Грассо Патриция. Горец и леди

   Он начал двигаться, делая это медленно и осторожно. Бригитта судорожно и прерывисто задышала, а чувство острого наслаждения становилось все жарче и жарче с каждым его движением.
   – Обвей меня ногами, – приказал он. А когда она послушалась, его толчки стали глубже и быстрей.
   Проснувшийся инстинкт безошибочно вел ее к наиболее полному удовлетворению неистовой жажды. Бригитта приподняла бедра, встречая его каждый толчок, испытывая такое острое сладострастное напряжение, которое, казалось, должно было убить ее. Она взлетала на самый высокий гребень волны океана наслаждений и еще… и еще.
   Вздрагивая всем телом, она почувствовала, как Йен напрягся и, застонав, извергнул в нее свое семя. Слившись в одно целое, они какое-то время лежали неподвижно. Потом Йен поцеловал ее благодарным коротким поцелуем, но Бригитта уже ничего не сознавала. Мягкий сон окутал ее, сон пресыщения.
 
   Чувствуя, как что-то теплое и влажное щекочет ей лицо, Бригитта шевельнулась во сне и натянула одеяло до бровей.
   – Не надо, Росс, – сонно пробормотала она и услышала его веселый смех.
   – Я тут ни при чем, – сказал он, а щекотка продолжалась.
   Морщась, она открыла глаза, и все сразу стало ясно: это Хитрец лизал ее щеку.
   – Я выйду с ним, – сказала Бригитта.
   Она встала с постели и, завернувшись в одеяло, вышла с лисенком из дома.
   С удовольствием вдыхая свежий утренний воздух, Бригитта постояла на крыльце, дожидаясь, пока Хитрец нагуляется, и вернулась в дом. Там она опять улеглась на расстеленную, на полу шкуру, чувствуя истому во всем теле. Йен устроился рядом с ней и нежно поцеловал в губы.
   – Я знаю, что женщина не должна быть слишком нетерпеливой, – сказала Бригитта, первой начав неизбежный разговор, – но я хочу, чтобы мы поженились.
   – А мы уже сделали это, – ответил он и добавил, как нечто само собой разумеющееся: – Сегодня утром мы возвращаемся в Данридж.
   – Что?.. – Бригитта непонимающе уставилась на него.
   – Мы возвращаемся в Данридж, дорогая, и сегодня же утром.
   – Но нам нельзя ехать туда! Ты разве забыл, кто я?
   Йен рассмеялся и ласково обнял ее.
   – Я прекрасно знаю, кто ты. Ты леди Бригитта, Моя жена.
   – То есть как? Ты понимаешь, что говоришь?! – Она была ошеломлена. – Я жена твоего брата.
   – Ты вовсе не жена моего брата, дорогая. Ты моя жена!
   – Но ведь нас же… – запротестовала она и вскочила. – Нас с Йеном поженили по доверенности еще в Англии…
   – Ну, вот видишь, дорогая, – мягко, но настойчиво прервал он. – А поскольку я и есть тот самый Йен Макартур, то, значит, я твой единственный и законный муж.
   – Но ты же говорил, что ты Росс Макартур, побочный сын графа Данриджа…
   – Меня зовут Йен Росс Макартур, так что это правда. Хотя я наследник графа Данриджа, – улыбаясь, сказал он. – А ты моя законная жена, графиня Данридж. – Его рука потянулась, чтобы погладить ее по щеке.
   И тут Бригитта, наконец, все поняла. Она резко отбросила его руку и, вне себя от бешенства, взглянула на него.
   – Ах, так?.. Значит, ты лжец… обманщик… Ты вероломный предатель!.. – закричала она, подыскивая самые оскорбительные слова, чтобы сильнее уязвить его.
   Йен поднялся и встал во весь рост, нависая над ней. Вид у него был угрожающий. Улыбка исчезла с его лица, а глаза, еще недавно горевшие любовью, смотрели холодно и сурово.
   – Это ты осмеливаешься называть меня обманщиком и лжецом? – сказал он. – Ты, которая твердила: «Я дочь цыганского барона… У меня много слуг. Я ясновидящая…» – издевательски передразнил он ее. – И теперь упрекаешь меня в обмане?!
   Испугавшись, Бригитта отступила на шаг, но Йен железной хваткой схватил ее за руку.
   – Мы возвращаемся в Данридж сегодня же, – повторил он.
   – Я не поеду! – с вызовом заявила Бригитта, задетая его властным тоном. Никто, за исключением разве что самой королевы, не смел, разговаривать с Деверо таким тоном. – Я возвращаюсь в Англию, – уже более спокойно добавила она. – А брак наш будет аннулирован.
   – Замолчи! – взревел Йен. – Наш брак осуществился – так что о расторжении его и речи быть не может.
   – Негодяй! – взорвалась Бригитта. – Ты подлый, мерзкий, гнусный негодяй! Я ненавижу тебя!
   Услышав это, Йен схватил ее за плечи и яростно тряхнул, впившись пальцами в ее нежную кожу.
   – Ах, так?! Ты меня ненавидишь? – опасно понизив голос, с ледяным спокойствием спросил он. – Ну что ж, моя крошка, тогда тебе предстоит узнать, каково жить с мужем, который не любит тебя.
   Сорвав одеяло с ее дрожащего тела, Йен протащил ее через комнату и швырнул на кровать.
   – Когда мужчина вынужден жить с женщиной, которая его ненавидит, она становится для него лишь породистой самкой, предназначенной для рождения наследников, – мрачно проговорил он. – Сейчас ты увидишь, как это делается.
   – Не надо! Пожалуйста, не надо! – взмолилась Бригитта со слезами на глазах.
   Йен остановился, как будто только сейчас осознав, что намеревался сделать с женщиной, которую любил.
   – Черт бы тебя побрал! – выругался он и, повернувшись, выскочил из домика, хлопнув дверью.
   Уязвленная до глубины души, Бригитта сжалась на кровати, глотая слезы. Потом подобрала одеяло и вновь завернулась в него. Она сидела, уставившись в одну точку, и проклинала тот день, когда впервые услышала имя Макартура.
   – Какие же они вероломные обманщики! – простонала она и, не выдержав, разразилась бурными рыданиями.
   Как ужасно, что она отдала свое тело и свое сердце этому Россу, который внезапно превратился в чудовище по имени Йен. Права была ее сестра Хэтти: эти горцы убивают ради развлечения. И мучают для собственного удовольствия ничего не подозревающих невинных людей!
   Вернувшись в дом, Йен уселся за стол и молча смотрел на всхлипывающую Бригитту. Понемногу его начали мучить угрызения совести за то, что он так жестоко обошелся с ней. Он ведь понимал, что, несмотря на свою зрелую красоту, жена его была все еще ребенком, не знающим жизни, не знающим мужчин. Но сам-то он взрослый человек и должен был бы владеть собой. Ему следовало бы проявить больше терпения, но эти в запальчивости, брошенные ею, слова о ненависти совершенно лишили его способности здраво рассуждать. Теперь он уже сожалел об этом.
   Нагнувшись, Йен потянулся, чтобы погладить лисенка, но Хитрец вдруг оскалил зубы и угрожающе зарычал. А затем прыгнул на кровать к своей хозяйке, злобно сверкая глазами.
   По мере того как утихал гнев в душе, Йену захотелось приласкать жену, но разум возобладал над этим сердечным порывом. Бригитта должна научиться слушаться и уважать мужа, его молодая жена сама должна сделать первый шаг к примирению, а уж потом и он проявит к ней участие. А если она этого не сделает?.. Но Йен отказывался даже вообразить себе такое. Этого просто не могло быть.
   Впервые за все время они провели ночь порознь – она, всхлипывая во сне на кровати, а он без сна, завернувшись в свой плед, на полу.

5

   – Вставай!
   Услышав сквозь сон этот приказ, Бригитта покрепче зажмурила глаза и притворилась, что спит. Перевернувшись на бок, она натянула на голову одеяло.
   – Вставай, я сказал! – Йен сдернул с нее одеяло, и, ошеломленная, она села, сердито уставившись на него.
   Несмотря на свои опухшие покрасневшие глаза, Бригитта выглядела очень соблазнительно, словно только что встала с ложа любви. Йен почувствовал, как им вновь овладевает желание, но усилием воли сдержал этот порыв. Впереди у них дальняя дорога, целый день придется ехать верхом, а потом у него будет еще много ночей, чтобы не спеша, с чувством удовлетворить свои желания.
   – Каша готова, – сказал он, с сожалением отворачиваясь от жены. – Поторопись. Нам пора выезжать.
   Бригитта спустила ноги с кровати и встала. Взяв свою рубашку, она натянула ее через голову и с хмурым видом села за стол. У нее совершенно не было аппетита.
   «Росс – нет, Йен – он лгал мне, – молча, размышляла она. – Он разыграл меня, как дурочку».
   – Я выйду на минуту, – резко сказал Йен, он вообще теперь был весьма холоден и даже грубоват, – а ты быстрее собирайся.
   Перед тем как выйти, он задержался в дверях и долгим взглядом посмотрел на жену, но она так и не подняла на него глаза.
   Слезы гнева и отчаяния душили ее, но Бригитта сдержала себя. Она, давясь, доела овсянку, потом оделась и занялась уборкой в комнате в тщетной надежде отогнать печальные мысли. Не хотелось думать о той долгой и несчастной жизни, которая ей предстояла. «Мне только семнадцать лет, – трагически размышляла она, – и сколько же еще мне придется терпеть своего мужа, пока смерть наконец не освободит меня от него?» Будущее рисовалось ей в мрачных тонах, но и настоящее было ничем не лучше – ведь она лишилась человека, которого успела уже полюбить. «Что за чушь! – оборвала она себя. – Росс никогда не существовал». Ах, что за дурой она была!
   Йен вернулся и погасил все еще тлеющий огонь в очаге. Они вышли из охотничьего домика, лисенок не отставал от них.
   – Ты будешь вести себя тихо всю дорогу. Иначе я свяжу тебя и перекину через седло, словно тюк, – пригрозил Йен. – Ты поняла?
   Бригитта только кивнула в ответ.
   Он помог ей сесть в седло и уже было собрался вскочить на коня позади нее, но Бригитта его остановила.
   – Хитрец не сможет пробежать такое большое расстояние. Подай мне его, пожалуйста.
   Йен хмуро посмотрел ей прямо в глаза.
   – Лисенок останется здесь.
   – Что? – Этого она никак не ожидала.
   – Что слышала, – холодно сказал он. – Зверь останется в лесу, где ему и положено жить.
   – Хитрец мой друг!
   – Не смей разговаривать со мной таким сварливым тоном, – предупредил Йен. – Данридж не подходящее место для лис. Там у тебя найдутся более важные дела, и вряд ли останется время для капризов.
   – Ну, пожалуйста, – взмолилась она. – Хитрец ведь не выживет здесь один. – Йен, не обращая внимания на ее слова, вскочил в седло. Она тихо пробормотала: – Я тебя ненавижу.
   – Чем чаще ты это повторяешь, – с угрозой прошептал он ей прямо в ухо, – тем больше вредишь себе.
   Они отъехали от охотничьего домика. Слезы безостановочно катились по щекам Бригитты, она не в силах была заглушить рыдания, сотрясавшие ее. Хитрец, затрусил вслед за ними, временами сворачивая с дороги, но всегда возвращаясь, чтобы следовать за лошадью.
   Увидев, что Хитрец не отстает, Бригитта, наконец, перестала плакать. Она поминутно оглядывалась, чтобы посмотреть, где ее рыжий любимец. «Но что будет с ним, когда мы приедем в Данридж?» – подумала она. Если это чудовище, которое называет себя ее мужем, станет причиной гибели лисенка, то… «То я сделаю так, – поклялась себе Бригитта, – что он будет жалеть об этом до конца своих дней».
   С каждой последующей милей лисенок все больше уставал, а его хозяйка все больше беспокоилась. Наконец за спиной раздался жалобный визг, и Бригитта оцепенела. Йен остановил лошадь. Оглянувшись, они увидели, что Хитрец в изнеможении растянулся прямо посреди дороги.
   – Он слишком устал, чтобы бежать дальше, – сказала Бригитта. – И я уверена, что одному ему не выжить, он слишком мал.
   – Ну что ж, – угрюмо произнес Йен, – подожди минуту, только не сходи с лошади.
   Он спешился и вытащил из ножен кинжал, вызвав испуганный вздох Бригитты.
   – Если ты сделаешь это, – ахнув от ужаса, пригрозила она, – то клянусь, при первой же возможности я сделаю с тобой то же самое.
   – Закрой рот, или ты пожалеешь об этом. Намеренно неторопливым шагом Йен направился к лисенку, который, видя это, радостно замахал своим пушистым хвостом. Он перекатился на спину, глядя на Йена снизу вверх черными глазами-бусинами.
   Оглянувшись на Бригитту, плечи которой горестно вздрагивали от рыданий, Йен посмотрел вниз на зверька. Потом сунул кинжал в ножны и взял Хитреца на руки, слегка потрепав его по загривку.
   – Перси поднимет меня на смех, – пробормотал он себе под нос, когда, вернувшись к лошади, положил Хитреца Бригитте на колени.
   Удивленная, она подняла глаза и сквозь слезы благодарно улыбнулась ему, еще не веря своему счастью.
   – Спасибо, – прошептала она, губы ее еще слегка дрожали.
   Йен коротко кивнул и вскочил на коня. Прижав своего любимца к груди, Бригитта успокоилась и теснее прижалась к мужу. «Ну что ж, – решил он, сдерживая довольную улыбку, – пускай смеются, но, пожалуй, я поступил сейчас мудро».
   Уже наступил полдень, когда впереди показался замок Данридж. Выстроенный в средние века, он показался Бригитте довольно мрачным, хотя сама она всю жизнь прожила в таком же старинном замке Басилдон.
   Не доезжая немного до наружных ворот, Йен остановил коня.
   – Добро пожаловать в ваш новый дом, миледи. – Голос его прозвучал почти дружелюбно.
   – А где озеро Лох-Эйв?
   – Там, позади замка, – ответил он, довольный, что жена выказала интерес к своему новому жилищу. – Кстати, ты должна вести себя в замке как подобает леди, хозяйке и госпоже, – добавил Йен назидательным тоном. – И не позорь меня перед моими…
   Сразу помрачнев, Бригитта бросила на него колючий взгляд. Да, пожалуй, он говорит совсем не то, что надо. Йен осекся и тронул поводья коня.
   По подъемному мосту они въехали во внешний двор. Часовые встретили Йена радостными криками. Пока лорд проезжал мимо, они провожали взглядами Бригитту и пушистый рыжий комочек у нее на руках. Во внутреннем дворе Йен остановил коня перед входом в главное здание.
   – Наконец-то! – бросился к ним Перси. – Добро пожаловать. С приездом!
   Йен спешился и помог сойти с коня жене, которая тепло улыбнулась его брату. По мнению Йена, даже слишком тепло.
   – А что это у тебя? – поинтересовался Перси.
   – Это мой ручной лисенок.
   Но не успела Бригитта договорить, как одна из охотничьих собак, живущих тут же в замке, кинулась к ним, заметив повизгивающий рыжий комочек. Вздыбив шерсть на загривке, собака грозно зарычала на лису, а потом громко залаяла. Испугавшись, Хитрец спрыгнул с рук Бригитты и кинулся наутек.
   – Стой!.. – закричала она и бросилась за ним вдогонку.
   Йен и Перси припустились следом.
   Гончая неслась за лисенком по пятам, но Хитрец был быстрее. Он стремительно обогнул главное здание и кинулся к караульному помещению, обитатели которого, заслышав шум, тут же высыпали наружу.
   Их глазам предстало весьма странное зрелище. По пятам за невесть откуда взявшимся в замке маленьким лисенком гналась одна из охотничьих собак, за ней с истошным криком мчалась растрепанная женщина, за которой, в свою очередь, гнались двое мужчин. В одном они тут же узнали Перси, другим оказался Йен. Вот чудеса!
   Хитрец бросился в сад и там быстро шмыгнул в щель между лежащими на земле бревнами. Разъяренная гончая запрыгала перед узким отверстием и яростно залаяла, не в силах добраться до зверька.
   Объятая ужасом при мысли, что ее любимца могут разорвать на куски, Бригитта вбежала в сад следом за собакой, но, запутавшись в подоле юбки, потеряла равновесие и упала в густую траву. Испуганный визг лисенка и бешеный лай собаки вконец лишили ее присутствия духа. От стыда и бессилия она уткнулась лицом в траву и безутешно зарыдала.
   Наконец появились Йен и Перси. Они вихрем ворвались в сад. Сразу за ними показалось несколько солдат из замковой стражи, остановившиеся при виде такой сцены. Йен подбежал к лежащей в траве Бригитте, в то время как Перси бросился унимать собаку.
   – Джеми! – крикнул он, оттаскивая гончую от бревен, под которыми прятался лисенок. – Уведи ее обратно на псарню. Да следите, черт возьми, за собаками!
   Сильными руками Йен поднял жену с земли. Близкая к истерике, Бригитта горестно рыдала в его объятиях, и вид у нее был весьма плачевный: юбка порвана, лицо испачкано грязью и залито слезами, волосы в беспорядке.
   – Тебе больно? – спросил он.
   Бригитта отрицательно покачала головой и, не переставая всхлипывать, бессвязно пробормотала:
   – Х-х-хитрец…
   – Он в полном порядке, – заверил жену Йен.
   Тут подошел Перси и положил дрожащего лисенка ей на руки. Уткнувшись лицом в грудь мужа, Бригитта облегченно вздохнула. Зажатый между их телами, Хитрец царапался и ерзал, пытаясь вырваться. Чтобы успокоить жену, Йен поцеловал ее в макушку, а потом бросил на непрошеных зрителей предостерегающий взгляд. Солдаты неохотно разошлись.
   – Черный Джек хочет немедленно вас видеть, – сообщил им Перси. – Лучше не заставлять его ждать. Ему не терпится познакомиться с твоей женой.
   Йен поднял лицо Бригитты за подбородок и ободряюще улыбнулся ей.
   – Ты готова, дорогая?
   Все еще всхлипывая, она кивнула. Зная, что отец предпочтет встретиться с ними наедине, Йен отправился не в главный зал, а в кабинет графа, ведя за собой Бригитту.
   Когда они вошли, старик поднялся с кресла, стоящего перед камином. Джон Эндрю Макартур, по прозвищу Черный Джек, выглядел в свои годы весьма внушительно. Очень высокий, больше шести футов ростом, он был крепок, как столетний дуб. У него были такие же, как у сына, жгуче-черные глаза, в волосах все же, как дань возрасту, блестела седина, лицо было загорелым и обветренным. В этом старом человеке не было, однако, и намека на дряхлость.
   С удивлением граф уставился на двух растрепанных, перепачканных путешественников и на их пушистого рыжего спутника. Рядом с сыном стояла миниатюрная молодая женщина, хорошенькая с виду, но какая-то взъерошенная и грязная, скорее похожая на нищенку. Неужели это дочь покойного графа Деверо, за которой он посылал в Англию?
   Граф прищурился и перевел взгляд на сына.
   – Это и есть твоя жена? – удивленно и недоверчиво спросил он.
   – Отец, позволь представить тебе леди Бригитту, – непринужденно улыбнувшись, сказал ему Йен. – Миледи, это мой отец, граф Данридж.
   Бригитта смутилась, сознавая, как непрезентабельно она сейчас выглядит. Робко улыбнувшись, она неловко присела в реверансе, не выпуская из рук лисенка.
   – Что ты с ней сделал? – напрямик спросил Черный Джек, глядя на сына. – Что случилось?
   Йен открыл, было, рот, чтобы объяснить, но Бригитта опередила его:
   – Ничего не случилось, милорд. Я упала в саду, – сказала она.
   Йен отвернулся, чтобы скрыть улыбку, довольный тем, что жена так рьяно бросилась на его защиту.
   – Тебя-то кто спрашивает?.. – оборвал ее граф.
   Бригитта едва не задохнулась от такой грубости, и ее зеленые глаза недовольно сощурились.
   – Все так и было, как она сказала, – подтвердил Йен.
   – А что это у нее в руках? – Граф недовольно глянул на лисенка.
   Предполагая, что отец будет так же неуступчив, как и сын, Бригитта посмотрела ему прямо в лицо и решительно расправила плечи, готовая на все, чтобы отстоять своего любимца.
   – Это мой ручной лисенок, Хитрец.
   – Выброси его, Йен.
   – Черта с два! – выпалила Бригитта, а Йен просто не знал куда деваться, так ему хотелось расхохотаться.
   – Что ты сказала? – не поверил своим ушам Черный Джек.
   – Я сказала: черта с два! – повторила она и спокойно добавила: – Хитрец мой. И вы не посмеете его прогнать.
   – Вот как, не посмею?! – повысил голос хозяин Данриджа.
   – Не посмеете! – воскликнула Бригитта, яростно сверкая глазами.
   – Бригитта, – вмешался Йен, встав между ними, – приди в себя, опомнись. Ты разговариваешь с моим отцом.
   – Я возвращаюсь в Англию, – заявила Бригитта, выступив из-за спины мужа. Йен посмотрел на нее весьма красноречиво, глаза его потеряли веселый блеск. – У меня нет ни малейшего желания продолжать эту канитель, особенно после того, что случилось прошлой ночью.
   – Прошлой ночью?.. – удивленно поднял брови Черный Джек.
   – Ваш сын почти изнасиловал меня.
   Йен разразился хохотом, а граф, раскрыв рот, в изумлении уставился на свою невестку. Потом громким шепотом спросил сына:
   – Она что, с придурью?
   – Я с придурью? Ах ты, болтливый старик!..
   – Болтливый старик?! – Граф Данриджа остолбенел.
   – Хватит! – заорал Йен, поворачиваясь к жене. – Не болтай чепухи, Бригитта. Муж не может изнасиловать свою жену.
   – Но ты почти силой вынудил меня…
   – Муж имеет право спать со своей женой, когда ему заблагорассудится, – оборвал ее он. – Это закон.
   – Закон! Ты хочешь, чтобы я признала этот ваш шотландский закон? Я…
   – Это божеский закон, а не шотландский, – вмешался Черный Джек, совершенно оправившийся от изумления неожиданными выходками своей невестки. И весело спросил: – А что, англичане не чтут божеские законы?
   Лицо Бригитты пошло пятнами от гнева и унижения, но Йен ловко поправил дело.
   – Поскольку клятвы произнесены и брак осуществился, ни о каком возвращении в Англию и речи быть не может. Эй, Мойра!
   Какая-то женщина средних лет, очевидно, подслушивающая у двери, тут же появилась как по волшебству.
   – Бригитта, – сказал он, не дав жене времени возразить, – это Мойра, мать Даджи и Джеми. Она проводит тебя наверх и приведет к тебе твою камеристку.
   Улыбка женщины была располагающей и дружелюбной, и, помедлив, Бригитта молча двинулась за ней.
   – Если я и останусь тут на некоторое время, – сказала она, задержавшись у двери и оглянувшись на графа, – то прошу вас сделать так, чтобы ваши гончие всегда были привязаны. Я не хочу, чтобы они пугали моего Хитреца.
   – Ты что, действительно позволил ей держать при себе этого зверя? – спросил Черный Джек, когда она ушла.
   – У меня не было выбора, – улыбнувшись, пожал плечами Йен. – Она пригрозила, что проткнет меня моим собственным кинжалом, если я причиню вред ее драгоценному лисенку.
   Черный Джек откинул голову и громко расхохотался.
   – А она не робкого десятка и будет тебе под стать, – убежденно заявил он.
   – С чего ты взял? – недоверчиво возразил Йен. – Она просто своенравная дикая кошка.
   – Похоже, что так, – согласился граф. – Но это не худо. Как только ты приручишь ее, она родит нам дюжину сорванцов, которые будут носить имя Макартуров. То-то! И не качай головой, словно я уже выжил из ума.
 
   Уже очень немолодая, Мойра все еще хранила следы былой красоты. Милая женщина с мягкими манерами, небольшого роста, веселая и дружелюбная, она обладала проницательными синими глазами, в которых читалась та внутренняя сила, что зовется волей к жизни. Но без упрямства и сумасбродства, что были так свойственны ее новой хозяйке. Ее каштановые волосы, слегка тронутые серебром, были гладко причесаны и стянуты на затылке узлом.
   «Эта женщина здесь не просто служанка, – решила Бригитта, – а скорее домоправительница, с мнением которой считаются». Только заручившись поддержкой Мойры, она сама могла бы действительно стать госпожой в Данридже.
   – А вы и в самом деле не робкого десятка, – усмехнулась экономка, ведя Бригитту через вестибюль к лестнице. – И этот молодой повеса, ваш муж, не должен забывать этого, хоть ему и непривычно. И правильно, что вы не стушевались перед графом, – продолжала болтать Мойра. – У него старомодные понятия относительно женщин, а Йен похож на него в этом отношении. Но мне кажется, хозяин уже на вашей стороне.
   Покои Йена находились на самом верху. Прежде чем войти, Мойра задержалась и указала на другую дверь.
   – Вот эта комната приготовлена для вас, но я сомневаюсь, что вы будете спать в ней. Ваш пылкий супруг уж, конечно, будет настаивать, чтобы вы спали с ним каждую ночь. А там лучше устроить детскую, как только у вас появится малыш.
   Услышав это, Бригитта поморщилась. Она была уже по горло сыта Макартурами, а тут еще толкуют про малышей. «А я Деверо, – гордо сказала она про себя. – Что мне эти грубые мужланы в клетчатых пледах!»
   – А я жду не дождусь еще одного маленького, с которым можно понянчиться, – сказала ей Мойра. – Он будет славным приятелем для нашей Гленды.
   – Гленды?
   – Это племянница Йена, – ответила экономка, открывая дверь. – Вот мы и пришли.
   В комнате их ждала Сприн. Кузины бросились друг другу в объятия, но тут же разомкнули их и засмеялись. Бригитта все еще держала на руках лисенка, он и помешал обниматься.
   – А у вас симпатичный зверек, леди Бригитта, – сказала Мойра, уходя. – Но все же не стоит брать его с собой вниз. Я принесу ему поесть сюда.
   Познакомив Сприн со своим питомцем, Бригитта опустила его на пол и крепко обняла кузину. Наконец-то она видит родное лицо!
   – Ох, дорогая, – воскликнула она, – как я рада тебя видеть!
   – Ты зря убежала ночью из палатки, – укоризненно сказала Сприн. – Я так беспокоилась.
   – У меня не было выбора. Но мне очень жаль, что я покинула тебя, оставив наедине с этими… этими…
   – Людьми, Бри. Они очень милые люди.
   – Как ты можешь говорить так? – вскричала Бригитта. – А ты знаешь, что граф…
   – Ворчливый и резкий, – вставила Сприн. – Но, тем не менее, в душе он добрый человек. Так почему ты убежала?
   – Ты же знаешь, что мой муж меня оскорбил.
   – Ах, какая ты глупая! Если бы ты только подождала…
   – Не будем говорить об этом, – прервала Бригитта. – Что сделано, то сделано.
   – Но вы простили друг друга?
   – Нет, вы только подумайте! Простили! За что?..
   – Ты простила лорда Макартура за…
   – Он-то, конечно, виноват, – прервала Бригитта, – но за что меня-то прощать? Я ничего дурного не сделала.
   Сприн уже начинала терять терпение.