Гибсон Уильям. Граф Ноль (Нейромантик - 2)

   - А о снах он что-нибудь говорил?
   - Только то, что они становятся все реальнее. Но я никогда не рассказывала ему о тех, других...
   - Хочешь поделиться? Может быть, это поможет мне сообразить, что нам теперь делать.
   - Некоторые из них рассказывают мне всякое. Разные истории. Когда-то там не было ничего, ничего, что существовало бы само по себе, - были только базы данных и люди, копавшиеся в них. Потом что-то случилось, и Оно... Оно познало себя. Это уже совсем другая история - о девушке с зеркальными глазами и о мужчине, который боялся кого-нибудь любить. Что-то, что сделал этот человек, помогло Целому познать себя.... А потом Оно как будто распалось на различные части себя самого, и мне кажется, те - яркие, другие - и есть эти части. Но об этом очень сложно рассказывать, потому что сами они говорят об этом не совсем словами.
   Тернер почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Что-то всплывало, возвращалось к нему из подводного города - досье Митчелла. Волна жгучего стыда в холле, облупившаяся грязно-кремовая краска, Кембридж, общежитие университета...
   - Где ты родилась, Энджи?
   - В Англии. Потом мой отец стал работать на "Маас", и мы переехали.
   Сначала в Женеву.
   Где-то посреди Вирджинии Тернер свернул ховер на обочину из гравия, потом съехал на заросшее пастбище. Он повернул налево, за машиной потянулся клубящийся хвост пыли. Лето, все высохло. Тернер завел ховер поглубже в ельник. Турбина заглохла, машина грузно осела, выдавливая воздух из-под юбки.
   - Теперь можно и поесть, - сказал он, перегнувшись на заднее сиденье за холщовым мешком Салли.
   Выпутавшись из пристяжных ремней, Энджи расстегнула молнию черного свитера. Под свитером на ней было что-то белое и облегающее, квадратный вырез открыл по-детски гладкое, загорелое тело. Она взяла у него мешок и стала разворачивать приготовленные Салли бутерброды.
   - А что не так с твоим братом? - спросила она, протягивая ему половину бутерброда.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, есть что-то... Салли сказала, он все время пьет. Он несчастлив?
   - Не знаю, - ответил Тернер, поводя плечами и массируя шею, чтобы снять напряжение. - Я хочу сказать - несчастлив, должно быть, однако я не знаю, почему. Бывает же, что люди иногда просто подвисают.
   - Ты имеешь в виду: когда у них нет компаний, которые бы о них заботились? - Она принялась за еду.
   Тернер поднял на нее глаза.
   - Задираешься?
   Она кивнула с полным ртом. Проглотила.
   - Немножко. Я знаю, что есть много людей, которые не работают на "Маас". Никогда не работали и никогда не станут. Ты - один из них, твой брат - другой. Но я спросила всерьез. Знаешь, мне понравился Руди. Но просто он кажется совсем....
   - Конченым? - закончил он за нее, все еще держа бутерброд в руке. Увязшим? А дело, думаю, в том, что некоторым людям нужно иногда сделать скачок, и если они этого не делают, то увязают по уши - навсегда... А Руди никогда и не пытался соскочить.
   - Это как мой отец, когда хотел вытащить меня из "Мааса"? Это скачок?
   - Нет. Соскакиваешь ты или нет, каждый решает сам за себя. Просто нужно понять, что где-то тебя ожидает нечто лучшее... - Он помедлил, внезапно почувствовав, что смешон, и укусил бутерброд.
   - Так решил ты?
   Он кивнул, задумавшись - а так ли это?
   - Значит, ты уехал, а Руди остался.
   - Он всегда был умен, даже талантлив. До сих пор такой. Наполучал целую кучу степеней - и все через сети. В двадцать лет защитил докторскую диссертацию по биотехнологиям в Тулане, потом целый ворох каких-то еще. И никогда не рассылал ни заявлений, ни автобиографий, ничего. К нам сюда являлись агенты чуть ли не со всего света, а он нес им невесть что, нарывался на ссоры... По-моему, он думал, что сможет придумывать что-то сам по себе. Вроде этих его колпаков на собаках. Сдается, у него есть парочка оригинальных патентов, но... Как бы там ни было, он остался дома. Занялся торговлей, стал собирать на заказ "железо", причем был одним из самых крутых в этом штате. Потом заболела наша мать. Она болела очень долго, а я был далеко...
   - И где ты был? - Девушка открыла термос, и по кабине разнесся запах кофе.
   - Так далеко, как только смог забраться, - ответил он, удивившись злости в собственном голосе.
   Она передала ему пластмассовую кружку, до краев наполненную горячим черным кофе.
   - А ты? Ты говорила, что никогда не знала матери?
   - Не знала. Они расстались, когда я была совсем маленькой. Она отказывалась подписывать контракт, если он не согласится подключить ее к какому-то там базовому плану. Так, во всяком случае, он говорит.
   - А что он за человек? - Он глотнул кофе, потом передал кружку Энджи.
   Она взглянула на него поверх ободка красной пластмассовой кружки, вокруг глаз - косметика, наложенная Салли.
   - Это ты мне расскажи, - бросила она. - Или лучше спроси об этом через двадцать лет. Мне семнадцать, откуда мне, черт побери, это знать?
   Тернер рассмеялся.
   - Начинаешь чувствовать себя немного лучше?
   - Пожалуй, да. Учитывая обстоятельства. И внезапно он осознал, что рядом с ним женщина, ощутил то, чего не замечал раньше, и его руки нервно потянулись к пульту управления.
   - Хорошо. Нам предстоит еще долгий путь...
   Этой ночью они спали в ховере, в Южной Пенсильвании, припарковавшись за ржавой стальной решеткой, на которой когда-то висел экран кинотеатра для автомобилистов. Тернер расстелил парку на бронированном полу под длинным горбом турбины. Энджи допивала остатки кофе, теперь уже остывшего, сидя в квадратном отверстии люка над пассажирским сиденьем и глядя, как над полем, заросшем жухлой травой, пульсируют светлячки.
   Где-то посреди сна - все еще окрашенного случайными вспышками из досье ее отца - она перекатилась к нему под бок. Теплая и мягкая грудь прижалась к его голой спине, а потом ее рука скользнула погладить плоские мускулы его живота. Тернер даже не шевельнулся, изображая глубокий сон, и вскоре отыскал себе дорогу вниз, в темный лабиринт биософта Митчелла, где диковинные образы начинали сливаться с его собственными страхами и давней болью. Он проснулся на рассвете и услышал, как она тихонько напевает себе под нос, сидя на краю люка:
   Мой папаша родной Красив как дьявол был.
   В девять миль длиной Цепь себе он раздобыл.
   И на каждом звене, Да, на каждом звене Висело сердце той, Кого он погубил.
   Глава 22
   "У ДЖАММЕРА"
   До владений Джаммера пришлось преодолеть еще двенадцать пролетов мертвого эскалатора. Занимал клуб, как выяснилось, почти треть последнего этажа. Если не считать заведения Леона, Бобби никогда в жизни не видел ночного клуба, а потому клуб "У Джаммера" произвел на него немалое впечатление, хотя и показался жутковатым. Впечатляли размеры и то, что Бобби счел шикарной обстановкой, а жутковато было потому, что любой ночной клуб, особенно днем, чем-то неуловимо ирреален. Есть в нем что-то ведьмовское.
   Заткнув большие пальцы в задние карманы новых джинсов, Бобби с любопытством оглядывался по сторонам, пока Джекки шепотом беседовала с длиннолицым белым в мятом синем комбинезоне. Обстановку клуба составляли темные банкетки с обивкой из искусственного плюша, круглые черные столики и десяток резных деревянных ширм. Потолок был выкрашен черным, каждый столик слабо освещался собственным невидимым прожектором, нацеленным откуда-то сверху, из темноты. Была здесь также сцена, сейчас ярко освещенная рабочими лампами, свисающими на желтых спиральных шнурах, а в середине сцены стояли вишнево-красные барабаны. Бобби не мог бы сказать почему, но от всего этого мороз продирал по коже; какое-то неуловимое ощущение полужизни, как будто что-то вот-вот начнет двигаться - там, в самом уголке глаз...
   - Бобби, - окликнула его Джекки, - подойди познакомься с Джаммером.
   Бобби пересек черную ковровую дорожку со всей холодностью, какую ему удалось изобразить, и предстал перед длиннолицым, у которого были темные редеющие волосы, а под комбинезоном оказалась белая вечерняя рубашка. Губы у мужчины были узкие, а впалые щеки зачерняла вчерашняя щетина.
   - Ага, - сказал человек, - ты хочешь быть ковбоем?
   Он смотрел на футболку Бобби, и у того возникло малоприятное ощущение, что его собеседник вот-вот рассмеется.
   - Джаммер был жокеем, - сказала Джекки. - Самым крутым, какие только бывают. Правда, Джаммер?
   - Так говорят, - отозвался Джаммер, по-прежнему глядя на Бобби. - Давно это было, Джекки. И каков же у тебя пробег, парень, сколько часов? - спросил он Бобби. Бобби вспыхнул.
   - Ну, наверное, один.
   Джаммер вздернул кустистые брови.
   - Что ж, надо же когда-то начинать, - улыбнулся он. Зубы у него оказались мелкими, неестественно ровными и, как подумалось Бобби, слишком многочисленными.
   - Бобби, - сказала Джекки, - почему бы тебе не расспросить Джаммера о том персонаже, Виге, о котором тебе рассказывал Финн?
   Джаммер поглядел на нее, потом снова на Бобби.
   - Ты знаешь Финна? Для простого хотдоггера ты довольно глубоко забрался, не находишь? - Вынув из брючного кармана ингалятор, он вставил его в левую ноздрю, потянул носом воздух, потом снова убрал ингалятор в карман.
   - Лудгейт. Виг. Так, значит, Финн говорил о Виге? Не иначе как впал в детство.
   Бобби не понял, что бы это значило, но решил, что сейчас не самое удачное время спрашивать.
   - Ну, - рискнул Бобби, - этот Виг где-то высоко на орбите, и он иногда продает Финну товар...
   - Это серьезно? Возможно, вы меня дурачите. Я бы сказал, что Виг или мертв, или совсем уже овощ. Он был более сумасшедшим, чем обычно бывают ковбои, знаешь, наверное, что я имею в виду? Псих долбаный. Исчез. Ничего о нем не слышал уже многие годы.
   - Джаммер, - вмешалась Джекки. - Я подумала, может, Бобби рассказать тебе всю историю?
   Под вечер здесь появится Бовуа, и у него будет к тебе немало вопросов, так что тебе лучше знать, как обстоят дела...
   Джаммер перевел взгляд на танцовщицу.
   - Вот как, понимаю. Мистер Бовуа вспомнил про тот должок, да?
   - Не могу говорить за него, - сказала она, - это только моя догадка.
   Нам нужно безопасное место, чтобы Счет мог укрыться.
   - Какой счет?
   - Я, - сказал Бобби. - Счет - это я.
   - Великолепно, - без тени энтузиазма проговорил Джаммер, - тогда пойдем в контору, это за сценой.
   Бобби не мог оторвать глаз от киберпространственной деки, которая занимала почти треть антикварного дубового стола Джаммера. Она была матово-черной, явно штучной работы, и безо всяких торговых марок. Бобби все время вытягивал шею, чтобы разглядеть ее получше, пока рассказывал Джаммеру о Дважды-в-День и о своей попытке набега, о том, как почувствовал девочку, и о том, как взорвали материну квартиру. Это была самая крутая дека, какую он только видел. И тут он вспомнил, как Джекки говорила, что Джаммер в свое время был чертовски крутым ковбоем.
   Когда Бобби закончил, Джаммер как-то обмяк, откинулся на спинку стула.
   - Хочешь попробовать? - спросил он. Голос его звучал устало.
   - Попробовать что?
   - Деку. Мне показалось, что тебе этого хочется. Это видно по тому, как ты все елозишь задницей по стулу. Или тебе хочется ее попробовать, или очень надо поссать.
   - Черт, да. То есть да, спасибо, мне бы...
   - Почему бы и нет? Не вижу, как кто-то может узнать, что это ты, а не я, так? Почему бы тебе не подключиться с ним, Джекки? Вроде как для присмотра. Открыв ящик стола, он вынул оттуда два набора тродов. - Только ничего не делай, ладно? Я хочу сказать, просто войди и прокатись. Не пытайся прогнать никакие команды. Я в долгу у Лукаса и Бовуа, и похоже, расплачиваться мне придется тем, что я помогу сохранить тебя в целости и сохранности. - Один набор тродов он протянул Джекки, другой - Бобби. Джаммер встал и, взявшись за ручки по обеим сторонам черной консоли, развернул ее передом к Бобби. - Давай. Ты из джинсов выскочишь. Этой штуке уже лет десять, а она все равно утрет нос почти всему, на чем сейчас работают. Ее собрал парень по имени Автомат-Джек, прямо с начала до конца собрал своими руками. Он был когда-то художником по "железу" у Бобби Куайна. Было дело, эта парочка сожгла Дом Голубых Огней, впрочем, это было, наверное, еще до твоего рождения.
   Бобби уже надел троды и теперь выжидательно смотрел на Джекки.
   - Ты когда-нибудь раньше подключался тандемом? - спросила она. Бобби покачал головой.
   - Ладно. Мы подключимся, но я буду висеть у тебя за левым плечом. Скажу "выключайся", ты выключишься. Если увидишь что-то необычное, это будет потому, что с тобой я, понял?
   Он кивнул.
   Расстегнув пару длинных булавок с серебряными головками спереди своей федоры, Джекки сняла шляпу и положила ее на стол рядом с декой Джаммера.
   Надвинув троды поверх шелкового шафранового шарфа, танцовщица пригладила контакты на лбу.
   - Поехали, - сказала она.
   Теперь и всегда - едино. На ускоренном прогоне. - вперед. Дека Джаммера включилась в "небо" над яркими неоновыми сердечниками баз - незнакомая ему топография данных. Хребты и пики информации, мощные крепости корпоративных баз - вот он, псевдоландшафт киберпространства.
   - Сбавь скорость, Бобби, - прозвучал из пустоты рядом с ним низкий и нежный голос Джекки.
   - Господи Иисусе, ну и быстрая же штуковина!
   - Ага, но притормози ее. Спешка нам ни к чему. Ты же хотел прокатиться.
   Задержи нас здесь и замедли ход...
   Он сбрасывал скорость до тех пор, пока они, казалось, не зависли и начали парить. Потом он повернул голову налево, надеясь увидеть Джекки, но там не было ничего.
   - Я здесь, - успокоила его танцовщица. - Не волнуйся.
   - Кто такой Куайн?
   - Куайн? Какой-то ковбой, которого Джаммер знал когда-то. В былые времена он был знаком с ними со всеми.
   Проверяя деку на реакцию, Бобби круто завернул на девяносто градусов вправо-, гладко повернувшись вокруг своей оси на перекрестке решетки. Дека была ошеломительной, ощущение было абсолютно не похоже ни на что, что Бобби до сих пор испытывал в киберпространстве.
   - Ни хрена себе! По сравнению с этой штукой "Оно-Сендаи" просто детская игрушка...
   - Ну, внутри у этой деки наверняка есть микросхемы от "Сендаи". По словам Джаммера, именно их тогда обычно использовали. Подними нас чуть повыше...
   Без малейшего усилия они поднялись сквозь решетку, базы под ними начали уменьшаться.
   - Здесь, наверху, не так уж и много на что посмотреть, - пожаловался Бобби.
   - Вот и неправда. Если достаточно долго болтаться в пустых частях, можно увидеть кое-что весьма интересное...
   Ткань матрицы прямо перед ними словно начала вибрировать...
   - А-а-а, Джекки...
   - Остановись. Задержи ее на месте. Все в порядке. Доверься мне.
   Где-то далеко-далеко его пальцы пробежались по клавиатуре непривычной конфигурации. Теперь они будто встали на невидимый якорь, в то время как целая секция киберпространства расплылась, становясь молочно-белой.
   - Что...
   - Данбала ап монте л, - сказал у него в голове суровый голос, и во рту возник привкус крови. - Данбала оседлывает ее.
   Бобби почему-то знал, что значат эти слова, но голос в его голове был твердым, как металл. Молочная ткань раздвинулась, как будто пошла пузырями, выплюнув два колышущихся серых пятна.
   - Легба, - произнесла Джекки, - Легба и Огу Ферей, бог войны. Папа Огу!
   Святой Жак Мажор! Вив ля Вьей!
   Металлический смех заполнил матрицу, пилой врезался Бобби в мозг. - Мап кит ту миз ак ту жийон, - сказал другой голос, какой-то холодный и переменчивый, похожий на бегущие шарики ртути. - Видишь, Папа, она пришла сюда, чтобы выбросить свое дурное счастье! - И тут этот тоже рассмеялся. А Бобби все боролся с собой, пытаясь подавить волну нахлынувшей паники, когда серебристый смех стал подниматься в нем пузырьками.
   - Так у нее дурное счастье, у лошади Данбалы? - прогрохотал железный голос Огу Ферея, и на мгновение Бобби почудилось, что в сером тумане мелькнула неясная фигура. Голос оглушительно рассмеялся все тем же ужасным смехом. - И вправду! И вправду! Но она этого не знает! Она не моя лошадь, нет, иначе я вылечил бы ее удачу!
   Бобби хотелось закричать, умереть - все что угодно, лишь бы избавиться от голосов, от непереносимого ветра, который вдруг задул из серых рваных дыр, от этого горячего сырого ветра с запахом чего-то, что он не мог распознать.
   - И она поет хвалу Деве! Слушай меня, маленькая сестра! Ля Вьей действительно приближается, она уже очень близко!
   - Да, - отозвался другой, - она сейчас движется по моим владениям, это говорю тебе я, тот, кто правит торными и неторными путями.
   - Но я, Огу Ферей, говорю тебе, что и враги твои тоже близки! К воротам, сестра, и остерегайся! И тут серые пятна поблекли, съежились...
   - Отключи нас, - голос Джекки был сдавленным и отстраненным. А потом она сказала: - Лукас мертв.
   ***
   Aынув из ящика стола бутылку "скотча", Джаммер аккуратно отмерил шесть сантиметров жидкости в высокий стакан.
   - Ты хреново выглядишь, - сказал он Джекки, и Бобби удивился нежности в его голосе. Прошло уже минут десять с тех пор, как они отключились, но никто не проронил ни слова. Джекки выглядела подавленной и все покусывала нижнюю губу. Джаммер казался не то расстроенным, не то разозленным - Бобби ни в чем уже не был уверен.
   - А почему ты сказала, что Лукас мертв? - рискнул Бобби. Ему казалось, что молчание в захламленной конторе Джаммера застаивается, застывает - как что-то холодное и враждебное, способное задушить, если продлится еще хоть немного.
   Джекки подняла на него взгляд, который, казалось, все никак не мог сфокусироваться.
   - Они не пришли бы ко мне вот так, будь Лукас жив, - сказала она. Существуют соглашения, пакты. Первым всегда вызывают Легбу, но он должен был прийти с Данбалой. Его личность зависит от лоа, с которым он являет себя.
   Лукас, должно быть, мертв.
   ***
   Aжаммер подтолкнул к ней через стол стакан виски, но Джекки помотала головой. Набор тродов все еще сидел у нее на лбу - хром и черный нейлон.
   Джаммер скорчил гримасу отвращения, утянул стакан назад и залпом опустошил его сам.
   - И все-то ты меня грузишь. В мире было гораздо больше смысла до того, как ваши люди начали путать карты.
   - Не мы привели сюда лоа, Джаммер, - отозвалась танцовщица. - Они просто были там, и они нашли нас, потому что мы их понимали!
   - Ну вот, снова, - устало сказал Джаммер. - Чем бы они ни были, откуда бы они ни пришли, они просто приняли ту форму, в какой их хотела бы видеть свора сбрендивших латиносов, поспеваешь за мной? Ну откуда, скажи на милость, там могло взяться что-то, с чем нам пришлось бы общаться на каком-то сраном гаитянском из буша! Вы со своим вудуистским культом просто пришли и увидели расклад. Но все эти Лукасы и Бовуа, и иже с ними - они прежде всего деловые люди. А эти чертовы штуки знают, как заключать сделки!
   Просто прирожденные дельцы! - Он закрутил пробку и убрал бутылку обратно в стол. - Знаешь, дорогуша, есть вероятность, что некто, у кого - не стану спорить - до хрена силы в решетке, просто садится вам на шею. Проецирует все эти штуки... Ты же и сама знаешь, что это вполне возможно, так ведь? Так, Джекки?
   - Не выйдет, - голос Джекки звучал холодно и ровно. - Но я знаю то, что я знаю, и это никак не объяснить...
   Джаммер вынул из кармана черную электробритву и начал бриться.
   - Конечно, - сказал он. Жужжала бритва, которой он водил по подбородку.
   - Я прожил в киберпространстве восемь лет, так? Так вот, я знаю, что в мое время там ничего не было... Во всяком случае, хочешь, я позвоню Лукасу, хотя бы перестанешь мучаться, жив он или мертв? У тебя есть телефон этого его "роллса"?
   - Нет, - сказала Джекки, - не беспокойся. Пока не объявится Бовуа, нам всем лучше сидеть тихо. - Она встала, стянула троды и подобрала шляпу. - Я собираюсь прилечь и попытаться поспать. Пригляди за Бобби... - Повернувшись, она пошла к двери конторы. Вид у нее был такой, будто она шла во сне, вся энергия из нее куда-то испарилась.
   - Чудесно, - сказал Джаммер, проводя бритвой по верхней губе. - Хочешь выпить? - спросил он Бобби.
   - Ну, - протянул Бобби, - вроде как рано...
   - Может быть, для тебя, - он убрал бритву обратно в карман. Дверь за Джекки закрылась. Джаммер слегка подался вперед. - На что они похожи, малыш?
   Ты что-нибудь разглядел?
   - Сероватые такие. Расплывчатые... На лице Джаммера отразилось разочарование. Он снова ссутулился в кресле.
   - Что ж, пожалуй, их как следует и не разглядишь, если в них не верить, побарабанил он пальцами по подлокотнику. - Как по-твоему, они реальны?
   - Ну, мне бы не хотелось ссориться с кем-нибудь из них...
   Джаммер поднял на него взгляд.
   - Нет? Ну ладно, может, ты умнее, чем кажешься. Я и сам не стал бы с ними связываться. Я вышел из игры до того, как они начали появляться...
   - Так что же они, по-твоему, такое?
   - Ага, становишься все умнее... Ну, я не знаю. Как я говорил, не уверен, что смогу проглотить байку о том, что это шайка гаитянских богов вуду, но кто знает? - Он прищурился. - Может статься, они - вирусные программы, сбежавшие в матрицу, там репродуцировавшиеся и очень-очень поумневшие... Одно это звучит жутковато; возможно, люди "Тьюринга" пытаются все это замять. Или, может, Иск-Ин нашел способ скопировать части себя в матрицу, а такое "тьюрингов" просто с ума сведет. Знавал я одного тибетца, он делал внешние модемы для жокеев - так он считал их тулпа.
   Бобби сморгнул.
   - Тулпа - это мыслеформа, что-то вроде этого. Суеверия. По-настоящему крутые ребята могут отделить от себя нечто вроде духа, вылив негативную энергию в некую оболочку. - Он пожал плечами. - Опять бред сивой кобылы. Как и эти вудуистские божки нашей Джекки.
   - Ну, на мой взгляд, Лукас и Бовуа, да и остальные - все они чертовски уверенно ведут себя так, как будто эти духи вполне реальны, а не просто какой-то там спектакль...
   Джаммер кивнул.
   - Вот именно. И дела у них чертовски хороши, так что в этом что-то есть. Он опять пожал плечами, потом зевнул. - Мне тоже надо поспать.
   Можешь делать все, что хочешь, только держи руки подальше от моей деки. И не пытайся выйти наружу, не то разорется добрый десяток "кричалок". В холодильнике за баром есть сок, сыр и прочая кормежка...
   Теперь, когда весь клуб остался целиком в его распоряжении, Бобби все еще находил его несколько жутковатым, но достаточно интересным, чтобы стоить такой жути. Он побродил взад-вперед позади бара, касаясь рычагов пивных кранов и хромированных клювов коктейльных миксеров. Тут была машина для приготовления льда, и еще одна, выплевывающая кипяток. Он сделал себе чашку японского растворимого кофе и порылся в каталоге аудиокассет Джаммера. Он никогда не слышал ни таких названий групп, ни имен певцов. Интересно, это пожилой Джаммер предпочитает старье или все здесь новые вещи, которые не просочатся в Барритаун - скорее всего, через клуб Леона - еще ближайшие две недели... Под черной с серебром универсальной кредитной консолью в конце стойки притаилась пушка, небольшой толстый автоматический пистолет с магазином, который вдвигался прямо в приклад. Пушка была прилеплена под стойкой бара куском зеленой липучки, и Бобби подумал, что трогать ее не стоит. Через некоторое время он решил, что не чувствует больше страха. Стало просто скучно и немного нервно.
   Захватив с собой остывающий кофе, он вышел на середину зала. Сел за один из столиков и стал делать вид, что он - Счет Ноль, или - еще лучше - Граф Ноль, лучший компьютерный артист в Муравейнике - ждет, что появятся ребята поговорить о сделке, о каком-то набеге, который надо для кого-то провернуть, а никто кроме Счета-Графа даже близко не тянет.
   - Конечно, - сказал он пустому ночному клубу, глаза полуприкрыты тяжелыми веками. - Я разрежу вам этот лед... Если у вас есть деньги... - И они побледнели, когда он назвал им цену.
   Помещение было звукоизолированным; звуков торговых рядов на четырнадцатом этаже не доносилось вовсе, было слышно только жужжание какого-то кондиционера и временами - бульканье кипятящего воду титана. Устав играть во всемогущего Графа Ноль, Бобби оставил чашку с кофе на столе и подошел ко входу, провел рукой по потертому бархату витого каната, висевшего между полированных латунных столбиков. Осторожно, стараясь не коснуться самой стеклянной двери, он устроился на дешевом стальном стуле с заклеенным липучкой сиденьем из кожзаменителя возле окна выдачи пальто. В гардеробной горела тусклая лампочка; видны были несколько дюжин старых деревянных плечиков, свисающих со стальных стоек, на каждой вешалке висела желтая табличка с выведенным от руки номерком. Бобби решил, что здесь иногда сидит сам Джаммер, проверяя клиентуру. Он в самом деле не понимал, с чего бы кому-то, кто в молодости восемь лет был крутейшим ковбоем, хотеть управлять ночным клубом, но, может, это такое хобби. Опять же, сколько девочек можно заполучить, управляя ночным клубом... Но потом Бобби подумал, что если ты богат, ты в любом случае их получишь. А если Джаммер восемь лет был крутым, то, решил Бобби, он должен быть богатым...
   Он задумался о том, что произошло в матрице, о серых дырах и голосах.
   Бобби поежился. Он до сих пор не понимал, почему встреча с ними означает, что Лукас мертв. Как может быть Лукас мертв? Тут он вспомнил, что его мать мертва, и почему-то это тоже показалось не очень-то реальным. Господи. Все это действует ему на нервы. Ему захотелось оказаться снаружи, по ту сторону дверей, глазеть на лавки и покупателей, и на тех, кто там работает.
   Протянув руку, он осторожно отодвинул край бархатной шторы, как раз настолько, чтобы выглянуть через старое толстое стекло. Радужная круговерть лавок и характерная пасущаяся походка покупателей. И прямо посреди этой праздничной суеты в обрамлении столов, загроможденных подержанными аналоговыми видеооптическими устройствами, логическими зондами и регуляторами тока безрасовое, тяжелокостное лицо Леона. Глубоко посаженные мерзкие глазки останавливаются на Бобби с явно слышимым щелчком узнавания. И тут Леон сделал нечто совершенно неслыханное - во всяком случае, на памяти Бобби. Леон улыбнулся.