Страница:
Антон слушал его, а сам вдруг стал размышлять о смешении сна и яви. Мир, существующий во сне… Расплывчато. Чьей реальности, спрашивается? В чьем сне, чьем восприятии? Что значит «существовать»? И если сон неотделим от яви, то разве он не может считаться полноправным элементом реальности? (Извините, господин Мацуми, но меня не интересуют характеристики этого вашего… э-э… бурильного блока… благодарю, продолжайте).
На Ае ему перестали сниться сны. Вообще. В первую очередь он относил это на действие биоблокаторов, прием которых являлся строго обязательным для всех колонистов. Ему даже периодически приходила в голову мысль попробовать не принимать их и посмотреть, вернутся ли сны, и не связано ли их отсутствие с чем-то другим, выходящим за рамки биохимии и генетики… (Если возможно, опустим вопрос о качестве программного обеспечения киберпроходчика серии М, а о… ну хорошо, серии НМ… и тем не менее – не отвлекаемся, хорошо? Господин Мацуми, так со скольких сторон вы пробивали ходы в заваленный модуль?)
Мацуми опять сник. Ему совершенно не нравилось ворошить в памяти мерзкие сцены прошлого. Ему хотелось поведать миру о новейших маршрутных картах для интеллектуальных геокомплексов поколения «Саттак», а вовсе не о душном, теплом мраке, царившем в отсеках модуля, раздавленных тоннами земли. Он с радостью пустился бы в воспоминания о том, как их отделение недавно испытывало глубоководные капсулы на «Втором Оке Даннха», но вынужден был вспоминать, как приходилось крадучись пробираться через темноту и пыль… Как он в группе спасателей шел сквозь выхваченные фонарями струи воды… а она противно стекала в проходы по лопнувшей обшивке стен… Как они медленно, словно во сне, пробирались сквозь шелест сыплющейся в проломы земли, сквозь унылый скрип и леденящий душу скрежет покореженных конструкций, и звуки очень напоминали предсмертные стоны похороненного заживо огромного существа… Идти было трудно, все сжималось и тряслось внутри, и не только потому, что в любую минуту зыбкое равновесие внутри модуля могло перерасти в новый обвал, а потому, что страшно было увидеть то, что их ждало… Они пробивали входы в зал центральной лаборатории, где по их предположениям могло быть блокировано несколько человек. В итоге их расчеты оправдались, но пользы от этого уже не было никакой. Все четверо человек, найденные в центральном зале, оказались мертвы. Как потом констатировали медики, они умерли задолго до того, как к ним пришла помощь, и отнюдь не от травм, отравления или еще чего… Понимаете, господин следователь, они умерли еще во время завала! А мы ничего не могли сделать, ничего!.. Мы прибыли слишком поздно… Ему, Мацуми, чрезвычайно тяжело об этом вспоминать и еще труднее говорить… Все время перед глазами стоят их лица… У него тогда ноги не двигались, руки тряслись! И пока они вытаскивали трупы, все время хотелось убежать куда-то далеко-далеко и кричать…
Мацуми умолк, втянул голову в плечи и уткнулся взглядом себе в колени. Размеренный рассказ его превратился в рваные фразы вперемешку со вздохами. Нужно было либо реанимировать его первоначальное состояние, либо прекращать допрос.
– Скажите, пожалуйста, а вас знакомили с записью осмотра места происшествия?
Мацуми медленно поднял глаза на Антона. В них сквозили усталость и боль. Словно он только что вернулся с того завала.
– Что? – одними губами произнес он.
– Знакомили ли вас с записью осмотра места происшествия после того, как все закончилось?
– Да, кажется… – Мацуми наморщил лоб. – Я точно не помню. Кажется, да.
– Как вы считаете, от чего умерли те четверо в модуле?
– Откуда я могу знать? – чуть не воскликнул Мацуми. – Посмотрите заключения медиков…
– Я знаком с материалами медиков. Меня интересует ваше впечатление от увиденного. Понимаете меня? Ваше! Возможно, вы видели, или слышали, или узнали нечто такое, что не попало в записи и отчеты.
Мацуми еле заметно вздрогнул, но попытался это скрыть. От взгляда Антона это не ускользнуло. Так-так, сказал он себе мысленно.
– Я мало что видел, – пробормотал Мацуми. – Я все время был с Толей… В основном он руководил работами. Пока Лену в лаборатории не нашел… А потом… – Голос его дрогнул, он втянул голову в плечи. – Ничего не помню. Все время на них смотрел… Очень больно и страшно! Извините, но я плохо помню детали.
– Вы говорите об Анатолии Каперине?
– Да.
– А в каких отношениях вы с ним были?
– Толя был моим другом. Отличный специалист… Если бы не все, что случилось, он бы… – Мацуми осекся, кусая губу, затем продолжил: – Понимаете, господин следователь… Толя очень хотел узнать правду! До самого конца ходил сам не свой…
Мацуми уронил лицо в ладони и стал его разминать. Потом выпрямился в кресле, сцепил руки в замок и уставился в окно.
Недоговаривает, сверлила Антона мысль. Чего-то боится.
– Из всех, кто там погиб, я близко видел только Лену. – Мацуми старался сохранять спокойствие. – Но этого мне хватило, поверьте… Если бы ее разорвало на части, и то это было бы не так ужасно, как… как выражение ее лица. Ничего более страшного я в своей жизни не видел. Правда!..
– Считаете, она умерла от страха?
– Думаю, да… От животного страха. Господин следователь, она прокусила себе язык! Настолько у нее оказались стиснуты зубы. И ладони до крови… ногтями проколола – так у нее были сжаты кулаки! А поза, в которой она лежала… да и остальные тоже… Да вы видели, должно быть?
– Разумеется, – сказал Антон.
В памяти тут же возникли кадры давнишней видеозаписи. Выхваченные лучами фонарей скрюченные фигурки людей на полу по разным углам комнаты. Будто бы каждый из них хотел умереть в одиночестве. В ту ночь они беспомощно забивались по углам, сжимались в клубки в попытках спрятаться от объявшего их ужаса и исторгали нечеловеческие крики. Ужас, сопроводивший их в последний путь, так и остался запечатленным на мертвых лицах. Антон смотрел эти записи много раз за минувшие полгода, словно пытался обнаружить во тьме погибшей лаборатории, среди мертвых тел и мертвой техники хоть ничтожный проблеск отгадки… Увы, ничего так и не блеснуло.
– Я Толю хорошо понимал, – сглотнул Мацу-ми. – Знаете, ведь такая ужасная смерть… А они сильно любили друг друга… И он просто не мог смириться с тем, что смерть Лены станет еще одной загадкой Аи. В принципе, Толя считал, что многие тайны здесь можно раскрыть. И он бы добился этого, я уверен!
– Откуда же такая уверенность, господин Мацуми?
– Господин следователь, кроме тайн планеты есть еще и вполне конкретные люди. И не надо все списывать только на Аю… Если бы Толя не ушел… то обязательно бы добрался до правды. Обязательно! Такой он был человек.
– Вот как? – сказал Антон. – Вы, значит, полагаете, что Каперин не погиб? Почему, собственно? И куда, собственно, он ушел?
– Понятия не имею, – прошептал Мацуми. – Просто мне так кажется… Может, потому, что не хочу верить в его гибель.
– А он может, по-вашему, вернуться?
– Не знаю. Я не могу объяснить всего, что чувствую. Не могу, и все. Мы никогда не поймем эту планету до конца… Никогда не узнаем ее. Мы можем только чувствовать Аю. Но трактовать и анализировать… нет-нет… Ни в коем случае…
Антон смотрел на Мацуми, тот – на свои сцепленные на животе руки.
– Господин Мацуми, – сказал Антон медленно. – Вы ничего интересного больше не вспомнили?
Мацуми негромко кашлянул и бросил взгляд в сторону.
– Скажите, господин следователь, – тон его чуть изменился, он замялся. – Скажите… Вы по этому делу… Я имею в виду февральские события… Вы, в принципе, уже допрашивали господина Саймона?
Только профессиональная выдержка позволила Антону сохранить на лице выражение спокойствия. Сегодня, похоже, весьма удачный день, мелькнула у него мысль.
– Нет, не допрашивал, – произнес Антон как можно более равнодушно. – Хотя имя знакомо. А кто он, этот Саймон?
Мацуми молчал. Что-то ему все еще мешало. Антон вышел из-за стола и, приблизившись к Мацуми, Дотронулся до его плеча.
– Итак, кто такой Саймон?
– «Опылитель». Точнее, был им в то время. Сейчас вроде бы работает техником на одном из энергоблоков «Сада». Хотя, знаете… Ну какой из него, бывшего «опылителя», может быть техник? Не понимаю.
– А часто вы общаетесь с «опылителями»?
– Случается… В принципе, можно сказать, что часто. Правда, мы-то в их работу не лезем – все равно глухой лес… Да и не станут они про свою работу распространяться, это же ясно. Так… На обед иногда ходим вместе, в футбол играем, если не жарко.
– Саймона хорошо знаете?
– Можно сказать, что плохо. Виделись изредка. Производит впечатление скрытного человека. Знаете, есть такие люди, сами в себе? Вот… Саймон такой. Глаза все время смотрят под ноги. Говорит мало, ничем не интересуется, живет один, коллеги его говорят… А после февральских событий вообще не показывается на коллективных сборищах.
– Понятно, – Антон пристально посмотрел Мацуми в глаза. – Но вы же что-то иное собирались сказать?
Мацуми долго молчал, замерев и собираясь с духом. Наконец с трудом выдавил из себя:
– Мне кажется, Саймон… Он каким-то образом связан с событиями той ночи.
Мацуми запнулся, но Антон не стал его подталкивать. Он терпеливо наблюдал, как внутренняя борьба Мацуми подходит к финалу. Когда Мацуми принял решение, ему полегчало на глазах. Он несколько раз втянул воздух носом и откинулся на спинку кресла. Лицо его разгладилось.
– Вы знаете, что такое автоматический аварийный регистратор? – спросил он.
– В общих чертах.
– Их устанавливают в любом лабораторном помещении. Настроены они на стандартные сигналы аварийного оповещения. Питание у этих регистраторов автономное. Так вот, такой регистратор работал в лабораторном модуле и в ту ночь. Несмотря на то что во время оползня системы питания модуля были обесточены.
– Да, я понимаю, о чем вы. Мы прослушивали ту «имку» из лаборатории. Но там записан только звук… Регистратор был так настроен, если я не путаю.
– Вы слушали эту запись?! – изумленно воскликнул Мацуми. – И не допросили Саймона?!
– Не вижу никакой связи Саймона с записью. Насколько я помню, ничего полезного в ней не было. Сплошная боль… Гибнущие люди… Страшно и отвратительно. Но следствию запись, увы, не помогла.
– Но… А как же Саймон… Эти упоминания…
– Какие еще упоминания?
– Подождите, господин следователь… – Мацуми нахмурился, поспешно соображая. – Неужели…
Что-то здесь было не так. Антон одновременно с Мацуми начал лихорадочно вспоминать детали. Запись как запись. Ничего важного. Вот же черт!.. Либо Мацуми что-то путает, либо кто-то шустро отредактировал запись по горячему следу… Еще до того, как до нее добрался Антон. Так-так.
– Они вырезали этот кусок! – выпалил Мацуми, и его узкие глаза расширились. – Вы понимаете?! Вырезали!
– Кто «они»? И какой кусок?
– Сволочи, – процедил Мацуми. Лицо его приобрело ожесточенное выражение. – Этого следовало ожидать.
– О ком вы, господин Мацуми?
– Подождите!.. Я не знаю… Сам ли Саймон или кто-то помог ему… Но запись подчищена! Знаете, вам нужно послушать этот фрагмент… Обязательно!
– Я бы с удовольствием, – сказал Антон, – только как?
– Послушайте! – возбужденно бросил Мацуми. – В стандартном регистраторе существует два инфомодуля. Запись на них ведется параллельно. Этого требуют регламенты безопасности.
– Дальше!
– Из лабораторного регистратора наутро был изъят только один модуль. Официальная версия была такова, что якобы кто-то из «обслуги» недоглядел… или вынул вторую «имку» для служебных целей. Неважно…
– Так-так, – произнес Антон. Внутри что-то поднималось, и он ощутил знакомое волнение. – А куда делся второй инфомодуль на самом деле?
– Его вынул я. В самом начале, еще когда мы только пробились в зал… Толя уже тогда смекнул, что дело могут пытаться замять! Он сказал, если модуль не взять сейчас, то потом не найдешь никаких концов! Сам в полном шоке… Мертвую жену на руках держал, представляете?.. Но он умудрился шепнуть мне про модуль. Прошу, говорит, тебя, Накано!.. Ради меня и Лены и все такое… Ну, я незаметно и вытащил «имку» из регистратора, пока царила суматоха.
– Кто еще знал об этом?
– Каперин и я. Больше никто.
– «Имка» у вас с собой?
– Конечно, нет, – Мацуми впервые за все время улыбнулся. – В принципе, этот рассказ вообще не входил в мои планы…
– Однако вы свои планы изменили? – тоже улыбнулся Антон. – Почему же?
Мацуми смотрел на него внимательно и молчал.
Ты, так же как и Каперин, хочешь знать правду, подумал Антон, глядя в прищуренные глаза Мацуми. Вот в чем дело. И как бы ты ни старался все забыть, чувство неудовлетворенности всегда будет глодать тебя. До тех пор, пока ты не узнаешь эту чертову правду. Или хотя бы часть ее… Но вслух Антон сказал:
– Когда я могу получить модуль?
– Знаете, завтра у меня с утра смена, – сказал Мацуми. – Он хранится в моем номере на станции. Могу переслать вам копию, но только ведь каналы… конфиденциальность…
– Нет-нет, ничего не надо пересылать, – поспешно сказал Антон. – Модуль заберет господин Райнер, это начальник управления безопасности колонии. Мой коллега по следствию. Он завтра будет на «Саде» и найдет вас. Передадите «имку» ему лично. А дальше будет видно. Договорились?
Мацуми почтительно кивнул.
– И, разумеется, прошу вас никому ничего о сегодняшней встрече не рассказывать.
Глава 5
На Ае ему перестали сниться сны. Вообще. В первую очередь он относил это на действие биоблокаторов, прием которых являлся строго обязательным для всех колонистов. Ему даже периодически приходила в голову мысль попробовать не принимать их и посмотреть, вернутся ли сны, и не связано ли их отсутствие с чем-то другим, выходящим за рамки биохимии и генетики… (Если возможно, опустим вопрос о качестве программного обеспечения киберпроходчика серии М, а о… ну хорошо, серии НМ… и тем не менее – не отвлекаемся, хорошо? Господин Мацуми, так со скольких сторон вы пробивали ходы в заваленный модуль?)
Мацуми опять сник. Ему совершенно не нравилось ворошить в памяти мерзкие сцены прошлого. Ему хотелось поведать миру о новейших маршрутных картах для интеллектуальных геокомплексов поколения «Саттак», а вовсе не о душном, теплом мраке, царившем в отсеках модуля, раздавленных тоннами земли. Он с радостью пустился бы в воспоминания о том, как их отделение недавно испытывало глубоководные капсулы на «Втором Оке Даннха», но вынужден был вспоминать, как приходилось крадучись пробираться через темноту и пыль… Как он в группе спасателей шел сквозь выхваченные фонарями струи воды… а она противно стекала в проходы по лопнувшей обшивке стен… Как они медленно, словно во сне, пробирались сквозь шелест сыплющейся в проломы земли, сквозь унылый скрип и леденящий душу скрежет покореженных конструкций, и звуки очень напоминали предсмертные стоны похороненного заживо огромного существа… Идти было трудно, все сжималось и тряслось внутри, и не только потому, что в любую минуту зыбкое равновесие внутри модуля могло перерасти в новый обвал, а потому, что страшно было увидеть то, что их ждало… Они пробивали входы в зал центральной лаборатории, где по их предположениям могло быть блокировано несколько человек. В итоге их расчеты оправдались, но пользы от этого уже не было никакой. Все четверо человек, найденные в центральном зале, оказались мертвы. Как потом констатировали медики, они умерли задолго до того, как к ним пришла помощь, и отнюдь не от травм, отравления или еще чего… Понимаете, господин следователь, они умерли еще во время завала! А мы ничего не могли сделать, ничего!.. Мы прибыли слишком поздно… Ему, Мацуми, чрезвычайно тяжело об этом вспоминать и еще труднее говорить… Все время перед глазами стоят их лица… У него тогда ноги не двигались, руки тряслись! И пока они вытаскивали трупы, все время хотелось убежать куда-то далеко-далеко и кричать…
Мацуми умолк, втянул голову в плечи и уткнулся взглядом себе в колени. Размеренный рассказ его превратился в рваные фразы вперемешку со вздохами. Нужно было либо реанимировать его первоначальное состояние, либо прекращать допрос.
– Скажите, пожалуйста, а вас знакомили с записью осмотра места происшествия?
Мацуми медленно поднял глаза на Антона. В них сквозили усталость и боль. Словно он только что вернулся с того завала.
– Что? – одними губами произнес он.
– Знакомили ли вас с записью осмотра места происшествия после того, как все закончилось?
– Да, кажется… – Мацуми наморщил лоб. – Я точно не помню. Кажется, да.
– Как вы считаете, от чего умерли те четверо в модуле?
– Откуда я могу знать? – чуть не воскликнул Мацуми. – Посмотрите заключения медиков…
– Я знаком с материалами медиков. Меня интересует ваше впечатление от увиденного. Понимаете меня? Ваше! Возможно, вы видели, или слышали, или узнали нечто такое, что не попало в записи и отчеты.
Мацуми еле заметно вздрогнул, но попытался это скрыть. От взгляда Антона это не ускользнуло. Так-так, сказал он себе мысленно.
– Я мало что видел, – пробормотал Мацуми. – Я все время был с Толей… В основном он руководил работами. Пока Лену в лаборатории не нашел… А потом… – Голос его дрогнул, он втянул голову в плечи. – Ничего не помню. Все время на них смотрел… Очень больно и страшно! Извините, но я плохо помню детали.
– Вы говорите об Анатолии Каперине?
– Да.
– А в каких отношениях вы с ним были?
– Толя был моим другом. Отличный специалист… Если бы не все, что случилось, он бы… – Мацуми осекся, кусая губу, затем продолжил: – Понимаете, господин следователь… Толя очень хотел узнать правду! До самого конца ходил сам не свой…
Мацуми уронил лицо в ладони и стал его разминать. Потом выпрямился в кресле, сцепил руки в замок и уставился в окно.
Недоговаривает, сверлила Антона мысль. Чего-то боится.
– Из всех, кто там погиб, я близко видел только Лену. – Мацуми старался сохранять спокойствие. – Но этого мне хватило, поверьте… Если бы ее разорвало на части, и то это было бы не так ужасно, как… как выражение ее лица. Ничего более страшного я в своей жизни не видел. Правда!..
– Считаете, она умерла от страха?
– Думаю, да… От животного страха. Господин следователь, она прокусила себе язык! Настолько у нее оказались стиснуты зубы. И ладони до крови… ногтями проколола – так у нее были сжаты кулаки! А поза, в которой она лежала… да и остальные тоже… Да вы видели, должно быть?
– Разумеется, – сказал Антон.
В памяти тут же возникли кадры давнишней видеозаписи. Выхваченные лучами фонарей скрюченные фигурки людей на полу по разным углам комнаты. Будто бы каждый из них хотел умереть в одиночестве. В ту ночь они беспомощно забивались по углам, сжимались в клубки в попытках спрятаться от объявшего их ужаса и исторгали нечеловеческие крики. Ужас, сопроводивший их в последний путь, так и остался запечатленным на мертвых лицах. Антон смотрел эти записи много раз за минувшие полгода, словно пытался обнаружить во тьме погибшей лаборатории, среди мертвых тел и мертвой техники хоть ничтожный проблеск отгадки… Увы, ничего так и не блеснуло.
– Я Толю хорошо понимал, – сглотнул Мацу-ми. – Знаете, ведь такая ужасная смерть… А они сильно любили друг друга… И он просто не мог смириться с тем, что смерть Лены станет еще одной загадкой Аи. В принципе, Толя считал, что многие тайны здесь можно раскрыть. И он бы добился этого, я уверен!
– Откуда же такая уверенность, господин Мацуми?
– Господин следователь, кроме тайн планеты есть еще и вполне конкретные люди. И не надо все списывать только на Аю… Если бы Толя не ушел… то обязательно бы добрался до правды. Обязательно! Такой он был человек.
– Вот как? – сказал Антон. – Вы, значит, полагаете, что Каперин не погиб? Почему, собственно? И куда, собственно, он ушел?
– Понятия не имею, – прошептал Мацуми. – Просто мне так кажется… Может, потому, что не хочу верить в его гибель.
– А он может, по-вашему, вернуться?
– Не знаю. Я не могу объяснить всего, что чувствую. Не могу, и все. Мы никогда не поймем эту планету до конца… Никогда не узнаем ее. Мы можем только чувствовать Аю. Но трактовать и анализировать… нет-нет… Ни в коем случае…
Антон смотрел на Мацуми, тот – на свои сцепленные на животе руки.
– Господин Мацуми, – сказал Антон медленно. – Вы ничего интересного больше не вспомнили?
Мацуми негромко кашлянул и бросил взгляд в сторону.
– Скажите, господин следователь, – тон его чуть изменился, он замялся. – Скажите… Вы по этому делу… Я имею в виду февральские события… Вы, в принципе, уже допрашивали господина Саймона?
Только профессиональная выдержка позволила Антону сохранить на лице выражение спокойствия. Сегодня, похоже, весьма удачный день, мелькнула у него мысль.
– Нет, не допрашивал, – произнес Антон как можно более равнодушно. – Хотя имя знакомо. А кто он, этот Саймон?
Мацуми молчал. Что-то ему все еще мешало. Антон вышел из-за стола и, приблизившись к Мацуми, Дотронулся до его плеча.
– Итак, кто такой Саймон?
– «Опылитель». Точнее, был им в то время. Сейчас вроде бы работает техником на одном из энергоблоков «Сада». Хотя, знаете… Ну какой из него, бывшего «опылителя», может быть техник? Не понимаю.
– А часто вы общаетесь с «опылителями»?
– Случается… В принципе, можно сказать, что часто. Правда, мы-то в их работу не лезем – все равно глухой лес… Да и не станут они про свою работу распространяться, это же ясно. Так… На обед иногда ходим вместе, в футбол играем, если не жарко.
– Саймона хорошо знаете?
– Можно сказать, что плохо. Виделись изредка. Производит впечатление скрытного человека. Знаете, есть такие люди, сами в себе? Вот… Саймон такой. Глаза все время смотрят под ноги. Говорит мало, ничем не интересуется, живет один, коллеги его говорят… А после февральских событий вообще не показывается на коллективных сборищах.
– Понятно, – Антон пристально посмотрел Мацуми в глаза. – Но вы же что-то иное собирались сказать?
Мацуми долго молчал, замерев и собираясь с духом. Наконец с трудом выдавил из себя:
– Мне кажется, Саймон… Он каким-то образом связан с событиями той ночи.
Мацуми запнулся, но Антон не стал его подталкивать. Он терпеливо наблюдал, как внутренняя борьба Мацуми подходит к финалу. Когда Мацуми принял решение, ему полегчало на глазах. Он несколько раз втянул воздух носом и откинулся на спинку кресла. Лицо его разгладилось.
– Вы знаете, что такое автоматический аварийный регистратор? – спросил он.
– В общих чертах.
– Их устанавливают в любом лабораторном помещении. Настроены они на стандартные сигналы аварийного оповещения. Питание у этих регистраторов автономное. Так вот, такой регистратор работал в лабораторном модуле и в ту ночь. Несмотря на то что во время оползня системы питания модуля были обесточены.
– Да, я понимаю, о чем вы. Мы прослушивали ту «имку» из лаборатории. Но там записан только звук… Регистратор был так настроен, если я не путаю.
– Вы слушали эту запись?! – изумленно воскликнул Мацуми. – И не допросили Саймона?!
– Не вижу никакой связи Саймона с записью. Насколько я помню, ничего полезного в ней не было. Сплошная боль… Гибнущие люди… Страшно и отвратительно. Но следствию запись, увы, не помогла.
– Но… А как же Саймон… Эти упоминания…
– Какие еще упоминания?
– Подождите, господин следователь… – Мацуми нахмурился, поспешно соображая. – Неужели…
Что-то здесь было не так. Антон одновременно с Мацуми начал лихорадочно вспоминать детали. Запись как запись. Ничего важного. Вот же черт!.. Либо Мацуми что-то путает, либо кто-то шустро отредактировал запись по горячему следу… Еще до того, как до нее добрался Антон. Так-так.
– Они вырезали этот кусок! – выпалил Мацуми, и его узкие глаза расширились. – Вы понимаете?! Вырезали!
– Кто «они»? И какой кусок?
– Сволочи, – процедил Мацуми. Лицо его приобрело ожесточенное выражение. – Этого следовало ожидать.
– О ком вы, господин Мацуми?
– Подождите!.. Я не знаю… Сам ли Саймон или кто-то помог ему… Но запись подчищена! Знаете, вам нужно послушать этот фрагмент… Обязательно!
– Я бы с удовольствием, – сказал Антон, – только как?
– Послушайте! – возбужденно бросил Мацуми. – В стандартном регистраторе существует два инфомодуля. Запись на них ведется параллельно. Этого требуют регламенты безопасности.
– Дальше!
– Из лабораторного регистратора наутро был изъят только один модуль. Официальная версия была такова, что якобы кто-то из «обслуги» недоглядел… или вынул вторую «имку» для служебных целей. Неважно…
– Так-так, – произнес Антон. Внутри что-то поднималось, и он ощутил знакомое волнение. – А куда делся второй инфомодуль на самом деле?
– Его вынул я. В самом начале, еще когда мы только пробились в зал… Толя уже тогда смекнул, что дело могут пытаться замять! Он сказал, если модуль не взять сейчас, то потом не найдешь никаких концов! Сам в полном шоке… Мертвую жену на руках держал, представляете?.. Но он умудрился шепнуть мне про модуль. Прошу, говорит, тебя, Накано!.. Ради меня и Лены и все такое… Ну, я незаметно и вытащил «имку» из регистратора, пока царила суматоха.
– Кто еще знал об этом?
– Каперин и я. Больше никто.
– «Имка» у вас с собой?
– Конечно, нет, – Мацуми впервые за все время улыбнулся. – В принципе, этот рассказ вообще не входил в мои планы…
– Однако вы свои планы изменили? – тоже улыбнулся Антон. – Почему же?
Мацуми смотрел на него внимательно и молчал.
Ты, так же как и Каперин, хочешь знать правду, подумал Антон, глядя в прищуренные глаза Мацуми. Вот в чем дело. И как бы ты ни старался все забыть, чувство неудовлетворенности всегда будет глодать тебя. До тех пор, пока ты не узнаешь эту чертову правду. Или хотя бы часть ее… Но вслух Антон сказал:
– Когда я могу получить модуль?
– Знаете, завтра у меня с утра смена, – сказал Мацуми. – Он хранится в моем номере на станции. Могу переслать вам копию, но только ведь каналы… конфиденциальность…
– Нет-нет, ничего не надо пересылать, – поспешно сказал Антон. – Модуль заберет господин Райнер, это начальник управления безопасности колонии. Мой коллега по следствию. Он завтра будет на «Саде» и найдет вас. Передадите «имку» ему лично. А дальше будет видно. Договорились?
Мацуми почтительно кивнул.
– И, разумеется, прошу вас никому ничего о сегодняшней встрече не рассказывать.
Глава 5
Кофе на свежем воздухе
День определенно выдался удачный, но, увы, и он близился к концу. Поддавшись наступлению вечера, айское небо привычно окрашивалось в сочные буро-лиловые цвета. Еще несколько часов – и на материк навалится густая, кромешная тьма.
На столе пиликнул вызов. Антон отошел от окна и вернулся на место. В углу монитора мерцало уведомление с адресатом «Анна Венская». Неожиданно что-то тепло толкнуло его изнутри, откуда-то из груди… Снова он перенесся туда, на Катлею, на вечернее побережье острова, где в теплых порывах ветра стояла Аня, молчаливая и стройная, в желто-синем комбинезоне, усыпанном искрами морских капель. Капли красиво блестели в лучах заката, а волны мягко лизали песок под ногами. Ее рука лежала в его руке, а губы были слегка приоткрыты, словно она хотела что-то сказать…
Он улыбнулся и ткнул кнопку ответа.
– Привет, – раздался из динамика голос Ани, и Антон понял, что она находится не в помещении. Доносились ухающие звуки автопогрузчиков.
– Привет, – не сразу ответил Антон, потому что в горле образовался странный комок. – Ты уже освободилась? Гуляешь по балкону и любуешься пейзажами?
– Да нет… Еще с часок, наверное, поработаем. У нас перерыв минут десять. Вот пошли в бар кофе попить. Вкусно. Потом решили пройтись по балкону Пейзажи глянуть, как ты говоришь. Красиво тут у вас. Горы, небо… и вообще… Очень мило. Я немного от всех отстала, чтоб тебе звякнуть. А ты как?
– Тружусь вовсю…
– А я хотела тебя в бар позвать после работы. Посидели бы, столько не виделись… У вас такой бар неплохой, забавный… Ты не против?
– Аня, что ты!.. – сказал Антон и почувствовал, как в груди разрастается волнение. – Правда, ты украла у меня идею… Я закажу столик с видами на самые лучшие вечерние пейзажи!
– Здорово. Тогда я сообщу, как освобожусь, ладно?
– Конечно! Договорились.
Аня отключилась, а Антон еще некоторое время неподвижно сидел, уставившись в монитор. Сердце почему-то бухало и бухало, а он не понимал, отчего так разволновался. Странное ощущение… Подобного с ним не случалось давно. Спуститься в бар и непременно выпить кофе, возникла спонтанная мысль. Прежде чем Антон успел проанализировать эту идею, ноги сами вынесли его из кабинета. Возможно, они еще там, думал он, шагая к лифту, вдруг они задержались и до сих пор стоят и смотрят на айский закат…
Он не помнил, как спускался в лифте и кто находился с ним в кабине. Он пришел в себя лишь тогда, когда ворвался в полупустое помещение бара и натолкнулся на царившие там тишину и спокойствие. Замер на пороге, озираясь, скользнул взглядом по прозрачным тонированным перегородкам, отделявшим бар от кольцевого балкона. Балкон тоже оказался почти безлюден. Одинокая мужская фигура, нависнув над перилами, застыла темным пятном на фоне неба.
Антон постоял с минуту, осматриваясь и прислушиваясь к себе. Потом вспомнил, что хотел кофе, и медленно направился к стойке. И тут же наткнулся на пристальный взгляд Эльзы поверх донышек перевернутых бокалов.
– Привет, – бросил он и облокотился о матово-серую поверхность стойки.
– Здравствуй, – сказала Эльза, продолжая изучающе его рассматривать. – Ты чего такой, а?
– Я?.. Ничего… А что?
– Странный весь. Взволнованный. В зал влетел, словно потерял кого… Что случилось?
Она слегка наклонила голову и заглянула ему в глаза.
– Ничего не случилось… – пробормотал Антон. – Эльза, гы… Ты мне сделай кофе, пожалуйста. Двойной.
Она удивленно вскинула черные брови и отбросила со лба длинную вьющуюся прядь.
– Антон, ты на себя не похож, – сказала она, позвякивая посудой за стойкой. – Ты бы себя видел со стороны сейчас! У тебя правда ничего не стряслось?
– Да правда, правда, Эльза, – сказал Антон, блуждая взглядом по столикам. – Так… заработался… Ерунда в общем. Не обращай внимания.
Эльза пожала плечами. Возникла пауза. Она какое-то время производила скрытые от взгляда манипуляции с аппаратурой, потом послышалось шипение, и в воздухе распространился запах кофе.
– Эльза, – сказал он, – у меня к тебе просьба. Мне нужен столик сегодня вечером. Часа через два.
Она на мгновение замерла, затем посмотрела на него одним из тех своих таинственных взглядов, которые он так и не научился понимать до сих пор.
– Вот этот например… – Антон показал на один из столиков у окна. – Хорошо?
– Это для нее? – вдруг спросила Эльза.
– То есть?.. – Антон несколько опешил. – Что ты имеешь в виду?..
– Для нее, – сказала Эльза с уверенностью. – Для той дамочки с Земли, что сегодня прилетела. Комиссия какая-то, тебе лучше знать. Похоже, что важные особы. Наши все так говорят… Значит, это для нее, да?
– Ну хорошо..: – Антон покачал головой. – Пусть будет «для нее»… Хотя я не понимаю такой формулировки, Эльза. Она моя старая знакомая, еще по прошлой работе. Понимаешь, мы несколько лет не виделись, хотелось бы поговорить… былое вспомнить…
– Да что ты оправдываешься, Антон, – усмехнулась Эльза. – Зачем?
– Я не оправдываюсь… – обронил он. – Я объясняю.
Черт, мелькнула у него мысль, а ведь я и на самом деле оправдываюсь. Что за ерунда со мной происходит? Не понимаю…
– Так мы договорились насчет столика? – спросил он.
– Кофе возьми, – сказала Эльза и поставила дымящуюся чашку перед ним. – Сливки? Коньяк?
– Нет, спасибо.
На Антона она уже не смотрела. Снова размашистым движением головы отбросила назад густые волосы и отвернулась к монитору. От внимания Антона не ускользнуло, что губы ее были чуть поджаты.
– Эльза, – мягко сказал Антон, – ты не ответила.
– За столик не волнуйся, – произнесла она, не поворачиваясь. В голосе ее появились оттенки сухости. – Как ее зовут?
– Аня, – ответил Антон, медленно покручивая горячую чашку на блюдце. – Ее зовут Аня.
– А кто она?
– Член комиссии. Из нашего Управления.
– Ясно… Они правда снимут Габена с работы? – вдруг спросила Эльза. – А что с тобой станет?
– С чего ты взяла? – удивился Антон. – Что за странные идеи, а?
– Так… Наши болтают. Слухи.
– Эльза, – улыбнулся Антон, – ты не верь слухам. Верь фактам.
– Да что мне факты…
Она, наконец, повернулась к нему. Взгляд у нее был чуть грустный.
– Я сердцу верю, Антон. Чувствам… – вздохнула она – Вот это и есть для меня факты. А ты чего не пьешь? Просил – и не пьешь.
– На воздух пойду… – пробормотал он. – Подышу маленько. Спасибо, Эльза.
Он взял чашку с блюдцем и развернулся.
– А я думала, что ты придешь сегодня вечером… – бросила она ему в спину, и непонятно было: то ли это вопрос, то ли утверждение, то ли и то и другое одновременно.
– Да понимаешь… – начал было он, застыв вполоборота, а потом умолк, с трудом подавляя желание оправдываться. – Эльза… Ты чего, ну в самом-то деле? Что ты хочешь сказать?
– Ничего я не хочу, – ответила она спокойно, и теперь во взгляде ее уже не было и тени грусти.
За стойкой на компьютере Эльзы послышался звук всеобщего оповещения. Антон, не услышав сигнал на «коме», инстинктивно схватился за ремень, но обнаружил, что оставил прибор в кабинете. Это обстоятельство его поразило.
– «Штормовое», – произнесла Эльза. – До девяти баллов. Давно не было. Ты чего за живот хватаешься? Кофе вон чуть не расплескал.
– «Ком» забыл… – пробормотал Антон ошарашенно. – В первый раз. Потрясающе!
– Потерял? В зоне? Или где ты там сегодня был…
– Да нет, что ты… Это уж вообще бы!.. В кабинете оставил. Сроду не оставлял, и – вот на тебе…
Эльза ухмыльнулась и ничего не сказала Легонько звенела стеклом и опять смотрела на него своим странным взглядом, не поддающимся расшифровке.
– Ты почему так смотришь? – озадаченно спросил он.
– Потому. Иди давай, а то кофе совсем остынет.
Она отвернулась, склонив голову к монитору и Давая понять, что всецело погружена в работу. Антон, шагая неторопливо, чтоб не расплескать кофе, вышел на балкон.
Темная фигура, в одиночестве распластавшаяся на перилах, вблизи оказалась сухощавым рыжим господином Родкисом, одним из членов сегодняшней комиссии.
Антон отхлебнул остывающий кофе и поставил блюдце на перила. Родкис встрепенулся и немедленно приблизился к нему быстрым шагом. Глаза у него были прищуренные и изучающие, и вообще он производил отталкивающее впечатление. Сейчас спросит про кофе, подумал с неудовольствием Антон. Или про здешний климат.
– Решили проветриться? – поинтересовался Родкис, осклабившись. – Подышать, так сказать, воздухом… Наверное, уработались?
Мимо, с сожалением подумал Антон. Теряешь чутье, братец. Пора в отставку.
– Да-а… – протянул он и сделал глоток. – Не получится проветриться.
– А что так?
– «Штормовое» предупреждение объявили. Сейчас защиту по всему периметру врубят. И воздух уже будет искусственный. Вот так-то.
– Да? – сказал Родкис, снова облокотился на перила и стал смотреть куда-то в сторону горной цепи на фоне облачного неба. При этом на его бледном сморщенном лице периодически двигался узкий нос. Словно бы жил отдельной жизнью.
– А вы что же? – сказал Антон. – Пейзажами любуетесь?
– Можно сказать и так… – отозвался Родкис. – Интересно, а что есть «шторм» на этой планете? Я, честно говоря, мало знакомился с материалами по климату.
– Ну, вы скоро сами увидите, – ответил Антон. – Это лучше видеть. «Шторм» обещают неслабый – значит, будет красиво. Будет на что полюбоваться. К тому же вечерние «штормы» намного изящнее дневных. Это факт.
– Я гляжу, вроде облака начинают в какие-то линии выстраиваться… Необычно, честно говоря.
– А местные климатические явления вообще штука мистическая… – заметил Антон. – Их наукой с налету не возьмешь.
– Да ладно вам, – хмыкнул Родкис, шевеля носом и нюхая воздух. – Просто науки такой нет. Пока нет, заметьте!
– Не вы первый это говорите, – сказал Антон, улыбнувшись. – Но не будем спорить. Вы на Ае первый день, я – полтора года. Мы вряд ли поймем друг друга в этом смысле. Здесь нужно прожить определенное время. Понимаете меня?
– Вы считаете? И что же? Так сказать, меняется мировоззрение? Мышление там?.. Или что?
– Не знаю. Но что-то меняется. Наверное, те, кто улетел отсюда, могут ответить точнее.
– Да? – сказал Родкис. – Хм-м… Интересно, а вы с ними общались? Ну, в рамках вашего следствия?
Антон уловил еле заметное изменение в его тоне. Родкис покосился на Антона, следя за его реакцией.
– Нет, конечно, – ответил Антон, ухмыльнувшись. – Они же улетели.
– И вы не пытались ни с кем связаться впоследствии? – осклабился Родкис. – Что-то не верится.
Ах, вот ты куда гнешь, подумал Антон. Вот чего ты хочешь. Ну уж нет, дорогой, это мы еще поглядим… Будем тему сворачивать.
– Господин Родкис, я не хочу сейчас говорить о работе. Давайте лучше – об облаках. Они куда прекраснее… Особенно на Ае. Согласны со мной?
– Облака?.. – сказал Родкис, косясь вверх и продолжая о чем-то размышлять. – Да-а… Замечательные облака. Но все же…
– То, что вы видите сейчас на небе, – это только начало, смею вас уверить, – быстро заговорил Антон. – Глядите, вон там… – Он показал рукой. – Где-нибудь через час они станут закручиваться в спирали. И раскручиваться. А у неба будут быстро меняться оттенки цвета… Знаете, этакая пульсация… Непередаваемое зрелище! Мы называем это шоу «танцами облаков».
– Да? – Родкис вскинул брови и стрельнул взглядом в Антона. – «Танцы облаков», говорите… – Он молча пошевелил носом, видимо, смиряясь со сменой темы разговора. – Опять лирика. Я, кстати, успел заметить, что люди здесь многие вещи называют, так сказать, привычными понятиями. Названия земных месяцев года – вместо общепринятых цифр… «Штормы» те же… А уж, гм-м, названия зон чего стоят!
На столе пиликнул вызов. Антон отошел от окна и вернулся на место. В углу монитора мерцало уведомление с адресатом «Анна Венская». Неожиданно что-то тепло толкнуло его изнутри, откуда-то из груди… Снова он перенесся туда, на Катлею, на вечернее побережье острова, где в теплых порывах ветра стояла Аня, молчаливая и стройная, в желто-синем комбинезоне, усыпанном искрами морских капель. Капли красиво блестели в лучах заката, а волны мягко лизали песок под ногами. Ее рука лежала в его руке, а губы были слегка приоткрыты, словно она хотела что-то сказать…
Он улыбнулся и ткнул кнопку ответа.
– Привет, – раздался из динамика голос Ани, и Антон понял, что она находится не в помещении. Доносились ухающие звуки автопогрузчиков.
– Привет, – не сразу ответил Антон, потому что в горле образовался странный комок. – Ты уже освободилась? Гуляешь по балкону и любуешься пейзажами?
– Да нет… Еще с часок, наверное, поработаем. У нас перерыв минут десять. Вот пошли в бар кофе попить. Вкусно. Потом решили пройтись по балкону Пейзажи глянуть, как ты говоришь. Красиво тут у вас. Горы, небо… и вообще… Очень мило. Я немного от всех отстала, чтоб тебе звякнуть. А ты как?
– Тружусь вовсю…
– А я хотела тебя в бар позвать после работы. Посидели бы, столько не виделись… У вас такой бар неплохой, забавный… Ты не против?
– Аня, что ты!.. – сказал Антон и почувствовал, как в груди разрастается волнение. – Правда, ты украла у меня идею… Я закажу столик с видами на самые лучшие вечерние пейзажи!
– Здорово. Тогда я сообщу, как освобожусь, ладно?
– Конечно! Договорились.
Аня отключилась, а Антон еще некоторое время неподвижно сидел, уставившись в монитор. Сердце почему-то бухало и бухало, а он не понимал, отчего так разволновался. Странное ощущение… Подобного с ним не случалось давно. Спуститься в бар и непременно выпить кофе, возникла спонтанная мысль. Прежде чем Антон успел проанализировать эту идею, ноги сами вынесли его из кабинета. Возможно, они еще там, думал он, шагая к лифту, вдруг они задержались и до сих пор стоят и смотрят на айский закат…
Он не помнил, как спускался в лифте и кто находился с ним в кабине. Он пришел в себя лишь тогда, когда ворвался в полупустое помещение бара и натолкнулся на царившие там тишину и спокойствие. Замер на пороге, озираясь, скользнул взглядом по прозрачным тонированным перегородкам, отделявшим бар от кольцевого балкона. Балкон тоже оказался почти безлюден. Одинокая мужская фигура, нависнув над перилами, застыла темным пятном на фоне неба.
Антон постоял с минуту, осматриваясь и прислушиваясь к себе. Потом вспомнил, что хотел кофе, и медленно направился к стойке. И тут же наткнулся на пристальный взгляд Эльзы поверх донышек перевернутых бокалов.
– Привет, – бросил он и облокотился о матово-серую поверхность стойки.
– Здравствуй, – сказала Эльза, продолжая изучающе его рассматривать. – Ты чего такой, а?
– Я?.. Ничего… А что?
– Странный весь. Взволнованный. В зал влетел, словно потерял кого… Что случилось?
Она слегка наклонила голову и заглянула ему в глаза.
– Ничего не случилось… – пробормотал Антон. – Эльза, гы… Ты мне сделай кофе, пожалуйста. Двойной.
Она удивленно вскинула черные брови и отбросила со лба длинную вьющуюся прядь.
– Антон, ты на себя не похож, – сказала она, позвякивая посудой за стойкой. – Ты бы себя видел со стороны сейчас! У тебя правда ничего не стряслось?
– Да правда, правда, Эльза, – сказал Антон, блуждая взглядом по столикам. – Так… заработался… Ерунда в общем. Не обращай внимания.
Эльза пожала плечами. Возникла пауза. Она какое-то время производила скрытые от взгляда манипуляции с аппаратурой, потом послышалось шипение, и в воздухе распространился запах кофе.
– Эльза, – сказал он, – у меня к тебе просьба. Мне нужен столик сегодня вечером. Часа через два.
Она на мгновение замерла, затем посмотрела на него одним из тех своих таинственных взглядов, которые он так и не научился понимать до сих пор.
– Вот этот например… – Антон показал на один из столиков у окна. – Хорошо?
– Это для нее? – вдруг спросила Эльза.
– То есть?.. – Антон несколько опешил. – Что ты имеешь в виду?..
– Для нее, – сказала Эльза с уверенностью. – Для той дамочки с Земли, что сегодня прилетела. Комиссия какая-то, тебе лучше знать. Похоже, что важные особы. Наши все так говорят… Значит, это для нее, да?
– Ну хорошо..: – Антон покачал головой. – Пусть будет «для нее»… Хотя я не понимаю такой формулировки, Эльза. Она моя старая знакомая, еще по прошлой работе. Понимаешь, мы несколько лет не виделись, хотелось бы поговорить… былое вспомнить…
– Да что ты оправдываешься, Антон, – усмехнулась Эльза. – Зачем?
– Я не оправдываюсь… – обронил он. – Я объясняю.
Черт, мелькнула у него мысль, а ведь я и на самом деле оправдываюсь. Что за ерунда со мной происходит? Не понимаю…
– Так мы договорились насчет столика? – спросил он.
– Кофе возьми, – сказала Эльза и поставила дымящуюся чашку перед ним. – Сливки? Коньяк?
– Нет, спасибо.
На Антона она уже не смотрела. Снова размашистым движением головы отбросила назад густые волосы и отвернулась к монитору. От внимания Антона не ускользнуло, что губы ее были чуть поджаты.
– Эльза, – мягко сказал Антон, – ты не ответила.
– За столик не волнуйся, – произнесла она, не поворачиваясь. В голосе ее появились оттенки сухости. – Как ее зовут?
– Аня, – ответил Антон, медленно покручивая горячую чашку на блюдце. – Ее зовут Аня.
– А кто она?
– Член комиссии. Из нашего Управления.
– Ясно… Они правда снимут Габена с работы? – вдруг спросила Эльза. – А что с тобой станет?
– С чего ты взяла? – удивился Антон. – Что за странные идеи, а?
– Так… Наши болтают. Слухи.
– Эльза, – улыбнулся Антон, – ты не верь слухам. Верь фактам.
– Да что мне факты…
Она, наконец, повернулась к нему. Взгляд у нее был чуть грустный.
– Я сердцу верю, Антон. Чувствам… – вздохнула она – Вот это и есть для меня факты. А ты чего не пьешь? Просил – и не пьешь.
– На воздух пойду… – пробормотал он. – Подышу маленько. Спасибо, Эльза.
Он взял чашку с блюдцем и развернулся.
– А я думала, что ты придешь сегодня вечером… – бросила она ему в спину, и непонятно было: то ли это вопрос, то ли утверждение, то ли и то и другое одновременно.
– Да понимаешь… – начал было он, застыв вполоборота, а потом умолк, с трудом подавляя желание оправдываться. – Эльза… Ты чего, ну в самом-то деле? Что ты хочешь сказать?
– Ничего я не хочу, – ответила она спокойно, и теперь во взгляде ее уже не было и тени грусти.
За стойкой на компьютере Эльзы послышался звук всеобщего оповещения. Антон, не услышав сигнал на «коме», инстинктивно схватился за ремень, но обнаружил, что оставил прибор в кабинете. Это обстоятельство его поразило.
– «Штормовое», – произнесла Эльза. – До девяти баллов. Давно не было. Ты чего за живот хватаешься? Кофе вон чуть не расплескал.
– «Ком» забыл… – пробормотал Антон ошарашенно. – В первый раз. Потрясающе!
– Потерял? В зоне? Или где ты там сегодня был…
– Да нет, что ты… Это уж вообще бы!.. В кабинете оставил. Сроду не оставлял, и – вот на тебе…
Эльза ухмыльнулась и ничего не сказала Легонько звенела стеклом и опять смотрела на него своим странным взглядом, не поддающимся расшифровке.
– Ты почему так смотришь? – озадаченно спросил он.
– Потому. Иди давай, а то кофе совсем остынет.
Она отвернулась, склонив голову к монитору и Давая понять, что всецело погружена в работу. Антон, шагая неторопливо, чтоб не расплескать кофе, вышел на балкон.
Темная фигура, в одиночестве распластавшаяся на перилах, вблизи оказалась сухощавым рыжим господином Родкисом, одним из членов сегодняшней комиссии.
Антон отхлебнул остывающий кофе и поставил блюдце на перила. Родкис встрепенулся и немедленно приблизился к нему быстрым шагом. Глаза у него были прищуренные и изучающие, и вообще он производил отталкивающее впечатление. Сейчас спросит про кофе, подумал с неудовольствием Антон. Или про здешний климат.
– Решили проветриться? – поинтересовался Родкис, осклабившись. – Подышать, так сказать, воздухом… Наверное, уработались?
Мимо, с сожалением подумал Антон. Теряешь чутье, братец. Пора в отставку.
– Да-а… – протянул он и сделал глоток. – Не получится проветриться.
– А что так?
– «Штормовое» предупреждение объявили. Сейчас защиту по всему периметру врубят. И воздух уже будет искусственный. Вот так-то.
– Да? – сказал Родкис, снова облокотился на перила и стал смотреть куда-то в сторону горной цепи на фоне облачного неба. При этом на его бледном сморщенном лице периодически двигался узкий нос. Словно бы жил отдельной жизнью.
– А вы что же? – сказал Антон. – Пейзажами любуетесь?
– Можно сказать и так… – отозвался Родкис. – Интересно, а что есть «шторм» на этой планете? Я, честно говоря, мало знакомился с материалами по климату.
– Ну, вы скоро сами увидите, – ответил Антон. – Это лучше видеть. «Шторм» обещают неслабый – значит, будет красиво. Будет на что полюбоваться. К тому же вечерние «штормы» намного изящнее дневных. Это факт.
– Я гляжу, вроде облака начинают в какие-то линии выстраиваться… Необычно, честно говоря.
– А местные климатические явления вообще штука мистическая… – заметил Антон. – Их наукой с налету не возьмешь.
– Да ладно вам, – хмыкнул Родкис, шевеля носом и нюхая воздух. – Просто науки такой нет. Пока нет, заметьте!
– Не вы первый это говорите, – сказал Антон, улыбнувшись. – Но не будем спорить. Вы на Ае первый день, я – полтора года. Мы вряд ли поймем друг друга в этом смысле. Здесь нужно прожить определенное время. Понимаете меня?
– Вы считаете? И что же? Так сказать, меняется мировоззрение? Мышление там?.. Или что?
– Не знаю. Но что-то меняется. Наверное, те, кто улетел отсюда, могут ответить точнее.
– Да? – сказал Родкис. – Хм-м… Интересно, а вы с ними общались? Ну, в рамках вашего следствия?
Антон уловил еле заметное изменение в его тоне. Родкис покосился на Антона, следя за его реакцией.
– Нет, конечно, – ответил Антон, ухмыльнувшись. – Они же улетели.
– И вы не пытались ни с кем связаться впоследствии? – осклабился Родкис. – Что-то не верится.
Ах, вот ты куда гнешь, подумал Антон. Вот чего ты хочешь. Ну уж нет, дорогой, это мы еще поглядим… Будем тему сворачивать.
– Господин Родкис, я не хочу сейчас говорить о работе. Давайте лучше – об облаках. Они куда прекраснее… Особенно на Ае. Согласны со мной?
– Облака?.. – сказал Родкис, косясь вверх и продолжая о чем-то размышлять. – Да-а… Замечательные облака. Но все же…
– То, что вы видите сейчас на небе, – это только начало, смею вас уверить, – быстро заговорил Антон. – Глядите, вон там… – Он показал рукой. – Где-нибудь через час они станут закручиваться в спирали. И раскручиваться. А у неба будут быстро меняться оттенки цвета… Знаете, этакая пульсация… Непередаваемое зрелище! Мы называем это шоу «танцами облаков».
– Да? – Родкис вскинул брови и стрельнул взглядом в Антона. – «Танцы облаков», говорите… – Он молча пошевелил носом, видимо, смиряясь со сменой темы разговора. – Опять лирика. Я, кстати, успел заметить, что люди здесь многие вещи называют, так сказать, привычными понятиями. Названия земных месяцев года – вместо общепринятых цифр… «Штормы» те же… А уж, гм-м, названия зон чего стоят!