Грассо Патриция. Фиалки на снегу

   — Совершенно с тобой согласна, — подтвердила вдовствующая герцогиня, выходя в коридор. — Поэтому они с моим сыном будут прекрасной парой…
   Десять минут спустя Джон вошел в гостиную и остановился на пороге. В комнате царила гнетущая тишина. Изабель, все еще бледная, сидела в уголке красного кресла, привалившись к позолоченному подлокотнику. Ее мачеха, гордо выпрямившись, сидела в кресле напротив, время от времени поглядывая на падчерицу; в глазах Дельфинии читалась ярость.
   Оставалось загадкой, почему эта женщина, мечтающая о том, чтобы занять высокое место в обществе, так возражает против их свадьбы? Ведь Джон Сен-Жермен — первый среди пэров Англии, любая девушка была бы счастлива стать его женой, и любая мать — назвать своим зятем…
   — Прежде чем мы начнем обсуждать частности, — начал Джон, — мне хотелось бы знать: почему вы все выбрали именно этот момент для посещения моего дома?
   Первым заговорил Росс:
   — Я возвращался домой после затянувшейся вечеринки — и вдруг словно услышал голос, приказывающий мне поспешить сюда!
   — Я тоже вдруг поняла, что должна прийти к тебе, — сказала герцогиня. — Мне показалось, что кто-то из вас двоих — ты или Изабель — попал в беду.
   — А я просто знала, что Изабель здесь, — заметила Дельфиния. — Словно мне кто-то нашептал на ухо.
   — Со мной было точно так же, — поддержал ее Росс.
   — И у меня было то же чувство… — присоединилась к ним герцогиня.
   — Тебе что-то об этом известно? — обернувшись к Изабель, спросил Джон.
   — Я не слышала никакого голоса, — девушка была явно удивлена его вопросом.
   — Кто знал, что ты направляешься в этот дом? — жестко спросил Джон.
   Изабель открыла было рот, чтобы ответить, но передумала. Глядя в дальний угол комнаты, она наконец ответила:
   — Только господу это было известно.
   «Она лжет», — решил Джон, не сводивший с девушки испытующего взгляда. Он был почти уверен в этом — и еще в том, что Изабель все это подстроила, чтобы заставить его жениться на ней. Никакого иного объяснения событиям этого утра не было и быть не могло. Она ничем не отличается от Леноры. Боже милостивый, неужели опыт первой женитьбы ничему его не научил?..
   — Тайна, покрытая мраком… Будем считать, что эта тема закрыта — по крайней мере пока, — и обсудим детали. — Джону вовсе не хотелось обвинять Изабель во лжи перед матерью, которой эта девушка, несомненно, нравилась. Обернувшись к герцогине, он проговорил: — Вам с тетушкой Эстер нужно будет подготовить все к свадьбе — с помощью леди Монтгомери, разумеется. Все расходы я возьму на себя.
   — Все будет сделано, ни о чем не беспокойся! — воскликнула герцогиня.
   — Тесса, по правде сказать, я никогда прежде не участвовала в подготовке свадеб, — призналась тетушка Эстер.
   — Я уверена, что в этом нет ничего сложного, — заверила ее сестра. — Это не сложнее, чем подготовка к балу.
   — Церемония состоится в церкви Святой Троицы в Стратфорде, а затем мы устроим прием на двести человек в Эйвон-Парке, — сказал Джон. — Мне кажется, двадцать четвертое июня — подходящий день.
   — Но ведь тогда у нас будет только одиннадцать недель на подготовку! — возразила герцогиня, произведя несложный расчет.
   — А нужно по крайней мере одиннадцать месяцев… — присоединилась к ней и тетушка Эстер.
   — Соглашайтесь на одиннадцать недель, — тоном, не терпящим возражений, ответил им Джон, — иначе мы сбежим и поженимся без вашего согласия.
   Было очевидно, что сама возможность такого поворота событий привела обеих женщин в ужас.
   Повернувшись к Дельфинии, Джон продолжал:
   — Я буду в Монтгомери-хауз в пять часов вечера для подписания брачного контракта.
   Дельфиния нашла в себе силы кивнуть; выглядела она донельзя расстроенной.
   — Я не желаю, чтобы об Изабель распускали какие-либо слухи, — заявил Джон. — В качестве награды за ваше молчание я помогу вашим дочерям получить предложения руки и сердца от Спьюинга и Хэнкока. Как я понял, именно они привлекли внимание ваших дочерей?
   — Я бы не стала так говорить, — холодно возразила Дельфиния.
   — Давайте не будем спорить о формулировках, дорогая… приемная теща, — Джон улыбнулся, но взгляд его остался мрачным. — Так мы договорились?
   — Да, ваша светлость.
   — Поскольку на данный момент мы все выяснили, должен просить всех извинить меня. Росс, задержись на минуту. Я хочу поговорить с тобой наедине.
   Герцогиня Тесса, леди Эстер и Дельфиния Монтгомери поднялись со своих мест. Только Изабель осталась сидеть.
   — Никто не спросил, чего хочу я, — еле слышно проговорила она.
   Джон шагнул к ней, помог подняться. Он заглянул в ее глаза — ясные глаза, самые чудесные глаза, какие он когда-либо видел…
   — Любовь моя, скоро ты станешь герцогиней, — сказал он. — Чего же еще ты могла бы желать?
   В глазах Изабель вспыхнул гнев.
   Джон не мог поверить тому, что видит. Эта девушка вела себя так, словно она была пострадавшей, а не ловкой интриганкой, которая сама все подстроила! Жаль, что она не мужчина, — секретные службы смогли бы по достоинству оценить ее таланты.
   — Увидимся позже, — сказал ей Джон. — К тому времени ты будешь чувствовать себя лучше. А пока что подготовь список тех, кого ты хотела бы пригласить на свадьбу.
   Герцогиня Тесса взяла Изабель под руку и вывела из гостиной. Тетушка Эстер и Дельфиния последовали за ними.
   — Я-то думал, ты терпеть не можешь блондинок, — заметил Росс, едва женщины покинули комнату.
   Джон сумрачно взглянул на брата.
   — Не понимаю, как этой маленькой ведьме удалось заманить меня в ловушку. Она даже не могла знать, что я дома!
   — Изабель Монтгомери не ведьма, — возразил Росс. — Она именно такова, какой кажется. Ты никак не можешь забыть свой первый брак — хотя я и не могу понять почему. У Леноры был выкидыш — но это ее беда, а не вина!
   — Какие же еще объяснения ты можешь дать сегодняшним событиям? — Джон сделал вид, что не услышал упоминания о Леноре.
   — Нет у меня никаких объяснений. Признай, брат: ты ведь желал Изабель Монтгомери с первой же минуты, как увидел ее!
   — Мужчине всегда следует быть осторожным в своих желаниях, — саркастически усмехнулся Джон.
   — Как скажешь… Братец, мне почему-то кажется, что ты никогда не пожалеешь о браке с Изабель Монтгомери, — сказал Росс. — А я жалею только о том, что у твоей невесты нет сестры, похожей на нее.
   — Почему, есть целых две, правда, сводных, — улыбнулся Джон. — Я уверен, что смог бы что-нибудь устроить…
   — Нет уж, не надо мне таких одолжений!
   — Одного я никак не могу понять, — задумчиво проговорил Джон. — Как ты думаешь, почему Дельфиния так возражает против того, чтобы я женился на Изабель?
   Росс пожал плечами:
   — Возможно, она лелеяла надежды на то, что ты женишься на одной из ее дочерей?
   — Нет, не похоже, — ответил Джон; на его лице появилась гримаса отвращения. — Не думаю, что у леди Монтгомери были какие-то надежды на этот счет. Черт возьми, я думаю, мы еще узнаем истинную причину!..
   Улыбнувшись брату, он внезапно сменил тему:
   — Ты будешь моим свидетелем на свадьбе?
   — Почту за честь, — ответил Росс. — Интересно, что скажет Майлз Монтгомери, когда вернется.
   — Граф Стратфорд говорил, что я могу жениться на его сестре, если у меня возникнет такое желание.
   Росс усмехнулся.
   — Вряд ли он думал, что ты примешь его слова всерьез… Тебе нужна моя помощь?
   — Извести «Тайме», что герцог Эйвон решил вторично жениться, и сообщи им имя невесты, — сказал Джон. — А мне пока нужно переговорить со своим стряпчим, дать ему указания касательно брачного контракта. Потом мне придется съездить к ювелиру за кольцом для Изабель.
   Росс кивнул и повернулся к дверям.
   — Будь в Монтгомери-хауз к пяти, — сказал ему вслед Джон. — Мне нужен будет свидетель при подписании контракта.
   Джон прошелся по комнате и остановился у окна. Оставалось надеяться, что Росс был прав, и Изабель именно такова, какой кажется. Джону хотелось, чтобы его вторая женитьба не оказалась такой же несчастливой, как первая. Да, Изабель Монтгомери проявила хитрость и расчетливость… однако же Джон сознавал, что желает ее. Желает с невероятной силой…
 
   — Ты надо мной подшутила! Конечно, чего еще было ждать первого апреля!
   Изабель бросила горький взгляд на Гизелу, по обыкновению сидевшую в кресле у камина.
   — Я не понимаю, о чем ты говоришь, дитя мое, — невозмутимо ответила та.
   — Такое впечатление, что ты только и делаешь, что создаешь мне проблемы! — Изабель вывела из себя эта очевидная ложь. И как может ангел небесный лгать с таким невозмутимым видом?
   — Будь осторожна, иначе я могу уйти, — предупредила девушку Гизела. — А теперь расскажи-ка мне, какие проблемы я тебе создала?
   — Твое вмешательство поставило меня в безвыходное положение!
   — Считай это божественным вмешательством, дитя мое. Хочешь, поиграем на флейте?
   — Нет, не хочу! — В голосе Изабель слышался гнев. Пройдя через комнату, она остановилась у зеркала и принялась придирчиво разглядывать свое отражение. — Как видишь, я одета для подписания брачного контракта с
   его светлостью, который может прибыть с минуты на минуту.
   — Ты замечательно выглядишь, — одобрительно заметила Гизела. — Помни, свадьба с герцогом Сен-Жерменом — еще не самое ужасное, что может быть в жизни!
   Не обращая на слова Гизелы внимания, Изабель придирчиво разглядывала в большом зеркале свое отражение и размышляла о том, почему герцог Эйвон решил на ней жениться.
   На девушке было вечернее платье с квадратным вырезом и длинными узкими рукавами. Золотая тесьма, которой был отделан черный бархат, великолепно гармонировала с ее волосами, собранными в простой узел на затылке. Шею Изабель украшал золотой медальон с портретом матери; других драгоценностей она не надевала.
   — У тебя несколько старомодное платье, да и прическа тоже, — покачала головой Гизела. — Может, стоит переодеться во что-то более праздничное? Что скажут в свете, когда узнают, что на подписании брачного контракта ты была в черном?
   — Я хочу быть в черном, — сообщила ей Изабель. — И если бы меня волновало мнение света, я не говорила бы с тобой.
   — Верно подмечено, — на добром лице Гизелы мелькнула улыбка. — Похоже, ты кое-чему научилась у своих приемных сестер.
   Против воли Изабель улыбнулась. Она вернулась к камину и уселась в кресло рядом с Гизелой; коснувшись руки своей верной подруги, девушка проговорила:
   — Прости меня за грубость. Но где же тот темноволосый принц, которого ты мне обещала в детстве?
   Гизела покачала головой. Судя по всему, такой вопрос ее разочаровал.
   — Дитя мое, Джон Сен-Жермен и есть тот самый принц!
   — Не могу в это поверить…
   — Я не раз говорила тебе, что принцы не всегда носят короны.
   — Джон вовсе не похож на того юношу, отражение которого я видела когда-то на воде, — возразила Изабель, не желая верить словам своего ангела-хранителя.
   — Ты видела его глазами десятилетней девочки, — ответила Гизела, — Теперь ты выросла, стала женщиной… разве тебя сегодня не влекло к нему?
   Изабель покраснела при мысли о том, что, быть может, ее ангел-хранитель наблюдал за ней, когда они с Джоном…
   Она тряхнула головой, чтобы отогнать мысли об этом. В этот момент в дверь постучали.
   — Да?
   — Миледи, все уже собрались в гостиной, — сообщил девушке дворецкий.
   — Благодарю вас, Пебблс.
   Покинув свою комнату, Изабель медленно направилась по главной лестнице на второй этаж. Дверь гостиной была открыта, но Изабель не сразу вошла внутрь, услышав пронзительные голоса своих сводных сестер.
   — Не могу поверить в то, что Изабель удалось вытянуть из герцога предложение руки и сердца, — плаксиво говорила Рут.
   За этими словами последовал красноречивый звук пощечины; потом раздался раздраженный голос мачехи:
   — Хоть раз в жизни ты можешь помолчать?
   Коснувшись медальона, Изабель выпрямилась и прошествовала в гостиную. На пороге она остановилась, охваченная невольным смущением: все немедленно повернулись в ее сторону. Росс, по обыкновению, усмехался, и Изабель снова машинально погладила медальон.
   — Подумать только, она надела черное на свою собственную помолвку! — воскликнула Лобелия.
   — Изабель Монтгомери, — раздраженно начала Дельфиния, — я требую, чтобы ты поднялась к себе и…
   Джон поднял руку, жестом призывая всех к молчанию, и подошел к невесте. Он смотрел ей прямо в глаза, и она заметила улыбку, притаившуюся в уголках его губ.
   К изумлению Изабель, Джон вовсе не казался рассерженным. Не отводя взгляда, он поднял ее руку к губам и запечатлел на ней поцелуй.
   — Белли, ты выглядишь изумительно, — тихо проговорил он. — Я — самый счастливый человек в мире.
   На миг у Изабель мелькнула мысль, что он смеется над ней. Как бы то ни было, ей необходимо было поговорить с Джоном наедине и дать ему возможность отказаться от решения, которое он готов был принять под напором родственников.
   — Ваша светлость, могу ли я…
   — После того, что произошло между нами, нет необходимости в таком формальном обращении, — прервал ее Джон, понизив голос так, чтобы его слышала только Изабель.
   Девушка густо покраснела.
   Джон коснулся ее щеки ладонью:
   — Ты так пылаешь, что можно обжечься.
   Изабель быстро оглядела собравшихся:
   — Мне нужно переговорить с вами наедине, прежде чем мы подпишем брачный контракт.
   Джон кивнул в знак согласия.
   — Мы скоро вернемся, — сказал он остальным и, сделав знак Изабель, прибавил: — Пойдем в кабинет твоего брата.
   В молчании Изабель прошла в конец коридора вместе с Джоном, каждой клеточкой ощущая его присутствие за своей спиной.
   Когда они вошли в кабинет, Джон закрыл дверь и передвинул кресло от камина к столу. Усевшись в кресло ее брата, он предоставил ей второе — так, будто она была гостем или просителем. Это не ускользнуло от Изабель.
   Девушка сложила руки на коленях и опустила взгляд, боясь утратить мужество.
   — Видите ли, вам вовсе не обязательно жениться на мне.
   — Ты отказываешь мне?.. — спросил Джон.
   Изабель бросила на него выразительный взгляд и поправилась:
   — Я просто даю вам возможность забыть об этой нелепой идее.
   — Почему ты считаешь ее нелепой?
   — Мы едва знаем друг друга…
   Джон улыбнулся:
   — У нас еще все впереди. Что тебя интересует? Ты можешь задать мне любые вопросы. Спрашивай, я отвечу.
   — Где мы будем жить? — спросила она, ясно давая понять своим тоном, что ей не нравится Лондон.
   — Где ты захочешь, — невозмутимо ответил Джон.
   «Что ж, попробуем по-другому».
   — Я предпочитаю Стратфорд. Лондон мне не нравится, — заявила Изабель.
   — Значит, большую часть года мы будем проводить в Стратфорде, — легко уступая ей, ответил Джон.
   Господи, подумала Изабель. Никогда еще ей не приходилось видеть герцога таким уступчивым и умиротворенным.
   — Тебя заботит что-то еще? — спросил Джон.
   — Я хочу, чтобы у нас был полон дом детей, — ответила девушка.
   — Я тоже, любовь моя.
   — Вам вовсе не обязательно называть меня «любовь моя», когда мы наедине. — Изабель рассердило это обращение. Ей казалось, что он насмехается над ней. — Как вам известно, я глубоко религиозна. Я намереваюсь назвать своих дочерей в честь семи добродетелей.
   — И каковы же имена семи добродетелей? — поинтересовался Джон. Он хотел было добавить «любовь моя», но сдержался.
   Изабель удивленно взглянула на него: она и не подозревала, что Джон так несведущ в религии.
   — Вера, Надежда, Умеренность, Справедлив вость, Стойкость, Милосердие, Благоразумие.
   Джон поднял брови:
   — Умеренность Сен-Жермен?
   Изабель одарила Джона самой обаятельной из своих улыбок и кивнула. Она думала, что это заставит Джона передумать, однако же следующее его замечание застало ее врасплох.
   — Я подвержен всем семи смертным грехам, в особенности же лени, — с совершенно серьезным видом заявил он, — и хотел бы в их честь назвать наших сыновей.
   Изабель недоверчиво посмотрела на него:
   — Ленивец Сен-Жермен?
   — Чудесно звучит, верно? — заметил Джон, но, не удержавшись, засмеялся: — Я только дразню тебя, Белли. Может быть, тебя беспокоит что-то еще?..
   Изабель покачала головой.
   — У меня нет опыта в таких делах, а потому я не знаю, что спрашивать.
   — Понимаю, — кивнул Джон. — А список гостей ты уже подготовила?
   — Я его оставила здесь, — Изабель потянулась через стол и, взяв список, составленный этим вечером, передала его Джону.
   Тот развернул аккуратно свернутый листок и почти тут же перевел взгляд на Изабель:
   — Но ты написала здесь только три имени: Майлз, Пебблс и Джунипер.
   — Это единственные близкие мне люди, — объяснила девушка.
   — А как же твоя мачеха и сводные сестры?
   — Я никогда не считала их своей семьей…
   — Почему?
   Изабель опустила глаза, уверенная, что во взгляде Джона прочтет жалость.
   — Они никогда не считали меня членом своей семьи.
   — Однако нужно пригласить Дельфинию и ее дочерей, — сказал Джон.
   — Да, наверное, если таково ваше решение, — уступила девушка. — Только в церкви пусть они сидят на стороне жениха.
   Джон расхохотался. Изабель тоже улыбнулась, поняв, как по-детски глупо прозвучали ее слова.
   — Майлз к тому времени может еще не вернуться, — глядя на список, проговорил Джон. — Пебблс — твой дворецкий. А кто такая миссис Джунипер?
   — Джунипер была моей няней до того дня, как умер отец, — объяснила Изабель. — Я считаю ее членом моей семьи.
   — Сколько же лет тебе было, когда умер твой отец?
   — Десять.
   Джон сдвинул брови:
   — Почему же Джунипер покинула тебя? Ведь тогда она была нужна тебе больше всего…
   — Дельфиния сказала, что уволила Джунипер потому, что та пила холодный чай. Какая разница, горячий пьешь чай или холодный? На самом деле Джунипер выгнали потому, что она любила меня и презирала моих сводных сестер, — ответила Изабель.
   Джон попытался сдержать улыбку, но ему это не удалось:
   — Дорогая моя, «холодный чай» — так иносказательно называют бренди. Должно быть, Джунипер любила выпить.
   — Может быть, нам пригласить Джунипер нянькой к нашим собственным детям? — спросила Изабель. — Я уверена, она будет рада жить с нами!
   — Я подумаю об этом.
   — Поскольку Майлза скорее всего не будет, я хотела бы, чтобы к алтарю меня вел мистер Пебблс, — сказала Изабель, хотя и знала, что на это Джон не согласится.
   — Этого я не могу позволить, — нахмурился Джон. — Пебблс — слуга, и его присутствие у алтаря опозорит нас на всю Англию!
   — Пебблс — член моей семьи, — возразила Изабель.
   — Если понадобится, пойдешь к алтарю одна! — не терпящим возражений тоном заявил герцог. — Но я обещаю, что и мистеру Пебблсу, и миссис Джунипер будут отведены места в первом ряду.
   — Какой благородный жест! — В голосе Изабель было не меньше сарказма, чем в голосе Джона. — А как же мой ангел-хранитель? Где будет сидеть она?
   — Ангелы могут сидеть где хотят, — с улыбкой, выводившей Изабель из себя, ответил Джон. — Есть еще вопросы?
   — Нет…
   Джон поднялся, но, вместо того чтобы пойти к дверям, опустился перед ней на одно колено и, заглянув в фиалковые глаза девушки, взял ее руку в свои:
   — Изабель Монтгомери, окажете ли вы мне честь стать моей супругой и герцогиней Эйвон?
   Удивленная и тронутая его нежностью, Изабель улыбнулась и кивнула:
   — Да, Джон. Я выйду за вас замуж.
   Джон полез в карман и достал оттуда маленькую коробочку, обтянутую бархатом. Открыв крышку, он вынул кольцо.
   — Я объехал весь Лондон, пока не нашел вот это, — проговорил он, надевая кольцо на палец девушке.
   Изабель посмотрела на кольцо. Никогда в жизни она не видела ничего подобного! Аметистовые лепестки, окруженные листочками изумрудов и снежной россыпью бриллиантов…
   — Ювелир назвал это кольцо «фиалки на снегу». Ты сама похожа на чудесную фиалку, — проникновенным голосом проговорил Джон.
   Изабель подняла на него глаза, почувствовав, как горячо забилось ее сердце. Вот и сбылось давнее пророчество ее ангела-хранителя. Джон Сен-Жермен действительно был тем темным принцем, которого она видела в водах реки Эйвон…

10

   «Не следовало делать предложение Изабель Монтгомери».
   Эта мысль в тысячный раз приходила в голову Джону за пять дней, прошедших с их помолвки. Он слишком хорошо помнил свой первый брак: Ленора в конце концов стала для него причиной мучительной боли и сожалений — а Изабель казалась стократ более ветреной и легкомысленной. Но Ленора Гримсби, по крайней мере вначале, уверяла его в своей любви; Изабель Монтгомери не делала даже этого.
   Так почему же он так желал женщину, которая не любит его? Привлекал ли его независимый и отважный дух Изабель? Или ее удивительное очарование?
   Неужели он обречен страдать из-за женщин всю свою жизнь?..
   Стоя в своем кабинете, Джон смотрел из окна на огромный сад. Уличный шум не отвлекал его здесь отдел и размышлений. Когда он уставал от счетов, документов и прошений, то отдыхал, просто глядя в окно. Однако сегодня одиночество тяготило его. Ни о чем, кроме обручения с Изабель Монтгомери, он не мог думать.
   Рассматривая вид за окном, Джон пытался отогнать тяжелые мысли. Прямо перед домом расстилался ковер лиловых фиалок, напомнивших ему об Изабель.
   — Прошу прощения, ваша светлость…
   Услышав голос дворецкого, Джон повернулся к дверям:
   — Да, Доббс?
   — Приехал барон Берроуз, ваша светлость.
   — Попросите его в кабинет, — приказал Джон, садясь в кресло за стол.
   Доббс поклонился и вышел. Мгновением позже дворецкий вернулся с бароном и оставил их вдвоем.
   — Садитесь, Спьюинг, — проговорил Джон, указав на кресло по другую сторону стола.
   — Благодарю вас, милорд, — Стивен Спьюинг уселся и быстрым взглядом окинул комнату. — Меня восхищает ваш вкус в выборе обстановки.
   — Я нахожу, что у меня довольно удобный кабинет, — проговорил Джон и протянул руку к хрустальному графину и двум бокалам, стоявшим на столе на серебряном подносе. — Не хотите ли виски?
   — Благодарю вас, милорд.
   Джон с нарочитой медлительностью разлил виски по бокалам и передал один из них Спью-ингу.
   — Что ж, за ваше процветание и успехи!
   — И за ваши, милорд, — отвечал тот. — Поздравляю вас с грядущим радостным событием!
   — О, так, значит, вы слышали эту новость? — с наигранной небрежностью спросил Джон, внимательно глядя в лицо своего гостя.
   — Ваша светлость, весь Лондон только об этом и говорит, — начал молодой человек, но, вероятно, подумав о том, что пересказ сплетен рассердит герцога, прибавил только: — «Таймс» напечатала объявление.
   — Да, я знаю, — с улыбкой проговорил Джон, снова разливая по стаканам виски. — Однако же я пригласил вас сюда вовсе не за тем, чтобы обсуждать мою свадьбу. В данный момент меня более интересует ваша женитьба.
   — Моя женитьба? — удивленно переспросил Спьюинг. — Я не понимаю вас, ваша светлость.
   — Как вы знаете, я являюсь временным опекуном сестер Монтгомери, — слегка покривив душой, пояснил Джон. — Каковы ваши намерения по отношению к леди Лобелии?
   — Совершенно честные, смею вас уверить, — ответил Спьюинг, нервно заерзав в кресле. — Я… я отношусь к ней с глубочайшей нежностью и уважением.
   — Я так и думал, — проговорил Джон, откидываясь на спинку кресла. — Муж Лобелии получит за ней весьма щедрое приданое, а став моим родственником по линии жены, будет также иметь небольшую долю в моих предприятиях.
   Джон сделал паузу, чтобы смысл сказанного успел дойти до молодого человека, и продолжил:
   — Я всегда весьма высоко ценил вас и был бы весьма рад, если бы именно вы стали супругом Лобелии. Я понимаю, она не слишком хороша собой, но…
   — Я нахожу Лобелию очаровательной, — прервал его Спьюинг. — Как говорят, все зависит от того, чьими глазами смотреть.
   Джон кивнул.
   — Итак, значит, вы собираетесь сделать ей предложение?
   — Если вы благосклонно смотрите на это, я сделал бы его немедленно, — горячо заверил Спьюинг.
   — Что ж, вы его получили, — отвечал Джон. — Однако я хотел бы, чтобы вы сделали ей предложение после моей помолвки. Она состоится двадцать третьего апреля в доме моей матери. Изабель не понравится, если известие о грядущей свадьбе Лобелии отвлечет внимание от ее собственной помолвки. Вы же знаете, каковы женщины!
   — Понимаю, милорд.
   Джон поднялся, давая понять, что беседа подошла к концу. Спьюинг понял намек и тоже встал.
   Джон пожал молодому человеку руку и проводил его до двери.
   — Я надеюсь, что мы с вами станем родственниками, — сказал он.
   — Я назову нашу первую дочь Фортуной в честь древней богини удачи! — в возбуждении воскликнул Спьюинг. — Я самый счастливый человек — ведь мне удалось заслужить ваше одобрение, ваша светлость!
   Джон кивнул, словно принц, принимающий должные знаки почтения от своего подданного.
   — После того как будет объявлено о вашей помолвке, мы обсудим и деловую сторону.
   Открыв молодому человеку двери, Джон заметил в коридоре Росса — он шел к его кабинету.
   — Еще раз благодарю вас, ваша светлость, — проговорил на прощание Спьюинг. — Я очень ценю вашу веру в меня!