Страница:
– Между прочим, Янн, я сегодня нашел свеженький «камешек». Ученые говорили, что уже полтора года их нет. Опять, значит, появляются? Представляешь? Ведь это же о чем-то говорит, правильно?
– Нет понимания вопроса.
– Да не было вопроса, Янн, не было… Это я так. Сам с собой разговариваю… Но обращаясь при этом к тебе.
– Нет понимания у меня.
– Господи… Я не смогу тебе объяснить… Мне просто стало интересно, как бы ученое сообщество Оннха прореагировало на известие о регенерации зоны? Как думаешь?
Янн промолчал, и Антон вдруг подумал: с чего бы это оннам реагировать на то обстоятельство, что в зоне «Слез Этты», попросту именуемой «пятаком», что-то там восстанавливается? Пусть даже способность Аи производить на свет божий одно из самых загадочных и красивых своих творений. Для оннов это, возможно, перевернутая страница – освоение Аи. Полтора года назад, сказав свое заключительное слово и вынеся вердикт изысканиям на планете, они закрыли очередную главу своей эволюции. Закрыли со свойственной их цивилизации бесстрастностью и рассудительностью. Ничуть не сожалея об оставляемой исследовательской сети со всеми ее станциями, Базой и прочей инфраструктурой колонии. Словно напрочь забыв о годах кропотливых трудов и вложенных сил… Или, может, это только так кажется на наш человеческий взгляд? Разве онны умеют сожалеть? Разве сожаление преследует какую-либо цель? Или их цивилизация настолько могущественна, что все, оставленное ими здесь, на Ае, не является для них значимой потерей? Так, сущая мелочь? Зарубка на пути экспансии, не более. Или, быть может… они еще вернутся?
– Янн, – проговорил Антон задумчиво. – А вы можете когда-нибудь вернуться на Аю?
Онн снова не ответил, хотя вопрос был, казалось бы, вполне конкретен. Это тоже было одной из прерогатив оннов: не отвечать на вопросы, если они не считали это необходимым. Антон не стал больше спрашивать Янна ни о чем. До самой Базы он не проронил ни слова, уставившись в иллюминатор.
Он попытался вспомнить что-нибудь о Зордане и о том, чем он занимался на «Слезах», но в памяти Антона на эту тему информации оказалось скудно мало. Воображение снова заполонили апокалиптические видения гибнущей станции. Если бы в ту страшную ночь с восточной стороны внезапно не вырос гигантский земляной бугор, станция рухнула бы с двадцатиметровой высоты и могла бы превратиться в братскую могилу для тех, кто еще оставался в ней.
Многие считали впоследствии, что это было если уж не вмешательство божественных сил, то, по крайней мере, милосердие Аи, которая, дескать, в последний момент решила смягчить наказание ослушавшимся детишкам. Антон к этим рассуждениям относился скептически, и не только в силу своей профессии. Он считал произошедшее банальным совпадением. Везением, если хотите. А везение от божьего умысла отличается тем, братцы, что второй раз может и не случиться. Так что давайте, господа, говорил он, делать выводы, искать ответы и по возможности строить прогнозы. Ну вот и отыскивай, отвечали ему, ты на то здесь и находишься… Давай выводы, давай ответы – все давай. Он и давал, как мог. Только немного надавал-то, прямо скажем, негусто.
Янн опустил катер на посадочной площадке среднего яруса. Они вылезли из машины и все так же в полной тишине зашагали к лифтовому отсеку.
– Спасибо, что составил компанию, – прервал молчание Антон, когда они остановились у двери лифта.
Янн на мгновение обернулся, взглянул на Антона со странной, едва заметной, исключительно онновской улыбкой и нажал кнопку вызова.
Глава 2
Глава 3
– Нет понимания вопроса.
– Да не было вопроса, Янн, не было… Это я так. Сам с собой разговариваю… Но обращаясь при этом к тебе.
– Нет понимания у меня.
– Господи… Я не смогу тебе объяснить… Мне просто стало интересно, как бы ученое сообщество Оннха прореагировало на известие о регенерации зоны? Как думаешь?
Янн промолчал, и Антон вдруг подумал: с чего бы это оннам реагировать на то обстоятельство, что в зоне «Слез Этты», попросту именуемой «пятаком», что-то там восстанавливается? Пусть даже способность Аи производить на свет божий одно из самых загадочных и красивых своих творений. Для оннов это, возможно, перевернутая страница – освоение Аи. Полтора года назад, сказав свое заключительное слово и вынеся вердикт изысканиям на планете, они закрыли очередную главу своей эволюции. Закрыли со свойственной их цивилизации бесстрастностью и рассудительностью. Ничуть не сожалея об оставляемой исследовательской сети со всеми ее станциями, Базой и прочей инфраструктурой колонии. Словно напрочь забыв о годах кропотливых трудов и вложенных сил… Или, может, это только так кажется на наш человеческий взгляд? Разве онны умеют сожалеть? Разве сожаление преследует какую-либо цель? Или их цивилизация настолько могущественна, что все, оставленное ими здесь, на Ае, не является для них значимой потерей? Так, сущая мелочь? Зарубка на пути экспансии, не более. Или, быть может… они еще вернутся?
– Янн, – проговорил Антон задумчиво. – А вы можете когда-нибудь вернуться на Аю?
Онн снова не ответил, хотя вопрос был, казалось бы, вполне конкретен. Это тоже было одной из прерогатив оннов: не отвечать на вопросы, если они не считали это необходимым. Антон не стал больше спрашивать Янна ни о чем. До самой Базы он не проронил ни слова, уставившись в иллюминатор.
Он попытался вспомнить что-нибудь о Зордане и о том, чем он занимался на «Слезах», но в памяти Антона на эту тему информации оказалось скудно мало. Воображение снова заполонили апокалиптические видения гибнущей станции. Если бы в ту страшную ночь с восточной стороны внезапно не вырос гигантский земляной бугор, станция рухнула бы с двадцатиметровой высоты и могла бы превратиться в братскую могилу для тех, кто еще оставался в ней.
Многие считали впоследствии, что это было если уж не вмешательство божественных сил, то, по крайней мере, милосердие Аи, которая, дескать, в последний момент решила смягчить наказание ослушавшимся детишкам. Антон к этим рассуждениям относился скептически, и не только в силу своей профессии. Он считал произошедшее банальным совпадением. Везением, если хотите. А везение от божьего умысла отличается тем, братцы, что второй раз может и не случиться. Так что давайте, господа, говорил он, делать выводы, искать ответы и по возможности строить прогнозы. Ну вот и отыскивай, отвечали ему, ты на то здесь и находишься… Давай выводы, давай ответы – все давай. Он и давал, как мог. Только немного надавал-то, прямо скажем, негусто.
Янн опустил катер на посадочной площадке среднего яруса. Они вылезли из машины и все так же в полной тишине зашагали к лифтовому отсеку.
– Спасибо, что составил компанию, – прервал молчание Антон, когда они остановились у двери лифта.
Янн на мгновение обернулся, взглянул на Антона со странной, едва заметной, исключительно онновской улыбкой и нажал кнопку вызова.
Глава 2
Поль Габен
Против своего обыкновения Габен оказался не за рабочим столом, а у овального, во всю стену окна, выходившего на южный портал Базы. Внешняя заслонка была поднята полностью, и кабинет щедро залило дневным светом. Габен стоял неподвижно, опустив руки и щурясь от солнца. Смотрел он не вниз, на ежедневную будничную суету, а куда-то вдаль, где в нескольких десятках километров высился укутанный сизыми облаками частокол гор. Пиджак Габена висел на спинке кресла.
Габен даже не повернулся, когда Антон появился в кабинете, а лишь переступил с ноги на ногу и устало произнес:
– Садись.
Антон уселся в кресло и терпеливо стал ждать, когда Габен что-нибудь скажет. Прошло около минуты, прежде чем Габен заговорил:
– Они придут минут через десять. Их четверо, все из Управления Космической Безопасности. Поэтому я хочу, чтобы ты был здесь с самого начала. Бог знает, что у них на уме… Хорошо?
– Как скажешь, Поль, – отозвался Антон. – А кто именно прилетел?
– Пока не представлялись.
– А почему не предупредили заранее? – спросил Антон, но тут же понял, что сказал глупость.
Габен повел плечами.
– Ваш департамент – тебе должно быть виднее…
– И ты вообще ничего не знаешь, Поль?
– Я могу догадываться, Антон, – заговорил Габен негромко. – Как и всякий мыслящий человек на моей должности. Но официально меня никто ни в чем не уведомлял. Предполагаю, что, возможно, начнутся разборки, раскопки и тому подобное… Поэтому тебе все равно придется участвовать в этом. В той или иной степени. А может – проще! Прикроют тут всё к чертовой матери – и все дела! Полномочий у них на это хватит, я полагаю. Не так ли?
– Думаю, что хватит, – задумчиво сказал Антон. – Ты серьезно считаешь, что они могут закрыть колонию? Земля может на это пойти сейчас?
Габен, наконец, отошел от окна, приблизился к креслу Антона своей раскачивающейся походкой, остановился, выпятив животик, и пристально посмотрел на него из-под черных густых бровей. Потом почесал указательным пальцем орлиный нос и сунул руки в карманы брюк.
– Антон, – произнес он, а потом озадаченно вздохнул. – Они что-то расковыряли у себя на Земле, пока сидели в архивах. Я задницей чувствую! Подробности мне неизвестны. В конце концов, кто из нас двоих там работает?
– Но Поль… Я ведь тоже…
– А заднице своей я доверяю, понимаешь?! Чутье меня редко подводит, Антон. Вот какая штука.
– Хм, – пожал плечами Антон. – А почему я не чувствую, а?
Габен крякнул и снова потер пальцем нос.
– Ну… – сказал он, усмехаясь, и погладил свою лысину. – Лет через десять и ты научишься, я тебя уверяю.
– Все равно, Поль, – сказал Антон. – Мне твой пессимизм не нравится.
– Пессимизм… – буркнул Габен и стал расхаживать по кабинету, наклонившись вперед и заложив руки за спину. – Это не пессимизм, дорогой мой! Это ба-а-льшой скептицизм, вот что я тебе скажу! Да что я говорю, тебе прекрасно известно мое мнение, не так ли?
На время он замолчал, ходил от стены к стене, сопя и хмурясь, шевелил носом, потом продолжил:
– Честно говоря, Антон, я их жду давно. С самого начала… С той самой поры, как ушли онны. И мне, признаться, даже удивительно: почему эта странная комиссия примчалась только сейчас? Чего они выгадывали столько времени? Наверное, долго просчитывали экономические потери от закрытия колонии. Потом никак не могли найти в себе мужество смириться с этим. Да-а, нам до оннов очень далеко в этом плане!..
– Да кто бы разрешил, Поль?
– Я вообще-то думал, что УКБ примет меры сразу после событий на «Саде». Ну, может, не всю колонию, а станцию-то точно закроют… Вот почему они больше полугода раздумывали – это непонятно.
Он помолчал, пожал плечами.
– Мы все время чего-то ждем! – воскликнул он. Чего? Четвертой трагедии? Потом – пятой, шестой, не так ли?! Почему онны не стали ждать, а мы ждем?! Почему?!
– Насколько я успел понять их менталитет… – сказал Антон, – они так устроены… Видимо, им проще уйти от неизвестной угрозы, чем понять ее и придумать, как защититься.
Габен скептически фыркнул.
– Что я знаю точно, – проговорил он, – так это то, что онны ничего не станут делать просто так! Ни-че-го. И дело не в том, что они не захотели решать айские головоломки до конца! Нет!.. Полагаю, что они поняли: решение их бессмысленно.
– Или невыгодно, – вставил Антон.
– Ну… Возможно… Ладно. Все это мое личное мнение… Может быть, я ошибаюсь.
Лицо его снова сделалось усталым, он медленно подошел к соседнему креслу, плюхнулся в него, как-то сразу опал, съежился и совсем перестал походить на директора колонии.
Антон молчал. Габен сцепил пальцы рук на животе и продолжил вялым тоном:
– Даже если проект оставят и снимут только меня, я лишь вздохну с облегчением… Ей-богу, Антон, поверь. Я за кресло не держусь – ты меня знаешь. Если будет нужно – я уйду. И не стану доказывать, что я невиновен, что я тут ни при чем. Что всё произошедшее здесь – это лишь цепь случайностей… К черту!
Антон терпеливо ждал, когда Габен выговорится.
– Я честно исполнял свой долг, как умел, – бормотал Габен, уставясь взглядом в потолок. – И мне перед собой никогда не было стыдно. Да и перед другими… Понимаешь? А если уж брать по большому счету, то, выходит, я все равно виновен во всем, что здесь случилось за эти годы, вот какая штука, Антон… В конце концов, буду работать по специальности, вернусь к своим зверушкам и букашкам… В отпуск по-человечески начну ходить. Диссертацию, наконец, по двуглавым черепахам закончу. Они такие забавные, Антон, ты бы видел! Я, черт побери, ученый! Когда-то был, точнее… Антон, ты помнишь еще, что я инобиолог, а?
Выговорившийся Габен, как и полагалось, быстро обрел рабочий вид. Лицо его разгладилось, глаза ожили и забегали. Он выпорхнул из кресла, прыгнул к своему столу, надел пиджак и сел. Словом, снова стал директором.
– Ладно, – бросил он. – Времени у нас в обрез, сейчас эта братия заявится! Давай – по нашим делам. Что у тебя нового?
Антон тоже выбрался из кресла и пристроился на один из стульев, стоявших по периметру массивного круглого стола.
– С утра провел одну беседу. Марина Хэнкс, инженер-пневматик из департамента подъемного оборудования. Работала на «Слезах» во время второй трагедии. В момент катастрофы их группа находилась снаружи станции, в районе внутреннего периметра. В общем-то; ничего путного из нее я не вытянул. Новых зацепок – никаких.
– Все еще мучаешь бедных инженеров допросами? – невесело усмехнулся Габен.
– Иногда, – улыбнулся Антон. – Теперь уже нечасто. Так… чтоб мышцы мозга не затекали.
– Не надоело?
– Надоело, Поль. До чертиков. Сам не пойму, как еще жив мой энтузиазм. Бледный и дрожащий.
– Что еще?
– На «Слезы» летал.
– Опять? И что ж ты там еще не видел, на «Слезах»? Охота было тащиться за четыреста километров, сыщик?
– Не знаю, Поль… Может, чутье сработало. Ты никогда, кстати, не ощущал ничего подобного на зонах? Будто бы намазано там чем-то, и тебя туда влечет… Тянет подспудно… Меня – очень часто в последнее время.
– Ну еще бы! Я, как ты, по зонам не шастаю, – буркнул Габен.
– А ты попробуй, – усмехнулся Антон. – Знаешь, как там тихо?.. Такое чувство, что остаешься с Аей один на один. И она с тобой пытается разговаривать на своем языке… А ты языка-то не знаешь, но ужасно хочешь ее понять. И знаки ее расшифровать… Очень интересно, клянусь.
– Ну вот отправят в отставку – тогда и буду ходить, – пробормотал Габен. – Стану постигать тайны Вселенной… Хотя… Нет… Наверное, все-таки лучше – к черепашкам. От них не бывает сюрпризов. Никаких тебе «черных мартов»… Эхе-хе.
– Поль, – сказал Антон. – Я там знаешь что сейчас нашел? Новый «камешек». Живой. Маленький совсем. Представляешь? Зона восстанавливается, похоже. А еще я сегодня видел новый «ролик». Уж не знаю, как это связано с рождением «слезы», но главное не это. У меня после увиденного появились некоторые вопросы.
– Ко мне? – шутливо спросил Габен.
– Ко всем, – ответил Антон. – Речь идет о группе Зордана. Хочу узнать поподробнее, чем они там занимались.
Габен задумчиво пожевал губами. На лице его возникло скептическое выражение.
– Группа Зордана практически вся погибла. Ты же прекрасно знаешь. За что ты тут сможешь зацепиться?
– Есть за что, Поль. Причастных к работам Зордана было много. Боюсь, придется влезать в науку по самые…
– Не завидую, – хмыкнул Габен и потер орлиный нос.
– И еще одно… Нужен доступ к базе медиков за весь период колонизации. Там Райнер что-то нащупал интересное по персоналиям.
– Ну и…
– Высший уровень защиты, Поль, – развел руками Антон. – С тебя – коды доступа к архивам медуправления. Сделаешь?
– Медики, говоришь… – поморщился Габен. – Эхе-хе. Ну, ты это… как бы…
– Поль! – с напором сказал Антон.
– Хорошо, – чуть помедлив, сдался Габен. – Хорошо. Что смогу. Еще?
– Я про Янна хотел спросить…
Прощебетал голосок секретаря, и Габен поспешно поднялся с места, одновременно делая Антону знаки. Потом шагнул к двери навстречу прибывшим. Створка, тихо чмокнув, отъехала, и гости деловитой гурьбой вошли в кабинет.
Вошедший первым был рослым сутулым человеком лет пятидесяти в строгом черном костюме. У него было приятное задумчивое лицо, слегка прищуренные глаза и лоб, покрытый глубокими складками. Рослый переложил кейс в левую руку, а правую протянул Габену.
– Бенджамен Уэйн, – представился он, дружелюбно улыбаясь. – Господин Габен? Рад познакомиться. Мы представляем Управление Космической Безопасности, специальная комиссия по расследованию. Наши идентификационные профили вы непременно получите позже. Позвольте представить моих коллег… Э-э…
Он слегка развернулся корпусом в сторону спутников, и из-за его спины появилось еще трое: двое мужчин и женщина.
– Анна Венская, – быстро говорил Уэйн, делая длинной рукой плавные жесты. – Марко Паколли, Евгений Родкис… Прощу любить и жаловать.
Он продолжал что-то говорить приятным баритоном, отпускать формальные любезности, но Антон уже не слышал его. Ему протягивали руки, он машинально, не глядя, пожимал чьи-то ладони… Он замер на месте и не отрываясь смотрел на нее. Она тоже остановилась, сделав лишь несколько шагов, и застыла, едва взгляды их встретились. Стояла, не шевелясь, и мило улыбалась, сжимая в руках сумочку и слегка наклонив голову.
Аня…
Сначала он не поверил. В первый момент ему показалось, что эта женщина просто очень похожа на Аню. Несмотря на то что ее звали тем же именем, и у нее такие же глаза… – она просто похожа, это странное совпадение, потому что такого не может быть… Он настолько был ошарашен ее внезапным появлением здесь, что потребовалось несколько секунд, чтобы очевидное стало явным. Чтобы сердце признало выводы разума.
Это была она.
– Аня… – одними губами произнес он.
Она плавно моргнула, ресницы ее дрогнули, словно со сна.
– Здравствуй, – сказала Аня и улыбнулась. – Не можешь поверить?
– Теперь уже… могу… – Антон постепенно приходил в себя. – Как все… так неожиданно…
– Извини, что не предупредила, – Она поправила рукой волосы. – Так вышло… Сюрприз получился, да?
– Да уж… – Теперь и он улыбнулся. – Сюрприз, это факт. Привет!.. Сколько же мы…
Габен отвлек ее вопросом, она повернула голову, отвечая, а Антон заскользил взглядом по ее короткой темной прическе с пышной челкой, по фигуре, облаченной в деловой костюм песочного цвета, и черные туфли на невысоком каблуке. Когда он поднял взгляд, то обнаружил, что ее светло-зеленые глаза вновь устремлены на него. Она несколько изменилась за эти годы, но явно относилась к той породе женщин, которых возраст делает лишь краше. Это, несомненно, была та самая Аня, только в чем-то другая… Но в чем, он не решался пока определить…
Они молча смотрели друг на друга несколько мгновений, а затем все происходящее в кабинете утратило для Антона признаки реальности. Казалось, он стал погружаться в анабиоз. Что-то раскатисто бубнил Уэйн, размахивая руками, Габен суетливо осведомлялся о чем-то у прибывших и отдавал короткие распоряжения секретарю… Слова и звуки доносились до ушей Антона приглушенными и с каждой секундой все больше вязли в воздухе. Фигуры людей в кабинете задрожали, поблекли, а потом и вовсе растворились, утонули, как тонут во тьме гаснущих осветителей театральные декорации, и на сцене остается освещенным лишь главный герой. Среди этого беззвучия и бесцветия, среди тьмы и безвременья оставалась только Аня…
Только волосы у нее теперь длинные, выгоревшие на солнце, и их треплют теплые порывы ветра. Пряди, влажные от морских брызг, чуть развеваются на фоне вечернего неба… На блестящий песок одна за другой накатывают волны, эти мелкие слуги недавнего урагана. Они слизывают крошечные ракушки и смелых розовых рачков, которых тут просто тьма-тьмущая… Ветер подвывает в скалах, будто бы просит прощения за недавние деяния. Рука Ани лежит в его ладони, она тепла и неподвижна. Они оба молчат, серьезный и задумчивый взгляд ее больших глаз обращен на него. Она медленно поднимает руку, чтобы откинуть с лица игриво заброшенную ветром прядь волос. Губы слегка разлепляются, приоткрывая полоску зубов на загорелом лице, словно она хочет успеть сказать ему что-то важное… Но не произносит ни слова, губы опять смыкаются, и она долго и пристально смотрит ему в глаза… Потом оттуда, из сегодняшнего небытия, сквозь морской воздух и запах водорослей, сквозь шелест леса, трепет ветра и свист двигателей десантного катера, разорвавшего облачный покров, в сознание Антона просочилось его имя…
Кто-то окликнул его… Потом до его плеча дотронулись. Реальность медленно, но упрямо тянула его обратно из воронки воспоминаний, из самых глубин памяти в кабинет из стекла и кожи, в окружение сосредоточенных, гомонящих людей при исполнении. Антон поймал мимолетный и недоуменный взгляд Габена. Директор, кажется, представлял его гостям.
– …поскольку он, так сказать, ваш коллега… – торопливо говорил Габен. – Я счел его присутствие в такой ситуации вполне уместным… Господин Сапнин уже достаточно долго занимается расследованием… да, собственно, что я вам говорю… – Габен пожал плечами. – Вы это всё прекрасно знаете. И, наверное, лучше меня, не так ли?
Бенджамен Уэйн еле заметно улыбнулся, затем отпустил в сторону Антона легкий кивок.
Антон шумно вздохнул, с трудом оторвался от глубоких Аниных глаз и бегло оглядел остальных членов комиссии. Один из них, которого представили как Паколли, был тучный, но весьма подвижный коротышка, примерно ровесник Антона, с кучерявой шевелюрой, в светло-сером элегантном костюме. Коротышка все время махал руками и обнажал в улыбке крупные зубы.
Второй Антону сразу не понравился. Господин Родкис оказался сухощавым темно-рыжим типом среднего роста в темном костюме, висевшем на нем мешком. Он был от природы бледен, постоянно щурился и крутил головой по сторонам, поджимал губы, имел хищное выражение лица и вообще всем своим видом напоминал птицу, выслеживающую добычу.
– Итак, прошу садиться. – Габен жестом пригласил гостей к столу. – Полагаю, можно приступить к делу?
Члены комиссии задвигали стульями, рассаживаясь за круглым столом и шурша принесенными пожитками. Пока Антон размышлял, куда бы ему пристроиться, Уэйн вдруг произнес:
– Думаю, что пока нет необходимости в присутствии господина Сапнина. – Еще один кивок в сторону Антона. – Не будем его задерживать.
О как, подумал Антон. Ладно. Посмотрим, что будет дальше. Он мельком бросил взгляд на Габена и уловил еле заметное пожимание плечами: Поль не ожидал подобного, но был готов к чему угодно. Как и положено директору.
– Всего хорошего, господа, – сказал Антон, окидывая взглядом собравшихся. – Я всегда к вашим услугам.
Когда он шел к выходу, то снова встретился с Аней взглядом. Всего лишь на мгновение он окунулся в зеленоватую бездну ее глаз и явственно ощутил тот далекий, казалось бы, уже забытый морской, солоноватый вкус ее губ.
Габен даже не повернулся, когда Антон появился в кабинете, а лишь переступил с ноги на ногу и устало произнес:
– Садись.
Антон уселся в кресло и терпеливо стал ждать, когда Габен что-нибудь скажет. Прошло около минуты, прежде чем Габен заговорил:
– Они придут минут через десять. Их четверо, все из Управления Космической Безопасности. Поэтому я хочу, чтобы ты был здесь с самого начала. Бог знает, что у них на уме… Хорошо?
– Как скажешь, Поль, – отозвался Антон. – А кто именно прилетел?
– Пока не представлялись.
– А почему не предупредили заранее? – спросил Антон, но тут же понял, что сказал глупость.
Габен повел плечами.
– Ваш департамент – тебе должно быть виднее…
– И ты вообще ничего не знаешь, Поль?
– Я могу догадываться, Антон, – заговорил Габен негромко. – Как и всякий мыслящий человек на моей должности. Но официально меня никто ни в чем не уведомлял. Предполагаю, что, возможно, начнутся разборки, раскопки и тому подобное… Поэтому тебе все равно придется участвовать в этом. В той или иной степени. А может – проще! Прикроют тут всё к чертовой матери – и все дела! Полномочий у них на это хватит, я полагаю. Не так ли?
– Думаю, что хватит, – задумчиво сказал Антон. – Ты серьезно считаешь, что они могут закрыть колонию? Земля может на это пойти сейчас?
Габен, наконец, отошел от окна, приблизился к креслу Антона своей раскачивающейся походкой, остановился, выпятив животик, и пристально посмотрел на него из-под черных густых бровей. Потом почесал указательным пальцем орлиный нос и сунул руки в карманы брюк.
– Антон, – произнес он, а потом озадаченно вздохнул. – Они что-то расковыряли у себя на Земле, пока сидели в архивах. Я задницей чувствую! Подробности мне неизвестны. В конце концов, кто из нас двоих там работает?
– Но Поль… Я ведь тоже…
– А заднице своей я доверяю, понимаешь?! Чутье меня редко подводит, Антон. Вот какая штука.
– Хм, – пожал плечами Антон. – А почему я не чувствую, а?
Габен крякнул и снова потер пальцем нос.
– Ну… – сказал он, усмехаясь, и погладил свою лысину. – Лет через десять и ты научишься, я тебя уверяю.
– Все равно, Поль, – сказал Антон. – Мне твой пессимизм не нравится.
– Пессимизм… – буркнул Габен и стал расхаживать по кабинету, наклонившись вперед и заложив руки за спину. – Это не пессимизм, дорогой мой! Это ба-а-льшой скептицизм, вот что я тебе скажу! Да что я говорю, тебе прекрасно известно мое мнение, не так ли?
На время он замолчал, ходил от стены к стене, сопя и хмурясь, шевелил носом, потом продолжил:
– Честно говоря, Антон, я их жду давно. С самого начала… С той самой поры, как ушли онны. И мне, признаться, даже удивительно: почему эта странная комиссия примчалась только сейчас? Чего они выгадывали столько времени? Наверное, долго просчитывали экономические потери от закрытия колонии. Потом никак не могли найти в себе мужество смириться с этим. Да-а, нам до оннов очень далеко в этом плане!..
– Да кто бы разрешил, Поль?
– Я вообще-то думал, что УКБ примет меры сразу после событий на «Саде». Ну, может, не всю колонию, а станцию-то точно закроют… Вот почему они больше полугода раздумывали – это непонятно.
Он помолчал, пожал плечами.
– Мы все время чего-то ждем! – воскликнул он. Чего? Четвертой трагедии? Потом – пятой, шестой, не так ли?! Почему онны не стали ждать, а мы ждем?! Почему?!
– Насколько я успел понять их менталитет… – сказал Антон, – они так устроены… Видимо, им проще уйти от неизвестной угрозы, чем понять ее и придумать, как защититься.
Габен скептически фыркнул.
– Что я знаю точно, – проговорил он, – так это то, что онны ничего не станут делать просто так! Ни-че-го. И дело не в том, что они не захотели решать айские головоломки до конца! Нет!.. Полагаю, что они поняли: решение их бессмысленно.
– Или невыгодно, – вставил Антон.
– Ну… Возможно… Ладно. Все это мое личное мнение… Может быть, я ошибаюсь.
Лицо его снова сделалось усталым, он медленно подошел к соседнему креслу, плюхнулся в него, как-то сразу опал, съежился и совсем перестал походить на директора колонии.
Антон молчал. Габен сцепил пальцы рук на животе и продолжил вялым тоном:
– Даже если проект оставят и снимут только меня, я лишь вздохну с облегчением… Ей-богу, Антон, поверь. Я за кресло не держусь – ты меня знаешь. Если будет нужно – я уйду. И не стану доказывать, что я невиновен, что я тут ни при чем. Что всё произошедшее здесь – это лишь цепь случайностей… К черту!
Антон терпеливо ждал, когда Габен выговорится.
– Я честно исполнял свой долг, как умел, – бормотал Габен, уставясь взглядом в потолок. – И мне перед собой никогда не было стыдно. Да и перед другими… Понимаешь? А если уж брать по большому счету, то, выходит, я все равно виновен во всем, что здесь случилось за эти годы, вот какая штука, Антон… В конце концов, буду работать по специальности, вернусь к своим зверушкам и букашкам… В отпуск по-человечески начну ходить. Диссертацию, наконец, по двуглавым черепахам закончу. Они такие забавные, Антон, ты бы видел! Я, черт побери, ученый! Когда-то был, точнее… Антон, ты помнишь еще, что я инобиолог, а?
Выговорившийся Габен, как и полагалось, быстро обрел рабочий вид. Лицо его разгладилось, глаза ожили и забегали. Он выпорхнул из кресла, прыгнул к своему столу, надел пиджак и сел. Словом, снова стал директором.
– Ладно, – бросил он. – Времени у нас в обрез, сейчас эта братия заявится! Давай – по нашим делам. Что у тебя нового?
Антон тоже выбрался из кресла и пристроился на один из стульев, стоявших по периметру массивного круглого стола.
– С утра провел одну беседу. Марина Хэнкс, инженер-пневматик из департамента подъемного оборудования. Работала на «Слезах» во время второй трагедии. В момент катастрофы их группа находилась снаружи станции, в районе внутреннего периметра. В общем-то; ничего путного из нее я не вытянул. Новых зацепок – никаких.
– Все еще мучаешь бедных инженеров допросами? – невесело усмехнулся Габен.
– Иногда, – улыбнулся Антон. – Теперь уже нечасто. Так… чтоб мышцы мозга не затекали.
– Не надоело?
– Надоело, Поль. До чертиков. Сам не пойму, как еще жив мой энтузиазм. Бледный и дрожащий.
– Что еще?
– На «Слезы» летал.
– Опять? И что ж ты там еще не видел, на «Слезах»? Охота было тащиться за четыреста километров, сыщик?
– Не знаю, Поль… Может, чутье сработало. Ты никогда, кстати, не ощущал ничего подобного на зонах? Будто бы намазано там чем-то, и тебя туда влечет… Тянет подспудно… Меня – очень часто в последнее время.
– Ну еще бы! Я, как ты, по зонам не шастаю, – буркнул Габен.
– А ты попробуй, – усмехнулся Антон. – Знаешь, как там тихо?.. Такое чувство, что остаешься с Аей один на один. И она с тобой пытается разговаривать на своем языке… А ты языка-то не знаешь, но ужасно хочешь ее понять. И знаки ее расшифровать… Очень интересно, клянусь.
– Ну вот отправят в отставку – тогда и буду ходить, – пробормотал Габен. – Стану постигать тайны Вселенной… Хотя… Нет… Наверное, все-таки лучше – к черепашкам. От них не бывает сюрпризов. Никаких тебе «черных мартов»… Эхе-хе.
– Поль, – сказал Антон. – Я там знаешь что сейчас нашел? Новый «камешек». Живой. Маленький совсем. Представляешь? Зона восстанавливается, похоже. А еще я сегодня видел новый «ролик». Уж не знаю, как это связано с рождением «слезы», но главное не это. У меня после увиденного появились некоторые вопросы.
– Ко мне? – шутливо спросил Габен.
– Ко всем, – ответил Антон. – Речь идет о группе Зордана. Хочу узнать поподробнее, чем они там занимались.
Габен задумчиво пожевал губами. На лице его возникло скептическое выражение.
– Группа Зордана практически вся погибла. Ты же прекрасно знаешь. За что ты тут сможешь зацепиться?
– Есть за что, Поль. Причастных к работам Зордана было много. Боюсь, придется влезать в науку по самые…
– Не завидую, – хмыкнул Габен и потер орлиный нос.
– И еще одно… Нужен доступ к базе медиков за весь период колонизации. Там Райнер что-то нащупал интересное по персоналиям.
– Ну и…
– Высший уровень защиты, Поль, – развел руками Антон. – С тебя – коды доступа к архивам медуправления. Сделаешь?
– Медики, говоришь… – поморщился Габен. – Эхе-хе. Ну, ты это… как бы…
– Поль! – с напором сказал Антон.
– Хорошо, – чуть помедлив, сдался Габен. – Хорошо. Что смогу. Еще?
– Я про Янна хотел спросить…
Прощебетал голосок секретаря, и Габен поспешно поднялся с места, одновременно делая Антону знаки. Потом шагнул к двери навстречу прибывшим. Створка, тихо чмокнув, отъехала, и гости деловитой гурьбой вошли в кабинет.
Вошедший первым был рослым сутулым человеком лет пятидесяти в строгом черном костюме. У него было приятное задумчивое лицо, слегка прищуренные глаза и лоб, покрытый глубокими складками. Рослый переложил кейс в левую руку, а правую протянул Габену.
– Бенджамен Уэйн, – представился он, дружелюбно улыбаясь. – Господин Габен? Рад познакомиться. Мы представляем Управление Космической Безопасности, специальная комиссия по расследованию. Наши идентификационные профили вы непременно получите позже. Позвольте представить моих коллег… Э-э…
Он слегка развернулся корпусом в сторону спутников, и из-за его спины появилось еще трое: двое мужчин и женщина.
– Анна Венская, – быстро говорил Уэйн, делая длинной рукой плавные жесты. – Марко Паколли, Евгений Родкис… Прощу любить и жаловать.
Он продолжал что-то говорить приятным баритоном, отпускать формальные любезности, но Антон уже не слышал его. Ему протягивали руки, он машинально, не глядя, пожимал чьи-то ладони… Он замер на месте и не отрываясь смотрел на нее. Она тоже остановилась, сделав лишь несколько шагов, и застыла, едва взгляды их встретились. Стояла, не шевелясь, и мило улыбалась, сжимая в руках сумочку и слегка наклонив голову.
Аня…
Сначала он не поверил. В первый момент ему показалось, что эта женщина просто очень похожа на Аню. Несмотря на то что ее звали тем же именем, и у нее такие же глаза… – она просто похожа, это странное совпадение, потому что такого не может быть… Он настолько был ошарашен ее внезапным появлением здесь, что потребовалось несколько секунд, чтобы очевидное стало явным. Чтобы сердце признало выводы разума.
Это была она.
– Аня… – одними губами произнес он.
Она плавно моргнула, ресницы ее дрогнули, словно со сна.
– Здравствуй, – сказала Аня и улыбнулась. – Не можешь поверить?
– Теперь уже… могу… – Антон постепенно приходил в себя. – Как все… так неожиданно…
– Извини, что не предупредила, – Она поправила рукой волосы. – Так вышло… Сюрприз получился, да?
– Да уж… – Теперь и он улыбнулся. – Сюрприз, это факт. Привет!.. Сколько же мы…
Габен отвлек ее вопросом, она повернула голову, отвечая, а Антон заскользил взглядом по ее короткой темной прическе с пышной челкой, по фигуре, облаченной в деловой костюм песочного цвета, и черные туфли на невысоком каблуке. Когда он поднял взгляд, то обнаружил, что ее светло-зеленые глаза вновь устремлены на него. Она несколько изменилась за эти годы, но явно относилась к той породе женщин, которых возраст делает лишь краше. Это, несомненно, была та самая Аня, только в чем-то другая… Но в чем, он не решался пока определить…
Они молча смотрели друг на друга несколько мгновений, а затем все происходящее в кабинете утратило для Антона признаки реальности. Казалось, он стал погружаться в анабиоз. Что-то раскатисто бубнил Уэйн, размахивая руками, Габен суетливо осведомлялся о чем-то у прибывших и отдавал короткие распоряжения секретарю… Слова и звуки доносились до ушей Антона приглушенными и с каждой секундой все больше вязли в воздухе. Фигуры людей в кабинете задрожали, поблекли, а потом и вовсе растворились, утонули, как тонут во тьме гаснущих осветителей театральные декорации, и на сцене остается освещенным лишь главный герой. Среди этого беззвучия и бесцветия, среди тьмы и безвременья оставалась только Аня…
Только волосы у нее теперь длинные, выгоревшие на солнце, и их треплют теплые порывы ветра. Пряди, влажные от морских брызг, чуть развеваются на фоне вечернего неба… На блестящий песок одна за другой накатывают волны, эти мелкие слуги недавнего урагана. Они слизывают крошечные ракушки и смелых розовых рачков, которых тут просто тьма-тьмущая… Ветер подвывает в скалах, будто бы просит прощения за недавние деяния. Рука Ани лежит в его ладони, она тепла и неподвижна. Они оба молчат, серьезный и задумчивый взгляд ее больших глаз обращен на него. Она медленно поднимает руку, чтобы откинуть с лица игриво заброшенную ветром прядь волос. Губы слегка разлепляются, приоткрывая полоску зубов на загорелом лице, словно она хочет успеть сказать ему что-то важное… Но не произносит ни слова, губы опять смыкаются, и она долго и пристально смотрит ему в глаза… Потом оттуда, из сегодняшнего небытия, сквозь морской воздух и запах водорослей, сквозь шелест леса, трепет ветра и свист двигателей десантного катера, разорвавшего облачный покров, в сознание Антона просочилось его имя…
Кто-то окликнул его… Потом до его плеча дотронулись. Реальность медленно, но упрямо тянула его обратно из воронки воспоминаний, из самых глубин памяти в кабинет из стекла и кожи, в окружение сосредоточенных, гомонящих людей при исполнении. Антон поймал мимолетный и недоуменный взгляд Габена. Директор, кажется, представлял его гостям.
– …поскольку он, так сказать, ваш коллега… – торопливо говорил Габен. – Я счел его присутствие в такой ситуации вполне уместным… Господин Сапнин уже достаточно долго занимается расследованием… да, собственно, что я вам говорю… – Габен пожал плечами. – Вы это всё прекрасно знаете. И, наверное, лучше меня, не так ли?
Бенджамен Уэйн еле заметно улыбнулся, затем отпустил в сторону Антона легкий кивок.
Антон шумно вздохнул, с трудом оторвался от глубоких Аниных глаз и бегло оглядел остальных членов комиссии. Один из них, которого представили как Паколли, был тучный, но весьма подвижный коротышка, примерно ровесник Антона, с кучерявой шевелюрой, в светло-сером элегантном костюме. Коротышка все время махал руками и обнажал в улыбке крупные зубы.
Второй Антону сразу не понравился. Господин Родкис оказался сухощавым темно-рыжим типом среднего роста в темном костюме, висевшем на нем мешком. Он был от природы бледен, постоянно щурился и крутил головой по сторонам, поджимал губы, имел хищное выражение лица и вообще всем своим видом напоминал птицу, выслеживающую добычу.
– Итак, прошу садиться. – Габен жестом пригласил гостей к столу. – Полагаю, можно приступить к делу?
Члены комиссии задвигали стульями, рассаживаясь за круглым столом и шурша принесенными пожитками. Пока Антон размышлял, куда бы ему пристроиться, Уэйн вдруг произнес:
– Думаю, что пока нет необходимости в присутствии господина Сапнина. – Еще один кивок в сторону Антона. – Не будем его задерживать.
О как, подумал Антон. Ладно. Посмотрим, что будет дальше. Он мельком бросил взгляд на Габена и уловил еле заметное пожимание плечами: Поль не ожидал подобного, но был готов к чему угодно. Как и положено директору.
– Всего хорошего, господа, – сказал Антон, окидывая взглядом собравшихся. – Я всегда к вашим услугам.
Когда он шел к выходу, то снова встретился с Аней взглядом. Всего лишь на мгновение он окунулся в зеленоватую бездну ее глаз и явственно ощутил тот далекий, казалось бы, уже забытый морской, солоноватый вкус ее губ.
Глава 3
«Черный март»
Около пяти часов вечера Антона стало терзать сомнение: а не идет ли он по ложному следу? Это ощущение не было уверенностью, нет, это был слабый голос усталости. Позади остались несколько часов блуждания в дебрях информации и отчаянные попытки ее систематизировать, разложить по полочкам то, что раскладывалось с трудом либо не раскладывалось вовсе. Голова гудела немилосердно, а хороших вестей от подсознания не поступало.
После беседы с Габеном он снова почувствовал, что входит в состояние, в каком не был уже несколько месяцев: состояние собаки, взявшей след. Может, чутье и подводило его иногда, но зато как мобилизовало!
Когда полтора года назад он только прилетел на Аю и начинал расследование, ему казалось, что сам воздух здесь пропитан тайнами – только хватай и раскрывай, вот тогда он впервые почувствовал вкус этого состояния… Тупики и разочарования, усталость и сомнения – все это ему только предстояло. Персонал Базы и станции «Цветочный Сад» еще не осточертел ему окончательно, у него пока хватало сил терпеть плохую память людей и нежелание давать показания, густо замешанные на страхе. Непрерывные разъезды по зонам еще не приносили психологической усталости, а многочасовые перелеты из одного конца материка в другой и жизнь в катере казались полезной встряской для организма… Энтузиазм Антона тогда жил и играл мускулами. Допросы свидетелей питали надеждами, а длительные информационные анализы не так быстро утомляли мозг и душу… А потом все ушло, как вода в песок. Даже Карл с его неистощимой энергией как-то увял, и в последнее время Антон все чаще стал замечать, что тот выглядит задумчивым и хмурым.
Катастрофа на территории исследовательской зоны номер 11, в обиходе людей именуемой «Слезами Этты», хотя и была в цепочке катастроф не первой и не последней, на деле оказалась самой глобальной и разрушительной. Со времени предыдущего катаклизма на момент трагедии минуло два года. Никаких внятных результатов расследование первой катастрофы не дало, оно лишь подняло массу вопросов. События успели порасти быльем, и поэтому, когда случилась вторая трагедия, на большинство колонистов Аи она произвела эффект грома среди ясного неба. Помимо фактора внезапности катастрофа на «Слезах Этты» приобрела настолько удручающие масштабы, что в первые часы наиболее слабонервные на Базе заголосили о конце света. Спустя месяц события той ночи окрестили «черным мартом».
Согласно данным общепланетарной системы слежения все началось с «Первого Ока Даннха» – исследовательской зоны номер 3. Именно на этой станции, расположенной в 450 километрах к северо-западу от Базы, как-то на душном стыке вечера и ночи вдруг истошно взвыли аварийные сирены. В западной части Влажной Впадины были зафиксированы подземные толчки и стремительное повышение температуры воздуха в районе озера В течение нескольких минут поверхность озера (являвшегося, собственно, самой зоной) покрылась рябью (при полнейшем отсутствии ветра), а потом стала зловеще бурлить и выходить из берегов. Огромные массы воды буквально хлынули во впадину; со стороны (по записям атмосферных зондов) зрелище напоминало гигантскую кастрюлю, в которой содержимое кипело и пенилось, плескалось через край и растекалось. Только никакого пара не было, и массы воды увеличивались прямо на глазах. В какой-то момент стало ясно, что если так будет продолжаться, то для станции, стоящей в пятистах метрах от «Ока», все может закончиться плачевно. Никто и не предполагал тогда, что это всего лишь начало. Вышедшая из границ озера вода стремительно прибывала, она подобралась к опорам станции, и уже было очевидно, что само озеро тут ни при чем: потоки хлестали из недр планеты. Тогда-то оцепенение колонистов сменилось лихорадочной суетой. А настоящая паника началась, когда через полчаса Ая нанесла новый удар – на этот раз по «Слезам Этты».
На этой станции разыгралась подлинная трагедия, масштабы которой шокировали… Земля в округе буквально встала на дыбы и заходила ходуном. Казалось, что район станции и самого «пятака» подвергается жуткому артобстрелу, идущему откуда-то изнутри планеты. Почва в самых разных местах с паром лопалась и взрывалась, извергая на свет божий тонны пород и кипящих вод. Даже небольшие горные образования – и те ожили. Станция в любой момент могла погибнуть со всеми, кто в ней находился, – это осознали позже, когда анализировали картину происшедшего. Спасло ситуацию только то, что внезапно с северо-восточной стороны вспучился громадный холм земли, остановивший падение станции. Повезло – такова была официальная версия.
Пока бледное и всклокоченное руководство колонии в спешном порядке высылало на «Слезы» всю имеющуюся в наличии летную технику, события развивались лавинообразно.
Словно по цепной реакции, одну за другой стало лихорадить другие зоны. Очень скоро стало ясно, что катаклизм носит общепланетарный характер. Начали готовиться к эвакуации Базы. И хотя вблизи Базы не существовало никаких зон (по крайней мере, обнаруженных), рисковать таким важным объектом не стали. Конец света есть конец света, и логика здесь одна: спасайся, кто может…
Спастись удалось не всем. Тридцать пять погибших, включая семерых оннов – столько Ая забрала в жертву в те вечер и ночь. Но в жертву чему? Ответа не было.
В общей сложности катаклизм длился около двух часов, ближе к середине ночи на всех вовлеченных зонах аномальные явления прекратились так же быстро как, собственно, и начались. В течение ночи еще регистрировались незначительные отклонения параметров от норм, некоторые остаточные природные явления, но в целом к утру все утихло. И вот когда утихло и рассвело, люди и онны стали подводить невеселые итоги.
После беседы с Габеном он снова почувствовал, что входит в состояние, в каком не был уже несколько месяцев: состояние собаки, взявшей след. Может, чутье и подводило его иногда, но зато как мобилизовало!
Когда полтора года назад он только прилетел на Аю и начинал расследование, ему казалось, что сам воздух здесь пропитан тайнами – только хватай и раскрывай, вот тогда он впервые почувствовал вкус этого состояния… Тупики и разочарования, усталость и сомнения – все это ему только предстояло. Персонал Базы и станции «Цветочный Сад» еще не осточертел ему окончательно, у него пока хватало сил терпеть плохую память людей и нежелание давать показания, густо замешанные на страхе. Непрерывные разъезды по зонам еще не приносили психологической усталости, а многочасовые перелеты из одного конца материка в другой и жизнь в катере казались полезной встряской для организма… Энтузиазм Антона тогда жил и играл мускулами. Допросы свидетелей питали надеждами, а длительные информационные анализы не так быстро утомляли мозг и душу… А потом все ушло, как вода в песок. Даже Карл с его неистощимой энергией как-то увял, и в последнее время Антон все чаще стал замечать, что тот выглядит задумчивым и хмурым.
Катастрофа на территории исследовательской зоны номер 11, в обиходе людей именуемой «Слезами Этты», хотя и была в цепочке катастроф не первой и не последней, на деле оказалась самой глобальной и разрушительной. Со времени предыдущего катаклизма на момент трагедии минуло два года. Никаких внятных результатов расследование первой катастрофы не дало, оно лишь подняло массу вопросов. События успели порасти быльем, и поэтому, когда случилась вторая трагедия, на большинство колонистов Аи она произвела эффект грома среди ясного неба. Помимо фактора внезапности катастрофа на «Слезах Этты» приобрела настолько удручающие масштабы, что в первые часы наиболее слабонервные на Базе заголосили о конце света. Спустя месяц события той ночи окрестили «черным мартом».
Согласно данным общепланетарной системы слежения все началось с «Первого Ока Даннха» – исследовательской зоны номер 3. Именно на этой станции, расположенной в 450 километрах к северо-западу от Базы, как-то на душном стыке вечера и ночи вдруг истошно взвыли аварийные сирены. В западной части Влажной Впадины были зафиксированы подземные толчки и стремительное повышение температуры воздуха в районе озера В течение нескольких минут поверхность озера (являвшегося, собственно, самой зоной) покрылась рябью (при полнейшем отсутствии ветра), а потом стала зловеще бурлить и выходить из берегов. Огромные массы воды буквально хлынули во впадину; со стороны (по записям атмосферных зондов) зрелище напоминало гигантскую кастрюлю, в которой содержимое кипело и пенилось, плескалось через край и растекалось. Только никакого пара не было, и массы воды увеличивались прямо на глазах. В какой-то момент стало ясно, что если так будет продолжаться, то для станции, стоящей в пятистах метрах от «Ока», все может закончиться плачевно. Никто и не предполагал тогда, что это всего лишь начало. Вышедшая из границ озера вода стремительно прибывала, она подобралась к опорам станции, и уже было очевидно, что само озеро тут ни при чем: потоки хлестали из недр планеты. Тогда-то оцепенение колонистов сменилось лихорадочной суетой. А настоящая паника началась, когда через полчаса Ая нанесла новый удар – на этот раз по «Слезам Этты».
На этой станции разыгралась подлинная трагедия, масштабы которой шокировали… Земля в округе буквально встала на дыбы и заходила ходуном. Казалось, что район станции и самого «пятака» подвергается жуткому артобстрелу, идущему откуда-то изнутри планеты. Почва в самых разных местах с паром лопалась и взрывалась, извергая на свет божий тонны пород и кипящих вод. Даже небольшие горные образования – и те ожили. Станция в любой момент могла погибнуть со всеми, кто в ней находился, – это осознали позже, когда анализировали картину происшедшего. Спасло ситуацию только то, что внезапно с северо-восточной стороны вспучился громадный холм земли, остановивший падение станции. Повезло – такова была официальная версия.
Пока бледное и всклокоченное руководство колонии в спешном порядке высылало на «Слезы» всю имеющуюся в наличии летную технику, события развивались лавинообразно.
Словно по цепной реакции, одну за другой стало лихорадить другие зоны. Очень скоро стало ясно, что катаклизм носит общепланетарный характер. Начали готовиться к эвакуации Базы. И хотя вблизи Базы не существовало никаких зон (по крайней мере, обнаруженных), рисковать таким важным объектом не стали. Конец света есть конец света, и логика здесь одна: спасайся, кто может…
Спастись удалось не всем. Тридцать пять погибших, включая семерых оннов – столько Ая забрала в жертву в те вечер и ночь. Но в жертву чему? Ответа не было.
В общей сложности катаклизм длился около двух часов, ближе к середине ночи на всех вовлеченных зонах аномальные явления прекратились так же быстро как, собственно, и начались. В течение ночи еще регистрировались незначительные отклонения параметров от норм, некоторые остаточные природные явления, но в целом к утру все утихло. И вот когда утихло и рассвело, люди и онны стали подводить невеселые итоги.