Грассо Патриция. Фиалки на снегу

   Изабель крепко обняла девочку.
   — Я так боялась, что вы не приедете! — восклицала Лили, не выпуская Изабель.
   — Ну что ты, — ответила Изабель, — как же мы могли не вернуться к тебе? Скажи, ты скучала?
   — Очень! — Лили еще крепче прижалась к Изабель и прошептала ей в самое ухо: — Доббс и Джунипер ничего не понимают в верховой езде, они не разрешали мне кататься на пони…
   Изабель улыбнулась. В это время из дома вышли Доббс и Джунипер.
   — Добро пожаловать домой, ваши светлости, — сказал он, и Джунипер повторила:
   — Добро пожаловать домой!
   — Спасибо, — искренне поблагодарила их Изабель. — Это так чудесно — снова оказаться дома! — Она обратилась к Лили: — Вы все съели или оставили нам что-нибудь на обед?
   — Оставили, — заверила ее Лили, и все рассмеялись. Джон и Изабель взяли девочку за обе руки, и втроем они пошли прямо в столовую. Няня и дворецкий чинно шли за ними, но, едва войдя в дом, оставили хозяев и занялись своими обязанностями.
   Официант принес телятину, овощи под соусом и сливочный крем на десерт.
   — Вам было весело? — спросила Лили. Весь обед она не сводила с них глаз, словно не веря, что они наконец вернулись.
   — Очень, — ответила Изабель. — Но самого главного ты еще не знаешь: в будущем месяце мы поедем туда все втроем!
   Лили захлопала в ладоши и тут же спросила, обращаясь к Джону:
   — А что вы там делали?
   — О, — засмеялся Джон и бросил взгляд на жену, — много чего! Мы очень интересно проводили время!
   — Леди Белли, — обеспокоенно посмотрела на нее Лили, — вам нехорошо? Вы вся такая красная!
   Джон не смог сдержать смеха, но Изабель сердито посмотрела в его сторону и ответила Лили:
   — Нет, я просто устала.
   — Тогда вам нужно лечь в постель, — заметила девочка.
   — Она от этого и устала, — вставил Джон.
   — Тысяча чертей! От этого люди не устают! — фыркнула Лили.
   Услышав это ругательство, Изабель укоризненно взглянула на мужа. Тот пожал плечами и вопросительно поднял брови. Обед продолжался.
   Уводя Лили наверх, Изабель обнаружила, что и вправду очень устала. Но усталость была приятной; войдя к себе в спальню, она переоделась в рубашку и, даже не причесавшись, скользнула в постель.
   Неожиданно на краю постели появилась Гизела.
   — Да, твой медовый месяц оказался прекраснее любой мечты, — сказала она. — Герцог уже знает о ребенке?
   — О ребенке? Каком ребенке? — Изабель непонимающе уставилась на Гизелу.
   — Следующей весной ты станешь матерью, — сказала она.
   — Поверить невозможно! — воскликнула Изабель.
   — Разве я когда-нибудь лгала тебе?
   Изабель покачала головой.
   — Разве мои предсказания когда-нибудь не сбывались? — строго продолжала ее охранительница. — Верь мне, дитя мое: весной у тебя появится свой ребенок.
   Глаза Изабель сияли от счастья: скоро она станет матерью двоих детей — Лили и того, кто родится…
   — Это будет мальчик или девочка? — спросила она.
   Гизела пожала плечами и ничего не ответила.
   — Ты же знаешь, кто это будет! Зачем ты меня дразнишь?
   — Интереснее не знать до последней минуты, — ответила Гизела. — Даже и не проси меня сказать тебе заранее!
   — Спасибо и на этом, — сухо сказала Изабель.
   — Но вот и твой принц… — Гизела растаяла в воздухе, и тут же в комнату вошел Джон.
   Он подошел к Изабель и поцеловал ее.
   — Вообще-то мне нужно раздеться, — сказал он, заметив, что она слегка разочарована таким началом.
   Изабель покраснела, но все равно не смогла удержаться, чтобы не следить за ним, пока он раздевался.
   — Знаешь, — сказал Джон, ныряя в постель, — каждый раз при виде Лили я представляю тебя маленькой… Я действительно полюбил ее, словно родную дочь!
   — Я тоже очень люблю ее. — Изабель смотрела ему в лицо своими огромными сияющими глазами. — Как могла Лизетта бросить ее!
   Джон погладил Изабель по щеке.
   — Я принял решение. Как только мы вернемся в Лондон, я удочерю Лили, и тогда никто не отнимет ее у нас, даже Лизетта!
   Изабель, приподнявшись на локте, посмотрела ему в глаза… Потом она нашла его губы, и они слились в долгом поцелуе…
   — Спи, моя фиалка на снегу, — сказал Джон.
   — Но я не хочу спать, — запротестовала она.
   — Зато я очень хочу. Боже мой, как же утомительно иногда бывает наслаждение!
   Изабель нежно, но настойчиво провела ладонью по его груди и животу.
   — Ну пожалуйста, не засыпай прямо сейчас… — Ее длинные пальцы упрямо продвигались все ниже.
   — Хорошо, — сдался Джон. — Я попробую.
   Он нежным движением перевернул ее на спину, и она ощутила на себе тяжесть его тела…
 
   Джон проснулся с рассветом и тихонько поднялся, чтобы, по обыкновению, совершить верховую прогулку. Он направился к конюшне, которая находилась во внутреннем дворике, и вдруг увидел Джуниггер. Она шла навстречу ему из домашней часовни. Няня приложила палец к губам, призывая его к молчанию, и, заглянув в часовню, Джон увидел там Лили: девочка стояла на коленях у алтаря.
   — В чем дело? — шепотом спросил Джон.
   — Лили сказала, что хочет поговорить с богом, — так же тихо ответила Джунипер.
   Джон уже собирался уйти, когда услышал голос Лили.
   — Господи! Господи, ты здесь? Ты слышишь меня? — спросила она.
   Джон сделал шаг и оказался внутри. Он сжимал губы, чтобы не рассмеяться — так забавно выглядела Лили на коленях в пустой часовне.
   — Это я, Лили, — сказал он, овладевая собой.
   Молчание. Джон позвал:
   — Лили Дюпре!
   Девочка снова ничего не ответила.
   — Господи, — наконец сказала она, — я знаю, ты думаешь, я снова хочу у тебя что-нибудь попросить. Но это не так… То есть, — поправила она саму себя, — я, конечно, очень хочу пони, но могу обойтись и без него. Я пришла поблагодарить тебя за то, что ты ответил на одну мою молитву. Помнишь, сколько ночей подряд я просила тебя послать мне папу?
   Джон больше не улыбался. Он слушал, затаив дыхание.
   — Господи, спасибо, что у меня теперь есть такой замечательный папа, — продолжала Лили, складывая руки. — Жаль только, что он требует, чтобы я говорила ему «ваша светлость»… Но я не жалуюсь, господи, хотя… — Она остановилась, раздумывая: продолжать или она уже сказала достаточно.
   Джон приблизился к ней, и наконец девочка заметила его. Он опустился на колени и так же, как она, спросил, глядя вверх:
   — Господи, ты слышишь меня?
   — Он слышит, ваша светлость, — шепотом заверила его Лили.
   Джон кивнул.
   — Господи, спасибо тебе за то, что у меня теперь есть такая замечательная дочь. Но прошу тебя: пусть она согласится называть меня папой!
   Лили вскочила с колен и бросилась к нему в объятия.
   — Папа, папа! — восклицала она, гладя его по лицу. — Мой папочка!
   На лице Джона сияла счастливая улыбка.
   — Могу я называть тебя просто Лили? — спросил он.
   — Конечно, — ответила она. — А леди Белли позволит назвать ее мамой?
   — Конечно, позволит, — раздался голос Изабель.
   Лили повернулась. Изабель стояла сзади них, и Лили, не в силах сдерживать своей радости, бросилась обнимать ее. Но вдруг девочка помрачнела.
   — А как же Лизетта? — спросила она встревоженно.
   — Теперь у тебя две матери, — ответила Изабель. — Пойдем сядем. — Они сели на скамью в последнем ряду. — Слушай: когда мы вернемся в Англию, твой папа удочерит тебя. Это значит, что вы будете носить одинаковое имя.
   — Значит, тебя тогда будут звать Лили? — спросила девочка, поворачиваясь к Джону.
   — Нет, милая, — со смехом ответил тот. — Это тебя будут звать Лили Сен-Жермен, потому что мое полное имя — Джон Сен-Жермен.
   — А куда же денется «Дюпре»? — не поняла Лили.
   — Мама тебе все объяснит после завтрака, — сказал Джон. И, обращаясь к Изабель, спросил: — А что тебя привело сюда?
   — Ангел сказал мне — поспеши в часовню, если хочешь увидеть чудо.
   — А, ангел… — без особого энтузиазма откликнулся Джон.
   — Лили, твой папа — невозможный скептик, — сказала Изабель.
   — Это кто?
   — Тот, кто не верит в ангелов, — объяснила Изабель.
   — Очень плохо — не верить в ангелов! — Лили погрозила Джону пальчиком.
   — Я приношу свои извинения, милые дамы, — весело сказал он. — Я постараюсь работать над собой, чтобы обрести веру в сказки и небылицы.
   Изабель улыбнулась:
   — А еще ангел сказал, что будущей весной у меня родится ребенок!
   В глазах Джона радость смешивалась с недоверием. Он встал, поцеловал жену и торжественно сказал:
   — Если это действительно случится, я больше никогда не буду сомневаться в их существовании.

17

   Стоял теплый погожий сентябрь. Листья на деревьях переливались всеми оттенками красного, желтого и оранжевого; стоя у окна в своем кабинете, Джон Сен-Жермен думал о том, что эта осень отличается от всех прошлых: теперь у него есть два ангела, Изабель и Лили, и они играют друг с другом в его саду, не ведая ни о каких опасностях мира…
   Он вспомнил о том, что его жена беременна. В тысячный раз задавал Джон себе один и тот же вопрос: могла ли Изабель действительно узнать об этом заранее от ангела-хранителя? Она сказала, что весной появится ребенок, — и вот она беременна. Изабель сияла от счастья, и Джон поневоле вспомнил Ленору. Он и не думал, что ожидание ребенка может доставить женщине такую радость.
   Они любили друг друга, и любовь Изабель наполнила всю жизнь Джона, весь его мир. Да и она сама жила только его любовью: ей было необходимо каждый день слышать от него волшебные слова. Каждую ночь, после того как Джунипер уводила Лили наверх, они уединялись в спальне, и Джон доказывал, как сильна его любовь.
   «Радость навсегда»… Надпись, выгравированная на обручальном кольце, освещала каждый день их жизни.
   — Доброе утро, ваша светлость, — оторвал Джона от размышлений голос Росса.
   Джон критически оглядел брата: Росс явно не ночевал дома и теперь очень напоминал помятого, но весьма довольного кота. Пиджак был чем-то испачкан, рубашка была застегнута кое-как, галстука не было вовсе…
   — Надеюсь, леди стоит того, — сказал Джон с иронией.
   — О да! Она заставляет забыть обо всем на свете! — воскликнул Росс. Он налил себе виски из графина и, приветственно подняв стакан, залпом опорожнил его.
   — Не рановато ли — в такой час? — с сомнением спросил Джон.
   — Нет, — ответил Росс с озорной улыбкой. — Скорее уж поздно — учитывая, что я сегодня не ложился… То есть нет, — поправился он, — ложился. Но вот глаз не сомкнул!
   Джона рассмешили эти слова.
   — Как ты узнал, что мы вернулись в Лондон? — спросил он.
   — Вчера вечером я встретил в клубе лорда Пенника. Он проезжал мимо нашего особняка и видел, как слуги разгружают экипаж.
   — Не было никаких вестей от Джейми и Майлза?
   — Нет. Я думаю, они уже в пути, поэтому и нет писем.
   — Пожалуй, ты прав, — согласился Джон. — Вот интересно, как отреагирует Монтгомери на известие о моей женитьбе…
   — Примет тебя в свою семью с распростертыми объятиями, я полагаю, — ответил Росс.
   — Да уж, иного выхода у него не будет. Ведь скоро я стану отцом его племянника!
   Росс в изумлении уставился на старшего брата.
   — Прими мои поздравления! — наконец воскликнул он и снова налил виски — в два стакана, один взял себе, а другой протянул Джону. — Выпьем же за твоего будущего ребенка. От всей души я желаю ему — или ей — здоровья, богатства и счастья!
   Они выпили, и Джон спросил:
   — Скажи мне, брат, ты узнал что-нибудь о том происшествии? Уже известно, кто покушался на мою жизнь?
   — Сегодня вечером я жду сообщения от одного человека, — ответил Росс. — Я дам тебе знать сразу же.
   — Хорошо… Расскажи, что происходило в Лондоне, пока меня не было.
   — Начну с дел семейных. Лобелия выходит замуж. А вот намерения Хэнкока заставляют меня сомневаться…
   — Я пригласил его к себе сегодня, — вставил Джон. — Уверен, что он сделает предложение мисс Рут уже вечером.
   — Николас де Джуэл живет в доме у Монтгомери с самой твоей свадьбы и не собирается уезжать оттуда, — продолжал рассказывать Росс.
   — Николас де Джуэл — идиот, — заметил Джон.
   — …И у него теперь есть новый друг. Я их видел вместе с Уильямом Гримсби в клубе на Сент-Джеймс-стрит.
   — А, клуб одиноких страдальцев? — усмехнулся Джон.
   — Я бы на твоем месте не стал смеяться. Уверен, они что-то замышляют против нас!
   Джон пренебрежительно махнул рукой, но следующая фраза брата заставила его посерьезнеть.
   — Лизетта вернулась в Лондон, — сообщил Росс.
   — И что?
   — Я заплатил этой ведьме пятьсот фунтов, чтобы она дала мне взглянуть на свидетельство о рождении. Так вот, в графе «отец» Лизетта не вписала никого. Там пусто.
   — Отлично! Значит, все в порядке!
   — Не понимаю… — Росс действительно не понимал, что так обрадовало Джона.
   — Я решил удочерить Лили, и то, что Лизетта не вписала в свидетельство имени отца, мне на руку. Я дам ей денег и заберу Лили к себе навсегда.
   — Но ты же не знаешь, кто ее отец! — запротестовал Росс.
   — Лили — моя дочь, и не важно, кто зачал ее. — Взгляд Джона потемнел.
   — Я целиком и полностью одобряю твое решение. Придется мне, пожалуй, половину нежных чувств к будущим племянникам отдать Лили!
   — Спасибо тебе. — Джон встал с кресла. — Теперь иди к себе и ложись спать. А я обещал своим прогулку в Гайд-парк… Так Изабель надеется приучить всех к мысли, что Лили — член нашей семьи.
   Братья подошли к двери. Росс сказал:
   — Так я вернусь после обеда и расскажу, что удастся узнать.
   Джон кивнул головой, и они вместе спустились вниз. Там уже ждали Изабель и Лили — обе принарядились, и им не терпелось отправиться на прогулку.
   — Доброе утро, — сказала Изабель.
   — Доброе утро, — повторила за ней Лили.
   — Поздравляю вас, — сказал Росс, целуя руку Изабель. — Брат рассказал мне о ребенке.
   — Благодарю вас, милорд, — улыбнулась Изабель.
   Росс наклонился к Лили:
   — Ты помнишь, кто я?
   Девочка отрицательно покачала головой.
   — Я — твой дядя Росс!
   — Как здорово! Значит, у меня есть и дядя! — воскликнула Лили.
   — Целых два дяди, — с улыбкой сказал ей Росс.
   — Три, — поправила его Изабель.
   — А еще у тебя есть две тетушки, мамина мачеха, бабушка, бабушкина сестра — и еще много-много двоюродных и троюродных родственников! — добавил Джон.
   — Ну и толпа! Что-то тесновато становится! — засмеялся Росс.
   Лили тоже засмеялась и сообщила:
   — А весной у меня еще будут братик и сестричка!
 
   — Братик или сестричка, детка, — поправила ее Изабель.
   — Какая разница? — простодушно спросила Лили. Все рассмеялись. Лили добавила: — И еще есть Джунипер и Доббс!
   — А как же я?…
   К удивлению братьев, Лили и Изабель одновременно повернулись к лестнице, словно их кто-то позвал.
   — И еще Гизела! — сказала Лили. — Только вы ее не видите, потому что она ангел, а она сидит ступеньке лестницы!
   — Вот так-то лучше, — довольно сказала Гизела.
   Джон вздохнул: Лили, к сожалению, передались все странности Изабель. Но ей придется отучиться от бесед с невидимыми ангелами, если она хочет стать членом его семьи, а впоследствии войти в высший свет.
   — Ты готова? — спросила Изабель у девочки. Та кивнула.
   — Ловко, сестрица, — одобрительно прошептал Росс и обратился к Лили: — Я был очень рад увидеться с тобой. Обещаю, что скоро снова приду в гости!
   — А как мне вас называть? — спросила Лили.
   — Дядя Росс, конечно. — С этими словами он вышел.
   — Галлахер уже ждет нас, — сказал Джон. — Пойдем?
   — Как хорошо, что у меня такая большая семья! — сказала Лили, когда они вышли. — Вот только жаль… — она замялась.
   — Что жаль, милая? — тут же спросил Джон.
   — Жаль, что пони нету!
   — Сказать тебе один секрет? — Джон улыбался.
   — Я очень люблю секреты! — воскликнула Лили.
   — Как и все женщины, — заметил Джон, покосившись на Изабель. — Слушай: как только мы вернулись в Лондон, я приказал привезти для тебя пони в Эйвон-Парк. Так что он уже ждет тебя там!
   — Поедем туда! — попросила Лили.
   — Нет, — сказал Джон, — у меня еще есть дела в городе. Ты сможешь подождать несколько дней?
   Лили кивнула в знак согласия, и они сели в экипаж.
 
   В Гайд-парке было очень красиво: по яркому синему небу проплывали облачка, под ногами шуршали опавшие листья. Солнце светило ярко, и было еще тепло.
   На одной из аллей Джон обратил внимание Лили и Изабель на ряд фонарей.
   — Эти фонари приказал повесить король Вильгельм Третий. Он любил прогуливаться по этой дорожке, и на «route du roi», то есть «королевской дороге», появилось первое в Англии уличное освещение.
   — Я не знала этого, — сказала Изабель.
   — Я тоже, — добавила Лили.
   — Король говорил, что на освещенной дороге можно будет не опасаться грабителей, — продолжал Джон. Лили тут же потребовала объяснить, что такое грабители, и, растолковав ей новое слово, Джон сказал: — А еще в этом месте прошли сотни дуэлей.
   — Дуэлей? Это что? — снова не поняла Лили.
   — Иногда, — начал объяснять Джон, — два джентльмена, поспорив о чем-то, никак не могут прийти к согласию, и тогда они берут пистолеты, и…
   — По-моему, Лили это не очень интересно, — перебила его Изабель. — Господи, ну почему вы, мужчины, только так умеете решать свои споры? Почему у женщин никогда до этого не доходит?
   — Потому что вы…
   — Умнее мужчин! — подхватила Изабель и осеклась: рядом с ними появился, словно материализовавшись из ниоткуда, Уильям Гримсби.
   — Доброе утро, ваша светлость, — насмешливо протянул он. — Как приятно видеть единение семьи!
   Джон обернулся: Уильям ехал верхом рядом с их экипажем. Изабель побелела от гнева, но ничего не сказала.
   — А это кто у нас? — спросил Гримсби, бесцеремонно заглядывая в экипаж и уставившись на Лили.
   — Доброе утро, Уильям, — сказал Джон, с трудом изображая улыбку. — Это Лили, моя дочь.
   Насмешка исчезла с лица Гримсби. Он был в ярости — так непереносимо было для него зрелище чужого счастья.
   — Когда мы приедем домой, папа подарит мне пони! — закричала Лили, которой и невдомек было, что чувствуют сейчас взрослые. — А весной мама родит мне братика и сестричку!
   — Братика или сестричку, солнышко, — снова поправила ее Изабель. — Запомнила?
   — Мои поздравления, ваша светлость, — сказал Гримсби, обращаясь к Изабель. — Точно так же он убил мою сестру! — И, не дав им опомниться, Гримсби ускакал прочь.
   — Я убью его, — прошипел Джон.
   — Успокойся, успокойся, — говорила Изабель, перегибаясь к Джону через плечо девочки и поглаживая его по руке. — Гримсби просто несчастный человек и завидует нам. Вот он и говорит разные гадости, но бояться его не нужно.
   Джону потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Наконец он обернулся к жене и кивнул ей.
   — Граф мне не понравился, — объявила Лили.
   — Это он привез тебя в Эйвон-Парк? — спросил Джон.
   — Он привез меня к тебе, папа! — ответила девочка, и Джон рассмеялся.
   — Ты — большая оригиналка! — сказал он, обняв и поцеловав ее.
   — Спасибо, папа, — ответила Лили, весьма довольная собой.
   — А я? — спросила Изабель.
   — А ты, любимая, — вообще вне конкуренции!
   — Спасибо, муженек, — засмеялась Изабель.
   — Не за что, женушка!
   Джон ожидал посетителя у себя в кабинете.
   — Садитесь, барон, — пригласил он вошедшего Чарлза Хэнкока.
   — Спасибо. — Тот явно нервничал и не понимал, о чем Джон хочет с ним говорить.
   — Не хотите ли виски? — предложил Джон, доставая бутылку и два стакана.
   — Спасибо, ваша светлость.
   Джон налил две порции и протянул стакан гостю.
   — За ваше процветание! — сказал Джон.
   — И за ваше, — добавил барон.
   Они выпили, и Джон приступил к разговору, ради которого пригласил Хэнкока к себе.
   — Я хотел бы знать, каковы ваши намерения по отношению к мисс Рут, — сказал он, своим пронзительным взглядом словно пригвоздив Хэнкока к стулу.
   — Я… я очень ув-важаю мисс Рут… — пробормотал Хэнкок.
   — Тот, кто женится на ней, получит хорошее приданое. Кроме приличной суммы денег, в него входит и доля в моем бизнесе, — сказал Джон, не сводя глаз с барона. — Так как я давно знаю вас и считаю глубоко порядочным человеком…
   — Вы? — в изумлении воскликнул Чарлз Хэнкок. Услышать такие слова из уст первого герцога в Англии — не шутка, и он невероятно обрадовался.
   Джон с трудом сдерживал смех, наблюдая за поведением Хэнкока.
   — Я бы очень хотел, чтобы вы стали ее мужем, — продолжал он. — Возможно, по нынешним меркам Рут нельзя назвать красавицей, но…
   — Мисс Рут — само совершенство! — с энтузиазмом воскликнул Хэнкок. — Если вы позволите, я буду просить ее руки сегодня же!
   — Я не только позволяю, но и целиком одобряю это намерение. Скажите, какие чувства испытывает девушка к вам?
   — Она… она уважает меня и ценит. Я сделаю ей предложение этим же вечером!
   Джон удовлетворенно улыбнулся: выйдя замуж, Лобелия и Рут перестанут наконец завидовать сестре и оставят ее в покое! Но даже если что-то и сорвется, Джон сумеет заставить их молчать.
   Он поднялся, давая гостю понять, что прием окончен. Барон тоже встал, и они пожали друг другу руки.
   — Мне приятно думать, что скоро мы станем родственниками, — сказал Джон, провожая гостя до дверей.
   — Ваша светлость, обещаю, что вам никогда не придется сожалеть о своем выборе! — С этими словами Чарлз Хэнкок вышел из кабинета и почти бегом направился к выходу.
   «Вот подонок, — подумал Джон, снова садясь в кресло. — Ради денег и связей семьи Сен-Жер-мен этот барон готов немедленно жениться на любой девице, которую ему подсунут!»
   Джон выглянул в окно. В саду Лили весело скакала, изображая лошадку, а Изабель устроилась на скамье поодаль. Рядом с ней сидела какая-то пожилая женщина.
   Джон не поверил своим глазам, зажмурился, тряхнул головой и снова посмотрел в сад. Теперь на скамье рядом с его женой никого не было, а Изабель разговаривала с пустотой…
   Да нет, нет, убеждал себя Джон, чепуха, нет у Изабель никакого ангела-хранителя! Нет и быть не может!
   Вошел Доббс.
   — Ваша светлость… — Джон с усилием отвернулся от окна, и Доббс доложил: — Пришли ваш брат и мистер Мэтьюз.
   — Пригласите их.
   Мистер Мэтьюз, один из адвокатов Джона, и Росс не замедлили явиться. Они сели в кресла, напротив письменного стола.
   — Ты узнал что-нибудь новое о покушении? — спросил Джон брата. Тот отрицательно покачал головой, и Джон повернулся к адвокату. — Мистер Мэтьюз, я пригласил вас сюда потому, что хочу удочерить свою родную дочь. Но проблема в том, что в свидетельстве о рождении ее мать не указала имени отца.
   — Откуда вы знаете, что это ваша дочь? — спросил Мэтьюз.
   — Лили — моя дочь, я уверен в этом. — В голосе Джона зазвенел металл.
   — Что ж, вы скорее всего правы, — согласился адвокат. — Вы хотите, чтобы я составил бумагу для представления в суд?
   Джон наклонил голову.
   — Также я хотел бы, чтобы вы составили бумагу на имя ее матери с требованием предоставления временной опеки…
   Вдруг дверь резко открылась. На пороге стоял смущенный Доббс.
   — Лизетта Дюпре желает немедленно видеть вас, — обратился он к Джону.
   Тот постарался не выдать удивления и тревоги. Может быть, удастся уговорить ее подписать бумаги прямо сегодня.
   — Проводите ее сюда, Доббс. А вы, джентльмены, подождите, пожалуйста, в малой гостиной. Разговор с этой дамой не займет много времени.
   Доббс вышел, за ним последовали Росс и мистер Мэтьюз. Через несколько секунд в кабинет вошла Лизетта Дюпре.
   Она сняла плащ — без всякого приглашения — и осталась в платье самого смелого покроя. Это платье из полупрозрачной материи, с низким вырезом, напоминало скорее ночную рубашку…
   Джон с удивлением и горечью вспомнил, что когда-то считал эту женщину самой красивой в мире… Теперь же он смотрел на нее с презрением и отвращением. Он взглянул ей прямо в глаза; у Лили были такие же глаза, но мать и дочь казались совершенной противоположностью друг другу, словно дьявол и ангел. Джон подумал — интересно, была ли сама Лизетта хоть когда-нибудь таким же чистым, невинным существом?..
   — О, Джон, как я рада снова видеть тебя, — с хрипотцой прошептала Лизетта, наклоняясь к нему. — Не правда ли, я сегодня неплохо выгляжу…
   — Мадам, я не давал вам позволения называть меня по имени, — холодно сказал он. — Что вам нужно?
   — Как — что? Я пришла за своей дочерью! — Лизетта мгновенно поняла, что ее номер не пройдет, и заговорила по-другому: — Немедленно позовите Лили!
   — Ее воспитываю я.
   — Воспитываете чужого ребенка?
   — Она моя дочь! — взорвался Джон. — И более того, две сотни свидетелей готовы подтвердить, что вы бросили ее в моем доме!
   — Она не ваша дочь!
   — Мне не важно, кто ее зачал! Я все равно удочерю ее!
   — Лили должна жить со своей матерью, — не сдавалась Лизетта.
   — Она нашла другую мать, которая любит ее и заботится о ней.
   — Никто не заменит ребенку настоящую мать. Она обожает меня!
   — Не сказал бы, — сквозь зубы ответил Джон.
   — Что ж… Я оставлю ее у вас, если вы заплатите мне тысячу фунтов.
   — Она уже живет у меня!
   — Закон на моей стороне! — взвизгнула Лизетта.
   — Убирайтесь из моего дома, мадам, пока я сам вас не вышвырнул!
   Этого Лизетта уже не могла вынести. Она бросила уничтожающий взгляд на Джона и выбежала из кабинета, захлопнув за собой дверь.