Страница:
— София, ты либо живешь на микроскопическом шарике в загадочной Вселенной — посреди сотен миллиардов других галактик… либо представляешь собой электромагнитные импульсы в мозгу одного майора. И ты еще смеешь говорить о каком-то табеле! Постыдилась бы.
— Извини.
— А впрочем, ладно, забеги в школу по дороге ко мне. Если ты прогуляешь последний день занятий, то можешь подать дурной пример Хильде. Кто-кто, а она наверняка ходит в школу даже в свой день рождения, ведь Хильда — сущий ангел.
— Тогда я приду к тебе сразу после школы.
— Мы можем встретиться в Майорстуа.
— В Майорстуа?
Щелк… и гудок!
Хильда отложила папку в сторону. Теперь папа заставил ее испытать угрызения совести из-за того, что она прогуляла школу. Вот хитрюга!
Некоторое время она размышляла над тем, что за план вынашивает Альберто. Не заглянуть ли ей на последнюю страницу? Нет, это будет жульничество, лучше попробовать читать быстрее.
По одному важному пункту она была согласна с Альберто. Во-первых, он был прав, что всем происходящим с ним и с Софией заправляет Хильдин отец. И в то же время, сочиняя, он наверняка знал не все, что должно произойти. Видимо, иногда ему случалось писать с дикой скоростью, и он только позднее спохватывался, что же такое насочинял. В условиях такой «суматохи» София с Альберто и обладали определенной свободой.
Опять у Хильды возникло ощущение, что они действительно существуют. «Какой бы спокойной ни казалась поверхность моря, это не значит, что в глубине его ничего не происходит», — подумала она.
Но почему ей пришла в голову такая мысль?
Во всяком случае, она была отнюдь не поверхностной.
В школе на Софию, по праву новорожденной, со всех сторон посыпались поздравления. Может быть, дополнительное внимание к ней объяснялось всеобщим ажиотажем по поводу табелей и бутылок с кока-колой.
Как только класс отпустили (с учительским пожеланием хорошо провести лето), София стремглав кинулась домой. Йорунн попыталась задержать ее, но София крикнула, что опаздывает.
В почтовом ящике обнаружились две открытки из Ливана. Это были стандартные поздравительные открытки с английской надписью: «HAPPY BIRTHDAY — 15 YEARS».
Одна была адресована «Софии Амуннсен (для Хильды Мёллер-Наг)», вторая же предназначалась самой Софии. На обеих стоял штемпель батальона ООН от 15 июня.
Сначала София прочла собственную открытку:
Дорогая София Амуннсен! Сегодня тебя тоже нужно поздравить с днем рождения. Прими мои самые теплые поздравления, София. Еще тебя следует поблагодарить за все, что ты столько времени делала для Хильды.
С дружеским приветом, майор Альберт Наг.
София не знала, как расценить то, что отец Хильды в конце концов прислал открытку и ей. Все же этот жест почему-то показался ей трогательным. В Хильдиной открытке говорилось:
Дорогая Хильдемур! Я не знаю, ни какой теперь день, ни который час у тебя в Лиллесанне. Но я уже говорил— это несущественно. Надеюсь, я хорошо знаю тебя и не опоздал с последним или по крайней мере предпоследним поздравлением из Ливана. Только смотри не засиживайся слишком поздно! Альберто скоро расскажет об идеях французского Просвещения. Он сосредоточится на семи пунктах:
1) Борьба с авторитетами
2) Рационализм
3) Просветительская идеология
4) Культурный оптимизм
5) Назад к природе
6) Гуманизация христианства
7) Права человека.
Майор явно продолжал держать их под надзором.
София отперла дом и положила табель со всеми своими «отлично» на кухонный стол. Затем она вышла в сад, пролезла сквозь изгородь и побежала в лес.
Через озеро пришлось снова перебираться в лодке. Альберто встретил Софию на крыльце и жестом пригласил сесть рядом.
Погода была чудесная, только от воды тянуло прохладой и сыростью. Озерцо, казалось, еще не совсем успокоилось после грозы.
— Приступим прямо к делу, — заговорил Альберто. — Следующим после Юма великим создателем философской системы был немец Иммануил Кант.Но в XVIII веке много крупных мыслителей дала миру и Франция. Можно сказать, что в первой половине столетия философский центр тяжести приходился в Европе на Англию, к середине века он сместился во Францию, а ближе к концу — в Германию.
— То есть перемещение шло с запада на восток?
— Совершенно верно. Я остановлюсь на отдельных положениях, которые были общими для французских философов Просвещения. Речь идет о таких значительных фигурах, как Монтескье, Вольтер, Руссои многие другие. Я решил сосредоточиться на семи основных пунктах.
— Спасибо, это мне уже сообщили.
София протянула открытку от Хильдиного отца. Альберто глубоко вздохнул.
— Мог бы не беспокоиться… Итак, первым пунктом у нас идет борьба с авторитетами.Французские философы Просвещения не раз наведывались в Англию, которая во многих отношениях была более свободомыслящей страной, чем их родина. Огромный интерес вызывало у мыслителей английское естествознание, в первую очередь Ньютон и его универсальная физика. Однако не меньшее вдохновение они черпали и в философии, особенно в политической теории Локка. У себя во Франции они со временем двинулись в наступление на авторитеты. По их мнению, необходимо было скептически подойти к истинам, доставшимся в наследство от прошлого. Подразумевалось, что индивидуум должен сам отыскивать ответы на все вопросы. В этом чувствуется влияние Декарта.
— Да, он ведь строил свое здание с самого фундамента.
— Именно так. Бунт против авторитетов был не в последнюю очередь обращен против власти церкви, короля и знати. Во Франции XVIII века эти институты были куда более влиятельными, чем в Англии.
— А потом разразилась революция.
— Да, в 1789 году. Но новые идеи появились раньше. Следующим пунктом идет рационализм.
— А я-то думала, рационализм умер вместе с Юмом.
— Сам Юм умер лишь в 1776 году. Монтескье оставалось жить еще двадцать лет, а Вольтеру и Руссо (оба они умерли в 1778 году) — два года. Но все трое побывали в Англии и были хорошо знакомы с философией Локка. Как ты, вероятно, помнишь, Локк был не очень последовательным эмпириком. Он, например, считал, что и вера в Бога, и определенные нравственные нормы заложены в человеческом разуме. Это составляет основу и французской философии эпохи Просвещения.
— Ты еще говорил, что французы всегда были чуть более рационалистичны, чем англичане.
— И это различие восходит еще ко временам средневековья. Если англичане говорят о «common sense», то французы предпочитают «evidence». Английское выражение можно буквально перевести как «общее ощущение», а французское слово — как «очевидность». И в том и в другом случае речь идет о здравом смысле, или разуме.
— Понятно.
— Так же как и античные гуманисты — например, Сократ и стоики, — философы Просвещения чаще всего безраздельно верили в человеческий разум. Вера эта была настолько очевидна, что эпоху Просвещения во Франции нередко называют периодом рационализма. Новое естествознание выявило разумное устройство природы. Тогда философы Просвещения поставили перед собой задачу заложить такие основы морали, религии и этики, которые бы соответствовали присущему человеку разуму. Это и привело к просветительской идеологии.
— Которая числится третьим пунктом.
— Необходимо было «просвещать» широкие народные массы, поскольку от этого зависело создание лучшего общества. Считалось, что бедность и притеснения объясняются невежеством и предрассудками, в связи с чем было обращено особое внимание на воспитание детей и народа. Неудивительно, что педагогика как наука берет свое начало именно в эпохе Просвещения.
— Значит, школьное образование происходит из средневековья, а педагогика — из эпохи Просвещения?
— Можно сказать и так. Характерно, что памятником мысли Просвещения стал большой словарь. Я имею в виду двадцативосьмитомную «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», которая издавалась с 1751-го по 1772 год и в которую внесли свой вклад все виднейшие философы того времени. «Там есть всё, — говорилось о ней, — от способа вдевать нитку в иголку до способа заряжать пушку».
— Следующим пунктом был культурный оптимизм.
— Будь добра, отложи эту открытку, пока я не кончу рассказывать.
— Прости.
— Философы Просвещения считали, что стоит только распространиться знаниям и здравому смыслу, как человечество гигантскими шагами пойдет вперед. Рано или поздно неразумность и невежество должны отступить под натиском «просвещенного» человека. Эта идея была едва ли не доминирующей в Западной Европе буквально до недавнего времени. Лишь в последние лет двадцать мы утратили былую уверенность в том, что любое «развитие» идет на пользу. Но такая критика «цивилизации» выдвигалась еще французскими просветителями.
— В таком случае нам, вероятно, следовало прислушаться к ним.
— Для личности лозунгом стало — назад к природе,однако под «природой» философы Просвещения понимали примерно тот же разум, или рассудок. Ведь человеческий разум дан природой — в противоположность религии и «цивилизации». Указывалось на то, что «первобытные народы» нередко здоровее и счастливее европейцев, поскольку они не «цивилизованы». Лозунг о «возвращении к природе» выдвинул Руссо. Ведь природа хорошая, и человек «по природе» («по натуре своей») хороший, добрый. Все зло заключено в обществе. Руссо еще утверждал, что ребенок должен как можно дольше жить в своем «естественном» состоянии невинности. Мысль о самоценности детства также, можно сказать, берет начало в эпохе Просвещения. Раньше детство рассматривалось скорее как приготовление к взрослой жизни. Но все мы люди, и жизнь наша протекает здесь, на земле, причем начинается она с самого рождения.
— Я вполне согласна.
— Религию тоже предстояло сделать «естественной».
— А тут что имелось в виду?
— Религию нужно было привести в соответствие с «естественным» человеческим разумом. Многие выступали за так называемую гуманизацию христианства,которая идет шестым пунктом нашего списка. В этот период жило множество убежденных материалистов, не веривших ни в какого Бога, то есть ставших на атеистическую точку зрения. Большинство философов Просвещения, однако, считало неразумным представлять себе мир без Бога — уж слишком разумно он был устроен. Такого мнения, например, придерживался Ньютон. Столь же разумной считалась вера в бессмертие человеческой души. Вопрос о существовании у человека бессмертной души связывали скорее с рассудком, чем с верой, как это делал и Декарт.
— Что и удивительно. Мне кажется, в такое можно лишь верить, но этого никак нельзя знать.
— Ты все-таки живешь не в XVIII веке. Согласно философам-просветителям, христианство необходимо было очистить от неразумных догматов, или принимаемых на веру истин, которыми на протяжении веков обросла незамысловатая проповедь Христа.
— Я тоже за это.
— Многие были сторонниками так называемого деизма.
— Объясни!
— Под «деизмом» понимается воззрение, основанное на том, что мир создан Богом в незапамятные времена, но что с тех пор Бог не являлся к нам. Бог, таким образом, низводится до «высшего существа», которое дает о себе знать человеку через природу и ее законы, а не предстает перед ним какими-либо «сверхъестественными» способами. С подобным «философским Богом» мы сталкиваемся еще у Аристотеля. Для него Бог был «первопричиной» бытия, или «перводвигателем».
— Теперь у нас остался всего один пункт, права человека.
— Зато он едва ли не самый главный. В целом можно сказать, что французский рационализм был практичнее английской философии.
— Французы намотали свою философию на ус и действовали сообразно с ней?
— Да, французские просветители не удовлетворялись теоретическими взглядами на место человека в обществе. Они активно боролись за «естественные права», в первую очередь против цензуры, то есть за свободу печати. Что касается религии, морали и политики, личность должна была получить право свободно мыслить и выражать свои мысли. Кроме того, просветители выступали против рабства негров и за более гуманное обращение с преступниками.
— Пожалуй, я подписалась бы под большинством из этих требований.
— Принцип «неприкосновенности личности» в конце концов всплыл в «Декларации прав человека и гражданина», принятой в 1789 году французским Национальным собранием. Эта «Декларация прав человека» была положена в основу и нашей, норвежской, Конституции 1814 года.
— И все же многим до сих пор приходится бороться за эти права.
— Увы, это так. Но просветители хотели утвердить определенные права, которыми обязаны обладать все люди уже в силу того, что родились людьми. Именно их они подразумевали под «естественными правами». Мы по-прежнему говорим, что законы, действующие в такой-то стране, зачастую противоречат «естественному праву». И по-прежнему наблюдаем, как индивидуумы — или целые группы населения — ссылаются на «естественное право», чтобы вступить в борьбу против бесправия, насилия и отсутствия свободы.
— А как насчет прав женщины?
— Революция 1789 года закрепила ряд прав, которые должны были распространяться на всех «граждан», однако под гражданином понимался преимущественно мужчина. Тем не менее как раз во время Французской революции появляются зачатки феминистского движения.
— Давно было пора.
— Уже в 1787 году философ-просветитель Кондорсевыпустил сочинение о правах женщин. По его словам, женщины имеют те же «естественные права», что и мужчины. В самой революции 1789 года женщины очень активно участвовали в борьбе против старого феодального общества. Они, например, возглавляли демонстрации, которые в конечном счете вынудили короля бежать из Версальского дворца.
В Париже было организовано много женских движений. Помимо требования одинаковых с мужчинами политических прав, они выступали за изменение законодательства о браке и социальных условий, в которых живут женщины.
— Они добились своих прав?
— Нет. Как не раз бывало прежде, вопрос о правах женщин поднимался в связи с революцией. Но когда все утряслось и установился новый порядок, было восстановлено прежнее мужское общество.
— Очень типично.
— Среди наиболее ярых сторонников прав женщин во время Французской революции была Олимпия де Гуж.В 1791 году, то есть через два года после революции, она обнародовала декларацию прав женщин. Ведь в «Декларации прав человека и гражданина» не было ни одной статьи, посвященной «естественным правам» женщины! Олимпия де Гуж потребовала предоставления женщинам тех же прав, что и мужчинам.
— И что из этого вышло?
— В 1793 году ее казнили. Одновременно женщинам была запрещена всякая политическая деятельность.
— Тьфу ты, черт!
— Лишь в XIX веке женщины повели широкую борьбу за свои права — как во Франции, так и по всей Европе. Постепенно борьба эта стала приносить плоды. Но, скажем, в Норвегии женщина добилась избирательного права лишь в 1913 году. Во многих странах мира женщинам еще есть за что бороться.
— Они могут рассчитывать на мою полную поддержку.
Альберто молчал, глядя на озеро. Спустя некоторое время он сказал:
— Видимо, это все, что я должен рассказать тебе о философии Просвещения.
— Что значит «видимо»?
— Похоже, больше ничего не будет.
Пока он договаривал эту фразу, на озере начали происходить странные события. Посреди него взметнулся фонтан воды, и вскоре над поверхностью озерца поднялось нечто огромное, темное и страшное.
— Морской змей! — вскричала София.
Чудовище несколько раз качнулось взад-вперед и нырнуло обратно в глубину, вода постепенно успокоилась. Альберто лишь отвернулся.
— Пойдем внутрь, — позвал он.
Оба встали со ступенек и вошли в хижину.
София остановилась между картинами, изображавшими Беркли и Бьеркели. Указав на вторую из них, она сказала:
— Мне кажется, где-то на этой картине живет Хильда. Сегодня между пейзажем и портретом висела вышивка со словами: СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО.
— Это ты повесил? — спросила София, оборачиваясь к своему спутнику.
Альберто только покачал головой. Лицо его исказилось гримасой безутешной тоски.
Теперь и София заметила на каминной полке конверт, адресованный «Хильде и Софии», и мгновенно сообразила, от кого он может быть. Впрочем, ее позабавило, что этот человек начал считаться и с ней.
Разорвав конверт, София вслух прочла:
Дорогие девочки! Софииному учителю философии нужно было еще подчеркнуть значение французских просветителей для идеалов и принципов, на которых зиждется ООН, Двести лет тому назад лозунг «Свобода, равенство, братство» способствовал сплочению французской буржуазии. Сегодня те же самые слова могут объединить весь мир. Как никогда раньше, верно, что человечество представляет собой одну большую семью. Наши потомки— это наши собственные дети и внуки. Какой мир они получат в наследство от нас?
Хильдина мама прокричала ей наверх, что через десять минут по телевизору начинается «Деррик» и что она уже поставила пиццу в духовку. Хильда устала от бесконечного чтения — она все-таки проснулась в шесть утра. Остаток вечера Хильда решила посвятить маме и своему дню рождения. Но сначала нужно посмотреть кое-что в словаре.
Гуж?… Нет. Де Гуж? Тоже нет. Тогда, может, Олимпии де Гуж? Ничего похожего! В энциклопедическом словаре Книжного клуба не было ни одного слова про женщину, казненную за участие в феминистском движении. Не возмутительно ли?
Ее-то папа не придумал?
Хильда кинулась на первый этаж за большим словарем.
— Я только найду одну статью, — объяснила она недоумевающей маме.
Прихватив соответствующий том энциклопедии издательства «Аскехоуг», она помчалась обратно наверх. Гуж… ага, вот она!
Гуж, Мария Олимпия (1748-1793), франц. писательница, заявила о себе в период Великой франц. революции, в частности, многочисл. брошюрами, посвященными социальным проблемам, а также рядом пьес. В числе немногих боролась в период революции за распространение прав человека и на женщин, в 1791 издала «Декларацию прав женщины». Казнена в 1793 за то, что осмелилась выступать в защиту Людовика XVI и нападать на Робеспьера. (Лит.: L. Lacour, «Les enginesdu feminisme contemporain», 1900.)
KAHT
…звездное небо надо мной и моральный закон во мне…
Лишь ближе к полуночи майор Альберт Наг позвонил домой, чтобы поздравить Хильду с пятнадцатилетием. Трубку взяла мама.
— Тебя, Хильда.
— Алло?
— Это папа.
— Вот сумасшедший. Уже почти двенадцать часов.
— Я просто хотел тебя поздравить…
— Ты занимался этим целый день.
— …но выжидал, когда день подойдет к концу.
— Почему?
— Ты разве не получила моего подарка?
— Конечно, получила! Большое спасибо.
— Тогда не мучай меня, скажи, что ты о нем думаешь.
— Безумно интересно. Я сегодня почти не ела.
— Нельзя ходить голодной.
— Но это же так увлекательно!
— Докуда ты дочитала? Пожалуйста, Хильда, ответь мне.
— Они вошли в Майорстуа, потому что ты начал дразнить их морским змеем…
— Эпоха Просвещения.
— И Олимпия де Гуж.
— Значит, я не сильно ошибся.
— В чем ошибся?
— По-моему, там осталось одно-единственное поздравление. Зато очень весомое.
— Я еще немножко почитаю перед сном.
— Ты хоть что-нибудь понимаешь?
— Я с сегодняшнего утра узнала больше… больше чем за всю школу. Трудно поверить, что прошел всего один день с тех пор, как София вернулась домой после занятий и нашла первый конверт.
— Какой малостью можно угодить человеку.
— Но мне ее жалко.
— Кого, маму?
— Да нет, Софию.
— Почему?…
— Она совсем сбита с толку.
— Но она же… я же ее…
— Ты хочешь сказать, что ты ее просто-напросто выдумал?
— Что-то в этом роде.
— А мне кажется, София и Альберто существуют на самом деле!
— Мы поговорим об этом, когда я вернусь.
— Ладно.
— А теперь — желаю тебе хорошего дня.
— Как-как?
— То есть покойной ночи.
— Покойной ночи.
Когда полчаса спустя Хильда легла в постель, на улице было еще так светло, что она видела сад и залив. В это время года темнота вообще не наступала.
Хильда поиграла с мыслью о том, что она живет в картине, висящей на стене в лесной избушке. Интересно, можно ли выглянуть из картины и посмотреть, что делается вокруг?
Прежде чем заснуть, она прочитала в папке еще несколько страниц.
София положила письмо от Хильдиного отца обратно на каминную полку.
— Я ничего не имею против ООН, — сказал Альберто, — но мне не нравится, что он вмешивается в мои рассказы.
— По-моему, тебе не стоит принимать это близко к сердцу.
— Во всяком случае, я собираюсь впредь игнорировать морских змеев и прочие из ряда вон выходящие явления. Давай сядем вот тут, у окна, и я расскажу тебе про Канта.
София заметила на столике между двумя креслами пару очков. Она также обратила внимание, что оба стекла у них были красного цвета. Может, это особо сильные очки против солнца?
— Уже почти два часа, — сказала она. — Я должна попасть домой до пяти. Мама наверняка что-нибудь придумает насчет дня рождения.
— Значит, у нас есть три часа.
— Приступай.
— Иммануил Кантродился в 1724 году в городе Кенигсберге (Восточная Пруссия) и был сыном седельного мастера. В Кенигсберге он и прожил почти всю свою жизнь, до самой смерти, последовавшей в возрасте восьмидесяти лет. Он происходил из крайне религиозной семьи. Вера Канта имела немаловажное значение для его философской системы: как и Беркли, он стремился спасти основы христианской веры.
— О Беркли я уже наслышана, даже слишком.
— Кант был также первым из рассматриваемых нами мыслителей, кто получил в университете должность профессора философии. Он был, так сказать, философом-предметником.
— Предметником?
— Дело в том, что слово «философ» сегодня употребляется в двух несколько отличных смыслах. Прежде всего под философом подразумевается мыслитель, пытающийо найти собственные ответы на философские вопросы. Не философ — это и специалист по истории философии, вовсе не обязательно разрабатывающий свою теорию, а, скажем преподающий философию как учебную дисциплину.
— И Кант был таким специалистом?
— Он сочетал в себе обоих философов. Если бы он был только хорошим профессором, то есть знатоком учений, разработанных другими философами, он бы не оставил по себе памяти в истории философии. Но не мешает подчеркнуть, что Кант был отлично знаком с предшествовавшей философской традицией, в частности, с рационалистами Декартом и Спинозой, а также с эмпириками Локком, Беркли и Юмом.
— Я просила тебя не упоминать Беркли.
— Как мы выяснили, по мысли рационалистов, основа всего человеческого познания заключается в разуме. С другой стороны, нам известно и то, что, согласно эмпирикам, все знания о мире идут от чувственных впечатлений. Юм к тому же указывал на существование очевидных пределов для выводов, которые мы можем делать на основании чувственного опыта.
— С кем из них был согласен Кант?
— Он считал, что обе стороны отчасти правы и отчасти ошибаются. Мыслителей занимал вопрос о познаваемости мира. Эта философская проблема объединяла всех, кто шел после Декарта. Указывалось на две возможности: мир либо в точности таков, каким мы его ощущаем, либо таков, каким он представляется нашему разуму.
— А что утверждал Кант?
— Кант утверждал, что в нашем восприятии мира важную роль играет и ощущение, и разум. Но, по его мнению, рационалисты переоценивали разум, а эмпирики заходили слишком далеко в акцентировании чувственного опыта.
— Если ты не собираешься привести хотя бы один убедительный пример, все это останется словесами.
— Отправная точка у Канта такая же, как у Юма и эмпириков: все наши знания о мире идут от чувственного опыта. Но — и тут он протягивает руку рационалистам — в нашем разуме также заложены важные предпосылки того, как мы воспринимаем окружающий мир. Иначе говоря, в человеческом сознании существуют некие условия, определяющие наше восприятие.
— Разве это пример?
— Давай я лучше дам тебе задание. Пожалуйста, принеси с того столика очки. Вот так. А теперь надень их!
София надела очки на нос. Все вокруг мгновенно стало красным. Светлые цвета оттенялись розовым, темные сделались темно-красными.
— Что ты видишь?