Страница:
Вальс закончился. Джон и Лили церемонно поклонились друг другу, и герцог сказал:
— О мисс Дюпре, этот вальс, без сомнения, — самый чудесный в моей жизни!
— Мне тоже понравилось, — ответила Лили.
— Чем же мы займемся теперь? — спросила Изабель.
— Едой! — тут же ответила девочка.
— Давайте посмотрим, что нам приготовил повар. — Джон заглянул в корзину. — Смотрите-ка, здесь жареная форель!
— Я не голодна, — быстро сказала Лили.
— Я тоже, — добавила Изабель. — Теперь, наверное, никогда не притронусь к форели.
— Я пошутил, — признался Джон. — На самом деле тут холодный цыпленок.
Он достал цыпленка, и все дружно принялись за еду. Когда корзинка опустела, Изабель убрала туда скатерть.
После еды всех разморило и никому не хотелось вставать.
— Ну что, пора возвращаться, — сказал Джон. — Лили, что бы ты хотела еще сделать перед уходом?
— Давайте половим жаб! — предложила девочка.
— Жаб?! — Изабель явно была озадачена.
— Ну да. Джунипер говорит, что, если поймать жабу и поцеловать ее, она превратится в прекрасного принца. Леди Белли, хотите попробовать?
— Нет уж, лучше ловить форель! — ответила Изабель. — У меня есть предложение получше: ложитесь на спину и смотрите в небо, на облака. Они, словно фигурки животных, будут проплывать мимо, а я в это время буду играть на флейте.
Джон и Лили легли прямо на траву. Они смотрели наверх, на белые облака, и слушали завораживающую музыку… Изабель играла старую колыбельную, и через несколько минут Лили уже спала. Изабель взглянула с улыбкой на своего мужа. Он тоже незаметно заснул…
Прошла неделя. В замке Килчерн царила настоящая семейная идиллия: Джон, Изабель и Лили вместе совершали верховые прогулки, собирали ягоды, гуляли по окрестным лугам… Даже в те дни, когда погода хмурилась, они весело проводили время: Изабель играла на флейте, а Джон рассказывал разные истории и старинные шотландские сказки. Изабель была на вершине счастья: наконец-то у нее была своя семья, любимый муж и ребенок, которые в свою очередь горячо любили ее саму.
На десятый день своего пребывания в Шотландии Изабель стояла утром у зеркала и внимательно разглядывала свое отражение. На ней была легкая юбка из тонкой шерсти и блуза с глубоким вырезом; по плечам спускались две толстых светлых косы. Через руку она перекинула старый плащ с капюшоном.
Она перевела взгляд на свои руки. На правой она носила кольцо, которое подарил ей Джон при помолвке, и обручальное кольцо с выгравированной надписью. Эти слова — «Радость навсегда» — словно согревали ее сердце…
Что бы там ни было, Джон Сен-Жермен, пятый герцог Эйвон, маркиз Грефтон, граф Килчерн, — ее муж, которому она перед богом и людьми поклялась в любви и верности.
Она любила и желала его.
За эти десять дней Изабель поняла, что должна стать ему настоящей женой. Тем более что с каждым днем Джон все больше и больше становился добр, нежен и внимателен к Лили и, похоже, начал свыкаться с тем, что она действительно его родная дочь.
И потому, когда Джон позвал Изабель с собой в небольшой охотничий домик неподалеку от замка, она сразу приняла приглашение.
Они должны были отправиться туда на лошадях, и перед самым отъездом Изабель вдруг охватили сомнения. Правильно ли она поступает? Что, если в конце концов Джон все-таки не признает Лили своим ребенком? Сможет ли она простить его и жить с ним дальше в любви и согласии?..
— Герцог любит тебя, дитя мое, — послышался голос Гизелы. Изабель отвернулась от зеркала: ее верная подруга сидела в кресле у окна.
— Нет, — тихо сказала Изабель. — Он никогда не говорил, что любит меня.
— Слушай сердцем, и все станет тебе ясно.
— Но как… — хотела Изабель что-то спросить, но в эго время дверь открылась, и она замолчала на полуслове. Вошел Джон; Изабель беспомощно обернулась к Гизеле, но той уже не было.
— Ты готова? Почему ты сидишь здесь одна? — спросил Джон. Он был весел и оживлен.
— Я читала молитвы, — ответила Изабель.
Изабель смотрела на мужа с нескрываемым восхищением. Сколько внутренней силы таилось в нем! Теперь она понимала, почему все женщины находили его неотразимым. Прежде чем он успел сказать хоть слово, в раскрытую дверь ворвалась Лили.
— Я тоже хочу ехать с вами! — закричала она, бросаясь к Изабель и обнимая ее. — Мертл боится, что вы не вернетесь!
— Что ты, Лили, мы обязательно вернемся! — ответила Изабель. У нее защемило сердце от слов девочки: после того как ее покинула родная мать, она каждый раз боялась, что снова останется одна.
— Иди ко мне на колени, — пришел на помощь жене Джон.
Лили взобралась к нему на колени и обняла за шею.
— Видишь ли, ты приехала к нам как раз в день нашей свадьбы с леди Белли, — объяснил ей Джон. — И у лас не было настоящего медового месяца, а ведь у всех он обязательно должен быть! Поэтому мы с леди Белли решили сейчас уехать в мой охотничий домик и там провести совсем короткий медовый месяц — всего несколько дней. Понимаешь? И вернемся мы совсем скоро, я тебе обещаю. Веришь мне?
— Верю, — сказала Лили.
— Тогда поцелуй меня на прощание!
Лили прижалась к нему и звонко чмокнула в щеку.
— Мисс Дюпре, — торжественно сказал Джон, — я навечно сохраню в своей памяти этот поцелуй. Не поцелуете ли вы и леди Белли?
Лили встала, они с Изабель поцеловались, и девочка сказала:
— Леди Белли, я люблю вас!
— И я тебя люблю, — ответила Изабель.
Они вышли. В холле стояла Джунипер; попрощавшись с хозяевами, она увела Лили наверх.
В саду их ждали две вороные лошади.
— Ты готова? — спросил Джон и, не скрывая восхищения, оглядел свою юную жену.
— Готова! — откликнулась она.
Они сели на лошадей и пустились в путь.
На безоблачном небе ярко сияло солнце, и до самого горизонта простирались зеленые луга, пестреющие полевыми цветами. Изабель чувствовала, как в ней вскипает радость. Она радовалась не только окружающему их великолепию, но и предвкушению того, что ждет их в охотничьем домике. А после они вернутся, и у них будет настоящая любящая семья. Сбывались все мечты ее детства!
Они въехали в лес. На тропинку то и дело выскакивали зайцы; лишь заслышав топот лошадей, они спешили скрыться за деревьями. Они проехали живописную березовую рощу, потом небольшой сосновый лесок, и, когда впереди показался просвет, Джон сказал:
— Мы почти приехали.
Домик Джона стоял на солнечной лесной поляне. Рядом протекала быстрая речка, но прямо около дома был колодец: за водой не приходилось ходить далеко. Позади дома была конюшня.
— Сейчас мы оставим здесь лошадей, — сказал Джон, — а сами пойдем гулять в лес и дойдем до долины Глен-Арей. Входи, я покажу тебе дом.
Джон отпер дверь, не дав ей сделать ни шагу, подхватил ее на руки и внес через порог.
— Это шотландская традиция, — сказал он, опуская Изабель на ноги. — Жених вносит невесту в дом на руках, и это приносит счастье в браке.
— Наш брак обязательно будет счастливым, — убежденно сказала Изабель.
— «Радость навсегда», помнишь, любимая? — Джон поднес ее руку к губам и поцеловал. По телу Изабель волной прошла сладкая дрожь.
Обстановка дома была простой и строгой. Весь первый этаж занимала одна огромная комната. Справа у стены стояла кровать с покрывалом из звериных шкур. Слева была лестница, ведущая наверх.
— Что там? — спросила Изабель.
— Там мансарда. В ней расположено несколько комнат, но мне больше нравится спать здесь, на первом этаже.
Изабель все еще озиралась по сторонам, осматривая свое новое жилье. Напротив кровати был закопченный очаг, над которым висели несколько горшков. Перед камином стоял старый дубовый стол. На дальней стене висели полки с посудой.
— Я сейчас принесу наши вещи, — сказал Джон, — а потом сообща наведем здесь порядок.
Он вышел, а Изабель машинально принялась разбирать огромную постель, в то же время недоумевая: неужели Джон считает, что она сама не справляется с домашними обязанностями? Что ж, в таком случае она преподнесет ему сюрприз: будучи дочерью графа, Изабель тем не менее прекрасно разбиралась в домашнем хозяйстве. Она росла без друзей и в детстве от одиночества проводила много времени среди слуг. Кухарка, дворецкий и горничные научили ее многим полезным вещам.
Дверь скрипнула, и вошел Джон, нагруженный вещами, словно вьючная лошадь. Он сбросил все узлы и корзины на пол и подошел к Изабель, чтобы помочь ей.
Они стояли по разные стороны огромной кровати. Их взгляды встретились, и словно невидимая, но прочная нить связала их. Изабель ощутила, как в ней нарастает желание… Неужели Джон захочет заняться любовью прямо сейчас, не дожидаясь ночи?
— Повар приготовил нам с тобой рагу, — наконец сказал Джон. — Давай оставим его на ужин, а сейчас пойдем в лес: я хочу показать тебе свои любимые места. Ты не очень устала?
— Нет, совсем не устала, — ответила Изабель. — Ты позаботишься о лошадях?
— Да, конечно.
Вскоре они уже шли по лесу. Изабель готова была запеть от счастья. У нее было все: молодость, любовь, желанный муж — самый лучший мужчина на свете…
В долине Глен-Арей было изумительно красиво: солнечный свет отражался в небольшом проточном озерце, и на изумрудно-зеленой траве росли яркие цветы…
— Что это? — Изабель наклонилась, чтобы сорвать незнакомый цветок с желтыми лепестками и красными усиками.
— Эти цветы растут только в Шотландии, — объяснил Джон. — Усики нужны им для того, чтобы привлекать насекомых: когда какая-нибудь букашка садится на него, цветок захватывает ее усиком и поглощает.
— Какая гадость! Еще хуже, чем ловля живой форели! — Изабель скорчила гримаску.
Они подошли ближе к озеру. Изабель сняла туфли и чулки, подоткнула юбку и шагнула в воду.
— Какая холодная! — закричала она.
— Ничего, через пару дней вода потеплеет, — пообещал Джон.
Изабель и Джон сели на камень у воды. Она окинула взглядом долину и боковым зрением заметила, что Джон смотрит на нее неотрывно, словно других, более красивых вещей вокруг не было. Она слегка покраснела.
— Стоит мне оказаться здесь, среди диких гор, как я чувствую себя совершенно другим человеком, — задумчиво сказал Джон. — Вернее сказать, что только здесь я и чувствую себя настоящим человеком…
— Я тебя понимаю. Со мной происходит то же самое у Эйвона, — ответила Изабель.
— По сравнению с этим лесом Стратфорд — просто шумная улица!
— Да, ты прав. — Изабель взглянула на воду. — Смотри-ка, в озере есть два течения!
— Их называют Скорбь и Любовь, — сказал Джон. — Сразу после этого озера они разделяются и текут дальше. Одно из них впадает в Лох-Фаин, а другое — в Инверэри-Кэсл. Кстати, Ин-верэри — это земля моего кузена, герцога Аргил-ла.
— Герцога Аргилла? — Изабель наморщила лоб, пытаясь припомнить. — Он был на нашей свадьбе?
— Нет, он, к сожалению, не смог приехать, но был его сын.
— Я что-то не помню его. Как он выглядит?
— Просто возмутительно, — поддел жену Джон, — не запомнить маркиза Инверэри! — Он сделал широкий жест рукой, словно приглашая Изабель внимательнее вглядеться в холмы и леса, окружающие озеро. — В старые времена местные жители проводили здесь лето. Женщины и дети спали в пещерах, которых здесь множество, а отцы семейств — снаружи, завернувшись в плащи…
— Жаль, что теперь так не делают. У людей отняли их древние пристанища…
— Да, — согласился Джон, — времена меняются, и что-то уходит из мира безвозвратно. — Он улыбнулся и добавил: — Давай приедем сюда через месяц, вместе с Лили. В августе здесь каждую ночь бывает звездопад…
— Лили должно здесь очень понравиться, — сказала Изабель. Ее радовало, что Джон все чаще думает о Лили.
— Надень туфли, — Джон поднялся на ноги и подал ей руку. — Нам уже пора домой, ужинать.
Солнце склонялось к закату, и его лучи словно пронизывали лес насквозь. Заметно похолодало, и Изабель была рада войти в дом.
Джон задал корма лошадям, потом развел огонь в очаге, и Изабель поразилась тому, как ловко ее муж управляется со всем хозяйством: казалось, маленький охотничий дом пристал ему еще больше, чем светские салоны в Лондоне. Он уже снял со стены горшок и собирался было положить в него рагу, чтобы разогреть, но Изабель остановила его:
— Я сама сделаю. — Она взяла горшок из его рук. — А ты принеси два ведра воды.
— Ты уверена, что справишься сама?
— Обещаю, что не отравлю тебя, — засмеялась Изабель.
— В таком случае — будь здесь хозяйкой, — торжественно сказал Джон и вышел.
Изабель поставила горшок на огонь, подошла к посудной полке и сняла две тарелки. Не долго думая протерла их краем своей юбки и поставила на стол. Затем она достала из корзины с провизией хлеб и положила его на стол, рядом с тарелками. Рагу к тому времени уже разогрелось. Изабель сняла горшок, поставила его на стол и принялась распаковывать вещи.
— Пахнет очень аппетитно, — сказал Джон, вернувшись с двумя полными ведрами. Он поставил их у очага.
Изабель разложила горячее рагу по тарелкам, взяла с полки столовые приборы, и они с Джоном сели за стол.
— Ваша светлость, — произнесла Изабель, — прошу вас отведать ужин, к которому я тоже приложила руку.
— Наверное, он от этого только стал вкуснее, — ответил Джон. — Разогреть еду — едва ли не самая важная часть готовки.
— Насколько я понимаю, ты как раз не владеешь этим полезным умением? — с улыбкой продолжала Изабель поддразнивать мужа.
— Нет, почему же, — ответил он. — Когда я здесь, я сам стряпаю для себя, хотя, конечно, в настоящие повара не гожусь. А ты умеешь готовить?
— В детстве старая кухарка научила меня всему, что умела сама… — Заметив недоверчивую усмешку Джона, она поправилась: — Ну, может, и не всему, но по крайней мере от голода я бы не умерла, если бы пришлось жить одной!
— Не придется, — заверил ее Джон.
Когда они покончили с рагу, Изабель убрала грязную посуду в ведро и протерла стол тряпкой.
— Тебе понадобится камеристка, когда мы вернемся в Лондон, — сказал Джон.
— Камеристка? — переспросила Изабель в изумлении. — Зачем?
— У каждой благородной дамы должна быть камеристка, — ответил Джон. — Не забывай, что теперь ты носишь герцогский титул.
— Я вовсе не чувствую себя герцогиней, — сказала Изабель.
— Да? А кем же ты себя чувствуешь?
— Самой собой, — просто сказала она.
— Все равно камеристка тебе понадобится. Иначе ты обидишь меня… Матушка поможет тебе найти хорошую, работящую девушку.
— Может быть, пригласить Молли?
— Кого? — не понял Джон.
— Молли — это та самая цветочница с Беркли-сквер, — напомнила ему Изабель.
— Нет, — покачал головой Джон, — Молли не подойдет.
— С помощью твоей матушки я обучу ее всем премудростям, — настаивала Изабель.
— Там будет видно. — Джон улыбнулся. — Хотя вообще-то я готов держать пари, что Молли не так уж рвется к тебе в услужение…
— Проиграете, герцог Сен-Жермен! Я оставила Пебблсу денег, чтобы он каждое утро покупал у нее цветы — до октября!
— Ты… ты что сделала? — недоверчиво переспросил он, решив, что ослышался.
— Оставила Пебблсу…
— Я слышал, — перебил Джон. От удивления он даже не смог рассердиться. — Изабель Сен-Жермен, — нетвердым голосом произнес он, — вы — самая непредсказуемая дама на свете!
У Изабель дрогнуло сердце, когда она услышала эти слова. Изабель Сен-Жермен… Ей нравились сами звуки этого имени.
Джон поднялся из-за стола.
— Я пойду устрою на ночь лошадей, — сказал он, — а ты за это время приготовься ко сну.
Изабель вспыхнула. Первый раз Джон говорил с ней так прямо. Да, последнее время они каждую ночь спали в одной постели, но Джон приходил к ней не раньше, чем она успевала переодеться в ночную рубашку, и утром выходил из спальни до того, как она просыпалась… Только один раз он одевался при ней — именно в то утро, когда она увидела его черное белье.
— Господи, да что тебя так смущает? — насмешливо спросил он и подошел вплотную. Его темные глаз смотрели на нее с любовью; он коснулся ее щеки и сел на стул, притянув жену к себе. Губами он нашел ее губы и после долгого, необычайно нежного поцелуя прошептал:
— Как же я люблю целовать твои губы…
— Еще больше, чем собирать ягоды? — засмеялась Изабель.
— И даже больше, чем плести венки, — серьезно ответил Джон.
16
— О мисс Дюпре, этот вальс, без сомнения, — самый чудесный в моей жизни!
— Мне тоже понравилось, — ответила Лили.
— Чем же мы займемся теперь? — спросила Изабель.
— Едой! — тут же ответила девочка.
— Давайте посмотрим, что нам приготовил повар. — Джон заглянул в корзину. — Смотрите-ка, здесь жареная форель!
— Я не голодна, — быстро сказала Лили.
— Я тоже, — добавила Изабель. — Теперь, наверное, никогда не притронусь к форели.
— Я пошутил, — признался Джон. — На самом деле тут холодный цыпленок.
Он достал цыпленка, и все дружно принялись за еду. Когда корзинка опустела, Изабель убрала туда скатерть.
После еды всех разморило и никому не хотелось вставать.
— Ну что, пора возвращаться, — сказал Джон. — Лили, что бы ты хотела еще сделать перед уходом?
— Давайте половим жаб! — предложила девочка.
— Жаб?! — Изабель явно была озадачена.
— Ну да. Джунипер говорит, что, если поймать жабу и поцеловать ее, она превратится в прекрасного принца. Леди Белли, хотите попробовать?
— Нет уж, лучше ловить форель! — ответила Изабель. — У меня есть предложение получше: ложитесь на спину и смотрите в небо, на облака. Они, словно фигурки животных, будут проплывать мимо, а я в это время буду играть на флейте.
Джон и Лили легли прямо на траву. Они смотрели наверх, на белые облака, и слушали завораживающую музыку… Изабель играла старую колыбельную, и через несколько минут Лили уже спала. Изабель взглянула с улыбкой на своего мужа. Он тоже незаметно заснул…
Прошла неделя. В замке Килчерн царила настоящая семейная идиллия: Джон, Изабель и Лили вместе совершали верховые прогулки, собирали ягоды, гуляли по окрестным лугам… Даже в те дни, когда погода хмурилась, они весело проводили время: Изабель играла на флейте, а Джон рассказывал разные истории и старинные шотландские сказки. Изабель была на вершине счастья: наконец-то у нее была своя семья, любимый муж и ребенок, которые в свою очередь горячо любили ее саму.
На десятый день своего пребывания в Шотландии Изабель стояла утром у зеркала и внимательно разглядывала свое отражение. На ней была легкая юбка из тонкой шерсти и блуза с глубоким вырезом; по плечам спускались две толстых светлых косы. Через руку она перекинула старый плащ с капюшоном.
Она перевела взгляд на свои руки. На правой она носила кольцо, которое подарил ей Джон при помолвке, и обручальное кольцо с выгравированной надписью. Эти слова — «Радость навсегда» — словно согревали ее сердце…
Что бы там ни было, Джон Сен-Жермен, пятый герцог Эйвон, маркиз Грефтон, граф Килчерн, — ее муж, которому она перед богом и людьми поклялась в любви и верности.
Она любила и желала его.
За эти десять дней Изабель поняла, что должна стать ему настоящей женой. Тем более что с каждым днем Джон все больше и больше становился добр, нежен и внимателен к Лили и, похоже, начал свыкаться с тем, что она действительно его родная дочь.
И потому, когда Джон позвал Изабель с собой в небольшой охотничий домик неподалеку от замка, она сразу приняла приглашение.
Они должны были отправиться туда на лошадях, и перед самым отъездом Изабель вдруг охватили сомнения. Правильно ли она поступает? Что, если в конце концов Джон все-таки не признает Лили своим ребенком? Сможет ли она простить его и жить с ним дальше в любви и согласии?..
— Герцог любит тебя, дитя мое, — послышался голос Гизелы. Изабель отвернулась от зеркала: ее верная подруга сидела в кресле у окна.
— Нет, — тихо сказала Изабель. — Он никогда не говорил, что любит меня.
— Слушай сердцем, и все станет тебе ясно.
— Но как… — хотела Изабель что-то спросить, но в эго время дверь открылась, и она замолчала на полуслове. Вошел Джон; Изабель беспомощно обернулась к Гизеле, но той уже не было.
— Ты готова? Почему ты сидишь здесь одна? — спросил Джон. Он был весел и оживлен.
— Я читала молитвы, — ответила Изабель.
Изабель смотрела на мужа с нескрываемым восхищением. Сколько внутренней силы таилось в нем! Теперь она понимала, почему все женщины находили его неотразимым. Прежде чем он успел сказать хоть слово, в раскрытую дверь ворвалась Лили.
— Я тоже хочу ехать с вами! — закричала она, бросаясь к Изабель и обнимая ее. — Мертл боится, что вы не вернетесь!
— Что ты, Лили, мы обязательно вернемся! — ответила Изабель. У нее защемило сердце от слов девочки: после того как ее покинула родная мать, она каждый раз боялась, что снова останется одна.
— Иди ко мне на колени, — пришел на помощь жене Джон.
Лили взобралась к нему на колени и обняла за шею.
— Видишь ли, ты приехала к нам как раз в день нашей свадьбы с леди Белли, — объяснил ей Джон. — И у лас не было настоящего медового месяца, а ведь у всех он обязательно должен быть! Поэтому мы с леди Белли решили сейчас уехать в мой охотничий домик и там провести совсем короткий медовый месяц — всего несколько дней. Понимаешь? И вернемся мы совсем скоро, я тебе обещаю. Веришь мне?
— Верю, — сказала Лили.
— Тогда поцелуй меня на прощание!
Лили прижалась к нему и звонко чмокнула в щеку.
— Мисс Дюпре, — торжественно сказал Джон, — я навечно сохраню в своей памяти этот поцелуй. Не поцелуете ли вы и леди Белли?
Лили встала, они с Изабель поцеловались, и девочка сказала:
— Леди Белли, я люблю вас!
— И я тебя люблю, — ответила Изабель.
Они вышли. В холле стояла Джунипер; попрощавшись с хозяевами, она увела Лили наверх.
В саду их ждали две вороные лошади.
— Ты готова? — спросил Джон и, не скрывая восхищения, оглядел свою юную жену.
— Готова! — откликнулась она.
Они сели на лошадей и пустились в путь.
На безоблачном небе ярко сияло солнце, и до самого горизонта простирались зеленые луга, пестреющие полевыми цветами. Изабель чувствовала, как в ней вскипает радость. Она радовалась не только окружающему их великолепию, но и предвкушению того, что ждет их в охотничьем домике. А после они вернутся, и у них будет настоящая любящая семья. Сбывались все мечты ее детства!
Они въехали в лес. На тропинку то и дело выскакивали зайцы; лишь заслышав топот лошадей, они спешили скрыться за деревьями. Они проехали живописную березовую рощу, потом небольшой сосновый лесок, и, когда впереди показался просвет, Джон сказал:
— Мы почти приехали.
Домик Джона стоял на солнечной лесной поляне. Рядом протекала быстрая речка, но прямо около дома был колодец: за водой не приходилось ходить далеко. Позади дома была конюшня.
— Сейчас мы оставим здесь лошадей, — сказал Джон, — а сами пойдем гулять в лес и дойдем до долины Глен-Арей. Входи, я покажу тебе дом.
Джон отпер дверь, не дав ей сделать ни шагу, подхватил ее на руки и внес через порог.
— Это шотландская традиция, — сказал он, опуская Изабель на ноги. — Жених вносит невесту в дом на руках, и это приносит счастье в браке.
— Наш брак обязательно будет счастливым, — убежденно сказала Изабель.
— «Радость навсегда», помнишь, любимая? — Джон поднес ее руку к губам и поцеловал. По телу Изабель волной прошла сладкая дрожь.
Обстановка дома была простой и строгой. Весь первый этаж занимала одна огромная комната. Справа у стены стояла кровать с покрывалом из звериных шкур. Слева была лестница, ведущая наверх.
— Что там? — спросила Изабель.
— Там мансарда. В ней расположено несколько комнат, но мне больше нравится спать здесь, на первом этаже.
Изабель все еще озиралась по сторонам, осматривая свое новое жилье. Напротив кровати был закопченный очаг, над которым висели несколько горшков. Перед камином стоял старый дубовый стол. На дальней стене висели полки с посудой.
— Я сейчас принесу наши вещи, — сказал Джон, — а потом сообща наведем здесь порядок.
Он вышел, а Изабель машинально принялась разбирать огромную постель, в то же время недоумевая: неужели Джон считает, что она сама не справляется с домашними обязанностями? Что ж, в таком случае она преподнесет ему сюрприз: будучи дочерью графа, Изабель тем не менее прекрасно разбиралась в домашнем хозяйстве. Она росла без друзей и в детстве от одиночества проводила много времени среди слуг. Кухарка, дворецкий и горничные научили ее многим полезным вещам.
Дверь скрипнула, и вошел Джон, нагруженный вещами, словно вьючная лошадь. Он сбросил все узлы и корзины на пол и подошел к Изабель, чтобы помочь ей.
Они стояли по разные стороны огромной кровати. Их взгляды встретились, и словно невидимая, но прочная нить связала их. Изабель ощутила, как в ней нарастает желание… Неужели Джон захочет заняться любовью прямо сейчас, не дожидаясь ночи?
— Повар приготовил нам с тобой рагу, — наконец сказал Джон. — Давай оставим его на ужин, а сейчас пойдем в лес: я хочу показать тебе свои любимые места. Ты не очень устала?
— Нет, совсем не устала, — ответила Изабель. — Ты позаботишься о лошадях?
— Да, конечно.
Вскоре они уже шли по лесу. Изабель готова была запеть от счастья. У нее было все: молодость, любовь, желанный муж — самый лучший мужчина на свете…
В долине Глен-Арей было изумительно красиво: солнечный свет отражался в небольшом проточном озерце, и на изумрудно-зеленой траве росли яркие цветы…
— Что это? — Изабель наклонилась, чтобы сорвать незнакомый цветок с желтыми лепестками и красными усиками.
— Эти цветы растут только в Шотландии, — объяснил Джон. — Усики нужны им для того, чтобы привлекать насекомых: когда какая-нибудь букашка садится на него, цветок захватывает ее усиком и поглощает.
— Какая гадость! Еще хуже, чем ловля живой форели! — Изабель скорчила гримаску.
Они подошли ближе к озеру. Изабель сняла туфли и чулки, подоткнула юбку и шагнула в воду.
— Какая холодная! — закричала она.
— Ничего, через пару дней вода потеплеет, — пообещал Джон.
Изабель и Джон сели на камень у воды. Она окинула взглядом долину и боковым зрением заметила, что Джон смотрит на нее неотрывно, словно других, более красивых вещей вокруг не было. Она слегка покраснела.
— Стоит мне оказаться здесь, среди диких гор, как я чувствую себя совершенно другим человеком, — задумчиво сказал Джон. — Вернее сказать, что только здесь я и чувствую себя настоящим человеком…
— Я тебя понимаю. Со мной происходит то же самое у Эйвона, — ответила Изабель.
— По сравнению с этим лесом Стратфорд — просто шумная улица!
— Да, ты прав. — Изабель взглянула на воду. — Смотри-ка, в озере есть два течения!
— Их называют Скорбь и Любовь, — сказал Джон. — Сразу после этого озера они разделяются и текут дальше. Одно из них впадает в Лох-Фаин, а другое — в Инверэри-Кэсл. Кстати, Ин-верэри — это земля моего кузена, герцога Аргил-ла.
— Герцога Аргилла? — Изабель наморщила лоб, пытаясь припомнить. — Он был на нашей свадьбе?
— Нет, он, к сожалению, не смог приехать, но был его сын.
— Я что-то не помню его. Как он выглядит?
— Просто возмутительно, — поддел жену Джон, — не запомнить маркиза Инверэри! — Он сделал широкий жест рукой, словно приглашая Изабель внимательнее вглядеться в холмы и леса, окружающие озеро. — В старые времена местные жители проводили здесь лето. Женщины и дети спали в пещерах, которых здесь множество, а отцы семейств — снаружи, завернувшись в плащи…
— Жаль, что теперь так не делают. У людей отняли их древние пристанища…
— Да, — согласился Джон, — времена меняются, и что-то уходит из мира безвозвратно. — Он улыбнулся и добавил: — Давай приедем сюда через месяц, вместе с Лили. В августе здесь каждую ночь бывает звездопад…
— Лили должно здесь очень понравиться, — сказала Изабель. Ее радовало, что Джон все чаще думает о Лили.
— Надень туфли, — Джон поднялся на ноги и подал ей руку. — Нам уже пора домой, ужинать.
Солнце склонялось к закату, и его лучи словно пронизывали лес насквозь. Заметно похолодало, и Изабель была рада войти в дом.
Джон задал корма лошадям, потом развел огонь в очаге, и Изабель поразилась тому, как ловко ее муж управляется со всем хозяйством: казалось, маленький охотничий дом пристал ему еще больше, чем светские салоны в Лондоне. Он уже снял со стены горшок и собирался было положить в него рагу, чтобы разогреть, но Изабель остановила его:
— Я сама сделаю. — Она взяла горшок из его рук. — А ты принеси два ведра воды.
— Ты уверена, что справишься сама?
— Обещаю, что не отравлю тебя, — засмеялась Изабель.
— В таком случае — будь здесь хозяйкой, — торжественно сказал Джон и вышел.
Изабель поставила горшок на огонь, подошла к посудной полке и сняла две тарелки. Не долго думая протерла их краем своей юбки и поставила на стол. Затем она достала из корзины с провизией хлеб и положила его на стол, рядом с тарелками. Рагу к тому времени уже разогрелось. Изабель сняла горшок, поставила его на стол и принялась распаковывать вещи.
— Пахнет очень аппетитно, — сказал Джон, вернувшись с двумя полными ведрами. Он поставил их у очага.
Изабель разложила горячее рагу по тарелкам, взяла с полки столовые приборы, и они с Джоном сели за стол.
— Ваша светлость, — произнесла Изабель, — прошу вас отведать ужин, к которому я тоже приложила руку.
— Наверное, он от этого только стал вкуснее, — ответил Джон. — Разогреть еду — едва ли не самая важная часть готовки.
— Насколько я понимаю, ты как раз не владеешь этим полезным умением? — с улыбкой продолжала Изабель поддразнивать мужа.
— Нет, почему же, — ответил он. — Когда я здесь, я сам стряпаю для себя, хотя, конечно, в настоящие повара не гожусь. А ты умеешь готовить?
— В детстве старая кухарка научила меня всему, что умела сама… — Заметив недоверчивую усмешку Джона, она поправилась: — Ну, может, и не всему, но по крайней мере от голода я бы не умерла, если бы пришлось жить одной!
— Не придется, — заверил ее Джон.
Когда они покончили с рагу, Изабель убрала грязную посуду в ведро и протерла стол тряпкой.
— Тебе понадобится камеристка, когда мы вернемся в Лондон, — сказал Джон.
— Камеристка? — переспросила Изабель в изумлении. — Зачем?
— У каждой благородной дамы должна быть камеристка, — ответил Джон. — Не забывай, что теперь ты носишь герцогский титул.
— Я вовсе не чувствую себя герцогиней, — сказала Изабель.
— Да? А кем же ты себя чувствуешь?
— Самой собой, — просто сказала она.
— Все равно камеристка тебе понадобится. Иначе ты обидишь меня… Матушка поможет тебе найти хорошую, работящую девушку.
— Может быть, пригласить Молли?
— Кого? — не понял Джон.
— Молли — это та самая цветочница с Беркли-сквер, — напомнила ему Изабель.
— Нет, — покачал головой Джон, — Молли не подойдет.
— С помощью твоей матушки я обучу ее всем премудростям, — настаивала Изабель.
— Там будет видно. — Джон улыбнулся. — Хотя вообще-то я готов держать пари, что Молли не так уж рвется к тебе в услужение…
— Проиграете, герцог Сен-Жермен! Я оставила Пебблсу денег, чтобы он каждое утро покупал у нее цветы — до октября!
— Ты… ты что сделала? — недоверчиво переспросил он, решив, что ослышался.
— Оставила Пебблсу…
— Я слышал, — перебил Джон. От удивления он даже не смог рассердиться. — Изабель Сен-Жермен, — нетвердым голосом произнес он, — вы — самая непредсказуемая дама на свете!
У Изабель дрогнуло сердце, когда она услышала эти слова. Изабель Сен-Жермен… Ей нравились сами звуки этого имени.
Джон поднялся из-за стола.
— Я пойду устрою на ночь лошадей, — сказал он, — а ты за это время приготовься ко сну.
Изабель вспыхнула. Первый раз Джон говорил с ней так прямо. Да, последнее время они каждую ночь спали в одной постели, но Джон приходил к ней не раньше, чем она успевала переодеться в ночную рубашку, и утром выходил из спальни до того, как она просыпалась… Только один раз он одевался при ней — именно в то утро, когда она увидела его черное белье.
— Господи, да что тебя так смущает? — насмешливо спросил он и подошел вплотную. Его темные глаз смотрели на нее с любовью; он коснулся ее щеки и сел на стул, притянув жену к себе. Губами он нашел ее губы и после долгого, необычайно нежного поцелуя прошептал:
— Как же я люблю целовать твои губы…
— Еще больше, чем собирать ягоды? — засмеялась Изабель.
— И даже больше, чем плести венки, — серьезно ответил Джон.
16
Войдя в дом и увидев Изабель за столом в одной ночной рубашке, Джон уловил в глазах своей жены желание едва ли не более сильное, чем испытывал сам. Но он решил не спешить, хотя и сдерживал себя уже из последних сил. Так будет лучше для них обоих, рассудил он, и эта ночь навсегда останется в их памяти…
Он прикрыл дверь, улыбнулся Изабель и поставил на стол небольшое ведерко.
— Что это? — удивилась Изабель.
— Бутылка шампанского: я держал ее в колодце, чтобы вино успело охладиться.
— Джон, — воскликнула Изабель, — я никогда не устану поражаться тебе!
— Пусть всю нашу жизнь мы будем приятно удивлять друг друга, — сказал он, откупоривая бутылку и наливая вино в бокал. Он дал отпить Изабель, а потом допил оставшееся вино, стараясь касаться губами того краешка, который хранил тепло ее губ.
После того как шампанское было выпито, Джон принялся раздеваться. Он неторопливо избавлялся от одежды, аккуратно развешивая ее на стуле. Через минуту он уже стоял перед Изабель в одном белье из черного шелка.
— Пойдем в постель? — полувопросительно сказал он.
Изабель улыбнулась и подала ему руку. Но Джон взял ее на руки и понес через комнату.
— Отпусти меня, — попросила она прежде, чем он опустил ее на постель. Джон подчинился, хотя сердце его упало: на секунду он представил, что сегодня Изабель собирается отказать ему.
Но вместо этого она сама спустила с плеча бретельки ночной рубашки; та соскользнула на пол, и Изабель, обнаженная, предстала перед ним. Золото ее длинных волос тускло поблескивало, спадая на грудь. Джон смотрел на нее в немом восхищении. Его взгляд спускался все ниже и ниже — по ее шее, по груди, потом по ее тонкой талии, плоскому животу, стройным ногам… Изабель только улыбалась. Противостоять ее манящему взгляду было невозможно, и Джон прошептал:
— Как ты прекрасна…
Она прижалась к нему. Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Джон не отрывал губ от ее тела. Он целовал ее шею, плечи, грудь, постепенно спускаясь все ниже. Изабель постанывала от удовольствия, а Джон все продолжал свои настойчивые ласки. Изабель вскрикнула, но он не отпустил ее, и она забыла обо всем на свете и целиком отдалась охватившему ее блаженству.
Через какое-то время Джон встал. Он снова хотел поднять ее и положить на постель, но она опять выскользнула из его рук. Она стала поглаживать ладонями его грудь, щекотать соски, а потом осторожно, боязливо протянула руку к его паху.
Джон больше не мог ждать ни минуты. Он подхватил Изабель и опустил на кровать; он видел, что ее лицо исказилось страстью. Не в силах больше сдерживаться, он раздвинул ей ноги и тут же овладел ею.
Изабель вскрикнула, крик ее перешел в низкий стон. Джон начал двигаться, и она изгибалась навстречу каждому его толчку. Через несколько секунд он сам застонал и понял, что достиг кульминационного момента.
Комната наполнилась любовными стонами. Но вот Джон замер, приподнялся над Изабель и поцеловал ее в лоб.
Глаза ее сияли в темноте словно звезды.
— Исполнение супружеского долга — это прекрасно, — произнесла она наконец.
— Тогда я рад, что мы супруги, — сказал он. Слова жены рассмешили Джона: по его мнению, то, что происходило между ними, можно было назвать по-разному, но слово «долг» не подходило никак. — Теперь спи…
Он положил голову ей на грудь, и Изабель тут же погрузилась в спокойный, глубокий сон.
Перед тем как заснуть, Джон с удовольствием подумал, что проблем в их отношениях не существует вовсе. Осталось лишь решить, что будет с Лили Дюпре. Изабель привязалась к девочке и полюбила ее… Джон не мог не признать, что и он полюбил малышку за это время. Но все равно он не хотел, чтобы Росс прекратил расследование в отношении Лили.
Впрочем, его беспокоило еще и воспоминание о покушении. Неужели Уильям Гримсби ненавидел его до такой степени, что решился выстрелить в него? Или этот идиот, де Джуэл, приревновал его к Изабель? Кроме Гримсби и де Джуэла, у него, как и у любого удачливого и богатого человека, было множество врагов. Но одно Джон знал точно: здесь, в горах Шотландии, его не найдет никто. А вернувшись в Лондон, он обязательно разыщет преступника…
С этими мыслями Джон заснул.
Утром первое, что услышала Изабель, был голос мужа.
— Просыпайся, любимая, — тихо позвал он.
Но она только улыбнулась и, не открывая глаз, завернулась в одеяло.
Впрочем, через несколько минут она уже совершенно проснулась. Из окна лился яркий солнечный свет; Джон сидел в одних брюках на краю постели с тарелкой в руках. До ее носа донесся аппетитный запах.
— Доброе утро, — поприветствовал Джон жену. — Я приготовил для тебя овсяную кашу.
Изабель села в кровати, откинувшись на подушки. Она натянула одеяло и тряхнула толовой, чтобы убрать с лица пряди длинных волос.
Она взглянула на Джона и неожиданно почувствовала, что хочет вернуть эту волшебную ночь…
Вспыхнув на мгновение от нахлынувших на нее воспоминаний, Изабель взяла из его рук тарелку с овсянкой. Как только она поднесла ко рту ложку, одеяло соскользнуло с плеч, обнажив грудь. Джон тут же протянул руку и принялся ее ласкать. Изабель покраснела еще сильнее, но уже было поздно: под пальцами Джона ее соски затрепетали. Аппетит сразу пропал, Изабель с удовольствием бы ответила на его ласку.
— Любимая, всему свое время, — поддразнил ее Джон. — А сейчас хочешь научиться готовить кекс из овсянки и ячменя?
Изабель машинально кивнула головой и спросила:
— Где моя ночная рубашка?..
Джон огляделся, но рубашки нигде не было. Подняв с пола свою собственную черную сорочку, он предложил Изабель надеть пока ее и поднялся с кровати.
— Я пока задам лошадям корма, — сказал он, выходя.
Изабель встала, поспешно оделась и подошла к окну, но вспомнила, что Джон войдет с минуты на минуту, и быстро умылась холодной водой. Когда Джон вошел в дом, она уже сидела за столом и доедала кашу.
— Учиться надо, делая все под чьим-то руководством, — наставительно сказал он. — Поэтому следуй моим инструкциям.
— Хорошо, — кивнула Изабель.
— Чтобы испечь кекс, сначала нужно развести огонь в очаге, потом поставить на огонь сковороду, в которой собираешься печь. — Джон зажег огонь и достал сковороду. — Проверь ее температуру через несколько секунд. Только ни в коем случае…
Он не успел договорить: Изабель, следуя его наставлениям, дотронулась пальцем до раскаленной сковороды и вскрикнула от боли.
Джон метнулся к ней и окунул ее руку в холодную воду.
— Я только хотел сказать — нельзя дотрагиваться до нее пальцем! Когда готовишь что-нибудь, не приближай руку к огню ближе чем на дюйм. — Джон осмотрел ее палец. — Да, придется мне испечь кекс самому… А ты смотри внимательно и запоминай, что и как я делаю.
Изабель так и сделала. Она наблюдала за Джоном и в то же время недоумевала: кто бы мог сказать, что блистательный герцог Эйвон чувствует себя на кухне так же уверенно, как и в светском салоне? Впрочем, никто не знал и того, что он носит черное белье…
— Знаешь, я уже соскучился по болтовне Лили, — сказал Джон, когда кекс был готов и они сели за стол.
Изабель улыбнулась.
— Я тоже, — призналась она. — Может быть, вернемся домой?
— Нет, не так скоро, — сказал Джон. — Несколько дней, пока мы будем здесь, Джунипер отлично присмотрит за ней.
Когда Изабель встала и обошла стол, чтобы положить тарелку в воду, Джон притянул ее к себе и усадил на колени.
— Что мы сегодня будем делать? — спросил он. — Может быть, собирать ягоды? Или рвать цветы?
Изабель не удержалась и бросила взгляд на постель.
— Этим мы тоже можем заняться, — сказал Джон. — И прямо сейчас…
Неделя промелькнула незаметно. Джон и Изабель наслаждались каждым мгновением, проведенным в уединенном охотничьем домике. Дождь шел лишь один раз за все это время, и в тот день они никуда не выходили. Именно этот день оставил самые яркие воспоминания…
В день отъезда Джон и Изабель все утро провели в постели. Они выехали только после полудня.
Их путь лежал через вековой лес. Скоро деревья стали редеть, и вот уже показалось озеро, а за ним — и стены замка Килчерн. В свете солнечных лучей замок казался волшебным, и грусть от того, что с охотничьим домиком пришлось расстаться, постепенно испарилась из сердца Изабель, уступив место дотоле незнакомому ей чувству: то была радость возвращения домой, к своей семье и домочадцам. Ей не терпелось поскорее увидеть Лили, Джунипер и даже Доббса.
Когда они с Джоном спешились около замка, к ним поспешили слуги. Они тут же отвели лошадей на конюшню.
— Вы вернулись! — тотчас же услышала Изабель звонкий голосок. К ней со всех ног бежала Лили.
Он прикрыл дверь, улыбнулся Изабель и поставил на стол небольшое ведерко.
— Что это? — удивилась Изабель.
— Бутылка шампанского: я держал ее в колодце, чтобы вино успело охладиться.
— Джон, — воскликнула Изабель, — я никогда не устану поражаться тебе!
— Пусть всю нашу жизнь мы будем приятно удивлять друг друга, — сказал он, откупоривая бутылку и наливая вино в бокал. Он дал отпить Изабель, а потом допил оставшееся вино, стараясь касаться губами того краешка, который хранил тепло ее губ.
После того как шампанское было выпито, Джон принялся раздеваться. Он неторопливо избавлялся от одежды, аккуратно развешивая ее на стуле. Через минуту он уже стоял перед Изабель в одном белье из черного шелка.
— Пойдем в постель? — полувопросительно сказал он.
Изабель улыбнулась и подала ему руку. Но Джон взял ее на руки и понес через комнату.
— Отпусти меня, — попросила она прежде, чем он опустил ее на постель. Джон подчинился, хотя сердце его упало: на секунду он представил, что сегодня Изабель собирается отказать ему.
Но вместо этого она сама спустила с плеча бретельки ночной рубашки; та соскользнула на пол, и Изабель, обнаженная, предстала перед ним. Золото ее длинных волос тускло поблескивало, спадая на грудь. Джон смотрел на нее в немом восхищении. Его взгляд спускался все ниже и ниже — по ее шее, по груди, потом по ее тонкой талии, плоскому животу, стройным ногам… Изабель только улыбалась. Противостоять ее манящему взгляду было невозможно, и Джон прошептал:
— Как ты прекрасна…
Она прижалась к нему. Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Джон не отрывал губ от ее тела. Он целовал ее шею, плечи, грудь, постепенно спускаясь все ниже. Изабель постанывала от удовольствия, а Джон все продолжал свои настойчивые ласки. Изабель вскрикнула, но он не отпустил ее, и она забыла обо всем на свете и целиком отдалась охватившему ее блаженству.
Через какое-то время Джон встал. Он снова хотел поднять ее и положить на постель, но она опять выскользнула из его рук. Она стала поглаживать ладонями его грудь, щекотать соски, а потом осторожно, боязливо протянула руку к его паху.
Джон больше не мог ждать ни минуты. Он подхватил Изабель и опустил на кровать; он видел, что ее лицо исказилось страстью. Не в силах больше сдерживаться, он раздвинул ей ноги и тут же овладел ею.
Изабель вскрикнула, крик ее перешел в низкий стон. Джон начал двигаться, и она изгибалась навстречу каждому его толчку. Через несколько секунд он сам застонал и понял, что достиг кульминационного момента.
Комната наполнилась любовными стонами. Но вот Джон замер, приподнялся над Изабель и поцеловал ее в лоб.
Глаза ее сияли в темноте словно звезды.
— Исполнение супружеского долга — это прекрасно, — произнесла она наконец.
— Тогда я рад, что мы супруги, — сказал он. Слова жены рассмешили Джона: по его мнению, то, что происходило между ними, можно было назвать по-разному, но слово «долг» не подходило никак. — Теперь спи…
Он положил голову ей на грудь, и Изабель тут же погрузилась в спокойный, глубокий сон.
Перед тем как заснуть, Джон с удовольствием подумал, что проблем в их отношениях не существует вовсе. Осталось лишь решить, что будет с Лили Дюпре. Изабель привязалась к девочке и полюбила ее… Джон не мог не признать, что и он полюбил малышку за это время. Но все равно он не хотел, чтобы Росс прекратил расследование в отношении Лили.
Впрочем, его беспокоило еще и воспоминание о покушении. Неужели Уильям Гримсби ненавидел его до такой степени, что решился выстрелить в него? Или этот идиот, де Джуэл, приревновал его к Изабель? Кроме Гримсби и де Джуэла, у него, как и у любого удачливого и богатого человека, было множество врагов. Но одно Джон знал точно: здесь, в горах Шотландии, его не найдет никто. А вернувшись в Лондон, он обязательно разыщет преступника…
С этими мыслями Джон заснул.
Утром первое, что услышала Изабель, был голос мужа.
— Просыпайся, любимая, — тихо позвал он.
Но она только улыбнулась и, не открывая глаз, завернулась в одеяло.
Впрочем, через несколько минут она уже совершенно проснулась. Из окна лился яркий солнечный свет; Джон сидел в одних брюках на краю постели с тарелкой в руках. До ее носа донесся аппетитный запах.
— Доброе утро, — поприветствовал Джон жену. — Я приготовил для тебя овсяную кашу.
Изабель села в кровати, откинувшись на подушки. Она натянула одеяло и тряхнула толовой, чтобы убрать с лица пряди длинных волос.
Она взглянула на Джона и неожиданно почувствовала, что хочет вернуть эту волшебную ночь…
Вспыхнув на мгновение от нахлынувших на нее воспоминаний, Изабель взяла из его рук тарелку с овсянкой. Как только она поднесла ко рту ложку, одеяло соскользнуло с плеч, обнажив грудь. Джон тут же протянул руку и принялся ее ласкать. Изабель покраснела еще сильнее, но уже было поздно: под пальцами Джона ее соски затрепетали. Аппетит сразу пропал, Изабель с удовольствием бы ответила на его ласку.
— Любимая, всему свое время, — поддразнил ее Джон. — А сейчас хочешь научиться готовить кекс из овсянки и ячменя?
Изабель машинально кивнула головой и спросила:
— Где моя ночная рубашка?..
Джон огляделся, но рубашки нигде не было. Подняв с пола свою собственную черную сорочку, он предложил Изабель надеть пока ее и поднялся с кровати.
— Я пока задам лошадям корма, — сказал он, выходя.
Изабель встала, поспешно оделась и подошла к окну, но вспомнила, что Джон войдет с минуты на минуту, и быстро умылась холодной водой. Когда Джон вошел в дом, она уже сидела за столом и доедала кашу.
— Учиться надо, делая все под чьим-то руководством, — наставительно сказал он. — Поэтому следуй моим инструкциям.
— Хорошо, — кивнула Изабель.
— Чтобы испечь кекс, сначала нужно развести огонь в очаге, потом поставить на огонь сковороду, в которой собираешься печь. — Джон зажег огонь и достал сковороду. — Проверь ее температуру через несколько секунд. Только ни в коем случае…
Он не успел договорить: Изабель, следуя его наставлениям, дотронулась пальцем до раскаленной сковороды и вскрикнула от боли.
Джон метнулся к ней и окунул ее руку в холодную воду.
— Я только хотел сказать — нельзя дотрагиваться до нее пальцем! Когда готовишь что-нибудь, не приближай руку к огню ближе чем на дюйм. — Джон осмотрел ее палец. — Да, придется мне испечь кекс самому… А ты смотри внимательно и запоминай, что и как я делаю.
Изабель так и сделала. Она наблюдала за Джоном и в то же время недоумевала: кто бы мог сказать, что блистательный герцог Эйвон чувствует себя на кухне так же уверенно, как и в светском салоне? Впрочем, никто не знал и того, что он носит черное белье…
— Знаешь, я уже соскучился по болтовне Лили, — сказал Джон, когда кекс был готов и они сели за стол.
Изабель улыбнулась.
— Я тоже, — призналась она. — Может быть, вернемся домой?
— Нет, не так скоро, — сказал Джон. — Несколько дней, пока мы будем здесь, Джунипер отлично присмотрит за ней.
Когда Изабель встала и обошла стол, чтобы положить тарелку в воду, Джон притянул ее к себе и усадил на колени.
— Что мы сегодня будем делать? — спросил он. — Может быть, собирать ягоды? Или рвать цветы?
Изабель не удержалась и бросила взгляд на постель.
— Этим мы тоже можем заняться, — сказал Джон. — И прямо сейчас…
Неделя промелькнула незаметно. Джон и Изабель наслаждались каждым мгновением, проведенным в уединенном охотничьем домике. Дождь шел лишь один раз за все это время, и в тот день они никуда не выходили. Именно этот день оставил самые яркие воспоминания…
В день отъезда Джон и Изабель все утро провели в постели. Они выехали только после полудня.
Их путь лежал через вековой лес. Скоро деревья стали редеть, и вот уже показалось озеро, а за ним — и стены замка Килчерн. В свете солнечных лучей замок казался волшебным, и грусть от того, что с охотничьим домиком пришлось расстаться, постепенно испарилась из сердца Изабель, уступив место дотоле незнакомому ей чувству: то была радость возвращения домой, к своей семье и домочадцам. Ей не терпелось поскорее увидеть Лили, Джунипер и даже Доббса.
Когда они с Джоном спешились около замка, к ним поспешили слуги. Они тут же отвели лошадей на конюшню.
— Вы вернулись! — тотчас же услышала Изабель звонкий голосок. К ней со всех ног бежала Лили.