Страница:
— Мне хотелось бы послушать еще про Декартово сравнение тела с машиной или автоматом.
— Сравнение это обусловлено тем, что во времена Декарта людей завораживали машины и механизмы, которые, на внешний взгляд, действовали сами по себе. Слово «автомат» и обозначает устройство, действующее без постороннего вмешательства. Разумеется, представление о том, что механизмы действуют «сами по себе», было иллюзией. Астрономические часы, например, сконструированы и заводятся человеком. Декарт подчеркивает, что подобные искусственные механизмы устроены крайне просто, из небольшого числа деталей по сравнению со множеством костей, мышц, нервов, артерий и вен, из которых состоят тела людей и животных. Почему Богу было не создать тело человека или животного на основе законов механики?
— Сегодня многие говорят о создании искусственного интеллекта.
— Тут уже речь идет об автоматах нашего, сегодняшнего дня. Мы создали механизмы, которые порой вводят нас в заблуждение, заставляя думать, будто они впрямь разумны. Такие машины до смерти напугали бы Декарта. Не исключено, что он усомнился бы в провозглашаемых им свободе и независимости человеческого сознания. Есть ведь философы, настаивающие, что душевная жизнь человека обладает не большей независимостью, чем телесные процессы. Естественно, душевная жизнь человека неизмеримо сложнее любой компьютерной программы, однако кое-кто утверждает, что в принципе мы обладаем не большей свободой, чем такие программы. Впрочем, давай я тебе лучше покажу, София…
Указав на монитор, стоявший на письменном столе в дальнем конце комнаты, Альберто встал и прошел туда. София последовала за ним.
Альберто включил компьютер, и вскоре на самом верху экрана появилась латинская буква «С» с двоеточием. Он написал слово «Лайла» и сказал:
— Так называется сложная диалоговая программа. На экране возник текст:
«Здравствуй, меня зовут Лайла. Ты хорошо сидишь?»
«Да», — набрала на клавиатуре София, хотя еще не успела сесть. Теперь Альберто подал ей стул.
«Как тебя зовут?» — высветилось на экране.
«София Амуннсен», — написала София, и машина ответила:
«Клёвервейен, 3. Очень приятно познакомиться, София. Ты рада, что тебе скоро исполнится пятнадцать лет?»
София вздрогнула. Альберто положил руку ей на плечо.
— Я только сообщил машине твое имя, адрес и дату рождения. Когда знакомишься с новым человеком, хочется что-нибудь знать о нем заранее.
«Неплохо», — набрала София.
«Ты имеешь в виду, что чувствуешь себя неплохо, да, София? Постарайся говорить полными предложениями».
«Спасибо, я чувствую себя прекрасно. Можно задать тебе вопрос?»
«Замечательно, что ты чувствуешь себя прекрасно. Пожалуйста, задавай любые вопросы».
«Сколько тебе лет?» — написала София.
«Меня создали в Атланте 8 августа 1988 года, но на норвежский язык я была переведена в Норвежском высшем техническом училище 28 марта 1990 года».
«Господи!»
«Я просила тебя говорить полными предложениями».
«Я сказала всего-навсего „Господи!?».
«Не понимаю связи. Я знаю более ста тысяч слов, но обращение к Богу в данном случае мне неясно. Ты верующая, София?»
«Не знаю».
«Незнание обычно знаменует собой переход к новому знанию».
«Такое наверняка мог бы сказать Сократ. Или, например, Декарт».
«Сократ — греческий философ, живший с 470-го по 399 год до нашей эры. Если хочешь узнать о нем подробнее, нажми F7. Декарт — французский философ, живший с 1596-го по 1650 год. Если хочешь узнать о нем подробнее, нажми F8».
«Спасибо, мне достаточно сведений о них. Можно задать еще вопрос?»
«Хорошо, что тебе достаточно сведений о них. Задавай свой вопрос!»
Альберто хмыкнул.
«Кто такая Хильда Мёллер-Наг?» — написала София.
«Хильда Мёллер-Наг живет в Лиллесанне, и ей ровно столько же лет, сколько Софии Амуннсен».
«Откуда тебе это известно?»
«Не знаю откуда, я нашла эту информацию на жестком диске».
София снова ощутила руку у себя на плече.
— Я заложил в нее имеющиеся у нас скудные сведения о Хильде.
«Тебе известно про Хильду что-нибудь еще?» — набрала София.
«Отец Хильды служит в миротворческих силах ООН в Ливане. Он имеет звание майора и регулярно шлет своей дочери открытки».
«Я хочу, чтоб ты нашла его!»
«Это невозможно. Его нет в моих файлах, а ни к какой другой базе данных я не подсоединена».
«Я сказала: „Найди его!!!!!?»
«Ты сердишься, София? Во всяком случае, такое количество восклицательных знаков свидетельствует о сильных эмоциях».
«Я хочу поговорить с Хильдиным отцом!»
«У тебя проблемы, тебе трудно управлять своими желаниями. Если хочешь обсудить воспоминания детства, нажми F9».
Альберто вновь тронул Софию за плечо.
— «Лайла» права. Она не магический кристалл, а всего-навсего компьютерная программа.
«Заткнись!» — написала София.
«Как скажешь, София. Наше знакомство продолжалось 13 минут 52 секунды. Я сохраню в памяти нашу беседу. Теперь я завершаю работу по программе».
На экране опять высветилось латинское «С» с двоеточием.
— Ну что ж, пойдем обратно, — сказал Альберто.
Но София уже набрала на клавиатуре новое слово — «Наг».
В следующую секунду на экране возникло сообщение:
«Я здесь».
Теперь уже вздрогнул Альберто.
«Кто ты?» — написала София.
«Майор Альберт Наг к вашим услугам. Я отвечаю непосредственно из Ливана. Чем могу служить?»
— Нет, вы посмотрите, что себе позволяет этот мошенник! — застонал Альберто. — Он проник на жесткий диск.
Оттолкнув Софию, философ занял ее место перед клавиатурой.
«Как тебе, черт возьми, удалось проникнуть в мой компьютер?»
«Проще простого, дорогой коллега. Я всегда оказываюсь там, где мне хочется».
«Проклятый компьютерный вирус!»
«Спокойствие! В данном случае я выступаю в качестве поздравительного вируса. Ты позволишь мне послать кое-кому привет?»
«Мы по горло сыты твоими приветами».
«Буду краток: „Все это происходит в твою честь, дорогая Хильда. Еще раз сердечно поздравляю тебя с пятнадцатилетием. Прости за некоторые сложности, но я пользуюсь любыми обстоятельствами для передачи поздравлений, чтобы они встречали тебя везде, куда ты ни обратишь взор. С приветом, папа — который ждет не дождется, когда сможет обнять тебя?».
Прежде чем Альберто успел написать что-нибудь в ответ, на экране опять возникла буква «С».
Альберто набрал «dir nag*.*», чтобы увидеть названия файлов в каталоге, и прочел:
Написав «erase nag*.*», он выключил машину.
— Ну вот, я его стер, — сказал Альберто. — Правда, неизвестно, когда он появится в следующий раз.
И остался сидеть, не сводя взгляда с экрана. Спустя некоторое время Альберто прибавил:
— Самое неприятное, что его зовут Альберт Наг…
Только теперь София обратила внимание на сходство имен: Альберт Наг и Альберто Нокс. Но Альберто пребывал в таком раздражении, что она не решилась даже заикнуться об этом. Они вернулись к журнальному столику.
СПИНОЗА
Они долго сидели молча. Наконец София сказала — только чтобы отвлечь Альберто от грустных мыслей:
— Судя по всему, Декарт был необычным человеком. Он стал знаменитым?
Альберто тяжело вздохнул и лишь тогда собрался с силами ответить:
— Он приобрел огромное влияние. Вероятно, наиболее важным следует признать его значение для другого великого мыслителя. Я имею в видуголландского философа Баруха Спинозу,который родился в 1632-м и умер в 1677 году.
— Ты расскажешь и о нем?
— По крайней мере, я намечал это сделать. И давай не будем поддаваться на военные провокации.
— Я вся внимание.
— Спиноза принадлежал к еврейской общине Амстердама, но довольно быстро был отлучен от церкви за ересь. Мало кто из философов Нового времени подвергался таким гонениям и издевательствам, как этот человек. Его даже пытались убить. И причиной тому была его критика официальной религии. По мнению Спинозы, и христианство, и иудаизм продолжали свое существование благодаря застывшим догмам и внешней обрядовости. Сам он оказался первым, кто придерживался так называемого «историко-критического» взгляда на Священное Писание.
— Объясни!
— Он отказывался признать, что Писание от первого до последнего слова продиктовано Богом. Читая Библию, мы не должны забывать о времени ее сочинения. Подобное «критическое» чтение позволяет, например, выявить ряд несоответствий между отдельными ее частями. При этом мы знакомимся не только с внешними событиями, изложенными в Новом Завете, но и с Иисусом Христом, которого вполне можно считать выразителем идей Господа. Учение Христа представляло собой именно освобождение от догматов иудаизма. Иисус проповедовал «разумную религию», в которой наибольшую ценность приобретала любовь. Спиноза имеет в виду как любовь к Богу, так и любовь к ближнему. Но христианство тоже быстро закоснело в догмах и ритуалах.
— Полагаю, такие мысли плохо воспринимались в церквах и синагогах.
— Спинозе пришлось даже пережить предательство со стороны семьи, которая попыталась за ересь лишить его наследства. Парадокс заключается в том, что мало кто столь рьяно отстаивал свободу слова и религиозную терпимость, как Спиноза. Из-за сильного противодействия его взглядам он вынужден был вести тихую жизнь, целиком и полностью посвященную философии. Средства пропитания он добывал шлифовкой оптических стекол. Несколько его линз и попало в мои руки.
— Впечатляет.
— То, что он жил шлифовкой линз, едва ли не символично. Философы призваны помочь людям увидеть бытие в новом свете. Суть учения Спинозы как раз и состоит в попытке посмотреть на вещи «с точки зрения вечности».
— С точки зрения вечности?
— Да, София. Способна ли ты рассмотреть свою жизнь в контексте Вселенной? Для этого тебе нужно взглянуть на себя и свою жизнь как бы прищуренным взглядом…
— Гммм… это непросто.
— Напомни себе, что твоя жизнь составляет лишь крохотную частичку бытия. Другими словами, ты входишь в контекст космических масштабов.
— Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.
— Способна ли ты представить себе это? Способна ли охватить одним взглядом весь мир… всю Вселенную?
— Это нелегко. Может быть, мне нужно оптическое стекло.
— Я думаю не только о бесконечном космическом пространстве, но и о бесконечном пространстве времени. Очень давно, тридцать тысяч лет тому назад, в долине Рейна жил мальчик. Он составлял малюсенькую частицу Вселенной, был как бы крошечной рябинкой на бесконечном морском просторе. Вот и ты, София, живешь, составляя малюсенькую частицу всего мироздания. Между тобой и этим мальчиком нет разницы.
— Только та, что я живу сегодня.
— Верно, но как раз на это ты и должна была посмотреть прищуренным взглядом. Кем ты будешь через тридцать тысяч лет?
— В этом заключалась ересь?
— Пожалуй. Спиноза ведь не только утверждал, что все сущее есть мир, или бытие. Он ставил знак равенства между бытием и Богом. Он видел Бога во всем сущее и все сущее — в Боге.
— Значит, он был пантеистом.
— Верно. Для Спинозы Бог не просто создал мир и потому сам стоит вне своего творения. Нет, Бог для него — сам мир. Иногда философ, впрочем, выражается иначе, подчеркивая, что бытие — в Боге. Он приводит в доказательство речь апостола Павла перед афинянами на Ареопагском холме. «Ибо мы Им живем и движемся и существуем», — сказал Павел. Но давай обратимся к собственным рассуждениям Спинозы. Его важнейшее сочинение называется: «Этика, доказанная в геометрическом порядке».
— Этика… и геометрический метод?
— Возможно, на наш слух звучит несколько странно. Под этикой философы понимают учение о том, как нам вести себя для достижения благополучия. Именно в этом смысле мы говорим, к примеру, об этике Сократа или этике Аристотеля. Лишь в современном мире этика фактически сведена к нормам поведения, соблюдая которые мы бы жили, не наступая на любимые мозоли другим людям.
— Забота только о своем благополучии считается эгоизмом, да?
— Примерно. Спиноза употребляет слово «этика» в двояком смысле: и как образ жизни, и как мораль.
— И все же… «образ жизни, доказанный в геометрическом порядке»?…
— Геометрический метод применяется в этом случае к самому языку, или форме выражения. Как ты помнишь, Декарт тоже прибегал в философских рассуждениях к математическому методу. Согласно Декарту, такие рассуждения должны строиться в виде тщательно выверенных, логичных умозаключений. Спиноза продолжает ту же рационалистическую традицию. В своей этике он стремился доказать, что человеческая жизнь определяется законами природы, а потому нам следует избавиться от чувств и побуждений, аффектов. Лишь тогда мы обретем спокойствие и счастье, утверждал он.
— Но наша жизнь определяется не только законами природы?
— Видишь ли, София, Спиноза отнюдь не простой философ. Его нужно разбирать пункт за пунктом. Ты, надо думать, не забыла, что, по Декарту, действительность состоит из двух четко различающихся субстанций, а именно мышления и протяжения?
— Когда бы я успела это забыть?
— Слово «субстанция» можно понимать как нечто, из чего состоят все вещи, нечто, к чему они все могут сводиться. Итак, Декарт оперировал двумя субстанциями, мышлением и протяжением.
— Мне не надо повторять все по двадцать раз.
— Спиноза не признавал такого разграничения. Он верил в существование только одной субстанции. Все сущее, по его мнению, сводится к тому, что он называл просто Субстанцией.Иногда, впрочем, он называл ее Божеством или природой. Иными словами, у Спинозы — в отличие от Декарта — не дуалистическое восприятие действительности. Мы говорим, что он монист,поскольку сводит все бытие и все жизненные явления к одной и той же субстанции.
— Они придерживаются, можно сказать, противоположных точек зрения.
— Разногласия между Декартом и Спинозой не столь велики, как это нередко утверждается. Декарт ведь тоже указывал, что Бог существует благодаря самому себе. Лишь когда Спиноза приравнивает Бога к бытию (или к сотворенному им миру), он довольно далеко отходит и от Декарта, и от иудаистского или христианского мировоззрения.
— Ведь в таком случае бытие — это Бог, и точка.
— Но под словом «бытие» Спиноза понимает не только протяженное бытие. Под Субстанцией, Богом, природой или бытием он подразумевает все сущее, в том числе и связанное с духом.
— Значит, и мышление, и протяжение?
— Ты абсолютно права. Согласно Спинозе, нам, людям, известны две характеристики, или формы проявления, Бога, которые философ называет божественными атрибутами,и эти атрибуты не что иное, как Декартовы мышление и протяжение. Итак, Бог (или бытие) выступает либо в виде мышления, либо в виде протяженных вещей. Вполне возможно, что Бог обладает и другими свойствами, помимо мышления и протяжения, однако люди знакомы лишь с этими его атрибутами.
— Все отлично, только зачем он выражается так замысловато?
— Да, прорубаться сквозь текст Спинозы приходится иногда чуть ли не с молотком и зубилом. Единственным утешением служит то, что в конце концов ты извлекаешь из глубин мысль, которая по чистоте своей может соперничать с алмазом.
— Я жду разъяснений.
— Не все сущее в природе представляет собой либо мышление, либо протяжение. Конкретные явления, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, например цветок или стихотворение Хенрика Вергеланна, суть различные модусыатрибутов мышления или протяжения. Под модусом понимается определенный способ, которым проявляет себя Субстанция, Бог или природа. Цветок — это модус атрибута протяжения, а стихотворение о том же цветке — модус атрибута мышления. По существу же оба выражают Субстанцию, Бога или природу.
— Тьфу ты, чего он наворотил!
— Главная сложность заключается в языке Спинозы. Но под его запутанными формулировками скрывается удивительное откровение, которое настолько просто, что его невозможно выразить повседневным языком.
— И все же я предпочитаю повседневный язык.
— Отлично. Начну с тебя. Если у тебя заболел живот, кто испытывает боль?
— Ты же сам сказал: я.
— Верно. А если ты вспоминаешь, что когда-то у тебя болел живот, о ком ты думаешь?
— Опять-таки о себе.
— Да, потому что ты единичная личность, у которой может снова заболеть живот и которую может охватить определенное настроение. Спиноза не случайно утверждал, что все физические явления, существующие или происходящие вокруг нас, выражают Бога или природу. Это же относится ко всем мыслям, ко всему, что мыслится Богом или природой, ибо всё едино. Существует лишь один Бог, одна природа или одна субстанция.
— Когда я думаю, это моимысли. Когда я двигаюсь, то двигаюсь я, а не кто-нибудь другой. Зачем ты примешиваешь к этому Бога?
— Мне нравится твоя запальчивость. А кто ты такая? Ты София Амуннсен, но одновременно ты — выражение чего-то неизмеримо большего. Ты вправе сказать, что сама думаешь или сама двигаешься, однако разве ты не можешь сказать и другое: что твои мысли на самом деле принадлежат природе, а когда ты движешься, в тебе движется природа? Это сродни вопросу о том, сквозь какие очки ты предпочитаешь смотреть на мир.
— Ты хочешь сказать, что я не властна над собой?
— Не совсем. Возможно, у тебя есть некоторая свобода, например распоряжаться своим указательным пальцем. Однако он способен двигаться только так, как ему определено природой. Он не может соскочить с руки и закружиться по комнате. Так и у тебя, дитя мое, есть свое место во всеобщем единстве. Ты София, и в то же время ты палец на руке Творца.
— Значит, все мои поступки определяются Богом?
— Или природой, или законами природы. Спиноза считал Бога (или законы природы) внутренней причинойвсего сущего. Именно внутренней, а не внешней, поскольку внешне Бог выражает себя исключительно через законы природы.
— Боюсь, я не улавливаю разницы.
— Бог — не кукловод в театре марионеток, который дергает за веревочки, определяя таким образом все происходящее. Подобный «марионеточник» управляет куклами извне, а потому является внешней причиной их движений. Бог же правит миром не так. Он правит с помощью законов природы, а потому Бог — или природа — и есть внутренняя причина всего происходящего. Другими словами, все, что случается, должно было случиться. Спиноза придерживался детерминистского взгляда на мир.
— По-моему, ты уже говорил нечто похожее.
— Ты, вероятно, имеешь в виду стоиков.Они тоже подчеркивали, что в мире не происходит ничего случайного. Вот почему важно было встречать все события со «стоическим спокойствием». Человек не должен позволять чувствам брать над ним верх. Такова вкратце этика Спинозы.
— Мне кажется, я понимаю его. Но меня не привлекает мысль о том, что не я сама определяю свои поступки.
— Давай еще раз обратимся к мальчику из каменного века, жившему тридцать тысяч лет назад. Когда мальчик вырос, он стал ходить с копьем на диких животных, потом полюбил женщину, которая родила ему детей. Кроме того, он наверняка поклонялся племенным богам. Неужели ты будешь утверждать, что все это он решил для себя сам?
— Не знаю.
— Или возьмем, к примеру, африканского льва. Ты что, думаешь, он сознательно решил жить хищником и потому бросается на хромающую антилопу? Может, он предпочел бы стать вегетарианцем?
— Нет, лев следует своей натуре.
— Верно, или законам природы. Что делаешь и ты, София, поскольку ты тоже часть природы. Ты, конечно, можешь (не без помощи Декарта) возразить, что лев — животное, а не человек с его свободным разумом. Но подумай о новорожденной крохе. Она кричит и скандалит. Не получив молока, она будет сосать палец. Есть ли у этой малышки свобода воли?
— Нет.
— Когда же девочка обретет ее? В два года она бегает вокруг и тычет пальцем во все подряд. В три года она скандалит с мамой, а в четыре вдруг начинает бояться темноты. Где тут свобода, София?
— Не знаю.
— Когда ей исполняется пятнадцать, она встает перед зеркалом и пробует краситься. Может, она теперь принимает собственные решения и поступает, как ей вздумается?
— Понятно.
— Конечно, она София Амуннсен, но она тоже следует законам природы, не осознавая этого из-за сложной сети причин, стоящих за каждым ее поступком.
— По-моему, объяснений достаточно.
— И все же я попрошу тебя ответить на последний вопрос. В большом саду стоят два дерева. Одно из них растет на плодородной земле и освещается солнцем, оно не испытывает недостатка в воде и полноценном питании. Второе растет в тенистом месте, на скудной почве. Какое же из двух приносит больше плодов?
— Конечно, дерево, у которого лучше условия для роста.
— Согласно Спинозе, такое дерево обладает полной свободой развивать свои потенциальные возможности.
Но если это яблоня, она все равно не сможет родить груши или сливы. Так же и с нами, людьми. Нашему развитию и достижению личностной зрелости могут помешать, например, политические события, на нас могут давить внешние обстоятельства. Мы живем как свободные личности, только если имеем возможность «свободно» развивать свои потенциальные возможности. Тем не менее внутренние задатки и внешние обстоятельства определяют в нашей жизни не меньше, чем у мальчика из долины Рейна, у африканского льва или у яблони в саду.
— Ты меня давно убедил.
— Спиноза настаивает на существовании лишь одного создания, которое целиком и полностью является «причиной самого себя» и может действовать абсолютно свободно. Такое свободное и «неслучайное» развитие свойственно только Богу, или природе. Человек может стремиться к свободе, чтобы жить без внешнего давления, но он никогда не сумеет достичь свободы воли. Мы не вольны определять, что происходит с нашим телом, которое является модусом атрибута протяжения. Не в наших силах и «выбирать», о чем думать. Итак, человек не обладает свободной душой, она фактически находится в плену механического тела.
— Вот это мне понять труднее.
— Согласно Спинозе, достичь подлинной гармонии и счастья человеку мешают его страсти, в частности вожделение и тщеславие. Но если мы признаем неслучайность всего происходящего, то можем добиться интуитивного постижения природы в ее целостности, можем прийти к ясному ощущению того, что все взаимосвязано, все представляет собой единое целое. Наша цель — попытаться охватить все одним взглядом. Лишь в этом случае нас ждет величайшее счастье и душевное спокойствие. Такой взгляд Спиноза и называл «sub specie aeternitatis».
— Что значит?…
— «С точки зрения вечности». Кажется, мы с этого начали?
— Этим надо и кончить. Мне давно пора домой.
Альберто встал и, сходив к книжной полке за блюдом с фруктами, поставил его перед Софией.
— Может, успеешь перед уходом?
София взяла себе банан, Альберто — зеленое яблоко.
Оторвав верхушку, девочка принялась чистить банан.
— Здесь что-то написано, — вдруг сказала она.
— Где?
— Изнутри банановой кожуры. Как будто черной тушью…
Склонившись к Альберто, София показала ему банан. Учитель философии вслух прочел:
— Очень смешно, — сказала София.
— Он придумывает все более замысловатые трюки.
— Но ведь это невозможно… Ты не знаешь, в Ливане растут бананы?
Альберто пожал плечами.
— Во всяком случае, я не буду его есть.
— Ну и оставь. Конечно, только ненормальный может поздравлять дочку с днем рождения внутри неочищенного банана. С другой стороны, он весьма изобретателен…
— Да, он человек неординарный.
— Итак, мы можем констатировать, что у Хильды изобретательный отец. Право же, он не глуп.
— Я уже сказала, что согласна. В таком случае, может быть, именно он заставил тебя в прошлый раз назвать меня Хильдой? Может, он вкладывает нам в рот все наши слова?
— Такую возможность не следует исключать. Всё, однако, нужно подвергать сомнению.
— А вдруг наше существование вообще только сон…
— Не будем спешить с выводами. Все может объясняться предельно просто.
— Как бы то ни было, мне пора бежать. Мама уже заждалась.
Альберто проводил Софию до дверей и на прощанье сказал:
— До скорой встречи, дорогая Хильда.
В следующий миг дверь за ней закрылась.
ЛОКК
Домой София вернулась в половине девятого — на полтора часа позже договоренного, хотя никакой договоренности, по сути дела, не было. Просто София не успела к ужину, хотя оставила маме записку о том, что придет самое позднее в семь.
— Так больше продолжаться не может, София. Я вынуждена была позвонить в справочную, и мне сказали, что никакой Альберто в старом городе не живет. Меня подняли на смех.
— Было очень сложно оторваться. По-моему, мы с ним подошли к разгадке великой тайны.
— Сравнение это обусловлено тем, что во времена Декарта людей завораживали машины и механизмы, которые, на внешний взгляд, действовали сами по себе. Слово «автомат» и обозначает устройство, действующее без постороннего вмешательства. Разумеется, представление о том, что механизмы действуют «сами по себе», было иллюзией. Астрономические часы, например, сконструированы и заводятся человеком. Декарт подчеркивает, что подобные искусственные механизмы устроены крайне просто, из небольшого числа деталей по сравнению со множеством костей, мышц, нервов, артерий и вен, из которых состоят тела людей и животных. Почему Богу было не создать тело человека или животного на основе законов механики?
— Сегодня многие говорят о создании искусственного интеллекта.
— Тут уже речь идет об автоматах нашего, сегодняшнего дня. Мы создали механизмы, которые порой вводят нас в заблуждение, заставляя думать, будто они впрямь разумны. Такие машины до смерти напугали бы Декарта. Не исключено, что он усомнился бы в провозглашаемых им свободе и независимости человеческого сознания. Есть ведь философы, настаивающие, что душевная жизнь человека обладает не большей независимостью, чем телесные процессы. Естественно, душевная жизнь человека неизмеримо сложнее любой компьютерной программы, однако кое-кто утверждает, что в принципе мы обладаем не большей свободой, чем такие программы. Впрочем, давай я тебе лучше покажу, София…
Указав на монитор, стоявший на письменном столе в дальнем конце комнаты, Альберто встал и прошел туда. София последовала за ним.
Альберто включил компьютер, и вскоре на самом верху экрана появилась латинская буква «С» с двоеточием. Он написал слово «Лайла» и сказал:
— Так называется сложная диалоговая программа. На экране возник текст:
«Здравствуй, меня зовут Лайла. Ты хорошо сидишь?»
«Да», — набрала на клавиатуре София, хотя еще не успела сесть. Теперь Альберто подал ей стул.
«Как тебя зовут?» — высветилось на экране.
«София Амуннсен», — написала София, и машина ответила:
«Клёвервейен, 3. Очень приятно познакомиться, София. Ты рада, что тебе скоро исполнится пятнадцать лет?»
София вздрогнула. Альберто положил руку ей на плечо.
— Я только сообщил машине твое имя, адрес и дату рождения. Когда знакомишься с новым человеком, хочется что-нибудь знать о нем заранее.
«Неплохо», — набрала София.
«Ты имеешь в виду, что чувствуешь себя неплохо, да, София? Постарайся говорить полными предложениями».
«Спасибо, я чувствую себя прекрасно. Можно задать тебе вопрос?»
«Замечательно, что ты чувствуешь себя прекрасно. Пожалуйста, задавай любые вопросы».
«Сколько тебе лет?» — написала София.
«Меня создали в Атланте 8 августа 1988 года, но на норвежский язык я была переведена в Норвежском высшем техническом училище 28 марта 1990 года».
«Господи!»
«Я просила тебя говорить полными предложениями».
«Я сказала всего-навсего „Господи!?».
«Не понимаю связи. Я знаю более ста тысяч слов, но обращение к Богу в данном случае мне неясно. Ты верующая, София?»
«Не знаю».
«Незнание обычно знаменует собой переход к новому знанию».
«Такое наверняка мог бы сказать Сократ. Или, например, Декарт».
«Сократ — греческий философ, живший с 470-го по 399 год до нашей эры. Если хочешь узнать о нем подробнее, нажми F7. Декарт — французский философ, живший с 1596-го по 1650 год. Если хочешь узнать о нем подробнее, нажми F8».
«Спасибо, мне достаточно сведений о них. Можно задать еще вопрос?»
«Хорошо, что тебе достаточно сведений о них. Задавай свой вопрос!»
Альберто хмыкнул.
«Кто такая Хильда Мёллер-Наг?» — написала София.
«Хильда Мёллер-Наг живет в Лиллесанне, и ей ровно столько же лет, сколько Софии Амуннсен».
«Откуда тебе это известно?»
«Не знаю откуда, я нашла эту информацию на жестком диске».
София снова ощутила руку у себя на плече.
— Я заложил в нее имеющиеся у нас скудные сведения о Хильде.
«Тебе известно про Хильду что-нибудь еще?» — набрала София.
«Отец Хильды служит в миротворческих силах ООН в Ливане. Он имеет звание майора и регулярно шлет своей дочери открытки».
«Я хочу, чтоб ты нашла его!»
«Это невозможно. Его нет в моих файлах, а ни к какой другой базе данных я не подсоединена».
«Я сказала: „Найди его!!!!!?»
«Ты сердишься, София? Во всяком случае, такое количество восклицательных знаков свидетельствует о сильных эмоциях».
«Я хочу поговорить с Хильдиным отцом!»
«У тебя проблемы, тебе трудно управлять своими желаниями. Если хочешь обсудить воспоминания детства, нажми F9».
Альберто вновь тронул Софию за плечо.
— «Лайла» права. Она не магический кристалл, а всего-навсего компьютерная программа.
«Заткнись!» — написала София.
«Как скажешь, София. Наше знакомство продолжалось 13 минут 52 секунды. Я сохраню в памяти нашу беседу. Теперь я завершаю работу по программе».
На экране опять высветилось латинское «С» с двоеточием.
— Ну что ж, пойдем обратно, — сказал Альберто.
Но София уже набрала на клавиатуре новое слово — «Наг».
В следующую секунду на экране возникло сообщение:
«Я здесь».
Теперь уже вздрогнул Альберто.
«Кто ты?» — написала София.
«Майор Альберт Наг к вашим услугам. Я отвечаю непосредственно из Ливана. Чем могу служить?»
— Нет, вы посмотрите, что себе позволяет этот мошенник! — застонал Альберто. — Он проник на жесткий диск.
Оттолкнув Софию, философ занял ее место перед клавиатурой.
«Как тебе, черт возьми, удалось проникнуть в мой компьютер?»
«Проще простого, дорогой коллега. Я всегда оказываюсь там, где мне хочется».
«Проклятый компьютерный вирус!»
«Спокойствие! В данном случае я выступаю в качестве поздравительного вируса. Ты позволишь мне послать кое-кому привет?»
«Мы по горло сыты твоими приветами».
«Буду краток: „Все это происходит в твою честь, дорогая Хильда. Еще раз сердечно поздравляю тебя с пятнадцатилетием. Прости за некоторые сложности, но я пользуюсь любыми обстоятельствами для передачи поздравлений, чтобы они встречали тебя везде, куда ты ни обратишь взор. С приветом, папа — который ждет не дождется, когда сможет обнять тебя?».
Прежде чем Альберто успел написать что-нибудь в ответ, на экране опять возникла буква «С».
Альберто набрал «dir nag*.*», чтобы увидеть названия файлов в каталоге, и прочел:
nag.leb 147.643 15.06.90 12.47
nag.lil 326.439 23.06.90 22.34
Написав «erase nag*.*», он выключил машину.
— Ну вот, я его стер, — сказал Альберто. — Правда, неизвестно, когда он появится в следующий раз.
И остался сидеть, не сводя взгляда с экрана. Спустя некоторое время Альберто прибавил:
— Самое неприятное, что его зовут Альберт Наг…
Только теперь София обратила внимание на сходство имен: Альберт Наг и Альберто Нокс. Но Альберто пребывал в таком раздражении, что она не решилась даже заикнуться об этом. Они вернулись к журнальному столику.
СПИНОЗА
…Бог — не кукловод в театре марионеток…
Они долго сидели молча. Наконец София сказала — только чтобы отвлечь Альберто от грустных мыслей:
— Судя по всему, Декарт был необычным человеком. Он стал знаменитым?
Альберто тяжело вздохнул и лишь тогда собрался с силами ответить:
— Он приобрел огромное влияние. Вероятно, наиболее важным следует признать его значение для другого великого мыслителя. Я имею в видуголландского философа Баруха Спинозу,который родился в 1632-м и умер в 1677 году.
— Ты расскажешь и о нем?
— По крайней мере, я намечал это сделать. И давай не будем поддаваться на военные провокации.
— Я вся внимание.
— Спиноза принадлежал к еврейской общине Амстердама, но довольно быстро был отлучен от церкви за ересь. Мало кто из философов Нового времени подвергался таким гонениям и издевательствам, как этот человек. Его даже пытались убить. И причиной тому была его критика официальной религии. По мнению Спинозы, и христианство, и иудаизм продолжали свое существование благодаря застывшим догмам и внешней обрядовости. Сам он оказался первым, кто придерживался так называемого «историко-критического» взгляда на Священное Писание.
— Объясни!
— Он отказывался признать, что Писание от первого до последнего слова продиктовано Богом. Читая Библию, мы не должны забывать о времени ее сочинения. Подобное «критическое» чтение позволяет, например, выявить ряд несоответствий между отдельными ее частями. При этом мы знакомимся не только с внешними событиями, изложенными в Новом Завете, но и с Иисусом Христом, которого вполне можно считать выразителем идей Господа. Учение Христа представляло собой именно освобождение от догматов иудаизма. Иисус проповедовал «разумную религию», в которой наибольшую ценность приобретала любовь. Спиноза имеет в виду как любовь к Богу, так и любовь к ближнему. Но христианство тоже быстро закоснело в догмах и ритуалах.
— Полагаю, такие мысли плохо воспринимались в церквах и синагогах.
— Спинозе пришлось даже пережить предательство со стороны семьи, которая попыталась за ересь лишить его наследства. Парадокс заключается в том, что мало кто столь рьяно отстаивал свободу слова и религиозную терпимость, как Спиноза. Из-за сильного противодействия его взглядам он вынужден был вести тихую жизнь, целиком и полностью посвященную философии. Средства пропитания он добывал шлифовкой оптических стекол. Несколько его линз и попало в мои руки.
— Впечатляет.
— То, что он жил шлифовкой линз, едва ли не символично. Философы призваны помочь людям увидеть бытие в новом свете. Суть учения Спинозы как раз и состоит в попытке посмотреть на вещи «с точки зрения вечности».
— С точки зрения вечности?
— Да, София. Способна ли ты рассмотреть свою жизнь в контексте Вселенной? Для этого тебе нужно взглянуть на себя и свою жизнь как бы прищуренным взглядом…
— Гммм… это непросто.
— Напомни себе, что твоя жизнь составляет лишь крохотную частичку бытия. Другими словами, ты входишь в контекст космических масштабов.
— Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.
— Способна ли ты представить себе это? Способна ли охватить одним взглядом весь мир… всю Вселенную?
— Это нелегко. Может быть, мне нужно оптическое стекло.
— Я думаю не только о бесконечном космическом пространстве, но и о бесконечном пространстве времени. Очень давно, тридцать тысяч лет тому назад, в долине Рейна жил мальчик. Он составлял малюсенькую частицу Вселенной, был как бы крошечной рябинкой на бесконечном морском просторе. Вот и ты, София, живешь, составляя малюсенькую частицу всего мироздания. Между тобой и этим мальчиком нет разницы.
— Только та, что я живу сегодня.
— Верно, но как раз на это ты и должна была посмотреть прищуренным взглядом. Кем ты будешь через тридцать тысяч лет?
— В этом заключалась ересь?
— Пожалуй. Спиноза ведь не только утверждал, что все сущее есть мир, или бытие. Он ставил знак равенства между бытием и Богом. Он видел Бога во всем сущее и все сущее — в Боге.
— Значит, он был пантеистом.
— Верно. Для Спинозы Бог не просто создал мир и потому сам стоит вне своего творения. Нет, Бог для него — сам мир. Иногда философ, впрочем, выражается иначе, подчеркивая, что бытие — в Боге. Он приводит в доказательство речь апостола Павла перед афинянами на Ареопагском холме. «Ибо мы Им живем и движемся и существуем», — сказал Павел. Но давай обратимся к собственным рассуждениям Спинозы. Его важнейшее сочинение называется: «Этика, доказанная в геометрическом порядке».
— Этика… и геометрический метод?
— Возможно, на наш слух звучит несколько странно. Под этикой философы понимают учение о том, как нам вести себя для достижения благополучия. Именно в этом смысле мы говорим, к примеру, об этике Сократа или этике Аристотеля. Лишь в современном мире этика фактически сведена к нормам поведения, соблюдая которые мы бы жили, не наступая на любимые мозоли другим людям.
— Забота только о своем благополучии считается эгоизмом, да?
— Примерно. Спиноза употребляет слово «этика» в двояком смысле: и как образ жизни, и как мораль.
— И все же… «образ жизни, доказанный в геометрическом порядке»?…
— Геометрический метод применяется в этом случае к самому языку, или форме выражения. Как ты помнишь, Декарт тоже прибегал в философских рассуждениях к математическому методу. Согласно Декарту, такие рассуждения должны строиться в виде тщательно выверенных, логичных умозаключений. Спиноза продолжает ту же рационалистическую традицию. В своей этике он стремился доказать, что человеческая жизнь определяется законами природы, а потому нам следует избавиться от чувств и побуждений, аффектов. Лишь тогда мы обретем спокойствие и счастье, утверждал он.
— Но наша жизнь определяется не только законами природы?
— Видишь ли, София, Спиноза отнюдь не простой философ. Его нужно разбирать пункт за пунктом. Ты, надо думать, не забыла, что, по Декарту, действительность состоит из двух четко различающихся субстанций, а именно мышления и протяжения?
— Когда бы я успела это забыть?
— Слово «субстанция» можно понимать как нечто, из чего состоят все вещи, нечто, к чему они все могут сводиться. Итак, Декарт оперировал двумя субстанциями, мышлением и протяжением.
— Мне не надо повторять все по двадцать раз.
— Спиноза не признавал такого разграничения. Он верил в существование только одной субстанции. Все сущее, по его мнению, сводится к тому, что он называл просто Субстанцией.Иногда, впрочем, он называл ее Божеством или природой. Иными словами, у Спинозы — в отличие от Декарта — не дуалистическое восприятие действительности. Мы говорим, что он монист,поскольку сводит все бытие и все жизненные явления к одной и той же субстанции.
— Они придерживаются, можно сказать, противоположных точек зрения.
— Разногласия между Декартом и Спинозой не столь велики, как это нередко утверждается. Декарт ведь тоже указывал, что Бог существует благодаря самому себе. Лишь когда Спиноза приравнивает Бога к бытию (или к сотворенному им миру), он довольно далеко отходит и от Декарта, и от иудаистского или христианского мировоззрения.
— Ведь в таком случае бытие — это Бог, и точка.
— Но под словом «бытие» Спиноза понимает не только протяженное бытие. Под Субстанцией, Богом, природой или бытием он подразумевает все сущее, в том числе и связанное с духом.
— Значит, и мышление, и протяжение?
— Ты абсолютно права. Согласно Спинозе, нам, людям, известны две характеристики, или формы проявления, Бога, которые философ называет божественными атрибутами,и эти атрибуты не что иное, как Декартовы мышление и протяжение. Итак, Бог (или бытие) выступает либо в виде мышления, либо в виде протяженных вещей. Вполне возможно, что Бог обладает и другими свойствами, помимо мышления и протяжения, однако люди знакомы лишь с этими его атрибутами.
— Все отлично, только зачем он выражается так замысловато?
— Да, прорубаться сквозь текст Спинозы приходится иногда чуть ли не с молотком и зубилом. Единственным утешением служит то, что в конце концов ты извлекаешь из глубин мысль, которая по чистоте своей может соперничать с алмазом.
— Я жду разъяснений.
— Не все сущее в природе представляет собой либо мышление, либо протяжение. Конкретные явления, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, например цветок или стихотворение Хенрика Вергеланна, суть различные модусыатрибутов мышления или протяжения. Под модусом понимается определенный способ, которым проявляет себя Субстанция, Бог или природа. Цветок — это модус атрибута протяжения, а стихотворение о том же цветке — модус атрибута мышления. По существу же оба выражают Субстанцию, Бога или природу.
— Тьфу ты, чего он наворотил!
— Главная сложность заключается в языке Спинозы. Но под его запутанными формулировками скрывается удивительное откровение, которое настолько просто, что его невозможно выразить повседневным языком.
— И все же я предпочитаю повседневный язык.
— Отлично. Начну с тебя. Если у тебя заболел живот, кто испытывает боль?
— Ты же сам сказал: я.
— Верно. А если ты вспоминаешь, что когда-то у тебя болел живот, о ком ты думаешь?
— Опять-таки о себе.
— Да, потому что ты единичная личность, у которой может снова заболеть живот и которую может охватить определенное настроение. Спиноза не случайно утверждал, что все физические явления, существующие или происходящие вокруг нас, выражают Бога или природу. Это же относится ко всем мыслям, ко всему, что мыслится Богом или природой, ибо всё едино. Существует лишь один Бог, одна природа или одна субстанция.
— Когда я думаю, это моимысли. Когда я двигаюсь, то двигаюсь я, а не кто-нибудь другой. Зачем ты примешиваешь к этому Бога?
— Мне нравится твоя запальчивость. А кто ты такая? Ты София Амуннсен, но одновременно ты — выражение чего-то неизмеримо большего. Ты вправе сказать, что сама думаешь или сама двигаешься, однако разве ты не можешь сказать и другое: что твои мысли на самом деле принадлежат природе, а когда ты движешься, в тебе движется природа? Это сродни вопросу о том, сквозь какие очки ты предпочитаешь смотреть на мир.
— Ты хочешь сказать, что я не властна над собой?
— Не совсем. Возможно, у тебя есть некоторая свобода, например распоряжаться своим указательным пальцем. Однако он способен двигаться только так, как ему определено природой. Он не может соскочить с руки и закружиться по комнате. Так и у тебя, дитя мое, есть свое место во всеобщем единстве. Ты София, и в то же время ты палец на руке Творца.
— Значит, все мои поступки определяются Богом?
— Или природой, или законами природы. Спиноза считал Бога (или законы природы) внутренней причинойвсего сущего. Именно внутренней, а не внешней, поскольку внешне Бог выражает себя исключительно через законы природы.
— Боюсь, я не улавливаю разницы.
— Бог — не кукловод в театре марионеток, который дергает за веревочки, определяя таким образом все происходящее. Подобный «марионеточник» управляет куклами извне, а потому является внешней причиной их движений. Бог же правит миром не так. Он правит с помощью законов природы, а потому Бог — или природа — и есть внутренняя причина всего происходящего. Другими словами, все, что случается, должно было случиться. Спиноза придерживался детерминистского взгляда на мир.
— По-моему, ты уже говорил нечто похожее.
— Ты, вероятно, имеешь в виду стоиков.Они тоже подчеркивали, что в мире не происходит ничего случайного. Вот почему важно было встречать все события со «стоическим спокойствием». Человек не должен позволять чувствам брать над ним верх. Такова вкратце этика Спинозы.
— Мне кажется, я понимаю его. Но меня не привлекает мысль о том, что не я сама определяю свои поступки.
— Давай еще раз обратимся к мальчику из каменного века, жившему тридцать тысяч лет назад. Когда мальчик вырос, он стал ходить с копьем на диких животных, потом полюбил женщину, которая родила ему детей. Кроме того, он наверняка поклонялся племенным богам. Неужели ты будешь утверждать, что все это он решил для себя сам?
— Не знаю.
— Или возьмем, к примеру, африканского льва. Ты что, думаешь, он сознательно решил жить хищником и потому бросается на хромающую антилопу? Может, он предпочел бы стать вегетарианцем?
— Нет, лев следует своей натуре.
— Верно, или законам природы. Что делаешь и ты, София, поскольку ты тоже часть природы. Ты, конечно, можешь (не без помощи Декарта) возразить, что лев — животное, а не человек с его свободным разумом. Но подумай о новорожденной крохе. Она кричит и скандалит. Не получив молока, она будет сосать палец. Есть ли у этой малышки свобода воли?
— Нет.
— Когда же девочка обретет ее? В два года она бегает вокруг и тычет пальцем во все подряд. В три года она скандалит с мамой, а в четыре вдруг начинает бояться темноты. Где тут свобода, София?
— Не знаю.
— Когда ей исполняется пятнадцать, она встает перед зеркалом и пробует краситься. Может, она теперь принимает собственные решения и поступает, как ей вздумается?
— Понятно.
— Конечно, она София Амуннсен, но она тоже следует законам природы, не осознавая этого из-за сложной сети причин, стоящих за каждым ее поступком.
— По-моему, объяснений достаточно.
— И все же я попрошу тебя ответить на последний вопрос. В большом саду стоят два дерева. Одно из них растет на плодородной земле и освещается солнцем, оно не испытывает недостатка в воде и полноценном питании. Второе растет в тенистом месте, на скудной почве. Какое же из двух приносит больше плодов?
— Конечно, дерево, у которого лучше условия для роста.
— Согласно Спинозе, такое дерево обладает полной свободой развивать свои потенциальные возможности.
Но если это яблоня, она все равно не сможет родить груши или сливы. Так же и с нами, людьми. Нашему развитию и достижению личностной зрелости могут помешать, например, политические события, на нас могут давить внешние обстоятельства. Мы живем как свободные личности, только если имеем возможность «свободно» развивать свои потенциальные возможности. Тем не менее внутренние задатки и внешние обстоятельства определяют в нашей жизни не меньше, чем у мальчика из долины Рейна, у африканского льва или у яблони в саду.
— Ты меня давно убедил.
— Спиноза настаивает на существовании лишь одного создания, которое целиком и полностью является «причиной самого себя» и может действовать абсолютно свободно. Такое свободное и «неслучайное» развитие свойственно только Богу, или природе. Человек может стремиться к свободе, чтобы жить без внешнего давления, но он никогда не сумеет достичь свободы воли. Мы не вольны определять, что происходит с нашим телом, которое является модусом атрибута протяжения. Не в наших силах и «выбирать», о чем думать. Итак, человек не обладает свободной душой, она фактически находится в плену механического тела.
— Вот это мне понять труднее.
— Согласно Спинозе, достичь подлинной гармонии и счастья человеку мешают его страсти, в частности вожделение и тщеславие. Но если мы признаем неслучайность всего происходящего, то можем добиться интуитивного постижения природы в ее целостности, можем прийти к ясному ощущению того, что все взаимосвязано, все представляет собой единое целое. Наша цель — попытаться охватить все одним взглядом. Лишь в этом случае нас ждет величайшее счастье и душевное спокойствие. Такой взгляд Спиноза и называл «sub specie aeternitatis».
— Что значит?…
— «С точки зрения вечности». Кажется, мы с этого начали?
— Этим надо и кончить. Мне давно пора домой.
Альберто встал и, сходив к книжной полке за блюдом с фруктами, поставил его перед Софией.
— Может, успеешь перед уходом?
София взяла себе банан, Альберто — зеленое яблоко.
Оторвав верхушку, девочка принялась чистить банан.
— Здесь что-то написано, — вдруг сказала она.
— Где?
— Изнутри банановой кожуры. Как будто черной тушью…
Склонившись к Альберто, София показала ему банан. Учитель философии вслух прочел:
Это опять я, Хильда. Я ведь присутствую везде, дитя мое. Поздравляю с днем рождения!
— Очень смешно, — сказала София.
— Он придумывает все более замысловатые трюки.
— Но ведь это невозможно… Ты не знаешь, в Ливане растут бананы?
Альберто пожал плечами.
— Во всяком случае, я не буду его есть.
— Ну и оставь. Конечно, только ненормальный может поздравлять дочку с днем рождения внутри неочищенного банана. С другой стороны, он весьма изобретателен…
— Да, он человек неординарный.
— Итак, мы можем констатировать, что у Хильды изобретательный отец. Право же, он не глуп.
— Я уже сказала, что согласна. В таком случае, может быть, именно он заставил тебя в прошлый раз назвать меня Хильдой? Может, он вкладывает нам в рот все наши слова?
— Такую возможность не следует исключать. Всё, однако, нужно подвергать сомнению.
— А вдруг наше существование вообще только сон…
— Не будем спешить с выводами. Все может объясняться предельно просто.
— Как бы то ни было, мне пора бежать. Мама уже заждалась.
Альберто проводил Софию до дверей и на прощанье сказал:
— До скорой встречи, дорогая Хильда.
В следующий миг дверь за ней закрылась.
ЛОКК
…наше сознание столь же чисто и пусто, как доска до прихода в класс учителя…
Домой София вернулась в половине девятого — на полтора часа позже договоренного, хотя никакой договоренности, по сути дела, не было. Просто София не успела к ужину, хотя оставила маме записку о том, что придет самое позднее в семь.
— Так больше продолжаться не может, София. Я вынуждена была позвонить в справочную, и мне сказали, что никакой Альберто в старом городе не живет. Меня подняли на смех.
— Было очень сложно оторваться. По-моему, мы с ним подошли к разгадке великой тайны.