Страница:
— Вам пора спать, мистер Бьюкенен.
— Он борется со сном.
— Что… — начал Тео.
— Да?
— Чего вы от меня хотите?
Мужчина, скрывавшийся позади него, смешливо объяснил:
— Майк нужен ваш аппендикс, мистер Бьюкенен.
Что же, прекрасно, по крайней мере, на его взгляд. Тео всегда рад угодить хорошенькой женщине.
— О'кей. Он в моем бумажнике, — прошептал бедняга.
— Пора, — сказал мужчина.
— Что желаете услышать сегодня, доктор Ренар?
— Вы еще спрашиваете, Энни?
По комнате пронесся общий стон. Потом щелчок. Тео услышал, как сзади скрипнул стул, и незнакомый голос велел дышать глубже. Тео наконец догадался, кто там стоит. Будь он проклят, если это не Уилли Нелсон <Американский певец. Исполнитель музыки кантри.>, поющий что-то насчет Синеглазки, которая плачет под дождем.
Да, ничего не скажешь, здорово развлеклись!
Глава 4
Глава 5
Глава 6
— Он борется со сном.
— Что… — начал Тео.
— Да?
— Чего вы от меня хотите?
Мужчина, скрывавшийся позади него, смешливо объяснил:
— Майк нужен ваш аппендикс, мистер Бьюкенен.
Что же, прекрасно, по крайней мере, на его взгляд. Тео всегда рад угодить хорошенькой женщине.
— О'кей. Он в моем бумажнике, — прошептал бедняга.
— Пора, — сказал мужчина.
— Что желаете услышать сегодня, доктор Ренар?
— Вы еще спрашиваете, Энни?
По комнате пронесся общий стон. Потом щелчок. Тео услышал, как сзади скрипнул стул, и незнакомый голос велел дышать глубже. Тео наконец догадался, кто там стоит. Будь он проклят, если это не Уилли Нелсон <Американский певец. Исполнитель музыки кантри.>, поющий что-то насчет Синеглазки, которая плачет под дождем.
Да, ничего не скажешь, здорово развлеклись!
Глава 4
Тео заснул так крепко, что пробудился только на следующее утро, в больничной постели. Боковины были подняты, а в его вене торчала игла капельницы. Тео закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Что, пропади все пропадом, с ним стряслось? Он ничего не помнил.
Второй раз он открыл глаза в начале одиннадцатого. Она стояла над ним, подтягивая повыше простыни. Синеглазка. Значит, она ему не привиделась.
Сегодня она казалась другой. И хотя все еще была в больничном костюме, волосы цвета красного дерева, на этот раз не стянутые шапочкой, рассыпались по плечам.
Она оказалась куда прекраснее, чем он представлял.
И заметила, что он очнулся.
— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? Все еще небольшая сонливость?
Тео попытался сесть. Она потянулась к пульту управления и нажала кнопку. Изголовье кровати медленно поднялось. Тео ощутил легкую колику в боку, словно что-то его ужалило.
— Скажите, когда остановиться.
— Так хорошо, — кивнул он. — Спасибо.
Она взяла его историю болезни и стала писать, пока он тупо глазел на нее. И казался себе ужасно беззащитным и неуклюжим, сидя на кровати в просторной больничной рубашке. Он никак не мог придумать, что ей сказать. Впервые в жизни ему хотелось быть обаятельным, неотразимым, и при этом он не имел ни малейшего понятия, как этого добиться. Тео недаром считался запойным трудоголиком, и в его жизни попросту не было места для хороших манер и светских добродетелей.
За четыре года, прошедших со смерти его жены, он стал резким, бесцеремонным, язвительным, потому что не имел времени рассыпаться в любезностях и старался говорить коротко и прямо, а кроме того, постоянно спешил переделать как можно больше дел. Поэтому столь неожиданная метаморфоза потрясла его. Он и в самом деле хотел быть обаятельным. Поди попробуй, как говаривал его самый младший брат Зак. И все же Тео считал, что сумеет вывернуться. Да. Именно. Вполне выполнимая задача.
— Помните, что случилось прошлой ночью? — спросила она, поднимая глаза от своих записей.
— Мне сделали операцию.
— Да. Удалили аппендикс. Еще четверть часа, и он наверняка бы лопнул.
— Я припоминаю какие-то отрывки. Что это у вас с глазом? Она улыбнулась и снова принялась писать.
— Недостаточно быстро увернулась.
— Кто вы?
— Доктор Ренар.
— Майк?
— Простите?
— Кто-то назвал вас Майк.
Мишель закрыла папку, надела колпачок на авторучку, сунула в карман и обратила взор на больного. Операционные сестры были правы: Тео Бьюкенен — потрясающий мужчина… и чертовски сексуален. Но какое это имеет значение? Она его врач, не больше и не меньше, и потому не могла отреагировать так, как отреагировала бы на столь великолепный образец мужского пола любая другая женщина. Его волосы растрепаны, на щеках темнеет щетина, и все же он чертовски сексуален. И пет ничего дурного в том, что она это заметила… если, конечно, он не заметил, что она это заметила.
— Вы только что задали мне вопрос, верно?
Тео видел, что смутил ее, но не мог понять, чем именно.
— Я слышал, как кто-то назвал вас Майк.
— Да, — кивнула она. — Так меня зовут коллеги. Уменьшительное от Мишель.
— Какое чудесное имя!..
— Спасибо.
Вчерашние события постепенно всплывали в памяти. Он был на вечере и встретил эту поразительную женщину в облегающем черном вечернем платье. Она была ослепительна. Это он помнил. Ее синие глаза разили наповал, и с ней еще был Уилли Нелсон. Он пел. Нет, не может быть. Кажется, голова еще недостаточно прояснилась.
— Вы говорили со мной… после операции.
— В послеоперационной палате, — подтвердила она. — Но в основном говорили вы.
Она снова улыбалась.
— Да? И о чем же?
— По большей части бредили.
— Вы забрали мой пистолет. Где он?
— Заперт в больничном сейфе. Вместе с другими вашими вещами. Доктор Купер позаботится о том, чтобы вы все получили перед выпиской. Он сам станет вас вести. Встретитесь с ним во время обхода.
— Почему?
— Что «почему», мистер Бьюкенен?
— Тео, — поправил он. — Меня зовут Тео.
— Знаю. Ваш брат посоветовал мне придерживаться именно этого варианта.
— Который из братьев?
— А сколько их у вас?
— Пятеро. И две сестры. Так с кем вы говорили?
— С Ником, — пояснила Мишель. — Вы дали мне его телефон и попросили позвонить. Он расстроился и взял с меня слово позвонить еще раз, после операции. Как только вас вкатили в послеоперационную палату, я позвонила и заверила, что с вами ничего страшного. Он хотел приехать, но облегченно вздохнул, когда я сказала, что в этом нет необходимости.
Тео кивнул.
— Ник ненавидит летать. А когда я дал вам его телефон? Не помню.
— Пока лежали в предоперационной. Как только мы сделали вам болеутоляющее, вы немедленно разговорились… и кстати, ничего не получится. Я не выйду за вас.
Тео улыбнулся в полной уверенности, что она шутит.
— Не помню никакой предоперационной. Только боль. Дергало, как су…
— Понимаю.
— Это вы оперировали? Мне это не привиделось?
— Я, — бросила девушка, собираясь уйти. Но он не хотел расставаться с ней. Как бы выведать о ней побольше? Дьявол, ну почему он такой косноязычный?
— Погодите. Мишель остановилась.
— Вы что-то хотите?
— Воды… можно мне стакан воды?
Она подошла к тумбочке, налила несколько капель воды в стаканчик и вручила ему.
— Один глоток. Не больше. Если вас затошнит и начнет рвать, швы полопаются.
— Ладно, — проворчал он и, смочив горло, отдал стакан. — Вы выглядите слишком молодой, чтобы быть хирургом.
Дурацкое заявление, но лучшего он не смог придумать.
— Многие это говорят.
— Вам бы еще в колледже учиться! — выпалил он и тут же решил, что эта фраза еще хуже, чем дурацкая.
Мишель не устояла перед соблазном:
— Скорее в старших классах. Мне позволяют оперировать только за взятки и за красивые глаза.
— Доктор Ренар, я не помешаю?
В коридоре переминался санитар с большой картонной коробкой.
— Что такое, Бобби?
— Доктор Купер набил коробку медицинским инструментарием из своего офиса для вашей клиники. Что мне с этим делать? Доктор оставил се на посту у медсестер, но им она мешает.
— Не будете ли так добры снести ее в мой шкафчик?
— Не поместится. Она слишком велика, доктор Ренар, хотя и не тяжелая. Может, положить ее в вашу машину?
— Она у отца, — расстроенно сообщила Мишель и, оглядевшись, попросила:
— Не возражаете, если Бобби оставит коробку здесь? Мой отец положит ее в машину, как только приедет.
— Разумеется, не возражаю, — ответил Тео.
— Больше мы не увидимся. Сегодня я возвращаюсь домой, но не волнуйтесь, вы в хороших руках. Доктор Купер — главный хирург в Бретене, и он сумеет о вас позаботиться.
— А где ваш дом?
— В болоте.
— Шутить изволите?
— Ничуть, — снова улыбнулась Мишель, и он заметил крохотную ямочку на ее левой щеке. — Мой дом — это маленький городишко в кольце болот, и мне не терпится туда вернуться.
— Ностальгия?
— Что-то в этом роде, — призналась она. — В душе я провинциалка, типичная сельская девчонка. Жизнь там не слишком блестящая, но именно это мне и нравится.
— То есть нравится жить в болотах.
Это прозвучало не столько вопросом, сколько констатацией факта, но она все равно ответила:
— Вы, похоже, шокированы.
— Нет, всего лишь удивлен.
— Вы родом из большого, оживленного города, так что, вероятно, ненавидите скуку и одиночество.
— Почему вы так считаете?
— Вы кажетесь слишком… опытным… искушенным. Он так и не понял, комплимент это или критика.
— Иногда вы просто не можете вернуться домой. По-моему, я читал что-то в этом роде. Кроме того, на мой взгляд, вы настоящая новоорлеанка.
— Я люблю Новый Орлеан. Нет на земле лучшего места, где можно было бы так хорошо поужинать.
— Но домом оно никогда не станет.
— Нет.
— Итак, теперь вы городской доктор?
— Один из нескольких, — поправила Мишель. — Я открываю там клинику. Не слишком роскошную, но она очень нужна. Так много людей не имеют возможности получать регулярное медицинское обслуживание!
— Значит, им повезло заполучить вас.
— О нет, — смеясь, покачала головой Мишель, — это мне повезло. Понимаю, звучит ханжески, но это чистая правда. И мне действительно повезло. Там обитают чудесные люди, по крайней мере я так считаю, и они дают мне куда больше, чем я.способна дать им. — Судя по сияющему лицу и горящим глазам, девушка ничуть не притворялась. — И знаете, что меня подкупает больше всего?
— Что именно?
— Никаких игр. По большей части это честные, простые люди, пытающиеся свести концы с концами. Они не тратят много времени на глупости.
— Там все друг друга любят? — иронически хмыкнул он.
— Нет, конечно, нет. Но я знаю своих врагов. Они не подкрадутся сзади и не вонзят нож мне в спину. Выскажут все прямо мне в лицо, и это мне нравится. Как я сказала, никаких игр. После ординатуры, которую мне только что удалось окончить, такое существование покажется раем.
— И вы не станете тосковать по большому красивому кабинету и всем прибамбасам?
— Не слишком. Есть награды, которые дороже денег. Да, конечно, было бы здорово иметь новейшие оборудование и инструменты, но мы обойдемся. Я много лет готовилась к этому… и кроме того, дала клятву.
Он продолжал задавать вопросы, чтобы подольше удержать ее рядом. Его, разумеется, интересовал ее город, но далеко не так, как смена выражений на этом очаровательном личике. В ее голосе звучали такие страсть и радость, а глаза так и сверкали, когда она говорила о друзьях, семье и том добре, которое собирается сделать.
Она напоминала Тео его самого в те годы, когда он еще не превратился в безнадежного циника. Тогда он тоже хотел изменить мир, сделать его лучше. Но Ребекка положила всему этому конец. Оглядываясь назад, он понял, что потерпел сокрушительное поражение.
— Я совсем измучила вас. Трещу и трещу о своем родном городе. Отдыхайте, — пробормотала она смущенно.
— Когда я смогу выбраться отсюда?
— Это вопрос к доктору Куперу, но на его месте я продержала бы вас еще ночь. У вас начиналась очень опасная инфекция. Постарайтесь пару недель не слишком переутомляться и не забывайте принимать антибиотики. Желаю удачи, Тео.
Она ушла, и он потерял единственный шанс узнать о ней побольше. Он даже не знал, где этот город. И заснул, пытаясь найти способ снова с ней увидеться.
Второй раз он открыл глаза в начале одиннадцатого. Она стояла над ним, подтягивая повыше простыни. Синеглазка. Значит, она ему не привиделась.
Сегодня она казалась другой. И хотя все еще была в больничном костюме, волосы цвета красного дерева, на этот раз не стянутые шапочкой, рассыпались по плечам.
Она оказалась куда прекраснее, чем он представлял.
И заметила, что он очнулся.
— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? Все еще небольшая сонливость?
Тео попытался сесть. Она потянулась к пульту управления и нажала кнопку. Изголовье кровати медленно поднялось. Тео ощутил легкую колику в боку, словно что-то его ужалило.
— Скажите, когда остановиться.
— Так хорошо, — кивнул он. — Спасибо.
Она взяла его историю болезни и стала писать, пока он тупо глазел на нее. И казался себе ужасно беззащитным и неуклюжим, сидя на кровати в просторной больничной рубашке. Он никак не мог придумать, что ей сказать. Впервые в жизни ему хотелось быть обаятельным, неотразимым, и при этом он не имел ни малейшего понятия, как этого добиться. Тео недаром считался запойным трудоголиком, и в его жизни попросту не было места для хороших манер и светских добродетелей.
За четыре года, прошедших со смерти его жены, он стал резким, бесцеремонным, язвительным, потому что не имел времени рассыпаться в любезностях и старался говорить коротко и прямо, а кроме того, постоянно спешил переделать как можно больше дел. Поэтому столь неожиданная метаморфоза потрясла его. Он и в самом деле хотел быть обаятельным. Поди попробуй, как говаривал его самый младший брат Зак. И все же Тео считал, что сумеет вывернуться. Да. Именно. Вполне выполнимая задача.
— Помните, что случилось прошлой ночью? — спросила она, поднимая глаза от своих записей.
— Мне сделали операцию.
— Да. Удалили аппендикс. Еще четверть часа, и он наверняка бы лопнул.
— Я припоминаю какие-то отрывки. Что это у вас с глазом? Она улыбнулась и снова принялась писать.
— Недостаточно быстро увернулась.
— Кто вы?
— Доктор Ренар.
— Майк?
— Простите?
— Кто-то назвал вас Майк.
Мишель закрыла папку, надела колпачок на авторучку, сунула в карман и обратила взор на больного. Операционные сестры были правы: Тео Бьюкенен — потрясающий мужчина… и чертовски сексуален. Но какое это имеет значение? Она его врач, не больше и не меньше, и потому не могла отреагировать так, как отреагировала бы на столь великолепный образец мужского пола любая другая женщина. Его волосы растрепаны, на щеках темнеет щетина, и все же он чертовски сексуален. И пет ничего дурного в том, что она это заметила… если, конечно, он не заметил, что она это заметила.
— Вы только что задали мне вопрос, верно?
Тео видел, что смутил ее, но не мог понять, чем именно.
— Я слышал, как кто-то назвал вас Майк.
— Да, — кивнула она. — Так меня зовут коллеги. Уменьшительное от Мишель.
— Какое чудесное имя!..
— Спасибо.
Вчерашние события постепенно всплывали в памяти. Он был на вечере и встретил эту поразительную женщину в облегающем черном вечернем платье. Она была ослепительна. Это он помнил. Ее синие глаза разили наповал, и с ней еще был Уилли Нелсон. Он пел. Нет, не может быть. Кажется, голова еще недостаточно прояснилась.
— Вы говорили со мной… после операции.
— В послеоперационной палате, — подтвердила она. — Но в основном говорили вы.
Она снова улыбалась.
— Да? И о чем же?
— По большей части бредили.
— Вы забрали мой пистолет. Где он?
— Заперт в больничном сейфе. Вместе с другими вашими вещами. Доктор Купер позаботится о том, чтобы вы все получили перед выпиской. Он сам станет вас вести. Встретитесь с ним во время обхода.
— Почему?
— Что «почему», мистер Бьюкенен?
— Тео, — поправил он. — Меня зовут Тео.
— Знаю. Ваш брат посоветовал мне придерживаться именно этого варианта.
— Который из братьев?
— А сколько их у вас?
— Пятеро. И две сестры. Так с кем вы говорили?
— С Ником, — пояснила Мишель. — Вы дали мне его телефон и попросили позвонить. Он расстроился и взял с меня слово позвонить еще раз, после операции. Как только вас вкатили в послеоперационную палату, я позвонила и заверила, что с вами ничего страшного. Он хотел приехать, но облегченно вздохнул, когда я сказала, что в этом нет необходимости.
Тео кивнул.
— Ник ненавидит летать. А когда я дал вам его телефон? Не помню.
— Пока лежали в предоперационной. Как только мы сделали вам болеутоляющее, вы немедленно разговорились… и кстати, ничего не получится. Я не выйду за вас.
Тео улыбнулся в полной уверенности, что она шутит.
— Не помню никакой предоперационной. Только боль. Дергало, как су…
— Понимаю.
— Это вы оперировали? Мне это не привиделось?
— Я, — бросила девушка, собираясь уйти. Но он не хотел расставаться с ней. Как бы выведать о ней побольше? Дьявол, ну почему он такой косноязычный?
— Погодите. Мишель остановилась.
— Вы что-то хотите?
— Воды… можно мне стакан воды?
Она подошла к тумбочке, налила несколько капель воды в стаканчик и вручила ему.
— Один глоток. Не больше. Если вас затошнит и начнет рвать, швы полопаются.
— Ладно, — проворчал он и, смочив горло, отдал стакан. — Вы выглядите слишком молодой, чтобы быть хирургом.
Дурацкое заявление, но лучшего он не смог придумать.
— Многие это говорят.
— Вам бы еще в колледже учиться! — выпалил он и тут же решил, что эта фраза еще хуже, чем дурацкая.
Мишель не устояла перед соблазном:
— Скорее в старших классах. Мне позволяют оперировать только за взятки и за красивые глаза.
— Доктор Ренар, я не помешаю?
В коридоре переминался санитар с большой картонной коробкой.
— Что такое, Бобби?
— Доктор Купер набил коробку медицинским инструментарием из своего офиса для вашей клиники. Что мне с этим делать? Доктор оставил се на посту у медсестер, но им она мешает.
— Не будете ли так добры снести ее в мой шкафчик?
— Не поместится. Она слишком велика, доктор Ренар, хотя и не тяжелая. Может, положить ее в вашу машину?
— Она у отца, — расстроенно сообщила Мишель и, оглядевшись, попросила:
— Не возражаете, если Бобби оставит коробку здесь? Мой отец положит ее в машину, как только приедет.
— Разумеется, не возражаю, — ответил Тео.
— Больше мы не увидимся. Сегодня я возвращаюсь домой, но не волнуйтесь, вы в хороших руках. Доктор Купер — главный хирург в Бретене, и он сумеет о вас позаботиться.
— А где ваш дом?
— В болоте.
— Шутить изволите?
— Ничуть, — снова улыбнулась Мишель, и он заметил крохотную ямочку на ее левой щеке. — Мой дом — это маленький городишко в кольце болот, и мне не терпится туда вернуться.
— Ностальгия?
— Что-то в этом роде, — призналась она. — В душе я провинциалка, типичная сельская девчонка. Жизнь там не слишком блестящая, но именно это мне и нравится.
— То есть нравится жить в болотах.
Это прозвучало не столько вопросом, сколько констатацией факта, но она все равно ответила:
— Вы, похоже, шокированы.
— Нет, всего лишь удивлен.
— Вы родом из большого, оживленного города, так что, вероятно, ненавидите скуку и одиночество.
— Почему вы так считаете?
— Вы кажетесь слишком… опытным… искушенным. Он так и не понял, комплимент это или критика.
— Иногда вы просто не можете вернуться домой. По-моему, я читал что-то в этом роде. Кроме того, на мой взгляд, вы настоящая новоорлеанка.
— Я люблю Новый Орлеан. Нет на земле лучшего места, где можно было бы так хорошо поужинать.
— Но домом оно никогда не станет.
— Нет.
— Итак, теперь вы городской доктор?
— Один из нескольких, — поправила Мишель. — Я открываю там клинику. Не слишком роскошную, но она очень нужна. Так много людей не имеют возможности получать регулярное медицинское обслуживание!
— Значит, им повезло заполучить вас.
— О нет, — смеясь, покачала головой Мишель, — это мне повезло. Понимаю, звучит ханжески, но это чистая правда. И мне действительно повезло. Там обитают чудесные люди, по крайней мере я так считаю, и они дают мне куда больше, чем я.способна дать им. — Судя по сияющему лицу и горящим глазам, девушка ничуть не притворялась. — И знаете, что меня подкупает больше всего?
— Что именно?
— Никаких игр. По большей части это честные, простые люди, пытающиеся свести концы с концами. Они не тратят много времени на глупости.
— Там все друг друга любят? — иронически хмыкнул он.
— Нет, конечно, нет. Но я знаю своих врагов. Они не подкрадутся сзади и не вонзят нож мне в спину. Выскажут все прямо мне в лицо, и это мне нравится. Как я сказала, никаких игр. После ординатуры, которую мне только что удалось окончить, такое существование покажется раем.
— И вы не станете тосковать по большому красивому кабинету и всем прибамбасам?
— Не слишком. Есть награды, которые дороже денег. Да, конечно, было бы здорово иметь новейшие оборудование и инструменты, но мы обойдемся. Я много лет готовилась к этому… и кроме того, дала клятву.
Он продолжал задавать вопросы, чтобы подольше удержать ее рядом. Его, разумеется, интересовал ее город, но далеко не так, как смена выражений на этом очаровательном личике. В ее голосе звучали такие страсть и радость, а глаза так и сверкали, когда она говорила о друзьях, семье и том добре, которое собирается сделать.
Она напоминала Тео его самого в те годы, когда он еще не превратился в безнадежного циника. Тогда он тоже хотел изменить мир, сделать его лучше. Но Ребекка положила всему этому конец. Оглядываясь назад, он понял, что потерпел сокрушительное поражение.
— Я совсем измучила вас. Трещу и трещу о своем родном городе. Отдыхайте, — пробормотала она смущенно.
— Когда я смогу выбраться отсюда?
— Это вопрос к доктору Куперу, но на его месте я продержала бы вас еще ночь. У вас начиналась очень опасная инфекция. Постарайтесь пару недель не слишком переутомляться и не забывайте принимать антибиотики. Желаю удачи, Тео.
Она ушла, и он потерял единственный шанс узнать о ней побольше. Он даже не знал, где этот город. И заснул, пытаясь найти способ снова с ней увидеться.
Глава 5
Проснувшись днем, Тео обнаружил, что комната полна цветов. Он услышал шепоток в коридоре, открыл глаза и увидел сестру, беседовавшую с пожилым мужчиной. Она показывала на коробку, оставленную санитаром.
Тео решил, что незнакомец похож на бывшего полузащитника. А может, на боксера. Если это и есть отец доктора Ренар, она, видимо, унаследовала красоту по материнской линии.
— Не хотелось беспокоить вас, — начал мужчина с сильным кеиджанским акцентом <Кейджаны — жители южных районов штата Луизиана, потомки французов.>. — Но мне поручено забрать коробку, которую собрал доктор Купер для моей дочери, и можно отправляться в дорогу.
— Заходите, — предложил Тео. — Вы отец доктора Ренар, так ведь?
— Верно. Меня зовут Джейк. Джейк Ренар.
Он подошел к постели и тряхнул руку Тео. Тому не пришлось представляться. Джейк уже знал, кто перед ним.
— Моя девочка рассказывала о вас.
— Правда? — не сдержал удивления Тео. Джейк кивнул:
— Ты, должно быть, проворный парень, сыпок, потому что моя Майк знает, как о себе позаботиться.
Тео не сразу понял, о чем толкует Джейк.
— Проворный?
— Ну да, недаром успел ей врезать, — пояснил Джейк. — Откуда, по-твоему, у нее этот фонарь?
— Это я ей поставил?
Тео не верил собственным ушам. Он совсем ничего не помнил, а она ни словом об этом не обмолвилась.
— Вы уверены?
— Совершенно. Я так понял, что ты не думал ее ударить. Она говорила, что ты себя не помнил от боли. Повезло, что она тебя заметила.
Он прислонился к боковине кровати и сложил руки на груди.
— Видишь ли, моя дочь обычно не распространяется о своих пациентах, но я знал, что она отправилась на шикарный вечер в новехоньком платье, на которое жалела потратиться, а когда я спросил, хорошо ли она провела время, бедняжка во всем призналась. Не успела она там показаться, как пришлось поворачивать назад, в больницу. А ведь там столько всего вкусного было! Бедняжка даже кусочка не попробовала!
— Мне следовало бы извиниться перед ней.
— Ты порвал ей платье. Хорошо бы попросить прощения и за это.
— Я разорвал ей платье?
— Сразу после того, как тебя вывернуло на него, — хмыкнул Джейк, качая головой. — Испортить одежку за четыреста долларов! Ничего себе.
Тео застонал. Он и этого не помнил.
— Судя по виду, отдых тебе не помешает. Если увидишь мою дочь, передай, что жду ее в вестибюле.
— Почему бы не подождать здесь? — предложил Тео. — Я уже выспался. Когда ваша дочь придет за вами, я смогу поблагодарить ее.
— Думаю, что неплохо бы немного посидеть. Но и утомлять тебя не стоит.
— Я не устал.
Джейк подтащил стул к кровати и уселся.
— А где твой дом, сынок? Судя по твоему выговору, где-то на восточном побережье.
— Бостон.
— Никогда там не бывал, — признался Джейк. — Ты женат?
— Был.
— В разводе?
— Моя жена умерла.
Ему явно не хотелось говорить на эту тему.
— А как насчет родителей? Живы-здоровы?
— Слава Богу. У нас большая семья. Восемь детей, шесть мальчиков и две девочки. Мой отец судья. Все твердит, что собирается уйти на покой, но до сих пор не придумал, как это осуществить.
— В жизни не был знаком ни с одним судьей, — объявил Джейк. — Моя жена Элли тоже хотела большую семью, и будь на то воля Господня, я, возможно, сообразил бы, как всех прокормить. Я был готов выполнить свой долг, но пришлось остановиться на троих. Два мальчика и девочка.
— А где вы живете, сэр? Ваша дочь говорила о своей клинике, но не упоминала названия города.
— Зови меня Джейк, — настаивал он. — Боуэн, штат Луизиана, но ты вряд ли о таком слышал. Он не заслужил даже точки на карте. Боуэн совсем крохотный городишко, зато мест красивее не найдешь во всей Луизиане. Иногда вечерами, когда солнце садится и поднимается ветерок, мох колеблется в воздухе и свет отражается от рукава реки, а лягушки-быки и аллигаторы принимаются петь друг другу… знаешь, сынок, тогда мне кажется, что я живу в раю. Так у нас хорошо…. Ближайший город — Сент-Клер, туда мы по субботам ездим за покупками, так что мы не слишком оторваны от мира. На северной стороне есть больница. Старая, правда, но неплохая.
— А ваши сыновья живут в Боуэне?
— Реми, старший, в Колорадо. Он пожарный и до сих пор не женат, — добавил Джейк. — Время от времени приезжает домой. Джон Поль, средний, ушел из морской пехоты и вернулся в Боуэн года два назад. Он тоже не женат. Наверное, слишком занят. Живет в уютном домике, который выстроил в глубине болота, и, когда не работает в моем баре, плотничает помаленьку. В прошлом году мы открыли новехонькую среднюю школу, и Джон Поль помогал ее строить. «Дэниел Бун» се назвали. В честь местной знаменитости.
— Хотите сказать, что школа названа в честь Дэниела Буна, который помогай освоить Кентукки… охотник и защитник границы?
— Тот самый.
— Разве он жил в Боуэне? Джейк покачал головой:
— Нет, сынок, этим похвастаться мы не можем, но легенда гласит, что именно там он бродил, охотился и ловил рыбу. Конечно, это было давно, два века назад, до того как появился Боуэн. Но все же нам приятно думать, что Дэниел рыбачил в наших водах и бил зверя в наших лесах.
Тео удалось сдержать смех. Похоже, обитателям Боуэна не хватало собственных героев.
— А откуда взялось название Боуэн?
— От слова «боуи», то есть охотничий нож <Нож с длинным лезвием и защищенной рукояткой. По преданию, сделан из обломка косы Ризипом Боуи, братом Джеймса Боуи, одного из наиболее известных защитников Аламо, героически погибших в бою против превосходящих сил мексиканцев.>.
— В честь Джима Боуи? Он тоже у вас останавливался?
— Хочется думать, что так и было.
— Вы меня дурачите.
— Вовсе нет, — настаивал Джейк. — Конечно, Джим не был там одновременно с Дэниелом. Он появился только сто лет спустя.
— Уверены, что не путаете Дэниела Буна с Дэйви Крокеттом? <Герой фронтира и политический деятель. Был убит при обороне миссии Аламо в 1836 году.>.
— Надеюсь, что нет. На школе уже висит дощечка. Мраморная. С надписью.
— Есть какие-то доказательства, что Бун бывал в Боуэне?
— По-моему, никаких, — хмыкнул Джейк, лукаво подмигнув. — но мы верим,о чистая правда. Ну так вот, наши ребятишки ездили на автобусе в шикарную среднюю школу Сент-Клсра. Но там стало слишком тесно. Нам давно пора было построить свою. Мы даже заимели футбольную команду. В прошлом году только об этом и говорили… пока не увидели игру. Господи, что за жалкий сброд! Правда, я был на всех матчах да и в этом году не пропущу ни одного, поскольку теперь, когда моя дочка дома, она будет ходить со мной. Майк согласилась быть врачом команды, а это означает, что она должна сидеть на боковых линиях и лечить травмы игроков. Все мы знаем, что их опять побьют, но все мы как один болеем за своих. Что поделаешь, ребятишки стараются, вот и нужно хотя бы кричать погромче. Пусть знают, что мы с ними. В прошлом году не выиграли ни единого матча. Есть у нас здоровые парни, да только не знают, что делать, когда удается заполучить мяч. Да и бить не умеют. А ты любишь футбол, Тео?
— Еще бы!
— Играл в свое время?
— Играл. В старших классах и колледже, пока не повредил себе коленку.
— А кем был в команде? Ты высокий, да и плечи мускулистые. Скорее всего защитником?
— Верно, — кивнул Тео. — Но уж очень давно это было. Глаза Джейка хищно блеснули.
— Когда-нибудь подумывал о тренерской работе?
— Никогда, — засмеялся Тео.
— Майк наверняка сумела бы починить твое колено.
— Должно быть, вы очень гордитесь дочерью. Еще бы, вернуться в родной город, чтобы открыть клинику!
— Конечно, горжусь. Но ни за что не позволю изводить себя работой. В Сент-Клере есть и другие доктора, которые привыкли подменять друг друга, чтобы у каждого хоть когда был выходной.
— А почему она оперирует в Бретене?
— Хочет немного подзаработать. Была здесь совместителем, но теперь уволится и больше уж не вернется. А ты любишь рыбачить?
— Очень, только последние несколько лет все времени не катает. Зато нет ничего лучше того умиротворения, которое снисходит на человека, когда он…
— Держит в одной руке удочку, а в другой — банку холодного пива?
— Вот именно. До чего же приятно…
Они принялись обсуждать сравнительные качества наживок и блесен, а кончили тем, что стали бахвалиться, кто и какую рыбу поймал. Джейк проникся огромным уважением к собеседнику. Он и не думал, что кто-то понимает и любит.рыбную ловлю не меньше его самого, но, слушая Тео, должен был признать в нем достойного соперника.
— Говорю же, тебе следует приехать в Боуэн. Там-лучшая рыбалка во всем штате, и я надеюсь это тебе доказать. Уж поверь, прекрасно проведем время на моем причале.
— Не боитесь, что я поймаю вас на слове? — пошутил Тео.
— А чем ты зарабатываешь на жизнь? — осведомился Джейк.
— Я прокурор.
— А с чего бы это начальник полиции послал тебе цветы? — выпалил Джейк и, смутившись, добавил:
— Не думай, я не подглядывал. Просто букет стоял на стойке сестринского поста, прежде чем его принесли сюда, и я случайно прочитал карточку.
— Я приехал в Новый Орлеан, чтобы произнести речь на съезде работников правоохранительных органов, — пояснил Тео, игнорируя замечание Джейка и никак не комментируя такую честь со стороны местных властей. — И работаю на министерство юстиции.
— А что делаешь?
— Я был прикреплен к специализированному полицейскому подразделению, — буркнул Тео и, сообразив, что это звучит довольно туманно, добавил:
— По борьбе с организованной преступностью. Мы только что выполнили задание.
— Так ты достал своего преступника?
— Да, — улыбнулся Тео.
— И теперь сидишь без работы?
— Почему? Министр хочет, чтобы я остался. Но я не уверен, что хочу этого.
Джейк продолжал засыпать его вопросами. И Тео подумал, что из него вышел бы превосходный государственный обвинитель. Он обладал острым умом и редкой сообразительностью.
— Ты когда-нибудь подумывал заняться частной практикой? — поинтересовался Джейк.
— Иногда.
— В Боуэне нет хороших адвокатов. Есть парочка в Сент-Клере, но они живо оставят тебя без штанов, только зазевайся. Тамошние жители не слишком хорошо о них думают.
Пока Джейк распространялся о своем городе, Тео напряженно размышлял, каким бы образом поделикатнее вернуть беседу к интересовавшей его теме.
— Ваша дочь замужем? — выпалил он наконец. Вот тебе и деликатность!
— А я все гадал, когда ты заведешь разговор о Майк. Нет, не замужем. Времени не было. Конечно, парни в Боуэне и Сент-Клере ходят за ней хвостом, но она была слишком занята устройством клиники, чтобы обращать на mix внимание. Она еще молода. И умница. Господи, какая она умница, девочка моя! Окончила колледж, когда и двадцати не было, и продолжала заниматься медициной. Ей пришлось уехать из штата, чтобы попасть в ординатуру, но при каждом удобном случае она нас навещала. Майк все отдаст за свою семью. И потом она такая хорошенькая, верно?
— Очень.
— Я так и думал, что ты заметишь. Джейк встал и придвинул стул к стене.
— Приятно было потолковать, но теперь мне пора. Постарайся заснуть, а я пока снесу коробку в машину. Доктор Купер отдал моей дочери старый хирургический инструмент, а когда она просила меня приехать за ним, не поверишь, улыбалась, словно в утро Рождества. Если когда-нибудь окажешься в Боуэне, не поленись заглянуть в «Лебедь». Это мой бар. Выпивка за счет заведения.
Он был уже у двери, когда Тео обрел дар речи:
— Если я не увижу вашу дочь до отъезда, пожалуйста, поблагодарите ее от моего имени и передайте, как мне стыдно за то, что испортил ей платье.
— Обязательно.
— Может, наши дороги еще пересекутся.
— Может быть, — кивнул Джейк.
Тео решил, что незнакомец похож на бывшего полузащитника. А может, на боксера. Если это и есть отец доктора Ренар, она, видимо, унаследовала красоту по материнской линии.
— Не хотелось беспокоить вас, — начал мужчина с сильным кеиджанским акцентом <Кейджаны — жители южных районов штата Луизиана, потомки французов.>. — Но мне поручено забрать коробку, которую собрал доктор Купер для моей дочери, и можно отправляться в дорогу.
— Заходите, — предложил Тео. — Вы отец доктора Ренар, так ведь?
— Верно. Меня зовут Джейк. Джейк Ренар.
Он подошел к постели и тряхнул руку Тео. Тому не пришлось представляться. Джейк уже знал, кто перед ним.
— Моя девочка рассказывала о вас.
— Правда? — не сдержал удивления Тео. Джейк кивнул:
— Ты, должно быть, проворный парень, сыпок, потому что моя Майк знает, как о себе позаботиться.
Тео не сразу понял, о чем толкует Джейк.
— Проворный?
— Ну да, недаром успел ей врезать, — пояснил Джейк. — Откуда, по-твоему, у нее этот фонарь?
— Это я ей поставил?
Тео не верил собственным ушам. Он совсем ничего не помнил, а она ни словом об этом не обмолвилась.
— Вы уверены?
— Совершенно. Я так понял, что ты не думал ее ударить. Она говорила, что ты себя не помнил от боли. Повезло, что она тебя заметила.
Он прислонился к боковине кровати и сложил руки на груди.
— Видишь ли, моя дочь обычно не распространяется о своих пациентах, но я знал, что она отправилась на шикарный вечер в новехоньком платье, на которое жалела потратиться, а когда я спросил, хорошо ли она провела время, бедняжка во всем призналась. Не успела она там показаться, как пришлось поворачивать назад, в больницу. А ведь там столько всего вкусного было! Бедняжка даже кусочка не попробовала!
— Мне следовало бы извиниться перед ней.
— Ты порвал ей платье. Хорошо бы попросить прощения и за это.
— Я разорвал ей платье?
— Сразу после того, как тебя вывернуло на него, — хмыкнул Джейк, качая головой. — Испортить одежку за четыреста долларов! Ничего себе.
Тео застонал. Он и этого не помнил.
— Судя по виду, отдых тебе не помешает. Если увидишь мою дочь, передай, что жду ее в вестибюле.
— Почему бы не подождать здесь? — предложил Тео. — Я уже выспался. Когда ваша дочь придет за вами, я смогу поблагодарить ее.
— Думаю, что неплохо бы немного посидеть. Но и утомлять тебя не стоит.
— Я не устал.
Джейк подтащил стул к кровати и уселся.
— А где твой дом, сынок? Судя по твоему выговору, где-то на восточном побережье.
— Бостон.
— Никогда там не бывал, — признался Джейк. — Ты женат?
— Был.
— В разводе?
— Моя жена умерла.
Ему явно не хотелось говорить на эту тему.
— А как насчет родителей? Живы-здоровы?
— Слава Богу. У нас большая семья. Восемь детей, шесть мальчиков и две девочки. Мой отец судья. Все твердит, что собирается уйти на покой, но до сих пор не придумал, как это осуществить.
— В жизни не был знаком ни с одним судьей, — объявил Джейк. — Моя жена Элли тоже хотела большую семью, и будь на то воля Господня, я, возможно, сообразил бы, как всех прокормить. Я был готов выполнить свой долг, но пришлось остановиться на троих. Два мальчика и девочка.
— А где вы живете, сэр? Ваша дочь говорила о своей клинике, но не упоминала названия города.
— Зови меня Джейк, — настаивал он. — Боуэн, штат Луизиана, но ты вряд ли о таком слышал. Он не заслужил даже точки на карте. Боуэн совсем крохотный городишко, зато мест красивее не найдешь во всей Луизиане. Иногда вечерами, когда солнце садится и поднимается ветерок, мох колеблется в воздухе и свет отражается от рукава реки, а лягушки-быки и аллигаторы принимаются петь друг другу… знаешь, сынок, тогда мне кажется, что я живу в раю. Так у нас хорошо…. Ближайший город — Сент-Клер, туда мы по субботам ездим за покупками, так что мы не слишком оторваны от мира. На северной стороне есть больница. Старая, правда, но неплохая.
— А ваши сыновья живут в Боуэне?
— Реми, старший, в Колорадо. Он пожарный и до сих пор не женат, — добавил Джейк. — Время от времени приезжает домой. Джон Поль, средний, ушел из морской пехоты и вернулся в Боуэн года два назад. Он тоже не женат. Наверное, слишком занят. Живет в уютном домике, который выстроил в глубине болота, и, когда не работает в моем баре, плотничает помаленьку. В прошлом году мы открыли новехонькую среднюю школу, и Джон Поль помогал ее строить. «Дэниел Бун» се назвали. В честь местной знаменитости.
— Хотите сказать, что школа названа в честь Дэниела Буна, который помогай освоить Кентукки… охотник и защитник границы?
— Тот самый.
— Разве он жил в Боуэне? Джейк покачал головой:
— Нет, сынок, этим похвастаться мы не можем, но легенда гласит, что именно там он бродил, охотился и ловил рыбу. Конечно, это было давно, два века назад, до того как появился Боуэн. Но все же нам приятно думать, что Дэниел рыбачил в наших водах и бил зверя в наших лесах.
Тео удалось сдержать смех. Похоже, обитателям Боуэна не хватало собственных героев.
— А откуда взялось название Боуэн?
— От слова «боуи», то есть охотничий нож <Нож с длинным лезвием и защищенной рукояткой. По преданию, сделан из обломка косы Ризипом Боуи, братом Джеймса Боуи, одного из наиболее известных защитников Аламо, героически погибших в бою против превосходящих сил мексиканцев.>.
— В честь Джима Боуи? Он тоже у вас останавливался?
— Хочется думать, что так и было.
— Вы меня дурачите.
— Вовсе нет, — настаивал Джейк. — Конечно, Джим не был там одновременно с Дэниелом. Он появился только сто лет спустя.
— Уверены, что не путаете Дэниела Буна с Дэйви Крокеттом? <Герой фронтира и политический деятель. Был убит при обороне миссии Аламо в 1836 году.>.
— Надеюсь, что нет. На школе уже висит дощечка. Мраморная. С надписью.
— Есть какие-то доказательства, что Бун бывал в Боуэне?
— По-моему, никаких, — хмыкнул Джейк, лукаво подмигнув. — но мы верим,о чистая правда. Ну так вот, наши ребятишки ездили на автобусе в шикарную среднюю школу Сент-Клсра. Но там стало слишком тесно. Нам давно пора было построить свою. Мы даже заимели футбольную команду. В прошлом году только об этом и говорили… пока не увидели игру. Господи, что за жалкий сброд! Правда, я был на всех матчах да и в этом году не пропущу ни одного, поскольку теперь, когда моя дочка дома, она будет ходить со мной. Майк согласилась быть врачом команды, а это означает, что она должна сидеть на боковых линиях и лечить травмы игроков. Все мы знаем, что их опять побьют, но все мы как один болеем за своих. Что поделаешь, ребятишки стараются, вот и нужно хотя бы кричать погромче. Пусть знают, что мы с ними. В прошлом году не выиграли ни единого матча. Есть у нас здоровые парни, да только не знают, что делать, когда удается заполучить мяч. Да и бить не умеют. А ты любишь футбол, Тео?
— Еще бы!
— Играл в свое время?
— Играл. В старших классах и колледже, пока не повредил себе коленку.
— А кем был в команде? Ты высокий, да и плечи мускулистые. Скорее всего защитником?
— Верно, — кивнул Тео. — Но уж очень давно это было. Глаза Джейка хищно блеснули.
— Когда-нибудь подумывал о тренерской работе?
— Никогда, — засмеялся Тео.
— Майк наверняка сумела бы починить твое колено.
— Должно быть, вы очень гордитесь дочерью. Еще бы, вернуться в родной город, чтобы открыть клинику!
— Конечно, горжусь. Но ни за что не позволю изводить себя работой. В Сент-Клере есть и другие доктора, которые привыкли подменять друг друга, чтобы у каждого хоть когда был выходной.
— А почему она оперирует в Бретене?
— Хочет немного подзаработать. Была здесь совместителем, но теперь уволится и больше уж не вернется. А ты любишь рыбачить?
— Очень, только последние несколько лет все времени не катает. Зато нет ничего лучше того умиротворения, которое снисходит на человека, когда он…
— Держит в одной руке удочку, а в другой — банку холодного пива?
— Вот именно. До чего же приятно…
Они принялись обсуждать сравнительные качества наживок и блесен, а кончили тем, что стали бахвалиться, кто и какую рыбу поймал. Джейк проникся огромным уважением к собеседнику. Он и не думал, что кто-то понимает и любит.рыбную ловлю не меньше его самого, но, слушая Тео, должен был признать в нем достойного соперника.
— Говорю же, тебе следует приехать в Боуэн. Там-лучшая рыбалка во всем штате, и я надеюсь это тебе доказать. Уж поверь, прекрасно проведем время на моем причале.
— Не боитесь, что я поймаю вас на слове? — пошутил Тео.
— А чем ты зарабатываешь на жизнь? — осведомился Джейк.
— Я прокурор.
— А с чего бы это начальник полиции послал тебе цветы? — выпалил Джейк и, смутившись, добавил:
— Не думай, я не подглядывал. Просто букет стоял на стойке сестринского поста, прежде чем его принесли сюда, и я случайно прочитал карточку.
— Я приехал в Новый Орлеан, чтобы произнести речь на съезде работников правоохранительных органов, — пояснил Тео, игнорируя замечание Джейка и никак не комментируя такую честь со стороны местных властей. — И работаю на министерство юстиции.
— А что делаешь?
— Я был прикреплен к специализированному полицейскому подразделению, — буркнул Тео и, сообразив, что это звучит довольно туманно, добавил:
— По борьбе с организованной преступностью. Мы только что выполнили задание.
— Так ты достал своего преступника?
— Да, — улыбнулся Тео.
— И теперь сидишь без работы?
— Почему? Министр хочет, чтобы я остался. Но я не уверен, что хочу этого.
Джейк продолжал засыпать его вопросами. И Тео подумал, что из него вышел бы превосходный государственный обвинитель. Он обладал острым умом и редкой сообразительностью.
— Ты когда-нибудь подумывал заняться частной практикой? — поинтересовался Джейк.
— Иногда.
— В Боуэне нет хороших адвокатов. Есть парочка в Сент-Клере, но они живо оставят тебя без штанов, только зазевайся. Тамошние жители не слишком хорошо о них думают.
Пока Джейк распространялся о своем городе, Тео напряженно размышлял, каким бы образом поделикатнее вернуть беседу к интересовавшей его теме.
— Ваша дочь замужем? — выпалил он наконец. Вот тебе и деликатность!
— А я все гадал, когда ты заведешь разговор о Майк. Нет, не замужем. Времени не было. Конечно, парни в Боуэне и Сент-Клере ходят за ней хвостом, но она была слишком занята устройством клиники, чтобы обращать на mix внимание. Она еще молода. И умница. Господи, какая она умница, девочка моя! Окончила колледж, когда и двадцати не было, и продолжала заниматься медициной. Ей пришлось уехать из штата, чтобы попасть в ординатуру, но при каждом удобном случае она нас навещала. Майк все отдаст за свою семью. И потом она такая хорошенькая, верно?
— Очень.
— Я так и думал, что ты заметишь. Джейк встал и придвинул стул к стене.
— Приятно было потолковать, но теперь мне пора. Постарайся заснуть, а я пока снесу коробку в машину. Доктор Купер отдал моей дочери старый хирургический инструмент, а когда она просила меня приехать за ним, не поверишь, улыбалась, словно в утро Рождества. Если когда-нибудь окажешься в Боуэне, не поленись заглянуть в «Лебедь». Это мой бар. Выпивка за счет заведения.
Он был уже у двери, когда Тео обрел дар речи:
— Если я не увижу вашу дочь до отъезда, пожалуйста, поблагодарите ее от моего имени и передайте, как мне стыдно за то, что испортил ей платье.
— Обязательно.
— Может, наши дороги еще пересекутся.
— Может быть, — кивнул Джейк.
Глава 6
Друзья Джона так и оставались бы в счастливом неведении, не приди им на помощь случай. Ровно через две недели после похорон Кэтрин Камерон столкнулся со скорбящим вдовцом в «Коммандер пэлес», шикарном ресторане, расположенном в Садовом районе. Камерон сидел в одном из обеденных залов в ожидании поверенного, с которым предстояло обсудить бесконечную и невыносимо тошнотворную тему алиментов. Жена, которой скоро предстояло стать бывшей, вознамерилась разорить его и в довершение к этому публично унизить, и, судя по тому, как шло дело, она своего почти добилась.
Джон с молодой женщиной ужинали в соседнем зале. Блондинка показалась Камерону смутно знакомой. Склонив голову, она прилежно что-то писала в ежедневнике.
Камерон никак не мог вспомнить, где видел эту женщину, но радовался, что друг вышел из добровольного заточения, пусть даже и по делу. После смерти жены настроение Джона ежесекундно менялось: то он пребывал в эйфории, а через минуту уже изнемогал от жалости к себе и впадал в депрессию.
Блондинка подняла голову, и Камерон сумел рассмотреть ее лицо. Довольно хорошенькая. Где же он все-таки ее видел?
Он решил прервать их беседу и поздороваться. Заказал двойной скотч, чтобы подкрепиться перед тяжким испытанием, каким ему представлялась встреча с поверенным, и стал пробираться между столиками в соседний зал. И не урони он нечаянно ручку, так и не узнал бы правды. Камерон наклонился, и в этот момент увидел, как Джон стиснул бедро блондинки под белоснежной полотняной скатертью. Ноги девицы разошлись, а она сама слегка подвинулась, всем телом налегая на его поползшую вверх руку.
Камерон был так шокирован, что потерял равновесие и едва не растянулся на полу. Однако быстро пришел в себя и выпрямился. Ни Джон, ни блондинка его не заметили. Она повернула голову и уставилась в пространство, чуть жмурясь от наслаждения.
Камерон не верил собственным глазам, но растерянность быстро сменилась недоумением. Он неожиданно вспомнил блондинку, хотя ее имя так и затерялось в памяти. Та самая бесцветная вялая особа, называющая себя дизайнером по интерьерам! Камерон встречал ее в офисе Джона. О да, теперь он точно знает! Ни вкуса, ни таланта! Превратила офис его друга в салон борделя, выкрасив прекрасные, отделанные панелями орехового дерева стены в омерзительно кричавший желто-горчичный цвет.
Джон с молодой женщиной ужинали в соседнем зале. Блондинка показалась Камерону смутно знакомой. Склонив голову, она прилежно что-то писала в ежедневнике.
Камерон никак не мог вспомнить, где видел эту женщину, но радовался, что друг вышел из добровольного заточения, пусть даже и по делу. После смерти жены настроение Джона ежесекундно менялось: то он пребывал в эйфории, а через минуту уже изнемогал от жалости к себе и впадал в депрессию.
Блондинка подняла голову, и Камерон сумел рассмотреть ее лицо. Довольно хорошенькая. Где же он все-таки ее видел?
Он решил прервать их беседу и поздороваться. Заказал двойной скотч, чтобы подкрепиться перед тяжким испытанием, каким ему представлялась встреча с поверенным, и стал пробираться между столиками в соседний зал. И не урони он нечаянно ручку, так и не узнал бы правды. Камерон наклонился, и в этот момент увидел, как Джон стиснул бедро блондинки под белоснежной полотняной скатертью. Ноги девицы разошлись, а она сама слегка подвинулась, всем телом налегая на его поползшую вверх руку.
Камерон был так шокирован, что потерял равновесие и едва не растянулся на полу. Однако быстро пришел в себя и выпрямился. Ни Джон, ни блондинка его не заметили. Она повернула голову и уставилась в пространство, чуть жмурясь от наслаждения.
Камерон не верил собственным глазам, но растерянность быстро сменилась недоумением. Он неожиданно вспомнил блондинку, хотя ее имя так и затерялось в памяти. Та самая бесцветная вялая особа, называющая себя дизайнером по интерьерам! Камерон встречал ее в офисе Джона. О да, теперь он точно знает! Ни вкуса, ни таланта! Превратила офис его друга в салон борделя, выкрасив прекрасные, отделанные панелями орехового дерева стены в омерзительно кричавший желто-горчичный цвет.