Гибсон Уильям. Граф Ноль (Нейромантик - 2)

   - Смотри-ка, Тернер, а вот твоя примадонна, - и мужчина улыбнулся Джейн Хэмилтон.
   Актриса ответила ему улыбкой, улыбнулась и широко раскрыла голубые глаза, такие ясные и совершенные. Каждый зрачок был окаймлен крохотными золотыми буковками логотипа "Цейс-Икон". Тернер замер, на долю секунды пойманный в западню нерешительности. Звезда была близко, слишком близко, а бледный человек вставал...
   - Рад был познакомиться, Тернер, - сказал он. - Рано или поздно мы еще встретимся. Последуй моему совету, я о сейсмиках. Я бы подстраховал их периметром "кричалок".
   Тут он повернулся и пошел прочь, под хрусткой тканью рыжевато-коричневой рубашки плавно перекатывались мускулы.
   - Как мило, Тернер, - сказала Хэмилтон, устраиваясь на стуле, где только что сидел незнакомец.
   - Да? - Тернер не отрываясь смотрел, как незнакомец ныряет в толпу розовощеких туристов и исчезает в суете переполненного вестибюля.
   - Я думала, что ты и не разговариваешь ни с кем. У тебя всегда такой вид, будто ты обыскиваешь собеседника, заполняя на него рапорт. Приятно видеть, как ради разнообразия ты заводишь друзей.
   Тернер перевел взгляд на актрису. Хэмилтон было двадцать, на четыре года меньше, чем ему, и в неделю она зарабатывала, грубо говоря, в девять раз больше его годового оклада. Загорелая блондинка с коротко подстриженными, как требовалось по сценарию, волосами. Девушка выглядела так, будто изнутри ее освещали лампы дневного света. Голубые глаза были нечеловечески совершенными оптическими приборами, выращенными в автоклавах в Японии. Она была одновременно и актрисой, и камерой, глаза ее стоили несколько миллионов новых иен, а в иерархии звезд "Сенснета" ее рейтинг был почти что никаким.
   Он посидел с ней, пока она не прикончила оба коктейля, потом проводил назад к коттеджам.
   - Тебе не хочется зайти выпить еще, а, Тернер?
   - Нет, - ответил он.
   Это был уже второй вечер, когда она делала подобное предложение, и, насколько он догадывался, последний.
   - Мне нужно проверить сейсмики.
   Той же ночью он позвонил в Нью-Йорк, чтобы получить телефон фирмы в Мехико, которая могла бы поставить ему "кричалки".
   Но неделю спустя Джейн и трое других - половина актерского состава сериала - были мертвы.
   - Мы готовы перекатить врачей, - сказала Уэббер.
   Тернер заметил, что у нее на руках коричневые кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Она сменила солнечные очки на прозрачные линзы для ночной охоты, а на бедре у нее висел пистолет.
   - Сатклифф наблюдает за периметром через камеры. Нам понадобятся все остальные, чтобы протащить эту срань через кусты.
   - Я нужен?
   - Рамирес говорит, что не может напрягаться за какой-то час до включения. Если хочешь знать мое мнение, он просто маленький ленивый засранец из Лос-Анджелеса.
   - Нет, - отозвался Тернер, вставая со своего насеста на каменной ограде, он прав. Если он перенапряжет кисть, нам крышка. Любая мелочь, какую он не сможет почувствовать, способна сказаться на его скорости...
   Уэббер пожала плечами.
   - Ладно. Значит, он в бункере. Раз он полощет руки в последней нашей воде и напевает себе под нос, то мы выкрутимся.
   Когда они дошли до бокса, Тернер автоматически пересчитал головы. Семь.
   Рамирес - в бункере;
   Сатклифф - где-то в лабиринте выгоревшего квартала, следит за экранами дозорных видеокамер. У Линча за правым плечом висит лазер "стайнер-оптик".
   Компактная модель с разборной стальной треногой, встроенные батареи образуют толстую рукоять под серым титановым корпусом, который одновременно служит стволом. Натан одет в черный комбинезон и черные же десантные ботинки с налетом светлой пыли. Под подбородком на головной повязке болтаются защитные очки с выпуклыми, будто муравьиные глаза, линзами оптического устройства.
   Сняв свои мексиканские солнечные очки, Тернер убрал их в нагрудный карман синей спецовки и застегнул клапан.
   - Как дела, Тедди? - спросил он двухметрового верзилу с коротко стриженными русыми волосами.
   - Ништяк, - улыбнулся тот всеми своими зубами.
   Тернер оглядел остальных членов команды полигона, кивая по очереди каждому: Комптон, Коста, Дэвис.
   - Что, беремся за дело, а? - спросил Коста. У него было круглое влажное лицо с редкой, тщательно подстриженной бородкой. Как Натан и все остальные, он тоже был в черном.
   - Через пару минут, - отозвался Тернер. - Пока все гладко. Коста кивнул.
   - У нас приблизительно полчаса до прибытия, - сказал Тернер.
   - Натан, Дэвис, - приказала Уэббер, - отсоедините сливной шланг. Она протянула Тернеру один из наборов клипсовых передатчиков, который уже успела вынуть из пузырчатой упаковки. Потом сама сорвала пластиковую заглушку с самоклеющегося горлового микрофона и разгладила его на сожженной солнцем шее.
   Натан и Дэвис копошились в тени позади фургона. Тернер услышал, как Дэвис тихонько чертыхнулся.
   - Вот черт, - бросил Натан, - нет крышки для раструба шланга. Остальные засмеялись.
   - Оставь как есть, - бросила Уэббер, - беритесь за колеса. Линч и Комптон, оттяните приводы.
   Вытащив из-за пояса электромотор в форме пистолета, Линч полез под фургон. Фургон закачался, тихонько скрипнула подвеска; внутри ходили врачи.
   До Тернера донесся короткий высокий вой какого-то прибора, а потом дребезжание мотора. Линч готовил приводы.
   Он нацепил клипсу и прижал горловой передатчик возле гортани.
   - Сатклифф! Проверка!
   - Нормально, - сказал австралиец. Казалось, что слабый голос исходит из основания черепа Тернера.
   - Рамирес?
   - Громко и чисто...
   Восемь минут. Они выкатывали трейлер на его десяти толстых шинах.
   Тернер и Натан взялись за переднюю пару, тянули, направляя бокс в нужную сторону. Натан надвинул на глаза защитные очки. Митчеллу предстояло бежать под покровом ночи. Бокс был тяжелым, абсурдно тяжелым - казалось, его просто невозможно сдвинуть с места.
   - Будто катишь бревно на паре продуктовых тележек, - пробормотал себе под нос Натан.
   У Тернера болела поясница. С самого Нью-Дели с ней что-то было не в порядке.
   - Всем стоп, - скомандовала Уэббер от третьего колеса слева. - У меня колесо застряло на каком-то долбаном камне...
   Отпустив свое колесо, Тернер выпрямился. И откуда сегодня ночью столько летучих мышей? Трепещущие черточки в чаше звездного неба пустыни. В Мексике их тоже было полно. В джунглях это были фруктовые мыши, которые спали в кронах деревьев, нависавших над палаточным городком, где ночевала съемочная группа "Сенснета". Тернер облазил деревья, опутывая нависающие сучья мономолекулярной нитью, - любого незваного гостя ждали метры невидимого лезвия. Но Джейн и другие погибли все равно - во время взрыва на пологом горном склоне недалеко от Акапулько. Неприятности с профсоюзами, как сказал кто-то потом, но на деле так ничего и не выяснили, кроме самого факта примитивного заряда в керамической оболочке, места, где он был установлен, и точки, откуда был взорван. Тернер сам лазил на склон, даже не сняв окровавленной одежды, и видел гнездо в поломанном кустарнике, где ждали убийцы, взрывную машинку и автомобильный аккумулятор в ржавом корпусе. Он даже нашел бычки самокруток и крышку от бутылки чешского пива - новую и яркую.
   Сериал пришлось прикрыть, команда по устранению кризисных ситуаций безупречно сделала свое дело, организовав перевозку тел и эвакуацию выживших членов актерского состава и съемочной группы. Тернер улетал последним самолетом. После восьми "скетчей" в баре аэропорта Акапулько он слепо выбрел в центральный регистрационный зал и столкнулся там с человеком по имени Бушел, старшим техом из лос-анжелесского комплекса "Сенснета". Несмотря на лос-анжелесский загар, Бушел был смертельно бледен. Его индийский льняной костюм пошел пятнами от пота. В руке администратор держал алюминиевый кейс, похожий на футляр кинокамеры, стенки кейса были тусклыми от сконденсировавшейся влаги. Тернер глядел на человека, глядел на потеющий кейс с красными и белыми предупредительными надписями и длинными наклейками, поясняющими, какие меры предосторожности требуются при транспортировке материалов в криогенном хранилище.
   - Господи, Тернер, - выдавил, завидев его, Бушел. - Слушай, парень, мне очень жаль. Приехал только сегодня утром. Кошмарная история. - Он вытащил из кармана пиджака сырой носовой платок и вытер лицо. - Кошмарная работа. Мне никогда не приходилось делать такого раньше...
   - Что в этом чемодане, Бушел? - Теперь Тернер был гораздо ближе, хотя и не помнил, как шагнул вперед. Он мог разглядеть поры на загорелом лице.
   - С тобой все в порядке, приятель? - Бушел отступил на шаг назад. - Ты как-то скверно выглядишь.
   - Что в этом чемодане, Бушел? - Льняной лацкан смят в кулаке, костяшки побелели от напряжения.
   - Черт побери, Тернер! - Человечек вырвался на свободу, сжимая ручку чемодана уже обеими руками. - Они же не были повреждены. Только какая-то мелкая потертость на одной из роговиц. Глаза принадлежат <Сенснету> . Это один из пунктов ее контракта.
   И Тернер отвернулся, его желудок завязался узлом вокруг восьми неразбавленных <скотчей> , а он все пытался побороть тошноту. И продолжал бороться с ней, держал ее под контролем в течение девяти лет, пока - на полпути от голландца - все эти воспоминания не вернулись, не обрушились на него в Лондоне, в Хитроу, и он скрючился, даже не замедляя шага, посреди очередного коридора - и сблевал в синюю пластмассовую урну.
   - Давай же, Тернер, - подстегнула его Уэббер, - подтолкни. Покажи нам, как это делается.
   Трейлер снова пополз вперед сквозь деготный запах пустынных растений.
   - Мы готовы, - прозвучал отдаленный и спокойный голос Рамиреса.
   Тернер коснулся горлового микрофона:
   - Посылаю тебе кой-кого для компании. - он убрал палец с микрофона. Натан, пора. Вы с Дэвисом - назад в бункер.
   Дэвис отвечал за радиооборудование, их единственную вне матрицы связь с <Хосакой> . Натан играл роль мастера на все руки. Линч откатывал последнее мотоциклетное колесо в кустарник за автостоянкой. Уэббер и Комптон, стоя на коленях возле бокса, подсоединяли кабель, который свяжет хирургов <Хосаки> с биомонитором <Сони> в командном пункте. С убранными колесами, опущенный и установленный на четырех распорках, хирургический бокс опять напомнил Тернеру французский прогулочный модуль. Путешествовать он отправился гораздо позже, года через четыре после того, как Конрой рекрутировал его в Лос-Анджелесе.
   - Как дела? - спросил Сатклифф по связи.
   - Прекрасно, - отозвался Тернер, касаясь микрофона.
   - Тут скучновато, - сказал Сатклифф.
   - Комптон, - окликнул Тернер, - Сатклиффу нужна твоя помощь следить за периметром. И твоя тоже, Линч.
   - Вот так всегда, - донесся из темноты голос Линча, - только я настроился посмотреть спектакль...
   Рука Тернера легла на рукоять "смит-и-вессона" под отогнутой полой парки.
   - Пошевеливайся, Линч.
   Если Линч - подсадка Конни, он пожелает остаться здесь. Или в бункере.
   - А пошел ты! - взвился Линч. - Никого там нет, и ты это знаешь. Если не хочешь видеть меня здесь, пойду внутрь - присмотрю за Рамиресом...
   - Хорошо, - сказал Тернер и, вытащив пистолет, вдавил клавишу, которая активировала ксенон-проектор.
   Первая вспышка полуденно-яркого ксенонового луча выхватила из темноты искривленную сагуарию - серым мехом ощетинились в безжалостном свете колючки. Вторая - нашла шипастый череп на пряжке ремня, поймала его в пятно резкого света. Выстрел и взрыв пули, разорвавшейся от удара, слились в один звук, ударная волна покатилась как гром - невидимыми, расширяющимися кругами над темной плоской землей.
   В первые несколько секунд после взрыва не было слышно ни единого звука, даже летучие мыши и жучки смолкли, выжидая. Уэббер упала в кусты, и почему-то Тернер чувствовал, что она здесь, знал, что пистолет уже у нее в руках - в этих умелых коричневых руках, нацелен ровно, не дрожит и в любую секунду готов выплюнуть смерть. Он понятия не имел, где сейчас Комптон. Тут в клипсе передатчика, процарапавшись сквозь черепную кость, раздался голос Сатклиффа:
   - Тернер, что это было?
   Света звезд было теперь достаточно, чтобы различить силуэт Уэббер.
   Женщина скорчилась за камнем, дуло пистолета смотрит ему в лицо, локти уперты в колени.
   - Он был подсадкой Конроя, - сказал Тернер, опуская "смит-и-вессон".
   - Боже милосердный, - выдохнула она. - Я, я подсадка Конроя.
   - У него была внешняя связь. Я такое уже видел.
   Пришлось повторить ей это дважды. В голове - голос Сатклиффа, затем Рамиреса:
   - Мы засекли ваш транспорт. Восемьдесят единиц, приближается... В остальном, похоже, все чисто. В двадцати единицах на юго-юго-восток - малый дирижабль. Джейлин говорит, это беспилотный грузовик, идет точно по расписанию. Больше ничего. Чего это Сат орет, будто его насилуют? Натан говорит, он слышал выстрел. - Рамирес был подключен к матрице и большая часть его сенсориума была занята информацией, поступающей с деки "Маас-Неотек". Натан готов слить первый пакет....
   Тернер и сам теперь слышал, как снижается реактивный самолет, заходя на посадку на шоссе. Уэббер, выпрямившись во весь рост, шла к нему с пушкой в руке. Сатклифф раз за разом задавал все тот же вопрос. Тернер поднял руку, чтобы коснуться горлового микрофона:
   - Это был Линч. Он мертв. Самолет прибыл. Вот он.
   И тут реактивник оказался прямо над ними. Черная тень. Невероятно низко. С погашенными огнями. Тормозит - вспышки из сопел; пилота-человека при такой посадке убило бы перегрузкой. Потом - жуткий скрип: телескопическая посадочная рама из углеродного волокна гасит удар о землю.
   Тернер смог различить зеленоватый отсвет приборной доски в пластиковой кривизне кабины.
   - Вот же мать твою, - сказала Уэббер. В стенке хирургического бокса за ее спиной распахнулся люк, в проеме обрисовалась фигура в маске и защитном костюме из жесткой зеленой ткани. Отбросив в тонкое облачко пыли, зависшее над местом посадки самолета, перекошенную тень врача, из трейлера хлынул поток сине-белого, очень резкого света.
   - Закрой! - крикнула Уэббер. - Рано! Когда дверь, обрезав на пороге свет, захлопнулась, они оба услышали мотор авиетки. После рева реактивника звук показался гудением стрекозы. Но вот гудение начало затихать, а потом и вовсе исчезло.
   - У него кончилось топливо, - проговорила Уэббер. - Но он близко.
   Над ними прошелестел крохотный дельтаплан, черный треугольник, на миг затмивший звезды. Ни звука больше - лишь что-то бьется на ветру. Должно быть, одна из штанин Митчелла. Вот ты и здесь, над нами, подумал Тернер, совсем один, в самой теплой одежде, какая только у тебя была, в инфракрасных очках, которые ты сам же и смастерил, и теперь ты ищешь пару пунктирных линий, обозначенных дурацкими грелками для рук...
   - Ты сумасшедший засранец, - пробормотал он, чувствуя, как его переполняет странное восхищение. - Ты и в самом деле очень хотел удрать.
   Затем с негромким праздничным хлопком взлетела вдруг откуда-то осветительная ракета; магниевый огонь под белым парашютиком начал медленно опускаться в пустыню. Почти сразу же полыхнули еще две, а с запада донесся треск длинной очереди из автоматического оружия. Боковым зрением Тернер заметил, что Уэббер, спотыкаясь, бежит через кусты к бункеру, однако взгляд его был прикован к описывающей круги авиетке - к веселеньким оранжево-голубым матерчатым крыльям, к фигуре, скорчившейся на сиденье среди растяжек над хрупким треножником шасси. Лицо человека скрывало оптическое устройство.
   Митчелл.
   Плывущие в поднебесье огни заливали стоянку ярким светом - как футбольное поле. Авиетка заходила на посадку - в грациозном и таком ленивом развороте, что Тернеру хотелось закричать. Где-то за периметром полигона белой аркой повисла в воздухе линия трассеров. Мимо.
   Приземляйся. Приземляйся. Тернер бежал, перепрыгивая через кочки, через какие-то кусты, которые цеплялись за брюки, за полы расстегнутой парки.
   Осветительные ракеты. Зарево. Свет. Митчелл теперь не может воспользоваться инфракрасными очками, он не видит теплового излучения грелок. Просто ведет самолетик по ширине полосы. Носовое колесо за что-то зацепилось. Авиетка рухнула на нос как смятая, порванная бабочка и наконец застыла посреди поднятого ею облака белой пыли.
   Вспышка взрыва, казалось, достигла Тернера за мгновение до звука, отбросив в бледный кустарник перед ним его собственную тень. Взрывная волна подхватила его и повалила на землю - откатившись в сторону, он увидел желтый огненный шар на месте расколотого надвое хирургического бокса и понял, что Уэббер выпустила-таки свою противотанковую ракету. Потом он вновь оказался на ногах, вновь побежал, сжимая в руке пистолет.
   Он достиг обломков авиетки Митчелла как раз в тот момент, когда погасла первая ракета. Но сразу же, словно из ниоткуда, взлетела еще одна и распустилась над головой. Звук стрельбы стал теперь непрерывным. Перепрыгнув через смятый лист ржавой жести, Тернер обнаружил скорчившегося на земле пилота; голова его и лицо были скрыты под самодельным шлемом, из которого выступали уродливые линзы. Оптический прибор был примотан к шлему тускло серебрившейся лентой. Свернувшееся в клубок тело было укутано в несколько слоев темной одежды. Словно со стороны Тернер увидел, как его руки вцепляются в ленту, срывая инфракрасные очки. Руки превратились в два самостоятельных существа, два бледных подводных создания, живущих своей жизнью на дне какой-нибудь глубоководной тихоокеанской впадины. Ему оставалось лишь смотреть, как они отчаянно срывают ленту, шлем, очки. А когда все это улетело, отброшенное, прочь, - то на белое девичье лицо под волной длинных, липких от пота каштановых волос, которые, выплеснувшись из-под шлема, смазали темную струйку крови, бегущую из носа. Глаза девушки открылись, показав пустые белки, и тогда Тернер профессиональной хваткой пожарника подхватил ее на руки и метну лея, надеясь, что бежит правильно, в сторону реактивного самолета.
   Второй взрыв он почувствовал через подошвы пляжных туфель и будто наяву увидел перед собой идиотскую улыбку пластиковой взрывчатки, восседавшей на киберпространственной деке Рамиреса. Вспышки не последовало - только звук и отдача взрывной волны по всему бетону автостоянки.
   А потом он очутился в кабине, в которой, как в новеньком автомобиле, .пахло длинными мономерными цепочками - привычный уже аромат технологии новой чеканки. Позади него - девушка, безвольная кукла, запеленутая в кокон антигравитационной сетки. Конрою пришлось заплатить дополнительные бабки торговцу оружием в Сан-Диего, чтобы тот установил эту сетку позади сетки пилота. Самолет дрогнул, оживая, когда Тернер заворочался, устраиваясь поудобнее в своей сетке. Он пошарил в поисках кабеля, нашел его, вырвал из разъема микрософт и воткнул на его место коннектор интерфейса.
   Знание засветилось в нем как заставка компьютерной игры, и Тернер подался вперед, ощущая себя самолетом, да и, по сути, став им - чувствуя, как перестраивается под ним в стартовую позицию его гибкая посадочная рама, как мягко гудят его сервоприводы, закрывая фонарь кабины. Антигравитационная сетка вздулась вокруг него, жестко фиксируя конечности - в правой руке все еще был зажат пистолет.
   - Вперед, мать твою!
   Но самолет и так все понял. На Тернера навалилось ускорение, и он погрузился во тьму.
   - Вы были без сознания, - сказал самолет. Смоделированный чипом голос смутно напоминал голос Конроя.
   - И сколько же?
   - Тридцать восемь секунд.
   - Где мы?
   - Над Нагосом.
   Зажегся верхний дисплей, высветив дюжину постоянно изменяющихся фигур, а поверх них - упрощенную карту района "Аризона-Сонора".
   Небо побелело.
   - Что это?
   Молчание.
   - Что это?
   - Сенсоры определяют взрыв, - сказал самолет. - Мощность как у тактической ядерной боеголовки, но электромагнитное излучение отсутствует.
   Эпицентром разрушения является точка нашего взлета.
   Белое сияние поблекло и исчезло.
   - Отменить курс, - приказал Тернер.
   - Курс отменен. Прошу дать новые координаты.
   - Хороший вопрос, - протянул Тернер. Он не мог повернуть голову, чтобы взглянуть на девушку у себя за спиной. Как она там, жива ли?
   Глава 15
   ШКАТУЛКА
   Марли снился Ален... сумерки над поляной полевых цветов. Он баюкал ее голову на сгибе локтя, потом нежно погладил по волосам и сломал ей шею. Лежа неподвижно в траве, она прекрасно сознавала, что он делает. Он целовал ей лицо и плечи. Он забрал у нее деньги и ключи от комнаты. Звезды стали огромными, будто приклеенными над сочной яркостью полей, а она все чувствовала его руки у себя на шее...
   И проснулась. Утренний аромат кофе, квадраты солнечного света, разбросанные по книгам на столе Анд pea, успокаивающе знакомый утренний кашель подруги - это Андреа прикуривает от конфорки свою первую утреннюю сигарету. Стряхнув с себя темные краски сна, Марли села на кушетке в гостиной подруги, обхватив руками колени поверх темно-красного стеганого одеяла. После Гнасса, после полиции и репортеров, ей никогда не снился Ален.
   Или если и снился, догадалась она, она подсознательно подвергала эти сны цензуре, стирала их, прежде чем проснуться. Она поежилась, хотя утро было теплое, а затем отправилась в ванную. Вот уж чего она не хотела бы - того, чтобы ей еще когда-нибудь приснился Ален.
   - Пако сказал, что Ален пришел на нашу встречу с оружием, - сказала она, когда Андреа протянула ей голубую эмалированную кружку с кофе.
   - Ален был вооружен? - Разрезав омлет, Андреа сдвинула половину на тарелку Марли. - Что за дурацкая мысль. Это все равно как... как вооружить пингвина. Подруги рассмеялись. - Ален не из таких, - сказала Андреа. - Он отстрелил бы себе ногу посреди какой-нибудь страстной тирады о ситуации в искусстве или о сумме ресторанного счета. Он, конечно, тот еще мерзавец, этот твой Ален, но это ни для кого не новость. На твоем месте я больше бы беспокоилась из-за этого Пако. Какие у тебя основания верить ему на слово, что он работает на Вирека? - Она проглотила кусочек омлета и потянулась за солью.
   - Я его видела. Он там был, в конструкте Вирека.
   - Ты видела картинку - просто изображение, изображение ребенка, который был слегка похож на этого парня.
   Марли смотрела, как Андреа ест, оставив свой завтрак остывать на тарелке. Как описать чувство, охватившее ее, когда она уходила от Лувра? Эту уверенность в том, что теперь ее окружает нечто, что с расслабленной точностью отслеживает каждое ее движение, что она стала центром внимания со стороны по крайней мере одной из частей вирековской империи?
   - Он очень богатый человек, - начала она.
   - Вирек? - Положив нож и вилку на тарелку, Андреа принялась за кофе. Я бы сказала, да. Если верить журналистам, как индивидуум он один такой богатый. Точка. Богат, как какое-нибудь дзайбацу. Но индивидуум ли он - вот в чем загвоздка. В том же смысле, что ты или я? Ответом будет: "нет". Ты разве не собираешься есть?
   Марли начала механически отрезать и подносить ко рту куски омлета, а Андреа продолжала:
   - Тебе стоит просмотреть рукопись, над которой мы работаем в этом месяце.
   Не переставая жевать, Марли вопросительно подняла брови.
   - Это история промышленных кланов с высокой орбиты. Монография какого-то профессора из университета Ниццы. Если вдуматься, там есть даже этот твой Вирек. Он приводится в качестве противопоставления, или, скорее, варианта параллельной эволюции. Этот книжный червь из Ниццы занимается парадоксом личных финансовых состояний в эпоху корпораций, пытается разобраться, почему они вообще до сих пор еще существуют. Я имею в виду огромные состояния, сосредоточенные в руках отдельных личностей. Он рассматривает кланы с высокой орбиты, людей вроде Тессье-Эшпулов, как самый распоследний вариант традиционной модели аристократии. Собственно говоря, это анахронизм поскольку корпорация как вид не допускает возникновения элиты. - Поставив чашку на тарелку, Андреа отнесла посуду в раковину. Правда, уже начав рассказывать, сама понимаю, что не так уж это и интересно.
   Целые страницы весьма серой прозы о природе "Массового Человека". Именно так, с большой буквы. Этот профессор обожает заглавные буквы. Стилист еще тот. - Она нажала рычажок, и в фильтрационном блоке зашипела вода.
   - А что он говорит о Виреке?
   - Он пишет, если я правильно помню, а я в этом совсем не уверена, что Вирек даже еще большее отклонение, чем эти промышленные кланы с орбиты. Клан обычно охватывает несколько поколений, причем, как правило, там все замешано на медицине: криогеника, генетические манипуляции, различные методы борьбы со старением. Смерть одного члена клана, пусть даже его основателя, обычно не ведет к кризису всего клана как экономической единицы. Всегда находится кто-нибудь, кто готов занять его место, всегда кто-то ждет своей очереди.
   Различие между кланом и корпорацией заключается, однако, в том, что за корпорацию не нужно выходить замуж в буквальном смысле этого слова.
   - Но ведь служащие подписывают пожизненный контракт...
   Андреа пожала плечами.
   - Это скорее договор о найме, что не одно и то же. На самом деле речь идет о гарантии трудоустройства. Но когда умрет твой герр Вирек, когда медтехи не найдут, куда еще расширить его резервуар или что там у него, его деловые интересы лишатся логического стержня. Согласно теории нашего профессора из Ниццы, на этой стадии "Вирек и Компания" или распадется на части, или мутирует. В последнем случае она превратится в "Компанию Такую-то", настоящую транснациональную корпорацию, еще одно прибежище для Массового Человека с большой буквы. - Она вымыла тарелку, сполоснула, вытерла ее и поставила в сосновую стойку возле раковины. - Профессор полагает, что это очень скверно, поскольку слишком мало осталось тех, кто способен хотя бы увидеть край.