Грассо Патриция. Горец и леди

   Черный Джек взглянул на нее и слабо улыбнулся.
   – Не выдумывай. Это сделал не злой дух. Да, не думал я, что Менци зайдет так далеко.
   – Не разговаривай, – предупредил его Йен. – Ты потерял слишком много крови.
   Поймав тревожный взгляд экономки, Черный Джек посмотрел на сноху: та была белая как полотно.
   – Спуститесь вниз, леди Бригитта, – приказала Мойра. – Проследите, чтобы вскипятили достаточно воды, и соберите побольше свечей, столько, сколько сможете.
   Горя желанием помочь, Бригитта поспешила из комнаты.
   – Держите его крепче, – сказала Мойра. – Дай мне свой нож, Йен, и придержи эту чертову стрелу, чтобы не шаталась.
   Точными движениями Мойра срезала острие и, внимательно осмотрев его, отбросила в сторону. Потом твердой рукой потянула за древко. Черный Джек застонал, кровь хлынула с обоих концов раны. Сняв с него рубашку, Мойра осторожно промокнула рану и обернулась к сыну с озабоченным лицом.
   – Джеми, быстро горячей воды и все необходимое для припарок. Захвати чистые тряпки. И не позволяй леди Бригитте входить сюда.
   – А почему?
   – Не приставай ко мне с вопросами – время дорого.
   С помощью Йена Черный Джек сел на край постели. Мойра наклонилась над ним, пытаясь остановить кровотечение. Черный Джек настойчиво смотрел ей прямо в глаза, наконец Мойра едва заметно покачала головой.
   – Ну как? – спросил Йен.
   – Скажи ему, прежде чем вернутся остальные, – велел Черный Джек.
   Мойра взяла острие стрелы и протянула Йену, чтобы тот осмотрел его.
   – Видишь? Наконечник отравлен. Яд подействует не сразу и, возможно, не очень болезненно, но конец все равно один.
   – Нет! – вскричал Йен. – Неужели ничего нельзя сделать?!
   Мойра сокрушенно вздохнула.
   – Я задушу этого трусливого негодяя своими руками! – взревел с перекошенным лицом Йен.
   – Я не сомневаюсь, что в конце концов ты убьешь его, сынок, – слабеющим голосом проговорил Черный Джек. – Но сейчас ты должен позаботиться о Данридже. – Он посмотрел на Мойру и спросил: – Сколько времени у меня еще осталось?
   Глаза экономки были полны слез.
   – Достаточно, чтобы передать Йену все дела.
   – Хорошо. – Черный Джек улыбнулся с мрачным удовлетворением. – А хватит, чтобы увидеть моего первого внука?
   Не в силах больше встретиться с его вопрошающим взглядом, Мойра пожала плечами.
   – Если роды не заставят себя ждать.
   Печаль промелькнула на лице графа, но тут же сменилась выражением полной покорности судьбе.
   – Значит, так тому и быть, – пробормотал он со вздохом. – Когда раны перевяжут, приведите ко мне отца Каплана. Мне нужно исповедаться в своих грехах. И пусть все, что тут было сказано, останется между нами. Я не хочу, чтобы по мне носили траур раньше, чем я помру.
   – А как быть с Перси? – спросил Йен.
   – За ним пошли. Но, как только меня похоронят, пусть он снова возвращается в Эдинбург. Шена Менци слишком важна для нас, и он не должен ее терять.
   Йен взглянул на отца. Как безмерно постарел Черный Джек за один только этот короткий день.
   – Я все сделаю, как ты сказал.
   – Ты был хорошим сыном и будешь достойным наследником, – сказал граф. Сам Йен не был в этом так уж уверен. – Если утром я еще буду в памяти, – добавил Черный Джек, – приведите ко мне Гленду.
   Тут в комнату торопливо вбежали Джеми и Сприн. За ними, едва дыша, вошла Бригитта.
   – Лучше бы вы оставались с Глендой, – сказала Мойра своему сыну и Сприн, начав промывать раны графа. – Бедная девочка, должно быть, заболела от страха. А ее мать разве сумеет утешить? Утром граф почувствует себя лучше, и тогда она сможет навестить его. И вы бы пошли к себе, леди Бригитта.
   – Нет! Я ни за что не уйду.
   Йен открыл было рот, чтобы приказать ей выйти из комнаты, но Черный Джек опередил его:
   – Ну хорошо, иди сюда, садись рядом со мной. Мойра тем временем приготовила припарку и приложила ему к груди. Потом начала перевязывать раны.
   – Успокойся, Бри, – сказал Черный Джек, понимая, что Бригитта в ужасе и это может ей повредить. – Умирать я не собираюсь. Это было бы просто нелепо, если бы Господь призвал к себе такого грешника, как я, в День Всех Святых.
   – Вы не грешник, – замотала головой Бри.
   – Готово, – сказала Мойра. – Подвиньтесь, леди Бригитта. А ты, Йен, помоги мне уложить его на подушку. – Вдвоем они осторожно уложили графа. – А теперь уведи свою жену. Ей давно пора спать. И займись другими делами.
   Йен под руку увел оцепеневшую от всего пережитого Бригитту в их спальню. Там он помог ей раздеться и уложил в постель. Задержавшись на миг, он присел на край кровати и ласково поцеловал жену в лоб. Когда же он попытался встать, Бригитта вцепилась в его руку.
   – Не уходи – в тревоге вскричала она.
   – Тебе плохо, дорогая?
   – Меня просто мутит от страха.
   – Не бойся. – Йен собрал в кулак всю свою волю. – Мойра сказала, что Черный Джек должен скоро поправиться.
   – Ты уверен? – Бригитте отчаянно хотелось верить ему. – Но ведь так же было, когда мой отец… – Она прервалась, не в силах продолжать дальше.
   – Ну-ну. – Йен убрал упавшую ей на лицо прядь волос и погладил ее по щеке. – Закрой глаза и попытайся уснуть. Я пойду посижу с Черным Джеком.
   Бригитта послушно закрыла глаза. А Йен, поцеловав ее в щеку, встал и вышел из комнаты.
   – Он отдыхает, но не спит, – сказала Мойра, когда Йен вместе с отцом Капланом вошел в комнату графа. – Вот тут на столе снотворное, смешанное с вином. Дайте ему, когда закончите.
   Присев на табурет рядом с постелью, отец Каплан взял руку графа в свои ладони. Йен собрался было выйти, но Черный Джек остановил его:
   – Не уходи, сын.
   Озадаченный Йен повернул назад.
   – Но ведь нельзя же…
   – Нет! – на удивление сильным голосом приказал Черный Джек. – Как будущий граф Данридж ты должен знать, с чего началась распря с кланом Менци.

15

   – Тебе больно?
   – Чуть-чуть.
   – Ты умрешь?
   – Не сегодня.
   – Завтра?
   – Не знаю. – Черный Джек улыбнулся Гленде, с серьезным лицом стоящей возле него.
   – Можно я пойду с тобой? – спросила она, и искра надежды сверкнула в ее больших голубых глазах.
   – Со мной? – переспросил он. – Умирание – это такое дело, которое каждый человек должен делать один, сам. Ты понимаешь?
   – Нет. – Голубые глаза были полны слез.
   – Присядь-ка вот здесь. – Черный Джек хлопнул по краю кровати и слегка подмигнул ей. – Я вижу, ты принесла с собой леди Отму.
   – Да. – Лицо у Гленды оставалось печальным.
   – Ты любишь меня, дорогая?
   – Да.
   – И ты мне доверяешь?
   – А что это такое? – спросила девочка.
   – Доверие, – объяснил Черный Джек, – это когда ты веришь тому, что другой говорит тебе.
   – Тогда я тебе доверяю.
   – Отлично! Ну, вот послушай: я был серьезно ранен, – сказал он девочке, – но надеюсь поправиться через несколько дней. Но я уже старик и прожил большую жизнь. Если я не поправлюсь и перейду в мир иной, я буду ждать тебя там. Твоя жизнь будет долгой-долгой, а когда она кончится, мы вместе войдем в сад Божий навеки. Ты понимаешь?
   Гленда кивнула.
   – Я буду скучать по тебе, если ты уйдешь.
   – Ты будешь не способна видеть меня, но я всегда буду здесь, – сказал Черный Джек, приложив руку к ее сердцу.
   Дверь открылась. Бригитта, бледная и отяжелевшая, вошла и улыбнулась, скрывая мучившую ее тревогу.
   – Нельзя, Хитрец! – крикнула она, когда лисенок шмыгнул мимо нее в комнату.
   Подбежав к кровати, он прыгнул на колени Гленде, которая наклонилась, чтобы Хитрец лизнул ее в лицо.
   – Не надо выгонять его, – сказал Черный Джек Бригитте и мягко укорил внучку: – Не позволяй зверьку лизать тебя в лицо. Люди целуются с людьми, а звери – со зверями.
   – А леди Бри позволяет Хитрецу целовать себя, – возразила Гленда.
   Не обращая внимания на многозначительный взгляд графа, Бригитта уселась на стул возле постели, потом спросила:
   – Как вы себя чувствуете сегодня?
   – Гораздо лучше, – солгал он, – особенно с тех пор, как две мои любимые дамы пришли меня навестить. А ты как, Бри?
   – Гораздо лучше, особенно теперь, когда я пришла навестить своего любимого свекра, – лукаво отшутилась она.
   Черный Джек усмехнулся:
   – Ты научилась говорить приятные вещи.
   – Вы в самом деле так думаете?
   Но не успел граф ответить, как раздался негодующий возглас Гленды:
   – Хитрец!..
   Лисенок схватил леди Отму и, словно рыжая молния, бросился вон из комнаты с куклой в зубах. Гленда кинулась было за ним, но вдруг резко остановилась на пороге и повернулась к графу.
   – Хитрец влюблен в леди Отму, – сказала она ему. – А я рада, что ты не собираешься сегодня умирать. Без тебя мне будет одиноко. – Она вернулась, поцеловала его в небритую щеку и со всех ног помчалась вдогонку за похитителем.
   Черный Джек и Бригитта с улыбкой переглянулись.
   – Я рада, что ваша рана не так тяжела, – сказала Бригитта. – Я бы тоже тосковала по вас.
   По лицу графа пробежала легкая тень и тут же исчезла.
   – Я еще собираюсь подержать на руках своего внука, – сказал он. – Разве ты сомневаешься в этом?
   – Нет, – покачала Бригитта головой и тут же улыбнулась, чтобы скрыть тягостное ощущение того, что все не так уж и хорошо.
 
   Прошла неделя, но граф не поправился, как обещал. Наоборот, он, казалось, с каждым днем все больше слабел. Бригитта втайне сомневалась, что у него хватит силы, чтобы дождаться появления на свет новорожденного, но не заговаривала об этом даже с Йеном.
   Каждый день она проводила долгие часы в обществе графа. Он восхищался тем, как быстро и искусно она готовит приданое для младенца, и шутил, что сам малыш так же быстро растет у нее в животе. Как только живот Бригитты начинал шевелиться, или она ойкала от неожиданного пинка младенца, лицо графа сразу светлело.
   За шитьем Бригитта беседовала с ним о всяких малозначащих вещах, и это, казалось, успокаивало его. Случалось, что Черный Джек пускался в воспоминания о своих молодых годах, прожитых с матерью Йена, рассказы его были увлекательны.
   В один из таких дней открылась дверь и вошли Йен с братом.
   – Перси! – вскричала Бригитта, бросаясь к нему.
   – Боже мой, как ты расцвела! – улыбнулся Перси, немало удивленный ее видом. – Болтушка Гленда была права, ты выглядишь так, будто проглотила огромную тыкву.
   – Ну, спасибо тебе, Перси, – сухо ответила она. – А то я уже соскучилась по твоим изысканным комплиментам.
   – Ты оставишь нас, Бри? – спросил Черный Джек. – Я хочу поговорить со своими сыновьями наедине.
   Йен помог ей подняться и проводил до двери. Но, оказавшись в коридоре, Бригитта задержалась, прислонясь к косяку, и нахмурилась.
   «Что-то здесь не так», – в сотый раз подумала она. Почему Перси покинул Эдинбург? Ведь Черный Джек вне опасности. Его могли бы вызвать только, если… Нет! Это невозможно! – замотала она головой. Йен не стал бы скрывать от нее такое. Но по какой же другой причине Перси мог вернуться?
   На сердце у Бригитты было тяжело. Чтобы отвлечься, она пошла в большой зал, надеясь застать там Гленду с Хитрецом. И действительно, лисенок лежал, свернувшись, у камина, но Гленды нигде не было видно.
   Как только Бригитта опустилась рядом с ним на стул, Хитрец, радостно замахал хвостом. А когда она начала поглаживать его шелковистый мех за ушами, шумно вздохнул, довольный своей жизнью.
   – А-а, наконец-то ты появилась, – раздался рядом голос Антонии.
   – Я была с графом. – Бригитта взглянула на невестку и добавила: – Приехал Перси.
   – Я его видела. Не понимаю, зачем ты попусту тратишь время, сидя с умирающим стариком.
   – Черный Джек вовсе не умирает, – сердито вскричала Бригитта. Она попыталась вскочить, чтобы быть с Антонией лицом к лицу, но ее отяжелевшее тело не слушалось ее. – И не называй его стариком.
   – Ты скоро станешь графиней, – как ни в чем не бывало, продолжала Антония. – Так что его смерть в твоих интересах.
   – Я никогда не могла бы пожелать ничьей смерти. Даже твоей.
   Антония в раздражении отошла. От горя и отчаяния Бригитту душили слезы. Совладать со своими чувствами она не могла. Слезинки одна за другой потекли по щекам.
   – Что с тобой? – спросил Йен, присаживаясь на корточки рядом с ее стулом.
   – Я… я поспорила с Антонией, а когда попыталась встать, то не смогла подняться. Это было так унизительно.
   Йен хмыкнул.
   – Скажи, – продолжала Бригитта, – ведь Перси приехал не для того, чтобы… чтобы… – Бригитта тревожно вглядывалась в его лицо, ища ответа. – Черный Джек поправится, да?
   – Конечно. – Йен ласково утер ее слезы. – Как я сказал, так и будет. Ты мне веришь?
   – Верю, – без колебаний ответила она.
   И, зная, что лжет, Йен почувствовал, как у него упало сердце.
 
   Сидя за главным столом между мужем и деверем, Бригитта не прикасалась к еде. Мысли об умирающем Черном Джеке терзали ее, особенно с тех пор, как домой вернулся Перси. В самом деле, граф быстро угасал. Это уже невозможно было скрыть.
   – Ты мало ешь, – заметил Йен.
   – Я не голодна.
   – Тебя что-то беспокоит?
   – Знаешь, – Бригитта повернулась к нему со страдальческим выражением на лице. – У меня живот ужасно чешется. Это невыразимая мука, но я не осмеливаюсь почесать.
   – Что за несчастье родиться женщиной, – пошутил Перси, сочувственно покачав головой. – Не устаю радоваться, что меня миновала чаша сия.
   Бригитта бросила на деверя серьезный взгляд и снова обратилась к мужу:
   – Наверное, мне лучше пойти к себе. Поможешь мне встать?
   Выходя из зала, она знаком показала Сприн, что сопровождать ее не нужно. «Подумать только, – мрачно размышляла она, – я уже много месяцев не могу влезть в свои красивые платья. Я выгляжу как судомойка, и к тому же толстая судомойка!»
   В комнате Бригитта сняла свое просторное парчовое одеяние, потом спустила бретельки нижней рубашки и позволила ей соскользнуть на пол.
   Она расчесывала кожу до крови, но это не принесло ей никакого облегчения. Она села и занялась массажем, используя чудодейственное средство Мойры; это немного успокоило мучительный зуд.
   Отдохнув, Бригитта надела ночную рубашку и, накинув поверх нее халат, вышла из комнаты, чтобы навестить Черного Джека.
   В коридоре возле комнаты графа она столкнулась с Мойрой. Экономка несла поднос с нетронутым ужином.
   – Ничего не ест, – вздохнула она.
   – Это плохой признак.
   – Возможно, он следует вашему примеру, – возразила Мойра. – Вы тоже не много поели сегодня вечером.
   Бригитта промолчала и прошла мимо нее в спальню графа. Глаза его были полуприкрыты, он лежал неподвижно. Не говоря ни слова, Бригитта села на стул возле его постели.
   – Это ты, Бри?
   – Да. Как вы себя чувствуете? – Бригитта заметила странный блеск в его глазах.
   – Бывало и лучше, что там говорить. Бригитта медленно поднялась со стула и пересела к нему на кровать. Положив ладонь ему на лоб, она почувствовала, что у него жар. Взяв его руки в свои, она немного поколебалась, но потом спросила:
   – Вы… вы ведь знаете, что не поправитесь, так?
   Только мертвец не уловил бы боли в ее словах. Черный Джек долго хранил молчание.
   – Да, дорогая, – признался он наконец. – Поправиться мне не суждено.
   Бригитта проглотила комок в горле, пытаясь сдержать слезы.
   – Почему же Йен мне этого не сказал? – дрожащим шепотом едва проговорила она.
   – Я приказал, чтобы он держал это втайне, – сказал ей граф. – Я не хотел, чтобы все, особенно ты и Гленда, оплакивали меня раньше, чем я уйду.
   – Я полюбила вас, как отца. – Голос ее прерывался от волнения. – Что я буду делать без вас?
   – Тот, кто умирает, переходит в лучший мир, – медленно произнес Черный Джек. – А тот, кто остается, должен брести по юдоли слез, именуемой жизнью… И я тоже полюбил тебя, как дочь, которой у меня никогда не было. А ты помнишь свой первый день в Данридже? Я решил тогда, что ты ужасная неряха – такое грязное платье было на тебе.
   – А я назвала вас надоедливым стариком, – подхватила Бригитта.
   При этом воспоминании умирающий граф и будущая графиня Данридж слабо улыбнулись.
   Дверь тихо открылась. Вошел Йен, но остался стоять неподалеку, не желая мешать их тихой беседе.
   – Об одном я только сожалею, – признался Черный Джек, – что меня не будет, когда появится мой внук.
   – Но он уже есть. – Бригитта расстегнула халат, развязала завязки ночной рубашки.
   – Ваш внук здесь, – сказала она, положив руку графа на свой огромный живот.
   Сначала Черный Джек ничего не почувствовал. Потом слабое трепетание, мягкое шевеление. И вдруг ребенок сильно пнул ножкой изнутри.
   – Ой, – вскрикнула Бригитта.
   На лице графа появилось выражение несказанного счастья.
   – Шустрый парнишка.
   Закрыв глаза, он сосредоточился на биении будущей жизни.
   Чья-то рука тронула Бригитту за плечо. Она удивленно оглянулась и увидела лицо Йена.
   – Я люблю тебя, – прошептал он. Услышав голос сына, Черный Джек открыл глаза.
   – Вот знакомлюсь со своим внуком, – сказал он, и Йен грустно улыбнулся. – Определенно, это мальчик. Я могу это сказать по его движениям. Под твоим руководством из него вырастет славный человек и храбрый воин.
   – Мой сын не будет воином, – возразила Бригитта.
   Йен и Черный Джек понимающе улыбнулись ей.
   – Иди отдохни, Бри, – предложил граф. – А завтра мы с тобой, не торопясь, обсудим этот вопрос.
   Бригитта кивнула и, запахнув халат, поднялась с края постели. Наклонившись, она поцеловала графа в лоб шепнула:
   – Спите спокойно.
   Йен присел на освободившееся место и внимательно посмотрел на отца. С уходом Бригитты лицо старика сразу осунулось.
   – Она славная женщина, – заметил Черный Джек, – хотя и англичанка.
   – Я благодарен тебе за то, что ты заставил меня на ней жениться, – ответил ему Йен.
   – Она родит сильных сыновей.
   – Да.
   – А теперь выслушай меня, сынок, – попросил Черный Джек. – Антонию лучше всего отослать обратно Маккинонам, но Гленду оставь в Данридже. Она единственный ребенок твоего брата Малкольма. И не препятствуй возвращению Перси в Эдинбург. Со временем он получит Шену Менци. Она единственный порядочный человек в семье этого негодяя. Будь верен королеве, но в первую очередь ты должен быть предан нашему клану. Стюарты не всегда бывают справедливы по отношению к тем, кто служит им верой и правдой.
   – Да, я слушаю тебя.
   – Когда я был в твоем возрасте, – грустно усмехнулся граф, – я не думал, что доживу до старости и умру в своей постели. Так что можно сказать, что я достаточно пожил.
   Горло Йена сдавило от волнения. Безысходное горе сжало его сердце так, что стало трудно дышать.
   – Утром меня уже не будет с вами, – прохрипел Черный Джек. – Подержи мою руку.
   Сердце Йена оборвалось. Ему страстно захотелось броситься в объятия отца и разрыдаться, как в детстве. Но вместо этого он лишь взял отцовскую руку, чтобы облегчить ему переход из этой жизни в иную. Глаза графа устало закрылись. И, сделав последний вздох, он ушел навсегда.
   Судорожно вздохнув, Йен поцеловал безжизненную руку отца и, прижав ее к щеке, омыл горькими слезами. Наконец он встал, поцеловал покойника в щеку и срывающимся голосом прошептал:
   – Спи с миром, отец.
   Было уже далеко за полночь, когда Йен вернулся к себе в комнату. Постель была пуста. Завернувшись в одеяло, Бригитта сидела в кресле, невидящим взглядом уставясь в догорающий камин.
   – Не спится. Ну, как он?
   – Он… – Голос Йена дрогнул. – Он скончался.
   Бригитта открыла объятия и притянула его к себе. И, прижавшись головой к ее раздувшемуся животу, Йен разрыдался вместе с Бригиттой. Это был один из тех редких случаев в их долгой-долгой совместной жизни, когда она видела своего мужа плачущим.
 
   Колокола в церкви заунывно звонили по Джону Эндрю Макартуру, графу Данриджу. Тело графа покоилось в деревянном гробу, стоящем на козлах в большом зале.
   Прежде чем люди собрались на похороны, Йен привел к гробу Бригитту и Гленду. В большом зале было пусто. Только Джеми и Даджи стояли в карауле возле гроба.
   Йен встретился взглядом с Бригиттой. Она подошла, чтобы проститься с графом.
   Завернутый в черно-зеленый плед, Черный Джек, казалось, спал. Он мирно перешел в лучший мир, и выражение лица его было спокойным, не искаженным предсмертными муками.
   Бригитта коснулась его щеки и наклонилась, чтобы поцеловать его. Выпрямившись, она взглянула на мужа, который изо всех сил старался сохранить строгий, подобающий настоящему мужчине вид.
   Следующей подошла Гленда. Йен поднял ее на руки и подержал возле гроба.
   – Он спит? – громко прошептала девочка. Губы Йена дрогнули.
   – Да, теперь он не проснется до дня Страшного суда.
   Подражая Бригитте, девочка потянулась и поцеловала деда в щеку.
   – Прощай, – серьезно произнесла она. – Значит, я буду скучать по тебе до дня Страшного суда. Жди меня, чтобы мы вместе могли войти в Божий сад, как ты обещал.
   Услышав это, четверо взрослых в зале не могли сдержать слез. Йен поставил девочку на пол.
   – Отведи Гленду наверх, – посоветовал он Бригитте. – Я хочу, чтобы ты отдохнула, прежде чем приедут Кэмпбелы.
   Бригитта кивнула и повела Гленду с собой. До оставшихся в зале мужчин долетели слова ребенка:
   – Бри, а когда будет день Страшного суда? После Рождества?..
 
   Герцог Арджил со своей свитой, включающей и Магнуса с его молодой женой Эврил, прибыл в Данридж, когда уже начинало темнеть. Йен, Перси и Антония стояли во дворе, чтобы встретить их.
   Спешившись, герцог крепко пожал руку Йену, потом Перси. Он был безмерно потрясен безвременной кончиной своего самого верного друга, к чьей помощи за все эти долгие годы прибегал не раз. В глубине души герцог чувствовал свою вину за смерть Черного Джека. В конце концов, думал он, эта распря с Менци никогда бы не началась, если бы… Черт! Эта глупость случилась с ним так давно.
   – Печальное событие свело нас всех вместе, – сказал герцог. – И кто бы мог подумать? Как много моих друзей ушло в мир иной… Это, конечно, предвестие моей собственной судьбы… – старое мучительное воспоминание снова всплыло, терзая душу герцога. – Перед кончиной ваш отец не говорил вам о…
   – Говорил, – перебил его Йен, – я все запомнил. За смерть моего отца Менци поплатится жизнью.
   – Йен, Перси. – Магнус пожал им руки, потом подтолкнул вперед свою спутницу. – А это моя жена Эврил, урожденная Хантли. Прошу любить и жаловать.
   Эврил сделала реверанс.
   – Милорды. Графиня.
   – Миледи, – поправила ее Антония, впрочем, весьма довольная такой ошибкой. – Графиня вот-вот выйдет.
   – Это леди Антония, – представил ее Йен. – Вдова моего брата Малкольма.
   Он провел гостей в зал, где был подан поминальный ужин. Несколько минут спустя в дверях появилась Бригитта. Увидев ее, Йен встал и проводил жену к главному столу.
   На правах старого друга Магнус с улыбкой обнял ее.
   – А ты похорошела с тех пор, как я видел тебя в последний раз.
   – Спасибо, – покраснела Бригитта. – Простите, что я не могу приветствовать вас реверансом, – обратилась она к герцогу, – но, как видите, я не способна на такие движения.
   – Ты славно выглядишь, – похвалил ее герцог. – Для мужчины нет более приятного зрелища, чем женщина, вынашивающая ребенка. – Он посмотрел на Йена. – Особенно когда эта женщина – его жена. Надеюсь, – добавил он, – что в скором времени наша Эврил будет выглядеть так же.
   Эврил нервно сглотнула. Ее голубые глаза расширились от ужаса, когда она уставилась на огромный живот Бригитты.
   – Бри, – вмешался Магнус, – познакомься с моей женой Эврил.
   – Поздравляю вас, – улыбаясь, сказала Бригитта. – Жаль, что мы не могли присутствовать на свадьбе, но в моем положении трудно путешествовать.
   Эврил кивнула и ответила приветливой улыбкой, с трудом оторвав испуганный взгляд от живота Бригитты.
   – Наша дорогая Бри так чудовищно растолстела, – приторным голосом произнесла Антония, – что некоторые даже удивляются, а не ошиблась ли она в сроках беременности.
   Значение этой фразы осталось непонятным для всех, кроме Йена и Бригитты, которые предпочли просто не заметить ее.
   Как и положено, поминальный ужин прошел тихо. Подали лосося, жареного барашка, засахаренные фрукты и хлеб.
   – Каков твой план мести? – спросил герцог.
   Йен открыл было рот, чтобы ответить, но почувствовал на своем локте руку Бригитты. Он встретился с ней глазами и был не в силах устоять против ее молчаливой мольбы.
   – Я еще обдумываю это, – сказал он герцогу. – Я бы хотел получить ваш совет на этот счет, когда закончатся похороны.
   Герцог кивнул и перевел взгляд на Бригитту.
   – А твой зверек, он все еще живет здесь?
   – Какой зверек? – недоуменно спросила Эврил.
   – Хитрец, мой ручной лисенок, – объяснила ей Бригитта. – Он прибился ко мне в лесу, когда я убежала от Йена.
   – Вы убежали?! – Глаза Эврил заблестели, и она украдкой взглянула на собственного мужа. – Я бы никогда не решилась на такое.
   – Тебе никогда и не приходилось ничего решать, дорогая, – насмешливо произнес Магнус. – У тебя ведь никогда не было никаких проблем. Хантли избаловал тебя.
   В глазах Эврил сверкнул гнев, но Магнус только хмыкнул и поцеловал ее в щеку.
   – Постарайся держать себя в руках, – шепнул он ей на ухо. – Помни, где мы, и веди себя соответственно.
   Эврил закрыла рот, а Магнус обратился к Перси: