Страница:
сказал он, уловив предостерегающий взгляд, который юрист бросил Гэбриелю.
- Он отлично меня понимает, и все мы здесь друзья. Пригласите меня
свидетелем, и я под присягой покажу, что этот ублюдок Рамирес добрые
полгода набивался, чтобы его хватили ножом. Будь я трижды проклят! Просто
не верится, что не я это сделал!
Джек замолчал, отчасти - чтобы насладиться очевидным испугом Максуэлла,
отчасти - зачарованный исполинской внешностью своего нового друга.
Максуэлл решил использовать выгодный момент.
- Вы можете оказать вашему приятелю большую услугу, - сказал он Джеку,
понижая голос.
Джек рассмеялся.
- Да нет, Мак, из этого ничего не получится. Они просто мне не поверят.
Да и где мы разыщем таких присяжных и простофилю судью?
- Вы меня неправильно поняли, - возразил Максуэлл, смущенно
рассмеявшись в свой черед. - Я не про то, Джек. Этот человек как раз
направлялся в Сакраменто, чтобы повидать там сестренку...
- Отлично, - сказал Джек, сразу принимая очень торжественный тон, -
можете не продолжать. Дальше я знаю сам. "О брат мой любезный, поедем
домой!.." Все в порядке. Я отправлюсь навестить очаровательное, юное,
семнадцатилетнее создание. Глаза - синие-синие, вся и кудряшках! Он
навещал ее каждую неделю. Она спросит меня: "Где же он, почему его нет?" А
я отвечу ей... - Он остановился в самом разгаре своей пародийной речи,
заметив выражение укора и простодушной печали на лице Гэбриеля. -
Послушайте, - сказал он Максуэллу, сразу вспылив, - что вы мне толкуете?
- Я вам дело говорю, - сказал Максуэлл. - Он должен был навестить свою
сестру. Она совсем еще ребенок. Сейчас, конечно, об этом не может быть и
речи, но им все равно нужно увидеться, если только удастся привезти ее
сюда. Возьметесь вы за это? Можете нам помочь?
Джек бросил быстрый взгляд на Гэбриеля.
- Договорились, - решительно сказал он. - Когда выезжать?
- Сейчас же. Немедленно.
- Отлично. Куда ее привезти?
- В Гнилую Лощину.
- Ставок больше нет! - подытожил Джек. - Завтра к закату солнца я
привезу ее. - Он выбежал с быстротой молнии, потом так же стремительно
вернулся и отозвал Максуэлла к дверям. - Хотел предупредить вас, -
прошептал он, - лучше, чтобы шериф не знал, что я держу его руку, - он
мотнул головой и сверкнул карими глазами в сторону Гэбриеля. - Мы с Джо
Холлом больше не друзья. У нас в прошлом году в Мэрисвилле вышло
недоразумение, поспорили малость, постреляли. Джо, вообще говоря, парень
неплохой, но не лишен предрассудков; мое участие может повредить нашему
делу.
Максуэлл наклонил голову. Джек исчез.
Когда он вбежал к себе в номер, то был так взволнован и на щеках его
горел такой яркий румянец, что верный Пит встревожился не на шутку.
- Господи боже, масса Джек, неужто вы опять пили, когда доктор вам
запретил настрого? - спросил он, горестно всплескивая руками.
Для Джека в его нынешнем смешливом настроении вопрос Пита был чистой
находкой. Громко икнув и искусно представившись пьяным, он бросился на
своего слугу и повалил его на пол; после чего, ухватив колодку для
снимания сапог и замахнувшись ею над самой головой Пита, грозно потребовал
"еще бутылочку!". Потом рассмеялся, а потом, поднявшись на ноги, напустил
на себя вдруг страшную серьезность и уже совершенно иным тоном грозно
вопросил лежащего на полу Пита, как смел тот напиться до такого состояния,
что не может устоять на ногах.
- Силы небесные! Вы меня совсем перепугали, масса Джек. Я подумал, что
туристы там, наверху, напоили вас.
- Ах, вот что ты подумал, беспутный старый бродяга! Если бы ты
прилежнее читал "Руины" Вольнея или поразмыслил хоть раз над теми
моральными идеями, которые я, не щадя сил и здоровья, внушаю тебе уже
столько лет, ты, наверное, реже напивался бы допьяна и меньше предавался
нелепым фантазиям. А теперь уложи мой чемодан и клади в первую же
запряженную двуколку; чью - неважно! И поживее!
- Мы едем в Сакраменто, масса Джек?
- _Мы_? Нет, сударь мой! Я еду один! Таково мое твердое решение, Пит,
принятое по зрелом размышлении, после многих бессонных ночей. Я пришел к
выводу, Питер, что более жить вместе с тобой я не в силах. Слишком часто
позволял я тебе играть на своих лучших чувствах, слишком долго издевался
ты над моими нравственными и религиозными убеждениями. Во что ты превратил
меня за эти пять лет? В духовную руину! Ты проиграл меня, Пит, проиграл по
маленькой; в банке - пусто! Попробуй вспомни меня, каким я попал тебе в
лапы пять лет тому назад, - холодно продолжал Джек, расчесывая перед
зеркалом свои кудри, - чистый, простосердечный юноша, на пороге зрелости,
неопытный, впечатлительный, не знакомый с житейскими плутнями, с
превратностями бытия. И что же сотворил ты со мной? Что? - спрашиваю я.
Что? - ответствует мне громогласное эхо. Нет, Питер, губитель юности,
совратитель малолетних, я не в силах оставаться более с тобой. Прощай,
лицемерный старик, с бровями, подобными земляничным кустикам, прощай
навеки!
Очевидно, этот высокоторжественный стиль беседы был не в новинку для
Пита, потому что он принялся за укладку чемодана, не обращая ни малейшего
внимания на ораторские ухищрения своего хозяина. Покончив с укладкой и
поглядев на мистера Гемлина, который то бросал на него полные глубокой
укоризны взгляды, то напевал грустным голосом: "Нам пора расстаться..." -
Пит взвалил чемодан на плечи и сказал:
- Ах, масса Джек, уж не замешана ли тут женщина, как на той неделе в
миссии?
- Твоя гипотеза, Питер, - возразил мистер Гемлин с большим
достоинством, - лишь свидетельствует о глубине твоего морального падения.
Да и можно ли было надеяться, что твой слабый интеллект, и без того
подточенный беспробудным пьянством, выдержит все эти молитвенные собрания,
что ты посещаешь, братские собеседования, трапезы с распухшими от пива
трясунами? К тому же я получил верные сведения, что ты промышляешь мелким
шулерством и плутуешь, играя в лото. Прощай! Жди меня здесь. Если я не
вернусь до послезавтра, поедешь в Гнилую Лощину. Заплати по счету. Не бери
со сдачи более семидесяти пяти процентов. Помни, что я стар и немощен; ты
же молод, перед тобой блестящее будущее. Ну, поехали!
Он швырнул на кровать пригоршню золотых монет, старательно надел
цилиндр на свою кудрявую шевелюру и вышел из комнаты. В нижнем холле он
задержался на минуту, отвел в сторону мистера Рейнора и с педантической
серьезностью уточнил свой утренний рассказ о гигантской сосне, в
выдолбленном стволе которой, по словам Джека, однажды счастливо обитало
целое племя калифорнийских индейцев, не менее ста человек; сейчас он
извинился, что по рассеянности преуменьшил диаметр сосны на целых два
фута! Учтиво приподняв свой цилиндр, мистер Гемлин простился с супругой
путешественника и, не обращая внимания на их наставника и компаньона,
вскочил в двуколку и был таков.
- Интересный человек, - сказал Рейнор, глядя вслед облаку пыли,
скрывшему стремительную колесницу мистера Гемлина.
- И такой любезный, - присоединилась миссис Рейнор.
Однако страж и хранитель моральных устоев города Сан-Франциско и его
окрестностей принял суровый вид и отверг даже эти умеренные комплименты по
адресу уехавшего.
- И сам он, и вся их братия - бич Калифорнии. Не уважают законов;
препятствуют своим мотовством насаждению бережливости и экономии;
потребляют, ничего не производя; а в глазах тех, кто легкомысленно готов
принять их за истых калифорнийцев, пятнают честное имя нашего края.
- Что же прикажете делать, - возразила в недовольной гримаской миссис
Рейнор, - если ваши игроки и головорезы так обаятельны, а старатели
настоящие чудища? Прирежут человека, а потом садятся с вами завтракать как
ни в чем не бывало!
Журналист долго думал, прежде чем ответить. Затем он выступил с речью,
мало примечательной как по форме, так и по содержанию, которую я здесь не
привожу полностью из-за отсутствия места. Он заявил, что в Калифорнии
существует Свободная Пресса, неустанно "бичующая", "вскрывающая" и
"разоблачающая"; что она является Покровом Добродетели и Сторожевой Башней
Прогресса, а также выполняет множество других полезных функций, положенных
всякой Свободной Прессе во вновь населенном крае, свободном от удушающих
пут упадочной цивилизации.
- Ну, а что же будет с убийцей? - спросил мистер Рейнор, подавляя
легкий зевок.
- А его уже с полчаса как повезли в Гнилую Лощину. Наверное, там и
будут держать, - сказал один из зевак, стоявший поблизости. - По тому, как
складываются дела, он там не заскучает.
- Что вы хотите этим сказать? - с интересом спросил мистер Рейнор.
- Да вот с минуту назад туда проскакали с ружьями несколько виджилянтов
[участники "комитетов бдительности" (Vigilance committee); "комитеты
бдительности" зародились в ранний период заселения западных территорий США
как добровольная организация граждан для борьбы с преступными элементами;
в дальнейшем они превратились в орудие имущих классов для самосудной
расправы с неугодными лицами] из поселка Ангела, - вяло ответил его
собеседник. - Может, оно ничего и не значит, но, сдается мне, похоже
это...
- На что похоже? - прервал его мистер Рейнор с тревогой в голосе.
- На суд Линча.
Прохладная погода, установившаяся наутро после памятной беседы мистера
Дамфи с полковником Старботтлом, помогла банкиру вернуть потерянное
душевное равновесие. Правда, ему вспомнилось, что он пригласил зачем-то
полковника Старботтла в гости, и теперь его страшила перспектива
встретиться на людях с этим человеком, наглость которого не уступала его
собственной. Подкрепив себя глотком чистого живительного воздуха,
убедившись, что клерки по-прежнему ему послушны, а коллеги-бизнесмены
почтительно внимают его советам, Дамфи послал записку Артуру Пуанзету с
просьбой посетить его. Названный джентльмен явился точно в указанное время
и не скрыл некоторого удивления, когда мистер Дамфи, позвав секретаря,
приказал ему никого больше не принимать и ни под каким видом не прерывать
их беседы. После этого мистер Дамфи изложил гостю содержание вчерашнего
разговора с полковником Старботтлом, причем сделал это столь четко и
лаконично, что Артур не мог не восхититься его деловым стилем, вполне
отвечавшим личным качествам банкира - и даже доведенный им до определенной
степени совершенства.
- Итак, жду вашего совета. Потому вас и позвал. Своего юрисконсульта,
понятно, посвящать в это не хочу. Что вы имеете предложить?
- Прежде всего один вопрос: допускаете ли вы, что ваша жена жива?
- Нет, - быстро ответил Дамфи, - но все возможно.
- В таком случае разрешите вас успокоить; она - мертва.
- Знаете это наверняка? - спросил Дамфи.
- Наверняка. Умершая женщина, которую приняли за Грейс Конрой, и была
ваша жена. Я понял это сразу, потому что знал, что Грейс Конрой в момент
разыгравшейся трагедии в лагере не было.
- Почему же вы не исправили ошибку?
- Это уж мое дело, - высокомерно возразил Артур, - а мы, если я
правильно вас понял, встретились сейчас, чтобы обсуждать ваше дело. Вашей
жены нет в живых.
- Тогда, - сказал мистер Дамфи, деловито поднимаясь из-за стола, - если
вы согласитесь официально это засвидетельствовать, вопрос можно считать
исчерпанным.
Артур остался на месте; ни один мускул на его лице не дрогнул; он
внимательно смотрел на банкира. Потоптавшись, мистер Дамфи присел снова и
бросил на Артура вызывающий, но в то же время неуверенный взгляд.
- Так что же? - спросил он.
- Вы ничего больше не желаете мне сказать? - спокойно осведомился
Артур. - Только просите меня засвидетельствовать, что ваша жена умерла?
- Не знаю, что у вас на уме, - сказал Дамфи, тщетно пытаясь изобразить
простодушие.
- Сейчас узнаете, мистер Дамфи. Вы ведь довольно опытный делец. Не
думаете же вы, что лицо, которое направило к вам полковника Старботтла, -
будь то мужчина или женщина, в данном случае безразлично - на самом деле
полагает, что вы не сумеете официально удостоверить смерть вашей жены? А
что, если он или она считают, что вы сами откажетесь от судебного
расследования, пойдете на все, чтобы избежать какой-либо огласки?
Мистер Дамфи задумался, прикусив губу.
- Конечно, - сказал он отрывисто, - мои конкуренты могут пустить слух,
что я бросил жену...
- И ребенка, - добавил Артур.
- Да, и ребенка, - злобно повторил Дамфи, - что я бросил их в беде и не
вернулся за ними. Газеты могут подхватить эту клевету, если я не заткну им
глотку деньгами. Ну и что с того? Бросил жену? Кого этим удивишь в
Калифорнии?
- Никого, - ответил Артур с насмешкой, хотя отлично понимал, что
насмешка относится и к нему самому.
- Так мы не сдвинемся с места, - раздраженно сказал Дамфи. - Что нам
следует предпринять? Ответьте на этот вопрос.
- Поскольку мы оба знаем, что ваша жена действительно умерла, наша
первая задача выяснить, кто стоит за полковником Старботтлом. Как видно по
всему, это человек, знающий наши тайны не хуже нас, а может быть, и лучше.
Кто бы это мог быть? Посчитаем, кто остался в живых: вы, я, возможно,
Грейс...
- Вы думаете, проклятая девчонка осталась в живых и теперь заварила эту
кашу? - вскричал Дамфи.
- Нет, - спокойно возразил Артур, - ее не было в то время в лагере.
- А Гэбриель?
- Маловероятно. Кроме того, вы с ним в приятельских отношениях.
- А что, если... - Дамфи осекся, и в глазах его вспыхнули злоба и
страх.
Артур приметил волнение собеседника, но спокойно, как и прежде, сказал:
- Кого вы имеете в виду?
- Да нет, просто так... Я подумал, что Гэбриель мог довериться
какому-нибудь аферисту.
- Едва ли он стал бы рассказывать такие подробности.
- Ну что ж, - сказал Дамфи, разражаясь своим лающим смехом, - если уж
мне придется финансировать похороны миссис Дамфи, надеюсь, вы проследите,
чтобы она больше не воскресла. Узнайте, кто прячется за Старботтлом и
сколько он хочет получить. Раз платы все равно не миновать, уплатим
поскорее и покончим с этим делом. Рассчитываю на вас.
Он поднялся, давая понять в своей обычной манере, что вопрос исчерпан и
он более не задерживает посетителя.
- Дамфи, - сказал Артур, продолжая сидеть и, как и прежде, оставляя
намек банкира без всякого внимания. - В двух случаях мы наверняка
останемся внакладе, если недостаточно откровенны с лицом, у которого
просим помощи: когда обращаемся к врачу и когда обращаемся к адвокату.
Можно извинить больного, когда он что-то скрывает от врача: он пытается
надуть самого себя. Но к чему таиться от адвоката? Вы, я вижу, не лучше
других. Ищете у меня поддержки и в то же время скрываете важнейшую
причину, по которой вы предпочли бы похоронить все это дело в снегах
Голодного лагеря.
- Не знаю, о чем вы толкуете, - сказал Дамфи, снова усаживаясь в
кресло.
- Тогда послушайте, что я скажу; быть может, вам станет яснее. Я
познакомился с покойным доктором Деварджесом за несколько месяцев до того,
как мы встретили вашу партию. Мы сблизились с ним; он часто рассказывал
мне о своих научных открытиях; я слушал его с интересом. Помню, что в его
бумагах не раз встречались описание к топографические зарисовки ценных,
как он считал, рудных месторождений в предгорьях. В во время теории и
расчеты Деварджеса казались мне фантастическими, и я не придавал им
значения. Тем не менее когда мы оказались запертыми в Голодном лагере и
доктор Деварджес решил, что дни его сочтены, я исполнил его просьбу и
надежно захоронил его бумаги и коллекции у Моньюмент Пойнта под пирамидкой
из камней. После всех трагических событий, когда я приехал в лагерь со
спасателями, я обнаружил, что тайник вскрыт, а бумаги и коллекции брошены
в снегу. Мы решили тогда, что это дело рук миссис Брэкет; в поисках пищи
она разрыла яму, выкинула все наружу и умерла от яда, которым были
опрысканы чучела птиц.
Он помолчал и поглядел на Дамфи, но тот не проронил ни слова.
- Так вот, - продолжал Артур, - как и все в Калифорнии, я с интересом,
подчас с изумлением следил за вашей финансовой карьерой. Как и прочим
вашим друзьям, мне было весьма приятно видеть, какой исключительный успех
сопутствует вашим рудным открытиям. Но, в отличие от остальных ваших
друзей, я хорошо знал, что почти все столь удачно открытые вами жилы и
россыпи значились в бумагах доктора Деварджеса.
Грубо хохотнув, Дамфи вскочил на ноги.
- Вот оно что! - яростно вскричал он. - Значит, открываете карты?
Значит, я обратился по точному адресу и нам не нужно больше искать, кто
выдает себя за мою жену! Продолжайте ваш интересный рассказ, послушаем,
что будет дальше. Сколько вы с меня потребуете? И что скажете, если я не
дам ни гроша?
- Прежде всего я требую, - сказал Артур, поднявшись и устремляя на
противника холодный зловещий взгляд, - чтобы вы немедленно взяли назад
свои слова и принесли бы мне извинения. Если вы не сделаете этого,
клянусь, я задушу вас собственными руками!
Взревев от злобы, Дамфи сделал было шаг, чтобы броситься на Пуанзета.
Тот не шевельнулся. Минута прошла; Дамфи вернулся к здравому рассуждению.
Драка с Пуанзетом привлечет свидетелей - в том числе и таких, которые
могут знать кое-что о причинах этой драки. Даже если он выйдет сейчас
победителем, Артур - разве только он убьет мальчишку на месте - сделает
все, чтобы в дальнейшем поквитаться и разоблачить его. Дамфи опустился в
кресло. Если бы Артур знал, как невысоко ценит мистер Дамфи свою честь, он
меньше бы торжествовал по поводу одержанной победы.
- И не думал даже подозревать вас, - пробормотал Дамфи с натянутой
улыбкой, - мы же друзья; надеюсь, вы извините меня. Я только хотел
сказать, Пуанзет, что вы заблуждаетесь насчет этих бумаг. Клянусь вам!
Конечно, неосведомленному человеку такое совпадение может показаться
странным. Что с того? Юридически все в порядке.
- Только в том случае, если у Деварджеса нет наследников или друзей.
- У него их нет.
- А жена?
- Ерунда! Они были в разводе.
- Вот как! А помнится, вы мне говорили, что она вдова и наследница
Деварджеса.
- Какое это имеет сейчас значение? - раздраженно сказал Дамфи. -
Послушайте-ка! Вы знаете не хуже моего, что сколько бы Деварджес ни открыл
рудных месторождений, они не стоят ни черта; открыватель получает права
лишь с того момента, когда он начал разработку руды или приступил к ее
добыче.
- Я не о том говорю, - возразил Артур. - Никто не станет оспаривать
ваши заявки или взыскивать с вас их стоимость. Вам могут предъявить другое
обвинение. Вскрытие тайника и изъятие бумаг может быть квалифицировано как
кража со взломом.
- А как они докажут свое обвинение?
- Это другой вопрос. Давайте не будем отвлекаться от главного. Дело
обстоит так: некая самозванка объявила себя вашей женой; мы с вами знаем,
что она самозванка, и хотим ее разоблачить; она понимает это, но в то же
время рассчитывает, как только вы поднимете руку, нанести вам еще более
опасный удар.
- Значит, прежде всего надо узнать, кто она, что ей известно и чего она
хочет, не так ли? - сказал Дамфи.
- Нет, - спокойно возразил Артур, - прежде всего надо установить, что
ваша жена действительно скончалась, а для этого необходимо доказать, что в
тот момент, когда обнаруженный спасателями труп вашей жены был объявлен
мертвым телом Грейс Конрой, сама Грейс Конрой была жива и здорова. Как
только вы это докажете, отчет спасательной экспедиции, как юридический
документ, перестанет существовать; тем самым отпадет и опасность
дальнейшего расследования по делу о разграблении тайника. Отчет -
единственная улика против вас. Конечно, компрометируя этот документ, вы
компрометируете и его автора. Я участвовал в его составлении,
следовательно, я не могу выступать свидетелем в вашем деле.
Дамфи был несколько обескуражен последним выводом; в то же время он не
мог не отдать должное этому ловкачу, так искусно ускользавшему от всякой
ответственности.
- Что, конечно, не помешает вам, - холодно заключил Артур, -
удостоверить с помощью других свидетелей, что Грейс осталась жива.
Дамфи сразу вспомнил о Рамиресе. Вот человек, лично видевший Грейс,
беседовавший с ней, когда она в отчаянии доказывала испанскому команданте,
что отчет ложен, что она и есть настоящая Грейс Конрой. Лучшего, более
надежного свидетеля не найти! Но, чтобы вызвать Рамиреса свидетелем, нужно
во всем довериться Пуанзету, рассказать о самозванстве госпожи Деварджес,
назвавшейся именем Грейс Конрой, о собственном участии в этой афере. Дамфи
заколебался. Но его так мучило сомнение, не участвует ли госпожа Деварджес
в этой нацеленной против него интриге, ему так хотелось посоветоваться с
Артуром, что, пораздумав еще с минуту, он решил пойти на риск. В том же
деловом стиле, в котором он передал своему собеседнику разговор с
полковником Старботтлом, он теперь изложил всю историю самозванства
госпожи Деварджес, завершившегося стремительным и счастливым превращением
из сестры Гэбриеля Конроя в его жену. Артур слушал с неослабеваемым
интересом, на щеках у него выступил румянец. Когда Дамфи кончил, он еще
некоторое время сидел молча, как видно, погруженный в свои мысли.
- Так что же вы думаете? - спросил наконец Дамфи, потеряв терпение.
Артур пришел в себя.
- Могу сказать одно, - заявил он, вставая и надевая шляпу с видом
человека, выяснившего наконец все, что ему требовалось, - ваша
откровенность спасла меня от многих хлопот.
- То есть? - спросил Дамфи.
- Можно больше не выяснять, кто выступает в роли вашей жены. Это -
миссис Конрой, она же госпожа Деварджес, она же Грейс Конрой. Рамирес
будет вашим свидетелем, и вам не придется очень долго его упрашивать.
- Значит, вы считаете, что мои подозрения правильны?
- Я еще не знаю пока, на чем вы их основываете; не, вот перед нами
женщина, пользующаяся огромным влиянием на мужчин, в подчинении у нее
находится Гэбриель, единственный человек на свете, не считая нас двоих,
кто знает, что вы бросили свою жену в Голодном лагере и что я спрятал в
тайнике бумаги доктора Деварджеса. Ему известно и то, что вы были
осведомлены о тайнике; он знает, где был расположен тайник и что в кем
было спрятано. А известно ему это потому, что он присутствовал, когда
Деварджес ночью давал мне свои последние предсмертные поручения и когда
вы, Дамфи - прошу прошения, конечно, но нам придется в данном случае точно
придерживаться истины, - когда вы стояли, подслушивая под дверью, и
перепугали Грейс своим волчьим выражением лица Не стоит отрицать; она сама
мне об этом рассказывала. Если бы вы не подслушивали в ту ночь, у вас не
было бы сведений, которые вы сумели использовать с такой выгодой для себя;
если бы она не увидела вас, у нее не хватило бы решимости бежать со мной.
Оба были сосредоточенны и бледны. Артур направился к двери.
- Я зайду к вам завтра, когда составлю более обстоятельный план защиты,
- сказал он рассеянно. - Нам, - он подчеркнуто употребил множественное
число, - нам с вами предстоит борьба с опасной женщиной, которая еще может
нас перехитрить. Вся надежда на Рамиреса; помните, что он наш союзник;
держитесь за него обеими руками. До свидания!
Пуанзет исчез. Едва успела закрыться за ним дверь, как в кабинет вбежал
клерк.
- Вы приказали не беспокоить вас, сэр, но прибыла срочная депеша из
Уингдэма.
Дамфи машинальным движением вскрыл депешу и, едва прочитав первую
строчку, закричал:
- Верни джентльмена, который у меня сейчас был. Нет, погоди! Не надо!
Ступай к себе!
Клерк поспешил удалиться. Мистер Дамфи присел за стол и еще раз перечел
поразившее его сообщение:
"Уингдэм, 7-е, 6 часов утра. Вчера вечером на холме Конроя убит Виктор
Рамирес. Гэбриель Конрой арестован. Миссис Конрой пропала без вести. Царит
возбуждение. Все против Конроя. Жду указаний. Фитч".
В висках у мистера Дамфи стучали последние слова Пуанзета: "Вся надежда
на Рамиреса! Держитесь за него обеими руками!" И вот Рамиреса нет.
Единственный свидетель исчез. Убийца - Гэбриель Конрой, их общий враг.
Значит, оправдались его худшие подозрения! Что теперь делать? Послать
немедля за Пуанзетом! Пересмотреть весь план защиты! Завтра будет поздно!
А может быть, не так уж страшно?! Один противник сидит в тюрьме по
обвинению в убийстве; другой, миссис Конрой, истинная убийца Рамиреса -
Дамфи ни минуты не сомневался в этом, - бежала от ареста. Зачем ему теперь
свидетели?! Всех троих заговорщиков скосила судьба; он может радоваться!
На минуту мистер Дамфи был охвачен порывом глубочайшей признательности к
некоему высшему существу, то ли к самому господу богу, то ли к
приставленному к нему ангелу-хранителю, проявившему такую исключительную
заботу о его благополучии. У него даже шевельнулось в душе смутное
чувство, пробуждающееся, увы, у многих из нас в подобной ситуации, что это
ниспосланное ему избавление от опасности должно служить безмолвным
признанием свыше его добродетели. Добродетель (Дамфи) торжествует над
пороком (Гэбриель Конрой и др.).
Судебного процесса и газетной шумихи, конечно, не избежать; не
исключено и то, что этот человек, в страхе за свою жизнь, пустится на
разоблачения. А как быть уверенным, что миссис Конрой не объявится вдруг
опять? И можно ли рассчитывать на ее нейтралитет? Привязанность ее к мужу,
очевидно, сильнее, чем он предполагал; ради его спасения она может пойти
на многое. Как могла женщина с таким характером унизиться до подобной
слабости? Почему бы ей было не прикончить разом и Гэбриеля? Милость судьбы
- Он отлично меня понимает, и все мы здесь друзья. Пригласите меня
свидетелем, и я под присягой покажу, что этот ублюдок Рамирес добрые
полгода набивался, чтобы его хватили ножом. Будь я трижды проклят! Просто
не верится, что не я это сделал!
Джек замолчал, отчасти - чтобы насладиться очевидным испугом Максуэлла,
отчасти - зачарованный исполинской внешностью своего нового друга.
Максуэлл решил использовать выгодный момент.
- Вы можете оказать вашему приятелю большую услугу, - сказал он Джеку,
понижая голос.
Джек рассмеялся.
- Да нет, Мак, из этого ничего не получится. Они просто мне не поверят.
Да и где мы разыщем таких присяжных и простофилю судью?
- Вы меня неправильно поняли, - возразил Максуэлл, смущенно
рассмеявшись в свой черед. - Я не про то, Джек. Этот человек как раз
направлялся в Сакраменто, чтобы повидать там сестренку...
- Отлично, - сказал Джек, сразу принимая очень торжественный тон, -
можете не продолжать. Дальше я знаю сам. "О брат мой любезный, поедем
домой!.." Все в порядке. Я отправлюсь навестить очаровательное, юное,
семнадцатилетнее создание. Глаза - синие-синие, вся и кудряшках! Он
навещал ее каждую неделю. Она спросит меня: "Где же он, почему его нет?" А
я отвечу ей... - Он остановился в самом разгаре своей пародийной речи,
заметив выражение укора и простодушной печали на лице Гэбриеля. -
Послушайте, - сказал он Максуэллу, сразу вспылив, - что вы мне толкуете?
- Я вам дело говорю, - сказал Максуэлл. - Он должен был навестить свою
сестру. Она совсем еще ребенок. Сейчас, конечно, об этом не может быть и
речи, но им все равно нужно увидеться, если только удастся привезти ее
сюда. Возьметесь вы за это? Можете нам помочь?
Джек бросил быстрый взгляд на Гэбриеля.
- Договорились, - решительно сказал он. - Когда выезжать?
- Сейчас же. Немедленно.
- Отлично. Куда ее привезти?
- В Гнилую Лощину.
- Ставок больше нет! - подытожил Джек. - Завтра к закату солнца я
привезу ее. - Он выбежал с быстротой молнии, потом так же стремительно
вернулся и отозвал Максуэлла к дверям. - Хотел предупредить вас, -
прошептал он, - лучше, чтобы шериф не знал, что я держу его руку, - он
мотнул головой и сверкнул карими глазами в сторону Гэбриеля. - Мы с Джо
Холлом больше не друзья. У нас в прошлом году в Мэрисвилле вышло
недоразумение, поспорили малость, постреляли. Джо, вообще говоря, парень
неплохой, но не лишен предрассудков; мое участие может повредить нашему
делу.
Максуэлл наклонил голову. Джек исчез.
Когда он вбежал к себе в номер, то был так взволнован и на щеках его
горел такой яркий румянец, что верный Пит встревожился не на шутку.
- Господи боже, масса Джек, неужто вы опять пили, когда доктор вам
запретил настрого? - спросил он, горестно всплескивая руками.
Для Джека в его нынешнем смешливом настроении вопрос Пита был чистой
находкой. Громко икнув и искусно представившись пьяным, он бросился на
своего слугу и повалил его на пол; после чего, ухватив колодку для
снимания сапог и замахнувшись ею над самой головой Пита, грозно потребовал
"еще бутылочку!". Потом рассмеялся, а потом, поднявшись на ноги, напустил
на себя вдруг страшную серьезность и уже совершенно иным тоном грозно
вопросил лежащего на полу Пита, как смел тот напиться до такого состояния,
что не может устоять на ногах.
- Силы небесные! Вы меня совсем перепугали, масса Джек. Я подумал, что
туристы там, наверху, напоили вас.
- Ах, вот что ты подумал, беспутный старый бродяга! Если бы ты
прилежнее читал "Руины" Вольнея или поразмыслил хоть раз над теми
моральными идеями, которые я, не щадя сил и здоровья, внушаю тебе уже
столько лет, ты, наверное, реже напивался бы допьяна и меньше предавался
нелепым фантазиям. А теперь уложи мой чемодан и клади в первую же
запряженную двуколку; чью - неважно! И поживее!
- Мы едем в Сакраменто, масса Джек?
- _Мы_? Нет, сударь мой! Я еду один! Таково мое твердое решение, Пит,
принятое по зрелом размышлении, после многих бессонных ночей. Я пришел к
выводу, Питер, что более жить вместе с тобой я не в силах. Слишком часто
позволял я тебе играть на своих лучших чувствах, слишком долго издевался
ты над моими нравственными и религиозными убеждениями. Во что ты превратил
меня за эти пять лет? В духовную руину! Ты проиграл меня, Пит, проиграл по
маленькой; в банке - пусто! Попробуй вспомни меня, каким я попал тебе в
лапы пять лет тому назад, - холодно продолжал Джек, расчесывая перед
зеркалом свои кудри, - чистый, простосердечный юноша, на пороге зрелости,
неопытный, впечатлительный, не знакомый с житейскими плутнями, с
превратностями бытия. И что же сотворил ты со мной? Что? - спрашиваю я.
Что? - ответствует мне громогласное эхо. Нет, Питер, губитель юности,
совратитель малолетних, я не в силах оставаться более с тобой. Прощай,
лицемерный старик, с бровями, подобными земляничным кустикам, прощай
навеки!
Очевидно, этот высокоторжественный стиль беседы был не в новинку для
Пита, потому что он принялся за укладку чемодана, не обращая ни малейшего
внимания на ораторские ухищрения своего хозяина. Покончив с укладкой и
поглядев на мистера Гемлина, который то бросал на него полные глубокой
укоризны взгляды, то напевал грустным голосом: "Нам пора расстаться..." -
Пит взвалил чемодан на плечи и сказал:
- Ах, масса Джек, уж не замешана ли тут женщина, как на той неделе в
миссии?
- Твоя гипотеза, Питер, - возразил мистер Гемлин с большим
достоинством, - лишь свидетельствует о глубине твоего морального падения.
Да и можно ли было надеяться, что твой слабый интеллект, и без того
подточенный беспробудным пьянством, выдержит все эти молитвенные собрания,
что ты посещаешь, братские собеседования, трапезы с распухшими от пива
трясунами? К тому же я получил верные сведения, что ты промышляешь мелким
шулерством и плутуешь, играя в лото. Прощай! Жди меня здесь. Если я не
вернусь до послезавтра, поедешь в Гнилую Лощину. Заплати по счету. Не бери
со сдачи более семидесяти пяти процентов. Помни, что я стар и немощен; ты
же молод, перед тобой блестящее будущее. Ну, поехали!
Он швырнул на кровать пригоршню золотых монет, старательно надел
цилиндр на свою кудрявую шевелюру и вышел из комнаты. В нижнем холле он
задержался на минуту, отвел в сторону мистера Рейнора и с педантической
серьезностью уточнил свой утренний рассказ о гигантской сосне, в
выдолбленном стволе которой, по словам Джека, однажды счастливо обитало
целое племя калифорнийских индейцев, не менее ста человек; сейчас он
извинился, что по рассеянности преуменьшил диаметр сосны на целых два
фута! Учтиво приподняв свой цилиндр, мистер Гемлин простился с супругой
путешественника и, не обращая внимания на их наставника и компаньона,
вскочил в двуколку и был таков.
- Интересный человек, - сказал Рейнор, глядя вслед облаку пыли,
скрывшему стремительную колесницу мистера Гемлина.
- И такой любезный, - присоединилась миссис Рейнор.
Однако страж и хранитель моральных устоев города Сан-Франциско и его
окрестностей принял суровый вид и отверг даже эти умеренные комплименты по
адресу уехавшего.
- И сам он, и вся их братия - бич Калифорнии. Не уважают законов;
препятствуют своим мотовством насаждению бережливости и экономии;
потребляют, ничего не производя; а в глазах тех, кто легкомысленно готов
принять их за истых калифорнийцев, пятнают честное имя нашего края.
- Что же прикажете делать, - возразила в недовольной гримаской миссис
Рейнор, - если ваши игроки и головорезы так обаятельны, а старатели
настоящие чудища? Прирежут человека, а потом садятся с вами завтракать как
ни в чем не бывало!
Журналист долго думал, прежде чем ответить. Затем он выступил с речью,
мало примечательной как по форме, так и по содержанию, которую я здесь не
привожу полностью из-за отсутствия места. Он заявил, что в Калифорнии
существует Свободная Пресса, неустанно "бичующая", "вскрывающая" и
"разоблачающая"; что она является Покровом Добродетели и Сторожевой Башней
Прогресса, а также выполняет множество других полезных функций, положенных
всякой Свободной Прессе во вновь населенном крае, свободном от удушающих
пут упадочной цивилизации.
- Ну, а что же будет с убийцей? - спросил мистер Рейнор, подавляя
легкий зевок.
- А его уже с полчаса как повезли в Гнилую Лощину. Наверное, там и
будут держать, - сказал один из зевак, стоявший поблизости. - По тому, как
складываются дела, он там не заскучает.
- Что вы хотите этим сказать? - с интересом спросил мистер Рейнор.
- Да вот с минуту назад туда проскакали с ружьями несколько виджилянтов
[участники "комитетов бдительности" (Vigilance committee); "комитеты
бдительности" зародились в ранний период заселения западных территорий США
как добровольная организация граждан для борьбы с преступными элементами;
в дальнейшем они превратились в орудие имущих классов для самосудной
расправы с неугодными лицами] из поселка Ангела, - вяло ответил его
собеседник. - Может, оно ничего и не значит, но, сдается мне, похоже
это...
- На что похоже? - прервал его мистер Рейнор с тревогой в голосе.
- На суд Линча.
Прохладная погода, установившаяся наутро после памятной беседы мистера
Дамфи с полковником Старботтлом, помогла банкиру вернуть потерянное
душевное равновесие. Правда, ему вспомнилось, что он пригласил зачем-то
полковника Старботтла в гости, и теперь его страшила перспектива
встретиться на людях с этим человеком, наглость которого не уступала его
собственной. Подкрепив себя глотком чистого живительного воздуха,
убедившись, что клерки по-прежнему ему послушны, а коллеги-бизнесмены
почтительно внимают его советам, Дамфи послал записку Артуру Пуанзету с
просьбой посетить его. Названный джентльмен явился точно в указанное время
и не скрыл некоторого удивления, когда мистер Дамфи, позвав секретаря,
приказал ему никого больше не принимать и ни под каким видом не прерывать
их беседы. После этого мистер Дамфи изложил гостю содержание вчерашнего
разговора с полковником Старботтлом, причем сделал это столь четко и
лаконично, что Артур не мог не восхититься его деловым стилем, вполне
отвечавшим личным качествам банкира - и даже доведенный им до определенной
степени совершенства.
- Итак, жду вашего совета. Потому вас и позвал. Своего юрисконсульта,
понятно, посвящать в это не хочу. Что вы имеете предложить?
- Прежде всего один вопрос: допускаете ли вы, что ваша жена жива?
- Нет, - быстро ответил Дамфи, - но все возможно.
- В таком случае разрешите вас успокоить; она - мертва.
- Знаете это наверняка? - спросил Дамфи.
- Наверняка. Умершая женщина, которую приняли за Грейс Конрой, и была
ваша жена. Я понял это сразу, потому что знал, что Грейс Конрой в момент
разыгравшейся трагедии в лагере не было.
- Почему же вы не исправили ошибку?
- Это уж мое дело, - высокомерно возразил Артур, - а мы, если я
правильно вас понял, встретились сейчас, чтобы обсуждать ваше дело. Вашей
жены нет в живых.
- Тогда, - сказал мистер Дамфи, деловито поднимаясь из-за стола, - если
вы согласитесь официально это засвидетельствовать, вопрос можно считать
исчерпанным.
Артур остался на месте; ни один мускул на его лице не дрогнул; он
внимательно смотрел на банкира. Потоптавшись, мистер Дамфи присел снова и
бросил на Артура вызывающий, но в то же время неуверенный взгляд.
- Так что же? - спросил он.
- Вы ничего больше не желаете мне сказать? - спокойно осведомился
Артур. - Только просите меня засвидетельствовать, что ваша жена умерла?
- Не знаю, что у вас на уме, - сказал Дамфи, тщетно пытаясь изобразить
простодушие.
- Сейчас узнаете, мистер Дамфи. Вы ведь довольно опытный делец. Не
думаете же вы, что лицо, которое направило к вам полковника Старботтла, -
будь то мужчина или женщина, в данном случае безразлично - на самом деле
полагает, что вы не сумеете официально удостоверить смерть вашей жены? А
что, если он или она считают, что вы сами откажетесь от судебного
расследования, пойдете на все, чтобы избежать какой-либо огласки?
Мистер Дамфи задумался, прикусив губу.
- Конечно, - сказал он отрывисто, - мои конкуренты могут пустить слух,
что я бросил жену...
- И ребенка, - добавил Артур.
- Да, и ребенка, - злобно повторил Дамфи, - что я бросил их в беде и не
вернулся за ними. Газеты могут подхватить эту клевету, если я не заткну им
глотку деньгами. Ну и что с того? Бросил жену? Кого этим удивишь в
Калифорнии?
- Никого, - ответил Артур с насмешкой, хотя отлично понимал, что
насмешка относится и к нему самому.
- Так мы не сдвинемся с места, - раздраженно сказал Дамфи. - Что нам
следует предпринять? Ответьте на этот вопрос.
- Поскольку мы оба знаем, что ваша жена действительно умерла, наша
первая задача выяснить, кто стоит за полковником Старботтлом. Как видно по
всему, это человек, знающий наши тайны не хуже нас, а может быть, и лучше.
Кто бы это мог быть? Посчитаем, кто остался в живых: вы, я, возможно,
Грейс...
- Вы думаете, проклятая девчонка осталась в живых и теперь заварила эту
кашу? - вскричал Дамфи.
- Нет, - спокойно возразил Артур, - ее не было в то время в лагере.
- А Гэбриель?
- Маловероятно. Кроме того, вы с ним в приятельских отношениях.
- А что, если... - Дамфи осекся, и в глазах его вспыхнули злоба и
страх.
Артур приметил волнение собеседника, но спокойно, как и прежде, сказал:
- Кого вы имеете в виду?
- Да нет, просто так... Я подумал, что Гэбриель мог довериться
какому-нибудь аферисту.
- Едва ли он стал бы рассказывать такие подробности.
- Ну что ж, - сказал Дамфи, разражаясь своим лающим смехом, - если уж
мне придется финансировать похороны миссис Дамфи, надеюсь, вы проследите,
чтобы она больше не воскресла. Узнайте, кто прячется за Старботтлом и
сколько он хочет получить. Раз платы все равно не миновать, уплатим
поскорее и покончим с этим делом. Рассчитываю на вас.
Он поднялся, давая понять в своей обычной манере, что вопрос исчерпан и
он более не задерживает посетителя.
- Дамфи, - сказал Артур, продолжая сидеть и, как и прежде, оставляя
намек банкира без всякого внимания. - В двух случаях мы наверняка
останемся внакладе, если недостаточно откровенны с лицом, у которого
просим помощи: когда обращаемся к врачу и когда обращаемся к адвокату.
Можно извинить больного, когда он что-то скрывает от врача: он пытается
надуть самого себя. Но к чему таиться от адвоката? Вы, я вижу, не лучше
других. Ищете у меня поддержки и в то же время скрываете важнейшую
причину, по которой вы предпочли бы похоронить все это дело в снегах
Голодного лагеря.
- Не знаю, о чем вы толкуете, - сказал Дамфи, снова усаживаясь в
кресло.
- Тогда послушайте, что я скажу; быть может, вам станет яснее. Я
познакомился с покойным доктором Деварджесом за несколько месяцев до того,
как мы встретили вашу партию. Мы сблизились с ним; он часто рассказывал
мне о своих научных открытиях; я слушал его с интересом. Помню, что в его
бумагах не раз встречались описание к топографические зарисовки ценных,
как он считал, рудных месторождений в предгорьях. В во время теории и
расчеты Деварджеса казались мне фантастическими, и я не придавал им
значения. Тем не менее когда мы оказались запертыми в Голодном лагере и
доктор Деварджес решил, что дни его сочтены, я исполнил его просьбу и
надежно захоронил его бумаги и коллекции у Моньюмент Пойнта под пирамидкой
из камней. После всех трагических событий, когда я приехал в лагерь со
спасателями, я обнаружил, что тайник вскрыт, а бумаги и коллекции брошены
в снегу. Мы решили тогда, что это дело рук миссис Брэкет; в поисках пищи
она разрыла яму, выкинула все наружу и умерла от яда, которым были
опрысканы чучела птиц.
Он помолчал и поглядел на Дамфи, но тот не проронил ни слова.
- Так вот, - продолжал Артур, - как и все в Калифорнии, я с интересом,
подчас с изумлением следил за вашей финансовой карьерой. Как и прочим
вашим друзьям, мне было весьма приятно видеть, какой исключительный успех
сопутствует вашим рудным открытиям. Но, в отличие от остальных ваших
друзей, я хорошо знал, что почти все столь удачно открытые вами жилы и
россыпи значились в бумагах доктора Деварджеса.
Грубо хохотнув, Дамфи вскочил на ноги.
- Вот оно что! - яростно вскричал он. - Значит, открываете карты?
Значит, я обратился по точному адресу и нам не нужно больше искать, кто
выдает себя за мою жену! Продолжайте ваш интересный рассказ, послушаем,
что будет дальше. Сколько вы с меня потребуете? И что скажете, если я не
дам ни гроша?
- Прежде всего я требую, - сказал Артур, поднявшись и устремляя на
противника холодный зловещий взгляд, - чтобы вы немедленно взяли назад
свои слова и принесли бы мне извинения. Если вы не сделаете этого,
клянусь, я задушу вас собственными руками!
Взревев от злобы, Дамфи сделал было шаг, чтобы броситься на Пуанзета.
Тот не шевельнулся. Минута прошла; Дамфи вернулся к здравому рассуждению.
Драка с Пуанзетом привлечет свидетелей - в том числе и таких, которые
могут знать кое-что о причинах этой драки. Даже если он выйдет сейчас
победителем, Артур - разве только он убьет мальчишку на месте - сделает
все, чтобы в дальнейшем поквитаться и разоблачить его. Дамфи опустился в
кресло. Если бы Артур знал, как невысоко ценит мистер Дамфи свою честь, он
меньше бы торжествовал по поводу одержанной победы.
- И не думал даже подозревать вас, - пробормотал Дамфи с натянутой
улыбкой, - мы же друзья; надеюсь, вы извините меня. Я только хотел
сказать, Пуанзет, что вы заблуждаетесь насчет этих бумаг. Клянусь вам!
Конечно, неосведомленному человеку такое совпадение может показаться
странным. Что с того? Юридически все в порядке.
- Только в том случае, если у Деварджеса нет наследников или друзей.
- У него их нет.
- А жена?
- Ерунда! Они были в разводе.
- Вот как! А помнится, вы мне говорили, что она вдова и наследница
Деварджеса.
- Какое это имеет сейчас значение? - раздраженно сказал Дамфи. -
Послушайте-ка! Вы знаете не хуже моего, что сколько бы Деварджес ни открыл
рудных месторождений, они не стоят ни черта; открыватель получает права
лишь с того момента, когда он начал разработку руды или приступил к ее
добыче.
- Я не о том говорю, - возразил Артур. - Никто не станет оспаривать
ваши заявки или взыскивать с вас их стоимость. Вам могут предъявить другое
обвинение. Вскрытие тайника и изъятие бумаг может быть квалифицировано как
кража со взломом.
- А как они докажут свое обвинение?
- Это другой вопрос. Давайте не будем отвлекаться от главного. Дело
обстоит так: некая самозванка объявила себя вашей женой; мы с вами знаем,
что она самозванка, и хотим ее разоблачить; она понимает это, но в то же
время рассчитывает, как только вы поднимете руку, нанести вам еще более
опасный удар.
- Значит, прежде всего надо узнать, кто она, что ей известно и чего она
хочет, не так ли? - сказал Дамфи.
- Нет, - спокойно возразил Артур, - прежде всего надо установить, что
ваша жена действительно скончалась, а для этого необходимо доказать, что в
тот момент, когда обнаруженный спасателями труп вашей жены был объявлен
мертвым телом Грейс Конрой, сама Грейс Конрой была жива и здорова. Как
только вы это докажете, отчет спасательной экспедиции, как юридический
документ, перестанет существовать; тем самым отпадет и опасность
дальнейшего расследования по делу о разграблении тайника. Отчет -
единственная улика против вас. Конечно, компрометируя этот документ, вы
компрометируете и его автора. Я участвовал в его составлении,
следовательно, я не могу выступать свидетелем в вашем деле.
Дамфи был несколько обескуражен последним выводом; в то же время он не
мог не отдать должное этому ловкачу, так искусно ускользавшему от всякой
ответственности.
- Что, конечно, не помешает вам, - холодно заключил Артур, -
удостоверить с помощью других свидетелей, что Грейс осталась жива.
Дамфи сразу вспомнил о Рамиресе. Вот человек, лично видевший Грейс,
беседовавший с ней, когда она в отчаянии доказывала испанскому команданте,
что отчет ложен, что она и есть настоящая Грейс Конрой. Лучшего, более
надежного свидетеля не найти! Но, чтобы вызвать Рамиреса свидетелем, нужно
во всем довериться Пуанзету, рассказать о самозванстве госпожи Деварджес,
назвавшейся именем Грейс Конрой, о собственном участии в этой афере. Дамфи
заколебался. Но его так мучило сомнение, не участвует ли госпожа Деварджес
в этой нацеленной против него интриге, ему так хотелось посоветоваться с
Артуром, что, пораздумав еще с минуту, он решил пойти на риск. В том же
деловом стиле, в котором он передал своему собеседнику разговор с
полковником Старботтлом, он теперь изложил всю историю самозванства
госпожи Деварджес, завершившегося стремительным и счастливым превращением
из сестры Гэбриеля Конроя в его жену. Артур слушал с неослабеваемым
интересом, на щеках у него выступил румянец. Когда Дамфи кончил, он еще
некоторое время сидел молча, как видно, погруженный в свои мысли.
- Так что же вы думаете? - спросил наконец Дамфи, потеряв терпение.
Артур пришел в себя.
- Могу сказать одно, - заявил он, вставая и надевая шляпу с видом
человека, выяснившего наконец все, что ему требовалось, - ваша
откровенность спасла меня от многих хлопот.
- То есть? - спросил Дамфи.
- Можно больше не выяснять, кто выступает в роли вашей жены. Это -
миссис Конрой, она же госпожа Деварджес, она же Грейс Конрой. Рамирес
будет вашим свидетелем, и вам не придется очень долго его упрашивать.
- Значит, вы считаете, что мои подозрения правильны?
- Я еще не знаю пока, на чем вы их основываете; не, вот перед нами
женщина, пользующаяся огромным влиянием на мужчин, в подчинении у нее
находится Гэбриель, единственный человек на свете, не считая нас двоих,
кто знает, что вы бросили свою жену в Голодном лагере и что я спрятал в
тайнике бумаги доктора Деварджеса. Ему известно и то, что вы были
осведомлены о тайнике; он знает, где был расположен тайник и что в кем
было спрятано. А известно ему это потому, что он присутствовал, когда
Деварджес ночью давал мне свои последние предсмертные поручения и когда
вы, Дамфи - прошу прошения, конечно, но нам придется в данном случае точно
придерживаться истины, - когда вы стояли, подслушивая под дверью, и
перепугали Грейс своим волчьим выражением лица Не стоит отрицать; она сама
мне об этом рассказывала. Если бы вы не подслушивали в ту ночь, у вас не
было бы сведений, которые вы сумели использовать с такой выгодой для себя;
если бы она не увидела вас, у нее не хватило бы решимости бежать со мной.
Оба были сосредоточенны и бледны. Артур направился к двери.
- Я зайду к вам завтра, когда составлю более обстоятельный план защиты,
- сказал он рассеянно. - Нам, - он подчеркнуто употребил множественное
число, - нам с вами предстоит борьба с опасной женщиной, которая еще может
нас перехитрить. Вся надежда на Рамиреса; помните, что он наш союзник;
держитесь за него обеими руками. До свидания!
Пуанзет исчез. Едва успела закрыться за ним дверь, как в кабинет вбежал
клерк.
- Вы приказали не беспокоить вас, сэр, но прибыла срочная депеша из
Уингдэма.
Дамфи машинальным движением вскрыл депешу и, едва прочитав первую
строчку, закричал:
- Верни джентльмена, который у меня сейчас был. Нет, погоди! Не надо!
Ступай к себе!
Клерк поспешил удалиться. Мистер Дамфи присел за стол и еще раз перечел
поразившее его сообщение:
"Уингдэм, 7-е, 6 часов утра. Вчера вечером на холме Конроя убит Виктор
Рамирес. Гэбриель Конрой арестован. Миссис Конрой пропала без вести. Царит
возбуждение. Все против Конроя. Жду указаний. Фитч".
В висках у мистера Дамфи стучали последние слова Пуанзета: "Вся надежда
на Рамиреса! Держитесь за него обеими руками!" И вот Рамиреса нет.
Единственный свидетель исчез. Убийца - Гэбриель Конрой, их общий враг.
Значит, оправдались его худшие подозрения! Что теперь делать? Послать
немедля за Пуанзетом! Пересмотреть весь план защиты! Завтра будет поздно!
А может быть, не так уж страшно?! Один противник сидит в тюрьме по
обвинению в убийстве; другой, миссис Конрой, истинная убийца Рамиреса -
Дамфи ни минуты не сомневался в этом, - бежала от ареста. Зачем ему теперь
свидетели?! Всех троих заговорщиков скосила судьба; он может радоваться!
На минуту мистер Дамфи был охвачен порывом глубочайшей признательности к
некоему высшему существу, то ли к самому господу богу, то ли к
приставленному к нему ангелу-хранителю, проявившему такую исключительную
заботу о его благополучии. У него даже шевельнулось в душе смутное
чувство, пробуждающееся, увы, у многих из нас в подобной ситуации, что это
ниспосланное ему избавление от опасности должно служить безмолвным
признанием свыше его добродетели. Добродетель (Дамфи) торжествует над
пороком (Гэбриель Конрой и др.).
Судебного процесса и газетной шумихи, конечно, не избежать; не
исключено и то, что этот человек, в страхе за свою жизнь, пустится на
разоблачения. А как быть уверенным, что миссис Конрой не объявится вдруг
опять? И можно ли рассчитывать на ее нейтралитет? Привязанность ее к мужу,
очевидно, сильнее, чем он предполагал; ради его спасения она может пойти
на многое. Как могла женщина с таким характером унизиться до подобной
слабости? Почему бы ей было не прикончить разом и Гэбриеля? Милость судьбы