Грассо Патриция. Фиалки на снегу

   Вслед за этим к нему пришли не менее печальные мысли — Джон вспомнил о разговоре с майором Граймсом. Война между Англией и Америкой уже разразилась, но, не желая омрачать день свадьбы, Джон решил сказать об этом Изабель чуть позже. Простит ли она его теперь?
   Внезапно Джон со всей ясностью понял: мнение Изабель для него важнее всего на свете.
   Он любил ее — любил всей душой, несмотря на ее странности. А может быть, именно из-за них она и стала для него столь привлекательной? Эта бедная, никому не известная девушка из Стратфорда любила его не за его деньги, не за его титул — она любила его самого и искренне хотела стать ему хорошей женой.
   Но… если это не так? Что, если Джон ошибся в ней? С горечью он подумал, что лучше было бы ему никогда не говорить с ней о любви. Кто знает — быть может, она просто заманила его в ловушку?
   Тут Джон вспомнил о девочке, которую привела Лизетта. Действительно ли она его дочь? Да нет, этого не может быть! Лизетта никогда прежде не говорила ему ни о каком ребенке. Скорее всего она родила девочку для того, чтобы привязать Джона к себе или шантажировать его. Наверняка она потребует денег… Какая подлость — использовать невинное дитя в своих гнусных целях!
   Но что если это все-таки его дочь? Нет, сказал Джон сам себе, все равно эта девочка не может жить с ним в Эйвон-Парке. Ни один благородный джентльмен не возьмет в семью незаконнорожденного ребенка, и малышка никогда не будет принята в свете…
   Погруженный в размышления, Джон не сразу услышал стук в дверь. Не дожидаясь, пока он откроет, в кабинет вошла герцогиня Тесса.
   Джон поднялся, чтобы поприветствовать мать.
   Выражение лица герцогини не предвещало ничего хорошего, но Джон не мог обвинять ее: никогда прежде семейство Сен-Жермен не оказывалось втянуто в такой грязный скандал.
   Сев напротив сына, герцогиня долго всматривалась в его лицо и наконец спросила:
   — Это твой ребенок?
   — Я не знаю, — честно ответил Джон. — Да, у меня был непродолжительный роман с Лизеттой, но я уверен — это все не более чем грязные проделки Уильяма Гримсби. Он все еще мстит мне за смерть Леноры.
   — Уильям Гримсби — осел! — изрекла герцогиня. — Ленора погибла из-за выкидыша. К сожалению, такие несчастья иногда случаются. Я всегда терпеть не могла этих Гримсби: им всем не хватает ума!
   — Да, сегодняшний случай как нельзя лучше это подтверждает. Гримсби потерпел поражение.
   — Дельфиния Монтгомери отвезла тех гостей, которые собирались остаться переночевать, в Арден-Холл, — переменила тему герцогиня. — Остальные разъехались.
   — Да? Я и не думал, что Дельфиния до этого додумается, — заметил Джон.
   — Она и не додумалась, это была моя идея… — Джон взглянул на нее с благодарностью. Его мать продолжила: — Мы с Эстер вернемся в Лондон и попробуем пресечь сплетни.
   — Боюсь, матушка, вам не удастся это сделать. Скандал обсуждают все, и с большим интересом!
   — Хм! Ну что ж, мы все-таки попробуем что-нибудь предпринять! — не сдавалась герцогиня.
   — Тогда пусть с вами поедет Росс. Я попросил его выяснить, кто же на самом деле является отцом девочки. А я останусь здесь, чтобы еще попытаться спасти свой брак…
   Герцогиня Тесса встала и после небольшой паузы грустно вздохнула:
   — Ах, сынок, ты слишком многого хочешь! Все мужчины таковы!
   Джон невесело рассмеялся, и герцогиня, покачав головой, вышла из кабинета.
   Минут через пять в дверь снова постучали.
   — Войдите, — громко сказал Джон.
   Вошли Изабель и Лили и остановились в дверях. Джон заметил, что его жена переоделась в простое домашнее платье. Встав ей навстречу, он вдруг испугался — что она скажет ему сейчас?
   — Войдите и закройте дверь. Я хочу поговорить с вами обеими, — твердо сказал он.
   Изабель шагнула вперед, подбодрив Лили ласковой улыбкой, но девочка осталась стоять в дверях.
   — Мертл не хочет заходить, — сказала она.
   — Кто такая Мертл? — спросил Джон.
   — Мертл — это подруга Лили. Она невидимка. — Изабель снова улыбнулась.
   Черт побери, теперь у него в доме поселились две безумные девицы с невидимыми собеседницами! Ну ничего, младшей недолго осталось находиться в Эйвон-Ларке.
   — Но почему Мертл не хочет войти? — спросила Изабель.
   — Боится…
   — Но здесь совсем не страшно! Пусть она зайдет, — ласково настаивала Изабель.
   — Она боится герцога Проклятия! — Лили указала пальцем на Джона.
   Рассмеявшись, Изабель ответила:
   — Ни тебе, ни Мертл нечего бояться. С маленькими детьми его светлость всегда очень добр, — перебила девочку Изабель. — Не правда ли, ваша светлость?
   — Нет, не правда! — Джон нахмурил брови.
   — Герцог, наверное, очень несчастный? — предположила Лили, смотря ему прямо в глаза.
   — Герцог очень рад встрече с тобой. Ты веришь мне?
   Лили кивнула.
   Наблюдая за этой сценой, Джон поразился тому, как ласково, как терпеливо его жена разговаривает с ребенком. Из нее получится отличная мать… Сделав над собой усилие, он улыбнулся. Нагнувшись к девочке, Джон спросил:
   — Тебя зовут Лили, верно?
   — Да.
   — Входи, Лили, и садись. Я хочу познакомиться с тобой.
   Лили послушно села в одно из кресел. Изабель села рядом с ней.
   — Джон, я хотела бы представить тебе Лили — твою дочь, столь долго пребывавшую в разлуке с тобой, — сказала Изабель. — Лили, это твой отец.
   — Можно мне называть его папой? — спросида она, не отрывая от лица Джона блестящих зеленых глаз.
   — Нет! — вырвалось у него.
   Лили обиженно насупилась; она изо всех сил сдерживала слезы.
   Черт возьми, подумал Джон, вот сейчас она расплачется, и что тогда?
   — Лили, — успокаивающе начала Изабель, бросая в то же время на мужа возмущенный взгляд, — герцог хочет сказать, что сначала вы должны познакомиться поближе. Я права, ваша светлость?
   — Да, миледи, вы совершенно правы… — Джон обернулся к девочке. — Скажи мне, Лили…
   — Мисс Дюпре, с вашего позволения! — прервала его Лили.
   Несмотря на всю напряженность ситуации, Джон не смог сдержать смех. Ай да малышка!
   — Мисс Дюпре, приношу вам свои извинения, — Джон слегка наклонил голову. — Скажите, с кем вы прибыли в Эйвон-Парк?
   — С Лизеттой, — ответила девочка.
   — Кем же она вам приходится?
   — Матерью.
   — Так почему же вы называете ее по имени, а не «мама»?
   — Ей так больше нравится, — сказала Лили. — Она говорит — когда я зову ее мамой, она сразу начинает чувствовать себя старухой…
   Как это похоже на Лизетту, с горечью подумал Джон. Не позволять собственной дочери называть ее мамой!
   — Но кто указал вам с Лизеттой дорогу к моему дому? — продолжал он расспрашивать Лили.
   — Граф.
   — Граф? Какой граф?
   — Не знаю, — Лили пожала плечами. — Просто граф.
   — Как он выглядит?
   — Такой… ну, он мужчина, вроде вас!
   Изабель не удержалась от улыбки, но Джону было не до смеха. Он не отрывал взгляда от Лили.
   — Какого цвета у графа волосы?
   — Светлые…
   Это уже кое-что, подумал Джон. Похоже, он прав, все это — дело рук Гримсби.
   — Лили, кто твой… ваш отец?
   — Вы, ваша светлость, только вы не разрешаете называть вас папой. — Лили повернулась к Изабель. — Я хочу уйти.
   На лице девушки отразилось замешательство, но, быстро приняв решение, она сказала:
   — Лили, ты не могла бы выйти на несколько минут, пока мы с герцогом поговорим наедине?
   — Но Мертл боится оставаться здесь одна!
   — Что ж, детка, тогда сядь вон в то дальнее кресло перед камином и зажми уши, — согласилась Изабель.
   — Зажать уши? А как это? — не поняла Лили.
   — Просто прижми к ушам ладони — вот так. — Изабель показала, как это делается, и девочка с ногами забралась в глубокое кресло и зажала уши.
   — Слышишь меня? — на всякий случай спросила Изабель.
   — Нет, — громко ответила малышка.
   Закусив губу, чтобы не рассмеяться, Изабель повернулась к мужу и заговорила шепотом:
   — Как ты можешь так сурово обходиться с маленьким ребенком! Это просто неблагородно!
   — Что ж, научи меня, что значит быть благородным.
   — Научить тебя? А разве ты это поймешь? Бедную малышку бросила ее родная мать. Я не позволю тебе приставать к ней с вопросами, словно на суде! И не позволю тебе делать вид, что ты ее не замечаешь!
   — Изабель, ради бога…
   — Ты так хочешь научиться благородству — что ж, общение с дочерью поможет тебе! Что касается меня — я сделаю все, чтобы Лили не вернулась к этой ужасной женщине.
   — Не надо мне угрожать! Даже если она моя дочь, ее пребывание в этом доме недопустимо. Весь свет будет шокирован!
   — Ты бы лучше подумал об этом раньше, когда был с ее матерью! — В глазах Изабель были гнев и презрение. — Знай, что мне наплевать на мнение света.
   Она резко повернулась, подошла к дальнему креслу и легонько коснулась плеча Лили. Взяв девочку за руку, она вышла, с грохотом захлопнув за собой дверь.
   Несмотря на охватившую его злость, Джон улыбнулся. Никогда еще Изабель не была так прекрасна, как в тот момент, когда она с горящими глазами защищала чужого ребенка…
   Но через несколько секунд его улыбка сменилась мрачной гримасой. Как Изабель посмела ворваться к нему в кабинет и диктовать свои условия! Как посмела она повышать на него голос! Ну ничего, подумал он, сжав губы. Она еще узнает, кто в этом доме хозяин.
 
   Изабель сидела в своей спальне. Лицо ее пылало гневом. Как смел Джон кричать на нее? Да, он — герцог Эйвон, он хозяин в этом доме, а она, Изабель, лишь несколько часов назад поклялась вечно любить, почитать и слушаться его. Но о каком послушании может сейчас идти речь? Она будет поступать так, как считает нужным, и прислушиваться лишь к себе самой… Неожиданно ее кольнула жалость: Джон, верно, и сам страдает от своего упрямства.
   — Он меня не любит, — вдруг тихо и грустно сказала Лили.
   — Что? — переспросила Изабель, которая из-за своих мыслей не расслышала слов девочки.
   — Я говорю, что герцог не любит меня…
   — Нет, Лили, он любит тебя, — убежденно сказала Изабель и взяла ее за руку. — Только он сам еще этого не знает.
   — А когда узнает? — Лили с интересом смотрела на Изабель.
   — Это известно лишь господу, — ответила Изабель и подумала, что говорит сейчас в точности, как Гизела.
   — Но почему его светлость ведет себя так странно?
   — Видишь ли… — Изабель не сразу нашла что ответить. — У герцога часто болит желудок. Болит не сильно, но вот настроение у него тогда становится ужасное!
   — Понятно… — Лили помолчала несколько секунд, вероятно, задумавшись о странной болезни герцога, а потом воскликнула: — Посмотрите, посмотрите на солнце!
   Изабель выглянула в окно: солнце садилось, и сейчас оно висело в безоблачном небе словно яркий огненный шар. «Завтра я покажу Лили наш сад», — подумала Изабель.
   — А знаешь, — сказала она наконец, — окна в гостиной выходят на восток, и там можно встречать рассвет…
   — Так пойдем туда! — Лили вскочила на ноги.
 
   — Лили, — засмеялась Изабель, — солнце, как и мы, встает утром!
   — А что там? — Лили снова высунулась из окна и махнула рукой в сторону холмов.
   — Там?.. — Изабель посмотрела туда, куда показывала девочка. — Там простые люди празднуют День летнего солнцестояния. Они жгут костры и пляшут вокруг них…
   — Пойдем к ним! — попросила Лили.
   — Нет, Лили, мы не можем сейчас уйти: нельзя оставлять его светлость одного… — Лили горько вздохнула, и Изабель добавила поспешно: — Мы будем праздновать летнее солнцестояние на будущий год. А завтра я возьму с собой флейту, и мы пойдем на прогулку в сад — или в лес к реке. Хорошо?
   Лили восторженно захлопала в ладоши, и вдруг раздался стук в дверь.
   — Войдите! — крикнула Изабель.
   Вошел Доббс и доложил, что его светлость желает ужинать со своей супругой.
   — Доббс, передайте герцогу, что у меня болит голова, — солгала Изабель.
   — Да, ваша светлость. — Дворецкий вышел.
   — Мистер Доббс, — закричала Лили ему вслед, — передайте герцогу — мисс Дюпре надеется, что у него прошел желудок!
   — Прошел желудок? — Доббс в изумлении остановился. С трудом сдерживая смех, он обернулся к Лили и кивнул головой.
   — Когда что-нибудь болит — это вовсе не смешно! — сделала ему замечание Лили.
   — Простите меня, — ответил Доббс. — Я передам его светлости, что вы за него беспокоитесь. — С этими словами он ушел, и Изабель заметила, что плечи его подрагивают от беззвучного смеха.
   Через несколько минут в дверь снова постучали. Не дожидаясь ответа, вошла Джунипер.
   — Я приготовила спальню в конце коридора, — доложила она.
   — Лили, иди с миссис Джунипер, — сказала девочке Изабель. — Она уложит тебя и расскажет тебе сказку.
   — Но Мертл не хочет уходить от вас! — воскликнула Лили, прижимаясь к Изабель, словно прося защиты. — Ей страшно!
   «Что ж, — подумала Изабель, — ничего удивительного, что малышка всего боится. Мать бросила ее, и теперь ей наверняка впервые приходится ночевать в чужом доме…»
   — Ну что ты, Лили, не бойся. Должна же у тебя быть своя комната! И Мертл пусть успокоится: ведь рядом с вами будет миссис Джунипер. Ты знаешь, что она воспитывала меня, когда я была девочкой?
   — Да?.. Ну, тогда мне ничего не страшно! А вы пойдете со мной?
   — Конечно, пойду, — улыбнулась Изабель. — Я сыграю тебе колыбельную.
   Изабель взяла флейту, и втроем они вышли. Зайдя в маленькую спальню, Джунипер раздела Лили и уложила ее в постель. Когда няня села в кресло у камина, Изабель подошла к Лили, поудобнее устроила ее на подушке, села рядом и сказала:
   — Закрой глаза, моя маленькая, и слушай…
   И она поднесла флейту к губам. Она играла ту самую мелодию, что слышала от Гизелы. Звуки музыки наполнили комнату, и под эти волшебные, зачаровывающие звуки девочка заснула. Дыхание ее стало ровным, на лице появилась слабая улыбка…
   «Бедная малышка, — подумала Изабель, внимательно глядя на Лили. — Сколько всего ты успела перенести! Родная мать покинула тебя, а отец не хочет тебя видеть…» Она вспомнила свое собственное детство, свое страшное одиночество. Но в ее жизни появилась Гизела, и Изабель обрела верного друга…
   Она встала с кровати, одними губами, чтобы не разбудить Лили, прошептала Джунипер: «Спасибо тебе», — и вышла.
   Придя к себе, Изабель сняла платье и переоделась в полупрозрачную шелковую рубашку, специально сшитую к первой брачной ночи. Неожиданно она услышала голос Гизелы:
   — Это рубашка специально создана для того, чтобы воспламенить в мужчине страсть.
   Изабель повернулась: на стуле около камина сидела ее верная спутница жизни.
   — А что ты знаешь о мужской страсти?..
   Гизела не ответила и лишь загадочно улыбнулась.
   — Скажи, Лили — дочь моего мужа? — снова спросила Изабель.
   — Разве это имеет значение?..
   Девушка покачала головой.
   — А кто такая Мертл? Это ее ангел?
   — Нет, — засмеялась Гизела, — девочка просто придумала себе подружку и назвала ее Мертл.
   — Вообще-то и тебя все считают моей подружкой, которую я сама выдумала, — напомнила Изабель.
   — Увы, мир полон скептиков… Но вот и твой принц. Он пришел к тебе.
   Действительно, в этот момент раздался стук — Джон стучал в дверь, соединяющую их спальни. Изабель встала и хотела было спросить о чем-то Гизелу — но та уже исчезла. Что ж, подумала девушка, тревога из-за Лили вытеснила из ее мыслей сегодняшнюю ночь и то, что должно произойти. Но вот эта ночь настала…
   Открыв дверь, ведущую в спальню Джона, Изабель попятилась. Она не ожидала увидеть полуобнаженного мужчину. Она вообще не представляла, что должна ожидать в свою первую брачную ночь.
   Изабель отступала в глубь своей спальни, чувствуя, как ее охватывает дрожь. Она взглянула в лицо мужа — и увидела, что Джон неотрывно смотрит на нее. Поскольку ее длинная ночная рубашка была сшита из полупрозрачной материи, Джон мог различить каждый изгиб, каждую черточку ее тела. Взгляд мужа показался Изабель поистине устрашающим.
   — Наша брачная ночь отменяется? — спросил наконец он.
   Изабель покачала головой.
   — А как же твоя головная боль?
   — Она уже прошла.
   Окинув взглядом спальню жены, Джон произнес:
   — Где девочка?
   — Лили и Джунипер спят в маленькой комнате в конце коридора.
   По крайней мере его жена сообразила отвести девочку в другую комнату. До утра они совершенно одни. Взяв Изабель за руку, Джон отвел ее в свою спальню и предложил выпить шампанского. Больше всего он боялся, что Изабель не согласится, испугается и уйдет к себе! Но этого не произошло. Взглянув ей в лицо, Джон увидел — она думает о том же, о чем и он, и не страшится его любви. Она загорелась страстью…
   Джон испытывал некоторую растерянность: первый и последний раз он был в постели с девственницей много лет назад. Это была Ленора Гримсби, и их первая ночь принесла обоим больше боли и разочарований, чем радости. С Изабель он должен быть предельно нежен и ласков — ведь эта ночь послужит началом их брака.
   Джон откупорил бутылку шампанского и наполнил хрустальные бокалы.
   — Садись, — пригласил он и сел на небольшой диван рядом с камином. — Мы будем пить шампанское и беседовать…
   — Так ты хочешь только побеседовать со мной? — удивилась Изабель. Джон не мог понять, что же стоит за ее словами, разочарование или облегчение.
   — Иди сюда, — тихо сказал он, пытаясь усадить жену на колени.
   — Не нужно… Я сяду рядом.
   — Но я хочу быть поближе к тебе. Пожалуйста.
   Этого «пожалуйста», произнесенного тихим, чуть дрогнувшим от страсти голосом, оказалось достаточно. Изабель села на колени к Джону, доверчиво прильнув к нему. Он протянул ей бокал. Изабель отпила глоток шампанского.
   — В носу покалывает, — засмеялась она.
   Джон тоже засмеялся; выпив глоток золотистого вина, он поставил бокал на пол и ласково обнял Изабель.
   — Приятно? — Он стал нежно поглаживать ее по плечам.
   — Да, — откликнулась она. Глаза ее заблестели.
   — Любимая, тебе нечего бояться. Интимные отношения между мужчиной и женщиной совершенно естественны. Они связывают мужа и жену, делая крепче их… — Джон замолчал: он не хотел произносить слово «любовь». — Телесная близость между супругами столь же важна, как и духовная, и без этой связи само слово «брак» теряет свой священный смысл. Ты понимаешь?
   — Кажется, да.
   — Так ты разделишь со мной ложе? — спросил Джон.
   Изабель долго не отвечала. Не отрывая от его лица огромных фиалковых глаз, она думала о том, что с ним будет, если она откажет. Наконец она выскользнула из его объятий и поднялась с дивана.
   — Да, Джон, — шепотом сказала она. — Я разделю с тобой ложе.
   Джон тоже встал, и, словно приглашая ее на танец, подал ей руку.
   — Если ты захочешь остановиться, скажи мне…
   Но Изабель, казалось, не слышала его. Она нашла его губы, горячие от возбуждения, и они слились в поцелуе.
   Все так же держась за руки, они подошли к кровати. Джон спустил с нее рубашку, и, когда шелковая ткань упала на пол прозрачным озером, восхищенно взглянул на упругие груди Изабель, на ее тонкую талию, длинные стройные ноги. Одним движением он сорвал с себя пижамные брюки.
   — Посмотри на меня, Белли, — попросил он. — Пожалуйста.
   Снова Изабель не могла не подчиниться ему — оторвав глаза от его мощных плеч, она встретилась с ним взглядом.
   Они опустились на постель. Джон обнял Изабель за плечи и принялся нежно ласкать ее; через несколько минут он осторожно положил ее на простыни и лег рядом. Впервые в жизни Изабель испытала это волшебное чувство — любимый мужчина был рядом с ней, и она чувствовала близость его тела, ощущала, как от него исходит жар. Губами он нашел ее рот и после сладостного, долгого поцелуя прошептал:
   — У тебя прелестные веснушки…
   — Веснушки? — переспросила она. Ее голос дрожал от страсти. Она и не подозревала, какой могущественной властью над ее телом обладал темноволосый мужчина. Его нежные прикосновения причиняли ей неведомую прежде сладкую боль, они же сулили ей исцеление.
   Джон принялся ласкать ее грудь. Его пальцы, губы, язык действовали настойчиво и нежно, пробуждая ее чувственность.
   — Ты удивительная, — прошептал он и положил руку на ее бедро. Его губы последовали за рукой, и, оставив на бархатистой коже влажную дорожку поцелуев, Джон приник губами к соблазнительному холмику меж ее ног.
   — Раздвинь ноги, — тихо сказал он, и Изабель подчинилась.
   Снова поцеловав ее, Джон провел пальцами по треугольнику волос и скользнул внутрь…
   Изабель напряглась и замерла от обрушившихся на нее новых, невообразимо острых ощущений. Джон зажал ее рот своими губами. Потом он сказал:
   — Любовь моя, ничего не бойся. — Он продвигал руку все дальше. — Я хочу, чтобы тебе не было больно…
   Словно исследуя ее изнутри, Джон действовал пальцами — и Изабель шире раздвинула ноги, чтобы помочь ему. Она тихо застонала, и движения его стали энергичнее.
   — Посмотри на меня, любимая, — попросил он. — Потерпи немного, любимая. Сначала будет больно…
   Джон стоял на коленях над ней, и она видела его напрягшийся член. Изабель не испытывала ни малейшего страха — она вверяла себя этому мужчине, своему мужу, долгожданному темноволосому принцу и хотела принадлежать ему душой и телом.
   И одним движением он вошел в нее. Изабель вскрикнула и невольно напряглась, ожидая нового приступа боли.
   Несколько мгновений Джон лежал неподвижно, а потом начал двигаться — и она инстинктивно последовала этому ритму, повинуясь извечному зову природы…
   Боль ушла, растворилась в потоке страсти. Желание вспыхнуло в ней, разгораясь с каждым мгновением. Ей казалось, что тело ее становится невесомым и уносится ввысь на крыльях любви. И когда она достигла высшего блаженства, Джон чутко уловил это и замедлил движения. Застонав, он еще крепче прижался к ней и излил в нее семя.
   Несколько минут они лежали тихо, сжимая друг друга в объятиях, и комнату наполняло лишь их учащенное дыхание. Наконец Джон лег рядом, укрыл ее покрывалом и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
   — Прости меня за то, что я не сказал тебе о войне. Я хотел, чтобы этот день стал самым прекрасным днем в нашей жизни, и не хотел омрачать его дурными новостями.
   — Спасибо тебе. А Лили…
   — Может, поговорим о ней утром?
   — Хорошо.
   Джон нежно поцеловал жену в лоб.
   — Утро вечера мудренее, — сказал он.
   — Все равно она будет жить у нас…
   Джон улыбнулся.
   — Мы обсудим это завтра. Спи спокойно, жена моя.
   Она закрыла глаза. Дыхание ее выровнялось, и, заметив, что она заснула, Джон откинулся на подушку и сам погрузился в глубокий сон.

13

   «Бог мой, — в ужасе подумал Джон, стоя у раскрытого окна, — Изабель снова разговаривает сама с собой…»
   Это было на, следующее утро после брачной ночи. В белом утреннем платье и венке из весенних цветов, Изабель сидела на скамье в саду и, оживленно жестикулируя, разговаривала с пустотой. «Моя жена — ангел… который может угодить в лечебницу», — пронеслось в мыслях Джона.
   Но где же Лили? Ее не было рядом с Изабель, и Джон, окинув взглядом весь сад, заметил ее около дальнего дерева: в таком же венке, как у Изабель, девочка прыгала на одной ножке. Джон улыбнулся и вдруг подумал, что такая простая, искренняя радость навсегда исчезла из его жизни — с того момента, как в ней появилась Ленора Гримсби…
   От размышлений его отвлек звук открывающейся двери. Вошли Доббс с подносом и Росс. Поставив поднос с завтраком на стол, дворецкий удалился, оставив братьев одних.
   Росс выглянул в окно и заметил Изабель.
   — Какая прелестная картина… — проговорил он. Джон не ответил. — Но с кем она разговаривает?
   — С девочкой, — солгал Джон. Он вовсе не хотел рассказывать брату о странной привычке своей жены.
   — По-моему, малышка ее не слушает, — заметил Росс.
   — Дети часто не слушают, что говорят им взрослые.
   — Что ж… Судя по всему, они нашли общий язык. — Росс отвернулся от окна и сел за стол.
   Джон последовал его примеру и налил себе брату кофе.
   — Ну и как тебе семейная жизнь? — полюбопытствовал Росс. — Нравится?
   — Появление Лили едва не стоило мне брачной ночи. А тут еще Граймс со своими разговорами о войне…
   — Ты не говорил об этом с Изабель?
   — Нет. Я решил, что сейчас она больше занята девочкой.
   С лица Росса исчезло обычное насмешливое выражение.
   — Она прелестна… Но я никогда не видел, чтобы у ребенка было такое грустное лицо!
   — Мисс Дюпре — она требует, чтобы ее так называли, — ночевала сегодня под присмотром Джунипер, — перевел разговор на другую тему Джон.
   — Хочешь, я отвезу ее обратно к Лизетте? — предложил Росс.
   — Изабель тебе ни за что не позволит. Мисс Дюпре не уедет из Эйвон-Парка до тех пор, пока не будет доподлинно установлено отцовство.
   — Но что если она не твоя дочь? — полюбопытствовал Росс.
   — Тогда я не возьму ее к себе.
   — А если наоборот?
   Джон пожал плечами.
   — Само ее присутствие в Эйвон-Парке — позор для нашей семьи. Я не знаю, что буду делать, окажись она моим ребенком…
   — Матушка сказала, что часа через два они с тетей Эстер уедут в Лондон.
   Джон снова взглянул в окно: Изабель больше не говорила ни с кем — она молча наблюдала за Лили. Девочка сосредоточенно разглядывала что-то около одного из дубов, служащих живой изгородью, и вдруг повернулась к Изабель: