Страница:
– Да, – не сразу ответил Антон.
Саймон издал глухой звук, потом засопел и заерзал на земле.
– Так что ты начал говорить о своей шкуре? – поинтересовался Антон. – Что же в ней уникального, а? Что простым смертным недоступно?
– Вам не понять! – огрызнулся Саймон. – Никогда!.. Вы не сможете даже представить себе, что значит быть «опылителем»! Не сможете!
– Ой-ой, как трогательно! Только подумайте! «Опылитель»… Ах!..
– Да что ты знаешь! – вдруг взорвался Саймон. – Ты!.. – Он задохнулся, потом повторил с надрывом в голосе: – Никогда вы не поймете, что это значит: чувствовать вместе с планетой!.. Что значит заставлять ее грустить вместе с тобой или же радоваться… Когда ты ее ощущаешь каждой клеткой!.. А она – тебя! Разве вы можете это вообразить?! Вы, не прошедшие через это… Да о чем тут говорить!.. Идите все к дьяволу, провалитесь… и отвяжитесь от меня!.. Что вы вообще начинаете…
Он глубоко и судорожно вздохнул несколько раз.
– Ты только заходишь на «поляну»… – говорил он срывающимся голосом. – А они тебя узнают!.. Они узнают, слышите вы?! Нет, вы ни хрена не понимаете! Они… они поворачивают головы… и тянутся к тебе, тянутся. – Всем телом дрожат… Они даже в душу умеют заглянуть, вкрадываются так тихо-тихо… А ты… Ты можешь даже разговаривать с ними, и они слышат!.. Когда ты живешь и все время общаешься с ними, то и ты не можешь не измениться!.. Потому что ты уже стал их частью, частью планеты!.. А они частью тебя… Это вы себе представляете, гадство такое?! Вы об этом задумывались?!
Саймон осекся, прерывисто дыша, и снова несвязно забубнил.
– Почему ты ушел из «опылителей»? – спросил Антон.
– Ты не поймешь… – сдавленно отозвался Саймон. – А я не смогу это выразить в словах. Был бы ты «опылителем»… Ты бы даже вопроса этого не задал! Я и с цветами не мог больше быть рядом… и без них не мог… Тупик… Прошу, не надо больше об этом! Не хочу… Они утонули… Погибли. Значит, погибла часть меня… Все-все… Не хочу…
– Они не утонули, Питер, – сказал Антон. – Они умерли еще до наводнения.
– Откуда ты знаешь? – еле слышно выдохнул Саймон. – Ты что, их видел?
– Да.
– Ты… Вы… там были?! – Саймон встрепенулся в темноте. – На «поляне»?! Вы были на «поляне»?! Зачем? Что вы там делали?
– Это неважно, Питер. Мы там гуляли.
– Гуляли?.. И все? Я вам не верю!
– Слушай, какое твое дело?! – недовольно воскликнул Антон. – Я только хочу сказать тебе, что цветы погибли раньше, чем началась катастрофа! Что-то убило их. Всех одним махом! Но что их могло убить?! Может, ты знаешь?
Саймон не ответил. Заворочался, вздыхая.
– Питер!
– Не хочу больше говорить… ничего… – донеслось из угла. – Идите к дьяволу… Спать буду…
Он еще пошевелился немного и затих.
Аня положила голову Антону на плечо и провела пальцем по его губам. Несколько минут они лежали в тишине.
– Спи, – сказал он ей. – Тебе надо выспаться.
– Антон, снаружи…
– Мне показалось…
– Что такое?
– Не знаю… что там кто-то есть… Ой, ты куда?
– Не бойся.
Он вытащил пистолет, поднялся, снимая оружие с предохранителя, и осторожно выглянул из расщелины. Снаружи был лишь ветер и черное небо в крупных немигающих звездах. Антон вернулся.
– Все спокойно. Засыпай, а я подремлю. У меня очень чуткий сон.
– Антон… Скажи, что все будет хорошо…
– Все будет замечательно, малыш. Я тебя люблю.
– И я тебя люблю… Сильно-сильно. Я самая счастливая на свете, вот. Обними меня крепче.
Он обнял ее, поцеловал в губы, и она заулыбалась во весь рот, потом свернулась у него под боком. Антон положил пистолет справа от себя и сунул локоть под голову.
Стало совсем тихо. Молчал невидимый Саймон, лишь неровное, прерывистое дыхание в углу пристанища напоминало о его присутствии. Замерла Аня, проваливаясь в сон, изредка вздрагивая всем телом.
Он глядел в неразличимый каменный свод над головой и силился разложить по полочкам плотное месиво из мыслей. Он совсем не собирался засыпать, он даже был уверен, что не сможет заснуть в сложившихся обстоятельствах. Но случилось удивительное. В то время, как он размышлял, что им делать по наступлении рассвета, пока он пытался просчитать варианты – в это самое время совершенно неожиданно для себя он заснул. Даже не успев удивиться вдруг навалившейся на веки тяжести – настолько внезапно это произошло. Словно кто-то невидимый и неслышимый, все время бывший вблизи, вдруг приказал ему спать. Приказал тихо, но властно, и у него не было ни капли воли этому сопротивляться.
Глава 26
Саймон издал глухой звук, потом засопел и заерзал на земле.
– Так что ты начал говорить о своей шкуре? – поинтересовался Антон. – Что же в ней уникального, а? Что простым смертным недоступно?
– Вам не понять! – огрызнулся Саймон. – Никогда!.. Вы не сможете даже представить себе, что значит быть «опылителем»! Не сможете!
– Ой-ой, как трогательно! Только подумайте! «Опылитель»… Ах!..
– Да что ты знаешь! – вдруг взорвался Саймон. – Ты!.. – Он задохнулся, потом повторил с надрывом в голосе: – Никогда вы не поймете, что это значит: чувствовать вместе с планетой!.. Что значит заставлять ее грустить вместе с тобой или же радоваться… Когда ты ее ощущаешь каждой клеткой!.. А она – тебя! Разве вы можете это вообразить?! Вы, не прошедшие через это… Да о чем тут говорить!.. Идите все к дьяволу, провалитесь… и отвяжитесь от меня!.. Что вы вообще начинаете…
Он глубоко и судорожно вздохнул несколько раз.
– Ты только заходишь на «поляну»… – говорил он срывающимся голосом. – А они тебя узнают!.. Они узнают, слышите вы?! Нет, вы ни хрена не понимаете! Они… они поворачивают головы… и тянутся к тебе, тянутся. – Всем телом дрожат… Они даже в душу умеют заглянуть, вкрадываются так тихо-тихо… А ты… Ты можешь даже разговаривать с ними, и они слышат!.. Когда ты живешь и все время общаешься с ними, то и ты не можешь не измениться!.. Потому что ты уже стал их частью, частью планеты!.. А они частью тебя… Это вы себе представляете, гадство такое?! Вы об этом задумывались?!
Саймон осекся, прерывисто дыша, и снова несвязно забубнил.
– Почему ты ушел из «опылителей»? – спросил Антон.
– Ты не поймешь… – сдавленно отозвался Саймон. – А я не смогу это выразить в словах. Был бы ты «опылителем»… Ты бы даже вопроса этого не задал! Я и с цветами не мог больше быть рядом… и без них не мог… Тупик… Прошу, не надо больше об этом! Не хочу… Они утонули… Погибли. Значит, погибла часть меня… Все-все… Не хочу…
– Они не утонули, Питер, – сказал Антон. – Они умерли еще до наводнения.
– Откуда ты знаешь? – еле слышно выдохнул Саймон. – Ты что, их видел?
– Да.
– Ты… Вы… там были?! – Саймон встрепенулся в темноте. – На «поляне»?! Вы были на «поляне»?! Зачем? Что вы там делали?
– Это неважно, Питер. Мы там гуляли.
– Гуляли?.. И все? Я вам не верю!
– Слушай, какое твое дело?! – недовольно воскликнул Антон. – Я только хочу сказать тебе, что цветы погибли раньше, чем началась катастрофа! Что-то убило их. Всех одним махом! Но что их могло убить?! Может, ты знаешь?
Саймон не ответил. Заворочался, вздыхая.
– Питер!
– Не хочу больше говорить… ничего… – донеслось из угла. – Идите к дьяволу… Спать буду…
Он еще пошевелился немного и затих.
Аня положила голову Антону на плечо и провела пальцем по его губам. Несколько минут они лежали в тишине.
– Спи, – сказал он ей. – Тебе надо выспаться.
– Антон, снаружи…
– Мне показалось…
– Что такое?
– Не знаю… что там кто-то есть… Ой, ты куда?
– Не бойся.
Он вытащил пистолет, поднялся, снимая оружие с предохранителя, и осторожно выглянул из расщелины. Снаружи был лишь ветер и черное небо в крупных немигающих звездах. Антон вернулся.
– Все спокойно. Засыпай, а я подремлю. У меня очень чуткий сон.
– Антон… Скажи, что все будет хорошо…
– Все будет замечательно, малыш. Я тебя люблю.
– И я тебя люблю… Сильно-сильно. Я самая счастливая на свете, вот. Обними меня крепче.
Он обнял ее, поцеловал в губы, и она заулыбалась во весь рот, потом свернулась у него под боком. Антон положил пистолет справа от себя и сунул локоть под голову.
Стало совсем тихо. Молчал невидимый Саймон, лишь неровное, прерывистое дыхание в углу пристанища напоминало о его присутствии. Замерла Аня, проваливаясь в сон, изредка вздрагивая всем телом.
Он глядел в неразличимый каменный свод над головой и силился разложить по полочкам плотное месиво из мыслей. Он совсем не собирался засыпать, он даже был уверен, что не сможет заснуть в сложившихся обстоятельствах. Но случилось удивительное. В то время, как он размышлял, что им делать по наступлении рассвета, пока он пытался просчитать варианты – в это самое время совершенно неожиданно для себя он заснул. Даже не успев удивиться вдруг навалившейся на веки тяжести – настолько внезапно это произошло. Словно кто-то невидимый и неслышимый, все время бывший вблизи, вдруг приказал ему спать. Приказал тихо, но властно, и у него не было ни капли воли этому сопротивляться.
Глава 26
Берег
Небо то очищалось, то затягивалось комкообразными, напоминающими клочья ваты, облаками. Облачные скопления все время перемешивал ветер, и иногда в густой молочной пелене возникали разрывы, в которые заглядывало маленькое катлейское солнце. Оно уже клонилось к закату, опускалось все ниже, к темной, волнующейся поверхности океана, покрытой бурунами. Когда ветер в очередной раз разгонял тучи и отсветы заката проникали на побережье, высоко над рыжими скалами возникала радуга. На мокром песке появлялись длинные тени, которые смелели и росли с каждой минутой, пытаясь стать важнее своих хозяев.
Полчища розовых рачков, выброшенных на берег волнами, облепили все вокруг. Рачки были на редкость любопытны и вездесущи: они шныряли по поверженным деревьям, карабкались по отвесным скалам и группами забивались в лунки, которыми была густо изрыта скальная поверхность. Целыми стайками они носились по песку и даже умудрялись забираться на одежду. Антону то и дело приходилось стряхивать с себя очередных рекордсменов.
Возможно, это были и не рачки вовсе (так их прозвал Антон), а какие-нибудь морские жучки – уж больно шустро они бегали. Да и клешнями их конечности назвать было трудно. Но слово «жучки» плохо вязалось с морем, а в биологии Антон был полный профан, поэтому он решил, что пусть уж будут «рачки». В глубине души он искренне надеялся, что они на него не обидятся за такой произвол, кто бы они ни были на самом деле.
На майголов рачки почему-то не залезали. Может, они не умели цепляться своими лапками за обнаженную кожу, а может, у них с майголами были особенные отношения, кто разберет? Голые майголы могли вытворять на берегу что угодно – рачки не обращали на них ни малейшего внимания. Но Антону и Ане было куда сложнее.
Следить за майголами приходилось непрерывно. И хотя те, оставшись без своего мыслительного центра, лишенные воли и части физических сил, не могли уйти далеко, полностью парализованными их назвать было нельзя. Они больше напоминали стадо овец на пастбище, требующее присмотра. Но если у овец были хоть какие-то потребности: почесаться, сменить позу, что-нибудь обнюхать, то у майголов, казалось, не осталось ни малейшего интереса к жизни. Между собой они не общались, не замечали друг друга вообще, даже если им и приходилось сталкиваться. Создавалось впечатление, что каждый из них пребывает в странном, непонятном человеку состоянии и абсолютно одинок в этом безумии, свалившемся на их племя как снег на голову.
В большинстве своем майголы сидели сбившись в кучу под скалой, куда их определил Антон. Сидели молча и почти не шевелясь, поджав ноги и безвольно опустив руки. Скала была покрыта морскими брызгами, рачками и бугристыми наростами, похожими на ржавчину. «Ржавчина» сыпалась аборигенам на головы, но они никак не реагировали. Их длинные, спутанные черные волосы покрылись рыжей крошкой, но никто и не думал ее стряхивать. Некоторые из майголов лежали, вытянув руки и повернув голову набок, щекой в песок. В основном так делали женщины.
Изредка кто-нибудь из них вдруг поднимался и медленно брел в случайном направлении: вдоль берега или к беспокойной воде. Тогда Антону или Ане приходилось вскакивать, хватать беглеца за руку и возвращать в толпу.
Антон сидел неподалеку от скалы на большом, древнем бревне, больше чем наполовину проглоченным прибрежным песком. Древесина бревна давно почернела от времени, воды и солнца, но кора в некоторых местах каким-то чудом уцелела. Она была темно-медная, под стиль скал, в черную полосу. Аня первая догадалась, что бревно похоже на шкуру тигра.
Недавний ураган вырвал из леса и швырнул на берег несколько крупных деревьев, и сейчас они лежали, контрастируя с обстановкой: полумертвые, но еще в густой зелени, с белыми излохмаченными сердцевинами стволов, похожими на сломанные кости. Веток вокруг было просто не счесть. Будто стихия прошлась гигантским гребнем по кронам деревьев и затем стряхнула урожай над берегом. Кроме веток по побережью были щедро разбросаны скальные обломки. Пройдет время, и эти обломки частично прибьет к подножью скал, а частично смоет в океан, но сейчас они валялись повсюду, куда ни кинь взгляд, щетинясь острыми краями и красноватыми сколами.
Антон бросил взгляд на пенный горизонт, потом громко спросил в микрофон:
– Ну что там у вас?!
В наушнике зашипело, донесся слабый возглас и еще какие-то непонятные звуки.
– Тович! Кроу! – прикрикнул он. – Доложите, как вы! Эй, там!..
– Господин лейтенант… – раздался запыхавшийся голос толстяка Кроу. – Не слышно ничего, когда их забирать будут?!
– Всех собрали? – осведомился Антон.
– Да! Почти…
– Да какое «почти»?! – произнес раздраженно голос Товича. – Вон еще двое за мысом!.. Эти-то откуда взялись, ты что там не глядел, что ли?!
– Смотрел я… – отозвался Кроу недовольно.
– Плохо смотрел значит!.. Ну куда, куда, а?! Э-э!!! – вдруг заорал Тович. – Роберт!.. Чего встал-то?! Беги за ними, пока в море не сиганули! Я что, один их гонять буду?!
Слышно было, как Кроу снова запыхтел в наушнике на бегу.
– Вы не справляетесь, Милош? – спросил Антон. – Сколько всего уцелевших?
– Тридцать… – буркнул Тович, – …два… Нет, тридцать три, кажется!.. Они больше не выпрыгивают из лесу, и то радует.
– Новые погибшие есть?
– Еще один со скалы свалился. Мы уж думали, никто не появится… А он возьми да прыгни! Понимаете, они совсем не чувствуют, сколько там под ногами: два или двадцать метров! Ужас! Место тут такое гиблое, господин лейтенант. Да только майголам-то этим, по-моему, один фиг! Они все равно не понимают, что происходит.
– Ясно, Милош. Так нужна помощь?
– Стоять!!! – рявкнул вдруг Тович и тоже, судя по срывающемуся голосу, перешел на бег. – А ну стоять, я кому сказал!..
– Чего мы-то все за ними бегаем?.. – вставил недовольно Кроу. – А ну-ка иди сюда!.. Ишь, смотаться хотел, супчик!.. Я говорю: как наблюдение с воздуха, так – кафсиане! А как за психами по песку гоняться – этим пусть люди занимаются!.. Очень здорово придумали!
– А ну прекратить аполитичные рассуждения! – усмехнувшись, приказал Антон.
Кроу смолк, отдуваясь.
– Господин лейтенант, мы справимся! – бодро заявил Тович. – А этого вы не слушайте… ему полезно лишний раз побегать! В общем, не надо помощи… все в порядке!
– Хорошо, – сказал Антон. – Вы продержитесь там еще чуток, парни. Кафсиане говорят, до подлета грузовиков максимум минут сорок осталось. Они двинут с двух соседних островов. Там майголов погрузят – и к нам. У них больше сотни на каждом острове будет… Такой вот нынче урожай. Пока все.
Снова выглянуло солнце, и Анина фигурка возле воды засеребрилась от брызг, которыми был щедро усыпан ее комбинезон. Она уже шагала обратно, таща за собой коренастую майголку. Та была на целую голову ниже Ани и передвигала ноги очень неохотно, отчего позади на песке оставались глубокие борозды. Аня поймала женщину, когда та была почти по колено в воде. Они заболтались с Антоном о буднях учебного центра на Катлее и проморгали момент, когда майголка встала и направилась в море. Прямиком к волнам, не сворачивая и не обращая внимания на острые камни под ногами. Именно так это и происходило в большинстве случаев, пока они присматривали за аборигенами на берегу.
Аня доставила майголку к сородичам, силой усадила на песок, и та покорно опустилась, ни разу не взглянув на Аню.
Уже полтора часа кряду Антон и Аня блуждали по берегу, сгоняя уцелевших майголов в одно место к скале. Раненых оказалось много, в том числе и таких, которые не могли идти из-за переломов. Некоторым приходилось ставить уколы, а потом волочь на себе. Конечно, волок их один Антон, несмотря на протесты Ани.
Погибших было значительно меньше, чем у Кроу и Товича. Мертвых аборигенов, сорвавшихся с прибрежных круч и сломавших себе шею, в этой части побережья они нашли только двоих: мужчину и женщину. Антон тогда сразу отогнал побелевшую Аню сторожить живых и раненых, а сам стаскал тела в тень и забросал ветками.
Последние полчаса прошли относительно спокойно. Больше из лесу на берег по крутым откосам не спускались новые безумцы, что позволяло судить о том, что в лесу никого из племени не осталось и спасательная операция близка к завершению.
Аня, чуть запыхавшись, вернулась к Антону на бревно, села, подтянув одну ногу к подбородку. Затем стала счищать пальцем с сапога быстро сохнущий на ветру песок. Накатывающие на берег волны с жадностью долизывали свежие лунки следов от ее ног.
Послышался рокот, из-за вершин деревьев гигантской бабочкой выплыл кафский наблюдательный вертолет, грузно развернулся прямо над головой, накрыв их на мгновение размашистой тенью, и стал удаляться. Аня, чуть прищурившись, смотрела ему вслед. Антон в который раз отметил про себя, что она очень красива. И даже нехарактерно красива для женского персонала УКБ, коего он успел повидать немало. Загар ей определенно был к лицу. Слегка выцветшие волосы колыхались при дуновениях ветра, сплетались в случайные пряди и открывали взору ту часть изящной шеи, что не была скрыта массивным воротом комбинезона.
Вертолет пропал за кронами деревьев, и Аня перевела взгляд на Антона. Он не успел столь же быстро отвести глаза, был пойман, можно сказать, врасплох и слегка смутился. Она заметила его замешательство и улыбнулась. Открыто и непосредственно, отчего вся неловкость Антона мгновенно улетучилась.
– Устала? – спросил он.
Она помотала головой и протянула руку к его плечу.
– Еще один герой… – произнесла она, держа раскрытую ладонь перед его лицом. На ней кругами носился озабоченный рачок.
Она ссадила рачка на камень, и Антон перехватил ее кисть. Рука Ани была маленькая и теплая, и это тепло вдруг распространилось по всему его телу. Он поймал себя на том, что давно не испытывал подобного чувства, что совсем забыл, как это может быть прекрасно: женская рука в твоей… Как это может быть волнующе… Он держал ее ладонь, а она не предпринимала попытки ее высвободить, лишь молчала и смотрела на него широко открытыми глазами, в которых отражались бегущие облака, пенная океанская рябь и длинная полоска берега, уходящая вдаль.
– О чем мы говорили?.. – спросила Аня. – Забыла, представляете, господин лейтенант?
– Аня… – сказал он с легким упреком. – Называй меня Антоном. Мы же договорились.
– Слушаюсь, господин лейтенант! – насмешливо сказала она и добавила негромко: – Антон. – Потом повторила по слогам, будто бы пробуя имя на вкус: – Ан-тон…
– Ты чего? – Он усмехнулся.
– Просто так.
Она заулыбалась во весь рот и все-таки мягко освободила руку из плена и стала поправлять волосы.
– Из-за влажности все волосы слипаются… Никаких условий, понимаешь, для работы. Так все же… о чем мы говорили? Не помните… ой!.. не помнишь, Антон? Ан-тон…
– По-моему, про курсы по навигации… Ты уверяла, что их перенесли с базы на Мекате на Эмму, и, дескать, на Эмме вашим теперь не улыбается торчать целый месяц. И все, мол, ходят опечаленные в преддверии практики…
– Да нет же! Я говорила про Софию, а не про Эмму…
– Но на Софии нет укабэшной базы! У нас вообще сейчас довольно сложные дипл…
– Ой, смотри! – вдруг воскликнула Аня, указывая рукой куда-то за его спиной.
Он обернулся и увидел майгола метрах в тридцати от них. Это было очень странно.
Во-первых, тридцать метров – это не так мало, и как майгол выбрался из толпы незаметно, было решительно непонятно. Во-вторых, абориген стоял столбом в нескольких шагах от воды и никуда не двигался, что тоже было необычно. Подозрительно даже.
– Как, черт побери, он успел туда уйти?.. – пробормотал Антон недоуменно. – Почему мы его не заметили?..
– Может, он из леса вылез? – сказала Аня. – Так там же нет спуска… Выходит, прохлопали как-то!
– Ладно… – Антон встал, пожимая плечами. – Разберемся. Моя очередь, однако. Я быстро! Ты пересмотри пока свои взгляды насчет Софии.
Он торопливо зашагал вдоль подлизывающихся волн в сторону майгола. Пока он шел, майгол стоял, ссутулившись, по-прежнему не шевелился и смотрел почему-то не себе под ноги, как все прочие, а на океанскую даль. По дороге Антон оглянулся: Аня тоже покинула бревно и шла проверить майголов под скалой.
– Ну! – сказал Антон, приблизившись к майголу. – Это еще что за фокусы, приятель?
Майгол медленно повернул к нему измазанное лесной грязью лицо и чуть наклонил голову вбок, будто изучая. Веки его дрогнули и сомкнулись на миг над черными пятаками глаз. Потом глаза открылись снова, и что-то стало меняться в его лице. В момент, когда скуластое, смуглое лицо аборигена вдруг приобрело странно осмысленное выражение, Антона пробил по коже озноб.
Он со всей дикой очевидностью понял, что происходящее с ним в эту минуту никогда ранее не происходило. Не было в его памяти этих фраз и сцен, начиная с того мига, когда Аня увидела этого странного майгола… Ничего этого не существовало в его прошлом и существовать не могло! Потому что… потому что… это… сон, пронзила его мысль. Потому что он сейчас на самом деле на Ае, а не на Катлее… И то, что сейчас происходит, – это соткано из его воспоминаний?! Или это…
– Это сон?! – выпалил он и отшатнулся от май-гола.
– Не бойся, – произнес майгол, и губы его почти не шевелились. – Старайся не бояться.
– Кто ты?.. – Антону почудилось, что песок стал уходить из-под ног. – Ты мне снишься?!
– Не думай, – сказал майгол бесстрастно и наклонил голову в другую сторону. – Просто привыкни. Не удивляйся. Не думай. Иначе будет мешать слушать.
Майгол умолк, мигнул пару раз. Словно давал Антону время. Антон переступил с ноги на ногу и стал озираться. Ничего необычного не случилось: тот же океан, те же скалы с качающимися деревьями, тот же берег…
Надо было держать себя в руках. Все-таки они на Ае, и с этим нужно считаться.
– Ну… хорошо… – выдавил из себя Антон. – Предположим, что я привык… Предположим – не думаю… Что дальше?
Майгол беззвучно пошевелил губами, затем снова медленно закрыл и открыл глаза.
– Кто ты такой? – пробормотал Антон.
Майгол с шумом, даже с каким-то шипением вытолкнул воздух из легких.
– Тебе это не надо, – ответил он на выдохе. – Не думай об этом. Это не главное.
– А ты знаешь, что мне надо? – удивился Антон. – Ты знаешь, что главное?
– Знаю, – кашлянул майгол. По его нижней губе потекла густая белая слюна, но он не обратил на это внимания. – Я знаю.
Антон покосился по сторонам, ища какой-нибудь подвох в окружающей обстановке. И тут увидел, что позади аборигена на песке нет следов его ног.
– Вам нельзя оставаться в горах, – изрек майгол. – Нет пищи и воды. Вы погибнете раньше, чем вас найдут.
– Ну, положим, я об этом догадываюсь… – сказал Антон, стараясь следовать совету майгола и не удивляться. – Но я хотел поразмыслить на эту тему утром…
– Утро уже настало. Вам надо спускаться вниз. В долину.
– В долину?
– Это единственный путь. Единственный шанс. Горы разделяют лес и долину. Долина примыкает к разлому. Вам нужно пробираться туда.
– Постой!.. – взволнованно воскликнул Антон. – А как же мы спустимся в эту треклятую долину?!
– Есть путь, – спокойно ответил майгол. – Надо его найти. Он не всегда прямой. Но надо его искать.
– Как же его найти?!
– Это единственный шанс, – повторил майгол, не меняя интонации.
Антон опять озадаченно осмотрелся. Анина фигурка вдали махнула ему рукой.
– У тебя нет выбора, – сказал майгол, словно пытаясь помочь Антону. – Ты это знаешь.
– Да-да… у меня нет выбора… – заговорил Антон, хмурясь. Потом он стал рассуждать вслух: – Я все это знаю, прекрасно знаю. Выход один: искать тропу, спускаться в долину и… и что? Если бы не разлом, можно было бы пойти на север, к Базе… Четыреста километров – эка невидаль, дойти можно, наверное… Ночи теплые, болот вроде немного. Но разлом, разлом, чтоб ему пусто!.. Не перепрыгнуть его, черт побери!
– Есть способ, – прервал бормотание Антона майгол и в очередной раз склонил голову. Слюна уже текла по его шее, но ему по-прежнему было все равно.
– Как? – Антон взглянул в круглые темные пятаки.
– «Воздушные шары», – с неизменным равнодушием ответил майгол.
Бред, мелькнула у Антона мысль в первое мгновение. Сумасшествие. Самоубийство.
– Самоубийство!.. – бросил он. – Полный бред…
– Не торопись. Хорошо думай.
– Да что ты говоришь?! Ты что, хочешь сказать… Нет, погоди…
– Да, риск есть, – сказал майгол. – Сам его оценивай. На месте, в долине. Это реальный шанс. Можно перелететь через разлом. И еще далеко на север. Там равнина. Шары опускаются плавно. Не разобьетесь.
– Почему?! – воскликнул Антон. – Почему ты так думаешь?
– Я знаю, – невозмутимо ответил майгол. – Ты слушай внимательно. Сначала шары зреют. Они крепятся корнями. К земле. Корней много. Они крепкие. Как веревки. Потом шары взлетают. А корни остаются. Их много в долине. Дальше думай сам. На месте думай.
– Да откуда ты все это знаешь?! – выкрикнул отчаянно Антон. – Ты что, их видел, эти шары? Или путь этот к долине видел, а?!
– Ты не о том думаешь. Думай о главном.
– Оч-черт…
– У вас мало времени. Надо успевать до полудня. Потом газообразование исчезает. Придется ждать. До следующего утра.
– Ну почему я должен тебе верить, скажи! А вдруг ты продукт деятельности моего воображения?.. Господи… айские фокусы! Ну как я могу тебе верить?
– Я даю тебе знание. – Майгол медленно моргнул. – Это доказывает.
– Знание… – Антон вздохнул и покачал головой. – Это как посмотреть… Знание это или моя фантазия, мы можем узнать только там, в долине!.. Ведь так?!
– У тебя нет выбора, – сказал майгол.
Антон набрал в грудь воздуха для ответа, но осекся. Он понял, что майгол прав. Тысячу раз прав. Кем бы он ни был. У него не было выбора. И рассуждать об этом дальше было бессмысленно.
Прошла минута полного молчания. Майгол отвернулся от Антона и смотрел на линию горизонта, туда, где океанская рябь соприкасалась с матовой поверхностью неба, просвеченной изнутри оранжевым закатом.
– Можно вопрос? – осведомился Антон.
– У вас мало времени, – ответил майгол, не поворачивая головы. – Утро уже наступило.
– Могу я узнать, кто ты такой. Кто тебя послал? Прошу, скажи!
Майгол не прореагировал, только переступил с ноги на ногу.
– Может, за тобой стоит кто-то конкретный? Кто? Назови!
Майгол молчал.
– Может, ты Делла? Или Каперин? Пшенко? Фаррет?.. Кто?! Зордан, Зигель, Капарян, Роже, Вайсман!.. Я хочу понять!
– Не пытайся.
– Но почему?!!
– Есть две вещи. – Майгол неторопливо повернул голову и пристально посмотрел Антону в глаза. – Первое. Ты вряд ли сможешь понять. Второе. Даже если сможешь, то это ничего не даст тебе.
– Но это мое право… – выдохнул Антон. – Понимать, что происходит… Я же человек!..
– Ничего не даст, – повторил майгол. – Возможно, потом. Позднее. Когда ты будешь готов понять.
– Значит так, да? – проговорил Антон. – Опять кто-то решает, готов я или не готов… Созрело человечество или же еще погодить тысчонку лет? Как обычно… Ну вот почему так всегда?
– Время истекает, – напомнил майгол. – Мне пора. Сосредоточься на главном. И не бойся.
– Ну, положим, бояться меня отучили еще в…
Он осекся на полуслове, потому что майгол пропал. Беззвучно растворился в воздухе в одно мгновение, будто его и не было никогда.
Антон с открытым ртом постоял над парой вмятин в мокром песке. Потом медленно зашагал обратно, обуреваемый лавиной мыслей и хаосом чувств.
Идти было трудно. На половине дороги он вдруг почувствовал, что ноги наливаются непонятной тяжестью. Даже в глазах потемнело… Или ему показалось, и это солнце укрылось за тучу? Ему почудилось, что он находится на грани безумия. Мысли почему-то заворочались в голове тяжело, неохотно, вязко. Где он? В каком пространстве, в каком времени? В прошлом или настоящем? И есть ли между ними разница здесь, на Ае? И почему он не должен пытаться понять всю эту чехарду?.. Чтоб окончательно не свихнуться? Или он уже давно и бесповоротно свихнулся?.. Еще полтора года назад, едва сошел с трапа крейсера… О небеса…
Он задрал голову вверх, в катлейское небо, если, конечно, оно было катлейским… Полной грудью вдохнул терпкий и влажный воздух катлейского океана, если, разумеется, он был катлейским… Осмотрел рыжую медь скал, над которыми угрожающе скрипели деревья, окинул взглядом хмурые россыпи каменных осколков и валунов. Увидел Аню: она спешила ему навстречу, махала рукой и, кажется, что-то крикнула. Лицо у нее было какое-то растерянное.
Ноги совсем отказывались повиноваться. Антон неожиданно для себя подумал, что бессмысленно идти куда-либо дальше. Он тяжело сел на песок. Аня была совсем недалеко, она замедлила шаг, наверное, ей тоже стало трудно передвигаться. Она продолжала что-то слабо выкрикивать, но он не слышал ее. Он попытался улыбнуться и почувствовал, что стремительно слабеет. Быстро темнело.
Полчища розовых рачков, выброшенных на берег волнами, облепили все вокруг. Рачки были на редкость любопытны и вездесущи: они шныряли по поверженным деревьям, карабкались по отвесным скалам и группами забивались в лунки, которыми была густо изрыта скальная поверхность. Целыми стайками они носились по песку и даже умудрялись забираться на одежду. Антону то и дело приходилось стряхивать с себя очередных рекордсменов.
Возможно, это были и не рачки вовсе (так их прозвал Антон), а какие-нибудь морские жучки – уж больно шустро они бегали. Да и клешнями их конечности назвать было трудно. Но слово «жучки» плохо вязалось с морем, а в биологии Антон был полный профан, поэтому он решил, что пусть уж будут «рачки». В глубине души он искренне надеялся, что они на него не обидятся за такой произвол, кто бы они ни были на самом деле.
На майголов рачки почему-то не залезали. Может, они не умели цепляться своими лапками за обнаженную кожу, а может, у них с майголами были особенные отношения, кто разберет? Голые майголы могли вытворять на берегу что угодно – рачки не обращали на них ни малейшего внимания. Но Антону и Ане было куда сложнее.
Следить за майголами приходилось непрерывно. И хотя те, оставшись без своего мыслительного центра, лишенные воли и части физических сил, не могли уйти далеко, полностью парализованными их назвать было нельзя. Они больше напоминали стадо овец на пастбище, требующее присмотра. Но если у овец были хоть какие-то потребности: почесаться, сменить позу, что-нибудь обнюхать, то у майголов, казалось, не осталось ни малейшего интереса к жизни. Между собой они не общались, не замечали друг друга вообще, даже если им и приходилось сталкиваться. Создавалось впечатление, что каждый из них пребывает в странном, непонятном человеку состоянии и абсолютно одинок в этом безумии, свалившемся на их племя как снег на голову.
В большинстве своем майголы сидели сбившись в кучу под скалой, куда их определил Антон. Сидели молча и почти не шевелясь, поджав ноги и безвольно опустив руки. Скала была покрыта морскими брызгами, рачками и бугристыми наростами, похожими на ржавчину. «Ржавчина» сыпалась аборигенам на головы, но они никак не реагировали. Их длинные, спутанные черные волосы покрылись рыжей крошкой, но никто и не думал ее стряхивать. Некоторые из майголов лежали, вытянув руки и повернув голову набок, щекой в песок. В основном так делали женщины.
Изредка кто-нибудь из них вдруг поднимался и медленно брел в случайном направлении: вдоль берега или к беспокойной воде. Тогда Антону или Ане приходилось вскакивать, хватать беглеца за руку и возвращать в толпу.
Антон сидел неподалеку от скалы на большом, древнем бревне, больше чем наполовину проглоченным прибрежным песком. Древесина бревна давно почернела от времени, воды и солнца, но кора в некоторых местах каким-то чудом уцелела. Она была темно-медная, под стиль скал, в черную полосу. Аня первая догадалась, что бревно похоже на шкуру тигра.
Недавний ураган вырвал из леса и швырнул на берег несколько крупных деревьев, и сейчас они лежали, контрастируя с обстановкой: полумертвые, но еще в густой зелени, с белыми излохмаченными сердцевинами стволов, похожими на сломанные кости. Веток вокруг было просто не счесть. Будто стихия прошлась гигантским гребнем по кронам деревьев и затем стряхнула урожай над берегом. Кроме веток по побережью были щедро разбросаны скальные обломки. Пройдет время, и эти обломки частично прибьет к подножью скал, а частично смоет в океан, но сейчас они валялись повсюду, куда ни кинь взгляд, щетинясь острыми краями и красноватыми сколами.
Антон бросил взгляд на пенный горизонт, потом громко спросил в микрофон:
– Ну что там у вас?!
В наушнике зашипело, донесся слабый возглас и еще какие-то непонятные звуки.
– Тович! Кроу! – прикрикнул он. – Доложите, как вы! Эй, там!..
– Господин лейтенант… – раздался запыхавшийся голос толстяка Кроу. – Не слышно ничего, когда их забирать будут?!
– Всех собрали? – осведомился Антон.
– Да! Почти…
– Да какое «почти»?! – произнес раздраженно голос Товича. – Вон еще двое за мысом!.. Эти-то откуда взялись, ты что там не глядел, что ли?!
– Смотрел я… – отозвался Кроу недовольно.
– Плохо смотрел значит!.. Ну куда, куда, а?! Э-э!!! – вдруг заорал Тович. – Роберт!.. Чего встал-то?! Беги за ними, пока в море не сиганули! Я что, один их гонять буду?!
Слышно было, как Кроу снова запыхтел в наушнике на бегу.
– Вы не справляетесь, Милош? – спросил Антон. – Сколько всего уцелевших?
– Тридцать… – буркнул Тович, – …два… Нет, тридцать три, кажется!.. Они больше не выпрыгивают из лесу, и то радует.
– Новые погибшие есть?
– Еще один со скалы свалился. Мы уж думали, никто не появится… А он возьми да прыгни! Понимаете, они совсем не чувствуют, сколько там под ногами: два или двадцать метров! Ужас! Место тут такое гиблое, господин лейтенант. Да только майголам-то этим, по-моему, один фиг! Они все равно не понимают, что происходит.
– Ясно, Милош. Так нужна помощь?
– Стоять!!! – рявкнул вдруг Тович и тоже, судя по срывающемуся голосу, перешел на бег. – А ну стоять, я кому сказал!..
– Чего мы-то все за ними бегаем?.. – вставил недовольно Кроу. – А ну-ка иди сюда!.. Ишь, смотаться хотел, супчик!.. Я говорю: как наблюдение с воздуха, так – кафсиане! А как за психами по песку гоняться – этим пусть люди занимаются!.. Очень здорово придумали!
– А ну прекратить аполитичные рассуждения! – усмехнувшись, приказал Антон.
Кроу смолк, отдуваясь.
– Господин лейтенант, мы справимся! – бодро заявил Тович. – А этого вы не слушайте… ему полезно лишний раз побегать! В общем, не надо помощи… все в порядке!
– Хорошо, – сказал Антон. – Вы продержитесь там еще чуток, парни. Кафсиане говорят, до подлета грузовиков максимум минут сорок осталось. Они двинут с двух соседних островов. Там майголов погрузят – и к нам. У них больше сотни на каждом острове будет… Такой вот нынче урожай. Пока все.
Снова выглянуло солнце, и Анина фигурка возле воды засеребрилась от брызг, которыми был щедро усыпан ее комбинезон. Она уже шагала обратно, таща за собой коренастую майголку. Та была на целую голову ниже Ани и передвигала ноги очень неохотно, отчего позади на песке оставались глубокие борозды. Аня поймала женщину, когда та была почти по колено в воде. Они заболтались с Антоном о буднях учебного центра на Катлее и проморгали момент, когда майголка встала и направилась в море. Прямиком к волнам, не сворачивая и не обращая внимания на острые камни под ногами. Именно так это и происходило в большинстве случаев, пока они присматривали за аборигенами на берегу.
Аня доставила майголку к сородичам, силой усадила на песок, и та покорно опустилась, ни разу не взглянув на Аню.
Уже полтора часа кряду Антон и Аня блуждали по берегу, сгоняя уцелевших майголов в одно место к скале. Раненых оказалось много, в том числе и таких, которые не могли идти из-за переломов. Некоторым приходилось ставить уколы, а потом волочь на себе. Конечно, волок их один Антон, несмотря на протесты Ани.
Погибших было значительно меньше, чем у Кроу и Товича. Мертвых аборигенов, сорвавшихся с прибрежных круч и сломавших себе шею, в этой части побережья они нашли только двоих: мужчину и женщину. Антон тогда сразу отогнал побелевшую Аню сторожить живых и раненых, а сам стаскал тела в тень и забросал ветками.
Последние полчаса прошли относительно спокойно. Больше из лесу на берег по крутым откосам не спускались новые безумцы, что позволяло судить о том, что в лесу никого из племени не осталось и спасательная операция близка к завершению.
Аня, чуть запыхавшись, вернулась к Антону на бревно, села, подтянув одну ногу к подбородку. Затем стала счищать пальцем с сапога быстро сохнущий на ветру песок. Накатывающие на берег волны с жадностью долизывали свежие лунки следов от ее ног.
Послышался рокот, из-за вершин деревьев гигантской бабочкой выплыл кафский наблюдательный вертолет, грузно развернулся прямо над головой, накрыв их на мгновение размашистой тенью, и стал удаляться. Аня, чуть прищурившись, смотрела ему вслед. Антон в который раз отметил про себя, что она очень красива. И даже нехарактерно красива для женского персонала УКБ, коего он успел повидать немало. Загар ей определенно был к лицу. Слегка выцветшие волосы колыхались при дуновениях ветра, сплетались в случайные пряди и открывали взору ту часть изящной шеи, что не была скрыта массивным воротом комбинезона.
Вертолет пропал за кронами деревьев, и Аня перевела взгляд на Антона. Он не успел столь же быстро отвести глаза, был пойман, можно сказать, врасплох и слегка смутился. Она заметила его замешательство и улыбнулась. Открыто и непосредственно, отчего вся неловкость Антона мгновенно улетучилась.
– Устала? – спросил он.
Она помотала головой и протянула руку к его плечу.
– Еще один герой… – произнесла она, держа раскрытую ладонь перед его лицом. На ней кругами носился озабоченный рачок.
Она ссадила рачка на камень, и Антон перехватил ее кисть. Рука Ани была маленькая и теплая, и это тепло вдруг распространилось по всему его телу. Он поймал себя на том, что давно не испытывал подобного чувства, что совсем забыл, как это может быть прекрасно: женская рука в твоей… Как это может быть волнующе… Он держал ее ладонь, а она не предпринимала попытки ее высвободить, лишь молчала и смотрела на него широко открытыми глазами, в которых отражались бегущие облака, пенная океанская рябь и длинная полоска берега, уходящая вдаль.
– О чем мы говорили?.. – спросила Аня. – Забыла, представляете, господин лейтенант?
– Аня… – сказал он с легким упреком. – Называй меня Антоном. Мы же договорились.
– Слушаюсь, господин лейтенант! – насмешливо сказала она и добавила негромко: – Антон. – Потом повторила по слогам, будто бы пробуя имя на вкус: – Ан-тон…
– Ты чего? – Он усмехнулся.
– Просто так.
Она заулыбалась во весь рот и все-таки мягко освободила руку из плена и стала поправлять волосы.
– Из-за влажности все волосы слипаются… Никаких условий, понимаешь, для работы. Так все же… о чем мы говорили? Не помните… ой!.. не помнишь, Антон? Ан-тон…
– По-моему, про курсы по навигации… Ты уверяла, что их перенесли с базы на Мекате на Эмму, и, дескать, на Эмме вашим теперь не улыбается торчать целый месяц. И все, мол, ходят опечаленные в преддверии практики…
– Да нет же! Я говорила про Софию, а не про Эмму…
– Но на Софии нет укабэшной базы! У нас вообще сейчас довольно сложные дипл…
– Ой, смотри! – вдруг воскликнула Аня, указывая рукой куда-то за его спиной.
Он обернулся и увидел майгола метрах в тридцати от них. Это было очень странно.
Во-первых, тридцать метров – это не так мало, и как майгол выбрался из толпы незаметно, было решительно непонятно. Во-вторых, абориген стоял столбом в нескольких шагах от воды и никуда не двигался, что тоже было необычно. Подозрительно даже.
– Как, черт побери, он успел туда уйти?.. – пробормотал Антон недоуменно. – Почему мы его не заметили?..
– Может, он из леса вылез? – сказала Аня. – Так там же нет спуска… Выходит, прохлопали как-то!
– Ладно… – Антон встал, пожимая плечами. – Разберемся. Моя очередь, однако. Я быстро! Ты пересмотри пока свои взгляды насчет Софии.
Он торопливо зашагал вдоль подлизывающихся волн в сторону майгола. Пока он шел, майгол стоял, ссутулившись, по-прежнему не шевелился и смотрел почему-то не себе под ноги, как все прочие, а на океанскую даль. По дороге Антон оглянулся: Аня тоже покинула бревно и шла проверить майголов под скалой.
– Ну! – сказал Антон, приблизившись к майголу. – Это еще что за фокусы, приятель?
Майгол медленно повернул к нему измазанное лесной грязью лицо и чуть наклонил голову вбок, будто изучая. Веки его дрогнули и сомкнулись на миг над черными пятаками глаз. Потом глаза открылись снова, и что-то стало меняться в его лице. В момент, когда скуластое, смуглое лицо аборигена вдруг приобрело странно осмысленное выражение, Антона пробил по коже озноб.
Он со всей дикой очевидностью понял, что происходящее с ним в эту минуту никогда ранее не происходило. Не было в его памяти этих фраз и сцен, начиная с того мига, когда Аня увидела этого странного майгола… Ничего этого не существовало в его прошлом и существовать не могло! Потому что… потому что… это… сон, пронзила его мысль. Потому что он сейчас на самом деле на Ае, а не на Катлее… И то, что сейчас происходит, – это соткано из его воспоминаний?! Или это…
– Это сон?! – выпалил он и отшатнулся от май-гола.
– Не бойся, – произнес майгол, и губы его почти не шевелились. – Старайся не бояться.
– Кто ты?.. – Антону почудилось, что песок стал уходить из-под ног. – Ты мне снишься?!
– Не думай, – сказал майгол бесстрастно и наклонил голову в другую сторону. – Просто привыкни. Не удивляйся. Не думай. Иначе будет мешать слушать.
Майгол умолк, мигнул пару раз. Словно давал Антону время. Антон переступил с ноги на ногу и стал озираться. Ничего необычного не случилось: тот же океан, те же скалы с качающимися деревьями, тот же берег…
Надо было держать себя в руках. Все-таки они на Ае, и с этим нужно считаться.
– Ну… хорошо… – выдавил из себя Антон. – Предположим, что я привык… Предположим – не думаю… Что дальше?
Майгол беззвучно пошевелил губами, затем снова медленно закрыл и открыл глаза.
– Кто ты такой? – пробормотал Антон.
Майгол с шумом, даже с каким-то шипением вытолкнул воздух из легких.
– Тебе это не надо, – ответил он на выдохе. – Не думай об этом. Это не главное.
– А ты знаешь, что мне надо? – удивился Антон. – Ты знаешь, что главное?
– Знаю, – кашлянул майгол. По его нижней губе потекла густая белая слюна, но он не обратил на это внимания. – Я знаю.
Антон покосился по сторонам, ища какой-нибудь подвох в окружающей обстановке. И тут увидел, что позади аборигена на песке нет следов его ног.
– Вам нельзя оставаться в горах, – изрек майгол. – Нет пищи и воды. Вы погибнете раньше, чем вас найдут.
– Ну, положим, я об этом догадываюсь… – сказал Антон, стараясь следовать совету майгола и не удивляться. – Но я хотел поразмыслить на эту тему утром…
– Утро уже настало. Вам надо спускаться вниз. В долину.
– В долину?
– Это единственный путь. Единственный шанс. Горы разделяют лес и долину. Долина примыкает к разлому. Вам нужно пробираться туда.
– Постой!.. – взволнованно воскликнул Антон. – А как же мы спустимся в эту треклятую долину?!
– Есть путь, – спокойно ответил майгол. – Надо его найти. Он не всегда прямой. Но надо его искать.
– Как же его найти?!
– Это единственный шанс, – повторил майгол, не меняя интонации.
Антон опять озадаченно осмотрелся. Анина фигурка вдали махнула ему рукой.
– У тебя нет выбора, – сказал майгол, словно пытаясь помочь Антону. – Ты это знаешь.
– Да-да… у меня нет выбора… – заговорил Антон, хмурясь. Потом он стал рассуждать вслух: – Я все это знаю, прекрасно знаю. Выход один: искать тропу, спускаться в долину и… и что? Если бы не разлом, можно было бы пойти на север, к Базе… Четыреста километров – эка невидаль, дойти можно, наверное… Ночи теплые, болот вроде немного. Но разлом, разлом, чтоб ему пусто!.. Не перепрыгнуть его, черт побери!
– Есть способ, – прервал бормотание Антона майгол и в очередной раз склонил голову. Слюна уже текла по его шее, но ему по-прежнему было все равно.
– Как? – Антон взглянул в круглые темные пятаки.
– «Воздушные шары», – с неизменным равнодушием ответил майгол.
Бред, мелькнула у Антона мысль в первое мгновение. Сумасшествие. Самоубийство.
– Самоубийство!.. – бросил он. – Полный бред…
– Не торопись. Хорошо думай.
– Да что ты говоришь?! Ты что, хочешь сказать… Нет, погоди…
– Да, риск есть, – сказал майгол. – Сам его оценивай. На месте, в долине. Это реальный шанс. Можно перелететь через разлом. И еще далеко на север. Там равнина. Шары опускаются плавно. Не разобьетесь.
– Почему?! – воскликнул Антон. – Почему ты так думаешь?
– Я знаю, – невозмутимо ответил майгол. – Ты слушай внимательно. Сначала шары зреют. Они крепятся корнями. К земле. Корней много. Они крепкие. Как веревки. Потом шары взлетают. А корни остаются. Их много в долине. Дальше думай сам. На месте думай.
– Да откуда ты все это знаешь?! – выкрикнул отчаянно Антон. – Ты что, их видел, эти шары? Или путь этот к долине видел, а?!
– Ты не о том думаешь. Думай о главном.
– Оч-черт…
– У вас мало времени. Надо успевать до полудня. Потом газообразование исчезает. Придется ждать. До следующего утра.
– Ну почему я должен тебе верить, скажи! А вдруг ты продукт деятельности моего воображения?.. Господи… айские фокусы! Ну как я могу тебе верить?
– Я даю тебе знание. – Майгол медленно моргнул. – Это доказывает.
– Знание… – Антон вздохнул и покачал головой. – Это как посмотреть… Знание это или моя фантазия, мы можем узнать только там, в долине!.. Ведь так?!
– У тебя нет выбора, – сказал майгол.
Антон набрал в грудь воздуха для ответа, но осекся. Он понял, что майгол прав. Тысячу раз прав. Кем бы он ни был. У него не было выбора. И рассуждать об этом дальше было бессмысленно.
Прошла минута полного молчания. Майгол отвернулся от Антона и смотрел на линию горизонта, туда, где океанская рябь соприкасалась с матовой поверхностью неба, просвеченной изнутри оранжевым закатом.
– Можно вопрос? – осведомился Антон.
– У вас мало времени, – ответил майгол, не поворачивая головы. – Утро уже наступило.
– Могу я узнать, кто ты такой. Кто тебя послал? Прошу, скажи!
Майгол не прореагировал, только переступил с ноги на ногу.
– Может, за тобой стоит кто-то конкретный? Кто? Назови!
Майгол молчал.
– Может, ты Делла? Или Каперин? Пшенко? Фаррет?.. Кто?! Зордан, Зигель, Капарян, Роже, Вайсман!.. Я хочу понять!
– Не пытайся.
– Но почему?!!
– Есть две вещи. – Майгол неторопливо повернул голову и пристально посмотрел Антону в глаза. – Первое. Ты вряд ли сможешь понять. Второе. Даже если сможешь, то это ничего не даст тебе.
– Но это мое право… – выдохнул Антон. – Понимать, что происходит… Я же человек!..
– Ничего не даст, – повторил майгол. – Возможно, потом. Позднее. Когда ты будешь готов понять.
– Значит так, да? – проговорил Антон. – Опять кто-то решает, готов я или не готов… Созрело человечество или же еще погодить тысчонку лет? Как обычно… Ну вот почему так всегда?
– Время истекает, – напомнил майгол. – Мне пора. Сосредоточься на главном. И не бойся.
– Ну, положим, бояться меня отучили еще в…
Он осекся на полуслове, потому что майгол пропал. Беззвучно растворился в воздухе в одно мгновение, будто его и не было никогда.
Антон с открытым ртом постоял над парой вмятин в мокром песке. Потом медленно зашагал обратно, обуреваемый лавиной мыслей и хаосом чувств.
Идти было трудно. На половине дороги он вдруг почувствовал, что ноги наливаются непонятной тяжестью. Даже в глазах потемнело… Или ему показалось, и это солнце укрылось за тучу? Ему почудилось, что он находится на грани безумия. Мысли почему-то заворочались в голове тяжело, неохотно, вязко. Где он? В каком пространстве, в каком времени? В прошлом или настоящем? И есть ли между ними разница здесь, на Ае? И почему он не должен пытаться понять всю эту чехарду?.. Чтоб окончательно не свихнуться? Или он уже давно и бесповоротно свихнулся?.. Еще полтора года назад, едва сошел с трапа крейсера… О небеса…
Он задрал голову вверх, в катлейское небо, если, конечно, оно было катлейским… Полной грудью вдохнул терпкий и влажный воздух катлейского океана, если, разумеется, он был катлейским… Осмотрел рыжую медь скал, над которыми угрожающе скрипели деревья, окинул взглядом хмурые россыпи каменных осколков и валунов. Увидел Аню: она спешила ему навстречу, махала рукой и, кажется, что-то крикнула. Лицо у нее было какое-то растерянное.
Ноги совсем отказывались повиноваться. Антон неожиданно для себя подумал, что бессмысленно идти куда-либо дальше. Он тяжело сел на песок. Аня была совсем недалеко, она замедлила шаг, наверное, ей тоже стало трудно передвигаться. Она продолжала что-то слабо выкрикивать, но он не слышал ее. Он попытался улыбнуться и почувствовал, что стремительно слабеет. Быстро темнело.