Страница:
Сознание в воспаленном мозгу то и дело рисовало картину гибели: вот решающий удар планеты отправляет станцию в нокаут, и она, жалобно скрипя железом и хрустя костями пластика, заваливается сначала на бок, а потом обрушивается вниз… их сбивает с ног, и они кубарем летят по коридорам, обшивка стен лопается, переборки сминаются, словно бумажные, потоки воды жадно врываются внутрь…
Дверь в склад номер 18.5 Антон отпер по уже опробованной технологии.
Одной рукой он еще убирал пистолет на место, а другой уже выволакивал слабо пищащего Саймона из темноты комнаты. Склад был густо заставлен невидимыми стеллажами, обиженно звякавшими, когда Саймон задевал их. Даже в красном свете Саймон имел мертвецки бледный вид, отчего смотреть на него без сочувствия было нельзя. Создавалось впечатление, что еще немного, и он свалится в обморок. Антона и Аню он узнал не сразу, с минуту стоял в коридоре на четвереньках, прерывисто дыша, словно рыба, выброшенная на берег.
– Идти можешь? – спросил Антон.
Саймон несколько раз кивнул, потом стал подниматься, опираясь трясущимися руками на стену.
– Пробираемся на крышу! – крикнул Антон, глядя ему в лицо. Глаза Саймона постепенно приобретали осмысленное выражение. – Следуй за нами! Если отстанешь – кричи!
Саймон закашлялся и судорожно закивал.
Бежать им пришлось, часто останавливаясь и дожидаясь Саймона. Беднягу неимоверно шатало и бросало на стены в проходах, удивительно было, как он вообще умудрялся переставлять на бегу ноги. Но он терпел и ни разу не попросил остановиться или хотя бы замедлить темп.
Антон все подспудно ждал, когда последует новый удар стихии, подобный тому, что застал их в кабинете Стоцкого. Ведь если был один, значит, должны последовать и другие, рассудил он. Не отступится же Ая от своего замысла? Если, конечно, вообще можно говорить о каких-либо замыслах применительно к планете…
Он не ошибся в своих предчувствиях. Второй удар Ая нанесла, когда они продвигались внутри лестничной шахты, ведущей на крышу станции. До люка, ведущего на крышу, оставалось несколько метров, всего пару десятков ступеней, изогнутыми скобами торчащих из шахтных стен.
Новый толчок оказался не слабее первого. Аня, поднимавшаяся первой, закричала и сорвалась, но Антон успел поймать ее одной рукой. Они повисли, наполовину болтаясь в воздухе, вцепившись в скобы руками и ногами. Саймон тоже умудрился остаться на лестнице – очевидно, силы вернулись к нему полностью. Они переждали несколько минут, но удар не повторился.
Они выбрались под черное, обезумевшее небо, сверкающее и грохочущее, негодование которого возросло еще больше. На залитой небесными слезами крыше господствовали тяжелый ливень и шквалистый, сбивающий с ног ветер. Никаких искусственных источников света здесь больше не работало: ни аварийных, ни защитных. Непривычно помалкивали сирены. Только металл конструкций угрюмо поблескивал в свете молний. Станция сдалась и теперь медленно умирала в звуковом и световом оформлении, устроенном стихией.
Они смогли сделать не более десятка шагов в направлении площадки с катерами, как станцию в очередной раз тряхнуло. Их свалило с ног невидимой рукой и чуть было не расшвыряло по сторонам. Аня успела схватиться за ногу Антона, а сам он зацепился за какую-то толстую мокрую цепь, тянущуюся из одной тьмы в другую. С минуту они лежали под хлещущими теплыми струями и прислушивались к тому, как дрожала станция. Теперь отчетливо ощущалось, что мощные толчки происходят на фоне из мелких серий, следующих друг за другом.
Подполз Саймон, шмыгая и бормоча что-то невнятное. В свете молнии Антон увидел, что у него рассечена щека. Кровь смешивалась с дождевыми каплями и текла по его подбородку розовой струей. Но он, казалось, не замечал ни раны, ни боли. Все силы Саймона уходили на отчаянную борьбу с обуявшим его страхом.
Они перевели дух, после чего цепочкой кинулись к посадочной площадке, пробираясь между исполинскими кожухами приводных механизмов, ныряя под гигантские крепежные тросы, запинаясь и перепрыгивая через крышки технических люков.
Катер им выбирать не пришлось. Он оказался единственным на техплощадке. Это был «Камак-7», обычный земной транспортный катер легкого класса.
Антон дернул рычаг замка на мокром боку машины. Катер ожил, пробуждаясь и выводя свои системы из спящего режима. Салон осветился мягким зеленым светом, и прозрачный колпак стал подниматься. Он еще не полностью открылся, а Антон уже прыгнул в пилотское кресло. Аня и Саймон забрались на соседние места. Саймон свернулся в дрожащий комок, а Аня стиснула бедро Антона.
– Все будет хорошо, малыш, – сказал Антон, врубая систему автодиагностики. – Сейчас полетим. Ну давай, шевелись, старина!
Диагностика проходила невыносимо медленно. Сообщения о готовности блоков выдавались каким-то апатичным, сонным голосом, с издевательскими задержками и паузами… Будто диагностическому модулю машины было абсолютно наплевать на происходящее вокруг: на предсмертную лихорадку станции, на гребни волн, угрожающе пенящиеся в отсветах молний уже совсем рядом, на перепуганные Анины глаза…
Казалось, прошла вечность, прежде чем диагностика завершилась, и система диспетчеризации выдавила-таки на экран монитора запрос на ввод программы полета. Без сюрпризов, однако, не обошлось.
Топливные кассеты катера были почти все разряжены. Катер, вернувшийся днем из полета, так и не успели зарядить. Только одна из пяти кассет, находившихся в энергоконтейнере, имела хоть какой-то уровень заряда. Причем очень скромный. Вот это уже было плохо.
Антон выругался и взглянул на полетный прогноз. Ни о какой Базе не приходилось и мечтать, даже в списке стандартных объектов полетного задания База была выделена красным цветом.
Видимо, Аня заметила его недовольный взгляд и спросила:
– Что-то не так, Антоша?
– Некоторые трудности, – отозвался он, поспешно изучая карту района на соседнем мониторе. – Нашей лошадке недодали овса…
– Мы не сможем взлететь? – еле слышно обронила она.
– Сможем, – ответил он задумчиво, размышляя вслух. – Только далеко не улетим.
– Что же нам делать?..
– Взлетать, – сказал он решительно. – Другого выхода все равно нет. Через несколько минут тут останется только вода. Надеюсь, что масштабы затопления не распространятся на весь материк. Ничего! Где-нибудь сядем…
Он вдавил кнопку активизации двигателя. Салон «семерки» заполнился нарастающим гулом. Аня молчала, смотрела на него спокойно, и он понял, что она верит ему безгранично. Что бы он ей не сказал, какую бы нелепицу не придумал, она примет все беспрекословно. Не усомнится ни в чем.
Он взял ее лицо в ладони и поцеловал: сначала в глаза, потом в губы.
– У нас все получится, – сказал Антон. – Потому что по-другому просто не может быть. Вот смотри… – Он ткнул пальцем в экран с картой. – Видишь? Это узкая горная гряда, сразу за лесом… Можем попробовать сесть там. Возможно, и до разлома дотянем. Там до него всего-то несколько километров… А за разломом уже начинаются степи. Слышишь?
– Хорошо, – одними губами сказала Аня.
– И еще… – Он улыбнулся. – Я, наверное, не смогу во время полета тебя целовать. Руки будут заняты. Ты же потерпишь, а?
Она тоже улыбнулась.
– Ну что, братец? – сказал Антон, хватаясь за рукояти управления. – Поехали, что ли!
Машина загудела, поднимаясь над площадкой, потом резво взмыла в ночное небо и стала набирать высоту. Всего несколько секунд они наблюдали, как внизу, в сверкающей, иссеченной дождем черноте таяло пятно станционного купола. Одинокий, обреченный островок – пожираемый огромным, бушующим водоемом. Новое озеро, заменившее собой все то, что еще совсем недавно называлось территорией исследовательской зоны номер восемь.
Едва катер набрал высоту, Антон зафиксировал скорость и курс на северо-запад. Хотя База находилась строго на севере, самое короткое расстояние, отделявшее станцию от горной гряды, было на северо-западе. Тридцать четыре километра непрерывных, мрачных лесов и болот. Пять с небольшим минут лету.
– Саймон, – позвал Антон.
Ответа не последовало.
– Питер! – крикнул он, покосившись на свернутое комком тело в углу кабины. – Ты жив?
– Да… похоже на то… – не сразу отозвался Саймон.
Антон глянул на информационную панель и в нижние иллюминаторы. Конечно же, с этой высоты внизу ничего нельзя было разглядеть – сплошная чернота. Полагаться приходилось только на навигационную карту. Монитор показывал, что под ними лес.
За пару километров до горной гряды Антон начал снижение. Словно ожидая момента, заверещали сигнальные зуммеры: топливо кончалось.
– Спокойно-спокойно, – проговорил Антон, врубая прожекторы. – Не кричите! Начинаем искать место.
Аня припала лицом к боковому иллюминатору. Саймон продолжал лежать в своем кресле, словно тюк с одеждой.
Очень быстро стало ясно, что полет над вершинами гор ничего не даст. Посадочное место нужно было искать на склонах. Учитывая практически отсутствующий топливный запас, времени для маневров у них почти не оставалось.
Антон перевел боковые прожекторы в режим максимальной мощности и медленно повел катер вдоль сонных скал, нарушая их покой световыми лучами. В кругах света они наблюдали бесконечные крутые отвесы, испещренные разломами и грубо вонзавшиеся внизу в плотную чащу леса. Минуты две они плавно скользили вдоль горного хребта, над самыми верхушками деревьев, но ничего похожего на посадочное место не обнаружили.
Зуммеры взвыли еще тревожнее. Как второй звонок перед началом спектакля.
– Да заткнитесь вы! – буркнул Антон, прекрасно зная, что те не замолчат. Теперь уже не замолчат. В воздухе катеру оставалось быть от силы минут пять. А потом…
Прожекторы выхватили из тьмы широкую расщелину между скалами, и внутренний голос шепнул Антону, что надо лететь туда. Времени на анализ таких советов не было и подавно, и он решительно развернул катер в темноту скал, стараясь не отвлекаться на отвратительные показания топливного индикатора. Ширина расщелины стремительно увеличивалась, крутые отвесы по сторонам становились более пологими, лучи света то и дело натыкались на скопления поросших кустарником холмиков и уступы на склонах. Леса под катером уже не было. Антон опустил машину еще ниже, выискивая хоть какое-то подобие плоскости.
Аня вцепилась в него, молча смотрела в иллюминатор и беззвучно шевелила губами.
– Аня, – сказал он. – Будем садиться на первый попавшийся уступ. Придется выпрыгивать на ходу… Я не уверен, что мы удержим катер на склоне… Ты меня поняла?
Она кивнула, нахмурившись.
– Саймон, ты слышал, что я сказал? Вот и отлично.
Садиться он решил на каменистом откосе, местами покрытом чахлым кустарником. Куда уходил откос вверх и вниз, из-за темноты не было видно, но выбора у них не оставалось. Антон заглушил основной двигатель и стал медленно опускаться. За несколько метров до поверхности он выпустил опоры и крикнул:
– Приготовились! Как открою колпак – выпрыгивайте в левую сторону от катера! Хватайтесь за кусты и камни!..
Когда левые опоры коснулись поверхности склона, Антон дал машине команду на открытие колпака Продолжали противно голосить зуммеры, колпак откидывался ужасно долго. Когда правые опоры толкнулись в грунт, Антон уже знал наверняка: катер на склоне не удержится.
– На выход! – гаркнул он. – Влево!
Катер дрогнул всем телом и замер на земле под сильным наклоном.
Первой метнулась к выходу Аня, ее голубая фигурка, на миг замешкавшись, застыла в проеме, потом скрылась из виду.
В следующий миг «семерка» задрожала всем корпусом и стала медленно сползать вниз по склону.
– Чего застыл?! – заорал Антон на Саймона.
С перекошенным лицом тот кинулся наружу, хватаясь за спинки кресел, и выпрыгнул, мелькнув черным силуэтом в луче прожектора.
Под опорами смачно захрустели камни, послышался треск ломаемых ветвей кустарника. Антон вскочил с кресла, и тут пол машины вздыбился, и его отбросило назад. Он услышал, как снаружи испуганно закричала Аня. Рванулся из всех сил, цепляясь за все, что попадется под руку, стал подтягиваться к проему. Катер продолжал заваливаться и сползать по склону к обрыву все сильнее, и Антон понял, что через несколько секунд машину перевернет и потащит вниз. Но он успел уложиться в эти секунды.
Не вставая в полный рост, он рывком выбросил тело в проем, стараясь не угодить под днище. Ударился о каменистую землю, успел сгруппироваться. Несколько метров его кубарем катило по острым камням, потом он ухватился за густые шипастные кусты и замер, лежа на животе. Катер заскрежетал предсмертным металлическим воем в десятке шагов рядом.
– Антон!!! – испуганно кричала Аня где-то выше по склону. – Антон!!!
– Все в порядке!.. – выдохнул он и закашлялся. – Я здесь!..
Он приподнялся, держась рукой за куст, и увидел, как склон наконец победил катер, и тот, отчаянно лязгнув и взмахнув лучами прожекторов, завалился на бок и стал скатываться по склону. Его стихающий грохот был слышен еще с минуту, после чего звук стих окончательно.
Антон нашел Аню, дрожащую и всхлипывающую, несколькими шагами выше по склону, среди россыпи валунов. Она, разрыдавшись, бросилась ему на грудь и долго плакала. Потом они сели на прохладные камни.
Над головами уже не было того мрачного, покрытого плачущими тучами небосклона. По всей видимости, они вырвались-таки из района стихии. Вверху раскинулась типичная айская ночь, с ее сочными звездными скоплениями, цепочкой мелких орбитальных спутников естественного происхождения и легким ветром, треплющим волосы. Но даже на слабом ветру мокрая одежда давала о себе знать.
Антон окликнул Саймона, и тот отозвался где-то рядом. Спустя минуту появился из темноты, карабкаясь на четвереньках.
– Живой и здоровый? Вот и хорошо, – сказал Антон. – Волею судеб у нас обоих нет «комов». Свяжись-ка, братец, с Базой. Надо дать им наши координаты.
– Ага, связался… Сейчас… – желчно произнес Саймон. – Нет у меня «кома».
– То есть как?!
– Да так!.. Его у меня забрал… ваш коллега… Сразу, как на станцию пришли – и забрал… Боялся, видимо.
– Замечательно, – процедил Антон, переваривая новость. – Вот это номер!.. Изумительно! Специально не придумаешь!..
Приключения не кончаются, подумал он, проклиная исполнительскую дисциплину Карла. Ну почему, черт подери, я не допер выйти на связь из катера?
– Ну ничего… – Он ободряюще подмигнул Ане. – Главное, мы сели. Утром попробуем найти нашу лошадку, может, недалеко укатилась… В конце концов, раздобудем огонь, наломаем веток, разведем сигнальные костры… Прорвемся! Так что спасение утопающих продолжается!
Глава 25
Дверь в склад номер 18.5 Антон отпер по уже опробованной технологии.
Одной рукой он еще убирал пистолет на место, а другой уже выволакивал слабо пищащего Саймона из темноты комнаты. Склад был густо заставлен невидимыми стеллажами, обиженно звякавшими, когда Саймон задевал их. Даже в красном свете Саймон имел мертвецки бледный вид, отчего смотреть на него без сочувствия было нельзя. Создавалось впечатление, что еще немного, и он свалится в обморок. Антона и Аню он узнал не сразу, с минуту стоял в коридоре на четвереньках, прерывисто дыша, словно рыба, выброшенная на берег.
– Идти можешь? – спросил Антон.
Саймон несколько раз кивнул, потом стал подниматься, опираясь трясущимися руками на стену.
– Пробираемся на крышу! – крикнул Антон, глядя ему в лицо. Глаза Саймона постепенно приобретали осмысленное выражение. – Следуй за нами! Если отстанешь – кричи!
Саймон закашлялся и судорожно закивал.
Бежать им пришлось, часто останавливаясь и дожидаясь Саймона. Беднягу неимоверно шатало и бросало на стены в проходах, удивительно было, как он вообще умудрялся переставлять на бегу ноги. Но он терпел и ни разу не попросил остановиться или хотя бы замедлить темп.
Антон все подспудно ждал, когда последует новый удар стихии, подобный тому, что застал их в кабинете Стоцкого. Ведь если был один, значит, должны последовать и другие, рассудил он. Не отступится же Ая от своего замысла? Если, конечно, вообще можно говорить о каких-либо замыслах применительно к планете…
Он не ошибся в своих предчувствиях. Второй удар Ая нанесла, когда они продвигались внутри лестничной шахты, ведущей на крышу станции. До люка, ведущего на крышу, оставалось несколько метров, всего пару десятков ступеней, изогнутыми скобами торчащих из шахтных стен.
Новый толчок оказался не слабее первого. Аня, поднимавшаяся первой, закричала и сорвалась, но Антон успел поймать ее одной рукой. Они повисли, наполовину болтаясь в воздухе, вцепившись в скобы руками и ногами. Саймон тоже умудрился остаться на лестнице – очевидно, силы вернулись к нему полностью. Они переждали несколько минут, но удар не повторился.
Они выбрались под черное, обезумевшее небо, сверкающее и грохочущее, негодование которого возросло еще больше. На залитой небесными слезами крыше господствовали тяжелый ливень и шквалистый, сбивающий с ног ветер. Никаких искусственных источников света здесь больше не работало: ни аварийных, ни защитных. Непривычно помалкивали сирены. Только металл конструкций угрюмо поблескивал в свете молний. Станция сдалась и теперь медленно умирала в звуковом и световом оформлении, устроенном стихией.
Они смогли сделать не более десятка шагов в направлении площадки с катерами, как станцию в очередной раз тряхнуло. Их свалило с ног невидимой рукой и чуть было не расшвыряло по сторонам. Аня успела схватиться за ногу Антона, а сам он зацепился за какую-то толстую мокрую цепь, тянущуюся из одной тьмы в другую. С минуту они лежали под хлещущими теплыми струями и прислушивались к тому, как дрожала станция. Теперь отчетливо ощущалось, что мощные толчки происходят на фоне из мелких серий, следующих друг за другом.
Подполз Саймон, шмыгая и бормоча что-то невнятное. В свете молнии Антон увидел, что у него рассечена щека. Кровь смешивалась с дождевыми каплями и текла по его подбородку розовой струей. Но он, казалось, не замечал ни раны, ни боли. Все силы Саймона уходили на отчаянную борьбу с обуявшим его страхом.
Они перевели дух, после чего цепочкой кинулись к посадочной площадке, пробираясь между исполинскими кожухами приводных механизмов, ныряя под гигантские крепежные тросы, запинаясь и перепрыгивая через крышки технических люков.
Катер им выбирать не пришлось. Он оказался единственным на техплощадке. Это был «Камак-7», обычный земной транспортный катер легкого класса.
Антон дернул рычаг замка на мокром боку машины. Катер ожил, пробуждаясь и выводя свои системы из спящего режима. Салон осветился мягким зеленым светом, и прозрачный колпак стал подниматься. Он еще не полностью открылся, а Антон уже прыгнул в пилотское кресло. Аня и Саймон забрались на соседние места. Саймон свернулся в дрожащий комок, а Аня стиснула бедро Антона.
– Все будет хорошо, малыш, – сказал Антон, врубая систему автодиагностики. – Сейчас полетим. Ну давай, шевелись, старина!
Диагностика проходила невыносимо медленно. Сообщения о готовности блоков выдавались каким-то апатичным, сонным голосом, с издевательскими задержками и паузами… Будто диагностическому модулю машины было абсолютно наплевать на происходящее вокруг: на предсмертную лихорадку станции, на гребни волн, угрожающе пенящиеся в отсветах молний уже совсем рядом, на перепуганные Анины глаза…
Казалось, прошла вечность, прежде чем диагностика завершилась, и система диспетчеризации выдавила-таки на экран монитора запрос на ввод программы полета. Без сюрпризов, однако, не обошлось.
Топливные кассеты катера были почти все разряжены. Катер, вернувшийся днем из полета, так и не успели зарядить. Только одна из пяти кассет, находившихся в энергоконтейнере, имела хоть какой-то уровень заряда. Причем очень скромный. Вот это уже было плохо.
Антон выругался и взглянул на полетный прогноз. Ни о какой Базе не приходилось и мечтать, даже в списке стандартных объектов полетного задания База была выделена красным цветом.
Видимо, Аня заметила его недовольный взгляд и спросила:
– Что-то не так, Антоша?
– Некоторые трудности, – отозвался он, поспешно изучая карту района на соседнем мониторе. – Нашей лошадке недодали овса…
– Мы не сможем взлететь? – еле слышно обронила она.
– Сможем, – ответил он задумчиво, размышляя вслух. – Только далеко не улетим.
– Что же нам делать?..
– Взлетать, – сказал он решительно. – Другого выхода все равно нет. Через несколько минут тут останется только вода. Надеюсь, что масштабы затопления не распространятся на весь материк. Ничего! Где-нибудь сядем…
Он вдавил кнопку активизации двигателя. Салон «семерки» заполнился нарастающим гулом. Аня молчала, смотрела на него спокойно, и он понял, что она верит ему безгранично. Что бы он ей не сказал, какую бы нелепицу не придумал, она примет все беспрекословно. Не усомнится ни в чем.
Он взял ее лицо в ладони и поцеловал: сначала в глаза, потом в губы.
– У нас все получится, – сказал Антон. – Потому что по-другому просто не может быть. Вот смотри… – Он ткнул пальцем в экран с картой. – Видишь? Это узкая горная гряда, сразу за лесом… Можем попробовать сесть там. Возможно, и до разлома дотянем. Там до него всего-то несколько километров… А за разломом уже начинаются степи. Слышишь?
– Хорошо, – одними губами сказала Аня.
– И еще… – Он улыбнулся. – Я, наверное, не смогу во время полета тебя целовать. Руки будут заняты. Ты же потерпишь, а?
Она тоже улыбнулась.
– Ну что, братец? – сказал Антон, хватаясь за рукояти управления. – Поехали, что ли!
Машина загудела, поднимаясь над площадкой, потом резво взмыла в ночное небо и стала набирать высоту. Всего несколько секунд они наблюдали, как внизу, в сверкающей, иссеченной дождем черноте таяло пятно станционного купола. Одинокий, обреченный островок – пожираемый огромным, бушующим водоемом. Новое озеро, заменившее собой все то, что еще совсем недавно называлось территорией исследовательской зоны номер восемь.
Едва катер набрал высоту, Антон зафиксировал скорость и курс на северо-запад. Хотя База находилась строго на севере, самое короткое расстояние, отделявшее станцию от горной гряды, было на северо-западе. Тридцать четыре километра непрерывных, мрачных лесов и болот. Пять с небольшим минут лету.
– Саймон, – позвал Антон.
Ответа не последовало.
– Питер! – крикнул он, покосившись на свернутое комком тело в углу кабины. – Ты жив?
– Да… похоже на то… – не сразу отозвался Саймон.
Антон глянул на информационную панель и в нижние иллюминаторы. Конечно же, с этой высоты внизу ничего нельзя было разглядеть – сплошная чернота. Полагаться приходилось только на навигационную карту. Монитор показывал, что под ними лес.
За пару километров до горной гряды Антон начал снижение. Словно ожидая момента, заверещали сигнальные зуммеры: топливо кончалось.
– Спокойно-спокойно, – проговорил Антон, врубая прожекторы. – Не кричите! Начинаем искать место.
Аня припала лицом к боковому иллюминатору. Саймон продолжал лежать в своем кресле, словно тюк с одеждой.
Очень быстро стало ясно, что полет над вершинами гор ничего не даст. Посадочное место нужно было искать на склонах. Учитывая практически отсутствующий топливный запас, времени для маневров у них почти не оставалось.
Антон перевел боковые прожекторы в режим максимальной мощности и медленно повел катер вдоль сонных скал, нарушая их покой световыми лучами. В кругах света они наблюдали бесконечные крутые отвесы, испещренные разломами и грубо вонзавшиеся внизу в плотную чащу леса. Минуты две они плавно скользили вдоль горного хребта, над самыми верхушками деревьев, но ничего похожего на посадочное место не обнаружили.
Зуммеры взвыли еще тревожнее. Как второй звонок перед началом спектакля.
– Да заткнитесь вы! – буркнул Антон, прекрасно зная, что те не замолчат. Теперь уже не замолчат. В воздухе катеру оставалось быть от силы минут пять. А потом…
Прожекторы выхватили из тьмы широкую расщелину между скалами, и внутренний голос шепнул Антону, что надо лететь туда. Времени на анализ таких советов не было и подавно, и он решительно развернул катер в темноту скал, стараясь не отвлекаться на отвратительные показания топливного индикатора. Ширина расщелины стремительно увеличивалась, крутые отвесы по сторонам становились более пологими, лучи света то и дело натыкались на скопления поросших кустарником холмиков и уступы на склонах. Леса под катером уже не было. Антон опустил машину еще ниже, выискивая хоть какое-то подобие плоскости.
Аня вцепилась в него, молча смотрела в иллюминатор и беззвучно шевелила губами.
– Аня, – сказал он. – Будем садиться на первый попавшийся уступ. Придется выпрыгивать на ходу… Я не уверен, что мы удержим катер на склоне… Ты меня поняла?
Она кивнула, нахмурившись.
– Саймон, ты слышал, что я сказал? Вот и отлично.
Садиться он решил на каменистом откосе, местами покрытом чахлым кустарником. Куда уходил откос вверх и вниз, из-за темноты не было видно, но выбора у них не оставалось. Антон заглушил основной двигатель и стал медленно опускаться. За несколько метров до поверхности он выпустил опоры и крикнул:
– Приготовились! Как открою колпак – выпрыгивайте в левую сторону от катера! Хватайтесь за кусты и камни!..
Когда левые опоры коснулись поверхности склона, Антон дал машине команду на открытие колпака Продолжали противно голосить зуммеры, колпак откидывался ужасно долго. Когда правые опоры толкнулись в грунт, Антон уже знал наверняка: катер на склоне не удержится.
– На выход! – гаркнул он. – Влево!
Катер дрогнул всем телом и замер на земле под сильным наклоном.
Первой метнулась к выходу Аня, ее голубая фигурка, на миг замешкавшись, застыла в проеме, потом скрылась из виду.
В следующий миг «семерка» задрожала всем корпусом и стала медленно сползать вниз по склону.
– Чего застыл?! – заорал Антон на Саймона.
С перекошенным лицом тот кинулся наружу, хватаясь за спинки кресел, и выпрыгнул, мелькнув черным силуэтом в луче прожектора.
Под опорами смачно захрустели камни, послышался треск ломаемых ветвей кустарника. Антон вскочил с кресла, и тут пол машины вздыбился, и его отбросило назад. Он услышал, как снаружи испуганно закричала Аня. Рванулся из всех сил, цепляясь за все, что попадется под руку, стал подтягиваться к проему. Катер продолжал заваливаться и сползать по склону к обрыву все сильнее, и Антон понял, что через несколько секунд машину перевернет и потащит вниз. Но он успел уложиться в эти секунды.
Не вставая в полный рост, он рывком выбросил тело в проем, стараясь не угодить под днище. Ударился о каменистую землю, успел сгруппироваться. Несколько метров его кубарем катило по острым камням, потом он ухватился за густые шипастные кусты и замер, лежа на животе. Катер заскрежетал предсмертным металлическим воем в десятке шагов рядом.
– Антон!!! – испуганно кричала Аня где-то выше по склону. – Антон!!!
– Все в порядке!.. – выдохнул он и закашлялся. – Я здесь!..
Он приподнялся, держась рукой за куст, и увидел, как склон наконец победил катер, и тот, отчаянно лязгнув и взмахнув лучами прожекторов, завалился на бок и стал скатываться по склону. Его стихающий грохот был слышен еще с минуту, после чего звук стих окончательно.
Антон нашел Аню, дрожащую и всхлипывающую, несколькими шагами выше по склону, среди россыпи валунов. Она, разрыдавшись, бросилась ему на грудь и долго плакала. Потом они сели на прохладные камни.
Над головами уже не было того мрачного, покрытого плачущими тучами небосклона. По всей видимости, они вырвались-таки из района стихии. Вверху раскинулась типичная айская ночь, с ее сочными звездными скоплениями, цепочкой мелких орбитальных спутников естественного происхождения и легким ветром, треплющим волосы. Но даже на слабом ветру мокрая одежда давала о себе знать.
Антон окликнул Саймона, и тот отозвался где-то рядом. Спустя минуту появился из темноты, карабкаясь на четвереньках.
– Живой и здоровый? Вот и хорошо, – сказал Антон. – Волею судеб у нас обоих нет «комов». Свяжись-ка, братец, с Базой. Надо дать им наши координаты.
– Ага, связался… Сейчас… – желчно произнес Саймон. – Нет у меня «кома».
– То есть как?!
– Да так!.. Его у меня забрал… ваш коллега… Сразу, как на станцию пришли – и забрал… Боялся, видимо.
– Замечательно, – процедил Антон, переваривая новость. – Вот это номер!.. Изумительно! Специально не придумаешь!..
Приключения не кончаются, подумал он, проклиная исполнительскую дисциплину Карла. Ну почему, черт подери, я не допер выйти на связь из катера?
– Ну ничего… – Он ободряюще подмигнул Ане. – Главное, мы сели. Утром попробуем найти нашу лошадку, может, недалеко укатилась… В конце концов, раздобудем огонь, наломаем веток, разведем сигнальные костры… Прорвемся! Так что спасение утопающих продолжается!
Глава 25
Истины ночи
– Антон, а сюда никто не залезет? – шепотом спросила Аня. – Ну… из леса?.. Звери какие-нибудь… Хищники там…
– Никогда не слышал о хищниках на Ае, – сказал Антон. – По-моему, тут вообще мало животных. Ну на нашем-то материке точно.
– А в этих лесах? Такие жуткие леса… б-р-р…
Они лежали в полной тишине, обнявшись, и слушали слабые завывания ветра снаружи расщелины. Это укрытие они нашли метрах в двадцати выше места высадки: вытянутая каменная ниша между скалами, куда почти не проникал ветер. Метрах в пяти над головой скалы смыкались, образуя подобие навеса. Айская земля была теплой даже ночью, но лежать на ней было жестко. Лишив растущий в округе кустарник листьев и веток, они кое-как устроили себе подстилку.
– Забудь о лесах, – сказал он. – Постарайся уснуть и ни о чем не думай.
– А ты?
– Я так полежу. Буду присматривать за хищниками. – Он улыбнулся в темноте. – Вспомню свое оперативное прошлое… Все равно сна – ни в одном глазу. Столько нужно осмыслить…
– А как мы будем выбираться отсюда?
– Утром решим. Ты спи, Саймон! – бросил он в темноту.
Саймон не отозвался. Он с самого начала наотрез отказался от идеи изготовления подстилки и устроился прямо на земле, забившись в дальний угол расщелины.
Лиственное сучковатое ложе пахло чем-то горьким и сладким одновременно. Аня глубоко вздохнула и сильнее прижалась к Антону.
– Знаешь… – сказала она. – Я все думаю… Может, зря мы Стоцкого насильно не утащили? Неспокойно как-то на душе.
– Он сделал свой выбор, Аня, – сказал Антон. – Бывают моменты в жизни, когда нельзя мешать чьему-то выбору. Какой бы он ни был… Мне кажется, каждый имеет право на свой собственный суд.
– Антон… – произнесла она и сделала паузу. – Мне, наверное, кое-что нужно тебе сказать… Ты должен знать.
– Ты о чем? – Он погладил ее по щеке.
– О том, что мне известно… – Она на секунду умолкла. – Потому что я люблю тебя! – выдохнула она ему в шею. – Безумно люблю – и мне наплевать на все! На свою работу, на свои обязанности, на секретность информации… Правда-правда! Антоша… Даже не знаю, с чего начать…
– Ты имеешь в виду тот странный намек Стоцкого?
– Да… Нет, не только это… Антон! У меня путается все в голове… Может, лучше ты сам спросишь?
– Хм… ну ладно, – Он окунулся в ворох мыслей. Знать бы самому, с чего начать. – Хорошо… Объясни мне, зачем была создана ваша комиссия?
– Не для расследования трагедий на Ае. Не для изучения того, какие эксперименты тут проводили Стоцкий, Зордан и им подобные.
– Значит мнение о том, что Земля ведет параллельное расследование, – это лишь прикрытие?
– Угу. Для отвода глаз.
– Я не удивлен, если признаться. Тогда что, Аня?
– Онны, – сказала она коротко и помолчала, словно свыкаясь с чем-то неизбежным. – Деятельность оннов на Ае. С начала колонизации планеты и вплоть до их исхода.
– А что послужило толчком для создания комиссии?
– Кто-то там в Управлении – мне неизвестно – кто… Или даже в ДКИ… Короче, однажды в рамках надзора за официальным расследованием этот кто-то собрал и проанализировал материалы, в которых речь шла о судьбе двадцати человек, покинувших Аю после «черного марта».
– Так-так!.. – воскликнул Антон. – Эх, почему же я так поздно додумался до этой идеи?!
– И выяснились любопытные вещи…
– Они все умерли?
– Не знаю, Антон. Кто-то умер, кто-то исчез при странных обстоятельствах. Я просто не владею всеми данными.
– Почему-то мне кажется, что их никого уже нет в живых.
Аня вдруг умолкла, замерла и обняла его за шею.
– Что случилось, малыш? – спросил он.
– Нет-нет… – тихо сказала она, чуть помедлила и продолжила: – Ну и вот… Когда стали изучать эту загадку, обнаружилось еще много интересного. На этой волне и создали комиссию. Меня в нее взяли как аналитика, долгое время работавшего на Хаттане. Собственно, все это время мы тайно расследовали деятельность расы оннов. Изучали их собственную историю, хроники колонизации ими других планет. Подробно рассматривали обстоятельства их прихода на Аю, пытались понять, как и почему они пригласили сюда землян… И, разумеется, нас особо интересовало их поведение во время трагедий. И причины ухода с планеты. Я из архивов сутками не выходила, Антон! Чуть ли не спала в нашем информатории. Безумие какое-то! Правда-правда…
– Интересно, – проговорил он. – Полагаю, вы что-то все же узнали. Раз прилетели.
– Узнали много, Антон… Но только мне всего неизвестно! Меня же не посвящают во все. Мне дают задание – я провожу анализ, пишу отчеты и в таком духе. Уэйн всю информацию сводит. О выводах комиссии я знаю косвенно. В той мере, в которой мне положено это знать.
Аня сделала паузу и прислушалась, словно не решалась дальше рассказывать при Саймоне.
– Ничего… – кивнул Антон. – Пусть… Теперь уже все равно.
Она тем не менее понизила голос:
– Слушай. Вот что я знала на тот момент, когда мы вылетели сюда. Ая стала меняться именно с появлением на ней людей. При оннах с ней ничего подобного не происходило. Что-то в людях существует такое, что Ая улавливает и не может игнорировать! Что-то такое, что не проходит для нее бесследно и дестабилизирует ее состояние.
– И это не Банн-феномен?
– В том-то и дело! Тот связан со сферой разума, мышления… Кроме того, Банн-феномен, как ты знаешь, не чувствителен к различию между людьми и оннами. Так что здесь что-то другое…
– Эмоциональная сфера? То о чем говорил Стоцкий?
– Наверное… После его объяснений кое-что проясняется. Понимаешь, Антоша, у оннов нет столь развитой эмоциональной сферы, как у нас. Может быть, у оннов это не так выражено, как у людей, и Ая не чувствует эмоциональных полей оннов. А поля людей она чувствует! Настолько, что сама начинает реагировать… и самое главное, Антон… Самый важный вывод, к которому пришла комиссия, заключается вот в чем!.. Ая меняется под воздействием людей необратимо! Понимаешь? Необратимо! Она преображается коренным образом, на планетарном уровне.
– Необратимо? – переспросил он озадаченно.
– Да. – Глаза Ани возбужденно блестели во мраке. – Все меняется! Климат, геомагнитная структура и прочие вещи… я в них мало разбираюсь… Именно этот факт онны старались тщательно скрыть от людей. Онны первыми поняли, что с появлением людей Ая стала «очеловечиваться»…
Аня потерлась носом о его нос, затем чмокнула в лоб.
– А мне уже совсем не холодно, – сказала она. – Интересно, а он спит? Питер, вы спите?! – позвала она.
Саймон не прореагировал.
– Погоди… – пробормотал Антон. – Вы смогли узнать, почему они ушли с планеты?
Аня пожала плечами.
– Точного ответа нет. Онны не понимали, что происходит с Аей. Не знали, к чему приведет такое развитие событий. Смогут ли они когда-либо использовать «очеловеченную» Аю так, как делали это раньше? Вот какие вопросы их мучили. Ряд найденных нами документов это подтверждает.
– И поэтому ушли?
– Возможно, в том числе – поэтому.
– Значит были еще причины?
– За этим и прилетела комиссия, – Аня помолчала. – Узнать, были ли еще причины.
Она вздохнула глубоко и опустилась к нему на грудь.
– Антон, мы знаем, что онны скрыли еще что-то важное от нас. И хотим понять – что. Знаешь… – произнесла она вдруг серьезным тоном. – Я должна тебе еще кое-что сказать… В общем, понимаешь…
В этот миг о себе напомнил Саймон. Он издал гортанный звук из своего угла – не то кашель, не то смех. На несколько секунд воцарилась тишина. Затем они услышали, как Саймон заерзал, переворачиваясь.
– Я могу сказать!.. – раздался его сиплый голос. – Хотите?
– Что именно? – спросил Антон.
Аня вдруг напряглась всем телом. Он ласково сжал ее запястье.
– Да то!.. – отозвался Саймон. – Я вот слушаю вас… Мне, знаете ли, тоже уже все равно. Станции нет. «Поляны» нет… А может, и База тю-тю! Всему настал конец!.. – Он вдруг странно захихикал. – Финиш! Всему приходит конец… рано или поздно… Вот он и пришел!.. Мы все здесь сдохнем! Или сначала сойдем с ума, а потом уже сдохнем…
– Это все, что ты хотел сказать? – холодно осведомился Антон. – Очень информативно.
– Да поймите же!.. – выпалил Саймон. – Мы никогда не вернемся обратно!.. Мы прилетели на эту планету, чтобы умереть! Все до единого!.. В этом наша миссия! О, да!.. Наша великая миссия! – Он судорожно засмеялся. – Сдохнуть на Ае!
– Заткнись! – бросил Антон. – Хочешь дохнуть – дохни! А мы еще поживем. Если тебе нечего сказать по существу – лучше спи и не пори горячку.
– Давайте-давайте!.. – огрызнулся Саймон. – Поживите! Так я скажу все-таки! Знаете, что скрыли онны? Да, Ая необратимо меняется, как вы тут говорили… Но это только полбеды! Оказывается, что меняются еще и сами люди! Вот в чем гадство! Понимаете ли вы это, господа из комиссии?! Люди, которые тут живут, тоже неминуемо меняются!.. Это взаимозависимый процесс! Это ваша комиссия знала, а?! Ни хрена подобного! Чего молчите?!
Аня действительно молчала. Она приподняла голову, словно пытаясь в темноте различить выражение лица Саймона.
– Продолжай, – сухо сказал Антон. – Дальше! Есть еще информация?
– Какая еще информация?! – крикнул Саймон. – Что вам еще неясно?! Онны просекли всю эту фиговину и сразу умыли руки! А зачем им рисковать, оннам-то? Только они нам не сказали, уроды! Хотя это ничего бы не изменило… Мы все равно тут вымрем… – Он закашлялся. – Таково наше предназначение, значится…
– Тьфу, опять началось! – воскликнул Антон. – Будут у тебя идеи получше? Заныл…
– Какие еще идеи! – заворчал Саймон – Все идеи тут кончаются плохо… Всем… хана… – Он понизил голос и забормотал что-то неразборчивое.
– Слушай, откуда такой пессимизм, Саймон? – сказал Антон. – Не с того ли памятного дня, как ты устроил февральскую драму? А? Чего умолк-то, дядька?
Он думал, что Саймон или начнет запираться, или просто заткнется, но ни первого, ни второго не произошло. Саймон прокашлялся и хрипло ответил:
– Ничего я не устраивал! Все произошло само по себе…
– Да неужели?
– И не надо меня обвинять! – выкрикнул он. – Не надо! У меня что, был умысел?! Не было! Я сам чуть тогда концы не отдал!.. И вообще, что вы знаете об этом…
– Господин Стоцкий нам многое рассказал, – заметил Антон. – Так что советую действовать в этом же ключе. А не скулить о конце света на весь материк.
– Вот пусть Стоцкий вам и рассказывает дальше… Рассказчик!.. Что ему?! Он никогда не был в моей шкуре! Хотя погодите… – Саймон запнулся на полуслове. – Вы же только что про него говорили… Я слышал! Он ведь остался на станции? Да?.. Остался?! Чего молчите?!
– Никогда не слышал о хищниках на Ае, – сказал Антон. – По-моему, тут вообще мало животных. Ну на нашем-то материке точно.
– А в этих лесах? Такие жуткие леса… б-р-р…
Они лежали в полной тишине, обнявшись, и слушали слабые завывания ветра снаружи расщелины. Это укрытие они нашли метрах в двадцати выше места высадки: вытянутая каменная ниша между скалами, куда почти не проникал ветер. Метрах в пяти над головой скалы смыкались, образуя подобие навеса. Айская земля была теплой даже ночью, но лежать на ней было жестко. Лишив растущий в округе кустарник листьев и веток, они кое-как устроили себе подстилку.
– Забудь о лесах, – сказал он. – Постарайся уснуть и ни о чем не думай.
– А ты?
– Я так полежу. Буду присматривать за хищниками. – Он улыбнулся в темноте. – Вспомню свое оперативное прошлое… Все равно сна – ни в одном глазу. Столько нужно осмыслить…
– А как мы будем выбираться отсюда?
– Утром решим. Ты спи, Саймон! – бросил он в темноту.
Саймон не отозвался. Он с самого начала наотрез отказался от идеи изготовления подстилки и устроился прямо на земле, забившись в дальний угол расщелины.
Лиственное сучковатое ложе пахло чем-то горьким и сладким одновременно. Аня глубоко вздохнула и сильнее прижалась к Антону.
– Знаешь… – сказала она. – Я все думаю… Может, зря мы Стоцкого насильно не утащили? Неспокойно как-то на душе.
– Он сделал свой выбор, Аня, – сказал Антон. – Бывают моменты в жизни, когда нельзя мешать чьему-то выбору. Какой бы он ни был… Мне кажется, каждый имеет право на свой собственный суд.
– Антон… – произнесла она и сделала паузу. – Мне, наверное, кое-что нужно тебе сказать… Ты должен знать.
– Ты о чем? – Он погладил ее по щеке.
– О том, что мне известно… – Она на секунду умолкла. – Потому что я люблю тебя! – выдохнула она ему в шею. – Безумно люблю – и мне наплевать на все! На свою работу, на свои обязанности, на секретность информации… Правда-правда! Антоша… Даже не знаю, с чего начать…
– Ты имеешь в виду тот странный намек Стоцкого?
– Да… Нет, не только это… Антон! У меня путается все в голове… Может, лучше ты сам спросишь?
– Хм… ну ладно, – Он окунулся в ворох мыслей. Знать бы самому, с чего начать. – Хорошо… Объясни мне, зачем была создана ваша комиссия?
– Не для расследования трагедий на Ае. Не для изучения того, какие эксперименты тут проводили Стоцкий, Зордан и им подобные.
– Значит мнение о том, что Земля ведет параллельное расследование, – это лишь прикрытие?
– Угу. Для отвода глаз.
– Я не удивлен, если признаться. Тогда что, Аня?
– Онны, – сказала она коротко и помолчала, словно свыкаясь с чем-то неизбежным. – Деятельность оннов на Ае. С начала колонизации планеты и вплоть до их исхода.
– А что послужило толчком для создания комиссии?
– Кто-то там в Управлении – мне неизвестно – кто… Или даже в ДКИ… Короче, однажды в рамках надзора за официальным расследованием этот кто-то собрал и проанализировал материалы, в которых речь шла о судьбе двадцати человек, покинувших Аю после «черного марта».
– Так-так!.. – воскликнул Антон. – Эх, почему же я так поздно додумался до этой идеи?!
– И выяснились любопытные вещи…
– Они все умерли?
– Не знаю, Антон. Кто-то умер, кто-то исчез при странных обстоятельствах. Я просто не владею всеми данными.
– Почему-то мне кажется, что их никого уже нет в живых.
Аня вдруг умолкла, замерла и обняла его за шею.
– Что случилось, малыш? – спросил он.
– Нет-нет… – тихо сказала она, чуть помедлила и продолжила: – Ну и вот… Когда стали изучать эту загадку, обнаружилось еще много интересного. На этой волне и создали комиссию. Меня в нее взяли как аналитика, долгое время работавшего на Хаттане. Собственно, все это время мы тайно расследовали деятельность расы оннов. Изучали их собственную историю, хроники колонизации ими других планет. Подробно рассматривали обстоятельства их прихода на Аю, пытались понять, как и почему они пригласили сюда землян… И, разумеется, нас особо интересовало их поведение во время трагедий. И причины ухода с планеты. Я из архивов сутками не выходила, Антон! Чуть ли не спала в нашем информатории. Безумие какое-то! Правда-правда…
– Интересно, – проговорил он. – Полагаю, вы что-то все же узнали. Раз прилетели.
– Узнали много, Антон… Но только мне всего неизвестно! Меня же не посвящают во все. Мне дают задание – я провожу анализ, пишу отчеты и в таком духе. Уэйн всю информацию сводит. О выводах комиссии я знаю косвенно. В той мере, в которой мне положено это знать.
Аня сделала паузу и прислушалась, словно не решалась дальше рассказывать при Саймоне.
– Ничего… – кивнул Антон. – Пусть… Теперь уже все равно.
Она тем не менее понизила голос:
– Слушай. Вот что я знала на тот момент, когда мы вылетели сюда. Ая стала меняться именно с появлением на ней людей. При оннах с ней ничего подобного не происходило. Что-то в людях существует такое, что Ая улавливает и не может игнорировать! Что-то такое, что не проходит для нее бесследно и дестабилизирует ее состояние.
– И это не Банн-феномен?
– В том-то и дело! Тот связан со сферой разума, мышления… Кроме того, Банн-феномен, как ты знаешь, не чувствителен к различию между людьми и оннами. Так что здесь что-то другое…
– Эмоциональная сфера? То о чем говорил Стоцкий?
– Наверное… После его объяснений кое-что проясняется. Понимаешь, Антоша, у оннов нет столь развитой эмоциональной сферы, как у нас. Может быть, у оннов это не так выражено, как у людей, и Ая не чувствует эмоциональных полей оннов. А поля людей она чувствует! Настолько, что сама начинает реагировать… и самое главное, Антон… Самый важный вывод, к которому пришла комиссия, заключается вот в чем!.. Ая меняется под воздействием людей необратимо! Понимаешь? Необратимо! Она преображается коренным образом, на планетарном уровне.
– Необратимо? – переспросил он озадаченно.
– Да. – Глаза Ани возбужденно блестели во мраке. – Все меняется! Климат, геомагнитная структура и прочие вещи… я в них мало разбираюсь… Именно этот факт онны старались тщательно скрыть от людей. Онны первыми поняли, что с появлением людей Ая стала «очеловечиваться»…
Аня потерлась носом о его нос, затем чмокнула в лоб.
– А мне уже совсем не холодно, – сказала она. – Интересно, а он спит? Питер, вы спите?! – позвала она.
Саймон не прореагировал.
– Погоди… – пробормотал Антон. – Вы смогли узнать, почему они ушли с планеты?
Аня пожала плечами.
– Точного ответа нет. Онны не понимали, что происходит с Аей. Не знали, к чему приведет такое развитие событий. Смогут ли они когда-либо использовать «очеловеченную» Аю так, как делали это раньше? Вот какие вопросы их мучили. Ряд найденных нами документов это подтверждает.
– И поэтому ушли?
– Возможно, в том числе – поэтому.
– Значит были еще причины?
– За этим и прилетела комиссия, – Аня помолчала. – Узнать, были ли еще причины.
Она вздохнула глубоко и опустилась к нему на грудь.
– Антон, мы знаем, что онны скрыли еще что-то важное от нас. И хотим понять – что. Знаешь… – произнесла она вдруг серьезным тоном. – Я должна тебе еще кое-что сказать… В общем, понимаешь…
В этот миг о себе напомнил Саймон. Он издал гортанный звук из своего угла – не то кашель, не то смех. На несколько секунд воцарилась тишина. Затем они услышали, как Саймон заерзал, переворачиваясь.
– Я могу сказать!.. – раздался его сиплый голос. – Хотите?
– Что именно? – спросил Антон.
Аня вдруг напряглась всем телом. Он ласково сжал ее запястье.
– Да то!.. – отозвался Саймон. – Я вот слушаю вас… Мне, знаете ли, тоже уже все равно. Станции нет. «Поляны» нет… А может, и База тю-тю! Всему настал конец!.. – Он вдруг странно захихикал. – Финиш! Всему приходит конец… рано или поздно… Вот он и пришел!.. Мы все здесь сдохнем! Или сначала сойдем с ума, а потом уже сдохнем…
– Это все, что ты хотел сказать? – холодно осведомился Антон. – Очень информативно.
– Да поймите же!.. – выпалил Саймон. – Мы никогда не вернемся обратно!.. Мы прилетели на эту планету, чтобы умереть! Все до единого!.. В этом наша миссия! О, да!.. Наша великая миссия! – Он судорожно засмеялся. – Сдохнуть на Ае!
– Заткнись! – бросил Антон. – Хочешь дохнуть – дохни! А мы еще поживем. Если тебе нечего сказать по существу – лучше спи и не пори горячку.
– Давайте-давайте!.. – огрызнулся Саймон. – Поживите! Так я скажу все-таки! Знаете, что скрыли онны? Да, Ая необратимо меняется, как вы тут говорили… Но это только полбеды! Оказывается, что меняются еще и сами люди! Вот в чем гадство! Понимаете ли вы это, господа из комиссии?! Люди, которые тут живут, тоже неминуемо меняются!.. Это взаимозависимый процесс! Это ваша комиссия знала, а?! Ни хрена подобного! Чего молчите?!
Аня действительно молчала. Она приподняла голову, словно пытаясь в темноте различить выражение лица Саймона.
– Продолжай, – сухо сказал Антон. – Дальше! Есть еще информация?
– Какая еще информация?! – крикнул Саймон. – Что вам еще неясно?! Онны просекли всю эту фиговину и сразу умыли руки! А зачем им рисковать, оннам-то? Только они нам не сказали, уроды! Хотя это ничего бы не изменило… Мы все равно тут вымрем… – Он закашлялся. – Таково наше предназначение, значится…
– Тьфу, опять началось! – воскликнул Антон. – Будут у тебя идеи получше? Заныл…
– Какие еще идеи! – заворчал Саймон – Все идеи тут кончаются плохо… Всем… хана… – Он понизил голос и забормотал что-то неразборчивое.
– Слушай, откуда такой пессимизм, Саймон? – сказал Антон. – Не с того ли памятного дня, как ты устроил февральскую драму? А? Чего умолк-то, дядька?
Он думал, что Саймон или начнет запираться, или просто заткнется, но ни первого, ни второго не произошло. Саймон прокашлялся и хрипло ответил:
– Ничего я не устраивал! Все произошло само по себе…
– Да неужели?
– И не надо меня обвинять! – выкрикнул он. – Не надо! У меня что, был умысел?! Не было! Я сам чуть тогда концы не отдал!.. И вообще, что вы знаете об этом…
– Господин Стоцкий нам многое рассказал, – заметил Антон. – Так что советую действовать в этом же ключе. А не скулить о конце света на весь материк.
– Вот пусть Стоцкий вам и рассказывает дальше… Рассказчик!.. Что ему?! Он никогда не был в моей шкуре! Хотя погодите… – Саймон запнулся на полуслове. – Вы же только что про него говорили… Я слышал! Он ведь остался на станции? Да?.. Остался?! Чего молчите?!