Грассо Патриция. Горец и леди

   Йен встал перед ней на колени, и, если бы его лицо не оказалось в тени, Бригитта могла бы заметить на его губах улыбку, полную вожделения. Йен медленно начал втирать мазь. Его поглаживания были такими нежными, что Бригитта удивлялась, как эти загрубевшие в сражениях руки могут быть столь деликатны. Глядя на Йена, погруженного в это занятие, она ласково улыбнулась.
   – Просто удивительно, как подумаешь, что здесь скрывается, – прошептал Йен. – Еще пять коротких месяцев – и он появится на свет.
   – Или она.
   – Да, или она.
   Йен потянулся к ее горячим, набухшим от беременности грудям. Бригитта в истоме закрыла глаза. Поглаживания, которые расслабляли ее округлившийся живот, теперь возбуждали ее груди, ставшие еще более чувствительными.
   – У тебя соски потемнели, – прошептал он, дотрагиваясь пальцами до твердых шариков. – Они напоминают сейчас те вишни, которые мы ели в Эдинбурге.
   Бригитта сдавленно застонала. Желание, которое зародилось в кончиках грудей, теперь распространилось ниже и терзало ее плоть.
   Наклонившись, Йен поцеловал сначала одну ее мягкую грудь, потом другую. Немного задержавшись, словно раздумывая, какую же предпочесть, его язык коснулся отвердевшего соска и медленно спустился вниз в ложбинку. Потом вновь стал подниматься к центру второго прелестного холма, ждущего ласк. Тихо застонав, Бригитта схватила Йена за плечи. Ноги призывно раздвинулись, и Йен осторожно уложил Бригитту на постель.
   Любовные выдумки его были неистощимы. Он поцеловал нежную ступню Бригитты, потом провел языком вверх до колена, поглаживая рукой кожу, приникнув поцелуем к ее животу, он прошептал:
   – Я люблю тебя.
   Внезапно язык его скользнул ниже, раздвигая розовые лепестки ее лона. И, вдруг вернувшись, затеял необыкновенно возбуждающую игру там, где находилась самая чувствительная точка ее тела. Бригитта ахнула, чувствуя, как язык Йена проник внутрь ее и вовсю бесчинствует там. Она таяла как воск свечи в пламени его страсти, волна за волной омывала ее неизведанным еще наслаждением, которое казалось бесконечным.
   Лицо мужа возникло над ней как в тумане.
   – А наш малыш?.. – прошептал он, едва сдерживаясь.
   – Скучает по тебе.
   Йен повернул ее на бок. И вошел в ее влажное лоно сзади, чтоб не давить на нее своим весом. Он осторожно и медленно двигался, постепенно увеличивал темп. Бригитта выгнула спину, и в безумии страсти они слились в одно целое.
   Когда они отдышались, Йен набросил на себя и на жену одеяло и крепко прижал ее к себе.
   – Временами я бываю глуп, как осел, – сказал он, а потом торжественно пообещал: – Пусть Бог жестоко накажет, если я когда-нибудь огорчу тебя снова.
   Плечи Бригитты задрожали от беззвучного смеха.
   – Ну, – поправился Йен, – если я когда-нибудь засомневаюсь в твоей любви ко мне. Так лучше?
   – Гораздо лучше, – подтвердила она.

14

   – Будь ты проклято! – ворчала Бригитта, пытаясь надеть платье. Ей не хотелось звать на помощь Сприн. Ведь это было первое утро после ее свадьбы. Но одеться без помощи кузины оказалось просто невозможно.
   После двух-трех попыток Бригитта окончательно запуталась в просторных складках юбки, не в силах высвободиться и попасть в рукава.
   Наблюдая с другого конца комнаты за суматошной борьбой, которую его жена вела со своим нарядом, Йен насмешливо улыбался, но прийти на помощь не спешил.
   Наконец-то! Бригитта нашла рукава и сунула в них руки. Платье скользнуло вниз по ее телу, и все стало на свои места. Вот только пуговицы! Заведя руки назад, Бригитта нащупала застежку на талии, и борьба началась с прежним ожесточением. Она извивалась и так и эдак, но дело застопорилось. «Ну и ладно, – сказала она себе. – Начну с верха».
   Застегнуть верхние пуговицы оказалось обманчиво легко, но на третьей удача иссякла. В бесплодных попытках Бригитта лишь раскраснелась и взмокла от напрасных усилий.
   Наконец рука Йена коснулась ее плеча.
   – Может, я помогу тебе? – спросил он, щекоча своим дыханием ей затылок.
   – Да, помоги, пожалуйста.
   – Правда, мои пальцы неуклюжи и не годятся для такой деликатной работы, – сказал он, пытаясь стянуть вместе края лифа. – Черт! Ну-ка, втяни живот.
   – Вот так?
   Потеряв терпение, Йен дернул платье изо всей силы.
   – Перестань! – вскричала Бригитта. – Ты меня задушишь.
   – Потерпи! – шикнул Йен. – Ты слишком толстая для этого платья.
   – Это мое любимое, – всхлипнув, пожаловалась она.
   – Постой-ка, у меня есть отличное решение. – И чтобы скрыть неуместный разрез на спине, Йен накинул на плечи Бригитте большую шаль, завязав концы спереди. – Ну вот и готово, – сказал он, игриво нажав ей на кончик носа. – Теперь ты в полном порядке.
 
   В большом зале, за главным столом, сидел в одиночестве Черный Джек. Йен с Бригиттой заметили усталое и болезненное выражение на лицах остальных домочадцев и воинов. Похоже, свадьба Джеми и Сприн сопровождалась вчера огромным количеством выпивки: похмелье давало о себе знать.
   – Доброе утро, – Черный Джек был явно доволен посветлевшим лицом сына.
   – Доброе утро, – вместе ответили они.
   – Как ты чувствуешь себя сегодня, Бри?
   – Неповоротливой толстухой.
   Черный Джек весело фыркнул.
   – Брось. Ты очаровательна. Разве не так, сынок?
   – Моя жена – само совершенство, – отозвался Йен, – но ее платья уже, чем у девственницы… гм, кое-что.
   – Йен, – прервала Бригитта, – ты неисправим. – Зачем ты меня постоянно сердишь?
   – Сердитая ты удивительно хорошеешь, дорогая.
   – Не обращай внимания на этого грубияна, – похлопал ее по руке Черный Джек. – Широкая талия для беременной женщины вполне естественна. Как же иначе в твоем платье смогли бы поместиться двое?
   – Двое?
   – Ты и мой внук, – пояснил Черный Джек. – А у меня новость, от которой ты сразу почувствуешь себя лучше.
   – Какая же?
   – Антония не будет обедать с нами, пока не залечит свою оскорбленную гордость после того, как ты вчера так выразительно припечатала ее.
   – Если бы не твоя беременность, – пошутил Йен, – я бы взял тебя с собой в очередной набег. Твой язык поражает не хуже меча.
   – Кстати, – сказал граф, и Йен мысленно застонал, зная, о чем собирается говорить отец. – Уже август – и у тебя на отдых остался только один день и ночь.
   – А при чем тут август? – удивилась Бригитта.
   – Набеги во время сбора урожая у нас обычное дело. Это самое тревожное время в году, – пояснил ей Йен.
   – Да, тут зевать не приходится, – добавил Черный Джек. – Когда клану не удается защитить свою собственность, его ждет голодная зима.
   Тут подали завтрак: овсяную кашу, ячменные лепешки, эль и молоко.
   – Вот ваше молоко, – напомнила Мойра, ставя перед Бригиттой кружку.
   – Ты, пожалуй, начинаешь походить на нее, – засмеялся Йен, но тут же поднял руки, словно сдаваясь, когда Бригитта с негодованием повернулась к нему. – Я имею в виду, что груди у женщины то же, что вымя.
   Но на этот раз Бригитта не оценила его шутку.
   – Иди сюда, дорогая, – позвал Черный Джек Гленду, которая только что вошла. – Иди поздоровайся со мной.
   – Доброе утро, дедушка. – Гленда вскарабкалась к нему на колени и захлопала ресницами, как учила ее Бригитта.
   Он улыбнулся, потом спросил:
   – Ты хорошо спала?
   – Да.
   Бригитта наклонилась, чтобы погладить Хитреца, сидящего на полу между их стульями, и искоса взглянула на девочку.
   – Интересно, – сказала она, – почему это мой пушистый друг не спал со мной сегодня ночью?
   – Лорд Хитрец просил оставить его с леди Отмой, – соврала Гленда.
   – Неужели? – Бригитта недоверчиво подняла брови.
   – Да, но сегодня вечером я отведу его в вашу комнату.
   Бригитта сделала вид, что задумалась, а потом, улыбнувшись, сказала:
   – Если лорд Хитрец предпочитает проводить ночи в твоей комнате, я не стану возражать.
   – В самом деле? – взволнованно переспросила Гленда.
   – Честно говоря, – прошептала Бригитта, склонившись ближе, – дядя Йен немножко ревнует, когда Хитрец спит в моей постели. Так что ты сделаешь мне большое одолжение, если…
   Веселый смех и шутливые возгласы, раздавшиеся в зале, прервали ее. В дверях, красные от смущения, появились изрядно подзадержавшиеся Джеми и Сприн.
   Йен усмехнулся их замешательству и подозвал к главному столу.
   – Надеюсь, ты хорошо выспался, Джеми, – пошутил он. – Граф приказал нам сегодня готовиться к набегу, так что имей это в виду.
   Джеми с готовностью кивнул.
   – Доброе утро, Сприн, – улыбнулась кузине Бригитта. – Сегодня мне понадобится твоя помощь, чтобы расставить мои платья в боковых швах.
   А Черный Джек поднялся и, усадив Гленду на свой стул, поцеловал ее в макушку.
   – У меня сегодня куча дел, – объявил он. – Так что – до ужина. – Но, заметив расстроенное лицо внучки, успокоил ее: – Но с тобой-то я увижусь в обычный час в саду.
   Гленда радостно улыбнулась.
   – Я собираюсь устроить детскую, – сообщила Бригитта мужу. – Ты не мог бы…
   Но, не обратив внимания на ее слова, Йен встал и, залпом допив свой эль, небрежно чмокнул ее в щеку и вышел.
   Воины Макартуров как по команде последовали за ним во двор.
   – Нас бросили, – заметила Сприн, садясь на стул, оставленный Йеном.
   – Гленда, – крикнула от дверей Мойра, – тебе пора заниматься.
   Но девочка притворилась, что не слышит.
   – Ну-ка пойдем, – уже строго приказала экономка, подходя ближе. – И не заставляй меня кричать. Отец Каплан разыскивает тебя.
   – Ой! – с невинным видом вскричала Гленда. – А я и не слышала, что ты меня зовешь.
   Бригитта закусила губу, чтобы не рассмеяться. Гленда, похоже, уже начала применять на деле «добрую» ложь. И весьма усердно, как кажется.
   – Ну-ка пошли, – позвала Гленда лисенка. – Нам пора заниматься.
   – Нет, нет, – вмешалась Мойра. – Ты прекрасно знаешь, что отец Каплан не разрешает ему присутствовать на занятиях. Он срывает урок.
   Когда Гленда ушла, лисенок забрался на колени к хозяйке. Бригитта рассеянно почесала его за ушами, и Хитрец, довольный, лизнул ее ладонь.
   – Спасибо, что настояла, чтобы нас с Джеми поженили, – краснея, сказала Сприн. – Но ведь ты все равно не отправила бы меня домой, правда?
   Бригитта лукаво усмехнулась.
   – Я никогда и не говорила, что сделаю это.
   – Да что ты?
   – Очевидно, граф большой мастер улаживать дела со своими людьми.
   И обе кузины весело рассмеялись.
   Сидя одна в своей комнате, Антония смаковала предстоящее отмщение. «Этой англичанке еще небо с овчинку покажется, когда Финлей схватит ее, – злорадно думала она. – Хотелось бы видеть в этот момент ее лицо. Я бы убила ее своими собственными руками, но Финлей сделает это не хуже».
   Пока Антония отсиживалась в своей комнате, в Данридже дни текли мирно. Однажды, когда Бригитта в сопровождении обоих своих любимцев спокойно прогуливалась по саду, перед ней неожиданно появилась Антония. Гленда, испуганная решительным блеском в глазах матери, вцепилась в руку Бригитты.
   – Я хочу погулять с моей дочерью, – властно объявила Антония. – А тебя мы с собой не приглашаем. – Она протянула руку девочке. – Пойдем, Гленда.
   Но та еще крепче вцепилась в руку Бригитты.
   – Я не хочу гулять с тобой.
   – Ты опять затеваешь скандал, – резким тоном сказала Бригитта, становясь между ними. – До сих пор ты не выказывала к Гленде никакого интереса.
   – Как ты смеешь становиться между мной и моей дочерью! – угрожающе вскричала Антония. – Отпусти ее!
   – Ты бы лучше шла к себе и оставила нас в покое.
   Выражение лица Бригитты было столь же угрожающим. Соперницы стояли нос к носу, и ни одна не собиралась отступать.
   – Ну в чем тут дело? – спросил Черный Джек, вышедший в сад для ежедневной прогулки со своей внучкой.
   – Ой, Хитрец!.. – вскричала Гленда.
   Три пары глаз, обратившись на нее, проследили за полным ужаса взглядом девочки. Подняв заднюю ногу, Хитрец мочился на юбку Антонии.
   – Ах ты, тварь!.. – Антония отпрыгнула назад. И в бешенстве повернулась, чтобы пнуть лисенка. Хитрец припал к земле и, обнажив клыки, зарычал.
   С проклятиями Антония бросилась вон из сада. А Черный Джек, Бригитта и Гленда проводили ее дружным смехом. Граф приглашающе протянул руку внучке и, подмигнув Бригитте, сказал:
   – Похоже, этот проклятый зверь тоже может на что-нибудь пригодиться.
 
   Когда пришло время сбора урожая, Йен все дни проводил, защищая территорию Макартуров, а по временам и сам, вторгаясь во владения Менци. Бригитта скучала по нему, но тоже была все время занята. Она устроила детскую рядом с их спальней и постоянно что-нибудь шила, то, готовя приданое для малыша, то, переделывая собственные платья.
   Как-то в начале октября, войдя в большой зал, Бригитта увидела мужа за столом. Вместе с десятком своих воинов он сидел за необычно ранним ужином. Просияв от радости, Бригитта бросилась к нему.
   – Ты уже вернулся? Как я рада! – весело выпалила она.
   Йен похлопал ее по круглому животу.
   – И я рад. А животик твой все тяжелеет, дорогая.
   – Но почему ты ужинаешь так рано? – спросила она, никак не отвечая на шутку мужа.
   – Потом не удастся. Мы отправляемся в набег сегодня вечером и вернемся только к утру.
   Бригитта побледнела.
   – Это не опасно?
   – Ну что ты, совсем нет, дорогая, – солгал Йен с веселым лицом. – Просто далековато отсюда.
   – Ты же знаешь, что я не люблю оставаться по ночам одна! – возмутилась Бригитта.
   – И я никогда не любил оставлять тебя одну, дорогая, – сказал он ей, словно ребенку, – но сейчас у меня просто нет выбора. Поверь, это необходимо. Почему бы тебе не пригласить к себе Гленду и Хитреца? Переночуете вместе.
   – Из-за беспокойства я не дам им уснуть всю ночь.
   Бригитта расплакалась, и Йен притянул ее к себе ближе, пытаясь утешить.
   «Я все равно ничего не могу сделать, чтобы удержать его, – поняла вдруг она. – Если же я сейчас разревусь, он мыслями будет здесь. Так недалеко и до беды».
   Бригитта заставила себя улыбнуться и вытерла слезы.
   – Не обращай на меня внимания, – пробормотала она. – Просто я стала очень плаксивой из-за малыша.
   Йен улыбнулся и с чувством поцеловал ее. «Право, она у меня молодец» – подумал он, встал и вышел из-за стола. Следом за ним направились во двор и его воины.
   Оставшись одна, Бригитта уселась в кресло перед камином. Упершись локтями в колени, она закрыла лицо руками и тихо заплакала.
   Вдруг что-то мокрое пощекотало ей руку. Бригитта взглянула сквозь раздвинутые пальцы. Сквозь них просунулся язык Хитреца и слизнул ее соленые слезы. Когда же Бригитта погладила его, лисенок положил голову к ней на колени и вздохнул с полным удовлетворением.
   А ночью тревожные мысли так и не дали ей заснуть. У себя в комнате она зажгла дюжину свечей, все, что смогла набрать, и при свете их принялась расхаживать по комнате. «Что, если Йен будет ранен?.. Или даже хуже?» – раздумывала она, почти впадая в панику от страха за его жизнь.
   Час был поздний. Бригитта встала на колени возле постели, чтобы помолиться, и уснула, уронив голову на руки. Часом позже, когда она подняла голову и встала, каждый мускул в ее теле окоченел и ныл, сопротивляясь движениям. Она задула свечи одну за другой, оставив единственную на ночном столике возле кровати.
   Пройдя через комнату, Бригитта выглянула в окно. Ночное небо уже серело. Положив руки на живот, она ощутила, как ребенок шевельнулся там, и, снова обратившись с мольбой к Создателю, легла в постель и наконец уснула.
   Спешившись во дворе, Йен со своим отрядом направился прямиком туда, где завтракали члены семьи и домочадцы. Место Бригитты пустовало.
   – Все прошло, как было задумано, – сказал Йен отцу и устало потер покрасневшие глаза. – А где Бри?
   – Она еще не спускалась, – отвечал Черный Джек. – Иди отдохни пока. Поговорим позднее.
   Кивнув, Йен вышел из зала. Возле двери спальни он остановился и прислушался – внутри царила тишина. Тогда он тихо открыл дверь и вошел. Бригитта спала.
   Йен сморщил нос: в комнате пахло, как после молебна отца Каплана. Он огляделся и, улыбаясь, покачал головой при виде всех этих наполовину обгоревших свечей. Его бесстрашная жена боялась темноты.
   Быстро раздевшись, Йен улегся в постель. Подперев голову рукой, он вгляделся в лицо Бригитты. Под глазами были заметны темные круги. Лицо жены, даже во сне, казалось грустным и заплаканным.
   Пребывающие в тревоге женщины рожают болезненных детей. Его беременная жена, видно, долго не спала, ожидая его возвращения и тревожась за него.
   При этой мысли какой-то комок подступил к горлу Йена.
   – Бри, – прошептал он, притягивая ее в свои объятия.
   Ресницы затрепетали, и зеленые глаза открылись. Сонно улыбнувшись, Бри погладила его по щеке. Йен в ответ поцеловал ладонь ее руки. Потом они уютно прижались друг к другу и заснули.
 
   Октябрь шел на убыль, а живот Бригитты все увеличивался. Ко Дню Всех Святых она уже страшно растолстела и боялась, что скоро не сможет пролезать в дверь. А предстояли еще два месяца бесконечного ожидания.
   По мере того как она раздавалась в боках, Бригитта все больше замыкалась в себе, устраняясь от каждодневной суеты, которой полна была жизнь вокруг. Казалось, она находится в каком-то коконе; ее мир замкнулся на самой себе, а все внимание сосредоточилось на ребенке, растущем внутри ее.
   Видя это, Йен стал необычайно терпеливым и внимательным с Бригиттой. Беспокоясь за ее здоровье, он старался оберегать жену от любых волнений и неприятностей. Свои набеги и стычки с другими кланами он называл теперь не иначе как «проверкой караулов», чтобы, не дай Бог, не вызвать у нее тревоги.
   Утром в канун Дня Всех Святых Бригитта, как обычно, сидела за главным столом между своим мужем и свекром. Она чувствовала себя усталой и подавленной. Раздражительность ее росла как на дрожжах. Когда перед ней поставили кружку молока и тарелку с овсяной кашей, она капризно оттолкнула их.
   «Хочу эля, – самой себе сказала она. – Ни за что не буду больше есть кашу с молоком… А мои платья! – продолжала она терзать себя. – Я хочу носить красивые платья».
   Одеяния ее теперь выглядели бесформенно, хотя и были сшиты из прекрасных тканей. Для этого ей пришлось испортить ткани, купленные в Эдинбурге, и сердце ее едва не разорвалось. Обида на весь свет переполняла ее.
   Бригитта протяжно вздохнула. Разве это нормально, за такое короткое время так чудовищно растолстеть? Она даже спать не могла спокойно. Всякий раз, когда она ложилась отдыхать, ребенок принимался толкаться и пинать ее изнутри, словно наказывая за леность. Этот малыш был такой же неспокойный, как и его отец.
   – Сезон набегов почти кончился, – говорил меж тем Йен отцу. – Можно уже подводить итоги.
   – Да, Менци мы в этом году потрепали, – заметил Черный Джек. – Чего стоит один лишь угон скота из-под самых стен их замка. Это суровый удар по их непомерной гордости.
   – Но и мы сами должны быть начеку, пока не выпадет первый снег.
   – Попомни мое слово, – сказал Черный Джек, забыв о присутствии Бригитты, – они еще попытаются отплатить нам.
   Бригитта охнула и побледнела. Она переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, насколько опасно для Йена то, о чем она только что услышала.
   – Пустяки, – успокаивающе похлопал ее по руке Черный Джек. – Ну, устроят они какую-нибудь мелкую пакость вблизи Данриджа. Досадно, конечно, но и только.
   Бригитта недоверчиво взглянула на мужа, и тот согласно кивнул, подтверждая отцовские слова, но подозрение уже запало ей в душу.
   – Пойду проверю караулы еще раз, – сказал Йен, поднимаясь из-за стола.
   – И я с тобой. – Черный Джек встал вслед за сыном.
   – Ты мало поела, – упрекнул Йен. – Не бойся, ешь досыта, а я помогу тебе подняться со стула.
   – Ты еще смеешься, – огрызнулась Бригитта. – Ведь это все твои дела!
   – Прошу прощения и полностью признаю свою вину, – добродушно пошутил он, но этого было недостаточно, чтобы ее успокоить.
   – Я знаю, ваши люди уже заключают пари о том, сколько младенцев у меня в животе, – сварливо сказала Бригитта. – Если там больше одного, я никогда тебе этого не прощу.
   – Неужели ты не хочешь мальчика для меня и девочку для себя?
   – Я не хочу двойню, – простонала она с глазами, полными слез. – Я даже одного не хочу. Посмотри на меня. Я же превратилась в настоящее пугало!
   – Ты никогда еще не была более прекрасной, милая. – Йен наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. – Давай я и в самом деле помогу тебе подняться.
   – Я не калека. – Бригитта сердито оттолкнула руку, которой он пытался ее поддержать. – Если у меня не хватит сил встать самой, я буду сидеть здесь, пока не разрожусь.
   – Ну что ж, сиди, если не боишься отсидеть свой зад.
   Как только Йен вышел, Бригитта схватила кружку эля и залпом выпила до дна. А молоко, чтобы не расстраивать Мойру, она отдала Хитрецу. Тот, что касается съестного, никогда ни от чего не отказывался.
   Придерживая руками свой тяжелый живот, Бригитта вышла в сад. Осень уже оголила деревья и добавила прохлады в горный воздух. Дикие визги и сумасшедшая возня во время совместных прогулок с Глендой продолжались и теперь, но только девочка и Хитрец, с восторгом носились вокруг нее, сама же Бригитта прогуливалась степенно.
   – Принеси! – приказала Гленда, бросая в сторону прутик, и, сверкая новым ошейником, лисенок бросился за ним. – Отец Каплан сказал, что сегодня утром все должны присутствовать на мессе, – сообщила девочка Бригитте. – Ведь завтра праздник Всех Святых.
   – И вправду, сегодня вечером канун Дня Всех Святых, – вспомнила Бригитта. – А это колдовской вечер.
   – Колдовской?! – Гленда широко раскрыла глаза.
   – Да, завтра мы славим всех святых на небесах, – объяснила она, – но сегодня вечером, от наступления темноты до полуночи, по земле бродят злые духи.
   – Злые духи?.. – Девочка вздрогнула. – А что они делают?
   – Демоны вырываются на свободу и веселятся, – принялась расписывать Бригитта, – а с наступлением нового дня они должны возвращаться в места своего вечного проклятия.
   – Д-д-демоны?
   – Да.
   Хитрец подбежал к ним и положил перед Глендой два прутика. Потом сел, склонив голову набок и помахивая хвостом в ожидании похвалы. Но на лисенка не обратили внимания.
   Гленда робко коснулась руки Бригитты.
   – Может, нам лучше пойти домой?
   – Почему?
   – А вдруг они явятся пораньше?
   – Ну, ну, не беспокойся, – Бригитта поняла, что нагнала на малышку страху. – Духи никогда не нарушают установленного для них времени.
   – Вы правду говорите? – Не слишком убежденная этими словами, Гленда покрепче вцепилась в ее руку. – А дядя Йен вас очень любит.
   – Что?.. – Бригитта была удивлена такой резкой сменой темы разговора. – К чему это ты?
   – У вас живот стал такой большой. Как будто вы проглотили огромную тыкву.
   – Спасибо, – сухо сказала Бригитта. – Я не думала, что он настолько уж велик.
   – А дедушка, наверное, сердит на меня? – сказала вдруг Гленда грустно. – Он не гулял сегодня со мной.
   – Он и дядя Йен уехали рано утром. Они скоро вернутся. – Бригитта взглянула на Гленду и в удивлении подняла брови: по лицу девочки катились слезы. – Что с тобой? Почему ты плачешь?
   – А вдруг д-демоны нападут на дедушку?
   – Бог с тобой. Даже и не думай об этом. – Сожалея, что так сильно напугала ребенка, Бригитта попыталась успокоить девочку, но не могла опуститься на колени, чтобы обнять ее. – Дядя Йен и твой дедушка вернутся домой еще до темноты… Тс-с-с!..
   Внезапно до ушей Бригитты донеслись со двора какие-то тревожные крики.
   – Пошли.
   Так быстро, как только позволял ей живот, Бригитта потащила Гленду в дом. Там во множестве толпились воины и слуги, охваченные волнением.
   – Боже милосердный! – вскричала Бригитта, бросаясь вперед.
   Навстречу ей, спотыкаясь, шел Черный Джек, поддерживаемый под руки Йеном и Джеми. Из груди его пониже плеча торчала длинная стрела; другой ее конец вылез из-под лопатки. Рубашка графа была вся в крови.
   – Дедушка! – завизжала Гленда.
   – Уведите ее! – крикнула Мойра, бросаясь вперед, чтобы помочь графу.
   – Это все демоны натворили!.. – заходилась в крике девочка. Бригитта оцепенело смотрела на нее. Рядом появилась Сприн и буквально уволокла с собой бьющуюся в истерике Гленду. Вспомнив безвременную кончину отца, Бригитта задрожала от страха, но, пересилив себя, подошла поближе, чтобы посмотреть, как Мойра готовится перевязывать Черного Джека. Ребенок изнутри сильно пнул ее, и Бригитта едва не задохнулась, схватившись за живот.
   – Вам лучше уйти отсюда тоже, леди Бри, – посоветовала экономка, уголком глаза заметив это движение. Она слегка погладила Черного Джека по щеке и спросила: – Ну, как дела?
   – Господи Боже! – проревел тот. – Меня подстрелили, как кабана, а ты еще спрашиваешь, как дела! Из ума ты выжила, что ли?
   – Ого! Он не изнемог еще от потери крови, – сказала Мойра Йену. – Это хорошо. Отведите его наверх, надо вытащить стрелу.
   Поддерживая графа с двух сторон, Йен и Джеми поднялись по лестнице. Вне себя от волнения, Бригитта последовала за ними.
   – Посадите его сюда, – приказала Мойра. – Джеми, разожги камин и вели вскипятить воду.
   – Это моя вина, – простонала Бригитта. – Я накликала злые силы. Нельзя было так вольничать в разговоре в канун Дня Всех Святых.