Страница:
– И ничего не сказали Земле?
– Почему же «не сказали»? Во-первых, очень даже могли сказать!.. Только кто их услышал, я вас спрашиваю? Да и хотел ли вообще услышать – вот что главнее!
– А во-вторых?
– Во-вторых, вы не предполагаете, что онны могли видеть угрозу исключительно для своей расы? А?
– Но позвольте, господин Бонэ! В мясорубке «черного марта» вперемешку гибли и онны, и люди! Люди – в большей степени, чем онны. Ваше предположение мне видится неубедительным.
– Да бросьте вы! Я что, разве сказал, что онны ушли, испугавшись последствий трагедии? Что угроза для этой расы заключается именно в гибели членов их сообщества? Я такого не говорил.
– Э-э… А чего же тогда испугались онны?
– Не знаю, – развел руками Бонэ.
– Тогда такой вопрос: онны принимали биоблокаторы?
Антон сам не понял, почему спросил это. Сработало что-то внутри, на уровне подсознания – оно, бедное, тоже не дремало и участвовало в работе как могло.
– У вас есть сведения, что это не так? – вскинул брови Бонэ. – Лично у меня – нет.
– Хорошо. Что такое «молочко»?
Бонэ вытянул губы и немного подумал.
– Странно, как вы до него добрались. Крайне закрытая информация, на мой взгляд. Откуда узнали?
– В одной записи было случайно упомянуто, – уклончиво ответил Антон. – Так что же это такое?
– Лучше вам спросить у «цветоводов». Хотя чего спрашивать – все равно не скажут! – Бона хмыкнул и снова задумался. – Знаете, по крайней мере, в мою бытность работы на «Слезах» я о «молочке» ничего не слышал. А тут, на «Саде», я в проектах с цветочками не участвую. Уж извините.
– Сами не захотели?
Бонэ вздохнул.
– В тематику, курируемую лично господином Стоцким, стараюсь не соваться. Сижу себе в лаборатории, изучаю местных жучков да паучков… На Базе торчать скучно – ученый как-никак…
– Понятно. Господина Питера Саймона знаете?
– Кто это?
– Техник второго энергоблока. До момента третьей трагедии был здесь на станции в группе «опылителей».
– А-а… – протянул Бонэ. – Нет… Ничего о нем не знаю, хотя понял, о ком вы говорите. Вы знаете что! Вы поговорите насчет этого техника с госпожой Мирелли.
– Мирелли?
– Одна лаборанточка у трансгенетиков, – проговорил Бонэ, и тут лицо его стало меняться. – Я что-то слышал из ее уст про Саймона, когда бывал в их лаборатории… По-моему, они знакомы. По крайней мере, она о нем упоминала. Постойте…
Он говорил, а сам что-то отчаянно пытался вспомнить.
– А что именно упоминала, не припомните?
– Нет-нет… Я у них редко бываю… но мне кажется, она должна что-то знать. Эта самая Мирелли. Мне так кажется…
Бонэ вдруг умолк, осененный какой-то мыслью.
– Вспомнил! – выдохнул он с облегчением. – Вот ведь надо же, а!..
Антон весь превратился в молчаливое внимание.
– Вспомнил про Эмму Зигель! Там, в лаборатории Мирелли, я ее имя-то и слышал! Это с полгода назад было… Кто рассказывал – уже не помню, но говорили именно о Зигель. В общем-то, обычная байка. – Бонэ махнул рукой. – Легенда нашего времени… Не мне вам объяснять, что легенд на Ае, как соли в море.
– И тем не менее расскажите, – попросил Антон. – В двух словах.
Бонэ помялся, потом с неохотой стал рассказывать.
– В общем так… Работает у Демирчана в седьмом отделе трансгенетиком одна дама. Только не спрашивайте ее имя, я не помню, и не вспомню, хоть убейте… Так вот, эта дама как раз и была подругой Эммы Зигель. История заключается в том, что однажды днем дама пошла прогуляться близ автономного лагеря. То ли времени у нее было немерено, то ли устала она сильно, но уснула бедняга прямо в траве под небом. Сколько спала – не помнит. И вот в какой-то момент вдруг увидела она пред очами своими эту Зигель. Не саму ее, конечно, а некий призрак, дух, так сказать, бесплотный… Потому как Зигель считается погибшей. И вот, значится, общалась наша дама якобы с этим духом. Испугалась, разумеется, не на шутку… Она и сама не поняла толком, что с ней было. Не то во сне это произошло, не то после сна – дама не разобрала. Не исключено, что это было лишь продолжение сна – такое приходит в первую очередь на ум, согласитесь? Да и потом, у женщин разве разберешь, где явь, а где выдумка?.. Но так или иначе, вернулась она в лагерь вне себя, с квадратными глазами, и пребывала в шоке несколько дней кряду… Вся их лаборатория эту историю муссировала с неделю, да и по станции, помнится, поползли слухи один нелепее другого. Вот… Примерно так.
Бонэ умолк, наблюдая за Антоном.
– Ну как? – спросил он спустя несколько секунд. – Говорю же: пустяк.
– Забавно, – сказал Антон. – Вполне в духе айских легенд. А о чем они говорили-то, собственно? Дама-генетик и дух Эммы Зигель.
– Кто?! – Бонэ округлил глаза. – Они?! Вы что, серьезно?
– В моей работе, господин Бонэ, серьезно все, – улыбаясь, ответил Антон. – Никогда не предугадаешь, что может пригодиться.
– Да-да… – озадаченно обронил Бонэ. – Понимаю, конечно… Нет, я не в курсе их беседы. Хотите – попробуйте узнать у самой дамы… Я, в общем-то, не любитель подобного. Меня мало занимают исследования чьих-то там галлюцинаций. Знаете, все эти духи, привидения… ангелы и прочие спекуляции на человеческой фантазии… Неинтересно.
– Ангелы? Это вы о тех мифических, неуловимых существах?
– Да, видимо, о них. Не слышали такие байки? Дескать, в них вселяются души погибших на Ае людей и все такое… Красиво, хотя и неоригинально. Да, вы справедливо заметили – это все из области мифологии. Такая, знаете ли, местная прикладная мифология.
– Версию про переселение душ не слышал, – сказал Антон. – А можно поподробней? К кому эти ангелы являются? Когда?
– Я вас умоляю! – произнес Бонэ сокрушенно. – Я же сказал: меня мифология не прельщает. Уж извините покорнейше. Ученые мы все-таки.
– Нет-нет, ничего… – пробормотал Антон. – Это я так спросил, автоматически…
– И потом, господин Сапнин, – продолжил Бонэ, усмехаясь. – Чтобы рассуждать о переселении душ… тут надо бы для начала понять, а что же такое, собственно, душа в айском понимании? Душа!.. В айском! И так ли она связана с жизнью и смертью, как мы это привыкли себе представлять? Что есть жизнь и что есть смерть на этой планете, я вас спрашиваю? Давайте сначала дадим эти определения, а уж потом, потом… – Он на мгновение погрузился в задумчивость, а затем спохватился: – Хотя, мы отвлеклись, господин Сапнин.
– Знаете… – сказал Антон и поднялся с дивана. – Думаю, у меня к вам все. Пока все. Надеюсь еще увидеться. Очень приятно было побеседовать.
Он направился к выходу. Бонэ засеменил сбоку.
– Да-да! – торопливо говорил он. – Обязательно загляните. И знаете что… – Он взял Антона за Руку и чуть замялся. Антон остановился у порога. – Я не знаю, как он себя поведет… Но должен сказать, что после информации о появлении комиссии Стоцкий заметно изменился. Может быть, он этого давно ждал? Вот и дождался… – По его лицу прошла тень. – Доигрался, сволочь! Но рано или поздно за эти игры кто-то должен будет ответить!.. Должен должен… Непременно! Иначе нельзя…
И тут что-то сработало у Антона в подсознании. Как хорошая ловушка, расставленная загодя и дождавшаяся своего часа.
– Вы знали Сьюзен Кэтхен?!
– Да, конечно… – Лицо Бонэ снова изменилось. – Мы вместе работали на «Слезах»… Вплоть до… А что с ней?! – воскликнул он. – Вы знаете что-нибудь о Сью?!
– Она пропала на Тибете. Почти сразу после возвращения на Землю. Это все, что мне известно, господин Бонэ.
Бонэ молчал с минуту, глядел в пол и шевелил сомкнутыми губами.
– Я говорил ей… Говорил, что это не лучшая идея – вернуться на Землю. Но она настояла… Эх, Сью… – Он глубоко вздохнул. – А почему вы вдруг спросили о ней?
– Это ведь вы были с ней в тот момент, когда на «Слезах» началась авария?
– Да… был… Мы…
– У нее еще была целая кипа отчетов, потом они рассыпались по полу… Вы постоянно пытались ее успокоить, а Сью была вся в слезах… Ее просто трясло от страха. Потом станцию настиг мощный удар, и вы оба упали. Затем вместе убегали… пробирались сквозь горящие отсеки…
У Бонэ отвисла челюсть. Он неподвижно смотрел на Антона, словно на демона, и хлопал глазами. Потом все-таки пришел в себя.
– Откуда вы знаете?.. – почти шепотом спросил он. – Я никому об этом не рассказывал. Слышите? Никому! Откуда?..
Антон взглянул в его вытянутое лицо и не сразу нашелся, что ответить. Однако в глазах Бонэ сквозило столь неподдельное изумление, что он все же произнес, слегка улыбнувшись:
– Да как вам сказать, господин Бонэ… Боюсь, что без прикладной мифологии тут не обойтись.
Глава 16
– Почему же «не сказали»? Во-первых, очень даже могли сказать!.. Только кто их услышал, я вас спрашиваю? Да и хотел ли вообще услышать – вот что главнее!
– А во-вторых?
– Во-вторых, вы не предполагаете, что онны могли видеть угрозу исключительно для своей расы? А?
– Но позвольте, господин Бонэ! В мясорубке «черного марта» вперемешку гибли и онны, и люди! Люди – в большей степени, чем онны. Ваше предположение мне видится неубедительным.
– Да бросьте вы! Я что, разве сказал, что онны ушли, испугавшись последствий трагедии? Что угроза для этой расы заключается именно в гибели членов их сообщества? Я такого не говорил.
– Э-э… А чего же тогда испугались онны?
– Не знаю, – развел руками Бонэ.
– Тогда такой вопрос: онны принимали биоблокаторы?
Антон сам не понял, почему спросил это. Сработало что-то внутри, на уровне подсознания – оно, бедное, тоже не дремало и участвовало в работе как могло.
– У вас есть сведения, что это не так? – вскинул брови Бонэ. – Лично у меня – нет.
– Хорошо. Что такое «молочко»?
Бонэ вытянул губы и немного подумал.
– Странно, как вы до него добрались. Крайне закрытая информация, на мой взгляд. Откуда узнали?
– В одной записи было случайно упомянуто, – уклончиво ответил Антон. – Так что же это такое?
– Лучше вам спросить у «цветоводов». Хотя чего спрашивать – все равно не скажут! – Бона хмыкнул и снова задумался. – Знаете, по крайней мере, в мою бытность работы на «Слезах» я о «молочке» ничего не слышал. А тут, на «Саде», я в проектах с цветочками не участвую. Уж извините.
– Сами не захотели?
Бонэ вздохнул.
– В тематику, курируемую лично господином Стоцким, стараюсь не соваться. Сижу себе в лаборатории, изучаю местных жучков да паучков… На Базе торчать скучно – ученый как-никак…
– Понятно. Господина Питера Саймона знаете?
– Кто это?
– Техник второго энергоблока. До момента третьей трагедии был здесь на станции в группе «опылителей».
– А-а… – протянул Бонэ. – Нет… Ничего о нем не знаю, хотя понял, о ком вы говорите. Вы знаете что! Вы поговорите насчет этого техника с госпожой Мирелли.
– Мирелли?
– Одна лаборанточка у трансгенетиков, – проговорил Бонэ, и тут лицо его стало меняться. – Я что-то слышал из ее уст про Саймона, когда бывал в их лаборатории… По-моему, они знакомы. По крайней мере, она о нем упоминала. Постойте…
Он говорил, а сам что-то отчаянно пытался вспомнить.
– А что именно упоминала, не припомните?
– Нет-нет… Я у них редко бываю… но мне кажется, она должна что-то знать. Эта самая Мирелли. Мне так кажется…
Бонэ вдруг умолк, осененный какой-то мыслью.
– Вспомнил! – выдохнул он с облегчением. – Вот ведь надо же, а!..
Антон весь превратился в молчаливое внимание.
– Вспомнил про Эмму Зигель! Там, в лаборатории Мирелли, я ее имя-то и слышал! Это с полгода назад было… Кто рассказывал – уже не помню, но говорили именно о Зигель. В общем-то, обычная байка. – Бонэ махнул рукой. – Легенда нашего времени… Не мне вам объяснять, что легенд на Ае, как соли в море.
– И тем не менее расскажите, – попросил Антон. – В двух словах.
Бонэ помялся, потом с неохотой стал рассказывать.
– В общем так… Работает у Демирчана в седьмом отделе трансгенетиком одна дама. Только не спрашивайте ее имя, я не помню, и не вспомню, хоть убейте… Так вот, эта дама как раз и была подругой Эммы Зигель. История заключается в том, что однажды днем дама пошла прогуляться близ автономного лагеря. То ли времени у нее было немерено, то ли устала она сильно, но уснула бедняга прямо в траве под небом. Сколько спала – не помнит. И вот в какой-то момент вдруг увидела она пред очами своими эту Зигель. Не саму ее, конечно, а некий призрак, дух, так сказать, бесплотный… Потому как Зигель считается погибшей. И вот, значится, общалась наша дама якобы с этим духом. Испугалась, разумеется, не на шутку… Она и сама не поняла толком, что с ней было. Не то во сне это произошло, не то после сна – дама не разобрала. Не исключено, что это было лишь продолжение сна – такое приходит в первую очередь на ум, согласитесь? Да и потом, у женщин разве разберешь, где явь, а где выдумка?.. Но так или иначе, вернулась она в лагерь вне себя, с квадратными глазами, и пребывала в шоке несколько дней кряду… Вся их лаборатория эту историю муссировала с неделю, да и по станции, помнится, поползли слухи один нелепее другого. Вот… Примерно так.
Бонэ умолк, наблюдая за Антоном.
– Ну как? – спросил он спустя несколько секунд. – Говорю же: пустяк.
– Забавно, – сказал Антон. – Вполне в духе айских легенд. А о чем они говорили-то, собственно? Дама-генетик и дух Эммы Зигель.
– Кто?! – Бонэ округлил глаза. – Они?! Вы что, серьезно?
– В моей работе, господин Бонэ, серьезно все, – улыбаясь, ответил Антон. – Никогда не предугадаешь, что может пригодиться.
– Да-да… – озадаченно обронил Бонэ. – Понимаю, конечно… Нет, я не в курсе их беседы. Хотите – попробуйте узнать у самой дамы… Я, в общем-то, не любитель подобного. Меня мало занимают исследования чьих-то там галлюцинаций. Знаете, все эти духи, привидения… ангелы и прочие спекуляции на человеческой фантазии… Неинтересно.
– Ангелы? Это вы о тех мифических, неуловимых существах?
– Да, видимо, о них. Не слышали такие байки? Дескать, в них вселяются души погибших на Ае людей и все такое… Красиво, хотя и неоригинально. Да, вы справедливо заметили – это все из области мифологии. Такая, знаете ли, местная прикладная мифология.
– Версию про переселение душ не слышал, – сказал Антон. – А можно поподробней? К кому эти ангелы являются? Когда?
– Я вас умоляю! – произнес Бонэ сокрушенно. – Я же сказал: меня мифология не прельщает. Уж извините покорнейше. Ученые мы все-таки.
– Нет-нет, ничего… – пробормотал Антон. – Это я так спросил, автоматически…
– И потом, господин Сапнин, – продолжил Бонэ, усмехаясь. – Чтобы рассуждать о переселении душ… тут надо бы для начала понять, а что же такое, собственно, душа в айском понимании? Душа!.. В айском! И так ли она связана с жизнью и смертью, как мы это привыкли себе представлять? Что есть жизнь и что есть смерть на этой планете, я вас спрашиваю? Давайте сначала дадим эти определения, а уж потом, потом… – Он на мгновение погрузился в задумчивость, а затем спохватился: – Хотя, мы отвлеклись, господин Сапнин.
– Знаете… – сказал Антон и поднялся с дивана. – Думаю, у меня к вам все. Пока все. Надеюсь еще увидеться. Очень приятно было побеседовать.
Он направился к выходу. Бонэ засеменил сбоку.
– Да-да! – торопливо говорил он. – Обязательно загляните. И знаете что… – Он взял Антона за Руку и чуть замялся. Антон остановился у порога. – Я не знаю, как он себя поведет… Но должен сказать, что после информации о появлении комиссии Стоцкий заметно изменился. Может быть, он этого давно ждал? Вот и дождался… – По его лицу прошла тень. – Доигрался, сволочь! Но рано или поздно за эти игры кто-то должен будет ответить!.. Должен должен… Непременно! Иначе нельзя…
И тут что-то сработало у Антона в подсознании. Как хорошая ловушка, расставленная загодя и дождавшаяся своего часа.
– Вы знали Сьюзен Кэтхен?!
– Да, конечно… – Лицо Бонэ снова изменилось. – Мы вместе работали на «Слезах»… Вплоть до… А что с ней?! – воскликнул он. – Вы знаете что-нибудь о Сью?!
– Она пропала на Тибете. Почти сразу после возвращения на Землю. Это все, что мне известно, господин Бонэ.
Бонэ молчал с минуту, глядел в пол и шевелил сомкнутыми губами.
– Я говорил ей… Говорил, что это не лучшая идея – вернуться на Землю. Но она настояла… Эх, Сью… – Он глубоко вздохнул. – А почему вы вдруг спросили о ней?
– Это ведь вы были с ней в тот момент, когда на «Слезах» началась авария?
– Да… был… Мы…
– У нее еще была целая кипа отчетов, потом они рассыпались по полу… Вы постоянно пытались ее успокоить, а Сью была вся в слезах… Ее просто трясло от страха. Потом станцию настиг мощный удар, и вы оба упали. Затем вместе убегали… пробирались сквозь горящие отсеки…
У Бонэ отвисла челюсть. Он неподвижно смотрел на Антона, словно на демона, и хлопал глазами. Потом все-таки пришел в себя.
– Откуда вы знаете?.. – почти шепотом спросил он. – Я никому об этом не рассказывал. Слышите? Никому! Откуда?..
Антон взглянул в его вытянутое лицо и не сразу нашелся, что ответить. Однако в глазах Бонэ сквозило столь неподдельное изумление, что он все же произнес, слегка улыбнувшись:
– Да как вам сказать, господин Бонэ… Боюсь, что без прикладной мифологии тут не обойтись.
Глава 16
Список Райнера
Выйдя от Бонэ, он быстро зашагал в сторону конференц-зала сквозь череду узких коридоров, сворачивая по голубым указателям и гулко стуча каблуками по ребристому полу. Несмотря на тишину и кажущуюся безлюдность яруса, он все-таки встретил по пути его обитателей.
Две молоденькие девчонки-лаборантки вынырнули ему навстречу из-за поворота. Пискнув от неожиданности, они порхнули в разные стороны, обходя его по бокам. На него приятно повеяло ароматом парфюмерии, какой-то цветочно-травяной смесью, и он на мгновение замер на месте.
Но нет, нет… это был не катлейский лес с его высокими травами и густым кустарником, а всего лишь тусклый металлопластик переборок и стен… и удаляющиеся лаборантки были только лаборантками в сиреневой униформе, а не стажеры в десантных комбинезонах… Антон помотал головой, оглянулся, но успел лишь заметить, как девиц с шипением проглотило чрево лифта.
В конференц-зале он бухнулся в кресло, посидел в тишине, прикрыв веки и приводя мысли в порядок. Мыслей было много, хаоса в них – еще больше, а времени – особенно не разбежишься. Антон перевел «ком» в режим синхронизации, пересел к монитору терминала и активировал его. Зарегистрировавшись, он первым делом связался с Карлом.
– Доложите обстановку на фронтах, вахмистр.
– Сижу… В архивах вот колупался, – без энтузиазма буркнул Карл. – Жду, когда ваша милость изволит освободиться.
– Ну так ты дождался, – заявил Антон бодро. – Чего наколупал?
– Ничего. Зато приличные люди смачно ковырнули. Тебе понравится, знаю.
– Дрожу от нетерпения.
– Короче, инфа нулевой свежести, ее только что пригнали парни из департамента информационного обеспечения «Сада». Данные по этому твоему «Сапфиру». В основном – бред, без галлюциногенов не разобраться, но есть до жути интересный список…
– Да ты не комментируй! – взмолился Антон. – Ты сбрасывай побыстрее!
– Так уже сбросил, ваше благородие! – фыркнул Карл. – Обидеть изволите?
– Отлично, вахмистр. Значит, раскладки у нас с тобой следующие. Пока я знакомлюсь с материалами, ты срочно сыщи некую Мирелли.
Антон сделал паузу. Карл тут же сдулся и почесал подбородок.
– Мирелли, – повторил он, чуть повеселев. – Хорошенькая? Сколько лет?
– Вот ты и узнаешь. Со слов Бонэ Мирелли лично знакома с Саймоном. Или что-то про него знает. Розыски тела Мирелли следует вести в направлении отдела трансгенетиков. Выясняй все, что сможешь, по своему усмотрению. Как понял меня, прием.
– Ясно-ясно, – хмыкнул Карл. – Кстати, какие методы ведения допроса вы санкциони…
– Это не все! – оборвал его Антон. – Тебе нужно найти еще одну даму.
– Ох! – воскликнул Карл. – Смилуйся! Две дамы сразу…
– Я сейчас скину тебе запись беседы с Бонэ. Смотри самый конец, последние минут семь. Сказку про подругу Эммы Зигель. Вот она-то нас и интересует. Подруга, в смысле. Для начала узнай, кто она и где находится в данный момент.
– А-а…
– Она должна быть очень хорошенькая, Карл! Особенно в период спячки под открытым небом.
– Э-э…
– Еще вопросы по существу, вахмистр?
– Никак нет, ваше благородие!
– Жду с результатами здесь, в конференц-зале восточного сектора.
Антон отключился и стал смотреть новые материалы Карла.
В основном это оказались нудные аудиозаписи технического характера. Данные разного рода регистраторов и эфирных переговоров сотрудников из дежурных подразделений станции в ночь февральской трагедии. Антон наугад запустил несколько раз на прослушивание фрагменты файлов и быстро охладел к этому занятию. Сплошная скукота. Он не был компетентным в терминах биокибернетики, клеточной инобиологии, а также метеорологии, астрономии и прочих убийственных для него наук, и поймать в этом омуте полезную информацию было делом малоперспективным. Но он на это и не рассчитывал.
Главным лакомым куском и гордостью Карла, конечно же, были вовсе не аудиозаписи. Гвоздем программы оказался скромный текст, небольшая записка без адресата, чудом уцелевшая во времена массовых информационных «зачисток». Текст не имел ни заголовка, ни подписи и, по всей видимости, был фрагментом какого-то рабочего сообщения. В тексте значилось:
«Теперь относительно персонального состава по „Сапфирчику". По фазе С-3 окончательный список на планируемую дату (20 марта) выглядит так:
1. А.Капярян. Основной А-инжект. В настоящее время в „опылениях" не задействован. К 14.03.20 среднее значение показателей Т-ремиссии планируется от 1.00 до 0.95. Показатели Y-группы в пределах нормы.
2. П.Саймон. Дублирующий А-инжект. В настоящее время выводится из работ по „опылению" по 2-ступенчатой схеме. К 14.03.20 среднее значение показателей Т-ремиссии планируется не менее 0.70. Показатели Y-группы в пределах нормы.
3. Ш.Доусон. Субинжект-периферийник, он же модулятор типа „точка". Показатели Y-группы для фазы несущественны. Показатели UU-активности за последние полгода не отмечены.
Примечание: кандидатуру Миллера, которого ты предлагал использовать на С-3 вместо Доусона, считаю неподходящей, как, впрочем, и на остальных по «Саду». Все-таки пусть он проходит по «четверке», как и рассчитывали изначально, риска там меньше. Настаиваю на том, что определяющими для С-3 (именно для С-3!) являются индекс Кена и фактор TQ-x. У Миллера они слишком нестабильны, как и в целом параметры Э-поля. На 4-й и 11-й зонах это, может, и несущественно, но цветочки наши этого точно не поймут».
Антон внимательно прочел текст несколько раз. Доусона он вспомнил сразу. Это имя он встречал среди списка «улетевших с Аи», а стало быть, все концы Доусона теперь терялись на Земле. Антон наспех составил локальный запрос, но справочные данные выданные в ответ, оказались примитивно скудны: Шон Доусон, 45 земных лет на момент трагедии, уроженец Софии, по образованию биофизик, прилетел на Аю одним из первых, с Зорданом до того не работал, на Ае сразу попал в коллектив «Сада», полгода стандартной стажировки, затем – группа «опылителей». Путь, очень похожий на путь Саймона, с некоторыми несущественными различиями. Никакой явной связи с Зорданом и его проектами не прослеживается.
Антон снова задумался об Александре Капаряне. Итак, что мы имеем на него? Во-первых, со слов Санчеса о гибели Капаряна упоминал перед смертью Франко Делла, и это было странно – ведь официальных известий о погибших на тот момент еще не поступало. Во-вторых, Капарян погиб при загадочных обстоятельствах, в результате того, что, находясь в особом психическом состоянии (распространенная официальная формулировка) покинул станцию во время катаклизма. В-третьих, как выясняется, Капарян (как и Саймон) был связан с проектом «Сапфир-Х».
По Миллеру Антону тоже ничего нового и интересного выудить из базы не удалось. Константин Миллер, 40 земных лет на момент трагедии, уроженец Земли, ведущий специалист управления биоаналитики, один из соратников Зордана, погиб в составе шести человек на «Пупке» вместе с самим Зорданом и Эммой Зигель.
Терминология, упомянутая в записке, ни о чем Антону не говорила. Ну разве что зоны с номерами 4 и 11 были зонами «Пупочная Скважина» и «Слезы Этты» соответственно. Планируемая дата эксперимента совпадала с фактической – именно 20-го числа 3-го месяца 14-го года и разыгралась вторая айская трагедия.
На всякий случай Антон проверил данные по Вивиану Роже – второму погибшему во время «черного марта» на «Саде». Картина выглядела вполне безобидной и никаких подозрений не вызывала. В тот момент, когда в районе станции первый раз резко упало давление, Роже находился на дежурстве. Возился с оборудованием на верхних площадях метеояруса, как говорили его сослуживцы позже. Скорее всего, при падении давления он потерял сознание и разбился, сорвавшись не то с одной из смотровых площадок, не то с металлической лестницы, ведущей к ней. Страховочные механизмы почему-то были деактивированы, иначе они бы его спасли – в этом коллеги Роже не сомневались. Выглядело происшествие, как обычное нарушение техники безопасности, стоившее метеорологу жизни.
Так-так, думал Антон, барабаня пальцами по столу. Троица эта смотрится вполне-таки комплексно. А Саймон на этом фоне вообще выглядит для следствия просто подарком. Что ж, дядька, сказал себе Антон, наступает и твой черед выйти из тени.
Еще один серьезный вывод по тексту сообщения заключался в том, что станция «Цветочный Сад» оказалась-таки втянутой в эксперимент Зордана, о чем Антон доселе упоминаний нигде не встречал. Придется искать дополнительную инфу по связи «Сада» и «Сапфира-Х» – слишком уж лакомая тема. М-да… Скучать в ближайшее время не придется, подумал Антон. Расследование может выйти, так сказать, на новую орбиту. Вот хорошо бы еще не слететь с нее. А го слишком много тут вьется разных орбитальных объектов, все со своими намеками да советами…
Он вспомнил недавний отказ на запрос о «двадцатке» со ссылкой на Уэйна и почуял спортивную злость. А попробуем снова, сказал он себе, ухмыльнувшись, склоняясь над клавиатурой и отправляя запрос повторно. Дополнительным пакетом он запросил данные по Доусону и Капаряну. С собственными правами ломиться в двери базы УКБ не имело смысла, поэтому он опять пустил запросы через Арчера. Шеф будет сильно недоволен, ну да ладно, как-нибудь отобьемся. Однако Арчера все-таки стоило предупредить, и Антон послал ему вызов. И тут его ждал новый сюрприз.
Арчер не просто не отвечал – он был недоступен. Ну, или же барахлила мультисвязь. Ни того, ни другого на памяти Антона не происходило еще ни разу.
Перед ним светились сообщения об отказе в предоставлении канала, но указания причин не было. Да Антон и не видел сроду таких сообщений. Он с минуту посидел перед монитором, приоткрыв от удивления рот, затем озадаченно крякнул. Нужно было с честью принять этот удар. Ладно, ладно, сказал он про себя, выводы делать еще рано, поживем – увидим. Будем считать для душевного равновесия, что это проблемы со связью.
Он криво улыбнулся, потом – делать нечего – отправил запросы стандартным путем. Мелькнула мысль, что сейчас снова полезут ошибки, одна диковинней другой… уведомления, что у старшего следователя Сапнина больше нет связи ни с кем… Но, к счастью, этого не произошло, диспетчер послушно принял пакеты к обслуживанию.
Антон откинулся в кресле, посмотрел в высокий рифленый потолок. Снаружи конференц-зала доносились слабые звуки – он не закрыл дверь полностью. Вот застучали каблуки: по коридору шло не менее трех человек – молча, деловито, торопливо. Антон прикрыл веки, собираясь с мыслями. Он слышал, как глухо загудели створки грузового лифта и что-то массивно-грузное с жужжанием и клацаньем стало приближаться к конференц-залу. Разумеется, оно направлялось не в сам зал, а мимо него: туда, где располагалась зона транспортного конвейера. Звук агрегата становился громче, и по характерному чмоканью гидравлики Антон догадался, что это движется лабораторный автоконтейнер.
Его сопровождали двое – видимо, техники, они негромко говорили, кажется, о работе. Голос одного из них показался Антону знакомым. Возле двери конференц-зала движение слегка застопорилось, автоконтейнер, шипя и чмокая, совершал разворот. Техники остановились, возясь с управлением, и до Антона стали доноситься обрывки их разговора.
– …всякие, знаешь, оценки износостойкости… – бубнил первый голос. – В конце концов, это его проект и его ответственность…
– …конечно, не так! – отвечал второй, странно знакомый голос. – Есть, между прочим, общие параметры… не зависят ни от чего!.. – Шум контейнера. – …но ты докажи мне ее сначала!.. – Щелчки поворотных замков и гул генератора.
Очень знакомый тембр! Антону показалось, еще немного, и он вспомнит, что это за голос: такой мягкий, пыхтящий… Но глаз он не открыл – ему представилось забавным разгадать загадку в полной темноте.
– А ты хоть пробовал? – изрек первый. – Они шесть кранов запороли, два на «Рубце» и четыре на «Морщинах»… И никто их за это не ткнул!..
Второй невнятно что-то забормотал, потом сказал отчетливо:
– Но нужно захотеть услышать!
И тогда Антон узнал его.
Кроу, обомлел он. Но откуда, черт подери?! Кроу… Парнишка-стажер из катлейской истории, неуклюжий салага из его, Антонова, прошлого… Здесь, на Ае?! Работает техником?! Что за бред?!
– Думаешь, я не пытался им доказать?.. – снова воскликнул второй, и Антон вздрогнул. Лицо Кроу возникло перед его мысленным взором, будто бы он видел его только вчера: потное, испуганное, бледные щеки трясутся, а выпуклые карие глаза смотрят с упорством и страхом одновременно.
Автоконтейнер за дверью завершил маневр разворота и затих, ожидая дальнейших команд.
– А ты видел его подходы, читал этот доклад?! Помнишь, когда мы на «Рубец» летали на прошлой неделе…
Это было слишком невероятно! Антон не выдержал и открыл глаза.
На долю секунды ему показалось, что серого, рифленого в клеточку потолка нет – вместо него высились мрачные кроны деревьев. Антон тряхнул головой – покачивающийся лес исчез, уступив место мертвому покрытию. Но Кроу остался, он был там, за дверью, какой бы нелепостью это не казалось.
– Ладно, пошли, чего встал?! – сказал первый.
Но Кроу был возбужден и будто не слышал своего спутника.
– Я даже теряюсь иногда, когда думаю об этом – произнес он, вдруг понизив голос. – Мы, разумеется, на много порядков выше по развитию, чем майголы… Но почему?.. Почему мы взяли на себя право…
– Кроу! – выкрикнул Антон и пружинисто вскочил на ноги. – Роберт, это ты?!
– Да, господин лейтенант! – тут же отозвался Кроу за стеной. Словно ждал. – Рад вас видеть. Как вы тут? Вымотались, наверное?
У Антона пересохло в горле. Он внезапно обнаружил, что в зале темно и очень свежо. Пахнуло сыростью джунглей, цветочными ароматами с пряными примесями. За окном массивной величественной стеной стояли джунгли.
– Кроу, постой!.. – выдохнул Антон. Что-то задрожало у него внутри.
Он отодвинул кресло в сторону, снял с плеча автомат, бросил его на стол и метнулся к выходу.
Приземистая и полная фигура Кроу в желто-синем комбинезоне медленно удалялась по коридору вслед за жужжащим автоконтейнером и бормочущим напарником.
– Роберт!.. – крикнул Антон, застыв в дверях и задыхаясь. – Где Аня?! Аня!.. Где вы ее оставили?..
Кроу остановился и развернулся.
То же круглое бледное лицо и насупленный взгляд, словно и не было никаких пяти лет, как будто бы ничего не изменилось в жизни…
– Где Аня?! – повторил Антон, чувствуя сухость во рту.
Лицо стажера изменилось. Щеки вдруг опали и на глазах и покрылись черной бородкой, карие глаза изменили цвет на серый. На Антона с удивлением смотрел незнакомый худощавый мужчина в черной форме техника.
– Простите?.. – сказал техник. – Вы кого-то потеряли?
Он покосился на своего спутника, грузного розовокожего детину. Напарник молча пожал плечами. Они оба непонимающе уставились на Антона.
– Извините… – пробормотал Антон, пятясь. – Я обознался.
Техники переглянулись и двинулись дальше по коридору вслед за послушной двухметровой цистерной, густо усеянной клапанами и люками.
Антон с колотящимся сердцем вернулся в конференц-зал, упал в кресло и расстегнул ворот рубашки. За окном снова была Ая с ее нетерпеливыми облаками и томлением атмосферы в ожидании «шторма». Он покосился на стол – никакого автомата не было. Все стало, как прежде, только в душе Антона поселился страх. Неужели я схожу с ума, мелькнула мысль. Он вспомнил недавний случай с разворотом катера, отчетливо увидел бескровное, перепуганное лицо Ани на экране… Что за чертовщина? Я не чувствую рычагов, которые манипулируют мной, я не осознаю правил игры, которую мне навязывают, я не понимаю, отчего случается то, что случается… Или я просто устал?
Ужасно хотелось пить. Настолько, что сухость во рту мешала сосредоточиться. Он облизнул губы, поднялся из кресла и подошел к терминалу.
На экране уже язвительно мерцал ответ, которому он не удивился, он даже как будто ждал его подспудно. Что ж, господин Уэйн, спасибо за откровенность. Связываться с вами по вашему идентификатору я, конечно, не стану. Хотя, может быть, вы только того и ждете? Ничего, ничего, посмотрим. Пьеса обещает быть интересной. Главное – не делать резких движений.
Он снова вызвал Арчера и с тем же неутешительным результатом. Глядя на экран с сообщениями об ошибках канала связи, Антон поймал себя на том, что до сих пор слышит запах сырой земли и высоких трав, скрежет деревьев и шелест прохладного ручейка, возле которого они тогда сели передохнуть…
Две молоденькие девчонки-лаборантки вынырнули ему навстречу из-за поворота. Пискнув от неожиданности, они порхнули в разные стороны, обходя его по бокам. На него приятно повеяло ароматом парфюмерии, какой-то цветочно-травяной смесью, и он на мгновение замер на месте.
Но нет, нет… это был не катлейский лес с его высокими травами и густым кустарником, а всего лишь тусклый металлопластик переборок и стен… и удаляющиеся лаборантки были только лаборантками в сиреневой униформе, а не стажеры в десантных комбинезонах… Антон помотал головой, оглянулся, но успел лишь заметить, как девиц с шипением проглотило чрево лифта.
В конференц-зале он бухнулся в кресло, посидел в тишине, прикрыв веки и приводя мысли в порядок. Мыслей было много, хаоса в них – еще больше, а времени – особенно не разбежишься. Антон перевел «ком» в режим синхронизации, пересел к монитору терминала и активировал его. Зарегистрировавшись, он первым делом связался с Карлом.
– Доложите обстановку на фронтах, вахмистр.
– Сижу… В архивах вот колупался, – без энтузиазма буркнул Карл. – Жду, когда ваша милость изволит освободиться.
– Ну так ты дождался, – заявил Антон бодро. – Чего наколупал?
– Ничего. Зато приличные люди смачно ковырнули. Тебе понравится, знаю.
– Дрожу от нетерпения.
– Короче, инфа нулевой свежести, ее только что пригнали парни из департамента информационного обеспечения «Сада». Данные по этому твоему «Сапфиру». В основном – бред, без галлюциногенов не разобраться, но есть до жути интересный список…
– Да ты не комментируй! – взмолился Антон. – Ты сбрасывай побыстрее!
– Так уже сбросил, ваше благородие! – фыркнул Карл. – Обидеть изволите?
– Отлично, вахмистр. Значит, раскладки у нас с тобой следующие. Пока я знакомлюсь с материалами, ты срочно сыщи некую Мирелли.
Антон сделал паузу. Карл тут же сдулся и почесал подбородок.
– Мирелли, – повторил он, чуть повеселев. – Хорошенькая? Сколько лет?
– Вот ты и узнаешь. Со слов Бонэ Мирелли лично знакома с Саймоном. Или что-то про него знает. Розыски тела Мирелли следует вести в направлении отдела трансгенетиков. Выясняй все, что сможешь, по своему усмотрению. Как понял меня, прием.
– Ясно-ясно, – хмыкнул Карл. – Кстати, какие методы ведения допроса вы санкциони…
– Это не все! – оборвал его Антон. – Тебе нужно найти еще одну даму.
– Ох! – воскликнул Карл. – Смилуйся! Две дамы сразу…
– Я сейчас скину тебе запись беседы с Бонэ. Смотри самый конец, последние минут семь. Сказку про подругу Эммы Зигель. Вот она-то нас и интересует. Подруга, в смысле. Для начала узнай, кто она и где находится в данный момент.
– А-а…
– Она должна быть очень хорошенькая, Карл! Особенно в период спячки под открытым небом.
– Э-э…
– Еще вопросы по существу, вахмистр?
– Никак нет, ваше благородие!
– Жду с результатами здесь, в конференц-зале восточного сектора.
Антон отключился и стал смотреть новые материалы Карла.
В основном это оказались нудные аудиозаписи технического характера. Данные разного рода регистраторов и эфирных переговоров сотрудников из дежурных подразделений станции в ночь февральской трагедии. Антон наугад запустил несколько раз на прослушивание фрагменты файлов и быстро охладел к этому занятию. Сплошная скукота. Он не был компетентным в терминах биокибернетики, клеточной инобиологии, а также метеорологии, астрономии и прочих убийственных для него наук, и поймать в этом омуте полезную информацию было делом малоперспективным. Но он на это и не рассчитывал.
Главным лакомым куском и гордостью Карла, конечно же, были вовсе не аудиозаписи. Гвоздем программы оказался скромный текст, небольшая записка без адресата, чудом уцелевшая во времена массовых информационных «зачисток». Текст не имел ни заголовка, ни подписи и, по всей видимости, был фрагментом какого-то рабочего сообщения. В тексте значилось:
«Теперь относительно персонального состава по „Сапфирчику". По фазе С-3 окончательный список на планируемую дату (20 марта) выглядит так:
1. А.Капярян. Основной А-инжект. В настоящее время в „опылениях" не задействован. К 14.03.20 среднее значение показателей Т-ремиссии планируется от 1.00 до 0.95. Показатели Y-группы в пределах нормы.
2. П.Саймон. Дублирующий А-инжект. В настоящее время выводится из работ по „опылению" по 2-ступенчатой схеме. К 14.03.20 среднее значение показателей Т-ремиссии планируется не менее 0.70. Показатели Y-группы в пределах нормы.
3. Ш.Доусон. Субинжект-периферийник, он же модулятор типа „точка". Показатели Y-группы для фазы несущественны. Показатели UU-активности за последние полгода не отмечены.
Примечание: кандидатуру Миллера, которого ты предлагал использовать на С-3 вместо Доусона, считаю неподходящей, как, впрочем, и на остальных по «Саду». Все-таки пусть он проходит по «четверке», как и рассчитывали изначально, риска там меньше. Настаиваю на том, что определяющими для С-3 (именно для С-3!) являются индекс Кена и фактор TQ-x. У Миллера они слишком нестабильны, как и в целом параметры Э-поля. На 4-й и 11-й зонах это, может, и несущественно, но цветочки наши этого точно не поймут».
Антон внимательно прочел текст несколько раз. Доусона он вспомнил сразу. Это имя он встречал среди списка «улетевших с Аи», а стало быть, все концы Доусона теперь терялись на Земле. Антон наспех составил локальный запрос, но справочные данные выданные в ответ, оказались примитивно скудны: Шон Доусон, 45 земных лет на момент трагедии, уроженец Софии, по образованию биофизик, прилетел на Аю одним из первых, с Зорданом до того не работал, на Ае сразу попал в коллектив «Сада», полгода стандартной стажировки, затем – группа «опылителей». Путь, очень похожий на путь Саймона, с некоторыми несущественными различиями. Никакой явной связи с Зорданом и его проектами не прослеживается.
Антон снова задумался об Александре Капаряне. Итак, что мы имеем на него? Во-первых, со слов Санчеса о гибели Капаряна упоминал перед смертью Франко Делла, и это было странно – ведь официальных известий о погибших на тот момент еще не поступало. Во-вторых, Капарян погиб при загадочных обстоятельствах, в результате того, что, находясь в особом психическом состоянии (распространенная официальная формулировка) покинул станцию во время катаклизма. В-третьих, как выясняется, Капарян (как и Саймон) был связан с проектом «Сапфир-Х».
По Миллеру Антону тоже ничего нового и интересного выудить из базы не удалось. Константин Миллер, 40 земных лет на момент трагедии, уроженец Земли, ведущий специалист управления биоаналитики, один из соратников Зордана, погиб в составе шести человек на «Пупке» вместе с самим Зорданом и Эммой Зигель.
Терминология, упомянутая в записке, ни о чем Антону не говорила. Ну разве что зоны с номерами 4 и 11 были зонами «Пупочная Скважина» и «Слезы Этты» соответственно. Планируемая дата эксперимента совпадала с фактической – именно 20-го числа 3-го месяца 14-го года и разыгралась вторая айская трагедия.
На всякий случай Антон проверил данные по Вивиану Роже – второму погибшему во время «черного марта» на «Саде». Картина выглядела вполне безобидной и никаких подозрений не вызывала. В тот момент, когда в районе станции первый раз резко упало давление, Роже находился на дежурстве. Возился с оборудованием на верхних площадях метеояруса, как говорили его сослуживцы позже. Скорее всего, при падении давления он потерял сознание и разбился, сорвавшись не то с одной из смотровых площадок, не то с металлической лестницы, ведущей к ней. Страховочные механизмы почему-то были деактивированы, иначе они бы его спасли – в этом коллеги Роже не сомневались. Выглядело происшествие, как обычное нарушение техники безопасности, стоившее метеорологу жизни.
Так-так, думал Антон, барабаня пальцами по столу. Троица эта смотрится вполне-таки комплексно. А Саймон на этом фоне вообще выглядит для следствия просто подарком. Что ж, дядька, сказал себе Антон, наступает и твой черед выйти из тени.
Еще один серьезный вывод по тексту сообщения заключался в том, что станция «Цветочный Сад» оказалась-таки втянутой в эксперимент Зордана, о чем Антон доселе упоминаний нигде не встречал. Придется искать дополнительную инфу по связи «Сада» и «Сапфира-Х» – слишком уж лакомая тема. М-да… Скучать в ближайшее время не придется, подумал Антон. Расследование может выйти, так сказать, на новую орбиту. Вот хорошо бы еще не слететь с нее. А го слишком много тут вьется разных орбитальных объектов, все со своими намеками да советами…
Он вспомнил недавний отказ на запрос о «двадцатке» со ссылкой на Уэйна и почуял спортивную злость. А попробуем снова, сказал он себе, ухмыльнувшись, склоняясь над клавиатурой и отправляя запрос повторно. Дополнительным пакетом он запросил данные по Доусону и Капаряну. С собственными правами ломиться в двери базы УКБ не имело смысла, поэтому он опять пустил запросы через Арчера. Шеф будет сильно недоволен, ну да ладно, как-нибудь отобьемся. Однако Арчера все-таки стоило предупредить, и Антон послал ему вызов. И тут его ждал новый сюрприз.
Арчер не просто не отвечал – он был недоступен. Ну, или же барахлила мультисвязь. Ни того, ни другого на памяти Антона не происходило еще ни разу.
Перед ним светились сообщения об отказе в предоставлении канала, но указания причин не было. Да Антон и не видел сроду таких сообщений. Он с минуту посидел перед монитором, приоткрыв от удивления рот, затем озадаченно крякнул. Нужно было с честью принять этот удар. Ладно, ладно, сказал он про себя, выводы делать еще рано, поживем – увидим. Будем считать для душевного равновесия, что это проблемы со связью.
Он криво улыбнулся, потом – делать нечего – отправил запросы стандартным путем. Мелькнула мысль, что сейчас снова полезут ошибки, одна диковинней другой… уведомления, что у старшего следователя Сапнина больше нет связи ни с кем… Но, к счастью, этого не произошло, диспетчер послушно принял пакеты к обслуживанию.
Антон откинулся в кресле, посмотрел в высокий рифленый потолок. Снаружи конференц-зала доносились слабые звуки – он не закрыл дверь полностью. Вот застучали каблуки: по коридору шло не менее трех человек – молча, деловито, торопливо. Антон прикрыл веки, собираясь с мыслями. Он слышал, как глухо загудели створки грузового лифта и что-то массивно-грузное с жужжанием и клацаньем стало приближаться к конференц-залу. Разумеется, оно направлялось не в сам зал, а мимо него: туда, где располагалась зона транспортного конвейера. Звук агрегата становился громче, и по характерному чмоканью гидравлики Антон догадался, что это движется лабораторный автоконтейнер.
Его сопровождали двое – видимо, техники, они негромко говорили, кажется, о работе. Голос одного из них показался Антону знакомым. Возле двери конференц-зала движение слегка застопорилось, автоконтейнер, шипя и чмокая, совершал разворот. Техники остановились, возясь с управлением, и до Антона стали доноситься обрывки их разговора.
– …всякие, знаешь, оценки износостойкости… – бубнил первый голос. – В конце концов, это его проект и его ответственность…
– …конечно, не так! – отвечал второй, странно знакомый голос. – Есть, между прочим, общие параметры… не зависят ни от чего!.. – Шум контейнера. – …но ты докажи мне ее сначала!.. – Щелчки поворотных замков и гул генератора.
Очень знакомый тембр! Антону показалось, еще немного, и он вспомнит, что это за голос: такой мягкий, пыхтящий… Но глаз он не открыл – ему представилось забавным разгадать загадку в полной темноте.
– А ты хоть пробовал? – изрек первый. – Они шесть кранов запороли, два на «Рубце» и четыре на «Морщинах»… И никто их за это не ткнул!..
Второй невнятно что-то забормотал, потом сказал отчетливо:
– Но нужно захотеть услышать!
И тогда Антон узнал его.
Кроу, обомлел он. Но откуда, черт подери?! Кроу… Парнишка-стажер из катлейской истории, неуклюжий салага из его, Антонова, прошлого… Здесь, на Ае?! Работает техником?! Что за бред?!
– Думаешь, я не пытался им доказать?.. – снова воскликнул второй, и Антон вздрогнул. Лицо Кроу возникло перед его мысленным взором, будто бы он видел его только вчера: потное, испуганное, бледные щеки трясутся, а выпуклые карие глаза смотрят с упорством и страхом одновременно.
Автоконтейнер за дверью завершил маневр разворота и затих, ожидая дальнейших команд.
– А ты видел его подходы, читал этот доклад?! Помнишь, когда мы на «Рубец» летали на прошлой неделе…
Это было слишком невероятно! Антон не выдержал и открыл глаза.
На долю секунды ему показалось, что серого, рифленого в клеточку потолка нет – вместо него высились мрачные кроны деревьев. Антон тряхнул головой – покачивающийся лес исчез, уступив место мертвому покрытию. Но Кроу остался, он был там, за дверью, какой бы нелепостью это не казалось.
– Ладно, пошли, чего встал?! – сказал первый.
Но Кроу был возбужден и будто не слышал своего спутника.
– Я даже теряюсь иногда, когда думаю об этом – произнес он, вдруг понизив голос. – Мы, разумеется, на много порядков выше по развитию, чем майголы… Но почему?.. Почему мы взяли на себя право…
– Кроу! – выкрикнул Антон и пружинисто вскочил на ноги. – Роберт, это ты?!
– Да, господин лейтенант! – тут же отозвался Кроу за стеной. Словно ждал. – Рад вас видеть. Как вы тут? Вымотались, наверное?
У Антона пересохло в горле. Он внезапно обнаружил, что в зале темно и очень свежо. Пахнуло сыростью джунглей, цветочными ароматами с пряными примесями. За окном массивной величественной стеной стояли джунгли.
– Кроу, постой!.. – выдохнул Антон. Что-то задрожало у него внутри.
Он отодвинул кресло в сторону, снял с плеча автомат, бросил его на стол и метнулся к выходу.
Приземистая и полная фигура Кроу в желто-синем комбинезоне медленно удалялась по коридору вслед за жужжащим автоконтейнером и бормочущим напарником.
– Роберт!.. – крикнул Антон, застыв в дверях и задыхаясь. – Где Аня?! Аня!.. Где вы ее оставили?..
Кроу остановился и развернулся.
То же круглое бледное лицо и насупленный взгляд, словно и не было никаких пяти лет, как будто бы ничего не изменилось в жизни…
– Где Аня?! – повторил Антон, чувствуя сухость во рту.
Лицо стажера изменилось. Щеки вдруг опали и на глазах и покрылись черной бородкой, карие глаза изменили цвет на серый. На Антона с удивлением смотрел незнакомый худощавый мужчина в черной форме техника.
– Простите?.. – сказал техник. – Вы кого-то потеряли?
Он покосился на своего спутника, грузного розовокожего детину. Напарник молча пожал плечами. Они оба непонимающе уставились на Антона.
– Извините… – пробормотал Антон, пятясь. – Я обознался.
Техники переглянулись и двинулись дальше по коридору вслед за послушной двухметровой цистерной, густо усеянной клапанами и люками.
Антон с колотящимся сердцем вернулся в конференц-зал, упал в кресло и расстегнул ворот рубашки. За окном снова была Ая с ее нетерпеливыми облаками и томлением атмосферы в ожидании «шторма». Он покосился на стол – никакого автомата не было. Все стало, как прежде, только в душе Антона поселился страх. Неужели я схожу с ума, мелькнула мысль. Он вспомнил недавний случай с разворотом катера, отчетливо увидел бескровное, перепуганное лицо Ани на экране… Что за чертовщина? Я не чувствую рычагов, которые манипулируют мной, я не осознаю правил игры, которую мне навязывают, я не понимаю, отчего случается то, что случается… Или я просто устал?
Ужасно хотелось пить. Настолько, что сухость во рту мешала сосредоточиться. Он облизнул губы, поднялся из кресла и подошел к терминалу.
На экране уже язвительно мерцал ответ, которому он не удивился, он даже как будто ждал его подспудно. Что ж, господин Уэйн, спасибо за откровенность. Связываться с вами по вашему идентификатору я, конечно, не стану. Хотя, может быть, вы только того и ждете? Ничего, ничего, посмотрим. Пьеса обещает быть интересной. Главное – не делать резких движений.
Он снова вызвал Арчера и с тем же неутешительным результатом. Глядя на экран с сообщениями об ошибках канала связи, Антон поймал себя на том, что до сих пор слышит запах сырой земли и высоких трав, скрежет деревьев и шелест прохладного ручейка, возле которого они тогда сели передохнуть…