Грассо Патриция. Фиалки на снегу

   Изабель чувствовала себя принцессой. Она торжественно спустилась вниз по мраморной лестнице и огляделась, пытаясь понять, куда ей идти теперь.
   — Прошу вас, следуйте за мной. — Доббс, казалось, возник из ниоткуда. — Остальные ждут вас в гостиной.
   Изабель кивнула и последовала по коридору за дворецким.
   — Благодарю вас, мистер Доббс, — сказала она, когда он открыл перед ней дверь гостиной.
   Когда девушка вошла в комнату, общий разговор прервался и все повернулись к ней. Изабель смутилась и остановилась в дверях.
   — Ты опоздала, — упрекнула падчерицу Дельфиния.
   — Откуда она взяла это платье? — завистливо пробормотала Рут.
   — Пф! Она даже не надела перчаток! — фыркнула Лобелия.
   Не обращая на них внимания, Изабель взглянула на своего опекуна. В его темных глазах отражалось одобрение: изменения в ее внешности явно понравились ему.
   — Как вам идет этот наряд, — проговорил он, идя навстречу Изабель. — Надеюсь, вы позволите мне проводить вас к столу.
   Не ожидая ее позволения, Джон уверенно взял ее за руку и вывел из гостиной. Остальные последовали за ними в столовую.
   Джон сел во главе длинного стола. Справа от него сидели герцогиня, Дельфиния и Рут; Изабель, леди Эстер и Лобелия сели по его левую руку.
   Под присмотром Доббса двое слуг начали сервировать ужин. На первое был подан черепаховый суп; затем последовали омары с овощным гарниром. Все подавалось на серебряных блюдах. Свежие, только что испеченные хлебцы издавали дразнящий аромат. На десерт подали взбитый крем с фруктами.
   За ужином Изабель говорила мало. Она старалась не слушать болтовню сестер — они обсуждали последние светские сплетни. В этой комнате с хрустальными люстрами, за огромным столом черного дерева, уставленным серебром и китайским фарфором, она чувствовала себя скованно. Ей-то всегда казалось, что Арден-Холл — роскошный дом; но даже во сне она представить себе не могла, что люди могут жить в такой роскоши.
   Кроме того, место, которое она занимала за столом, не располагало к разговорчивости: Изабель каждой клеточкой своего тела ощущала присутствие герцога — а он, ко всему, еще и пристально наблюдал за ней. Под его пронзительным взглядом ее тело словно бы налилось свинцом. Девушка внезапно обнаружила, что ей сделалось трудно даже подносить вилку ко рту.
   — При всем моем уважении к вам, ваша светлость, — говорила между тем Дельфиния, обращаясь к вдовствующей герцогине, — должна сказать, что вам понадобится бесконечное терпение, чтобы научить мою падчерицу вести себя в обществе. Один бог знает, сколько я приложила уси-лий, — но все без толку.
   — Да, да, сестрице тяжко придется, прежде чем она найдет себе мужа! — поддержала ее Рут.
   — Она отказывается носить перчатки — только зимой, в самые лютые морозы, — прибавила Лобелия.
   Изабель пристально взглянула на старшую сестру:
   — Перчатки мешают при игре на флейте, Лобелия… Но у меня, по крайней мере, хватает воспитания на то, чтобы не обсуждать человека в его присутствии.
   Герцог подавил смех. Изабель бросила на него короткий взгляд, потом посмотрела на улыбающуюся герцогиню.
   — Фи! Как это грубо — делать замечания при посторонних людях! — сказала Лобелия.
   — Я не собираюсь притворяться глухой, когда ты меня оскорбляешь, — ответила Изабель.
   — Браво, дитя мое! Тебе давно пора начать самой защищаться от их выпадов!
   Изабель резко обернулась и увидела Гизелу, стоящую у камина. Не успев сообразить, что ей лучше промолчать, она досадливо бросила:
   — Помолчи.
   — Видите! — с торжеством воскликнула Рут. — Изабель — настоящая сумасшедшая!
   — Ах ты, господи, — с досадой пробормотала леди Монтегю. — Девочка и правда говорит сама с собой…
   Осознав, где она находится, Изабель оглядела собравшихся за столом и попыталась хоть как-то объясниться:
   — Я.. я…
   В голову, как на грех, ничего вразумительного не приходило.
   — Мисс Монтгомери имеет привычку размышлять вслух, — неожиданно пришел ей на помощь Джон. — Такое случается.
   — Иногда я тоже думаю вслух, — вступилась за девушку и герцогиня.
   Изабель благодарно улыбнулась им обоим, потом перевела взгляд на Рут:
   — Если бы тебе пришлось расти с парочкой таких зловредных сестер, ты тоже начала бы говорить сама с собой.
   Джон рассмеялся.
   — Изабель Монтгомери, довольно! — раздраженно одернула падчерицу Дельфиния.
   — Она сумасшедшая! — взвизгнула Рут. — И я…
   — Я слышала, что это к ней перешло по наследству от матери, — перебила сестру
   Лобелия.
   Изабель вскочила.
   — Не смейте говорить так о моей матери! — воскликнула она в ярости, бессознательно теребя цепочку с медальоном. — А не то…
   Ей никак не приходила в голову достойная угроза, а потому девушка попросту развернулась на каблуках и покинула столовую. Изабель слышала, как герцог окликнул ее, но не обратила на это внимания. Вместо того чтобы подняться в свою комнату, она выскользнула из холла на улицу.
   Изабель поплотнее завернулась в шаль и вдохнула морозный воздух. Долго она стояла на пороге, пытаясь успокоиться. Взглянув в ночное небо, девушка снова увидела тысячи мерцающих звезд, рассыпанных по черному бархату, — но эта спокойная и величественная красота не помогла ей обрести душевное равновесие.
   Как посмели ее приемные сестры так оскорбительно говорить о ее матери? О женщине, которую они не видели и не знали?.. Да они недостойны даже отирать грязь с ее туфель!
   В это время на плечи Изабель неожиданно лег теплый плащ. Она обернулась: совсем близко стоял герцог — он снял с себя плащ и набросил его на Изабель, увидев, что ей холодно. Его доброта была девушке как бальзам на душу… Да и просто видеть его точеный профиль ей было приятно. Очень приятно.
   — Если бы я была мужчиной, я бы вызвала их обеих на дуэль, — сказала Изабель.
   — Дуэли запрещены законом, — сообщил Джон. — Вы должны принести покаяние — ведь вы поддались гневливости, одному из семи смертных грехов. Раскайтесь, или на чашу ваших весов Упадут черные камни.
   Изабель улыбнулась.
   — Простите меня за то, что я испортила ужин, — проговорила она.
   — Вы ничего не испортили, — заверил ее герцог. — я готов избить Майлза за то, что все эти годы вам пришлось прожить в обществе этих фурий!
   — Это не его вина, — вступилась Изабель за брата. — Пока был жив отец, все было по-другому.
   Джон понимающе кивнул.
   — Вам не холодно? — спросил он.
   Изабель покачала головой.
   — Тогда прогуляемся по саду?
   Герцог повел Изабель вдоль дома по аллее подстриженных тисовых деревьев в сад. Изабель немногое смогла увидеть в темноте, но она не сомневалась, что сад этот не менее прекрасен, чем сам дом.
   — Я знала, что из этого ничего не получится, — сказала Изабель, пока они шли по дорожкам сада. — Если вам дорога ваша репутация, ваша светлость, позвольте мне вернуться в Арден-Холл.
   — Зовите меня Джоном. Помните, мы договаривались?..
   Изабель искоса взглянула на герцога, смущенно улыбнулась и кивнула.
   — Почему вы думаете, что из вашего выхода в свет ничего хорошего не выйдет? — спросил Джон.
   — Я совершенно не умею себя вести в обществе, — призналась девушка, опуская глаза. — На меня все будут показывать пальцами…
   Джон внезапно остановился и заставил ее повернуться лицом к нему. Он приподнял ее голову за подбородок и подождал, пока взгляд фиалковых глаз не остановится на его лице.
   — Для того, чтобы спокойно чувствовать себя в обществе, нужно выработать к нему соответствующее отношение, — сказал он. — Если вы почувствуете смущение, представьте себе, что в комнате все голые.
   Изабель изумленно расширила глаза.
   — О нет, я так не могу! — покачала она головой.
   — Тогда представьте себе, что на них всех только нижнее белье, — поправился Джон. — Это ведь не так трудно?
   Изабель невольно оглядела его мускулистое тело; осознав, что она делает, девушка смущенно хихикнула:
   — Мне кажется, я могла бы попробовать…
   Джон улыбнулся.
   — Вот увидите — это верное средство.
   — Лобелия и Рут сделают все, чтобы осложнить мне жизнь, — пожаловалась Изабель. — Вы же видели, как они вели себя за ужином.
   — Я об этом позабочусь. — Джон подмигнул Девушке и спросил: — Изабель, знаете ли вы, что на языке цветов «лобелия» означает недоброжелательность, а «рута» — надменность?
   Это замечание вызвало у Изабель улыбку. Видно было, что герцогу не нравятся ее сводные сестры, — и почему-то от этого Изабель сразу стало лучше.
   — Должно быть, вы замерзли, — сказал Джон, привлекая ее ближе к себе; она не успела возразить. Он указал на небо и спросил: — Что там за красноватый огонек?
   — Бетельгейзе, — ответила Изабель.
   — А вон там?
   — Сириус, самая яркая звезда на небе.
   — Вы внимательно слушали меня, — похвалил ее Джон. — А это что за звезда?
   — Полярная звезда, — отвечала Изабель. — Звезда Севера, которая всегда остается на одном месте.
   Джон наклонился к ней так близко, что она ощутила тепло его дыхания.
   — Я могу быть постоянным, как Северная звезда, — прошептал Джон.
   Его слова, его близость, запах его кожи и волос — все это приводило Изабель в сильнейшее волнение и замешательство. Она не знала, что ей делать, что отвечать; ни один мужчина еще никогда не говорил с ней так.
   — Я хотела бы уйти, — не глядя на него, произнесла она.
   — Каждое ваше желание для меня приказ, Белли, — сказал Джон; в его голосе чувствовался сдерживаемый смех.
   Изабель была так смущена, что не смела даже взглянуть на него. Он отстранился от нее, и она; почувствовала облегчение и вместе с тем неясное разочарование. Джон предложил ей руку, и вместе они направились назад в дом.
   Дойдя до мраморной лестницы, Джон коснулся губами ее руки:
   — Приятных сновидений, мисс Монтгомери.
   Не сказав больше ни слова, он развернулся и пошел прочь.
   — Ваша светлость, — окликнула его Изабель.
   Он обернулся.
   — Спасибо вам за вашу доброту, — тихо проговорила она.
   — За это не нужно благодарить, — одарив девушку своей самой обворожительной улыбкой, произнес он. — Утешить прекрасную даму — уже само по себе награда для рыцаря.
   Изабель залилась краской:
   — Ваша светлость, я буду молиться за вас.
   — Благодарю, — ответил герцог, а потом добавил с улыбкой: — Уверен, ваши молитвы сразу же дойдут до господа.
   Добравшись до своей комнаты, Изабель огляделась. Гизелы в спальне не оказалось. Девушка надела ночную рубашку, расчесала волосы и улеглась на краешек огромной кровати. Но, едва закрыв глаза, она поняла, что, судя по всему, в эту ночь спокойно уснуть ей не суждено — так взволновало ее непривычное окружение и прогулка по саду с герцогом.
   Кто-то присел рядом с ней на постель. Изабель открыла глаза и увидела Гизелу.
   — Ты нравишься герцогу все больше, — заметила Гизела.
   — Его светлость — просто искусный обольститель, — возразила Изабель.
   — Мне показалось, что он был искренен.
   — А ты что, подслушивала?
   — Я? Да ни в коем случае, — ответила старая женщина. — Я просто выполняю свои обязанности ангела-хранителя… А теперь закрой глаза и спи…
   Изабель послушно закрыла глаза. Мгновением позже она снова открыла их, но Гизела уже исчезла. Изабель вздохнула, повернулась на бок и почти мгновенно провалилась в глубокий, безмятежный сон.
 
   Расчесывая белокурые волосы и перевязывая их лентой, Изабель мечтала о том, чтобы поскорее приехали портные из Лондона: тогда ей не придется больше носить старые платья. Придирчиво осмотрев себя в зеркале, она вышла из комнаты и направилась к мраморной лестнице.
   Как ей вести себя, когда она увидит герцога? Изабель размышляла об этом, невольно замедляя шаг. Прошлым вечером он так открыто выказывал свое расположение к ней… Что же лучше — признать, что он к ней неравнодушен, или просто постараться забыть обо всем, что было? Джон был самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо видела; к тому же, несмотря на свою репутацию светского повесы, вел он себя по-рыцарски. Может быть, он действительно тот самый принц, который должен спасти ее?
   Спускаясь с лестницы, Изабель заметила в холле какое-то оживленное движение. Что бы это могло быть? И, словно бы в ответ на ее мысли, рядом с ней появился герцог, явно собиравшийся ехать куда-то: он как раз надевал теплый дорожный плащ.
   — Доброе утро, ваша светлость! — поздоровалась Изабель.
   Джон обернулся на ее голос. Улыбки на его лице не было, казалось, что он совершенно не рад ее видеть.
   — Мисс Монтгомери, портные прибыли на несколько дней раньше, — ледяным тоном сказал он, подходя к ней.
   Изабель кивнула, не понимая, чем вызвана его холодность.
   — Я отправляюсь в Лондон, — объявил герцог, поправляя плащ. — Не люблю всей этой дамской суеты.
   — Вы уезжаете до Нового года? — удивленно спросила Изабель.
   Джон кивнул.
   Сердце Изабель упало; она с трудом заставила себя улыбнуться.
   — Значит, вы не увидите, как ваши звезды возвращаются в свои стойла накануне Нового года…
   — Где бы я ни был в канун Нового года, — взгляд Джона смягчился, — я буду смотреть в небо и думать о вас.
   — Как приятно это слышать…
   — Я сказал матушке, что вы приедете в лондонский дом Майлза не позже марта, — резко изменил тему Джон. — Не подведите меня.
   Изабель молчала.
   — Вы понимаете меня, Белли?
   — Прекрасно понимаю.
   Не попрощавшись с ней, Джон круто повернулся и вышел.
   Изабель пошла к дверям и остановилась рядом с Доббсом. Она проводила герцога долгим взглядом.
   — Он пытается бежать от чувства к тебе, — заметила Гизела.
   — Мне трудно в это поверить, — ответила Изабель.
   — Во что вам трудно поверить, мисс Монтгомери? — спросил Доббс, глядя на девушку сверху вниз.
   — Ни во что, мистер Доббс. — Изабель покраснела от смущения. — Я просто размышляла вслух.
   — Понимаю, миледи. — Дворецкий с невозмутимым видом отправился по своим делам.
   — Прости меня, — извинилась Гизела, хотя в ее улыбке не было и тени раскаяния. — Я и забыла, что невидима для остальных.
   — Прощаю, — ответила Изабель. — Только больше так, пожалуйста, не делай.
   — Вы что-то сказали? — спросил, оборачиваясь, Доббс.
   Изабель покачала головой, чувствуя, что заливается жаркой краской. Дворецкий кивнул и ушел.
   Изабель поспешила наверх, в свою комнату. Ей нужно было успокоиться. Оставалось только надеяться, что дворецкий никому не расскажет о случившемся…

6

   «…постоянен, как Северная звезда».
   Глядя из коляски своего брата на проплывающий за окном пейзаж, Изабель вспоминала эти слова герцога Эйвона. С тех пор, как он поспешно уехал из Эйвон-Парка, прошло два месяца. Два месяца Изабель не видела его. Смотрел ли он на звезды в ночь перед Новым годом, как обещал ей? Была ли права Гизела, когда говорила, что он бежал от своего чувства к ней и именно потому покинул Эйвон-Парк?
   Изабель не знала ответа. В глубине души она надеялась, что это окажется неправдой. Поездка в Лондон казалась ей совершенно неразумной затеей: высший свет никогда не примет девушку с репутацией сумасшедшей… Но не могла же она оттолкнуть единственного друга ради того, чтобы быть принятой в свете!
   — Спасибо за верность, дитя мое, — проговорила сидящая напротив Гизела.
   Изабель перевела взгляд на верную подругу и, подавшись вперед, коснулась ее руки:
   — Спасибо и тебе за твою верность.
   — Как мило со стороны герцога прислать за нами личную коляску, — заметила Гизела.
   — Да, он был очень добр, — согласилась Изабель. — И какая жалость, что мачеха и сводные сестры заняли ее!
   — А я рада, что мы едем без них, — ответила ей охранительница. — Восемь часов в одной коляске с ними — это выше моих сил.
   — Ты же сказала, что встретишь меня в Лондоне, — напомнила ей Изабель.
   — Мне кажется, путешествовать вот так, вместе, гораздо приятнее, — ответила Гизела.
   Мартовское небо сияло чистой голубизной; дни стали заметно длиннее. Должно быть, в лесах уже начали зеленеть островки мха, а на лугах появились стайки малиновок…
   — Сегодня День святого Альбина, наделенного господом способностью творить чудеса, — сказала Изабель. — Я надеюсь, что случится чудо и мне не так тяжело будет на всех этих балах и приемах.
   — Насколько я помню, чудо Альбина заключалось в том, что он убил злодея, дохнув ему в лицо, — заметила Гизела.
   Изабель перевела на нее взгляд.
   — Боюсь, — насмешливо улыбнулась Гизела, — такое чудо не поможет тебе в лондонских гостиных. Запомни мои слова, дитя: Сен-Жермен неравнодушен к тебе — иначе он никогда не прислал бы за тобой коляску.
   — Мне слишком трудно в это поверить…
   С этими словами Изабель снова повернулась к окну; ее губы тронула улыбка при мысли о том, какое грандиозное зрелище представляет собой их выезд. Можно сказать, это был самый настоящий парад. Впереди скакали верховые лакеи, за ними двигалась карета вдовствующей герцогини, за коляской Изабель — герцогская коляска, в которой ехали ее сводные сестры и мачеха, следом — несколько колясок и карет со слугами и багажом, а замыкали кавалькаду еще несколько всадников. Только Пебблса с ними не было: он отправился в Лондон три недели назад, чтобы подготовить все к их приезду.
   Изабель заметила, что на подъездах к Лондону им встречается все больше людей. Несмотря на чувство беспомощности и тревоги, Изабель не могла не восхищаться тем, что видела вокруг. Ей еще никогда не приходилось бывать в Лондоне, и никогда в жизни она не видела такого множества людей.
   Солнце уже клонилось к закату, когда кавалькада проследовала через Эдгвар-роуд на Парк-лейн. Здесь коляска герцогини свернула в сторону, к дому на Гроувенор-сквер. На углу Гайд-парка поезд повернул влево на Пиккадилли и наконец остановился на Беркли-сквер.
   Двери Монтгомери-хауз широко распахнулись. Сияя радостной улыбкой, дворецкий стоял на парадной лестнице и наблюдал за слугами, разгружавшими багаж.
   Изабель вышла, вместе с мачехой и сестрам., направилась к лестнице, но тут ее внимание привлекла чумазая девчушка-цветочница. Она шла по улице и предлагала прохожим свой товар. Сердце Изабель дрогнуло при виде этой девочки в лохмотьях: она и представить не могла, что на свете существует такая нищета. В сельской местности все люди, и богатые, и бедные, заботились друг о друге…
   — Николас уже приезжал? — услышала Изабель вопрос мачехи.
   — Нет, миледи, — ответил Пебблс.
   — А герцог Эйвон?
   — Нет, миледи.
   С чувством облегчения Изабель поднялась вслед за одной из горничных в свою комнату на третьем этаже. Окна этой угловой комнаты выходили на какое-то жалкое подобие сада; разумеется, Лобелия и Рут выбрали самые лучшие комнаты с видом на Беркли-сквер. Одно в комнате Изабель было хорошо: она находилась поблизости от черной лестницы, так что при желании Изабель всегда могла незамеченной выскользнуть из дома.
   В лондонском особняке их приезд вызвал невероятную суматоху. Слуги и служанки разносили вещи по комнатам и разводили огонь в очагах: несмотря на ясный день, было еще холодно. До настоящей весны оставалось не меньше месяца.
   Когда суета наконец несколько улеглась, Изабель подошла к окну. Ее взгляду открылся обнесенный стеной садик и кусочек улицы. Каким странным, непривычным, чужим казалось ей все вокруг! Словно бы не в Лондон она приехала, а в какую-то далекую, неизвестную страну… Лондон слишком отличался от ее любимого Стратфорда.
   Из комнат Лобелии и Рут донеслись громкие восторженные возгласы: судя по всему, девицы обнаружили новые платья, подаренные им герцогом Эйвоном.
   — Ненавижу этот город, — проговорила Изабель в пустоту.
   — Ты приспособишься к здешней жизни. — Гизела, как обычно, появилась из ниоткуда и села рядом с Изабель. — Может быть, город даже понравится тебе, когда приедет принц.
   — Так принц в Лондоне?
   — Он ожидает только подходящего случая, чтобы спасти тебя, — кивнула Гизела.
   — И вовсе меня не нужно спасать, — упрямо проговорила Изабель. Она хотела было расспросить Гизелу поподробнее, однако снова услышала радостные крики и визг сводных сестер, изрядно действовавшие ей на нервы. Изабель решила отложить разговор. — Думаю, я возьму чашку чаю и посижу в садике. Пойдем вместе?
   — Встретимся там. — С этими словами Гизела растворилась в воздухе.
   Изабель вышла из спальни и направилась к главной лестнице. Она спустилась на второй этаж, где располагались гостиная, библиотека и галерея. Услышав из-за закрытой двери библиотеки знакомые голоса, она задержалась и прислушалась.
   — Ты должен поухаживать за ней, — говорила Дельфиния. — Сделать так, чтобы она в тебя влюбилась. Разве это так трудно?
   — Но эта девчонка меня не переносит! — отвечал голос Николаса де Джуэла. — Она показывает это всем своим видом!
   — Ее опекун — герцог, и у меня нет над ней власти, — сказала Дельфиния. — Ники, не вижу, что мешает тебе завоевать ее.
   Изабель ни минуты не сомневалась, что они говорят о ней. Стараясь избежать встречи с де Джуэлом, она поспешила по коридору к лестнице для слуг и сбежала вниз, к кухне.
   Изабель ворвалась в кухню, переполошив слуг. Она подозвала к себе Пебблса и спросила:
   — Можно мне чашку чаю?
   — Сударыня, вам не нужно было приходить сюда! — ответил Пебблс. — Я подал бы вам чай в гостиную.
   — Я предпочла бы выпить чай во дворе и… — Изабель замялась.
   — …не встречаться с ведьминым племянником? — закончил за нее Пебблс.
   — Именно так.
   Дворецкий выдвинул из-за стола один стул.
   — Посидите здесь, пока я приготовлю чай.
   Он повернулся к остальным слугам и приказал:
   — Занимайтесь своими делами. Я сам позабочусь о миледи.
   Несмотря на то что слуги немедленно вернулись к работе, Изабель знала, что они чувствуют себя неловко в ее присутствии. Чтобы они чувствовали себя спокойнее, девушка взяла со стола свежий номер «Лондон таймс». Она листала страницы до тех пор, пока ее внимание не привлек раздел светской хроники.
   Целая колонка была посвящена опекуну Изабель. Герцог Эйвон появился в опере с черноволосой красавицей; на следующий вечер он посетил театр с очаровательной рыжеволосой женщиной. Известно было, что обе вдовушки обладали не только красотой, но и прекрасной родословной. Возможно, герцог Джон Сен-Жермен наконец решил жениться вторично? А если это так, то на ком?
   Изабель почувствовала, как кровь отливает от лица. Как наивно и самонадеянно с ее стороны было думать, что герцог питает к ней нежные чувства, — и все только потому, что он прислал свою коляску в Стратфорд! У этого волокиты, должно быть, дюжина колясок!
   — Пебблс, не надо чаю, — поднимаясь, проговорила девушка. — Я просто посижу в саду.
   — Может быть, принести вам чай туда?
   Изабель покачала головой и направилась к дверям.
   — Миледи Изабель, вы не больны? — В голосе старого слуги чувствовалась искренняя тревога.
   — Я прекрасно себя чувствую, — ответила Изабель, сделав над собой усилие и улыбаясь ему. — Прошу вас, не говорите Николасу, где я.
   — На моих устах печать молчания, — уверил ее Пебблс, сопроводив свои слова красноречивым жестом.
   Изабель вышла из дома и присела на каменную скамью. Как глупо с ее стороны было поверить в расположение герцога! Ведь этот человек мог выбрать любую женщину в Англии, а быть может, и во всей Европе — так на что ему она? Изабель — всего лишь его подопечная. И обязанности опекуна ему не по душе…
   — Что случилось, дитя мое?
   Возникнув из ниоткуда, Гизела села слева от нее.
   — Я вижу, что ангелы тоже ошибаются.
   — Что ты хочешь этим сказать? — спросила Гизела.
   — У герцога есть несколько женщин, с которыми он разъезжает по городу.
   — И что?
   — И это значит, что герцог не испытывает ко мне нежных чувств, — ответила Изабель. — Скорее всего ему просто надоело общество такой молодой и неопытной девушки, как я.
   — Молодость и неопытность могут стать могущественным любовным эликсиром, — сказала Гизела и, подняв к губам флейту, заиграла. Сперва мелодия звучала игриво и весело, после перешла в медленную и чувственную…
   — Добро пожаловать в Лондон!
   Изабель узнала бы этот голос где угодно. Она стремительно обернулась и увидела герцога Эйво-на, прошедшего в садик с улицы. Он был во всем черном — кроме ослепительно белой рубашки — и казался демонически красивым. И опасным…
   — Откуда вы узнали, что я здесь? — вместо приветствия спросила Изабель.
   Джон улыбнулся:
   — Я шел на сладостный звук вашей флейты.
   Изабель удивленно повернулась к Гизеле, но рядом никого уже не было.
   — Мне не понравился ваш Лондон, — заявила она герцогу.
   — Мой Лондон? — удивленно переспросил герцог, присаживаясь на скамью рядом с девушкой.
   — Мне больше нравится тихая провинциальная жизнь в Стратфорде, — прибавила Изабель.
   — И как там было, в Стратфорде, когда вы уезжали? — поинтересовался герцог.
   — На березах и орешнике появились сережки, — ответила Изабель, — на вербах набухали почки, а из-под земли начинали пробиваться крокусы…
   — Просто восхитительно.
   — Недавно я слышала даже, как скворец пел скворушке любовную песню! — прибавила девушка.
   Джон откинулся на спинку скамьи, вытянув свои длинные ноги: