Гибсон Уильям. Граф Ноль (Нейромантик - 2)

   - Как ты его водишь?
   - Садись где-нибудь. А водят его так: "Ахмед, отвези наши задницы в Нью-Йорк, в восточный сектор".
   Машина плавно скользнула от тротуара, а Бобби упал на колени в мягкую горку ковриков. - Ланч будет подан через полчаса, сэр, если только вы не пожелаете чего-нибудь раньше. - Мягкий мелодичный голос, исходящий, казалось, из ниоткуда.
   Лукас рассмеялся.
   - Действительно, в Дамаске знали, как делать подобные вещи, - сказал он.
   - Где?
   - В Дамаске, - повторил Лукас, расстегивая пиджак и устраиваясь на горке палевых подушек. - Это "Ролле". Из старых. В те времена, когда у них еще водились деньги, арабы делали неплохие машины.
   - Лукас, - спросил Бобби с полным ртом (ел холодного жареного цыпленка), как так выходит, что нам до Нью-Йорка ехать еще полтора часа?
   Ведь нельзя сказать, что мы ползем...
   - Потому что, - сказал Лукас, сделав паузу ради еще одного глотка охлажденного белого вина, - дорога займет у нас ровно столько, сколько нужно. Ахмеда на заводе оснастили всеми необходимыми приспособами, включая первоклассную систему блокировки наблюдения. На трассе, пока он в движении, Ахмед обеспечивает значительную степень секретности, намного большую, чем та, за какую я при обычных обстоятельствах готов платить в Нью-Йорке. Ахмед, как ты полагаешь, кто-нибудь пытается достать нас - подслушать или еще чего?
   - Нет, сэр, - ответил голос. - Восемь минут назад наша идентификационная панель была инфрасканирована с вертолета тактических сил.
   Номер вертолета - "MX тире 3 тире 848", пилот - капрал Роберто...
   - Ладно, ладно, - прервал Лукас. - Прекрасно. Это не имеет значения.
   Видишь? Ахмед вытащил из тактиков больше информации, чем они получили от нас. - Вытерев руки о толстую белую льняную салфетку, он выудил из кармана пиджака золотую зубочистку.
   - Лукас, - снова начал Бобби, пока негр осторожно ковырялся ею в щелях между большими квадратными зубами, - что произойдет, если я, скажем, попрошу тебя отвезти меня на Таймс-Сквер и там высадить?
   - Ага, - отозвался Лукас, опуская зубочистку, - самый скандальный район города. В чем дело, Бобби, наркотики нужны?
   - Да нет, просто интересно.
   - Интересно что? Тебе нужно на Таймс-Сквер?
   - Нет, просто это первое место, какое пришло мне в голову. Я имел в виду, ты меня отпустишь?
   - По правде сказать, нет, - сказал Лукас. - Но тебе не следует думать, что ты заключенный. Скорее - гость. Ценный гость.
   Бобби бледно улыбнулся.
   - А-а. Ладно. Как это у них называется? "Задержание в целях защиты"?
   - Верно, - сказал Лукас, снова принимаясь за зубочистку. - И пока мы тут надежно экранированы славным Ахмедом, пора бы нам, Бобби, поговорить.
   Думаю, брат Бовуа уже рассказал тебе кое-что о нас. Что ты думаешь о том, что он тебе рассказал?
   - Ну, - протянул Бобби, - это действительно очень интересно, но я не уверен, что все понял.
   - Чего ты не понял?
   - Ну, я, например, ничего не понимаю в этих ваших вудуистских штучках...
   Лукас поднял брови.
   - Это не мое дело, кто что готов проглотить, я хочу сказать - поверить, так? Но то Бовуа говорит о бизнесе, причем на уличном техе, да так, как я никогда раньше не слышал, а через минуту - о каких-то мамбо и привидениях, о духах и змеях. И, и...
   - И о чем?
   - О лошадях, - выдавил Бобби, горло у него перехватило.
   - Бобби, ты знаешь, что такое метафора?
   - Что-то из "железа"? Вроде компенсатора?
   - Нет. Ладно, оставим метафоры в покое. Когда Бовуа или я говорим с тобой о лоа и их лошадях, как мы называем тех немногих, которых избирают лоа, чтобы ездить на них, просто сделай вид, что мы говорим на двух языках разом. Один из них тебе понятен. Это язык уличных техов, как ты его называешь. Мы можем использовать другие слова, но говорим мы все же на техе.
   Скажем, мы называем что-то Огу Ферей, а ты то же самое мог бы назвать ледорубом, понимаешь? Но при этом теми же словами мы говорим и о других вещах, и вот их-то ты и не понимаешь. Тебе это и не нужно. - Он убрал зубочистку.
   Бобби сделал глубокий вдох.
   - Бовуа сказал, что Джекки - лошадь для змея, змея по имени Данбала.
   Можешь прокрутить это для меня на уличном техе?
   - Естественно. Думай о Джекки как о деке - киберпространственной деке, очень хорошенькой и с отличными коленками. - Лукас хмыкнул, а Бобби покраснел. - Думай о Данбале, которого некоторые называют змеем, как о программе. Скажем, о ледорубе. Данбала входит в деку Джекки, Джекки рубит лед. Вот и все.
   - Ладно, - сказал Бобби, решив, что уже несколько освоился, - тогда что такое матрица? Если Джекки дека, а Данбала программа, что тогда киберпространство?
   - Весь мир, - услышал он в ответ.
   - Отсюда нам лучше пойти пешком, - сказал Лукас.
   "Ролле" беззвучно и плавно остановился, негр встал, застегивая на две пуговицы пиджак.
   - Ахмед привлекает слишком много внимания. Он подобрал свою трость дверь, открываясь, издала мягкий чмокающий звук.
   Бобби выбрался вслед за Лукасом в безошибочно узнаваемый запах, ставший визитной карточкой Муравейника, - богатая амальгама затхлых выхлопов подземки, древней копоти и едкого канцерогенного духа от свежей пластмассы, все это замешано на углекислом привкусе запрещенного допотопного топлива для автомобилей. Высоко над головой в отраженном ослепительном свечении дуговых ламп один из незаконченных фуллеровских куполов закрывает две трети вечернего неба цвета лососины. Рваный край купола напоминает разломанные серые соты. Лоскутное одеяло куполов Муравейника имело обыкновение порождать непредсказуемые смены микроклимата: были, например, области на несколько кварталов, где с закопченных геодезиков непрестанно сыпалась тонкая водяная пыль сконденсировавшейся влаги; кварталы же под наиболее высокими секциями купола славились статическими разрядами, этакой специфической городской разновидностью молнии.
   На улице, по которой Бобби шагал вслед за Лукасом, дул резкий ветер.
   Теплый бриз бросал в лицо песок - вероятно, это было как-то связано с перепадами давления в системе подземных коммуникаций, опутавшей весь Муравейник.
   - Помни, что я тебе говорил, - сказал Лукас, щурясь от ветра с песком.
   - Этот человек представляет собой гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И даже если это не так, ты все равно обязан выказать ему некую толику уважения. Если хочешь стать ковбоем, раскрой глаза пошире - сейчас ты увидишь, так сказать, "веху" в нашем ремесле.
   - Ага, - протянул Бобби. - Ладно. - Он под-прь1гнул, чтобы отделаться от посеревшей ленты распечатки, которой вздумалось обвиться вокруг его колена. Так, значит, это у него вы с Бовуа купили...
   - Ха! Нет! Я же тебе сказал. Говорить посреди улицы - все равно что посылать свои слова в сводку новостей...
   Бобби поморщился, потом кивнул. Блин! Он все время попадает впросак!
   Вот он с крупным дельцом по уши в каком-то потрясающем деле, а продолжает вести себя как вильсон. Делец. Вот самое подходящее слово для Лукаса и для Бовуа тоже. А эти разговорчики о вуду - просто игра, в которую они втянули окружающих, думал Бобби. В "роллсе" Лукас выдал какую-то пространную тираду о Легбе, который, по его словам, был лоа коммуникаций, "хозяин дорог и тропинок", а все это к тому, что человек, к которому он ведет Бобби, избранник Легбы. Когда Бобби спросил, оунган ли этот человек, Лукас сказал, что нет. Он сказал, что этот человек шел бок о бок с Легбой всю свою жизнь, был к нему так близко, что даже не подозревал, что лоа всегда рядом с ним, как будто лоа всегда был частью его самого, его тенью. И вот этот человек, сказал Лукас, продал им софт, который Бобби арендовал у Дважды-в-День...
   Свернув за угол, Лукас неожиданно остановился, да так резко, что Бобби едва не уткнулся ему в спину. Они стояли перед почерневшей каменной стеной.
   Окна дома еще десятилетия назад были забиты листами рифленого железа. На первом этаже располагался некогда магазин, но покрытые трещинами витрины успели зарасти грязью. Дверь между слепыми окнами была усилена точно таким же листом железа, какой запечатывал окна верхних этажей. Бобби показалось, что за окном слева можно разобрать что-то вроде вывески - потухшие неоновые буквы, криво свисающие в мрачной темноте. Лукас же просто стоял перед дверью, его лицо было лишено всякого выражения, конец трости будто врос в тротуар, огромные руки сложены одна поверх другой на латунном набалдашнике.
   - Первое, чему тебе предстоит научиться, - сказал он тоном человека, цитирующего пословицу, - это тому, что всегда нужно ждать...
   Бобби почудилось за дверью какое-то царапание, потом раздался звон цепочки.
   - Потрясающе, - проговорил Лукас, - можно подумать, что нас ждали.
   Дверь на хорошо смазанных петлях открылась сантиметров на десять, потом будто за что-то зацепилась. В темной пыльной щели возник глаз и немигающе уставился на них. Поначалу Бобби решил, что это глаз какого-то крупного животного: зрачок - странного желтовато-коричневого оттенка, а белок - в паутине красных прожилок. А под ними - выпяченная, еще более красная губа.
   - Духов человек, - сказал невидимый владелец глаза, - духов человек и какой-то маленький засранец. Господи... - Раздался ужасный, булькающий звук, будто человек чуть ли не из самых кишок выхаркивал мокроту, скопившуюся там еще в доисторические времена, затем последовал смачный плевок. - Что ж, заходи, Лукас. - Снова скрежет, и дверь распахнулась вовнутрь - в кромешную тьму.
   - Я занятой человек... - прозвучало с расстояния в метр - и с каждым словом все тише, как будто владелец глаза спешил убраться подальше от света, проникшего через открытую дверь.
   Лукас переступил порог. Ему на пятки едва не наступил Бобби, почувствовавший, как за ним мягко захлопнулась дверь. От внезапной всепоглощающей темноты по рукам у него побежали мурашки. Эта тьма, казалось, жила собственной жизнью - что-то плотное, сбившееся и будто бы даже способное чувствовать.
   Вспыхнула спичка, зашипела и заплевалась газовая лампа с наддувом - в ее калильной сетке зажегся газ. Разинув рот, Бобби уставился на лицо за светильником. Лицо?.. Бобби очень захотелось поверить, что этот желтый глаз с кровавыми прожилками, равно как и его близнец, смотрят на него из прорезей какой-то страшной маски.
   - Полагаю, ты не ждал нас, правда, Финн?
   - Если хочешь знать, - проскрипела маска, открывая огромные плоские и желтые зубы, - я как раз собирался выйти, поискать что-нибудь на обед.
   На взгляд Бобби, это существо могло бы прожить на диете из плесневеющего ковра. Или же терпеливо грызть себе дорогу в коричневой мякоти разбухших от сырости книг, наваленных до высоты плеч по обеим сторонам туннеля, где они стояли сейчас с Лукасом.
   - Что это за недоносок, Лукас?
   - Знаешь, Финн, мы с Бовуа испытываем некоторые затруднения в связи с кое-чем, что мы приобрели у тебя, полностью тебе доверяя. - Лукас поднял трость и легонько потыкал ее концом в опасно накренившийся штабель, сложенный из древних книг в мягких обложках.
   - Ах вот как? - Финн с насмешливым сочувствием поджал серые губы. Оставь в покое эти первоиздания, Лукас. Если они рухнут, платить придется тебе.
   Лукас убрал трость. В свете фонаря блеснул стальной наконечник.
   - Итак, - сказало существо, которое Лукас называл Финном, - у вас проблемы. Забавно, Лукас, очень, черт побери, забавно. - Сероватые щеки Финна были прочерчены глубокими косыми морщинами. - У меня тоже проблемы.
   Три, если быть точным. Сегодня утром их еще не было. Что ж, думаю, такова жизнь. - Он поставил шипящую лампу на выпотрошенный каталожный шкаф и выудил из кармана чего-то, что когда-то, возможно, было твидовым пиджаком, кривую сигарету без фильтра. - Мои три проблемы наверху. Может, хочешь взглянуть на них?.. - Он чиркнул деревянной спичкой о подставку лампы и прикурил. В воздухе заклубилась едкая вонь черного кубинского табака.
   - Знаете, - сказал Финн, переступая через первое тело, - я уже очень давно обретаюсь по этому адресу. Все знают, где меня искать. Покупаешь у Финна точно знаешь, у кого покупаешь. Мой товар - это всегда я. Каждый раз...
   Бобби пялился на вывернутое кверху лицо мертвеца, на потускневшие глаза. Что-то неестественное было в повороте его туловища, в том, как обмякло тело в облегающей черной одежде. С невыразительного безжизненного японского лица смотрели пустые глаза...
   - И знаешь, сколько за все это время, - продолжал Финн, - нашлось недоумков, которые решились бы вломиться сюда, чтобы меня обуть? Ни одного!
   Ни одного до сегодняшнего утра. А тут, мать его, трое за раз. Ну, - он бросил на Бобби враждебный взгляд, - если не считать этого прикинутого маленького засранца, но... - Он пожал плечами.
   - Такое впечатление, что он кривобокий, - сказал Бобби, все еще не сводя глаз с первого трупа.
   - Это потому, что внутренности у него теперь годятся разве что на корм собакам, - ощерился Финн. - Растерты в пюре.
   - Финн коллекционирует экзотическое оружие, - пояснил Лукас, слегка подталкивая запястье второго трупа концом трости. - Ты их просканировал на имплантанты, Финн?
   - Ага. Та еще морока. Пришлось сначала оттащить их в заднюю комнату.
   Никаких сюрпризов. Быки, обычная команда. - Финн с шумом втянул воздух. Вот только почему кому-то понадобилось меня пристукнуть?
   - Может, ты продал им очень дорогой продукт, который не сработал? рискнул предположить Лукас.
   - Надеюсь, ты не хочешь сказать, что это ты послал их, Лукас? - ровным голосом произнес Финн. - Разве что ты очень хочешь посмотреть, как я повторю этот фокус с собачьей кормежкой.
   - А разве я сказал, что ты продал нам что-то, что не работает?
   - "Испытываем затруднения", сказал ты. А что еще, ребята, вы купили у меня в последнее время?
   - Извини, Финн, но они не наши. И ты тоже это знаешь.
   - Ага. Пожалуй, знаю. Так что же, черт побери, привело тебя сюда, Лукас? Ты же знаешь, что то, что ты купил, обычными гарантиями не покрывалось...
   ***
   - Видишь ли, - сказал Финн, выслушав историю сорвавшегося киберпространственного набега Бобби, - порой там происходят чертовски странные дела. - Он медленно покачал узкой, неестественно вытянутой головой.
   - Что-то изменилось, раньше такого не было. - Он поглядел на Лукаса. - Но вы-то, ребята, это знаете, да?
   Они сидели вокруг квадратного белого стола в совершенно белой комнате на первом этаже за захламленным торговым залом. Пол был выложен вытертой больничной плиткой в рубчик, чтобы не скользила нога, - ну прямо как в операционной, - а стены были составлены из широких плит пыльного белого пластика, скрывавшего плотные слои антижучковой микропроводки. По сравнению со складом белая комната казалась хирургически чистой. Несколько стальных треножников вокруг стола, ощетинившиеся сенсорами и сканирующим оборудованием, напоминали абстрактные скульптуры.
   - Знаем что? - спросил Бобби.
   С каждым новым пересказом своей истории он все меньше чувствовал себя вильсоном. Наоборот, кем-то значительным. Вот именно, это заставляло его чувствовать свою значимость.
   - Не о тебе речь, засранец, - устало сказал Финн. - О нем. Олдовом вуду. Он-то знает, что что-то изменилось... И произошло это не сегодня. Я в деле уже целую вечность. Подумать только, сколько воды утекло. Я был тут еще до войны, еще до того, как появилась какая-нибудь матрица, или, во всяком случае, - до того, как люди осознали, что все это существует. - Теперь он глядел на Бобби. - У меня есть пара ботинок, которым больше лет, чем тебе.
   Так чего, черт побери, мне от тебя ждать? Ковбои появились вместе с компьютерами. А первые компьютеры построили для того, чтобы взломать лед немцев, так? Ковбоев тогда называли дешифровщиками. Так что лед существовал еще до компьютеров, если взглянуть на это с такой стороны.
   Он закурил пятнадцатую сигарету за вечер, и белая комната снова стала наполняться дымом.
   - А вот Лукас, этот знает, да уж. Последние семь-восемь лет странные там творятся вещи, да-да, там, в ковбойских кругах - или, если хочешь, в цепях. Сегодняшние жокеи заключают сделки с какими-то тварями, не так ли, Лукас? Да, видишь ли, знаю я об этом, знаю. Но им все равно нужны "железо" и софт, и им все равно нужно быть проворней змей на льду, однако у всех, у всех тех, кто действительно знает, как рубить лед, теперь есть союзники, не правда ли, Лукас?
   Лукас вынул из кармана свою золотую зубочистку и начал обрабатывать верхний коренной. Его темное лицо оставалось предельно серьезным.
   - Троны и домены, - загадочно продолжал Финн. - Да, что-то там есть.
   Призраки, голоса. А почему бы и нет? В океанах есть русалки и прочая дребедень, а у нас тут море кремния, понимаешь? Строго говоря, оно - просто прекрасно выполненная галлюцинация, которую мы все согласились иметь, - это наше киберпространство, но каждый, кто в него подключается, знает, печенкой, черт меня побери, чувствует, что это - целая вселенная. И с каждым годом населения там вроде как прибывает...
   - Для нас, - лениво вставил Лукас, - и здешний мир всегда на этом работал.
   - Ага, - отозвался Финн, - чтобы вы, ребята, могли войти в него с программой и сказать всем: мол, те штуки, с которыми вы срубаете сделки, это ж наши старые боги из буша...
   - Божественные Наездники...
   - Ну да, конечно. Вы в это, может, и верите. Но я довольно давно уже живу на этом свете, чтобы помнить, что не всегда так было. Десять лет назад пусть бы кто попробовал зайти в "Джентльмен-Неудачник" и заявить кому из крутых жокеев, что разговаривал с призраком в матрице, - да они б решили, что он спятил.
   - Что он вильсон, - вставил Бобби, чувствуя себя выключенным из разговора и уже не столь значительным.
   Финн бросил на него безучастный взгляд.
   - Что-что?
   - Ну, вильсон. Мудило. Это жаргон хотдоггеров, я думаю... - Ну вот, опять слажал. Блин. Финн поглядел на него более чем странно.
   - Господи. Вот как это называется, да? О Боже. А ведь я знавал этого парня...
   - Кого?
   - Бодайна Вильсона, - сказал он. - Надо же: первый человек из моих знакомых, который кончил как фигура речи.
   - Он был дурак? - спросил Бобби и тут же пожалел об этом.
   - Дурак? Черта с два! Он был умен, хитер как бес. - Финн загасил сигарету в потрескавшейся керамической пепельнице "кампари". - Просто совершеннейший раздолбай, вот и все. Работал он как-то однажды с Дикси Флэтлайном... - Взгляд налитых кровью желтых глаз затуманился.
   - Финн, - вмешался Лукас, - где ты взял этот ледоруб, который продал нам?
   Финн сурово оглядел его с головы до ног. - Сорок лет в деле, Лукас. Знаешь, сколько раз мне задавали этот вопрос? И знаешь, сколько раз я был бы уже мертв, если бы отвечал на него?
   Лукас кивнул.
   - Намек понял. Но тем не менее я задам его снова. - Он ткнул зубочисткой в сторону Финна, как игрушечным кинжалом. - Вот настоящая причина, по которой ты готов тут сидеть и нести всякую чушь: ты думаешь, что эти три жмурика наверху имеют отношение к тому ледорубу, который ты нам продал. Я же видел, как ты насторожился, когда Бобби рассказывал, как смели кондо его матери, не так ли?
   - Возможно, - оскалился Финн.
   - Кто-то занес тебя в свой список, Финн. Эти три мертвых ниндзя наверху обошлись кому-то в немалые деньги. Когда они не вернутся, этот кто-то примет меры, Финн.
   Обведенные красным желтые глаза прищурились.
   - Они были напичканы под завязку, - сказал Финн, - натасканы на то, чтобы убрать по-тихому, но у одного из них были и другие штучки. Штучки для задавания вопросов. - Желтые от никотина, почти цвета тараканьих крыльев, пальцы медленно потянулись помассировать короткую верхнюю губу. - Я получил его от Вигана Лудгейта, - сказал он. - По кличке Виг. - Никогда о таком не слышал, - сказал Лукас.
   - Этот трехнутый засранец, - сказал Финн, - был когда-то ковбоем.
   - Случилось так, - начал Финн, и история поглотила Бобби целиком, это было даже лучше, чем слушать Бовуа и Лукаса, - что Виган Лудгейт пять лет оттрубил крутым жоком, что недурной пробег для кибер-ковбоя. Да, пять лет...
   За такой срок ковбой кончает или с очень большими деньгами, или с выжженным мозгом, или тем, что финансирует конюшню юных взломщиков, и то исключительно в качестве управляющего. Виг по первой горячке молодости и напора рванул в затяжной поход по сравнительно редко заселенным секторам матрицы, представляющим те географические области, которые когда-то были известны как "третий мир".
   Кремний не снашивается; микрочипы практически бессмертны. Виг этот факт приметил. Как всякое дитя своего века, он, однако, знал, что кремний на самом деле может просто выйти из употребления, что гораздо хуже, чем просто отработать свое. Это было для Вига мрачной данностью, с которой приходилось смириться, как, скажем, со смертью или налогами. Впрочем, о том, как бы его снаряжение не отстало от искусства, он обычно беспокоился больше, чем о смерти (ему было двадцать два) или о налогах (он не заполнял деклараций, хотя ежегодный процент, который он отдавал машине по отмывке денег в Сингапуре, грубо говоря, равнялся подоходному налогу, какой ему пришлось бы платить, заяви он о своих доходах). Виг достаточно здраво рассудил, что должен же куда-то уходить весь этот устаревший кремний. А уходил он, как выяснил Виг, в ряд очень бедных стран, ведущих отчаянную борьбу с нарождающимися промышленными базами. В страны, настолько погруженные во мрак невежества, что концепция нации там до сих пор еще воспринималась всерьез. Виг пробурился на пару африканских задворок и почувствовал себя акулой, кружащей в бассейне, полном икры.
   Нельзя сказать, что какое-нибудь из этих вкусных крохотных яиц много давало в отдельности, но если забросить сеть и грести все чохом, то работы немного, а улов... в общем, с поля по зернышку... Виг обрабатывал африканцев неделю, при этом нечаянно вызвал падение по крайней мере трех правительств, причинив невыразимые человеческие страдания. В конце недели, слизнув сливки в виде нескольких миллионов до смешного мелких банковских счетов, он удалился на покой. Когда он выходил, уже налетала саранча: на "африканскую идею" набрели все прочие.
   Два года Виг просидел на пляже в Каннах, питаясь исключительно самыми дорогими модельными наркотиками и периодически включая маленький телевизор "Хосака", чтобы со странным и примечательно невинным любопытством поизучать вздувшиеся тела мертвых африканцев. В какой-то момент - никто не мог сказать, где, когда или почему - стали замечать, что Виг перешагнул за край.
   А точнее, сказал Финн, Виг проникся убеждением, что Господь Бог живет в киберпространстве или, может, что киберпространство и есть Бог или какое-то его новое явление. Экскурсы Вига в теологию были отмечены крупными смещениями парадигм, настоящими богоискательскими метаниями. У Финна было кое-какое представление о том, чем в те годы занимался Виг. Вскоре после крещения в эту его новую и весьма своеобразную веру Виган Лудгейт вернулся в Муравейник и отправился в эпическое, хоть и несколько беспорядочное плавание по водам кибернетического познания. В прошлом компьютерный жокей, он знал, куда обращаться за самым лучшим "железом" и софтом. Финн снабжал Вига и тем и другим, поскольку тот все еще оставался богатым человеком. Виг объяснял Финну, что его техника мистических изысканий основывается на проецировании сознания в пустые неструктурированные секторы матрицы и ожидании. Надо отдать парню должное, сказал Финн, тот никогда не заявлял, что взаправду встретил Бога, хотя продолжал считать, что в ряде случаев ощущал его присутствие при передвижении по лику решетки. Со временем у Вига вышли все деньги. Его спиритуалистский поход оборвал немногие деловые связи, оставшиеся с доафриканских времен, так что Лудгейт канул без следа.
   - Но потом однажды он объявился, - продолжал Финн, - сумасшедший, как крыса из нужника. Как был бледным маленьким ублюдком, так им и остался, но теперь еще был увешан всякой африканской дребеденью: бусами, костями и всяким таким. - Бобби отвлекся от рассказа Финна ровно настолько, чтобы задать себе вопрос, как может существо, похожее на Финна, называть кого-то "бледным маленьким ублюдком", но потом перевел взгляд. Лукас был смертельно мрачен. Тут Бобби пришло в голову, что Лукас может воспринять африканскую часть истории на свой счет - как личное оскорбление, что ли. Но Финн преспокойно продолжал свою историю.
   - У него было полно всего на продажу. Деки, периферия, программное обеспечение. Все на пару лет устарело, но игрушки были крутые, так что я дал за них приличную цену. Я тогда еще заметил у него вживленный разъем за ухом и то, что он постоянно держал подключенным странный серебряный микрософт.
   "Что за софт?" - спрашиваю я. "Он пуст", - отвечает Виг. Этот маленький ублюдок сидит на том самом месте, где сидишь сейчас ты, малыш, и говорит мне, он, мол, пуст, и это глас Господень, и я пребуду вечно в его белом гудении, и тому подобный бред. И я подумал: Господи, Виг окончательно сбрендил, - хотя нет, вот он в пятый раз пересчитывает деньги, которые я ему дал. "Виг, сказал я, - время - деньги, но скажи мне, что ты теперь намерен делать?" Потому что мне стало любопытно. Я ведь знал парня многие долгие годы - по делам, конечно. "Финн, - говорит он, - я должен подняться по гравитационному колодцу наверх. Бог - там, наверху". Я хочу сказать, он мне говорит, мол, Бог повсюду, но тут внизу слишком много статики, она скрывает его лик. "Ладно, говорю я ему, - как знаешь". И я указал ему на дверь, вот и все. Никогда его больше не видел.
   Бобби поморгал, подождал, поерзал немного на жестком сиденье складного стула.
   - За исключением того, что примерно год спустя появился какой-то парень такелажник с высокой орбиты, - который спустился по колодцу вниз на побывку, и у него был с собой недурной софт на продажу. Ничего гениального, но весьма и весьма интересно. Он сказал, это от Вига. Ну, может, Виг свихнувшийся нарк и давно вне игры, но все же умеет отыскивать неплохое дерьмецо. Так что я этот софт покупаю. Это было лет, наверное, десять назад, так? И каждый год или около того появляется какой-нибудь парень с товаром.