Страница:
Для сравнения Ю.П.Петров приводит показатели военных расходов того периода основных развитых стран: Япония - 1% валового продукта; Ан- глия, Франция, ФРГ - 3-4%. Богатые США расходовали 6,1% и считали эту цифру для себя предельной. Расходы в размере 30% от валового продукта были совершенно безумными. Они с неизбежностью вели (и привели) к упадку экономики и развалу Союза.
В качестве примера обуявшего власть маразма можно привести хотя бы производство танков. На 1 января 1991 года в Советской Армии - в час- тях и на складском хранении - было свыше 69 тысяч танков, больше, чем во всех остальных армиях мира вместе взятых. Невероятная цифра, кото- рая разумному объяснению не поддается. (Фактически произвели танков гораздо больше, ведь многие тысячи их поставили "дружественным" режи- мам в развивающихся странах.)
Мало того, публикации последних лет раскрыли уже совершенно фан- тастические подробности танковой вакханалии. Если в 50-х - 60-х годах развитие танков шло планомерно, от типа к типу - Т-54 - Т-55 - Т-62 - с максимальным использованием в каждой последующей модели агрегатов и узлов предыдущей, то в 70-х - 80-х годах выпускались о д н о в р е - м е н н о три типа танков - Т-64, Т-72 и Т-80, одинаковые по воору- жению и назначению, но разные по конструкции. Разные настолько, что практически все их основные детали и узлы были не взаимозаменяемы. Для сравнения: в богатейших США за 30 лет сменились только 2 типа ос- новных танков, и в каждый период в производстве находился, естествен- но, только один тип.
Разношерстность наших танков требовала уже поистине немыслимых затрат на их производство, освоение в войсках, эксплуатацию, ремонт. А ведь предприятия "девятки", - так именовали девять отраслевых ми- нистерств, создававших военную технику, - выпускали не только танки, и та же вакханалия разнотипности и безумной гонки за количеством ца- рила в производстве всех видов вооружений. Даже теперь, десятилетия спустя, вспоминая то время, вновь поражаешься хотя бы тому, что в конце мирных 70-х, когда еще гремело слово "разрядка" ("детант"), а об Афганистане никто и не думал, мы производили патронов стрелкового оружия больше, чем в разгар Великой Отечественной.
Сбылась мечта генерала Маниковского: вся власть в России принадле- жала, образно говоря, Главному Артиллерийскому управлению. Но счастья стране это не принесло.
Немецкий социалист Эдуард Бернштейн, который первым, в далеком 1893 году назвал гонку вооружений "холодной войной", писал, что в ней "выстрелов нет, а кровь льется". И наш народ еще до Афганистана, ко- гда загремели настоящие выстрелы и полилась настоящая кровь, бессмыс- ленно терял в этой "войне" жизненные силы. Не хватало жилья и качест- венных товаров, в переполненных грязных больницах люди лежали в кори- дорах на раскладушках. На большей части Союза, - прежде всего в рос- сийских областях Поволжья, Урала, Сибири, - в магазинах не было ниче- го, кроме макаронных изделий, люди, как в настоящую войну, жили по карточкам, стыдливо именуемым талонами или заказами (килограмм мяса или колбасы и двести граммов сливочного масла в месяц на человека).
Правящая номенклатура не понимала, что абсурдная для конца ХХ века погоня за к о л и ч е с т в о м вооружений не усиливает, а подрыва- ет военную мощь страны. Потому что губит научно-технический прогресс прежде всего в самих оборонных отраслях и ведет к еще большей потере к а ч е с т в а. Для нормального развития необходимо примерно 2/3 ва- лового продукта тратить на восстановление и обновление износившихся средств производства. Но, поскольку деньги пожирал валовый выпуск се- рийной боевой техники, оборудование на наших заводах не заменялось десятилетиями, безнадежно устаревало, изнашивалось. И это в то время, когда в Японии оборудование полностью обновлялось за 3 - 4 года, а в Соединенных Штатах - за 5 - 7 лет. В создании "высоких технологий", даже в самых ключевых для обороны отраслях, мы уже в начале 70-х от- стали, как горько шутили между собою инженеры, н а в с е г д а.
Вспоминаю, как летом 1972 года мне, в ту пору молодому специалис- ту, довелось побывать в Москве на выставке научно-технических дости- жений "девятки". По сравнению с открытой для всех, помпезной и пустой Выставкой достижений народного хозяйства, наша закрытая выставка про- изводила куда более серьезное впечатление. Уж здесь-то было собрано, действительно, все передовое, все самое лучшее, что могли показать советская наука и техника. Но дух уныния ощутимо витал и в этих за- лах, где среди сверкающих стендов прохаживались неулыбчивые дежурные, основной обязанностью которых было следить, чтобы посетители записы- вали сведения о приглянувшихся экспонатах только в пронумерованные и прошнурованные тетради "первого отдела".
Каждый день на выставке проходили тематические семинары. Моей целью был семинар по технологии печатных плат (мы хотели кое-что ис- пользовать в наших взрывающихся изделиях). Зал на несколько сотен мест был переполнен - собрались специалисты со всех советских пред- приятий, разрабатывавших электронику, от бытовых радиоприемников до бортовых компьютеров. Все агрессивно нападали на докладчика из голов- ного НИИ по печатным платам. Тот вяло и однообразно оправдывался: "Этот вопрос пока не можем решить - нет оборудования. Этот не можем, нет оборудования…" И вдруг - радостно воспрял: "А вот эту проблему надеемся решить! Мы должны скоро получить японский станок!"
Да, в 1972 году наши главные, наши засекреченные разработчики ос- новной для всей электроники технологии бурно радовались тому, что скоро получат серийный японский станок. Зал по-прежнему гудел, как улей, всех волновали свои вопросы, но, видно, радостное восклицание докладчика резануло не одного меня. Кто-то из сидевших рядом презри- тельно просвистел: "Цусима!…"
А в 1984 году, уже битым-перебитым ведущим инженером, я участвовал в совещании "девятки" и Министерства химической промышленности по но- вым полимерным материалам. Опять был переполненный зал, опять разра- ботчики из множества оборонных научно-исследовательских институтов наскакивали на докладчика, на этот раз - представителя Минхимпрома: "Почему до сих пор не выпускаются созданные пять, семь, десять лет назад новые клеи, герметики, компаунды? Их включали в планы очередных пятилеток, в постановления ВПК (Военно-промышленной комиссии - счи- тавшегося секретным, но широко известного правительственного органа, руководившего работой "девятки", а фактически - наукой и экономикой всей страны). Где же они?! Мы вынуждены создавать новые образцы воен- ной техники из старых материалов, это становится просто невозможным!"
Минхимпромовский начальник так же вяло и однообразно оправдывался: "Нет оборудования… Для выпуска этого полимера нет специальных сме- сителей, для этого - дозаторов, для этого - автоматизированной ли- нии…"
Правительственные постановления срывали не от злокозненности, а от невозможности их выполнить. Гонка за количеством вооружений, чудовищ- ные планы выпуска не давали отвлечься на разработку и изготовление, как тогда говорили, "нестандартного оборудования". И если постановле- ния по новой технике можно было не выполнять, на это смотрели сквозь пальцы, то за срыв планов серийного производства пощады не было.
В абсурдной системе действовала своя абсурдная логика. Так, необъ- яснимый на первый взгляд выпуск сразу трех типов танков объяснялся просто и естественно: в военно-промышленном комплексе под покровом секретности шла борьба ведомств, каждое проталкивало свою модель. Картинка, знакомая по нацистской Германии. Так же, как и там, бюро- кратическая сверхцентрализация вместо порядка с неизбежностью поро- ждала хаос.
Вообще, в военном научно-техническом состязании с Западом Совет- ский Союз, чем дальше, тем все точнее, повторял путь третьего рейха - путь "механический". Когда осенью 1976 года американские и японские специалисты исследовали сверхскоростной советский истребитель МиГ-25, угнанный летчиком-изменником в Японию, они восхищались конструкцией его планера, одобрительно отзывались о двигателях и посмеивались над примитивностью электронного оборудования. Один из экспертов высказал- ся в отношении элементной базы электроники американского "Фантома" и советского МиГ-25: "Это все равно, что сравнивать транзисторный при- емник с граммофоном". (При этом, на удивление американцам и японцам, топорная электроника МиГа была скомпонована так, что все же обеспечи- вала его боевую эффективность. Так действовала отчаянная - от безыс- ходности - изобретательность наших инженеров.)
Да, мы нажимали и нажимали на создание "механики" - танков, ору- дий, снарядов. И гордились количественным, а иногда и качественным превосходством в этих видах вооружений, не замечая, что так же, как когда-то в борьбе с нацистской Германией, Запад парирует наши "меха- нические" достижения своими высокими технологиями. Например, страны НАТО, производя гораздо меньше танков, чем Советский Союз, выпускали больше противотанковых управляемых ракет с высокоточным лазерным на- ведением.
Нет сомнений: вне зависимости от политических просчетов, сама по себе количественная гонка вооружений, на путь которой ступили наши правители, когда оказались неспособны обеспечить научно-техническое равенство с Западом, и явилась одной из главных причин, породивших в 1979-м афганскую войну. Английский историк Д.Джолл в "Истоках Первой Мировой войны" пишет: в результате подобной гонки экономическое на- пряжение достигает такого уровня, что только война, при которой от- брасываются все правила ортодоксального финансирования, спасает госу- дарство от банкротства.
Не следует думать, что был некий сознательный умысел - с помощью "маленькой победоносной войны" выпустить пар и утрясти внутренние де- ла. Все вышло само собой. Неистовая накачка изнуренной страны оружием где-то, в конце концов, должна была прорваться. Третья Мировая оказа- лась уж слишком страшна. Прорвалось - Афганистаном.
Сталинский социализм - прекрасный пример того, что режим, который не обеспечивает своей стране постоянного движения курсом научно-тех- нического прогресса, то есть режим противоестественный, противореча- щий законам природы, способен существовать только за счет расхода ес- тественных, природных ресурсов. При Сталине с безумным размахом пере- малывали самый драгоценный и невосполнимый ресурс - человеческие жиз- ни. После ликвидации "оттепели", во время которой попытались было жить интеллектом, немедленно встал вопрос: что расходовать дальше? Такого изобилия человеческого материала, как прежде, больше не было, он истощился от репрессий, войны, падения рождаемости. На какое-то время надвигавшийся крах удалось отодвинуть благодаря богатствам рос- сийских недр.
В 70-е - 80-е годы страна жила за счет экспорта сибирской нефти. На выручку от продажи нефти покупали за границей зерно и мясо, одежду и лекарства, разгоняли производство вооружений, воевали в Афганистане и укрепляли шатающиеся "прогрессивные" режимы в анголах и эфиопиях. Однако ажиотажный спрос на нефть, возникший после арабо-израильской войны 1973 года и напугавшего Запад арабского "нефтяного эмбарго", неминуемо должен был пойти на спад. На Западе интенсивно работали над созданием энергосберегающих технологий. Достаточно напомнить, что за десятилетие - с середины 70-х до середины 80-х - усовершенствование автомобильных двигателей позволило сократить расход горючего в сред- нем на 30%. А в сибирских месторождениях легко добываемая нефть в это время стала заканчиваться. Дальше шла "трудная" нефть, требующая больших затрат на извлечение, что означало экономическую катастрофу.
На глазах всего мира советский "Титаник", потерявший ход, начинал погружаться, и весь мир это понимал. Президент США Рейган, едва всту- пив в должность в начале 1981-го и осмотревшись, радостно объявил: "Советский Союз, как великая держава, доживает последние годы!" Его слова с возмущением цитировали наши пропагандисты. Они высмеивали Рейгана как горе-пророка, давали ему гневную отповедь и т.д. Но, ка- жется, самые умные из пропагандистов, те, кому приходилось бывать на Западе, тоже все понимали.
Ничего не понимали только наша правящая номенклатура и обслуживав- шая ее номенклатура научная. Эти были убеждены: то, что есть сейчас, будет всегда. То есть, будет все та же громадная промышленность, вы- пускающая прежде всего вооружения, с очень низкой производительностью труда. И номенклатуру тоже охватывал страх перед будущим. Только осо- бого рода. Номенклатура боялась, что в Советском Союзе н е х в а- т и т л ю д е й.
В самом деле, по прогнозам демографов население СССР к концу ХХ века должно было составить 300 миллионов. Слишком мало, чтобы обеспе- чить рабочими руками нашу неэффективную экономику, особенно если учесть, что весь прирост давали республики южные, мусульманские, тра- диционно сельскохозяйственные (там и на заводах работали в основном русские и русскоязычные), а в республиках промышленных население ста- рело и сокращалось.
Все это предвиделось давно, и добросовестные специалисты указывали единственный путь к спасению: переход к новым технологиям и автомати- зации вместе с расширением системы высшего образования. Еще в 1970 году в "Литературной газете" (ей позволялось в строго очерченных пре- делах публиковать дискуссионные статьи) высказывалось убеждение, что нам необходимо принимать в вузы, как минимум, 50% выпускников средней школы. Затраты на высшее образование - залог будущего. Один инженер в качестве оператора автоматизированной линии может заменить десятки рабочих.
Но правящая бюрократия больше не верила в научно-технический про- гресс, который сама же и задушила. Боялась она и прироста интеллиген- ции. Был выбран путь прямо противоположный: вместо обновления промыш- ленности занялись принудительной мобилизацией рабочих рук на сущест- вующие отсталые производства. Ввели жесткий лимит даже на получение нормального среднего образования (на "переход в девятый класс", как тогда говорили). Школьников после окончания восьмилетки массами по- гнали в профессионально-технические училища, пресловутые ПТУ, "пу- тяги".
ЮНЕСКО выделяет 4 ступени образования: начальное, среднее, высшее и надвысшее (аспирантура). Наибольший вклад в научно-технический про- гресс и прирост экономического могущества вносят, разумеется, 3-я и 4-я ступени, это мозг нации, в то время как 1-я и 2-я ступени - ру- ки. Среди прочих важнейших характеристик, измеряющих интеллектуальный уровень нации, особое место занимает "Коэффициент интеллектуализации молодежи" - КИМ, - та доля юношества, которая получает высшее образо- вание и становится общественным мозгом страны. Конечно, любому госу- дарству нужны руки, а не только мозг, причем в оптимальной пропорции. Но научно-технический прогресс требует своего, и пропорция должна не- уклонно изменяться. В 70-е - 80-е годы в одном-единственном государ- стве из двухсот с лишним, существовавших на планете, не происходило такого изменения - в Советском Союзе. В течение застойного периода КИМ у нас замер на уровне примерно 21%.
Следует напомнить, что при всех бедах сталинской поры к 1953 году мы были на третьем месте в мире по КИМ после США и Канады. Хрущевская "оттепель" с ее культом науки и образования сделала нас фактически второй державой мира, поставив в один ряд с Канадой. Но уже с середи- ны 60-х, когда у нас стабилизировался прием абитуриентов на дневные отделения вузов, нас стали перегонять.
Переориентация на ПТУ, принятая в начале 70-х, уже к 1980 году от- бросила Советский Союз на 24-е место (со 2-го!), он оказался на гра- нице между развитыми и развивающимися странами. А в начале 80-х по системе высшего образования был нанесен еще один сокрушительный удар: отменили отсрочки от призыва в армию для студентов дневных от- делений, даже в тех вузах, где были военные кафедры. В результате, к концу 80-х в мировой таблице ЮНЕСКО Советский Союз по КИМ занимал уже 42-е место, его опередили по уровню образования даже такие страны, как Ливан, Перу, Панама и Барбадос.
На деле все обстояло еще хуже. Показатель КИМ не учитывает к а- ч е с т в а высшего образования. ЮНЕСКО как бы предполагает, что су- ществует некий уровень, примерно одинаковый для всех стран. В 50-е - 60-е годы, во всяком случае до середины 60-х, советские вузы, несом- ненно, соответствовали этому уровню, а зачастую и превосходили его. Но в 70-е - 80-е нравственная и профессиональная деградация сотрудни- ков и целых коллективов вузовских кафедр, о которой мы говорили, не- избежно вела к тому, что качество высшего образования у нас падало. Да и как могло быть иначе, если молодые специалисты со студенческой скамьи получали ориентацию на достижение успеха не путем творческого труда, а путем прислужничества, интриг, "общественной работы" (комсо- мольско-партийного функционерства)?
Мало того. Превращение средней школы из ступени к высшему образо- ванию в поставщика контингента для ПТУ, да еще в совокупности с ми- зерной зарплатой учителей, подорвало качество и школьного обучения, которое в СССР всегда было очень высоким и заслуженно считалось наци- ональной гордостью. Это был еще один шаг к гибели великой страны.
В 1866 году случилась война между Австрией и Пруссией, решался во- прос о главенстве в будущем объединении германских государств. Прус- саки наголову разбили австрийцев в битве при Садове. Прусская пропа- ганда, восхваляя превосходство не только своей армии, но и всей куль- туры, напыщенно заявляла: "Битву при Садове выиграл прусский школьный учитель!"
Советский школьный учитель 70-х - 80-х, деморализованный и нищий, свою "битву при Садове" проиграл вчистую. Плоды мы пожинаем сегодня. Дремучее невежество не только нынешней 15-20-летней молодежи, но и взрослых 30-40-летних людей, повальное пьянство, дикая жестокость нравов, разгул преступности, отравляющие воздух миазмы фашистской пропаганды, - все это во многом следствия того поражения.
Удушение научно-технического прогресса и снижение качества образо- вания русского и русскоязычного населения СССР стало одной из важней- ших причин трагического распада страны. Советский Союз, конечно, был империей (ни отрицательного, ни положительного значения само по себе это слово не несет). Говорят, что все империи в конце концов распада- ются. Но гораздо любопытнее проследить, чем же они удерживаются. Си- лой? А откуда она берется? Возможны только два варианта: либо техно- логическое и интеллектуальное (разумеется, в смысле образования и квалификации, а не генетических свойств) превосходство имперской на- ции над колониальными народами, либо - ее подавляющее численное пре- обладание.
Первый путь - путь Британской империи. В течение двух веков англи- чане управляли колониями, общая численность населения которых деся- тикратно превосходила население метрополии, выкачали из них немало богатств, но и многое сделали для их приобщения к цивилизации. Это благое дело, которым Англия справедливо гордится, в то же время ока- залось роковым для прочности имперских устоев. Уже в 20-х - 30-х го- дах ХХ столетия элита, к примеру, индийского общества (пусть только элита) не уступала британцам по интеллектуальному развитию, а техно- логическое превосходство метрополии больше не было абсолютным. (Ма- хатма Ганди в своей программе ненасильственной борьбы за освобожде- ние, в частности, призывал индийцев не покупать английские товары, только свои собственные. Значит, было уже индийское предприниматель- ство, была какая-никакая промышленность, были специалисты.) Отпадение 300-миллионной Индии от 50-миллионной Англии становилось неизбежным.
Второй путь - путь Российской империи и ее наследника СССР. До конца 50-х - начала 60-х годов стержневая нация империи, объединенная русским языком и русской культурой, была в абсолютном большинстве. Но в 60-х, по известным причинам, началось вначале сокращение прироста, а затем и постепенное уменьшение численности русских и русскоязычных, одновременно с бурным умножением мусульманского населения в Средней Азии, Азербайджане и т.д. Старые имперские опоры затрещали под тя- жестью этих людских масс.
К моменту распада СССР в 1991 году относительная численность насе- ления метрополии, вместе с русскими и русскоязычными жителями союзных республик, была еще достаточна высока - процентов 60. Такое соотноше- ние было уже не подавляющим, особенно с учетом возрастной структуры (в метрополии - преобладание среднего и старшего возраста, на юге - молодежь), и не обеспечивало сохранение империи по старой схеме. Но оно оставалось еще вполне благоприятным для того, чтобы империя под- держивалась на основе технологического и интеллектуального превос- ходства метрополии. А эти факторы как раз и не проявлялись.
Для прибалтийских, украинских, грузинских, молдавских национальных движений, для огромных масс молодого мусульманского населения южных республик метрополия - с низким уровнем жизни ее собственного народа, с отсталой инфраструктурой, уступавшей даже многим африканским стра- нам, - не представлялась ни авторитетом, ни источником благ - высоко- качественных товаров, передовой медицины и т.д. В метрополии видели только чужеродного паразита, который забирает юношей для мучительной военной службы и высасывает из подвластных народов все соки. (На са- мом деле, поток субсидий и льгот шел как раз из Российской Федерации в союзные республики, до 50 млрд. долларов в год. Другое дело, как бестолково, без всякой пользы для коренного населения, а то и во вред ему, тратились эти деньги. Например, на безграмотные проекты, вызы- вавшие разрушение экологических систем.)
Презрительное отношение к русскому и русскоязычному населению, его притеснения и выдавливание в Россию развивались, особенно в мусуль- манских республиках, еще до "перестройки". Распад Союза в той или иной форме становился неизбежным.
В эпоху застоя почти исчезла прежняя советская фантастика - попу- ляризаторская, научно-техническая. То, что издавалось в 70-е - 80-е годы под именем "научной фантастики", - отечественное ли, перевод- ное, - было прежде всего фантастикой социальной, психологической, за- частую в жанре антиутопии. Для советских авторов обращение к жанру НФ было способом просочиться к читателю со своим видением мира сквозь трещинки в бетонных плотинах редакций и цензуры. Но об этом написано немало специальных исследований.
Нам любопытнее проследить, как изменилась в застойные годы ситуа- ция с научно-популярной литературой. Книг выпускалось (по числу наи- менований), пожалуй, в несколько раз больше, чем во времена "оттепе- ли", а тиражи уменьшились. На смену прежним общедоступным изданиям, охватывавшим широкие области науки и техники, пришли книги, посвящен- ные узко-специальным вопросам. Здесь, конечно, была своя логика: чис- ло образованных людей в стране все-таки возросло, и рассчитывать при- ходилось на читателей более высокого уровня. Но беда в том, что мно- гие из этих книг были написаны без всякой увлекательности, как сухие обзоры. Насколько естественны были в конце 50-х годов 100-200-тысяч- ные тиражи книг и брошюр по астрономии или ракетной технике, настоль- ко нелепо выглядела изданная в конце 70-х сорокатысячным тиражом в научно-популярной серии какая-нибудь унылая монография о свойствах кристаллогидратов.
Как и другие загадки эпохи застоя, это странное явление объясняет- ся чрезвычайно просто, если вспомнить о правилах игры того времени. Подобные книги нужны были самим авторам - для пополнения списка пуб- ликаций, необходимого при защите диссертаций, борьбе за конкурсную должность и т.п. Борьба за их пробивание, проталкивание в печать бы- ла одной из важнейших составляющих великой борьбы в научном мире за должности, звания, деньги и власть.
Такие книги, конечно, не раскупались. Из всего потока читатель выхватывал только то, что поинтереснее, особенно связанное с загадка- ми природы и истории - о динозаврах, об Атлантиде. Кстати, никогда не залеживались любые, даже сложно написанные книги по астрономии.
Зато с середины 60-х, на протяжении всего застойного периода, не- обыкновенным успехом пользовались научно-популярные ж у р н а л ы. "Знание - Сила" и "Наука и жизнь" (в меньшей степени, прекрасный "Хи- мия и жизнь", вследствие его специфики, а также весьма интересный "Техника - Молодежи" из-за его ортодоксальности) играли в жизни со- ветской интеллигенции не меньшую роль, чем толстые литературные жур- налы. Подписка, например, на "Знание - Сила" лимитировалась точно так же, как на самые дефицитные "Иностранную литературу" и "Новый мир". Подписаться на почте было просто невозможно, а на работе - единствен- ную подписную квитанцию, выделенную лаборатории или отделу, разыгры- вал между собой по жребию десяток претендентов.
В отличие от литературных журналов 70-х - 80-х, чье дремотное, профильтрованное течение лишь изредка нарушалось всплесками талантли- вых текстов, на страницах научно-популярных журналов бурлила настоя- щая интеллектуальная жизнь. Уже в постсоветское время сотрудники того же "Знание - Сила" вспоминали, с каким подозрением относились к ним органы идеологического надзора, как тяжко было пробивать сквозь цен- зуру серьезные публикации и даже необычное художественное оформление номеров. Но интеллигентный читатель застойных лет этих редакционных мук не ощущал. Он с благодарностью находил в научно-популярных журна- лах то, чего не мог отыскать больше нигде: обсуждение важнейших фило- софских, социальных, психологических проблем, пусть только на истори- ческих и естественно-научных примерах, информацию о достижениях науч- но-технического прогресса вместе с осмыслением того, что обещают че- ловечеству и чем грозят ему эти новейшие успехи разума. Находил на- стоящую, а не отрежиссированную борьбу мнений, - пусть только вокруг исторических и научных вопросов, - борьбу интеллектуальную, будоража- щую его собственные ум и душу. Наконец, находил подлинное, а не выму- ченное, искрометное, хотя опять-таки ограниченное научными проблемами остроумие.
В качестве примера обуявшего власть маразма можно привести хотя бы производство танков. На 1 января 1991 года в Советской Армии - в час- тях и на складском хранении - было свыше 69 тысяч танков, больше, чем во всех остальных армиях мира вместе взятых. Невероятная цифра, кото- рая разумному объяснению не поддается. (Фактически произвели танков гораздо больше, ведь многие тысячи их поставили "дружественным" режи- мам в развивающихся странах.)
Мало того, публикации последних лет раскрыли уже совершенно фан- тастические подробности танковой вакханалии. Если в 50-х - 60-х годах развитие танков шло планомерно, от типа к типу - Т-54 - Т-55 - Т-62 - с максимальным использованием в каждой последующей модели агрегатов и узлов предыдущей, то в 70-х - 80-х годах выпускались о д н о в р е - м е н н о три типа танков - Т-64, Т-72 и Т-80, одинаковые по воору- жению и назначению, но разные по конструкции. Разные настолько, что практически все их основные детали и узлы были не взаимозаменяемы. Для сравнения: в богатейших США за 30 лет сменились только 2 типа ос- новных танков, и в каждый период в производстве находился, естествен- но, только один тип.
Разношерстность наших танков требовала уже поистине немыслимых затрат на их производство, освоение в войсках, эксплуатацию, ремонт. А ведь предприятия "девятки", - так именовали девять отраслевых ми- нистерств, создававших военную технику, - выпускали не только танки, и та же вакханалия разнотипности и безумной гонки за количеством ца- рила в производстве всех видов вооружений. Даже теперь, десятилетия спустя, вспоминая то время, вновь поражаешься хотя бы тому, что в конце мирных 70-х, когда еще гремело слово "разрядка" ("детант"), а об Афганистане никто и не думал, мы производили патронов стрелкового оружия больше, чем в разгар Великой Отечественной.
Сбылась мечта генерала Маниковского: вся власть в России принадле- жала, образно говоря, Главному Артиллерийскому управлению. Но счастья стране это не принесло.
Немецкий социалист Эдуард Бернштейн, который первым, в далеком 1893 году назвал гонку вооружений "холодной войной", писал, что в ней "выстрелов нет, а кровь льется". И наш народ еще до Афганистана, ко- гда загремели настоящие выстрелы и полилась настоящая кровь, бессмыс- ленно терял в этой "войне" жизненные силы. Не хватало жилья и качест- венных товаров, в переполненных грязных больницах люди лежали в кори- дорах на раскладушках. На большей части Союза, - прежде всего в рос- сийских областях Поволжья, Урала, Сибири, - в магазинах не было ниче- го, кроме макаронных изделий, люди, как в настоящую войну, жили по карточкам, стыдливо именуемым талонами или заказами (килограмм мяса или колбасы и двести граммов сливочного масла в месяц на человека).
Правящая номенклатура не понимала, что абсурдная для конца ХХ века погоня за к о л и ч е с т в о м вооружений не усиливает, а подрыва- ет военную мощь страны. Потому что губит научно-технический прогресс прежде всего в самих оборонных отраслях и ведет к еще большей потере к а ч е с т в а. Для нормального развития необходимо примерно 2/3 ва- лового продукта тратить на восстановление и обновление износившихся средств производства. Но, поскольку деньги пожирал валовый выпуск се- рийной боевой техники, оборудование на наших заводах не заменялось десятилетиями, безнадежно устаревало, изнашивалось. И это в то время, когда в Японии оборудование полностью обновлялось за 3 - 4 года, а в Соединенных Штатах - за 5 - 7 лет. В создании "высоких технологий", даже в самых ключевых для обороны отраслях, мы уже в начале 70-х от- стали, как горько шутили между собою инженеры, н а в с е г д а.
Вспоминаю, как летом 1972 года мне, в ту пору молодому специалис- ту, довелось побывать в Москве на выставке научно-технических дости- жений "девятки". По сравнению с открытой для всех, помпезной и пустой Выставкой достижений народного хозяйства, наша закрытая выставка про- изводила куда более серьезное впечатление. Уж здесь-то было собрано, действительно, все передовое, все самое лучшее, что могли показать советская наука и техника. Но дух уныния ощутимо витал и в этих за- лах, где среди сверкающих стендов прохаживались неулыбчивые дежурные, основной обязанностью которых было следить, чтобы посетители записы- вали сведения о приглянувшихся экспонатах только в пронумерованные и прошнурованные тетради "первого отдела".
Каждый день на выставке проходили тематические семинары. Моей целью был семинар по технологии печатных плат (мы хотели кое-что ис- пользовать в наших взрывающихся изделиях). Зал на несколько сотен мест был переполнен - собрались специалисты со всех советских пред- приятий, разрабатывавших электронику, от бытовых радиоприемников до бортовых компьютеров. Все агрессивно нападали на докладчика из голов- ного НИИ по печатным платам. Тот вяло и однообразно оправдывался: "Этот вопрос пока не можем решить - нет оборудования. Этот не можем, нет оборудования…" И вдруг - радостно воспрял: "А вот эту проблему надеемся решить! Мы должны скоро получить японский станок!"
Да, в 1972 году наши главные, наши засекреченные разработчики ос- новной для всей электроники технологии бурно радовались тому, что скоро получат серийный японский станок. Зал по-прежнему гудел, как улей, всех волновали свои вопросы, но, видно, радостное восклицание докладчика резануло не одного меня. Кто-то из сидевших рядом презри- тельно просвистел: "Цусима!…"
А в 1984 году, уже битым-перебитым ведущим инженером, я участвовал в совещании "девятки" и Министерства химической промышленности по но- вым полимерным материалам. Опять был переполненный зал, опять разра- ботчики из множества оборонных научно-исследовательских институтов наскакивали на докладчика, на этот раз - представителя Минхимпрома: "Почему до сих пор не выпускаются созданные пять, семь, десять лет назад новые клеи, герметики, компаунды? Их включали в планы очередных пятилеток, в постановления ВПК (Военно-промышленной комиссии - счи- тавшегося секретным, но широко известного правительственного органа, руководившего работой "девятки", а фактически - наукой и экономикой всей страны). Где же они?! Мы вынуждены создавать новые образцы воен- ной техники из старых материалов, это становится просто невозможным!"
Минхимпромовский начальник так же вяло и однообразно оправдывался: "Нет оборудования… Для выпуска этого полимера нет специальных сме- сителей, для этого - дозаторов, для этого - автоматизированной ли- нии…"
Правительственные постановления срывали не от злокозненности, а от невозможности их выполнить. Гонка за количеством вооружений, чудовищ- ные планы выпуска не давали отвлечься на разработку и изготовление, как тогда говорили, "нестандартного оборудования". И если постановле- ния по новой технике можно было не выполнять, на это смотрели сквозь пальцы, то за срыв планов серийного производства пощады не было.
В абсурдной системе действовала своя абсурдная логика. Так, необъ- яснимый на первый взгляд выпуск сразу трех типов танков объяснялся просто и естественно: в военно-промышленном комплексе под покровом секретности шла борьба ведомств, каждое проталкивало свою модель. Картинка, знакомая по нацистской Германии. Так же, как и там, бюро- кратическая сверхцентрализация вместо порядка с неизбежностью поро- ждала хаос.
Вообще, в военном научно-техническом состязании с Западом Совет- ский Союз, чем дальше, тем все точнее, повторял путь третьего рейха - путь "механический". Когда осенью 1976 года американские и японские специалисты исследовали сверхскоростной советский истребитель МиГ-25, угнанный летчиком-изменником в Японию, они восхищались конструкцией его планера, одобрительно отзывались о двигателях и посмеивались над примитивностью электронного оборудования. Один из экспертов высказал- ся в отношении элементной базы электроники американского "Фантома" и советского МиГ-25: "Это все равно, что сравнивать транзисторный при- емник с граммофоном". (При этом, на удивление американцам и японцам, топорная электроника МиГа была скомпонована так, что все же обеспечи- вала его боевую эффективность. Так действовала отчаянная - от безыс- ходности - изобретательность наших инженеров.)
Да, мы нажимали и нажимали на создание "механики" - танков, ору- дий, снарядов. И гордились количественным, а иногда и качественным превосходством в этих видах вооружений, не замечая, что так же, как когда-то в борьбе с нацистской Германией, Запад парирует наши "меха- нические" достижения своими высокими технологиями. Например, страны НАТО, производя гораздо меньше танков, чем Советский Союз, выпускали больше противотанковых управляемых ракет с высокоточным лазерным на- ведением.
Нет сомнений: вне зависимости от политических просчетов, сама по себе количественная гонка вооружений, на путь которой ступили наши правители, когда оказались неспособны обеспечить научно-техническое равенство с Западом, и явилась одной из главных причин, породивших в 1979-м афганскую войну. Английский историк Д.Джолл в "Истоках Первой Мировой войны" пишет: в результате подобной гонки экономическое на- пряжение достигает такого уровня, что только война, при которой от- брасываются все правила ортодоксального финансирования, спасает госу- дарство от банкротства.
Не следует думать, что был некий сознательный умысел - с помощью "маленькой победоносной войны" выпустить пар и утрясти внутренние де- ла. Все вышло само собой. Неистовая накачка изнуренной страны оружием где-то, в конце концов, должна была прорваться. Третья Мировая оказа- лась уж слишком страшна. Прорвалось - Афганистаном.
Сталинский социализм - прекрасный пример того, что режим, который не обеспечивает своей стране постоянного движения курсом научно-тех- нического прогресса, то есть режим противоестественный, противореча- щий законам природы, способен существовать только за счет расхода ес- тественных, природных ресурсов. При Сталине с безумным размахом пере- малывали самый драгоценный и невосполнимый ресурс - человеческие жиз- ни. После ликвидации "оттепели", во время которой попытались было жить интеллектом, немедленно встал вопрос: что расходовать дальше? Такого изобилия человеческого материала, как прежде, больше не было, он истощился от репрессий, войны, падения рождаемости. На какое-то время надвигавшийся крах удалось отодвинуть благодаря богатствам рос- сийских недр.
В 70-е - 80-е годы страна жила за счет экспорта сибирской нефти. На выручку от продажи нефти покупали за границей зерно и мясо, одежду и лекарства, разгоняли производство вооружений, воевали в Афганистане и укрепляли шатающиеся "прогрессивные" режимы в анголах и эфиопиях. Однако ажиотажный спрос на нефть, возникший после арабо-израильской войны 1973 года и напугавшего Запад арабского "нефтяного эмбарго", неминуемо должен был пойти на спад. На Западе интенсивно работали над созданием энергосберегающих технологий. Достаточно напомнить, что за десятилетие - с середины 70-х до середины 80-х - усовершенствование автомобильных двигателей позволило сократить расход горючего в сред- нем на 30%. А в сибирских месторождениях легко добываемая нефть в это время стала заканчиваться. Дальше шла "трудная" нефть, требующая больших затрат на извлечение, что означало экономическую катастрофу.
На глазах всего мира советский "Титаник", потерявший ход, начинал погружаться, и весь мир это понимал. Президент США Рейган, едва всту- пив в должность в начале 1981-го и осмотревшись, радостно объявил: "Советский Союз, как великая держава, доживает последние годы!" Его слова с возмущением цитировали наши пропагандисты. Они высмеивали Рейгана как горе-пророка, давали ему гневную отповедь и т.д. Но, ка- жется, самые умные из пропагандистов, те, кому приходилось бывать на Западе, тоже все понимали.
Ничего не понимали только наша правящая номенклатура и обслуживав- шая ее номенклатура научная. Эти были убеждены: то, что есть сейчас, будет всегда. То есть, будет все та же громадная промышленность, вы- пускающая прежде всего вооружения, с очень низкой производительностью труда. И номенклатуру тоже охватывал страх перед будущим. Только осо- бого рода. Номенклатура боялась, что в Советском Союзе н е х в а- т и т л ю д е й.
В самом деле, по прогнозам демографов население СССР к концу ХХ века должно было составить 300 миллионов. Слишком мало, чтобы обеспе- чить рабочими руками нашу неэффективную экономику, особенно если учесть, что весь прирост давали республики южные, мусульманские, тра- диционно сельскохозяйственные (там и на заводах работали в основном русские и русскоязычные), а в республиках промышленных население ста- рело и сокращалось.
Все это предвиделось давно, и добросовестные специалисты указывали единственный путь к спасению: переход к новым технологиям и автомати- зации вместе с расширением системы высшего образования. Еще в 1970 году в "Литературной газете" (ей позволялось в строго очерченных пре- делах публиковать дискуссионные статьи) высказывалось убеждение, что нам необходимо принимать в вузы, как минимум, 50% выпускников средней школы. Затраты на высшее образование - залог будущего. Один инженер в качестве оператора автоматизированной линии может заменить десятки рабочих.
Но правящая бюрократия больше не верила в научно-технический про- гресс, который сама же и задушила. Боялась она и прироста интеллиген- ции. Был выбран путь прямо противоположный: вместо обновления промыш- ленности занялись принудительной мобилизацией рабочих рук на сущест- вующие отсталые производства. Ввели жесткий лимит даже на получение нормального среднего образования (на "переход в девятый класс", как тогда говорили). Школьников после окончания восьмилетки массами по- гнали в профессионально-технические училища, пресловутые ПТУ, "пу- тяги".
ЮНЕСКО выделяет 4 ступени образования: начальное, среднее, высшее и надвысшее (аспирантура). Наибольший вклад в научно-технический про- гресс и прирост экономического могущества вносят, разумеется, 3-я и 4-я ступени, это мозг нации, в то время как 1-я и 2-я ступени - ру- ки. Среди прочих важнейших характеристик, измеряющих интеллектуальный уровень нации, особое место занимает "Коэффициент интеллектуализации молодежи" - КИМ, - та доля юношества, которая получает высшее образо- вание и становится общественным мозгом страны. Конечно, любому госу- дарству нужны руки, а не только мозг, причем в оптимальной пропорции. Но научно-технический прогресс требует своего, и пропорция должна не- уклонно изменяться. В 70-е - 80-е годы в одном-единственном государ- стве из двухсот с лишним, существовавших на планете, не происходило такого изменения - в Советском Союзе. В течение застойного периода КИМ у нас замер на уровне примерно 21%.
Следует напомнить, что при всех бедах сталинской поры к 1953 году мы были на третьем месте в мире по КИМ после США и Канады. Хрущевская "оттепель" с ее культом науки и образования сделала нас фактически второй державой мира, поставив в один ряд с Канадой. Но уже с середи- ны 60-х, когда у нас стабилизировался прием абитуриентов на дневные отделения вузов, нас стали перегонять.
Переориентация на ПТУ, принятая в начале 70-х, уже к 1980 году от- бросила Советский Союз на 24-е место (со 2-го!), он оказался на гра- нице между развитыми и развивающимися странами. А в начале 80-х по системе высшего образования был нанесен еще один сокрушительный удар: отменили отсрочки от призыва в армию для студентов дневных от- делений, даже в тех вузах, где были военные кафедры. В результате, к концу 80-х в мировой таблице ЮНЕСКО Советский Союз по КИМ занимал уже 42-е место, его опередили по уровню образования даже такие страны, как Ливан, Перу, Панама и Барбадос.
На деле все обстояло еще хуже. Показатель КИМ не учитывает к а- ч е с т в а высшего образования. ЮНЕСКО как бы предполагает, что су- ществует некий уровень, примерно одинаковый для всех стран. В 50-е - 60-е годы, во всяком случае до середины 60-х, советские вузы, несом- ненно, соответствовали этому уровню, а зачастую и превосходили его. Но в 70-е - 80-е нравственная и профессиональная деградация сотрудни- ков и целых коллективов вузовских кафедр, о которой мы говорили, не- избежно вела к тому, что качество высшего образования у нас падало. Да и как могло быть иначе, если молодые специалисты со студенческой скамьи получали ориентацию на достижение успеха не путем творческого труда, а путем прислужничества, интриг, "общественной работы" (комсо- мольско-партийного функционерства)?
Мало того. Превращение средней школы из ступени к высшему образо- ванию в поставщика контингента для ПТУ, да еще в совокупности с ми- зерной зарплатой учителей, подорвало качество и школьного обучения, которое в СССР всегда было очень высоким и заслуженно считалось наци- ональной гордостью. Это был еще один шаг к гибели великой страны.
В 1866 году случилась война между Австрией и Пруссией, решался во- прос о главенстве в будущем объединении германских государств. Прус- саки наголову разбили австрийцев в битве при Садове. Прусская пропа- ганда, восхваляя превосходство не только своей армии, но и всей куль- туры, напыщенно заявляла: "Битву при Садове выиграл прусский школьный учитель!"
Советский школьный учитель 70-х - 80-х, деморализованный и нищий, свою "битву при Садове" проиграл вчистую. Плоды мы пожинаем сегодня. Дремучее невежество не только нынешней 15-20-летней молодежи, но и взрослых 30-40-летних людей, повальное пьянство, дикая жестокость нравов, разгул преступности, отравляющие воздух миазмы фашистской пропаганды, - все это во многом следствия того поражения.
Удушение научно-технического прогресса и снижение качества образо- вания русского и русскоязычного населения СССР стало одной из важней- ших причин трагического распада страны. Советский Союз, конечно, был империей (ни отрицательного, ни положительного значения само по себе это слово не несет). Говорят, что все империи в конце концов распада- ются. Но гораздо любопытнее проследить, чем же они удерживаются. Си- лой? А откуда она берется? Возможны только два варианта: либо техно- логическое и интеллектуальное (разумеется, в смысле образования и квалификации, а не генетических свойств) превосходство имперской на- ции над колониальными народами, либо - ее подавляющее численное пре- обладание.
Первый путь - путь Британской империи. В течение двух веков англи- чане управляли колониями, общая численность населения которых деся- тикратно превосходила население метрополии, выкачали из них немало богатств, но и многое сделали для их приобщения к цивилизации. Это благое дело, которым Англия справедливо гордится, в то же время ока- залось роковым для прочности имперских устоев. Уже в 20-х - 30-х го- дах ХХ столетия элита, к примеру, индийского общества (пусть только элита) не уступала британцам по интеллектуальному развитию, а техно- логическое превосходство метрополии больше не было абсолютным. (Ма- хатма Ганди в своей программе ненасильственной борьбы за освобожде- ние, в частности, призывал индийцев не покупать английские товары, только свои собственные. Значит, было уже индийское предприниматель- ство, была какая-никакая промышленность, были специалисты.) Отпадение 300-миллионной Индии от 50-миллионной Англии становилось неизбежным.
Второй путь - путь Российской империи и ее наследника СССР. До конца 50-х - начала 60-х годов стержневая нация империи, объединенная русским языком и русской культурой, была в абсолютном большинстве. Но в 60-х, по известным причинам, началось вначале сокращение прироста, а затем и постепенное уменьшение численности русских и русскоязычных, одновременно с бурным умножением мусульманского населения в Средней Азии, Азербайджане и т.д. Старые имперские опоры затрещали под тя- жестью этих людских масс.
К моменту распада СССР в 1991 году относительная численность насе- ления метрополии, вместе с русскими и русскоязычными жителями союзных республик, была еще достаточна высока - процентов 60. Такое соотноше- ние было уже не подавляющим, особенно с учетом возрастной структуры (в метрополии - преобладание среднего и старшего возраста, на юге - молодежь), и не обеспечивало сохранение империи по старой схеме. Но оно оставалось еще вполне благоприятным для того, чтобы империя под- держивалась на основе технологического и интеллектуального превос- ходства метрополии. А эти факторы как раз и не проявлялись.
Для прибалтийских, украинских, грузинских, молдавских национальных движений, для огромных масс молодого мусульманского населения южных республик метрополия - с низким уровнем жизни ее собственного народа, с отсталой инфраструктурой, уступавшей даже многим африканским стра- нам, - не представлялась ни авторитетом, ни источником благ - высоко- качественных товаров, передовой медицины и т.д. В метрополии видели только чужеродного паразита, который забирает юношей для мучительной военной службы и высасывает из подвластных народов все соки. (На са- мом деле, поток субсидий и льгот шел как раз из Российской Федерации в союзные республики, до 50 млрд. долларов в год. Другое дело, как бестолково, без всякой пользы для коренного населения, а то и во вред ему, тратились эти деньги. Например, на безграмотные проекты, вызы- вавшие разрушение экологических систем.)
Презрительное отношение к русскому и русскоязычному населению, его притеснения и выдавливание в Россию развивались, особенно в мусуль- манских республиках, еще до "перестройки". Распад Союза в той или иной форме становился неизбежным.
В эпоху застоя почти исчезла прежняя советская фантастика - попу- ляризаторская, научно-техническая. То, что издавалось в 70-е - 80-е годы под именем "научной фантастики", - отечественное ли, перевод- ное, - было прежде всего фантастикой социальной, психологической, за- частую в жанре антиутопии. Для советских авторов обращение к жанру НФ было способом просочиться к читателю со своим видением мира сквозь трещинки в бетонных плотинах редакций и цензуры. Но об этом написано немало специальных исследований.
Нам любопытнее проследить, как изменилась в застойные годы ситуа- ция с научно-популярной литературой. Книг выпускалось (по числу наи- менований), пожалуй, в несколько раз больше, чем во времена "оттепе- ли", а тиражи уменьшились. На смену прежним общедоступным изданиям, охватывавшим широкие области науки и техники, пришли книги, посвящен- ные узко-специальным вопросам. Здесь, конечно, была своя логика: чис- ло образованных людей в стране все-таки возросло, и рассчитывать при- ходилось на читателей более высокого уровня. Но беда в том, что мно- гие из этих книг были написаны без всякой увлекательности, как сухие обзоры. Насколько естественны были в конце 50-х годов 100-200-тысяч- ные тиражи книг и брошюр по астрономии или ракетной технике, настоль- ко нелепо выглядела изданная в конце 70-х сорокатысячным тиражом в научно-популярной серии какая-нибудь унылая монография о свойствах кристаллогидратов.
Как и другие загадки эпохи застоя, это странное явление объясняет- ся чрезвычайно просто, если вспомнить о правилах игры того времени. Подобные книги нужны были самим авторам - для пополнения списка пуб- ликаций, необходимого при защите диссертаций, борьбе за конкурсную должность и т.п. Борьба за их пробивание, проталкивание в печать бы- ла одной из важнейших составляющих великой борьбы в научном мире за должности, звания, деньги и власть.
Такие книги, конечно, не раскупались. Из всего потока читатель выхватывал только то, что поинтереснее, особенно связанное с загадка- ми природы и истории - о динозаврах, об Атлантиде. Кстати, никогда не залеживались любые, даже сложно написанные книги по астрономии.
Зато с середины 60-х, на протяжении всего застойного периода, не- обыкновенным успехом пользовались научно-популярные ж у р н а л ы. "Знание - Сила" и "Наука и жизнь" (в меньшей степени, прекрасный "Хи- мия и жизнь", вследствие его специфики, а также весьма интересный "Техника - Молодежи" из-за его ортодоксальности) играли в жизни со- ветской интеллигенции не меньшую роль, чем толстые литературные жур- налы. Подписка, например, на "Знание - Сила" лимитировалась точно так же, как на самые дефицитные "Иностранную литературу" и "Новый мир". Подписаться на почте было просто невозможно, а на работе - единствен- ную подписную квитанцию, выделенную лаборатории или отделу, разыгры- вал между собой по жребию десяток претендентов.
В отличие от литературных журналов 70-х - 80-х, чье дремотное, профильтрованное течение лишь изредка нарушалось всплесками талантли- вых текстов, на страницах научно-популярных журналов бурлила настоя- щая интеллектуальная жизнь. Уже в постсоветское время сотрудники того же "Знание - Сила" вспоминали, с каким подозрением относились к ним органы идеологического надзора, как тяжко было пробивать сквозь цен- зуру серьезные публикации и даже необычное художественное оформление номеров. Но интеллигентный читатель застойных лет этих редакционных мук не ощущал. Он с благодарностью находил в научно-популярных журна- лах то, чего не мог отыскать больше нигде: обсуждение важнейших фило- софских, социальных, психологических проблем, пусть только на истори- ческих и естественно-научных примерах, информацию о достижениях науч- но-технического прогресса вместе с осмыслением того, что обещают че- ловечеству и чем грозят ему эти новейшие успехи разума. Находил на- стоящую, а не отрежиссированную борьбу мнений, - пусть только вокруг исторических и научных вопросов, - борьбу интеллектуальную, будоража- щую его собственные ум и душу. Наконец, находил подлинное, а не выму- ченное, искрометное, хотя опять-таки ограниченное научными проблемами остроумие.