Страница:
Какой потрясающий любовник! Нежный, бескорыстный, умелый…
Но тут он принялся терзать ее. За несколько секунд довел до горячечного состояния, но, когда она уже балансировала на грани взрыва, остановился.
— Потерпи, милая. Я сейчас приду.
— Не останавливайся. Только не… Он зажал ей рот поцелуем.
— Должен же я защитить тебя.
И безжалостно оставил ее. Мишель закрыла глаза. Тело пылало, и все же ее, лишенную его тепла, бил озноб. Она зябко повела плечами и уже потянулась за одеялом, когда вернулся Тео и накрыл ее собой. Ей казалось, что его не было целую вечность.
— Итак, на чем мы остановились?
Его самообладание и сдержанность поражали ее… до тех пор, пока она не заметила крупных капель пота, выступивших у него на лбу. Только сейчас она увидела, как туманит страсть его глаза, как крепко сжаты его губы, и поняла, что ему приходится терпеть ради нее.
Его руки вновь принялись разжигать в ней страсть. Но на этот раз она сопротивлялась, стараясь держаться, пока он не потеряет контроль. Однако Тео оказался сильнее. Куда девались мягкость и нежность!.. Да она и не хотела этого. Уносимая волнами наслаждения, захлестнувшими ее, она крепко обняла его, когда он грубо раздвинул ей ноги, приподнял и погрузился в ее тепло.
Его голова упала ей на плечо. Он закрыл глаза в сладостной капитуляции и, испустив громкий, торжествующий стон, прижал ее тело к матрацу и вынудил лежать смирно.
— Я могу продлить удовольствие… с твоей помощью.
Мишель улыбнулась. Он просто лапочка! Продолжая улыбаться, она подалась вперед.
— Не нужно… о Господи, солнышко, чуть помедленнее…
Но она снова шевельнула бедрами, на этот раз резче, и, выгнувшись, забрала его в себя еще глубже.
И Тео сдался: слишком велико было растущее с каждой минутой желание. Отстранившись на миг, он вонзился в нее снова, снова, снова…
Ему хотелось сказать, как она прекрасна, как совершенна, но слова не шли с языка. Острота ощущений, сотрясавших его тело, лишала способности мыслить. Она не позволяла ему снизить ритм, и он еще больше любил ее за это.
Он снова вошел в нее одним финальным выпадом и с оглушительным криком кончил, пока она покорно льнула к нему. И почувствовал себя так, словно умер и родился вновь. Никогда до этой минуты он не испытывал столь поразительного оргазма. И никогда так не выкладывался. Предпочитал какой-то уголок души всегда держать на замке, но с Мишель это оказалось невозможным.
Несколько долгих минут они приходили в себя. Тео понимал, что давит на нее всем своим весом, но не смог найти силы чтобы отодвинуться.
А Мишель не смогла заставить себя перестать его ласкать, Ее пьянило ощущение гладкости кожи под кончиками пальцев. Такой сильный, такой мускулистый и так нежен с ней…
Ее пальцы скользили по его позвоночнику вниз и обратно, сердце билось у его груди, словно стремясь вырваться.
Мишель тихо засмеялась абсурдности своего предположения. И этот гортанный звук вызвал у него улыбку. Опершись на локти, он приподнял голову и взглянул в ее глаза.
— Что тут смешного?
— Столь пылкая страсть уж точно меня прикончит. Так и вижу газетные заголовки: «Секс убивает хирурга»!
— Ничего тут забавного не вижу, — нахмурился он.
Она обхватила его шею, приподнялась и поцеловала в губы.
— А я вижу.
— Лучше береги силы, потому что у нас впереди еще целых девятьсот девяносто девять, а я не позволю тебе развалиться, прежде чем мы закончим.
— Что именно закончим? — поинтересовалась Мишель, делая вид, что не понимает.
Глаза его многозначительно блеснули, и Мишель даже облизнулась, предвкушая, что будет дальше.
— Претворять в жизнь мои фантазии.
— Целую тысячу? — хихикнула Мишель.
— О да, по меньшей мере тысячу.
— Ничего не скажешь, богатое у вас воображение, мистер Бьюкенен. Знаете, есть такие места, где вы можете получить квалифицированную помощь. Они называются клиниками сексуальной терапии.
— Ты и есть вся терапия, которая мне необходима, — ухмыльнулся он.
— Счастлива, что смогла исцелить вас.
— А ты, Мишель? Ты тоже фантазируешь?
— Да, — призналась она. — Только мои фантазии не столь затейливы. В основном одна и та же, и постоянно повторяется.
Он стал покусывать изгиб ее шеи.
— Расскажи….
— Что-то вроде вариации на тему того, что сейчас произошло-тихо пробормотала она. — Но в моих фантазиях…
Он снова поднял голову.
— Ну же, что именно?
— Это я подхватываю тебя и бросаю на постель. На этот раз засмеялся Тео.
— Я тяжелее тебя не меньше чем на двести фунтов, — явно преувеличил он.
— У хирургов необычайно сильные торс и руки: приходится распиливать ребра и кости, так что слабакам в этой профессии делать нечего, — шутливо заверила она.
— Ладно, согласен. Если желаешь поднять меня…
— Не хотелось бы получить смещение межпозвоночного диска, — с сожалением протянула она. — Я всего лишь рассказала, о чем мечтаю, чтобы ты усвоил…
— Что именно?
— Не воображай, что всегда будешь командовать.
— То есть?
— Теперь моя очередь довести тебя до безумия.
— А это мы еще посмотрим.
Он поцеловал ее, коротко и больно, а потом, вскочив, поднял па руки.
— Я весь горю, — объявил он.
— Опять?
Ее пальцы запутались в его растрепанных волосах, разглаживая мягкие пряди.
— Я не в этом смысле, но если будешь продолжать…
— Куда мы идем?
— Говорю же, невыносимо жарко. Пойдем, примем душ. Она была такой умиротворенной и сонной, что согласилась бы на любое его предложение.
— Я потру тебе спинку, а ты потрешь мою.
— Нет. Я потру тебя спереди, а ты можешь…
Мишель прикрыла ему рот рукой.
— Сообразила.
Десять минут спустя их кожа буквально скрипела от чистоты. Вода, правда, остыла, но это не охладило их страсти. Чувствуя себя бесшабашной и легкомысленной, она встала на носочки и прошептала очередную фантазию ему на ухо и при этом не стеснялась в деталях. А когда закончила, Тео смутно поразился тому, что еще способен держаться на ногах.
Она прижала его к кафелю и лишила рассудка пламенными влажными поцелуями, медленно прокладывая дорожку вниз по мокрой коже.
У него не осталось сил отнести ее обратно в постель. Между исступленными поцелуями они кое-как вытерли друг друга и измученные, повалились на кровать. Тео перевернулся на спину. Мишель приподнялась на локте, и обвела крохотный шрам оставшийся после операции, и, нагнувшись, нежно его поцеловала. Тео улыбнулся, не открывая глаз.
— Ты делаешь это со всеми своими пациентами?
— Целую их шрамы?
— Угу.
— Естественно. Приходится по долгу службы.
— Как это? — зевнул он.
— Это часть той клятвы, которую дают все врачи. Поцелуешь — и больному сразу становится легче.
Мишель натянула на себя простыню. Веки сами собой опускались. Она уже почти заснула, когда Тео подтолкнул ее.
— Мишель!
— Хм-м-м?
— Я нашел лучшую твою черту.
— Какую? — сонно пробормотала она.
Он стянул простыню и положил руку ей на грудь. Не будь она так измучена, наверняка попросила бы его объяснить, почему все мужчины так одержимы женскими грудями, но тут вдруг сообразила, к какому месту прижата его рука, и слезы брызнули из глаз. Ну как она может не любить этого человека?
Под его ладонью билось ее сердце.
Глава 28
Но тут он принялся терзать ее. За несколько секунд довел до горячечного состояния, но, когда она уже балансировала на грани взрыва, остановился.
— Потерпи, милая. Я сейчас приду.
— Не останавливайся. Только не… Он зажал ей рот поцелуем.
— Должен же я защитить тебя.
И безжалостно оставил ее. Мишель закрыла глаза. Тело пылало, и все же ее, лишенную его тепла, бил озноб. Она зябко повела плечами и уже потянулась за одеялом, когда вернулся Тео и накрыл ее собой. Ей казалось, что его не было целую вечность.
— Итак, на чем мы остановились?
Его самообладание и сдержанность поражали ее… до тех пор, пока она не заметила крупных капель пота, выступивших у него на лбу. Только сейчас она увидела, как туманит страсть его глаза, как крепко сжаты его губы, и поняла, что ему приходится терпеть ради нее.
Его руки вновь принялись разжигать в ней страсть. Но на этот раз она сопротивлялась, стараясь держаться, пока он не потеряет контроль. Однако Тео оказался сильнее. Куда девались мягкость и нежность!.. Да она и не хотела этого. Уносимая волнами наслаждения, захлестнувшими ее, она крепко обняла его, когда он грубо раздвинул ей ноги, приподнял и погрузился в ее тепло.
Его голова упала ей на плечо. Он закрыл глаза в сладостной капитуляции и, испустив громкий, торжествующий стон, прижал ее тело к матрацу и вынудил лежать смирно.
— Я могу продлить удовольствие… с твоей помощью.
Мишель улыбнулась. Он просто лапочка! Продолжая улыбаться, она подалась вперед.
— Не нужно… о Господи, солнышко, чуть помедленнее…
Но она снова шевельнула бедрами, на этот раз резче, и, выгнувшись, забрала его в себя еще глубже.
И Тео сдался: слишком велико было растущее с каждой минутой желание. Отстранившись на миг, он вонзился в нее снова, снова, снова…
Ему хотелось сказать, как она прекрасна, как совершенна, но слова не шли с языка. Острота ощущений, сотрясавших его тело, лишала способности мыслить. Она не позволяла ему снизить ритм, и он еще больше любил ее за это.
Он снова вошел в нее одним финальным выпадом и с оглушительным криком кончил, пока она покорно льнула к нему. И почувствовал себя так, словно умер и родился вновь. Никогда до этой минуты он не испытывал столь поразительного оргазма. И никогда так не выкладывался. Предпочитал какой-то уголок души всегда держать на замке, но с Мишель это оказалось невозможным.
Несколько долгих минут они приходили в себя. Тео понимал, что давит на нее всем своим весом, но не смог найти силы чтобы отодвинуться.
А Мишель не смогла заставить себя перестать его ласкать, Ее пьянило ощущение гладкости кожи под кончиками пальцев. Такой сильный, такой мускулистый и так нежен с ней…
Ее пальцы скользили по его позвоночнику вниз и обратно, сердце билось у его груди, словно стремясь вырваться.
Мишель тихо засмеялась абсурдности своего предположения. И этот гортанный звук вызвал у него улыбку. Опершись на локти, он приподнял голову и взглянул в ее глаза.
— Что тут смешного?
— Столь пылкая страсть уж точно меня прикончит. Так и вижу газетные заголовки: «Секс убивает хирурга»!
— Ничего тут забавного не вижу, — нахмурился он.
Она обхватила его шею, приподнялась и поцеловала в губы.
— А я вижу.
— Лучше береги силы, потому что у нас впереди еще целых девятьсот девяносто девять, а я не позволю тебе развалиться, прежде чем мы закончим.
— Что именно закончим? — поинтересовалась Мишель, делая вид, что не понимает.
Глаза его многозначительно блеснули, и Мишель даже облизнулась, предвкушая, что будет дальше.
— Претворять в жизнь мои фантазии.
— Целую тысячу? — хихикнула Мишель.
— О да, по меньшей мере тысячу.
— Ничего не скажешь, богатое у вас воображение, мистер Бьюкенен. Знаете, есть такие места, где вы можете получить квалифицированную помощь. Они называются клиниками сексуальной терапии.
— Ты и есть вся терапия, которая мне необходима, — ухмыльнулся он.
— Счастлива, что смогла исцелить вас.
— А ты, Мишель? Ты тоже фантазируешь?
— Да, — призналась она. — Только мои фантазии не столь затейливы. В основном одна и та же, и постоянно повторяется.
Он стал покусывать изгиб ее шеи.
— Расскажи….
— Что-то вроде вариации на тему того, что сейчас произошло-тихо пробормотала она. — Но в моих фантазиях…
Он снова поднял голову.
— Ну же, что именно?
— Это я подхватываю тебя и бросаю на постель. На этот раз засмеялся Тео.
— Я тяжелее тебя не меньше чем на двести фунтов, — явно преувеличил он.
— У хирургов необычайно сильные торс и руки: приходится распиливать ребра и кости, так что слабакам в этой профессии делать нечего, — шутливо заверила она.
— Ладно, согласен. Если желаешь поднять меня…
— Не хотелось бы получить смещение межпозвоночного диска, — с сожалением протянула она. — Я всего лишь рассказала, о чем мечтаю, чтобы ты усвоил…
— Что именно?
— Не воображай, что всегда будешь командовать.
— То есть?
— Теперь моя очередь довести тебя до безумия.
— А это мы еще посмотрим.
Он поцеловал ее, коротко и больно, а потом, вскочив, поднял па руки.
— Я весь горю, — объявил он.
— Опять?
Ее пальцы запутались в его растрепанных волосах, разглаживая мягкие пряди.
— Я не в этом смысле, но если будешь продолжать…
— Куда мы идем?
— Говорю же, невыносимо жарко. Пойдем, примем душ. Она была такой умиротворенной и сонной, что согласилась бы на любое его предложение.
— Я потру тебе спинку, а ты потрешь мою.
— Нет. Я потру тебя спереди, а ты можешь…
Мишель прикрыла ему рот рукой.
— Сообразила.
Десять минут спустя их кожа буквально скрипела от чистоты. Вода, правда, остыла, но это не охладило их страсти. Чувствуя себя бесшабашной и легкомысленной, она встала на носочки и прошептала очередную фантазию ему на ухо и при этом не стеснялась в деталях. А когда закончила, Тео смутно поразился тому, что еще способен держаться на ногах.
Она прижала его к кафелю и лишила рассудка пламенными влажными поцелуями, медленно прокладывая дорожку вниз по мокрой коже.
У него не осталось сил отнести ее обратно в постель. Между исступленными поцелуями они кое-как вытерли друг друга и измученные, повалились на кровать. Тео перевернулся на спину. Мишель приподнялась на локте, и обвела крохотный шрам оставшийся после операции, и, нагнувшись, нежно его поцеловала. Тео улыбнулся, не открывая глаз.
— Ты делаешь это со всеми своими пациентами?
— Целую их шрамы?
— Угу.
— Естественно. Приходится по долгу службы.
— Как это? — зевнул он.
— Это часть той клятвы, которую дают все врачи. Поцелуешь — и больному сразу становится легче.
Мишель натянула на себя простыню. Веки сами собой опускались. Она уже почти заснула, когда Тео подтолкнул ее.
— Мишель!
— Хм-м-м?
— Я нашел лучшую твою черту.
— Какую? — сонно пробормотала она.
Он стянул простыню и положил руку ей на грудь. Не будь она так измучена, наверняка попросила бы его объяснить, почему все мужчины так одержимы женскими грудями, но тут вдруг сообразила, к какому месту прижата его рука, и слезы брызнули из глаз. Ну как она может не любить этого человека?
Под его ладонью билось ее сердце.
Глава 28
На следующее утро Мишель проснулась только в четверть одиннадцатого. Потянулась, перевернулась на живот и обняла подушку, на которой прошлой ночью лежала голова Тео. И снова зажмурилась при мысли о том, что произошло. Но счастье длилось недолго. Вмешалась грубая реальность. Сейчас четверть одиннадцатого, а она должна была встретиться с друзьями у клиники в восемь. Мэри Энн непременно ее убьет.
Неужели до сих пор ждет в своей машине? Нет, конечно, пет. Она непременно подъехала бы к дому.
Двадцать минут спустя Мишель, одетая в шорты цвета хаки, голубую блузку без рукавов, длинные носки и одну теннисную туфлю, была готова к выходу. Сбежав по ступенькам, она остановилась в прачечной и прислонилась к стиральной машине, чтобы надеть вторую туфлю. Пришлось отправиться на поиски Тео. Он сидел в библиотеке в ее кожаном кресле и говорил по телефону. На краю стола примостился Ноэ. Завидев хозяйку, он улыбнулся.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — кивнула она и, усевшись на диван, принялась завязывать шнурки. Краем глаза она заметила, что Тео положил трубку, но ей почему-то было совестно на него смотреть: слишком жива была память о том, что они проделывали ночью.
Наверное, она стесняется, потому что Ноэ здесь.
— Хорошо спала? — спросил Тео.
— Да, но я должна быть в клинике уже несколько часов назад. Она никак не могла развязать узел на шнурке. И все потому, что слишком нервничает.
«Дыши ровнее, — велела она себе. — В конце концов, ты взрослый человек. И веди себя соответственно».
— Мэри Энн…
— Уже в клинике. Ноэ впустил ее и подругу. Они приезжали сюда около половины девятого. Искали тебя.
Мишель наконец сумела распутать узел и поспешно завязала шнурки. Она так смущалась, что не услышала шагов Тео. Но он неожиданно вырос перед ней. Шнурок на его левой туфле волочился по полу. Не успев сообразить, что делает, она снова нагнулась, старательно завязала бантик и встала.
Но Тео больше не позволил ей его игнорировать. Приподнял ей подбородок, чтобы заставить взглянуть на себя, нагнул голову и поцеловал ее. Похоже, ему было совершенно безразлично присутствие Ноэ. Он никак не хотел ее отпускать, и под напором настойчивых губ Мишель приоткрыла свои и вернула поцелуй.
Ноэ поднялся и бесшумно вышел. Тео обнял Мишель и прошептал:
— Хочешь подурачиться?
— По-моему, именно это мы и делали прошлой ночью. Кроме того, это была всего лишь разминка.
Мишель попыталась вывернуться из его объятий, но он лишь крепче сжал руки.
— Мишель, тебе стыдно из-за вчерашнего?
Она подняла глаза и увидела его встревоженное лицо.
— Я врач, Тео. Меня ничто не может смутить.
И с этими словами она припала к нему губами, вкладывая в поцелуй всю душу. Язык коснулся его языка раз, другой, и, отстранившись, она с удовлетворением заметила в его глазах знакомое выражение «я-хочу-сорвать-с-тебя-все-до-последней-питки».
— Мне нужно работать, — объявила она, ловко выскальзывая из его объятий.
— В общем-то уже нет. Мэри Энн и та другая женщина, Синди, кажется, приведут истории болезни в порядок куда быстрее, если ты не станешь вмешиваться. Мне приказано всячески тебя занимать.
— Она такого не говорила….
— Еще как говорила. Сказала, что ты слишком большая копуша и придира. Это ее слова, не мои. Кстати, звонил твой отец и передал, что Джон Поль вывез свою мебель и обещал починить все, что может.
— Вряд ли он сумел утащить в одиночку письменный стол или диван.
— Ему помог какой-то парень по имени Арти. Итак, ничто тебя больше не смущает?
— Ничто, — солгала она.
— Тогда почему ты покраснела, когда я поцеловал тебя? Подумаешь, всего лишь пожелал доброго утра!
Вместо ответа она отправилась на кухню, но Тео неумолимо шел по пятам.
— Я думала о Ноэ. Не хотела его конфузить.
Мысль о сконфуженном Ноэ показалась Тео совершенным абсурдом. Ноэ услышал его хохот и заглянул в дверь.
— Что за веселье?
— Так… просто… — пробормотала Мишель, протискиваясь мимо него. Открыла холодильник, чтобы вынуть банку диетической колы, и замерла. Еще вчера вечером полки были почти пусты, а сейчас просто ломились от продуктов и напитков. Она нашла колу в самой глубине, схватила банку и закрыла дверцу, но туг же снова открыла, боясь, что все это ей привиделось. Но увидела упаковки настоящего сливочного масла и сразу поняла, кто все это устроил.
— Ноэ просто не умеет конфузиться, верно? — спросил Тео друга.
— Конфузиться? Это насчет чего?
— Секс. Ты ведь знаешь, что такое секс?
— Еще бы! Как-то читал об этом в книжке. Думаю как-нибудь попробовать на деле.
Оба откровенно наслаждались, подтрунивая над ней. Мишель присела на стол и только тогда заметила на тумбе трехслойный шоколадный торт. Ноэ схватил полотенце и поднял крышку на большом железном котелке. Пряный запах гамбо наполнил комнату.
— Когда это вы успели его сварить? — удивился он. — Какой аромат!
Мишель никак не могла вспомнить, что наказывал отец. Насчет чего соврать? Что она сделала: сварила гамбо или испекла торт? Но тут Ноэ спросил, не хочет ли она кусочек домашнего хлеба. У раковины лежал французский батон, завернутый в вощеную бумагу.
— К гамбо была приложена открытка?
— Не видел, — покачал головой Ноэ.
— Значит, это я его состряпала, — улыбаясь, солгала она. Тео вынул из холодильника молоко и поставил на стол.
— Вижу, ты всю ночь трудилась не покладая рук. И торт тоже пекла?
Чувствуя себя последней идиоткой, она спросила:
— К торту была приложена открытка?
— Нет.
— Значит, полагаю, и это тоже я.
— Ну а хлеб?
— Открытки не было? — осведомилась Мишель, стараясь сохранять серьезный вид.
— Не заметил.
— Обожаю печь хлеб среди ночи.
Тео выложил на стол коробку «Фростид флейкс», коробку отрубей с изюмом и несколько плиток мюсли и предложил Мишель выбирать. Потом достал ей ложку.
— Значит, та леди, прокравшаяся сквозь заднюю дверь с батоном в руках, не морочила мне голову, когда утверждала, это ты испекла его в ее доме прошлой ночью и забыла захватить домой?
Мишель уже было все равно. Где, черт возьми, эти дурацкие открытки? Неужели отец решил сменить тактику и забыл сказать ей? И что теперь она должна говорить? Если признаться во всем, отец посчитает, что она подрывает основы дела, целью которого было удержать Тео в Боуэне.
Нет, она не подведет отца, не позволит обвинить себя в предательстве.
— Все верно, — объявила Мишель. — Как только ты заснул, я спустилась вниз, сварила гамбо, испекла торт, а потом села в машину и отправилась к…
Она осеклась. Тео не назвал имя женщины, принесшей хлеб, а сама она не могла вспомнить, кому поручил задание отец.
— …подруге, — ловко вывернулась она, — испекла пару батонов.
— И не забудь бакалейный магазин.
— Что? О да, я остановилась по пути у магазина.
Тео оседлал стул, заложил руки за спину и строго спросил:
— Значит, ты стоишь на своем?
— Да, — заулыбалась Мишель, — если, разумеется, ты не нашел пару открыток с надписью «Добро пожаловать в Боуэн». В этом случае придется изменить показания.
— Передай Джейку мою благодарность.
— За что это? — с невинным видом спросила она.
— Эй, Майк, хочешь гамбо? — окликнул Ноэ, шаря по ящикам в поисках половника.
— На завтрак? Обойдусь мюсли.
— А ты, Тео?
— Еще бы! А знаешь, что здорово идет с гамбо? Картофельные чипсы.
— Извините, нет у меня никаких чипсов. Они все равно вредны. Слишком много натрия.
— А в гамбо его не хватает, так что равновесие соблюдено, — возразил Ноэ.
— Но у тебя есть чипсы. Два огромных пакета. Настоящие, не то что эта картонная низкокалорийная дрянь. Забыла, что купила их в бакалее прошлой ночью?
— Кажется, да.
— А знаешь, что здорово идет с гамбо и чипсами? — в свою очередь заявил Ноэ.
— Что именно? — заинтересовался Тео.
— Холодное пиво.
— Я — за.
Тео встал и направился к холодильнику. Мишель покачала головой:
— Гамбо, картофельные чипсы и пиво в половине одиннадцатого утра?
— Уже одиннадцать, и мы на ногах с самого рассвета. И не хмурься, солнышко. Позволь нам развратить тебя. Присоединяйся.
— Она что, фанатик здорового питания? — удивился Ноэ.
— Похоже, что так. Ее кредо: «Если это вкусно, поскорее выплюни».
— Когда вам, мальчики, произведут множественное шунтирование, вспомните этот наш разговор.
— Я говорил с доктором Робинсоном, — сообщил Ноэ. Он уже успел найти половник и разливал гамбо по тарелкам. Тео в это время открывал пакет с чипсами.
— И?.. — Мишель ждала продолжения.
Ноэ поставил тарелки на стол, схватил две ложки и уселся.
— Он сумел вспомнить только двоих, доставивших ему немало неприятностей, и сейчас я проверяю обоих. Одним был пожилой тип по имени Джордж Эверетт. Вы его знаете, Майк?
— Никогда не слышала.
— Эверетт отказался оплатить счет, потому что Робинсон не вылечил его от несварения желудка. У Эверетта были проблемы с алкоголем, в которых он тоже винил доктора. Утверждал, что не напивался бы каждую ночь, не будь боль такой нестерпимой. Так или иначе, Робинсон представил счет в инкассирующее агентство, а Зверетту это пришлось не по вкусу. Он полез в бутылку, позвонил доктору и стал угрожать.
— А кто другой?
— Он назвался Джоном Томпсоном, но сомневаюсь, что это его настоящее имя. Он был у доктора всего раз, за день-другой до того, как Робинсон закрыл лавочку и отослал Майк истории болезни. Томпсон — наркоман из Нового Орлеана. Добрался до Боуэна, видимо, в надежде, что здешние врачи окажутся более сговорчивыми. Так или иначе, он пожаловался Робинсону на жуткую боль в спине и попросил выписать болеутоляющее. Потребовал какое-то сильнодействующее средство, причем знал, что именно просить. Когда Робинсон отказался, наркоман взбесился и принялся ему угрожать.
— Он пожаловался на Томпсона в полицию?
Прежде чем ответить, Ноэ глотнул пива.
— Следовало бы, но он уже уезжал и не хотел лишних проблем. Во всяком случае, именно так он мне сказал.
— Бьюсь об заклад, Томпсон попытал счастья у других врачей в Сент-Клере, — заметила Мишель.
— Я так и подумал, — кивнул Ноэ ухмыляясь. — И успел все проверить. Обожаю вытаскивать докторов из постели с утра пораньше. Даже если ваше предположение верно, Томпсон воспользовался другим именем. Никто ничего о нем не помнит.
— Иными словами, тупик.
— Думаю, вам пора закрыть эту тему, — решила Мишель. — И перестаньте волноваться. Я приведу в порядок клинику, поставлю на окна и двери запоры понадежнее и начну принимать пациентов. Предлагаю и вам заняться своими делами.
Поскольку ни Тео, ни Ноэ не подумали спорить, Мишель предположила, что они из чистого упрямства не желают признавать ее правоту.
— Дождь будет, — предсказал Тео и сунул в рот ложку.
— Солнце светит, — возразил Ноэ.
— Да, но мое колено ноет, так что будет дождь. Да и плечо болит.
Ноэ рассмеялся.
— Вы двое просто идеально подходите друг другу. Ипохондрик связался с доктором. Союз, совершенный на небесах.
— Я не доктор, — сухо бросил Тео.
Ноэ проигнорировал идиотскую остроту.
— Майк, ты когда-нибудь бывала в Бостоне?
— Никогда.
— Он тебе понравится.
Немного подумав, Мишель кивнула:
— Наверняка… если когда-нибудь доведется побывать там в отпуске или на медицинской конференции.
Ноэ то и дело переводил взгляд с Тео на Мишель. Девушка явно защищалась, хотя в глазах светилась грусть. Похоже, она сдалась, еще не вступив в бой. Реакция Тео была столь же интересной. Он настороженно застыл.
— Итак, два корабля, разминувшихся в ночи?
— Что-то в этом роде, — согласилась Мишель.
— Брось, Ноэ.
Ноэ кивнул и послушно сменил тему:
— Кстати, мы по-прежнему рыбачим в субботу, даже если будет дождь?
— Рыба лучше клюет в дождь, — заверила Мишель.
— И кто это сказал? — буркнул Ноэ.
— Джон Поль.
— Я когда-нибудь смогу познакомиться с твоим братом? — требовательно спросил Тео.
— Сомневаюсь. Ты уезжаешь в понедельник, помнишь?
Она словно постоянно трогала языком больной зуб. Он не лгал ей. Она знала, что рано или поздно он уедет. Почему же ей так больно?
— Встретишься с ее братом в пятницу в «Лебеде», — пообещал Ноэ. — Джейк говорил, что по уик-эндам Джон Поль заменяет бармена, а заодно и вышибалу.
Мишель покачала головой.
— Папочка знает, что в этот уик-энд Джон Поль не покажется. К этому времени мой брат уже успел узнать, на кого вы оба работаете, так что будет держаться от вас подальше.
— Он, случайно, не объявлен в розыск? — поинтересовался Ноэ.
— Нет, конечно, нет.
— А что он имеет против ФБР? — удивился Тео.
— Тебе лучше спросить об этом у него.
— Но для этого я должен сначала познакомиться с ним, — справедливо возразил Тео.
— Мой брат — человек скрытный и предпочитает одиночество. Если он решит повидаться с тобой, значит, сам тебя найдет, — улыбнулась Мишель и добавила:
— Кстати, ты даже не услышишь его шагов. А теперь, прошу простить, у меня много дел.
Она встала, бросила пустую банку в мусорное ведро и стала собирать грязную посуду. Тео принялся помогать. Он как раз наполнял раковину водой, когда прозвонил звонок.
Ноэ пошел открывать дверь. Мишель сгрузила посуду в раковину и вернулась к столу. Тео поймал ее за талию и стал покусывать шею.
— Что это с тобой?
Она была недостаточно опытна и умудрена жизнью, чтобы играть в игры или умно солгать, поэтому просто сказала правду:
— Ты слишком усложняешь мою жизнь.
Он повернул ее лицом к себе. Мишель попыталась отстраниться, но последовал за ней и прижал к раковине.
— Ты не жалеешь?
— Нет, — прошептала она. — Это было чудесно. — Она боялась взглянуть ему в глаза и поэтому уставилась на подбородок, пытаясь сосредоточиться на том, что должна была ему сказать. — Мы оба нормальные взрослые люди со здоровыми нуждами, и, разумеется, все….
— Здоровые и нормальные?
— Не дразнись. Эти нужды…
— Да, я помню нужды, — согласился он.
— Но мы просто не можем постоянно поддаваться этим…
— Нуждам? — подсказал он, когда она неожиданно осеклась.
Несмотря на досаду, Мишель вдруг обнаружила, что улыбается.
— Ты надо мной смеешься.
— Совершенно верно. Она оттолкнула его.
— Я не позволю разбить мне сердце, Тео. Играй в свои игры дома, с девушками из больших городов.
Тео рассмеялся прямо ей в лицо.
— С девушками из больших городов?
— Да будь ты хоть чуточку серьезнее! Я пытаюсь объяснить, что у нас нет совместного будущего и поэтому тебе лучше оставить меня в покое.
Но он сжал ее щеки и стал страстно целовать. А когда поднял голову, глаза ее были влажны от слез.
— Собираешься заплакать?
— Нет! — решительно бросила она.
— Хорошо, поскольку могу поклясться, что только сейчас видел слезы.
— Не думала, что ты способен быть таким злым. Я прошу тебя остановиться….
Тео медленно покачал головой. Мишель широко раскрыла глаза.
— Нет? Но почему?
Его губы снова скользнули по ее рту в быстром, почти деловитом поцелуе.
— Ты девочка умная. Сама сообразишь.
Появление Ноэ оборвало сцену. Он нес под мышкой бандероль, а в руках — прикрытую фольгой огромную металлическую кастрюлю.
— Тео, будь добр, возьми бандероль. Я нашел ее прислоненной к двери. А под дверью стояла дама с жареными цыплятами по-кейджански. Отдала все мне и удрала, прежде чем я успел ее поблагодарить. Невероятно нервная малышка.
— Она не назвалась?
— Некая Молли Бомон, — ответил Ноэ, ставя на стол кастрюлю и принимаясь развертывать фольгу. — Пахнет аппетитно.
— А открытки для Тео не приложено? — осведомилась Мишель.
— Нет, но она сказала, что это ты сготовила цыплят, но кастрюля — ее, так что придется вернуть.
Тео, сидя за столом, открывал бандероль. Ноэ вытащил куриную ножку и впился в нее зубами.
— А знаешь, что еще сказала Молли?
— Что?
— Велела передать привет тренеру Бьюкенену. Ты слышал, Тео? Она назвала тебя тренером.
— Знаю. Все в Боуэне зовут меня тренером.
— Теперь придется гадать почему, — нахмурился Ноэ.
Но Тео уже не обращал на него внимания. Ему, наконец, удалось распечатать бандероль.
— Ник подсуетился, — ахнул он, тихо присвистнув. — Схемы игр,
Он поднял одну и принялся листать.
— Футбольных? — спросил Ноэ с полным ртом.
— Да, позже объясню. Мишель, ты можешь поехать в клинику с Ноэ. Он проведет день с тобой.
— Ему совсем не стоит тратить время…
— Он едет с тобой, — оборвал Тео. Ноэ кивнул:
— Пока ты с подругами приводишь в порядок истории болезни, я начну убирать в твоем кабинете. Если сумею, покрашу стены.
— Я была бы рада помощи, но…
— Не спорь, — велел Тео.
— Ладно, — согласилась она. — Большое спасибо, Ноэ. А что ты будешь делать, Тео?
— В час у меня встреча с Карсонами и их адвокатами. Но нужно закруглиться к половине третьего, потому что я обещал Конраду приехать на тренировку в три. Может, вы с Ноэ устроите перерыв и тоже заглянете?
— Директор школы предложил Тео контракт, — с улыбой похвасталась Мишель. — Правда, он еще его не подписал. — Выдумываешь! — не поверил Ноэ.
— По-моему, Тео пытается выжать из них побольше денег, Ноэ, твердо убежденный, что они его дурачат, решил выждать и вывести их на чистую воду.
— Ладно, заглянем, — пообещал он. — Когда закончится тренировка? Я должен поработать сегодня барменом. К пяти нужно быть в «Лебеде».
— А я думал, у тебя свидание с Мэри Энн, — напомнил Тео.
— То есть как это свидание с Мэри Энн? — удивилась Мишель.
Ноэ пожал плечами.
— Она спросила, не хочу ли я встретиться с ней после того, как за подругой заедет муж, а я предложил остановиться у «Лебедя», и если не буду занят…
— Это она предложила? — ахнула Мишель.
— Именно. Почему это так трудно понять? Я парень хороший.
Неужели до сих пор ждет в своей машине? Нет, конечно, пет. Она непременно подъехала бы к дому.
Двадцать минут спустя Мишель, одетая в шорты цвета хаки, голубую блузку без рукавов, длинные носки и одну теннисную туфлю, была готова к выходу. Сбежав по ступенькам, она остановилась в прачечной и прислонилась к стиральной машине, чтобы надеть вторую туфлю. Пришлось отправиться на поиски Тео. Он сидел в библиотеке в ее кожаном кресле и говорил по телефону. На краю стола примостился Ноэ. Завидев хозяйку, он улыбнулся.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — кивнула она и, усевшись на диван, принялась завязывать шнурки. Краем глаза она заметила, что Тео положил трубку, но ей почему-то было совестно на него смотреть: слишком жива была память о том, что они проделывали ночью.
Наверное, она стесняется, потому что Ноэ здесь.
— Хорошо спала? — спросил Тео.
— Да, но я должна быть в клинике уже несколько часов назад. Она никак не могла развязать узел на шнурке. И все потому, что слишком нервничает.
«Дыши ровнее, — велела она себе. — В конце концов, ты взрослый человек. И веди себя соответственно».
— Мэри Энн…
— Уже в клинике. Ноэ впустил ее и подругу. Они приезжали сюда около половины девятого. Искали тебя.
Мишель наконец сумела распутать узел и поспешно завязала шнурки. Она так смущалась, что не услышала шагов Тео. Но он неожиданно вырос перед ней. Шнурок на его левой туфле волочился по полу. Не успев сообразить, что делает, она снова нагнулась, старательно завязала бантик и встала.
Но Тео больше не позволил ей его игнорировать. Приподнял ей подбородок, чтобы заставить взглянуть на себя, нагнул голову и поцеловал ее. Похоже, ему было совершенно безразлично присутствие Ноэ. Он никак не хотел ее отпускать, и под напором настойчивых губ Мишель приоткрыла свои и вернула поцелуй.
Ноэ поднялся и бесшумно вышел. Тео обнял Мишель и прошептал:
— Хочешь подурачиться?
— По-моему, именно это мы и делали прошлой ночью. Кроме того, это была всего лишь разминка.
Мишель попыталась вывернуться из его объятий, но он лишь крепче сжал руки.
— Мишель, тебе стыдно из-за вчерашнего?
Она подняла глаза и увидела его встревоженное лицо.
— Я врач, Тео. Меня ничто не может смутить.
И с этими словами она припала к нему губами, вкладывая в поцелуй всю душу. Язык коснулся его языка раз, другой, и, отстранившись, она с удовлетворением заметила в его глазах знакомое выражение «я-хочу-сорвать-с-тебя-все-до-последней-питки».
— Мне нужно работать, — объявила она, ловко выскальзывая из его объятий.
— В общем-то уже нет. Мэри Энн и та другая женщина, Синди, кажется, приведут истории болезни в порядок куда быстрее, если ты не станешь вмешиваться. Мне приказано всячески тебя занимать.
— Она такого не говорила….
— Еще как говорила. Сказала, что ты слишком большая копуша и придира. Это ее слова, не мои. Кстати, звонил твой отец и передал, что Джон Поль вывез свою мебель и обещал починить все, что может.
— Вряд ли он сумел утащить в одиночку письменный стол или диван.
— Ему помог какой-то парень по имени Арти. Итак, ничто тебя больше не смущает?
— Ничто, — солгала она.
— Тогда почему ты покраснела, когда я поцеловал тебя? Подумаешь, всего лишь пожелал доброго утра!
Вместо ответа она отправилась на кухню, но Тео неумолимо шел по пятам.
— Я думала о Ноэ. Не хотела его конфузить.
Мысль о сконфуженном Ноэ показалась Тео совершенным абсурдом. Ноэ услышал его хохот и заглянул в дверь.
— Что за веселье?
— Так… просто… — пробормотала Мишель, протискиваясь мимо него. Открыла холодильник, чтобы вынуть банку диетической колы, и замерла. Еще вчера вечером полки были почти пусты, а сейчас просто ломились от продуктов и напитков. Она нашла колу в самой глубине, схватила банку и закрыла дверцу, но туг же снова открыла, боясь, что все это ей привиделось. Но увидела упаковки настоящего сливочного масла и сразу поняла, кто все это устроил.
— Ноэ просто не умеет конфузиться, верно? — спросил Тео друга.
— Конфузиться? Это насчет чего?
— Секс. Ты ведь знаешь, что такое секс?
— Еще бы! Как-то читал об этом в книжке. Думаю как-нибудь попробовать на деле.
Оба откровенно наслаждались, подтрунивая над ней. Мишель присела на стол и только тогда заметила на тумбе трехслойный шоколадный торт. Ноэ схватил полотенце и поднял крышку на большом железном котелке. Пряный запах гамбо наполнил комнату.
— Когда это вы успели его сварить? — удивился он. — Какой аромат!
Мишель никак не могла вспомнить, что наказывал отец. Насчет чего соврать? Что она сделала: сварила гамбо или испекла торт? Но тут Ноэ спросил, не хочет ли она кусочек домашнего хлеба. У раковины лежал французский батон, завернутый в вощеную бумагу.
— К гамбо была приложена открытка?
— Не видел, — покачал головой Ноэ.
— Значит, это я его состряпала, — улыбаясь, солгала она. Тео вынул из холодильника молоко и поставил на стол.
— Вижу, ты всю ночь трудилась не покладая рук. И торт тоже пекла?
Чувствуя себя последней идиоткой, она спросила:
— К торту была приложена открытка?
— Нет.
— Значит, полагаю, и это тоже я.
— Ну а хлеб?
— Открытки не было? — осведомилась Мишель, стараясь сохранять серьезный вид.
— Не заметил.
— Обожаю печь хлеб среди ночи.
Тео выложил на стол коробку «Фростид флейкс», коробку отрубей с изюмом и несколько плиток мюсли и предложил Мишель выбирать. Потом достал ей ложку.
— Значит, та леди, прокравшаяся сквозь заднюю дверь с батоном в руках, не морочила мне голову, когда утверждала, это ты испекла его в ее доме прошлой ночью и забыла захватить домой?
Мишель уже было все равно. Где, черт возьми, эти дурацкие открытки? Неужели отец решил сменить тактику и забыл сказать ей? И что теперь она должна говорить? Если признаться во всем, отец посчитает, что она подрывает основы дела, целью которого было удержать Тео в Боуэне.
Нет, она не подведет отца, не позволит обвинить себя в предательстве.
— Все верно, — объявила Мишель. — Как только ты заснул, я спустилась вниз, сварила гамбо, испекла торт, а потом села в машину и отправилась к…
Она осеклась. Тео не назвал имя женщины, принесшей хлеб, а сама она не могла вспомнить, кому поручил задание отец.
— …подруге, — ловко вывернулась она, — испекла пару батонов.
— И не забудь бакалейный магазин.
— Что? О да, я остановилась по пути у магазина.
Тео оседлал стул, заложил руки за спину и строго спросил:
— Значит, ты стоишь на своем?
— Да, — заулыбалась Мишель, — если, разумеется, ты не нашел пару открыток с надписью «Добро пожаловать в Боуэн». В этом случае придется изменить показания.
— Передай Джейку мою благодарность.
— За что это? — с невинным видом спросила она.
— Эй, Майк, хочешь гамбо? — окликнул Ноэ, шаря по ящикам в поисках половника.
— На завтрак? Обойдусь мюсли.
— А ты, Тео?
— Еще бы! А знаешь, что здорово идет с гамбо? Картофельные чипсы.
— Извините, нет у меня никаких чипсов. Они все равно вредны. Слишком много натрия.
— А в гамбо его не хватает, так что равновесие соблюдено, — возразил Ноэ.
— Но у тебя есть чипсы. Два огромных пакета. Настоящие, не то что эта картонная низкокалорийная дрянь. Забыла, что купила их в бакалее прошлой ночью?
— Кажется, да.
— А знаешь, что здорово идет с гамбо и чипсами? — в свою очередь заявил Ноэ.
— Что именно? — заинтересовался Тео.
— Холодное пиво.
— Я — за.
Тео встал и направился к холодильнику. Мишель покачала головой:
— Гамбо, картофельные чипсы и пиво в половине одиннадцатого утра?
— Уже одиннадцать, и мы на ногах с самого рассвета. И не хмурься, солнышко. Позволь нам развратить тебя. Присоединяйся.
— Она что, фанатик здорового питания? — удивился Ноэ.
— Похоже, что так. Ее кредо: «Если это вкусно, поскорее выплюни».
— Когда вам, мальчики, произведут множественное шунтирование, вспомните этот наш разговор.
— Я говорил с доктором Робинсоном, — сообщил Ноэ. Он уже успел найти половник и разливал гамбо по тарелкам. Тео в это время открывал пакет с чипсами.
— И?.. — Мишель ждала продолжения.
Ноэ поставил тарелки на стол, схватил две ложки и уселся.
— Он сумел вспомнить только двоих, доставивших ему немало неприятностей, и сейчас я проверяю обоих. Одним был пожилой тип по имени Джордж Эверетт. Вы его знаете, Майк?
— Никогда не слышала.
— Эверетт отказался оплатить счет, потому что Робинсон не вылечил его от несварения желудка. У Эверетта были проблемы с алкоголем, в которых он тоже винил доктора. Утверждал, что не напивался бы каждую ночь, не будь боль такой нестерпимой. Так или иначе, Робинсон представил счет в инкассирующее агентство, а Зверетту это пришлось не по вкусу. Он полез в бутылку, позвонил доктору и стал угрожать.
— А кто другой?
— Он назвался Джоном Томпсоном, но сомневаюсь, что это его настоящее имя. Он был у доктора всего раз, за день-другой до того, как Робинсон закрыл лавочку и отослал Майк истории болезни. Томпсон — наркоман из Нового Орлеана. Добрался до Боуэна, видимо, в надежде, что здешние врачи окажутся более сговорчивыми. Так или иначе, он пожаловался Робинсону на жуткую боль в спине и попросил выписать болеутоляющее. Потребовал какое-то сильнодействующее средство, причем знал, что именно просить. Когда Робинсон отказался, наркоман взбесился и принялся ему угрожать.
— Он пожаловался на Томпсона в полицию?
Прежде чем ответить, Ноэ глотнул пива.
— Следовало бы, но он уже уезжал и не хотел лишних проблем. Во всяком случае, именно так он мне сказал.
— Бьюсь об заклад, Томпсон попытал счастья у других врачей в Сент-Клере, — заметила Мишель.
— Я так и подумал, — кивнул Ноэ ухмыляясь. — И успел все проверить. Обожаю вытаскивать докторов из постели с утра пораньше. Даже если ваше предположение верно, Томпсон воспользовался другим именем. Никто ничего о нем не помнит.
— Иными словами, тупик.
— Думаю, вам пора закрыть эту тему, — решила Мишель. — И перестаньте волноваться. Я приведу в порядок клинику, поставлю на окна и двери запоры понадежнее и начну принимать пациентов. Предлагаю и вам заняться своими делами.
Поскольку ни Тео, ни Ноэ не подумали спорить, Мишель предположила, что они из чистого упрямства не желают признавать ее правоту.
— Дождь будет, — предсказал Тео и сунул в рот ложку.
— Солнце светит, — возразил Ноэ.
— Да, но мое колено ноет, так что будет дождь. Да и плечо болит.
Ноэ рассмеялся.
— Вы двое просто идеально подходите друг другу. Ипохондрик связался с доктором. Союз, совершенный на небесах.
— Я не доктор, — сухо бросил Тео.
Ноэ проигнорировал идиотскую остроту.
— Майк, ты когда-нибудь бывала в Бостоне?
— Никогда.
— Он тебе понравится.
Немного подумав, Мишель кивнула:
— Наверняка… если когда-нибудь доведется побывать там в отпуске или на медицинской конференции.
Ноэ то и дело переводил взгляд с Тео на Мишель. Девушка явно защищалась, хотя в глазах светилась грусть. Похоже, она сдалась, еще не вступив в бой. Реакция Тео была столь же интересной. Он настороженно застыл.
— Итак, два корабля, разминувшихся в ночи?
— Что-то в этом роде, — согласилась Мишель.
— Брось, Ноэ.
Ноэ кивнул и послушно сменил тему:
— Кстати, мы по-прежнему рыбачим в субботу, даже если будет дождь?
— Рыба лучше клюет в дождь, — заверила Мишель.
— И кто это сказал? — буркнул Ноэ.
— Джон Поль.
— Я когда-нибудь смогу познакомиться с твоим братом? — требовательно спросил Тео.
— Сомневаюсь. Ты уезжаешь в понедельник, помнишь?
Она словно постоянно трогала языком больной зуб. Он не лгал ей. Она знала, что рано или поздно он уедет. Почему же ей так больно?
— Встретишься с ее братом в пятницу в «Лебеде», — пообещал Ноэ. — Джейк говорил, что по уик-эндам Джон Поль заменяет бармена, а заодно и вышибалу.
Мишель покачала головой.
— Папочка знает, что в этот уик-энд Джон Поль не покажется. К этому времени мой брат уже успел узнать, на кого вы оба работаете, так что будет держаться от вас подальше.
— Он, случайно, не объявлен в розыск? — поинтересовался Ноэ.
— Нет, конечно, нет.
— А что он имеет против ФБР? — удивился Тео.
— Тебе лучше спросить об этом у него.
— Но для этого я должен сначала познакомиться с ним, — справедливо возразил Тео.
— Мой брат — человек скрытный и предпочитает одиночество. Если он решит повидаться с тобой, значит, сам тебя найдет, — улыбнулась Мишель и добавила:
— Кстати, ты даже не услышишь его шагов. А теперь, прошу простить, у меня много дел.
Она встала, бросила пустую банку в мусорное ведро и стала собирать грязную посуду. Тео принялся помогать. Он как раз наполнял раковину водой, когда прозвонил звонок.
Ноэ пошел открывать дверь. Мишель сгрузила посуду в раковину и вернулась к столу. Тео поймал ее за талию и стал покусывать шею.
— Что это с тобой?
Она была недостаточно опытна и умудрена жизнью, чтобы играть в игры или умно солгать, поэтому просто сказала правду:
— Ты слишком усложняешь мою жизнь.
Он повернул ее лицом к себе. Мишель попыталась отстраниться, но последовал за ней и прижал к раковине.
— Ты не жалеешь?
— Нет, — прошептала она. — Это было чудесно. — Она боялась взглянуть ему в глаза и поэтому уставилась на подбородок, пытаясь сосредоточиться на том, что должна была ему сказать. — Мы оба нормальные взрослые люди со здоровыми нуждами, и, разумеется, все….
— Здоровые и нормальные?
— Не дразнись. Эти нужды…
— Да, я помню нужды, — согласился он.
— Но мы просто не можем постоянно поддаваться этим…
— Нуждам? — подсказал он, когда она неожиданно осеклась.
Несмотря на досаду, Мишель вдруг обнаружила, что улыбается.
— Ты надо мной смеешься.
— Совершенно верно. Она оттолкнула его.
— Я не позволю разбить мне сердце, Тео. Играй в свои игры дома, с девушками из больших городов.
Тео рассмеялся прямо ей в лицо.
— С девушками из больших городов?
— Да будь ты хоть чуточку серьезнее! Я пытаюсь объяснить, что у нас нет совместного будущего и поэтому тебе лучше оставить меня в покое.
Но он сжал ее щеки и стал страстно целовать. А когда поднял голову, глаза ее были влажны от слез.
— Собираешься заплакать?
— Нет! — решительно бросила она.
— Хорошо, поскольку могу поклясться, что только сейчас видел слезы.
— Не думала, что ты способен быть таким злым. Я прошу тебя остановиться….
Тео медленно покачал головой. Мишель широко раскрыла глаза.
— Нет? Но почему?
Его губы снова скользнули по ее рту в быстром, почти деловитом поцелуе.
— Ты девочка умная. Сама сообразишь.
Появление Ноэ оборвало сцену. Он нес под мышкой бандероль, а в руках — прикрытую фольгой огромную металлическую кастрюлю.
— Тео, будь добр, возьми бандероль. Я нашел ее прислоненной к двери. А под дверью стояла дама с жареными цыплятами по-кейджански. Отдала все мне и удрала, прежде чем я успел ее поблагодарить. Невероятно нервная малышка.
— Она не назвалась?
— Некая Молли Бомон, — ответил Ноэ, ставя на стол кастрюлю и принимаясь развертывать фольгу. — Пахнет аппетитно.
— А открытки для Тео не приложено? — осведомилась Мишель.
— Нет, но она сказала, что это ты сготовила цыплят, но кастрюля — ее, так что придется вернуть.
Тео, сидя за столом, открывал бандероль. Ноэ вытащил куриную ножку и впился в нее зубами.
— А знаешь, что еще сказала Молли?
— Что?
— Велела передать привет тренеру Бьюкенену. Ты слышал, Тео? Она назвала тебя тренером.
— Знаю. Все в Боуэне зовут меня тренером.
— Теперь придется гадать почему, — нахмурился Ноэ.
Но Тео уже не обращал на него внимания. Ему, наконец, удалось распечатать бандероль.
— Ник подсуетился, — ахнул он, тихо присвистнув. — Схемы игр,
Он поднял одну и принялся листать.
— Футбольных? — спросил Ноэ с полным ртом.
— Да, позже объясню. Мишель, ты можешь поехать в клинику с Ноэ. Он проведет день с тобой.
— Ему совсем не стоит тратить время…
— Он едет с тобой, — оборвал Тео. Ноэ кивнул:
— Пока ты с подругами приводишь в порядок истории болезни, я начну убирать в твоем кабинете. Если сумею, покрашу стены.
— Я была бы рада помощи, но…
— Не спорь, — велел Тео.
— Ладно, — согласилась она. — Большое спасибо, Ноэ. А что ты будешь делать, Тео?
— В час у меня встреча с Карсонами и их адвокатами. Но нужно закруглиться к половине третьего, потому что я обещал Конраду приехать на тренировку в три. Может, вы с Ноэ устроите перерыв и тоже заглянете?
— Директор школы предложил Тео контракт, — с улыбой похвасталась Мишель. — Правда, он еще его не подписал. — Выдумываешь! — не поверил Ноэ.
— По-моему, Тео пытается выжать из них побольше денег, Ноэ, твердо убежденный, что они его дурачат, решил выждать и вывести их на чистую воду.
— Ладно, заглянем, — пообещал он. — Когда закончится тренировка? Я должен поработать сегодня барменом. К пяти нужно быть в «Лебеде».
— А я думал, у тебя свидание с Мэри Энн, — напомнил Тео.
— То есть как это свидание с Мэри Энн? — удивилась Мишель.
Ноэ пожал плечами.
— Она спросила, не хочу ли я встретиться с ней после того, как за подругой заедет муж, а я предложил остановиться у «Лебедя», и если не буду занят…
— Это она предложила? — ахнула Мишель.
— Именно. Почему это так трудно понять? Я парень хороший.