Гибсон Уильям. Граф Ноль (Нейромантик - 2)

   "Виг сказал, это стоит предложить тебе". И обычно я это покупал. В его вещичках не было ничего особенного, но в порядке. И люди, привозившие софт, всегда были разные.
   - Что это было, Финн, всегда одно только программное обеспечение? спросил Лукас.
   - В основном, да, если не считать каких-то странных скульптур. Об этом я позабыл. Я решил, что это Виг их делает. Когда первый раз парень привез одну такую, я купил у него софт, а потом спросил, как это, черт побери, называется? "Виг сказал, ты, возможно, заинтересуешься". "Скажи ему, что он псих". Парень рассмеялся. "Ну, тогда оставь это себе, - говорит он. - Я не повезу эту чертову штуку обратно". Я хочу сказать, размером она была примерно с деку, эта штука, просто кучка мусора и разная труха, набитая в деревянную шкатулку... Так что я засунул ее за тачку "коки" с металлоломом и совсем бы о ней забыл, если бы не старик Смит - он тогда был моим коллегой, торговал в основном искусством и тем, что идет в коллекции. Он это видит и хочет заполучить. Так что мы заключили халявную сделку с далеко идущими последствиями. "Еще такие будут, Финн, - говорит он, - забирай. В дорогих районах немало найдется дураков, которые на такое клюнут". Так что в следующий раз, когда появился парень от Вига, я и скульптурку тоже купил и перепродал ее Смиту. Но особых денег они никогда не приносили... - Финн пожал плечами. - До последнего месяца, во всяком случае. Появился очередной мальчишка с товаром, который вы потом купили. От Вига. "Послушай, - говорит он, - это биософт, и он рубит лед. Виг говорит, он дорогого стоит". Я софт просканировал, и выглядел он нормально. Знаешь, решил я, в нем, пожалуй, что-то есть. Твой партнер Бовуа тоже решил, что он довольно интересен. Я его купил. Бовуа купил его у меня.
   Конец истории. - Финн вытащил сигарету, она оказалась сломанной, согнутой пополам. - О черт, - сказал он.
   Из того же кармана он выудил поблекшую пачку сигаретной бумаги, из нее хрупкий розовый листок и наподобие лубка плотно обернул его вокруг сломанной сигареты. Когда он лизнул клей, Бобби углядел кончик очень острого серо-розового языка.
   - А где, Финн, проживает мистер Виг? - спросил Лукас, подпирая большими пальцами подбородок. Длинные пальцы сложились домиком перед его лицом.
   - Лукас, у меня нет ни малейшей, черт побери, зацепки. Где-то на орбите. И довольно скромно, если те деньги, какие он из меня выдаивает, что-то для него значат. Правда, я слышал, там есть места, где можно прожить без денег, если сумеешь найти себе нишу в их экономике, так что, возможно, это "где-то" простирается довольно далеко. Однако не спрашивай меня, у меня агорафобия. Он скверно улыбнулся в сторону Бобби, который все пытался изгнать из памяти вид острого языка. - Знаешь, - сказал он, прищурившись на Лукаса, - это происходило приблизительно в то же время, когда до меня стали доходить разговоры о таинственных делах, происходящих в матрице.
   - Например? - спросил Бобби.
   - Держись, мать твою, от этого подальше, - сказал Финн, все еще глядя на Лукаса. - Было кое-что - еще до того, как появились вы, ребята, новая команда вуду. Я знал одну девчонку, уличного самурая. Так вот, она устроилась работать на одного типа из спецназа, по сравнению с которым даже Виг выглядел нормальным как пробка. Она и еще один ковбой, которого вытащили с помойки в Тибе, пошли на какое-то странное дело, искали что-то. Может, нашли. Последний раз я видел их в Стамбуле. Но пару лет назад слышал, что она живет в Лондоне, а может - уже и нет. Кто, черт побери, знает? Семь, восемь лет прошло...
   Вид у Финна стал вдруг очень усталый, и сам он внезапно как-то сильно постарел. Он поглядел на Бобби как большая мумифицированная крыса, приводимая в движение ниточками и скрытыми проводками. Финн вынул из кармана наручные часы с треснувшим стеклом на половинке грязного кожаного ремешка и сверился с ними.
   - Господи. Ну, это все, что ты от меня сегодня получишь, Лукас. Через двадцать минут ко мне заглянут друзья из банка органов поговорить о небольшом дельце.
   Бобби подумал о трупах наверху. Они пролежали там весь день.
   - Э-э, - сказал Финн, прочитав выражение на его лице, - банки органов славятся умением избавляться от тел. У этих беспризорных ублюдков наверху не так уж много осталось органов... - И Финн рассмеялся.
   - Ты говорил, он близок к... Легбе? А Легба - это тот, который, как вы с Бовуа сказали, послал мне удачу, когда я въехал в черный лед?
   За сотами геодезиков светлело небо.
   - Да, - ответил Лукас. Негр, казалось, был погружен в глубокую задумчивость.
   - Но он, похоже, вообще не верит ни в какое вуду.
   - Это не имеет значения, - сказал Лукас, когда в конце улицы появился "ролле". - Он всегда был близок к духу вещей.
   Глава 17
   БЕЛИЧИЙ ЛЕС
   Самолет приземлился возле журчания бегущей воды. Ворочаясь в ремнях антигравитационной сетки, Тернер услышал этот звук в бреду, а может, это было во сне - вода по камням, одна из древнейших песен. Самолет был умненьким, как какой-нибудь сообразительный пес, - со встроенным в "железо" инстинктом "прячься". Тернер чувствовал, как он покачивается на лапах-шасси, забираясь в кусты, как шуршат и царапают по темной кабине ветки. Реактивник заполз глубоко в зеленую тень и опустился на складные колени. Посадочная рама поскуливала и потрескивала, сжимаясь, обнажая брюхо, вжавшееся в глину и перегной, как электрический скат в песок. Мимикрирующее полиуглеродное покрытие на крыльях и фюзеляже потемнело и пошло пятнами, принимая цвет расписанного лунными разводами камня и лесной почвы. Наконец самолет затих, и единственным звуком остались перепевы родниковой воды...
   Он очнулся как машина: глаза распахнуты, зрение подключено, в оперативной памяти - пусто. Вспомнил красную вспышку смерти Линча в прицеле "смит-и-вессона". Изгиб кабины над головой был разрисован кружевом листьев и веток - камуфляж хамелеона. Бледный рассвет и звук бегущей воды. На нем все та же синяя спецовка Оукея. Теперь от нее пахло кислым потом, а рукава Тернер оторвал еще позавчера. Пистолет лежал у него между ног, нацелившись на черный джойстик ручного управления самолетом. Антигравитационная сетка путаницей ремней обвисла вокруг плеч и бедер. Извернувшись, Тернер заглянул назад, чтобы проверить, как девочка. Увидел овал белого как бумага лица и коричневую струйку засохшей крови, сбегавшую из носа. Еще без сознания.
   Капли пота на лбу, губы слегка приоткрыты, как у куклы.
   - Где мы?
   - В пятнадцати метрах на юго-юго-восток от заданных вами координат посадки, - ответил самолет. - Вы снова потеряли сознание. Я выбрал маскировку.
   Тернер выдернул из разъема коннектор интерфейса, оборвав связь с самолетом. Потом тускло оглядел пульт, нашел рычаги ручного управления кабиной. Та вздохнула сервоприводами, от движения качнулось кружево полиуглеродной листвы.
   Перекинув ногу через борт, он прижал ладонь к фюзеляжу, поглядел вниз.
   Полиуглерод, до того воспроизводивший серые тона глины вокруг, у него на глазах стал вырисовывать овал цвета его ладони. Тернер перебросил вторую ногу - пушка осталась лежать забытой на сиденье - и соскользнул на землю в высокую сладкую траву. Там он снова заснул, уткнувшись лицом в траву, и ему снилась бегущая вода.
   Проснувшись, он пополз по-пластунски, чтобы не задеть низкие, тяжелые от росы ветки. Наконец Тернер выбрался на поляну и рухнул вперед, перекатился на спину, раскинул руки, будто - и сам он это почувствовал сдавался на чью-то милость. Высоко над ним взметнулось с ветки что-то маленькое и серое, приземлилось на другую, покачалось на ней, потом стало карабкаться прочь.
   Лежи тихо, услышал он голос, учивший его этой премудрости много лет назад. Просто ляг и расслабься, и очень скоро они о тебе забудут, потеряют среди серости, и росы, и рассвета. Они вышли кормиться, кормиться и играть, и их мозгам долго не удержать двух позывов сразу. Мальчишка-Тернер устраивается рядом с братом, винчестер в нейлоновом чехле ложится поперек груди. Мальчик вдыхает запах новой латуни и ружейного масла, и застрявший в волосах запах лагерного костра. И его брат всегда был прав, говоря о белках.
   Они возвращаются. Они уже забыли о прозрачном прищуре смерти, разлегшейся под ними в заштопанной джинсе и синей стали. Они вернулись, наперегонки перескакивая с ветки на ветку, останавливаясь, чтобы принюхаться к утру.
   Тернеров двадцать второй калибр щелкнул, и обмякшее серое тельце, кувыркаясь, упало вниз. Остальные рассыпались, исчезли, а Тернер передал ружье брату. И снова они лежали в траве и ждали, чтобы белки о них забыли.
   - Вы ведь похожи на меня, - сказал Тернер белкам, вырываясь из сна.
   Одна из них внезапно присела на толстом суку и взглянула прямо ему в глаза.
   - Я тоже всегда возвращаюсь. - Белка ускакала прочь. - Возвращался, когда бежал от голландца. Возвращался, когда улетел в Мексику. Возвращался, когда убил Линча.
   Он лежал там очень долго, наблюдая за игрой белок, а тем временем вокруг него просыпался лес и согревалось утро. Прилетела ворона, снизилась, зависла, тормозя перьями, которые она распустила будто черные механические пальцы или стрелки часов. Остановилась проверить, не мертв ли он.
   Тернер усмехнулся вслед хлопающей крыльями прочь вороне.
   Пока нет.
   ***
   Iн заполз назад под нависающие ветки и обнаружил, что девочка сидит у основания крыла, привалившись спиной к кабине. На ней была мешковатая белая футболка с косым шрамом логотипа "МААС-НЕОТЕК". На футболке виднелись потеки свежей красной крови. У нее снова шла кровь носом. Яркие голубые глаза растерянные и ошеломленные - в обрамлении желто-черных синяков. Экзотический макияж.
   Юная, понял он, почти ребенок.
   - Ты дочь Митчелла, - сказал Тернер, выудив имя из досье биософта. Анджела.
   - Энджи, - автоматически отозвалась она. - А ты кто? У меня кровь идет из носа. - Она показала ему кровавую гвоздику скомканной тряпки.
   - Тернер. Я ждал твоего отца. - Только сейчас он вспомнил о пистолете, сообразив, что второй ее руки не видно. Рука оставалась за краем кабины. Ты знаешь, где он?
   - На плато. Он думал, что сможет поговорить с ними, все им объяснить.
   Потому что он им нужен.
   - С кем поговорить? - Тернер сделал шаг вперед.
   - С "Маасом". С советом директоров. Они не могут себе позволить причинить ему вред. Не могут же?
   - С чего бы это? - Еще шаг. Она промокнула нос красной тряпицей.
   - Потому что он отослал меня прочь. Потому что он знал, что они собираются причинить мне вред, может быть, убить. Из-за снов. - Снов?
   - Как ты думаешь, они ведь правда его не тронут?
   - Нет. Конечно, они этого не сделают. А сейчас я залезу наверх, идет?
   Она кивнула. Ему пришлось провести руками по боку фюзеляжа, чтобы отыскать мелкие утопленные поручни. Мимикрирующее покрытие показывало ему лист, лишайник, сучья... И вот он наверху, рядом с девочкой, и пистолет, как оказалось, лежал возле ее ноги в черной тапочке. - Но разве он не собирался прибыть сам? Я ждал его, твоего отца.
   - Нет. Мы никогда этого не планировали. И планер у нас был только один.
   Разве он тебе не сказал? - Ее начало трясти. - Разве он ничего тебе не сказал?
   - Достаточно, - сказал Тернер, кладя ей руку на плечо. - Он рассказал нам достаточно. Все будет хорошо... - Он перекинул ноги через борт, нагнулся, отодвинул "смит-и-вессон" от ее ноги и нашел кабель интерфейса.
   Все еще не убирая руки, он поднял кабель и вставил его в разъем за ухом.
   - Покажи мне процедуры стирания всего, что ты сохранил за последние сорок восемь часов, - приказал он. - Я хочу подавить курс на Мехико-сити, твой перелет с побережья, все...
   - Никаких данных о запланированном курсе на Мехико-сити не обнаружено, отозвался голос - прямой нейронный вход на аудио.
   Потирая подбородок, Тернер глядел на девочку.
   - Куда мы направлялись?
   - В Боготу, - сказал самолет и выдал на дисплей координаты посадки, которой они не совершали.
   Энджи зажмурилась, потом недоуменно воззрилась на него. Веки у нее были в таких же черных синяках, как и вся кожа вокруг глаз.
   - С кем ты разговариваешь?
   - С самолетом. Митчелл сказал тебе, куда, по его мнению, ты направишься?
   - В Японию.
   - Знаешь кого-нибудь в Боготе? Где твоя мать?
   - Никого. А мать, думаю, в Берлине. По правде говоря, я ее почти не знаю.
   Тернер стер память самолета, вычищая все, что заложил туда Конрой: курс перелета из Калифорнии, данные полигона, маршрут перелета, который привел бы их на посадочную полосу в радиусе трехсот километров от городского центра Боготы...
   Со временем самолет найдут. Тернер вспомнил о системах орбитальной слежки "Мааса" и спросил себя, а много ли проку от "прокрадись-спрячься" - программы, какую он приказал прогнать самолету. Можно было бы предложить реактивник Руди на утиль, но сомнительно, что Руди захочется впутываться в эту историю. Впрочем, если уж на то пошло, само появление дочери Митчелла на ферме затягивало Руди по уши. Но больше идти было некуда. Где еще достать то, что ему сейчас необходимо?
   А идти туда четыре часа: сперва - по полузабытым тропинкам, а дальше по петляющему, поросшему сорняками двуполосному шоссе. Тернеру показалось, что деревья кругом совсем не те, но потом он сообразил, насколько они должны были вырасти за годы, прошедшие с тех пор, как он был здесь в последний раз.
   Вдоль шоссе через равные промежутки торчали обрубки деревянных столбов. Когда-то на них крепились телефонные провода. Теперь пеньки оплели ежевика и жимолость, провода давным-давно оборваны для разных нужд, а столбы порублены на растопку. В полевых цветах у обочины гудели пчелы...
   - Там, куда мы идем, есть какая-нибудь еда? - спросила девочка. Подошвы ее белых тапочек шаркали по выветрившемуся асфальту.
   - Конечно, - ответил Тернер. - Все, что захочешь.
   - Вот чего бы мне хотелось прямо сейчас, это воды. - Она смахнула прядку прямых каштановых волос с загорелой щеки.
   Он заметил, что у девочки постепенно проявляется хромота, она начинала морщиться каждый раз, когда приходилось наступать на правую ногу.
   - Что у тебя с ногой?
   - Колено. Наверное, ударилась, когда сажала дельтаплан, - скривилась она, но продолжала идти.
   - Тогда привал.
   - Нет. Я хочу дойти туда, дойти хоть куда-нибудь.
   - Привал, - повторил он и, взяв ее за руку, потянул к обочине дороги.
   Энджи состроила гримаску, но села рядом с ним, осторожно вытянув перед собой правую ногу.
   - А у тебя большая пушка, - заметила она. Теперь стало жарко - слишком жарко для парки. Надев портупею прямо на голое тело, Тернер накинул поверх нее спецовку с оторванными рукавами, полы спецовки развевались по ветру.
   - Почему у нее такой странный ствол, как голова у кобры?
   - Это прицел, устройство для ведения ночного боя. - Он наклонился, чтобы осмотреть ее колено. Колено быстро распухало. - Не знаю, сколько еще ты пройдешь с такой ногой, - сказал он.
   - Тебе много приходится драться по ночам? С оружием?
   - Нет.
   - Тогда я, наверное, не понимаю, чем ты занимаешься.
   Он поднял на нее взгляд.
   - Я сам не всегда это понимаю, во всяком случае - в последнее время. Я ждал твоего отца. Он хотел сменить компанию, поработать на других людей. Эти люди наняли меня и еще нескольких человек помочь ему выпутаться из его прежнего контракта.
   - Но из этого контракта нет выхода, - сказала Энджи. - Во всяком случае, легального.
   - Вот именно. - Развязал узел, снял тапочку. - Легального.
   - Ага, так вот чем ты зарабатываешь на жизнь?
   - Да. - Под тапочкой носка у нее не было, колено распухало все сильнее.
   - Ты растянула связку.
   - А что тогда с остальными? У тебя ведь были еще люди там, в тех развалинах? Кто-то стрелял, и эти взрывы...
   - Трудно сказать, кто стрелял, - сказал он, - но осветительные ракеты были не наши. Может, боевиков из службы безопасности "Мааса", которые следовали за тобой. Как ты думаешь, ты ушла чисто?
   - Я все сделала так, как мне велел Крис, - сказала она. - Крис - это мой отец.
   - Знаю. Пожалуй, остаток пути придется тебя нести.
   - Но все-таки как насчет твоих друзей?
   - Каких друзей?
   - Там, в Аризоне.
   - Ах да. Ну, - он отер со лба пот тыльной стороной ладони, - ничего не могу тебе сказать. По правде говоря, сам не знаю, что с ними сталось.
   И увидел перед собой ослепительно белое небо, зарево, свет ярче солнечного. А самолет сказал, что никакого электромагнитного излучения не было...
   Первая модифицированная собака Руди выследила их через четверть часа после того, как они снова двинулись в путь: Энджи у Тернера за спиной локти у него на плечах, худые коленки зажаты под мышками, пальцы сцеплены замком у него перед грудиной. От нее пахло, как от ребенка из дорогого предместья, какой-то смутный намек на мыло или шампунь на травах. Тут он спросил себя, а чем должно пахнуть от него самого. У Руди, кажется, был душ...
   - О черт, а это еще что? - Девочка выпрямилась у него на спине, указывая куда-то в сторону.
   С высокой каменной насыпи у поворота дороги на них глядел тощий серый пес. Его узкая голова пряталась под черным колпаком с выступами сенсоров. Собака тяжело дышала, высунув язык, и медленно поводила головой из стороны в сторону.
   - Все в порядке, - сказал Тернер. - Сторожевой пес. Моего друга.
   Дом разросся, выпустив побеги пристроек под мастерские, но Руди так и не удосужился перекрасить облупившиеся доски первоначальной постройки. Пока Тернера не было, Руди обвел двор прямоугольником проволочной ограды. Туго натянутая сетка отделяла от внешнего мира двор и коллекцию машин, но, подойдя поближе, Тернер увидел, что ворота стоят нараспашку, а петли потерялись в ржавчине и сиянии утра. Впрочем, Тернер лучше других знал, что настоящие линии защиты прячутся где-то еще. Он тащился по подъездной дорожке, а за ним трусили четыре модифицированные собаки. Голова Энджи безвольно покачивалась у него на плече, но руки оставались по-прежнему замкнуты на его шее.
   Руди ждал их на передней веранде в старых белых шортах и флотской футболке, из единственного ее кармана торчало по меньшей мере девять различных авторучек. Завидев их, он приветственно поднял зеленую банку голландского пива. За его спиной из кухни показалась блондинка в линялой рубашке цвета хаки с каким-то хромированным шпателем в руках. Ее короткие волосы были зачесаны назад и вверх - это почему-то напомнило Тернеру о враче-кореянке в трейлере "Хосаки", о том, как горел этот трейлер, об Уэббер, о белом небе... Он покачнулся, уже здесь, на гравиевой подъездной дорожке Руди - ноги широко расставлены, чтобы удержать девочку, голая грудь в дорожках пота по пыли из аризонской пустыни, - и посмотрел на Руди и его блондинку.
   - У нас готов для вас завтрак, - сказал Руди. - Когда вы объявились на экранах собак, мы решили, что вы, наверное, проголодались. - Его тон был тщательно уклончивым.
   Девочка застонала.
   - Это хорошо, - сказал Тернер. - У нее колено отказало, Руди. Хорошо бы посмотреть его прямо сейчас. А потом мне еще нужно кое о чем с тобой поговорить.
   - Я бы сказал, несколько молода для тебя. - Руди снова приложился к пиву.
   - Отстань, Руди, - вмешалась стоявшая рядом с ним женщина. - Ты что, не видишь, что ей больно? Несите ее в дом, - сказала она Тернеру и исчезла в дверях кухни.
   - А ты изменился, - не переставая пялиться на него, сказал Руди, и Тернер понял, что тот пьян. - Все тот же, но другой.
   - Время идет, - отозвался Тернер, поднимаясь по деревянным ступеням.
   - Над твоим лицом кто-то поработал или как?
   - Реконструкция. Им пришлось собирать его по данным медицинского досье.
   - Он преодолел ступеньки: каждое движение прошивало поясницу резкой болью.
   - Неплохо, - сказал Руди и рыгнул. - Еще чуть-чуть, и я бы ничего не заметил.
   Он был ниже Тернера и явно толстел, но у них были одни и те же русые волосы, почти одинаковые черты лица.
   Тернер остановился на лестнице, когда их глаза оказались на одном уровне:
   - Ты, как прежде, занимаешься всем понемножку, Руди? Мне нужно просканировать этого ребенка. И мне нужно еще кое-что.
   - Ну, - протянул его брат, - посмотрим, что можно сделать. Может, попробовать эхо-зонд? Она имеет к тебе какое-то отношение?
   - Да. Там, в беличьем лесу, реактивный самолет, но он неплохо спрятан.
   - О Господи... - вздохнул Руди. - Ну что же, заноси ее...
   Годы, которые провел здесь Руди, лишили дом почти всего, что мог помнить Тернер, и почему-то он испытывал к Руди смутную благодарность за это. Он смотрел, как блондинка разбивает яйца в стальную миску, темно-желтые, натуральные желтки - Руди держал собственных кур.
   - Меня зовут Салли, - сказала женщина, взбивая яйца вилкой.
   - Тернер.
   - И он тоже никак иначе тебя не называет, - сказала она. - Впрочем, он редко когда о тебе говорит.
   - Мы не так уж часто виделись все эти годы. Может, стоит подняться наверх и помочь ему?
   - Сиди. С Руди твоя маленькая девочка будет в полном порядке. У него хорошие руки.
   - Даже когда он на взводе?
   - На полувзводе. Ну, он же не собирается оперировать, просто поставит дермы и перевяжет колено. - Она наломала маисовых лепешек на черную сковородку прямо в шипящее масло и сверху вылила яйца. - Что случилось с вашими глазами, Тернер? У вас и у нее... - Она помешивала смесь хромированным шпателем, выдавливая понемногу в сковородку сальсу из пластмассового тюбика.
   - Ускорение. Пришлось взлетать в спешке.
   - Она при этом повредила колено?
   - Может быть. Не знаю.
   - Теперь тебя ищут? Или ищут ее? - Она достала тарелки из шкафчика над раковиной. Дешевое пластиковое покрытие на дверцах вызвало у Тернера внезапный приступ ностальгии - загорелые кисти блондинки он принял вдруг за руки матери...
   - Вероятно, - сказал он. - Я не знаю, в чем дело. Пока не знаю.
   - Поешь. - Переложила смесь на белую тарелку, порылась в поисках вилки.
   - Руди до смерти боится таких людей. Ну, знаешь, таких, кто способен сесть тебе на хвост.
   Взять тарелку, вилку. От яичницы поднимается пар.
   - И я тоже.
   - Я тут нашла кое-какую одежду, - голос Салли перекрыл шум душа, - ее оставил приятель Руди. Должна тебе подойти...
   Душ работал под действием силы тяжести: дождевая вода из резервуара на крыше, толстый белый фильтрационный блок встроен в трубу над головкой душа.
   Высунув голову между двух затуманенных паром пластиковых листов, Тернер прищурился на Салли.
   - Спасибо.
   - Девочка без сознания, - сказала она. - Ру-ди думает, это шок и усталость к тому же. Но он говорит, что остальные показатели у нее в порядке, так что вполне можно провести сканирование прямо сейчас. - И она вышла из комнаты, забрав с собой армейские штаны Тернера и спецовку Оукея.
   - Да что же это такое? - спросил Руди, протягивая ему смятый рулон серебристой распечатки.
   - Не знаю, что и думать, - рассеянно отозвался Тернер, оглядывая белую комнату в поисках Энджи. - Где она?
   - Спит. Салли за ней присмотрит.
   Повернувшись, Руди прошелся взад-вперед по комнате - Тернер вспомнил, что когда-то здесь была гостиная. Руди начал отключать свои консоли крохотные огоньки гасли один за другим.
   - Сам не знаю, дружище. Не знаю, и все. Что это, что-то вроде рака?
   Тернер двинулся вслед за ним в дальний конец комнаты, мимо верстака, где под пылезащитным кожухом ждал микроманипулятор. Мимо пыльных прямоугольных глаз на полке с древними мониторами; у одного из них разбит экран.
   - У нее это расползлось по всему мозгу, - продолжал Руди, - будто опутало его длинными цепочками. Никогда не видел ничего подобного. Просто ни на что не похоже.
   - Что ты знаешь о биочипах, Руди?
   Руди хмыкнул. Он казался теперь совсем трезвым, но каким-то взбудораженным. Все проводил рукой по волосам.
   - Так я и подумал. Это как бы... Не имплантант. Прививка.
   - Для чего она?
   - Для чего? Господи. Да кто, черт побери, знает? Кто это с ней такое сотворил? Тот, на кого ты работаешь?
   - Думаю, ее отец.
   - О Боже, - Руди вытер рукой рот. - На сканерах это дает такую же тень, как раковая опухоль, а показатели жизненного уровня у нее вполне в норме.
   Какая она обычно?
   - Не знаю, - он пожал плечами. - Ребенок.
   - Ничего себе ребенок, - взорвался Руди. - Я просто потрясен, что она вообще может ходить. - Открыв маленький лабораторный морозильник, он извлек оттуда бутылку "Московской". - Из бутылки пить будешь? - спросил он.
   - Может, попозже.
   Руди вздохнул, поглядел на бутылку, потом вернул ее в морозильник.
   - Так чего же ты хочешь? Ты что же, думаешь, что за такой диковиной, какая в головке у этой маленькой девочки, никто не начнет вскоре охотится?
   Если уже не начали.
   - Начали, - ответил Тернер. - И я не знаю, известно ли им, что она здесь.
   - Это пока. - Руди вытер ладони о грязные белые шорты. - Но ведь скоро узнают, да? Тернер кивнул.
   - Так куда ты собираешься?
   - В Муравейник.
   - Почему туда?
   - Потому что там у меня деньги. Четыре кредитные линии на разные имена и никакой возможности проследить их до меня. Потому что у меня там много других связей, которыми я, возможно, смогу воспользоваться. И потом, Муравейник - это всегда прикрытие. Слишком много копошится муравьев, понимаешь?
   - Идет, - сказал Руди. - Когда?
   - Ты так беспокоишься - хочешь, чтобы мы убрались сейчас же?
   - Нет. Я хочу сказать, я не знаю, что и думать. Это все так интересно, ну... то, что в головке у твоей приятельницы. У меня есть один знакомый в Атланте, который мог бы дать мне на время анализатор функций, карту мозга, один к одному. Подключив к ней приборы, я мог бы начать разбираться, что к чему... Может, это чего-нибудь стоит...