Грассо Патриция. Чужестранка в гареме

   Отбросив сомнения, принц откусил кусочек артишока... и тут же вытаращил глаза, почувствовав во рту невыносимо обжигающий вкус уксуса. Он бросил артишок на тарелку и выплюнул остатки. Прокашлявшись, Халид сделал большой глоток розовой воды, с трудом подавив желание вытереть рот изнутри салфеткой.
   – Ты хочешь меня отравить?! – воскликнул он.
   – Конечно, нет, хотя идея мне нравится. – Закипающий гнев девушки превратился в клокочущую ярость. – Я же говорила, что не умею готовить, но вы не поверили и...
   – В первый раз в жизни ты сказала правду, – перебил ее Халид. – Но, хотя твою честность я оценил, о твоем кулинарном таланте я даже говорить не хочу.
   – Да вы...
   – Возможно, твои таланты лежат в другой области. – Бросив взгляд на кровать, он добавил: – Проверим?
   Хедер захлопнула рот.
   – Я знал, что ты будешь умницей. Впредь тебе не придется готовить еду, но ты будешь прислуживать мне за столом. – Переведя взгляд на Абдула, он спросил: – Что едят воины?
   – Кускус с лепешками.
   – Звучит заманчиво. – Халид встал и направился к выходу. – А ты пока можешь заняться своими делами, – милостиво проговорил он, обращаясь к Хедер и наблюдая за тем, как покраснело ее лицо от удивления и смущения. – Разумеется, вечером ты будешь прислуживать мне и моему гостю за столом.
   – Р-разумеется, – прошипела Хедер.
   Халид вышел из шатра следом за своим воином.
   Несмотря на то что принц неоднократно объяснял ей, что место раба на полу, Хедер уселась на кровать. Господи, до чего же она ненавидела его! Будь она немного поумнее, она бы давно уже отравила это животное. С другой стороны, правда, для него это будет слишком легкая смерть. Лучше уж придумать способ покровожаднее.
   Врунья, обругала себя Хедер. Несмотря на ненависть, она прекрасно понимала, что никогда не сможет причинить ему вреда. По какой-то непонятной причине в его присутствии она чувствовала себя живой как никогда. Халид не убил и не изнасиловал ее. Более того, он даже пальцем до нее не дотронулся. Может так случиться, что этот достойный страха и восхищения воин, Меч Аллаха, прячет нежное сердце?..
   Подрагивающее пламя свечи окутывало роскошные апартаменты принца мягким светом, оставляя в тени углы шатра. Халид и Малик сидели за столом в ожидании ужина. Перед принцем стоял хрустальный кубок с розовой водой, а Малик потягивал принесенное из дома вино.
   – Как поживает твой маленький ястреб? – спросил Халид по-турецки.
   Малик улыбнулся:
   – Хорошо, если его хорошенько вздуть. Ты послал весточку?..
   В этот момент откинулся полог шатра, и оба мужчины обернулись. Вошел Абдул, закатил глаза и придержал полог, чтобы впустить рабыню принца с ужином.
   Хедер возникла на пороге как ангел мщения. Облаченная в яшмак, позаимствованный из гарема Малика, она была укутана с головы до ног. Видны были только глаза девушки.
   Она медленно пересекла комнату, поставила тяжелый поднос на стол и принялась расставлять приборы. В качестве основного блюда сегодня был кебаб из кролика, в оливковом масле, с тимьяном и петрушкой. На гарнир подали шафранный рис, маринованные огурчики и артишоки в легком уксусе.
   – Я задыхаюсь, – пожаловалась Хедер по-французски, наполняя бокалы водой. – Тело обычно пеленают после смерти, а не до.
   – Ты что-то сказал? – обратился Халид к другу.
   – Нет, – ответил Малик, не в силах сдержать улыбки.
   Кажется, сейчас начнется фейерверк, которого он ожидал весь день. Наблюдать за принцем и его пленницей было весьма увлекательно.
   – Я, наверное, ослышался, – сказал Халид. – Отменные манеры моей рабыни не позволят ей заговорить, пока к ней не обратились. А еще она знает, что после того, как еда подана, рабыня должна удалиться в темный угол комнаты и ждать, пока хозяин позовет ее.
   Выругавшись про себя, Хедер отошла в угол и погрузилась в молчание. Зная, что со своего места за столом чудовище ее не увидит, девушка быстро избавилась от удушливого черного покрывала, бросила его на пол и для пущего эффекта наступила сверху. Ни за что больше она не наденет эту штуку. Боже всемогущий, она англичанка, а не турчанка!
   – Восхитительно, – сказал Малик по-турецки, попробовав кролика. – Это она готовила?
   – Нет, конечно, – фыркнул Халид, бросив взгляд в тот угол, где находилась Хедер. Перейдя на французский, он добавил: – О стряпне моей рабыни я могу сказать только одно – она несъедобна. Да что там, за обедом она меня чуть не отравила.
   – Случайно или нарочно? – спросил Малик, пригубив вина.
   Пожав плечами, Халид проговорил презрительно:
   – Артишоки были кислыми. Рис недоварен, а бедный ягненок еще дышал.
   Малик расхохотался и подавился вином. Халид постучал другу по спине. От неловкого движения вино разлилось по скатерти.
   Халид взглянул на Хедер и щелкнул пальцами. Она проигнорировала этот жест.
   – Нам нужна твоя помощь, рабыня, – сказал Халид. – Ты должна приучаться все время быть к услугам своего хозяина.
   Проворчав что-то себе под нос, Хедер двинулась вперед, как самый настоящий воин. Халид сразу заметил воинственное выражение на ее прекрасном лице. Вечер с каждой минутой становился все интереснее.
   – Хорошая рабыня никогда не опускает вуаль, – заявил Халид.
   – Никогда из меня не выйдет хорошей рабыни, – проворчала Хедер.
   – Вытри все и налей еще вина моему другу, – приказал Халид.
   Опустившись на колени возле стола, Хедер принялась вытирать лужу.
   – Моя месть Хорьку была бы полной, если бы эта девушка вышла за него замуж, – проговорил Халид, снова насмешив своего друга. – Фужер вызвал бы меня на открытый бой, только бы избавиться от нее.
   Хедер с мрачным видом принялась разливать вино. Ужин еще не успел закончиться, а она уже поклялась отомстить.
   – Кстати, о Фужере, – сказал Малик, переходя на турецкий, чтобы Хедер не догадалась о содержании их разговора, – как ты собираешься выкурить его из берлоги? Я всегда любил твою сестру и хочу принять участие в мести.
   – Мой человек как раз везет сообщение на Запад, – ответил Халид тоже по-турецки. – Нареченная графа де Болье, пленница Меча Аллаха, будет продана на частном аукционе в Стамбуле. Разумеется, граф сможет принять в нем участие.
   Малик удивился. Он-то понимал, что Халид привязался к девушке.
   – Хорек – трус и никогда не высунет нос из норы, – сказал он.
   – Фужер приедет в Стамбул, – возразил Халид.
   – А что же будет с твоей рабыней? – спросил Малик.
   Халид взглянул на Хедер, которая, не понимая, что говорят о ней, тоже смотрела на него. Нежное выражение на лице принца красноречиво свидетельствовало о его зарождающейся любви, но он заставил себя подавить жалость.
   – Что будет с ней? – переспросил Халид. – Она для меня представляет интерес исключительно как приманка для Хорька, так что я продам ее тому, кто предложит наибольшую цену.
   Искоса взглянув на друга, Малик лукаво проговорил:
   – Если ты уже все решил, то почему бы тебе не продать ее мне?
   Слова Малика вызвали гнев принца. Но он небрежно пожал плечами, и двое старых друзей начали подтрунивать друг над другом как подростки.
   – Ты не сможешь держать в узде двух диких англичанок, – сказал Халид, перейдя на французский для удобства Хедер. Малик не замедлил выразить свое возмущение оскорблением со стороны друга.
   – А ты, конечно, сможешь? – парировал он также по-французски.
   – Конечно, – кивнул Халид.
   Бросив на этих двоих презрительный взгляд, Хедер направилась к выходу из шатра, где ее ждал Абдул. Он протянул ей поднос с десертом, двумя кубками лимонного шербета.
   – Ты с одной-то справиться не можешь, – сказал Малик. – Послушай совет мастера.
   Халид демонстративно обвел рукой шатер.
   – Я здесь что-то не вижу мастера обращения с женщинами, – сказал он. – Если мне принесут зеркало, я...
   Хлюп! Хлюп! Хвастовство принца нарушил разлившийся по столу лимонный шербет.
   – Ваш десерт, – объявила Хедер. – Что-нибудь еще, милорды?
   Малик и Халид одновременно перевели потрясенные взгляды с шербета на девушку. Когда жидкость закапала со скатерти им на колени, они как ошпаренные повскакали с мест.
   – Это случайно вышло! – воскликнула Хедер, осознав, что сделала.
   – Вот видишь, что я тебе говори, друг мой, – сказал Малик и расхохотался.
   – Дрессировать раба нужно так как и домашнее животное, – сказал Халид, стряхнув щебет с пальцев на лицо Хедер. – Раз она лезет не в свое дело...
   – Вам послание от Миримы, – перебил его вошедший Абдул. С этими словами он протянул принцу письмо.
   Халид прочел послание от матери. Подобно внезапно налетевшей буре, его лицо превратилось в зловещую гримасу. Вернулся Султанов Пес.
   – Я должен срочно отправиться в Стамбул, – сказал он Малику по-турецки. – Кто-то пытался убить моего кузена Мурада. Мерзавец промахнулся, но ему удалось скрыться.
   – Кому понадобилось убивать наследника султана? – потрясение спросил Малик. – Надо быть просто сумасшедшим.
   Халид пожал плечами:
   – Скоро я узнаю ответ на этот вопрос.
   – «Саддам» доставит тебя в Стамбул быстрее, чем лошадь, – сказал Малик. – Моя команда будет готова к отплытию ранним утром.
   – Я скажу воинам, что завтра мы сворачиваем лагерь, – сказал Абдул и вышел.
   – Моя рабыня поедет со мной, – отозвался Халид и, перейдя на французский, добавил: – Пришли испорченные шаровары мне в лагерь. Она не будет есть до тех пор, пока все не выстирает.
   Малик кивнул и ушел.
   Халид посмотрел на Хедер. На кончике носа, на губах и на подбородке у нее были капельки лимонного шербета. Принц взял полотенце и швырнул его девушке.
   – Мой час настанет, – пробормотала она.
   – Да, леди, – угрожающе произнес Халид. – И настанет гораздо скорее, чем вы думаете.
   С этими словами он вышел из шатра. Хедер оставалось лишь гадать, что могли значить его слова.

Глава 7

   Ранним утром на берегу моря царило полное спокойствие. Поднимающееся солнце окрасило восточный горизонт в яркие оранжево-красные цвета. Стоявший на якоре в бухте «Саддам» покачивался на мягких волнах, а в небе над ним большая чайка медленно парила в воздухе подобно проплывающим облакам.
   На белом песке стояла всего одна шлюпка. Рядом с ней находились Рашид и еще несколько моряков Малика. В стороне от них беседовали между собой Халид с Маликом.
   – Ты приедешь в Стамбул на аукцион? – спросилХалид, протянув другу выстиранные шаровары.
   Малик кивнул.
   – Дай знать, если я понадоблюсь тебе раньше.
   – Мой господин, – перебил его Абдул, – люди готовы.
   – Отлично. Увидимся дома через несколько дней, – сказал Халид, обращаясь к слуге. – Если мне будет нужна твоя помощь, я пошлю весточку с одним из голубей Миримы.
   Абдул кивнул и поклонился. Развернувшись на каблуках, он направился к тому месту, где ждали люди принца.
   – У тебя есть хоть какие-то соображения по поводу того, кто мог желать смерти Мурада? – спросил Малик.
   Пожав плечами, Халид проговорил:
   – Я не могу подозревать никого конкретно.
   В нескольких ярдах от мужчин прощались Хедер с Эйприл. Обе женщины с головы до ног были закутаны в черное. Обняв кузину, Хедер прошептала:
   – Я вернусь и спасу тебя.
   – Не испытывай терпение принца, – предостерегла ее Эйприл. – Кроме того, он гораздо привлекательнее Хорька.
   – Ах, значит, ты признаешь, что Фужер похож на хорька? – воскликнула Хедер.
   Эйприл виновато улыбнулась и пожала плечами.
   – Если мы вернемся в Англию, королева снова отошлет тебя, чтобы выдать замуж за кого-нибудь другого, – сказала она. – И быть может, он будет еще хуже хорька.
   – Об этом можешь не волноваться, – уверенно проговорила Хедер. – У меня есть план.
   – Какой?
   – С мужчинами я покончила, – заявила Хедер. – Я собираюсь уйти во французский монастырь и посвятить свою жизнь Богу.
   – Ты – в монастырь? – расхохоталась Эйприл.
   – И что в этом такого смешного?
   – Давай не будем спорить, – примирительно проговорила Эйприл. – Может пройти много времени, прежде чем мы снова увидим друг друга.
   Хедер кивнула.
   – Я буду по тебе скучать.
   – Лорд Малик сказал, что в Стамбуле у него есть дом, и он отвезет меня туда, чтобы мы могли увидеться, – поведала Эйприл.
   – А как же другие его женщины?
   – Думаешь, они тоже захотят тебя навестить? – удивилась Эйприл, неверно истолковав слова кузины.
   – Сомневаюсь, – ответила Хедер, подавив смешок, и шепотом добавила: – Пришли весточку, когда приедешь, и мы тогда сбежим вместе.
   Внезапно мужская рука схватила Хедер за плечо и резко развернула. За спиной у нее стояли Халид с Маликом.
   – Ты никогда от меня не сбежишь! – прорычал принц. Хедер открыла рот, чтобы ответить.
   – Если ты будешь спорить со мной на людях, я вынужден буду публично наказать тебя, – угрожающим тоном проговорил Халид.
   Закрыв рот, Хедер обернулась к Эйприл. Бросившись в объятия кузине, та воскликнула:
   – Почему я всегда теряю любимых людей?
   – Это не навсегда, – успокаивала ее Хедер, поглаживая по спине. – Мы будем навещать друг друга.
   Наконец Халид оторвал Хедер от Эйприл и повел к лодке. Усадив девушку, он сел сам. Рашид и остальные моряки столкнули лодку на воду, запрыгнули в нее, заняли свои места на веслах и начали грести.
   Устремив взгляд на берег, Хедер подняла руку и помахала Эйприл.
   – Всегда трудно говорить «прощай» любимому человеку, – проговорил Халид ей на ухо.
   Хедер промолчала. Но, искоса посмотрев на принца, она невольно задалась вопросом, почему у него в голосе прозвучала такая печаль.
   Когда лодка пристала к «Саддаму», Халид перекинул Хедер через плечо и начал взбираться по веревочной лестнице, чем несказанно насмешил моряков. Хедер не шевелилась. Оказавшись на палубе, принц поставил девушку на ноги, но не отпустил.
   – Тебе плохо? – осведомился он, обеспокоенный ее бледностью.
   – Нет! – Покачав головой, Хедер устремила взгляд на берег. Кузины не было видно.
   – Боишься?
   Хедер взглянула на него:
   – Я... я никогда не оказывалась одна и так далеко от дома.
   – Тебе нечего бояться, – сказал Халид. – Ты же путешествуешь со мной.
   – Спасибо, – лукаво улыбнулась Хедер. – Мне стало гораздо лучше.
   Губы Халида изогнулись, словно он хотел улыбнуться, но передумал. Его слова в самом деле прозвучали смешно: в конце концов, он был злодеем, насильно удерживавшим девушку в плену.
   – Я хочу есть, – сказала Хедер. – Пожалуйста, проводите меня в каюту. Я хочу сразу приступить к стирке ваших штанов, а то пропущу и завтрак, и ленч.
   Каюта капитана осталась такой, какой ее запомнила девушка. В просторной комнате стояли настоящая кровать, стол и два стула. На полу лежал ковер с затейливым узором, по которому были разбросаны подушки.
   – Располагайся, – сказал Халид и вышел, закрыв за собой дверь.
   Пройдя через каюту, Хедер выглянула в один из иллюминаторов в надежде увидеть берег. Когда-то она снова встретится с Эйприл?
   Может быть, ее кузина права. Принц действительно намного красивее хорька, а королева может выбрать ей в мужья еще более отвратительного человека, чем Фужер. Если уж она привязана к одному концу его проклятой цепи, то к другому незаметно для себя оказался привязан сам принц.
   Господи, и о чем она только думает? Она никогда не покорится неверному.
   Хедер отбросила с лица черную вуаль. Затем она сбросила с себя яшмак и наступила на него. Плюхнувшись на кровать, она принялась чистить шаровары принца, предаваясь невеселым мыслям о будущем.
   К концу дня в каюту вошел Халид, неся в руках поднос с едой. Девушка стояла у иллюминатора и смотрела куда-то вдаль. Может, она продумывала очередной план побега?
   – Я почистила ваши шаровары, – проговорила она, обернувшись.
   – Иди поешь, – отозвался Халид, поставив поднос на стол.
   – Я не голодна.
   – Когда я не даю тебе еды, ты обвиняешь меня в том, что я морю тебя голодом, – сказал Халид. – Когда я приношу тебе поднос, ты отказываешься есть. Ну что ж, еды больше не будет до тех пор, пока я не закончу свои дела в Стамбуле и не вернусь домой.
   – Я покушаю.
   – Я знаю, что ты не любишь есть в одиночестве, – сказал Халид, усевшись на другой стул.
   Хедер подняла взгляд от тарелки.
   – Когда меня отпустят? – спросила она.
   – А сколько ты еще собираешься прожить на этом свете? – вопросом на вопрос ответил Халид.
   Его самодовольная улыбка несказанно раздражала Хедер.
   – Так вы собираетесь сделать меня своей рабыней?
   – Ничего я не собираюсь. Я уже сделал это.
   – Я не намерена быть еще одной женщиной в вашем гареме, – заявила Хедер.
   – У меня нет гарема, – ответил Халид.
   – Почему? – удивилась Хедер. Кузина рассказывала ей, что у мужчин в этой стране на содержании много женщин.
   – Сейчас мое сердце не занято ни одной женщиной, – ответил принц.
   – Ну разумеется, и та несчастная женщина, которая дала вам жизнь, тоже ничего для вас не значит, – горько проговорила Хедер.
   Халид молча встал из-за стола и, подойдя к двери, обернулся, чтобы сказать:
   – Леди, у меня нет сердца.
   Дверь шумно захлопнулась за его спиной.
   Наверное, у такого чудовища вовсе нет никакой матери, подумала Хедер.
   Стоя на палубе, Халид ждал, пока на горизонте появится Стамбул. Вид Золотого Рога и дядиного дворца всегда волновал его воображение. Отбросив мысли о прекрасной, но слишком уж прямолинейной пленнице, он сосредоточился на том, кто мог желать смерти его двоюродному брату. Было ли покушение случайностью, актом больного фанатизма? Или же существует некий тайный план? Мурад рассчитывает, что брат сумеет открыть правду.
   Кто ждет его во дворце Топкапы? Мурад, да. На карту поставлены его жизнь и будущее империи. Нур-у-Бану? Жизнь ее единственного сына оказалась под угрозой. Султан Селим? Вполне возможно, если только накануне он не совершил обильного возлияния. Мирима? Что за вопрос? Халид заранее знал, что найдет мать там, где плетутся интриги и ведется борьба за власть.
   Вернувшись в каюту, Халид услышал стоны девушки. Ее снова терзали ночные кошмары.
   – Проснись, – позвал Халид, сжав ее в объятиях. Хедер открыла глаза и сфокусировала взгляд на Халиде.
   На лбу и верхней губе выступили капельки пота. Не думая, Хедер прижалась к твердой мужской груди, умоляя о поддержке.
   «Несмотря на то, что произошло между нами, она ищет участия во мне», – подумал Халид. Чувство вины за то, что он собирался сделать, сдавило ему сердце.
   – Если мне придется отлучиться, на страже у двери останется Рашид, – проговорил принц, успокаивающе поглаживая ее по спине. Отпустив девушку, он достал золотую цепь.
   – Не привязывайте меня! – воскликнула Хедер. – Дверь закрыта, а больше здесь бежать некуда. К тому же я не умею плавать.
   Опустившись на край кровати, Халид поднял ее лицо за подбородок и заглянул в обезоруживающие изумрудные глаза.
   – Ты достаточно миниатюрна для того, чтобы пролезть через иллюминатор и утопиться назло мне. На морском дне лежит немало юных дев. Я не хочу, чтобы ты разделила с ними могилу.
   Хедер вздернула нос:
   – Не льстите себе. Ради вас я на такое не пойду.
   – Неужели?
   – Делайте что хотите, – проговорила Хедер, закрыв глаза. Бледная и дрожащая, она протянула ему руку.
   Как агнец на заклание, невольно подумал Халид, заметив обреченное выражение лица девушки. Потом взгляд его опустился на ее подрагивающие руки. Пробормотав себе под нос проклятие, принц отбросил цепь и притянул Хедер к груди.
   Изумрудные глаза девушки расширились от изумления, но возможности вырваться у нее уже не было.
   Халид завладел ее губами в страстном требовательном поцелуе, от которого у нее захватило дух и закружилась голова. Его настойчивые губы приоткрыли ей рот, пропуская вперед язык.
   От первого поцелуя все ее тело словно горело в огне. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Хедер обвила руками его шею и ответила на поцелуй со всей силой страсти.
   Разомкнув объятия, Халид удовлетворенно вгляделся в ее смущенное лицо.
   – Обещай мне, что ты не причинишь себе вреда, – хрипло и взволнованно прошептал он.
   – Клянусь, – проговорила Хедер и закрыла глаза, ожидая еще одного поцелуя.
   Мягко улыбнувшись, Халид прижал ладонь к ее пылающей щеке. А потом встал и вышел из каюты.
   Потрясенная девушка опустилась на кровать и провела по губам кончиками пальцев. Первый настоящий поцелуй. Хедер закрыла глаза, мечтательно вздохнула и попыталась возродить непередаваемое ощущение.
   В следующее мгновение она покраснела от стыда. Господи! Этот мерзавец поцеловал ее, и ей понравилось! Мало того, она стонала и хотела большего. Он на всех женщин так действует или только на нее? Как она теперь будет смотреть ему в глаза?
   Когда Халид сошел с корабля, заходящее солнце окрасило западный небосклон в легкий фиолетовый оттенок. Спустившись в шлюпку, он наконец увидел зрелище, никогда не оставлявшее его равнодушным, – устремленные в небо минареты Стамбула, города тайн и интриг. Халид не собирался ехать в сам город. Он приказал гребцам отвезти его прямо во дворец к дяде.
   Дворец Топкапы стоял на возвышении с видом на Золотой Рог, пролив Босфор и Мраморное море. Само название на турецком языке значило «пушечное дуло», и по обе стороны от входа высились громадные пушки. Месторасположение и сложная фортификационная система делали дворец практически неуязвимым. Халид окинул взглядом приближающийся дворец Топкапы. В неверном сумеречном свете он различал квадратные башни бань и восьмиугольные башни гарема.
   Гарем, презрительно подумал Халид. Как же он ненавидел это место! Его безжалостные и беспринципные обитательницы походили на красивых, но ядовитых змей, которых неуемные амбиции заставляли пресмыкаться перед господином. Их борьба за милость султана была жестокой и часто даже кровопролитной.
   Принц прошел сквозь двойные чеканные двери гарема, инкрустированные жемчугом. Ага-кисляр провел господина по извилистым коридорам в покои его тети и удалился. Там, в роскошном зале, его ждали бас-кадина Нур-у-Бану, любимая жена султана, Мурад, его наследник, и Мирима, мать Халида и сестра султана.
   – Как я посмотрю, ты наконец решил помочь своей семье в тяжелую минуту, – проговорила Мирима, приветствуя своего единственного выжившего сына.
   – Халид! – с явным облегчением произнес Мурад.
   – Добро пожаловать, дорогой племянник! – добавила Нур-у-Бану с искренней сердечностью.
   Несмотря на то что Халид бывал в покоях у тети бессчетное количество раз, роскошь убранства неизменно поражала его воображение. Пол был вымощен изысканной плиткой, которую покрывал роскошный ковер. Возле одной из стен, отделанных матовой муравой, располагался огромный бронзовый медник, а традиционные турецкие окна с середняками выходили в личный сад жены султана. Эта женщина, подарившая стране наследника, явно пользовалась большой благосклонностью государя.
   – Спасибо за теплый прием, тетя, – сказал Халид, обращаясь к прекрасной бас-кадине султана. Затем в знак приветствия поцеловал своего брата Мурада. Наконец он удостоил приветствием и свою мать, спросив у нее: – А где Тинна?
   – Твоя сестра дома, как и положено девушкам ее возраста, – отозвалась Мирима. – Ты что, хочешь, чтобы она участвовала в обсуждении убийства?
   – Нет. – Халид перевел взгляд на мать. – А где дядя Селим?
   – Он у Линдар, – отозвалась Нур-у-Бану с оттенком презрения в голосе. – Она недавно разрешилась колченогим отродьем, которого назвала Каримом в честь твоего младшего брата.
   – Расскажи Халиду о покушении на базаре, – обратилась Мирима к племяннику.
   Повернувшись к двоюродному брату, Халид спросил:
   – Кто может желать тебе смерти? Мурад пожал плечами.
   – Карим?
   – Дети не умеют готовить заговоры с целью убийства, – возразил Халид.
   – Но это могла быть его мать, – вставила Нур-у-Бану. – А Линдар вообще способна на все, лишь бы захватить власть для своего сына.
   – Что скажешь, мама? – спросил Халид.
   – У Линдар на такое ума не хватит, – заметила Мирима и добавила: – Кстати, под таким углом твой шрам незаметен. Как жаль: ты мог бы быть очень красивым мужчиной, а твой брат так рано расстался с жизнью.
   Халид побледнел, его губы и уродливый шрам побелели от гнева. Как он мог забыть, что собственная мать относится к нему с презрением? Ее слова ранили больнее любого кинжала.
   – Халид точно такой же, как всегда, – проговорил Мурад, потрясенный тем, как мать может подобным образом оскорблять своего единственного оставшегося в живых сына. – Карим пал смертью храбрых, и в этом нет вины Халида.
   – Мое лицо не имеет отношения к делу, – сказал Халид матери. – Женщины в принципе не могут придумать такой интриги. Они привыкли воевать только своими острыми языками.
   – По закону сыновья с врожденными пороками не могут становиться султанами, – продолжала Мирима, не обращая внимания на колкость сына. – Что бы она выиграла?
   – Специальная обувь могла бы скрыть этот физический недостаток, – заметила Нур-у-Бану. – А если он будет прихрамывать, можно сказать, что у него болит лодыжка.
   Мурад одарил мать любящей улыбкой.
   – Да ты ведь держишься за верблюжью шерсть из страха за мою безопасность.
   – Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Халид у своего кузена.
   – Я верю в то, что ты сможешь открыть правду и наказать виновного, – без колебаний ответил Мурад.