Страница:
Какое это имеет сейчас значение? Да, Энни сделала большую ошибку. Но это будет ее последняя ошибка.
Нужно знать, с какими людьми собираешься иметь дело.
Жестокий, но хорошо усвоенный урок.
В других уроках у нее уже не будет необходимости. Никогда.
КРИСТИН
Глава VII
Глава VIII
Нужно знать, с какими людьми собираешься иметь дело.
Жестокий, но хорошо усвоенный урок.
В других уроках у нее уже не будет необходимости. Никогда.
КРИСТИН
Глава VII
Нью-Йорк, 1968 год, 8 апреля
«Вы должны выйти из своей телесной оболочки, чтобы познать себя».
– На колени, бэби. Вот так.
Девушке было не больше двадцати лет. Светлые от природы волосы падали мягкими волнами на обнаженные плечи. На ней были только прозрачный лифчик и трусики. Заведя тонкую руку за спину, девушка расстегивала крючки, не сводя глаз с мужчины, стоявшего на коленях перед ней.
Упругие совершенные груди выглянули из-под сползающего лифчика. Соски напряглись – девушка нежно провела кончиками пальцев по, розовым бутонам обнаженной плоти.
Узкая талия, красивые упругие бедра… Было видно, что она строго соблюдала диету и регулярно занималась гимнастикой.
Девушка сделала легкое движение, и лифчик оказался у нее в руке. Губы мужчины искривились в издевательской усмешке.
– В чем дело? – спросила она, помахивая лифчиком. – Видишь что-то интересное?
Поправляя волосы, она зазывно качнула бедрами, зорко наблюдая за реакцией мужчины. Светло-голубые глаза возбужденно блеснули.
Он склонился перед девушкой совершенно голый, если не считать прозрачных чулок, которые она сняла несколько минут назад и заставила его надеть. Как странно они выглядели на мужских ногах! Руки мужчины были связаны за спиной специально принесенным ею шелковым шнуром. Девушка крепко затянула узел так, что веревка врезалась в запястья, но именно это и нравилось мужчине.
Мышцы рук и плеч неестественно напряглись, но фигура его все же была красива: плоский живот, мощные бедра. Напряженный пенис вздрагивал и вибрировал словно вставшая наизготовку кобра, готовая ринуться на жертву.
Темные глаза под широкими бровями чуть сужены, густые волосы аккуратно подстрижены. Вероятно, он был очень высок.
Девушка в который раз равнодушно отметила, что ее партнер был из тех, кого женщины считают привлекательным и интересным мужчиной.
– У бэби стоит, – проворковала она с издевательским одобрением. – Стоит у бэби! – пропела она, повторяя слова снова и снова, словно детскую считалку.
И услышала, как он задышал чаще, не сводя с нее расширенных глаз.
Любой из тех, кто видел девушку в обычной обстановке, поразился бы красоте и необычности ее лица. Но теперь каждая клеточка ее существа участвовала в разыгрываемой ею пародии на похотливую шлюху.
– Ай-ай-ай, – тихо сказала она. – Какой у меня мерзкий непослушный мальчишка!
Каждое слово, произносимое ею, повторялось раньше десятки раз, каждое движение было рассчитано до секунды. Она могла разыгрывать это представление даже во сне. Мысли же ее в этот момент были далеко.
«Вы должны выйти из своей телесной оболочки, чтобы познать себя».
Она размышляла над парадоксом, делая шаг за шагом к стоявшему на коленях мужчине; лифчик по-прежнему свисал с ее пальцев.
«Как можно покинуть себя, чтобы познать себя, если я уже существую?»
Эта странная мысль вызывала тревогу, но она терпеливо пыталась разобраться, не сомневаясь в своих способностях справиться с любой проблемой. Самое важное сейчас – направить поток сознания в нужное русло и увидеть задачу в правильном аспекте.
Она швырнула лифчик на плечо мужчины, так что застежка едва не касалась набухшего пениса, который тут же резко дернулся.
Потом опустилась на колени за спиной мужчины и терпеливо начала водить лифчиком между его ногами, гладя пенис и мошонку прозрачной тканью. Связанные руки, уже посиневшие и затекшие, слегка дрожали. Но лифчик продолжал ласкать упругую плоть, пока приглушенный стон не дал ей понять, что мужчина доведен до невменяемого состояния.
– Негодный мальчишка! – воскликнула девушка, неожиданно ударив эластичной тканью по вспухшей мошонке, не настолько сильно, чтоб причинить боль по-настоящему, но достаточно резко, чтобы мужчина охнул.
– По-моему, у тебя в голове ужасно грязные мысли… обо мне!
Она обмотала лифчиком талию мужчины, застегнула крючки и натянула на грудную клетку так, что он закрыл соски. Как неуклюже выглядели изящные крохотные чашечки на широкой мужской груди!
– Знаю, чего ты хочешь, – упрекнула она. – Собираешься отобрать у меня одежду, чтобы носить самому! Тогда будешь похож на меня, правда, бэби?
Девушка встала, обошла вокруг мужчины, расставила ноги, слегка прикоснулась низом живота к его губам, позволяя тому ощутить свой запах через трусики.
– Ах я бедняжка, – надула она губы. – Тогда я буду совсем голая, ни клочка одежды!
Она грациозно колыхнула бедрами, дразня своим сексом и без того возбужденного мужчину. Тот высунул язык, пытаясь дотянуться до нее.
– Нет-нет, – пропела девушка, услышав невольный стон-рычание, вырвавшийся из его груди. – Как не стыдно!
Она отступила на шаг, не прекращая покачивать бедрами.
– М-м-м, – пробормотала она, запустив пальцы под эластичную ленту трусиков, чтобы спустить их до колен.
Прозрачная полоска медленно скользнула вниз, открывая золотистый треугольник волос внизу живота.
Потом, словно испугавшись чего-то, девушка быстро натянула трусики.
– Ах ты мерзкий мальчишка! Посмотри, ты едва не добился своего!
Девушка повернулась к кровати. На покрывале лежали аккуратно сложенная юбка из шотландки и белая блузка, которые она сняла раньше. Рядом валялась лента, которой девушка стягивала волосы, сумочка и большой пластиковый пакет, который она открыла только сейчас, стоя спиной к партнеру. В пакете оказался блестящий черный кнут. Когда девушка повернулась, мужчина увидел, что кожаные ремешки были завязаны множеством тугих узелков. Пенис его еще больше напрягся в ожидании того, что неминуемо должно было произойти.
– Нехороший мальчишка, – снова упрекнула она, осыпая короткими, жесткими ударами его плечи, грудь и спину. – Злой, противный, дрянной мальчишка!
Кнут опускался на ляжки, бедра, ягодицы, ноги: на чулках поползли петли, оставляя длинные дорожки. Мужчина снова сквозь зубы застонал – один из ремешков обвился вокруг пениса. Но это был стон не боли, а наслаждения. В поднятых к небу глазах стояло выражение мучительного блаженства, как у терпящих пытки святых на картинах старых мастеров.
И девушка в тысячный раз спросила себя, откуда в мужчинах это свойство, столь чуждое женщинам, – устремлять сосредоточенный взор, исполненный высокой нравственной силы, в неведомую прекрасную даль, даже валяясь в грязном болоте, где очутились по собственной воле.
Почему боль доставляет им такое наслаждение? Кого они хотят унизить больше – себя или женщину?
Загадка эта никогда не переставала занимать девушку – именно она и была причиной выбора столь необычной профессии.
Девушка полюбовалась результатом своей работы. На лице не было следов – иначе мужчине пришлось бы оправдываться перед коллегами. Красные вспухшие рубцы на ногах и торсе – его дело. Пусть сам, как хочет, объясняется с женой!
Пенис блестел от прозрачных капель, свисавших вязкими петлями до самого пола.
– Бэби совсем липкий! – воскликнула она с притворным изумлением. – Это из-за того, что у него такие грязные мысли обо мне?
Она отбросила кнут и встала на колени рядом с мужчиной.
– Непристойные мысли, а? Скажи мамочке!
Зажав пенис ногами, она начала медленно тереться лоном о его живот, лаская напряженный член упругими мышцами бедер, ощущая, как влажнеют от спермы трусики.
– Бэби хочет кончить, – пропела она, сжимая и гладя скользкий пенис, делая вращательные движения бедрами. – Бэби хочет кончить!
Мужчина навещал ее много раз, и она смогла за это время научиться говорить с ним языком его детских фантазий. Для этого приходилось поить его допьяна, заставлять шептать на ухо непристойности, подавляя его смущение взрывами буйного смеха, скрывающего все возрастающую власть девушки над партнером. Все казалось таким игривым и невинным, пока она не заглушила в нем угрызения совести, и тогда подавляемые так долго инстинкты вырвались наружу.
С самой первой ночи девушка знала, что больше всего клиента возбуждает ее белье. Она тут же решила оставлять у него лифчик и трусики после каждого свидания.
– Подумай только, – часто говорила она, – когда я иду домой, никто не подозревает, что под платьем у меня ничего нет.
Следующие шаги дались легче. Девушка знала с самого начала, что он действительно хочет носить ее белье, пока она наблюдает, но так, чтобы она сама все надела на него и потом избила кнутом, наказывая за доставляемое наслаждение. Фетишизм мужчины не беспокоил девушку: главное – вести себя тактично и выбрать нужный момент, чтобы соблазнить партнера. Не то чтобы она боялась все испортить – просто была законченной профессионалкой и хорошо знала, как издеваться над партнером, дразнить его, чтобы тот получил удовлетворение.
Теперь она встала и стянула трусики. Золотистый треугольник между ляжек коснулся его губ, но, прежде чем мужчина успел поцеловать его, девушка положила ладонь ему на лоб и опрокинула на ковер.
– Давай, бэби, – проворковала она, натягивая на него трусы. – Пора стать дрянной девчонкой!
Настал момент коснуться его. Мысль об этом не вызывала у нее отвращения, хотя девушка по возможности избегала прикосновений к партнеру, не желая запачкать одежду или из страха физического дискомфорта. Она считала, что может довести каждого мужчину до оргазма любой частью своего тела. Но теперь она могла сама выбирать своих клиентов и предпочитала тех, кто не имел желания овладеть ею – а таких было на удивление немало. Слова и образы значили для них гораздо больше, чем физическое обладание.
Трусы едва не лопались на могучих бедрах. Ее руки скользнули под шелковистую ткань, сомкнулись на мошонке. Размазав по ней прозрачную клейкую жидкость, девушка начала ритмично сжимать готовый взорваться пенис.
– В чем дело? – спросила она, чувствуя, как дрожит мужчина. – Не можешь остановиться? Слишком уж хорошо?
По вздохам и стонам девушка понимала, как он близок к оргазму, поэтому ласкала его то медленно, чуть притрагиваясь, то быстро, ритмично, почти грубо.
– Чуть-чуть слишком хорошо? – повторила она. – Слишком здорово? Ну давай, не стесняйся! Скажи мамочке!
Мужчина снова вздрогнул. Бедра его напряглись. Еще пара секунд – и все кончено.
– Покажи мамочке, – прошептала она. – Покажи мамочке, как ты кончишь.
Судорога пронизала тело мужчины. Пенис в ее ладонях бешено запульсировал.
– О-о-о, – пропел ласкающий голос. – О-о-о…
Последовала мгновенная напряженная пауза. Но тут фонтан спермы окатил ее нежные пальцы, липкие капли потекли по прозрачным трусикам, мгновенно приставшим к смуглой коже.
– Ну вот, – проворковала она, – хороший мальчик.
Потом оглядела стены квартиры, увешанные зеркалами и постерами. Девушка долго ждала, пока клиент привыкнет к обычному ритуалу так, что не сможет жить без него и будет вести себя, как нужно ей, прежде чем удалось завлечь его сюда.
Она знала, что за стенами бесшумно открываются задвижки, работают видеокамеры, чувствительные микрофоны помогают записать на пленку каждое слово.
Весь процесс занял восемь недель. Хотя мужчина не так часто приезжал в город, как хотелось бы девушке, она сделала так, что он не мог жить без нее.
Клиент платил за услуги с готовностью, наводящей на мысли о большом состоянии и высоком положении в обществе. Небольшая проверка дополнила картину необходимыми деталями.
Клиент был слишком молодой, лет двадцати пяти, чтобы с такой легкостью платить большие деньги. С другой стороны, молодость делала его уязвимым. У него была жена, ребенок и могущественный отец. Короче говоря, легкая добыча.
Девушка ласково поглаживала партнера до тех пор, пока прерывистое дыхание не стало ровнее. Беспомощный, распростертый на ковре, в гротескном наряде, выглядевшем столь соблазнительно на теле девушки, мужчина был похож на ожившую машину, двигатель которой она по-прежнему держала в руке. По своей прихоти она могла завести эту машину, остановить ее, вытянуть из мужчины любые деньги и, возможно, даже запрограммировать на самоуничтожение. Но сейчас вовсе не радость испытывала она от своей власти над ним.
Только любопытство.
«Вы должны выйти из своей телесной оболочки, чтобы познать себя».
«Вы должны выйти из своей телесной оболочки, чтобы познать себя».
– На колени, бэби. Вот так.
Девушке было не больше двадцати лет. Светлые от природы волосы падали мягкими волнами на обнаженные плечи. На ней были только прозрачный лифчик и трусики. Заведя тонкую руку за спину, девушка расстегивала крючки, не сводя глаз с мужчины, стоявшего на коленях перед ней.
Упругие совершенные груди выглянули из-под сползающего лифчика. Соски напряглись – девушка нежно провела кончиками пальцев по, розовым бутонам обнаженной плоти.
Узкая талия, красивые упругие бедра… Было видно, что она строго соблюдала диету и регулярно занималась гимнастикой.
Девушка сделала легкое движение, и лифчик оказался у нее в руке. Губы мужчины искривились в издевательской усмешке.
– В чем дело? – спросила она, помахивая лифчиком. – Видишь что-то интересное?
Поправляя волосы, она зазывно качнула бедрами, зорко наблюдая за реакцией мужчины. Светло-голубые глаза возбужденно блеснули.
Он склонился перед девушкой совершенно голый, если не считать прозрачных чулок, которые она сняла несколько минут назад и заставила его надеть. Как странно они выглядели на мужских ногах! Руки мужчины были связаны за спиной специально принесенным ею шелковым шнуром. Девушка крепко затянула узел так, что веревка врезалась в запястья, но именно это и нравилось мужчине.
Мышцы рук и плеч неестественно напряглись, но фигура его все же была красива: плоский живот, мощные бедра. Напряженный пенис вздрагивал и вибрировал словно вставшая наизготовку кобра, готовая ринуться на жертву.
Темные глаза под широкими бровями чуть сужены, густые волосы аккуратно подстрижены. Вероятно, он был очень высок.
Девушка в который раз равнодушно отметила, что ее партнер был из тех, кого женщины считают привлекательным и интересным мужчиной.
– У бэби стоит, – проворковала она с издевательским одобрением. – Стоит у бэби! – пропела она, повторяя слова снова и снова, словно детскую считалку.
И услышала, как он задышал чаще, не сводя с нее расширенных глаз.
Любой из тех, кто видел девушку в обычной обстановке, поразился бы красоте и необычности ее лица. Но теперь каждая клеточка ее существа участвовала в разыгрываемой ею пародии на похотливую шлюху.
– Ай-ай-ай, – тихо сказала она. – Какой у меня мерзкий непослушный мальчишка!
Каждое слово, произносимое ею, повторялось раньше десятки раз, каждое движение было рассчитано до секунды. Она могла разыгрывать это представление даже во сне. Мысли же ее в этот момент были далеко.
«Вы должны выйти из своей телесной оболочки, чтобы познать себя».
Она размышляла над парадоксом, делая шаг за шагом к стоявшему на коленях мужчине; лифчик по-прежнему свисал с ее пальцев.
«Как можно покинуть себя, чтобы познать себя, если я уже существую?»
Эта странная мысль вызывала тревогу, но она терпеливо пыталась разобраться, не сомневаясь в своих способностях справиться с любой проблемой. Самое важное сейчас – направить поток сознания в нужное русло и увидеть задачу в правильном аспекте.
Она швырнула лифчик на плечо мужчины, так что застежка едва не касалась набухшего пениса, который тут же резко дернулся.
Потом опустилась на колени за спиной мужчины и терпеливо начала водить лифчиком между его ногами, гладя пенис и мошонку прозрачной тканью. Связанные руки, уже посиневшие и затекшие, слегка дрожали. Но лифчик продолжал ласкать упругую плоть, пока приглушенный стон не дал ей понять, что мужчина доведен до невменяемого состояния.
– Негодный мальчишка! – воскликнула девушка, неожиданно ударив эластичной тканью по вспухшей мошонке, не настолько сильно, чтоб причинить боль по-настоящему, но достаточно резко, чтобы мужчина охнул.
– По-моему, у тебя в голове ужасно грязные мысли… обо мне!
Она обмотала лифчиком талию мужчины, застегнула крючки и натянула на грудную клетку так, что он закрыл соски. Как неуклюже выглядели изящные крохотные чашечки на широкой мужской груди!
– Знаю, чего ты хочешь, – упрекнула она. – Собираешься отобрать у меня одежду, чтобы носить самому! Тогда будешь похож на меня, правда, бэби?
Девушка встала, обошла вокруг мужчины, расставила ноги, слегка прикоснулась низом живота к его губам, позволяя тому ощутить свой запах через трусики.
– Ах я бедняжка, – надула она губы. – Тогда я буду совсем голая, ни клочка одежды!
Она грациозно колыхнула бедрами, дразня своим сексом и без того возбужденного мужчину. Тот высунул язык, пытаясь дотянуться до нее.
– Нет-нет, – пропела девушка, услышав невольный стон-рычание, вырвавшийся из его груди. – Как не стыдно!
Она отступила на шаг, не прекращая покачивать бедрами.
– М-м-м, – пробормотала она, запустив пальцы под эластичную ленту трусиков, чтобы спустить их до колен.
Прозрачная полоска медленно скользнула вниз, открывая золотистый треугольник волос внизу живота.
Потом, словно испугавшись чего-то, девушка быстро натянула трусики.
– Ах ты мерзкий мальчишка! Посмотри, ты едва не добился своего!
Девушка повернулась к кровати. На покрывале лежали аккуратно сложенная юбка из шотландки и белая блузка, которые она сняла раньше. Рядом валялась лента, которой девушка стягивала волосы, сумочка и большой пластиковый пакет, который она открыла только сейчас, стоя спиной к партнеру. В пакете оказался блестящий черный кнут. Когда девушка повернулась, мужчина увидел, что кожаные ремешки были завязаны множеством тугих узелков. Пенис его еще больше напрягся в ожидании того, что неминуемо должно было произойти.
– Нехороший мальчишка, – снова упрекнула она, осыпая короткими, жесткими ударами его плечи, грудь и спину. – Злой, противный, дрянной мальчишка!
Кнут опускался на ляжки, бедра, ягодицы, ноги: на чулках поползли петли, оставляя длинные дорожки. Мужчина снова сквозь зубы застонал – один из ремешков обвился вокруг пениса. Но это был стон не боли, а наслаждения. В поднятых к небу глазах стояло выражение мучительного блаженства, как у терпящих пытки святых на картинах старых мастеров.
И девушка в тысячный раз спросила себя, откуда в мужчинах это свойство, столь чуждое женщинам, – устремлять сосредоточенный взор, исполненный высокой нравственной силы, в неведомую прекрасную даль, даже валяясь в грязном болоте, где очутились по собственной воле.
Почему боль доставляет им такое наслаждение? Кого они хотят унизить больше – себя или женщину?
Загадка эта никогда не переставала занимать девушку – именно она и была причиной выбора столь необычной профессии.
Девушка полюбовалась результатом своей работы. На лице не было следов – иначе мужчине пришлось бы оправдываться перед коллегами. Красные вспухшие рубцы на ногах и торсе – его дело. Пусть сам, как хочет, объясняется с женой!
Пенис блестел от прозрачных капель, свисавших вязкими петлями до самого пола.
– Бэби совсем липкий! – воскликнула она с притворным изумлением. – Это из-за того, что у него такие грязные мысли обо мне?
Она отбросила кнут и встала на колени рядом с мужчиной.
– Непристойные мысли, а? Скажи мамочке!
Зажав пенис ногами, она начала медленно тереться лоном о его живот, лаская напряженный член упругими мышцами бедер, ощущая, как влажнеют от спермы трусики.
– Бэби хочет кончить, – пропела она, сжимая и гладя скользкий пенис, делая вращательные движения бедрами. – Бэби хочет кончить!
Мужчина навещал ее много раз, и она смогла за это время научиться говорить с ним языком его детских фантазий. Для этого приходилось поить его допьяна, заставлять шептать на ухо непристойности, подавляя его смущение взрывами буйного смеха, скрывающего все возрастающую власть девушки над партнером. Все казалось таким игривым и невинным, пока она не заглушила в нем угрызения совести, и тогда подавляемые так долго инстинкты вырвались наружу.
С самой первой ночи девушка знала, что больше всего клиента возбуждает ее белье. Она тут же решила оставлять у него лифчик и трусики после каждого свидания.
– Подумай только, – часто говорила она, – когда я иду домой, никто не подозревает, что под платьем у меня ничего нет.
Следующие шаги дались легче. Девушка знала с самого начала, что он действительно хочет носить ее белье, пока она наблюдает, но так, чтобы она сама все надела на него и потом избила кнутом, наказывая за доставляемое наслаждение. Фетишизм мужчины не беспокоил девушку: главное – вести себя тактично и выбрать нужный момент, чтобы соблазнить партнера. Не то чтобы она боялась все испортить – просто была законченной профессионалкой и хорошо знала, как издеваться над партнером, дразнить его, чтобы тот получил удовлетворение.
Теперь она встала и стянула трусики. Золотистый треугольник между ляжек коснулся его губ, но, прежде чем мужчина успел поцеловать его, девушка положила ладонь ему на лоб и опрокинула на ковер.
– Давай, бэби, – проворковала она, натягивая на него трусы. – Пора стать дрянной девчонкой!
Настал момент коснуться его. Мысль об этом не вызывала у нее отвращения, хотя девушка по возможности избегала прикосновений к партнеру, не желая запачкать одежду или из страха физического дискомфорта. Она считала, что может довести каждого мужчину до оргазма любой частью своего тела. Но теперь она могла сама выбирать своих клиентов и предпочитала тех, кто не имел желания овладеть ею – а таких было на удивление немало. Слова и образы значили для них гораздо больше, чем физическое обладание.
Трусы едва не лопались на могучих бедрах. Ее руки скользнули под шелковистую ткань, сомкнулись на мошонке. Размазав по ней прозрачную клейкую жидкость, девушка начала ритмично сжимать готовый взорваться пенис.
– В чем дело? – спросила она, чувствуя, как дрожит мужчина. – Не можешь остановиться? Слишком уж хорошо?
По вздохам и стонам девушка понимала, как он близок к оргазму, поэтому ласкала его то медленно, чуть притрагиваясь, то быстро, ритмично, почти грубо.
– Чуть-чуть слишком хорошо? – повторила она. – Слишком здорово? Ну давай, не стесняйся! Скажи мамочке!
Мужчина снова вздрогнул. Бедра его напряглись. Еще пара секунд – и все кончено.
– Покажи мамочке, – прошептала она. – Покажи мамочке, как ты кончишь.
Судорога пронизала тело мужчины. Пенис в ее ладонях бешено запульсировал.
– О-о-о, – пропел ласкающий голос. – О-о-о…
Последовала мгновенная напряженная пауза. Но тут фонтан спермы окатил ее нежные пальцы, липкие капли потекли по прозрачным трусикам, мгновенно приставшим к смуглой коже.
– Ну вот, – проворковала она, – хороший мальчик.
Потом оглядела стены квартиры, увешанные зеркалами и постерами. Девушка долго ждала, пока клиент привыкнет к обычному ритуалу так, что не сможет жить без него и будет вести себя, как нужно ей, прежде чем удалось завлечь его сюда.
Она знала, что за стенами бесшумно открываются задвижки, работают видеокамеры, чувствительные микрофоны помогают записать на пленку каждое слово.
Весь процесс занял восемь недель. Хотя мужчина не так часто приезжал в город, как хотелось бы девушке, она сделала так, что он не мог жить без нее.
Клиент платил за услуги с готовностью, наводящей на мысли о большом состоянии и высоком положении в обществе. Небольшая проверка дополнила картину необходимыми деталями.
Клиент был слишком молодой, лет двадцати пяти, чтобы с такой легкостью платить большие деньги. С другой стороны, молодость делала его уязвимым. У него была жена, ребенок и могущественный отец. Короче говоря, легкая добыча.
Девушка ласково поглаживала партнера до тех пор, пока прерывистое дыхание не стало ровнее. Беспомощный, распростертый на ковре, в гротескном наряде, выглядевшем столь соблазнительно на теле девушки, мужчина был похож на ожившую машину, двигатель которой она по-прежнему держала в руке. По своей прихоти она могла завести эту машину, остановить ее, вытянуть из мужчины любые деньги и, возможно, даже запрограммировать на самоуничтожение. Но сейчас вовсе не радость испытывала она от своей власти над ним.
Только любопытство.
«Вы должны выйти из своей телесной оболочки, чтобы познать себя».
Глава VIII
Нью-Йорк, 1968 год, 10 апреля
Тони Петранера, сжимая ручку портфеля из крокодиловой кожи, вошел в вестибюль маленького отеля в центральной части города, где его уже ждала Кристин.
Портфель был четыре года назад получен в подарок от главы семейства Корона из Майами в благодарность за некоторые услуги. С тех пор Тони не расставался с ним и всюду носил его как амулет и свою личную отличительную марку. Кроме того, портфель прекрасно гармонировал с излюбленной одеждой Тони – темными костюмами в узкую полоску.
И действительно, пока он не раскрывал рот и собеседники не слышали неграмотной речи с бруклинским акцентом, Тони легко было принять за преуспевающего адвоката или банкира. Но внешность его не производила впечатления на сообщников в преступлениях и жертв этих преступлений. Тони не брезговал ничем – от ростовщичества и торговли наркотиками до шантажа, которым решил заняться именно сегодня; но портфель почему-то придавал Тони известную долю самоуважения, которую тот считал неотъемлемой частью собственной личности. А в самоуважении Тони нуждался больше, чем подозревали окружающие.
Сегодня в портфеле хранились результаты восьминедельных трудов Кристин над молодым красивым клиентом с запада штата Нью-Йорк. Там лежали негативы, кассеты, видеопленки, запечатлевшие изощренный сексуальный ритуал трансвестита, материал, который принесет Тони десятки тысяч долларов, как только жертва узнает о его существовании.
Квартира на Парк авеню теперь пустовала, а табличка с фамилией Кристин больше не красовалась на почтовом ящике. Оборудование останется на месте, за стенами, пока квартира снова не понадобится Тони или кому-нибудь из его коллег по бизнесу.
Тони заплатил операторам, поблагодарил их, выдав в качестве премии несколько бутылок старого «Бароло» – еще одна его «личная марка», а теперь шел отпраздновать с Кристин окончание дела.
Кивнув сонному клерку за стойкой, Тони вошел в лифт, сложив пятидолларовую банкноту, и сунул деньги в дрожащую руку старика. Тот удивленно поднял глаза и улыбнулся:
– Всегда рад видеть вас, сэр.
Тони, ухмыльнувшись, потрепал его по плечу с видимой небрежностью, такой же деланной, как и его благополучная внешность.
Все это было лишь игрой, притворством, но Тони не в силах был скрыть правду от самого себя. По мере приближения к номеру, где ждала Кристин, он все меньше и меньше напоминал того, кем хотел бы казаться – властного, грубого сутенера, хозяина ее тела и души.
И как владелец Кристин, от которого зависела сама ее жизнь, он несомненно имел право взять ее, когда и где хотел. Кристин – его вещь, рабыня, служанка.
Но сейчас он почему-то чувствовал себя одновременно кем-то вроде школьника, бегущего на первое свидание, и игрока, поставившего на кон последний доллар. Он был возбужден, нервничал и чего-то боялся. Три года попыток не смогли приглушить этих эмоций, наоборот, с каждой неделей они становились все острее. Тони не мог лгать себе – именно Кристин действовала на него таким образом. И это не могло не тревожить его.
Он открыл дверь и увидел, что Кристин сидит на стуле у окна. Телевизор был развернут к ней, но звук она выключила. Кристин слушала только новости. Она предпочитала наблюдать, как мелькают на экране безмолвные изображения, и говорила, что это помогает ей думать яснее. Тони часто казалось, что девушка впадает в транс, когда экран бросает на ее лицо голубые блики.
Кристин была одета в юбку из жесткого материала и вязаный топ; маленькие серьги блестели в ушах, на шее висел такой же кулон. Кожа, покрытая загаром после недельного отдыха в Майами, была свежей и упругой. Открытые босоножки подчеркивали девическую стройность ног.
Никогда Тони не видел шлюху, менее всего походившую на таковую. Конечно, и проститутки могли выглядеть респектабельными, если пытались, но Кристин ухитрялась всегда оставаться собой, спокойной, сдержанной. Ее легко можно было принять за деловую женщину, танцовщицу, новобрачную – кого угодно, только не за шлюху.
И это тоже беспокоило Тони.
Обернувшись, Кристин взглянула на него ясными голубыми глазами.
– Все в порядке? – спросила она.
– Великолепно! – заверил он, хлопнув по портфелю. – В среду отправлюсь в его город и предъявлю доказательства. Встретимся с тобой в Бостоне. Все должно сработать.
Клиент происходил из маленького городка и, конечно, впадет в панику, когда узнает, что его похождения с Кристин выйдут на свет Божий, а возмездие в образе хорошо одетого итальянского шантажиста не замедлит обрушиться на его голову. Что скажут друзья и родные, если, не дай Господь, узнают обо всем?!
Так что, если все пойдет по плану, жертва заплатит сколько угодно, только бы Тони убрался из города.
Итальянцу не пришло в голову поблагодарить Кристин за великолепно выполненную работу. Но она уже отвернулась к телевизору, безмятежно наблюдая за происходящим на экране.
– Хочешь выпить? – спросил он, вынимая из портфеля Бутылку двенадцатилетнего виски, купленного специально, чтобы отпраздновать событие.
– Нет, спасибо, – отказалась Кристин, не взглянув на него. Тони налил себе двойную порцию в гостиничный пластмассовый стакан и ослабил галстук.
Кристин уже встала, по-прежнему не отрываясь от экрана, и слепо шагнула к телевизору, двигаясь по-кошачьи грациозно. Тони заметил мелькнувшую под юбкой коричневую ногу и перевел глаза на хрупкие плечи, слегка натянувшие лямки топа, когда девушка потянулась. Упругие груди едва не вырвались на свободу.
Чуть приподняв ногу, Кристин прикоснулась к молнии. Юбка тут же сползла на пол, и одновременно погас телевизионный экран. Девушка, по-прежнему не глядя на Тони, легко стянула топ и аккуратно положила одежду на стул.
Тони вынудил себя отвести восхищенный взгляд от стройных бедер, самых прекрасных в мире, необыкновенно изящно перетекавших в длинные прямые ноги.
Волосы девушки рассыпались по плечам. Пушистые густые ресницы на миг отбросили тень на стену.
Понимала ли она, что ширинка его брюк натянута до предела? А ведь Тони даже не дотронулся до Кристин. Он надеялся, что девушка ничего не заметила. Но нет, шлюхи обычно очень наблюдательны.
И это тоже не давало ему покоя.
Заведя руки за спину, Кристин поправляла лямки лифчика. В этой позе она была воплощением женской сути, напоминала гибкое животное кошачьей породы, изящное, словно статуэтка.
Она неспешно пригладила волосы и тихо вздохнула. Это был усталый, измученный вздох – тяжелый день подходил к концу. Но он звучал чувственным стоном в ушах Тони и, как всегда, будил в сутенере ни с чем не сравнимое вожделение.
Он рассеянно глотнул виски, пока Кристин в одном белье шла к его креслу. Предвкушение того, что сейчас произойдет, изводило Тони, но он прилагал все силы, чтобы казаться спокойным. Он ощутил исходящее от девушки благоухание, на какую-то долю секунды перед его глазами возникло ее изображение на пленке: кремовая кожа прекрасного обнаженного тела, открытого жадному взору жалкого глупца – клиента, которого ждет неприятный сюрприз.
Раздражение и желание боролись в сердце Тони. Дыхание его участилось. Ни слова не говоря, Кристин прошла мимо, направилась в ванную и прикрыла за собой дверь.
Тони остался один с пустым стаканом в руке и до боли унизительной эрекцией, распирающей брюки.
Только он знал, насколько сильно Кристин завладела его душой мыслями, как все труднее обходиться без нее, когда приходилось куда-нибудь уезжать по делу. Эту постыдную тайну Тони ни за что не выдал бы, хотя она причиняла ему мучительные страдания.
За тридцать четыре года жизни Тони не испытывал к женщинам ничего кроме животной похоти. Но когда три года назад к нему пришла Кристин, закаленная профессионалка, выглядевшая как капитан команды болельщиков и выполнявшая самую грязную работу, словно хирург, положение сразу изменилось.
Тони немало заплатил, чтобы перекупить девушку у мелкого сутенера из Майами, который, казалось, был готов расстаться с ней только потому, что Кристин, по его мнению, была слишком уж независима. Но его предостережения опоздали. К тому времени, как Тони понял, что Кристин обладала силой воли, намного превосходившей его собственную, ничего уже нельзя было изменить, и девушка успела внушить ему страшные, тревожащие чувства.
Все началось постепенно. Однажды ее не оказалось там, куда ей приказал прийти Тони. Потом Кристин отказалась встретиться с клиентом, которого он для нее нашел, и еще с одним, и еще… Она логически доказывала обоснованность своих решений и выносила побои бесстрастно, глядя на него с безразличным презрением, от которого холодела душа Тони. Ему было наплевать, что ее суждения всегда были вполне профессиональны и справедливы. Он знал только, что его обязанность – усмирить и заставить повиноваться непокорную шлюху, и что она тысячью мелких деталей давала ему понять, что не позволит этого. Кристин ухитрялась сохранять полную свободу мыслей и действий и хотя бы поэтому никак не могла считаться шлюхой.
Но вскоре оба обнаружили, что прекрасно разбираются в искусстве шантажа, и поскольку с этой минуты начали работать дружной командой, все ссоры прекратились. Но что-то в девушке постоянно напоминало Тони: этот неписаный договор – тоже победа Кристин. Он чувствовал мятеж даже в нежных звуках голоса, а сама кажущаяся покорность наводила на мысли о бунте. Спокойное достоинство, с которым держалась девушка, говорило об уважении к себе, намного превосходившем его собственное.
Но это не бросающееся в глаза поражение Тони сбивало его с толку.
Конечно, Кристин знала, чего от нее ждали, – необходимо ублажать сутенера, купившего ее; она так и поступала… когда находила нужным, принимала без жалоб самые жестокие ласки, позволяла брать себя любыми способами, чего не допустила бы ни одна итальянка, и доставляла Тони небывалое, непередаваемое наслаждение; казалось, даже своими искусными прикосновениями она разрушала его власть над ней.
И все же Кристин оставалась равнодушной, даже когда Тони страстно обнимал ее, и выражение холодных голубых глаз говорило лишь о том, что она отдается по обязанности, из вежливости, но не испытывает при этом никаких чувств.
И хотя Тони сам того не сознавал, гнев и подозрения уступали место более сильным чувствам. Когда он думал об ослепительной красоте Кристин, ее спокойной гордости за свое тело, о ее волшебных руках, сердце Тони сжималось от нежности. Шелковистые светлые волосы, мягкие губы и пронзительные глаза очаровали Тони, он постоянно ощущал нежное благоухание ее плоти.
Она проникла в душу Тони, и он знал это, испытывая настойчивое, не испытанное до сих пор желание сжать девушку в страстных объятиях, отгородить ее от всех опасностей, защитить, не дать в обиду. Эта безумная прихоть заставляла Тони смеяться над собой. Но он ничего не мог поделать, хотя знал, что никогда не признается ей: такие отношения между сутенером и проституткой просто немыслимы. Но одержимость девушкой росла, смущая Тони, выводя из себя.
Кристин жила в грязи и зарабатывала деньги на чужой похоти и разврате. Но юность и гордость позволяли ей оставаться чистой, свежей и красивой. Тони восхищенно наблюдал, как Кристин причесывает волосы и, грациозно ступая, идет через комнату. Она настоящий ангел.
По мере того, как шло время, чувственность итальянца все сильнее воспламенялась, но попытки заставить ее лечь с ним в постель становились все более робкими и неуверенными. Даже когда он брал Кристин, все равно понимал, что она чувствует, как необходима ему, ощущает мольбу в каждом его прикосновении.
Он не мог вынести сознания того, что вынужден просить, когда имеет право приказывать. И, как это ни невероятно, Тони начал томиться по девушке, но напрасно проклинал собственные страдания – сердце неодолимо жаждало одного: навеки принадлежать ей.
Но Кристин, казалось, даже не подозревала, что делается с Тони при одном взгляде на нее, и занималась своим делом, словно не замечая его страданий.
И это терзало Тони больше всего.
Поэтому он проглотил еще порцию виски, надеясь, что прохладная жидкость снимет обжигающую боль в паху.
Потом снова наполнил стакан и лег на кровать, когда услыхал, что шум воды в ванной стих.
Через минуту появится Кристин в своей укороченной пижаме и потихоньку заснет, а он еще долго будет мучиться, зная, что она так близка и все же недоступна.
Тони подозревал, что Кристин специально делает это – чередуя ночи, когда ему приходилось часами лежать без сна, и короткие моменты, в которые позволяла делать с собой все, что угодно. Но Тони ничего не мог поделать, потому что терял последнее мужество и теперь попросту боялся приблизиться к девушке.
Тони Петранера, сжимая ручку портфеля из крокодиловой кожи, вошел в вестибюль маленького отеля в центральной части города, где его уже ждала Кристин.
Портфель был четыре года назад получен в подарок от главы семейства Корона из Майами в благодарность за некоторые услуги. С тех пор Тони не расставался с ним и всюду носил его как амулет и свою личную отличительную марку. Кроме того, портфель прекрасно гармонировал с излюбленной одеждой Тони – темными костюмами в узкую полоску.
И действительно, пока он не раскрывал рот и собеседники не слышали неграмотной речи с бруклинским акцентом, Тони легко было принять за преуспевающего адвоката или банкира. Но внешность его не производила впечатления на сообщников в преступлениях и жертв этих преступлений. Тони не брезговал ничем – от ростовщичества и торговли наркотиками до шантажа, которым решил заняться именно сегодня; но портфель почему-то придавал Тони известную долю самоуважения, которую тот считал неотъемлемой частью собственной личности. А в самоуважении Тони нуждался больше, чем подозревали окружающие.
Сегодня в портфеле хранились результаты восьминедельных трудов Кристин над молодым красивым клиентом с запада штата Нью-Йорк. Там лежали негативы, кассеты, видеопленки, запечатлевшие изощренный сексуальный ритуал трансвестита, материал, который принесет Тони десятки тысяч долларов, как только жертва узнает о его существовании.
Квартира на Парк авеню теперь пустовала, а табличка с фамилией Кристин больше не красовалась на почтовом ящике. Оборудование останется на месте, за стенами, пока квартира снова не понадобится Тони или кому-нибудь из его коллег по бизнесу.
Тони заплатил операторам, поблагодарил их, выдав в качестве премии несколько бутылок старого «Бароло» – еще одна его «личная марка», а теперь шел отпраздновать с Кристин окончание дела.
Кивнув сонному клерку за стойкой, Тони вошел в лифт, сложив пятидолларовую банкноту, и сунул деньги в дрожащую руку старика. Тот удивленно поднял глаза и улыбнулся:
– Всегда рад видеть вас, сэр.
Тони, ухмыльнувшись, потрепал его по плечу с видимой небрежностью, такой же деланной, как и его благополучная внешность.
Все это было лишь игрой, притворством, но Тони не в силах был скрыть правду от самого себя. По мере приближения к номеру, где ждала Кристин, он все меньше и меньше напоминал того, кем хотел бы казаться – властного, грубого сутенера, хозяина ее тела и души.
И как владелец Кристин, от которого зависела сама ее жизнь, он несомненно имел право взять ее, когда и где хотел. Кристин – его вещь, рабыня, служанка.
Но сейчас он почему-то чувствовал себя одновременно кем-то вроде школьника, бегущего на первое свидание, и игрока, поставившего на кон последний доллар. Он был возбужден, нервничал и чего-то боялся. Три года попыток не смогли приглушить этих эмоций, наоборот, с каждой неделей они становились все острее. Тони не мог лгать себе – именно Кристин действовала на него таким образом. И это не могло не тревожить его.
Он открыл дверь и увидел, что Кристин сидит на стуле у окна. Телевизор был развернут к ней, но звук она выключила. Кристин слушала только новости. Она предпочитала наблюдать, как мелькают на экране безмолвные изображения, и говорила, что это помогает ей думать яснее. Тони часто казалось, что девушка впадает в транс, когда экран бросает на ее лицо голубые блики.
Кристин была одета в юбку из жесткого материала и вязаный топ; маленькие серьги блестели в ушах, на шее висел такой же кулон. Кожа, покрытая загаром после недельного отдыха в Майами, была свежей и упругой. Открытые босоножки подчеркивали девическую стройность ног.
Никогда Тони не видел шлюху, менее всего походившую на таковую. Конечно, и проститутки могли выглядеть респектабельными, если пытались, но Кристин ухитрялась всегда оставаться собой, спокойной, сдержанной. Ее легко можно было принять за деловую женщину, танцовщицу, новобрачную – кого угодно, только не за шлюху.
И это тоже беспокоило Тони.
Обернувшись, Кристин взглянула на него ясными голубыми глазами.
– Все в порядке? – спросила она.
– Великолепно! – заверил он, хлопнув по портфелю. – В среду отправлюсь в его город и предъявлю доказательства. Встретимся с тобой в Бостоне. Все должно сработать.
Клиент происходил из маленького городка и, конечно, впадет в панику, когда узнает, что его похождения с Кристин выйдут на свет Божий, а возмездие в образе хорошо одетого итальянского шантажиста не замедлит обрушиться на его голову. Что скажут друзья и родные, если, не дай Господь, узнают обо всем?!
Так что, если все пойдет по плану, жертва заплатит сколько угодно, только бы Тони убрался из города.
Итальянцу не пришло в голову поблагодарить Кристин за великолепно выполненную работу. Но она уже отвернулась к телевизору, безмятежно наблюдая за происходящим на экране.
– Хочешь выпить? – спросил он, вынимая из портфеля Бутылку двенадцатилетнего виски, купленного специально, чтобы отпраздновать событие.
– Нет, спасибо, – отказалась Кристин, не взглянув на него. Тони налил себе двойную порцию в гостиничный пластмассовый стакан и ослабил галстук.
Кристин уже встала, по-прежнему не отрываясь от экрана, и слепо шагнула к телевизору, двигаясь по-кошачьи грациозно. Тони заметил мелькнувшую под юбкой коричневую ногу и перевел глаза на хрупкие плечи, слегка натянувшие лямки топа, когда девушка потянулась. Упругие груди едва не вырвались на свободу.
Чуть приподняв ногу, Кристин прикоснулась к молнии. Юбка тут же сползла на пол, и одновременно погас телевизионный экран. Девушка, по-прежнему не глядя на Тони, легко стянула топ и аккуратно положила одежду на стул.
Тони вынудил себя отвести восхищенный взгляд от стройных бедер, самых прекрасных в мире, необыкновенно изящно перетекавших в длинные прямые ноги.
Волосы девушки рассыпались по плечам. Пушистые густые ресницы на миг отбросили тень на стену.
Понимала ли она, что ширинка его брюк натянута до предела? А ведь Тони даже не дотронулся до Кристин. Он надеялся, что девушка ничего не заметила. Но нет, шлюхи обычно очень наблюдательны.
И это тоже не давало ему покоя.
Заведя руки за спину, Кристин поправляла лямки лифчика. В этой позе она была воплощением женской сути, напоминала гибкое животное кошачьей породы, изящное, словно статуэтка.
Она неспешно пригладила волосы и тихо вздохнула. Это был усталый, измученный вздох – тяжелый день подходил к концу. Но он звучал чувственным стоном в ушах Тони и, как всегда, будил в сутенере ни с чем не сравнимое вожделение.
Он рассеянно глотнул виски, пока Кристин в одном белье шла к его креслу. Предвкушение того, что сейчас произойдет, изводило Тони, но он прилагал все силы, чтобы казаться спокойным. Он ощутил исходящее от девушки благоухание, на какую-то долю секунды перед его глазами возникло ее изображение на пленке: кремовая кожа прекрасного обнаженного тела, открытого жадному взору жалкого глупца – клиента, которого ждет неприятный сюрприз.
Раздражение и желание боролись в сердце Тони. Дыхание его участилось. Ни слова не говоря, Кристин прошла мимо, направилась в ванную и прикрыла за собой дверь.
Тони остался один с пустым стаканом в руке и до боли унизительной эрекцией, распирающей брюки.
Только он знал, насколько сильно Кристин завладела его душой мыслями, как все труднее обходиться без нее, когда приходилось куда-нибудь уезжать по делу. Эту постыдную тайну Тони ни за что не выдал бы, хотя она причиняла ему мучительные страдания.
За тридцать четыре года жизни Тони не испытывал к женщинам ничего кроме животной похоти. Но когда три года назад к нему пришла Кристин, закаленная профессионалка, выглядевшая как капитан команды болельщиков и выполнявшая самую грязную работу, словно хирург, положение сразу изменилось.
Тони немало заплатил, чтобы перекупить девушку у мелкого сутенера из Майами, который, казалось, был готов расстаться с ней только потому, что Кристин, по его мнению, была слишком уж независима. Но его предостережения опоздали. К тому времени, как Тони понял, что Кристин обладала силой воли, намного превосходившей его собственную, ничего уже нельзя было изменить, и девушка успела внушить ему страшные, тревожащие чувства.
Все началось постепенно. Однажды ее не оказалось там, куда ей приказал прийти Тони. Потом Кристин отказалась встретиться с клиентом, которого он для нее нашел, и еще с одним, и еще… Она логически доказывала обоснованность своих решений и выносила побои бесстрастно, глядя на него с безразличным презрением, от которого холодела душа Тони. Ему было наплевать, что ее суждения всегда были вполне профессиональны и справедливы. Он знал только, что его обязанность – усмирить и заставить повиноваться непокорную шлюху, и что она тысячью мелких деталей давала ему понять, что не позволит этого. Кристин ухитрялась сохранять полную свободу мыслей и действий и хотя бы поэтому никак не могла считаться шлюхой.
Но вскоре оба обнаружили, что прекрасно разбираются в искусстве шантажа, и поскольку с этой минуты начали работать дружной командой, все ссоры прекратились. Но что-то в девушке постоянно напоминало Тони: этот неписаный договор – тоже победа Кристин. Он чувствовал мятеж даже в нежных звуках голоса, а сама кажущаяся покорность наводила на мысли о бунте. Спокойное достоинство, с которым держалась девушка, говорило об уважении к себе, намного превосходившем его собственное.
Но это не бросающееся в глаза поражение Тони сбивало его с толку.
Конечно, Кристин знала, чего от нее ждали, – необходимо ублажать сутенера, купившего ее; она так и поступала… когда находила нужным, принимала без жалоб самые жестокие ласки, позволяла брать себя любыми способами, чего не допустила бы ни одна итальянка, и доставляла Тони небывалое, непередаваемое наслаждение; казалось, даже своими искусными прикосновениями она разрушала его власть над ней.
И все же Кристин оставалась равнодушной, даже когда Тони страстно обнимал ее, и выражение холодных голубых глаз говорило лишь о том, что она отдается по обязанности, из вежливости, но не испытывает при этом никаких чувств.
И хотя Тони сам того не сознавал, гнев и подозрения уступали место более сильным чувствам. Когда он думал об ослепительной красоте Кристин, ее спокойной гордости за свое тело, о ее волшебных руках, сердце Тони сжималось от нежности. Шелковистые светлые волосы, мягкие губы и пронзительные глаза очаровали Тони, он постоянно ощущал нежное благоухание ее плоти.
Она проникла в душу Тони, и он знал это, испытывая настойчивое, не испытанное до сих пор желание сжать девушку в страстных объятиях, отгородить ее от всех опасностей, защитить, не дать в обиду. Эта безумная прихоть заставляла Тони смеяться над собой. Но он ничего не мог поделать, хотя знал, что никогда не признается ей: такие отношения между сутенером и проституткой просто немыслимы. Но одержимость девушкой росла, смущая Тони, выводя из себя.
Кристин жила в грязи и зарабатывала деньги на чужой похоти и разврате. Но юность и гордость позволяли ей оставаться чистой, свежей и красивой. Тони восхищенно наблюдал, как Кристин причесывает волосы и, грациозно ступая, идет через комнату. Она настоящий ангел.
По мере того, как шло время, чувственность итальянца все сильнее воспламенялась, но попытки заставить ее лечь с ним в постель становились все более робкими и неуверенными. Даже когда он брал Кристин, все равно понимал, что она чувствует, как необходима ему, ощущает мольбу в каждом его прикосновении.
Он не мог вынести сознания того, что вынужден просить, когда имеет право приказывать. И, как это ни невероятно, Тони начал томиться по девушке, но напрасно проклинал собственные страдания – сердце неодолимо жаждало одного: навеки принадлежать ей.
Но Кристин, казалось, даже не подозревала, что делается с Тони при одном взгляде на нее, и занималась своим делом, словно не замечая его страданий.
И это терзало Тони больше всего.
Поэтому он проглотил еще порцию виски, надеясь, что прохладная жидкость снимет обжигающую боль в паху.
Потом снова наполнил стакан и лег на кровать, когда услыхал, что шум воды в ванной стих.
Через минуту появится Кристин в своей укороченной пижаме и потихоньку заснет, а он еще долго будет мучиться, зная, что она так близка и все же недоступна.
Тони подозревал, что Кристин специально делает это – чередуя ночи, когда ему приходилось часами лежать без сна, и короткие моменты, в которые позволяла делать с собой все, что угодно. Но Тони ничего не мог поделать, потому что терял последнее мужество и теперь попросту боялся приблизиться к девушке.