожденном морщинами, смотрели враждебно. Так же
прозвучал его голос, когда он, окинув Дерка взглядом, сказал лишь одно
слово:
- Вон!
- Что? - переспросил Дерк, отдавая себе отчет, что более глупую реплику
и нарочно не придумаешь.
- Я сказал, уходи, - повторил гигант в белом. Как и у Викари,
засученные рукава открывали для обозрения два почти одинаковых по форме
браслета: серебряный с жадеитами на левой руке и железный с глоустоунами
на правой. Но пистолет на боку был словно близнецом оружия двух других
кавалаанцев.
Викари сложил руки на груди так же, как Джанасек.
- Это мой дом, Лоримаар Высокородный Брейт. Вы не имеете права так
разговаривать с человеком, пришедшим по моему приглашению.
- По приглашению, которого сами вы не получали, - добавил Джанасек с
ядовитой усмешкой.
Викари повернулся к своему тейну и резко покачал головой. Дерк понял,
что этот жест означал запрет, но что он запрещал?
- Я пришел к вам с серьезным поводом для недовольства, Джаантони