Страница:
Табита была удовлетворена. Это был не микроклимат; это было не какое-нибудь мгновенное перемещение материи; это была просто генетическая модель окружающей среды, пусть даже и чертовски дорогая. Табита не знала, насколько она точно воспроизводила пейзаж, но выполнена она была, бесспорно, очень тщательно. Пахло влажной землей, соком растений, а где-то под всем этим пробивались антисептические миазмы ультразвука.
Марко позвал:
— Табита.
Табита снова обернулась к лугу.
— Мы достанем тебе деньги, — сказал он. — Это будет первое, что мы сделаем.
Потом он, казалось, заметил, с каким видом она оглядывает окрестности:
— Тебе нравится? Настоящее искусство. Замораживатели обходятся дешевле, зато они уж точно не так шикарны.
— Горизонт чуточку слишком близко, — отозвалась Табита.
— Да ладно тебе, — сказал Марко.
Сейчас, когда она критически осмотрела все, так оно и оказалось, но ей не хотелось препираться по этому поводу.
— Это она?
— Это Ханна. Ханна Су. Самый сообразительный труп во всем этом мероприятии. — Марко широким жестом обвел пустой пейзаж. Ветерок играл его блестящими черными волосами.
Табита открыла было рот, чтобы спросить, что это за другая штука, плавающая над останками Ханны, но что-то остановило ее.
Она знала, что это.
«Штука» была плоской и блестяще-черной, металлической. У нее была большая голова и тельце ребенка, но не было ног. Она была до подбородка закутана в пластиковый пакет.
Существо (а оно было реальным, живым, в этом Табита не сомневалась) сидело среди воздуха на серебристом металлическом диске. Оно сидело спиной к ним. Табита могла разглядеть, что у него было некое подобие хвоста — вроде серебряного металлического, кончиком подключенного к розетке на диске.
Табита никогда не видела ни одного из них, но тут это мог быть только он.
Марко и Табита догнали Близнецов. И все вместе приблизились к облаку.
Плавающее существо обернулось при их приближении.
И посмотрело на Табиту.
Его глаза были красными, как вишни. Они светились, как хвостовые огни какого-нибудь дальнего транспорта.
Это был Херувим. Херувим так близко, что до него можно было дотронуться. Херувим на человеческой орбитальной станции. Херувим под землей!
У Табиты было такое ощущение, словно ее с головы до ног пронзила сосулька. Она замерла, стала холоднее и неподвижнее, чем Ханна Су. С того момента, когда она попала в пещеры Изобилия, она только и делала, что смотрела, но сейчас она смотрела во все глаза.
Это продолжалось целую секунду.
Табита опустила глаза. Посмотрела вниз на плавающую женщину, закутанную в облако. И, какой бы невероятной она ни казалась (хотя для Табиты было жизненно важным принять ее и выжать из нее деньги), это сейчас уже ничего не значило, в ней уже не было ничего странного или ошеломляющего — после того, как Табита увидела Дитя, Рожденное Пространством.
— Его зовут Кстаска, — сказала Саския — она, по-видимому, была здесь единственной, кому было хоть в какой-то мере интересно давать пояснения Табите. — Мы думаем, оно женского рода.
Могул посмотрел на сестру из-под опущенных век, на его тонких губах играла покровительственная улыбка:
— Полет фантазии, — сказал он, слегка растягивая слова. — Они отменили пол. — Казалось, этот факт одновременно вызывал сожаление и забавлял его.
— Я думаю, это женщина, — сказала, обращаясь к Табите, Саския и провела по воздуху тонким пальчиком. — А ты?
Табита искоса взглянула на существо и тут же отвела глаза. Оно все еще разглядывало Табиту. Это и вызывало у нее отвращение, и завораживало, она вообще не могла разобраться в своих ощущениях. Табита почувствовала, что у нее кружится голова. Возникла мысль: а, может, она все еще на вечеринке в Скиапарелли, и голова ее затуманена винными парами, пивом и прекрасным кристаллом Офира, а все, что произошло потом — замысловатая, сложная галлюцинация.
— Марко, — услышала Табита свой хриплый голос.
Херувим перевел свой пристальный взгляд и теперь смотрел на Марко. Табита продолжала смотреть на Херувима. Она просто не могла отвести глаз.
— Он слегка раздражен, — заметил Могул, обращаясь к Марко.
— Это ты его раздражаешь, — сказала Марко Саския.
А в это время Ханна Су говорила, но никто ее не слушал.
Ее глаза были открыты и смотрели в никуда. Ее слова исходили из голосового ящичка, подвязанного к горлу наподобие огромного вульгарного украшения. Ящик придавал ее голосу вымученный тон.
— …ДО ТОГО, КАК НА ИСКРЕННОСТИ ВООБЩЕ ПОЯВИЛСЯ СТАДИОН, — говорила покойная Ханна Су. Ни ее глаза, ни ее губы не двигались, но под кожей ее широкого бледного лица то появлялась, то исчезала полоска легких геометрических фигур, словно она кристаллизовала их там, внутри.
Похоже, она думала, что разговаривает с Херувимом Кстаской.
— ВПРОЧЕМ, ЕГО МАТЬ, ОНА БЫЛА НЕПЛОХАЯ ЖЕНЩИНА, — говорила Ханна Су, — ОНА РУКОВОДИЛА ПЕРВЫМ ОРБИТАЛЬНЫМ ЦИРКОМ. — Ханна усмехнулась. — СЛОНЫ В СВОБОДНОМ ПОЛЕТЕ.
Херувим заговорил.
— Привет, Марко, — произнес он.
У Кстаски-Херувима голос совершенно, как у маленькой девочки, — в сущности, что он собой и представляет; если сделать скидку на свободу интерпретации совершенства.
— Привет, Кстаска, — ответил Марко, коротко и довольно небрежно.
— Ты опоздал, — сказал Кстаска.
— Нас задержали, — ответил Марко. — Робот.
— Ну, и шуму же ты наделал, — сказал Кстаска.
Он говорил тоном ребенка, делающего выговор куклам.
Марко не обратил на него внимания:
— Все равно, — сказал он. — У нас сломалось такси.
— Марко, — сказала Табита, на этот раз более отчетливо. — Деньги. Телефон. — Она оглядела траву, лес. Раз уж здесь такое шикарное хозяйство, где-нибудь в нем должен быть телефон.
— ОНА РУКОВОДИЛА ПЕРВЫМ ОРБИТАЛЬНЫМ ЦИРКОМ, — объясняла умершая женщина. — Я ТЕБЕ КОГДА-НИБУДЬ ОБ ЭТОМ РАССКАЗЫВАЛА?
Как только Табита заговорила, Кстаска тут же перенес внимание на нее.
— А кто она? — поинтересовался он.
— Кстаска, это капитан Табита Джут. С прекрасного корабля «Элис Лиддел». Табита, это Кстаска, — сказал Марко. — Кстаска — Херувим. Пятый член «Контрабанды».
— Да, — подтвердил Кстаска.
Его защитный костюм неожиданно засиял, опалесцируя, кружась по воздуху. Чему он сказал «да», Табита не была уверена. «Да» прозвучало властно, бездушно и категорично. Она никогда не слышала утверждения столь осуждающего.
— Мы поговорим об этом позже, — быстро сказал Марко, обращаясь к Кстаске. — Табита, — он взял девушку под руку и отвел ее от взгляда Кстаски, поставив лицом к замороженному трупу. — Это еще один человек, с кем ты должна познакомиться, — кое-кто очень важный для нас всех. Это Ханна Су, — сказал он. — Наш менеджер.
При этом мертвая женщина перестала бормотать.
— А, — сказал ящик, привязанный у ее горла, — ВЫ ЗДЕСЬ. ВЫ ВСЕ ЗДЕСЬ. Я ВИЖУ ВАС. ВЫ ВСЕ СТОИТЕ ВОКРУГ МЕНЯ.
— Мы все здесь, Ханна, — сказал Марко. — И все готовы к выступлению.
— ДА, МАРКО, — отозвалась Ханна, — Я ТЕБЯ ВИЖУ. НО КТО ЭТО С ТОБОЙ? ОНА С ТРИТОНА? Я ОТ НИХ НЕ ИМЕЮ НИКАКИХ ИЗВЕСТИЙ. В НАШИ ДНИ ЛЮДИ ТАК НЕНАДЕЖНЫ. НЕ ТО ЧТО В СТАРОЕ ВРЕМЯ…
— Ханна, это наш новый пилот. Это Табита Джут. Извини, что перебиваю, но это, в общем, срочно, — мы должны ей деньги.
— СКОЛЬКО ДЕНЕГ? — прожужжал голосовой ящик Ханны Су.
— Двести пятьдесят скутари, — громко сказала Табита. Она впервые в жизни разговаривала с мертвым человеком. — И тысячу пятьсот, если я повезу их на Титан.
Не имея ни малейшего представления об Избранных Замороженных и о том, на каком особом, привилегированном положении они могли находиться, Табита подумала, что должна огорошить Ханну как можно сильнее и как можно скорее.
Похоже, это сработало. А, может, это был просто ритуал, такой же, как при сделке с живым клиентом.
— ТАК МНОГО.
— Ей надо сначала сделать ремонт, — сказал Марко.
— СНАЧАЛА ей надо получить двести пятьдесят скутари, — поправила его Табита. — За то, что привезла его сюда.
— НЕ ЗНАЮ, МАРКО, — сказала Ханна Су так, словно Табита вообще ничего не говорила. — ЭТО МНОГО.
Марко нагнулся и сделал резкий жест перед слепыми глазами Ханны.
— Ханна, мы должны срочно это уладить. Я хочу сказать — у нас нет времени на обсуждение. После шоу мы можем поговорить об этом.
— А КАК НАСЧЕТ НАШЕГО ОБЫЧНОГО ТРАНСПОРТА — ЭТИХ СИМПАТИЧНЫХ МАЛЬЧИКОВ С «АРМСТРОНГ СЬЮЛЛЕАБХАЙНА»?
— Они были ненадежными, Ханна, — сказал Марко. — Мне пришлось отказаться от них. Вот Табита, она надежная.
— ДА-А-А, — задумчиво протянул голосовой ящик Ханны, — Я ВИЖУ, У НЕЕ СИЛЬНАЯ АУРА. ОНА МОЩНЫЙ СОЮЗНИК, МАРКО. ЕЕ ВКЛАД БУДЕТ РЕШАЮЩИМ.
— Потрясающе, — сказала Табита. — Что ж, должна сказать, я в восторге, что слышу это. — Она сердито обвела взглядом собравшуюся компанию. Все они отводили глаза, — все, кроме Кстаски. Тот по-прежнему смотрел на нее. Он был похож на идола, сидевшего перед ней на корточках на подносе из нержавеющей стали. Идол из слоновой кости с рубинами вместо глаз.
Табита быстро отвела глаза. И обратилась к Ханне:
— Каким же будет твой вклад? — Она ударила ногой по несуществующей грязи. Звук был таким, словно это был пол из каменной пены. — У вас вообще не будет никакого корабля, к черту, если я немедленно не получу двести пятьдесят скутари, — с силой сказала Табита. — Марко потом тебе обо всем расскажет. Здесь есть телефон, по которому можно позвонить?
— ТЫ ДОЛЖЕН ЗАПЛАТИТЬ ЕЙ, МАРКО, — пробормотала мертвая женщина.
— У меня нет таких денег, — ответил он.
— У МЕНЯ ТОЖЕ, ДУША МОЯ, — сказал звуковой ящик Ханны Су. Неожиданно он прозвучал довольно резко; впрочем, возможно это был просто сбой механизма.
— Ты живешь здесь, — сказала Табита и, произнеся эти слова, сообразила, что могла бы подобрать более подходящий глагол, — и ты полагаешь, что я в это поверю?
— Она не всегда получает луг, — защищая Ханну, сказала Саския.
— ТАБИТА, Я НЕ МОГУ ЗАПЛАТИТЬ ТЕБЕ ДО ТОГО, КАК ПРОЙДЕТ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. ДО ТОГО, КАК САД МЕРКУРИЯ ЗАПЛАТИТ МНЕ.
Марко отмел это заявление:
— Мы должны взять аванс.
— ЕЩЕ ОДИН?
— Это дорогостоящая сделка, — сказал Марко. — Вспомни, о чем идет речь, Ханна. Это ведь не обычная сделка, помнишь?
— ТВОЯ ПОДРУГА НЕ С ТРИТОНА, МАРКО? — спросила Ханна. — Я УЖЕ ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ НЕ ИМЕЮ НИКАКИХ ИЗВЕСТИЙ С ТРИТОНА. НАДЕЮСЬ, КАПЕЛЛА НЕ ОБНАРУ…
— Табита — вроде нашей поклонницы, Ханна, — сказал Марко. — Она пришла посмотреть на Тэла и меня в Скиапарелли.
— А, СКИАПАРЕЛЛИ, — ностальгическим тоном сказала Ханна.
Табита резко выдохнула сквозь зубы. Затем круто развернулась и стала смотреть назад, на мягкие зеленые лужайки иллюзорного леса. Они все ей осточертели. И она была решительно настроена не потерять дороги к выходу.
— Я ПОМНЮ ЕГО. ЗАПАХ ПЕРСИКОВОГО ЦВЕТА НА ГРЭНД-КАНАЛЕ. В КАРАВАН-САРАЕ МЫ СИДЕЛИ И ГОВОРИЛИ О НОВОМ СИНТЕЗЕ ИСКУССТВА И ТЕХНИКИ. ОРАНЖЕВЫЙ ТУМАН…
— Мы привезли тебе пленку, Ханна, — сказал Марко, подходя к Табите совсем близко.
Табита подозрительно посмотрела на него. Он отвел глаза.
— Она хорошая, — говорил Марко, — это для тебя — чтобы ты разделила ее со своим другом, — многозначительно заключил он.
— ПЛЕНКА? — неуверенно сказала Ханна. — ОНА С ТРИТОНА?
— Да, — с ударением сказал Марко. — Именно так, Ханна. Она с Тритона.
— ХОРОШО. ХОРОШО. ЗАПУСТИ ЕЕ.
Марко протянул руку в облако и выключил модель окружающей среды.
Неожиданно ожил Кстаска.
— Не так, — сказал он высоким голосом и спикировал на Марко.
— Я должен видеть, что делаю! — ответил тот. Одной рукой отстранив Херувима, другой Марко схватил сумку Табиты и потянул ее на себя. Затем ухватился за молнию.
Табита тянула сумку к себе, но Марко держал и ее длинную лямку. Он сунул руку в сумку и стал в ней рыться. Табита уже знала, что он собирается достать: простую черную кассету без ярлыка.
Он так и сделал и вставил ее в блок рядом с головой Ханны.
— О, — сказала мертвая женщина, в неведении того, что произошло перед этим. — ЭТО ЗАВОРАЖИВАЕТ. ПРОСТО ЗАВОРАЖИВАЕТ.
Ее облако тут же рассеялось вместе с лугом: деревьями, травой, солнцем и всем остальным. Ханна Су лежала на полке из нержавеющей стали с прорезями, с которой капала вода, в сером пластиковом спальном мешке, верх которого был отогнут. По всей ее голове были электроды, а в волосах — иней.
Они стояли в маленькой пещере, полной стаз-генераторов и микроволновых проекторов направленного размораживания. Тэл, потеряв ориентацию, в страхе слетел вниз и ударился прямо в окно. Он упал на широкий карниз из белого пластика, где и остался скрестись, ошеломленный. Там, где он ударился об окно, конденсат был смазан.
Табита выглянула наружу. Ячейка Ханны была одной в цепи выростов неправильной формы, выпиравших из стен большой тусклой пещеры. Под ними параллельными рядами простирались криозамораживатели.
— НАВЕРНОЕ, ОНИ СООБЩАЮТ, ЧТО ПОМОЩЬ ИДЕТ! — радостно сказала Ханна.
Марко позвал:
— Табита.
Табита снова обернулась к лугу.
— Мы достанем тебе деньги, — сказал он. — Это будет первое, что мы сделаем.
Потом он, казалось, заметил, с каким видом она оглядывает окрестности:
— Тебе нравится? Настоящее искусство. Замораживатели обходятся дешевле, зато они уж точно не так шикарны.
— Горизонт чуточку слишком близко, — отозвалась Табита.
— Да ладно тебе, — сказал Марко.
Сейчас, когда она критически осмотрела все, так оно и оказалось, но ей не хотелось препираться по этому поводу.
— Это она?
— Это Ханна. Ханна Су. Самый сообразительный труп во всем этом мероприятии. — Марко широким жестом обвел пустой пейзаж. Ветерок играл его блестящими черными волосами.
Табита открыла было рот, чтобы спросить, что это за другая штука, плавающая над останками Ханны, но что-то остановило ее.
Она знала, что это.
«Штука» была плоской и блестяще-черной, металлической. У нее была большая голова и тельце ребенка, но не было ног. Она была до подбородка закутана в пластиковый пакет.
Существо (а оно было реальным, живым, в этом Табита не сомневалась) сидело среди воздуха на серебристом металлическом диске. Оно сидело спиной к ним. Табита могла разглядеть, что у него было некое подобие хвоста — вроде серебряного металлического, кончиком подключенного к розетке на диске.
Табита никогда не видела ни одного из них, но тут это мог быть только он.
Марко и Табита догнали Близнецов. И все вместе приблизились к облаку.
Плавающее существо обернулось при их приближении.
И посмотрело на Табиту.
Его глаза были красными, как вишни. Они светились, как хвостовые огни какого-нибудь дальнего транспорта.
Это был Херувим. Херувим так близко, что до него можно было дотронуться. Херувим на человеческой орбитальной станции. Херувим под землей!
У Табиты было такое ощущение, словно ее с головы до ног пронзила сосулька. Она замерла, стала холоднее и неподвижнее, чем Ханна Су. С того момента, когда она попала в пещеры Изобилия, она только и делала, что смотрела, но сейчас она смотрела во все глаза.
Это продолжалось целую секунду.
Табита опустила глаза. Посмотрела вниз на плавающую женщину, закутанную в облако. И, какой бы невероятной она ни казалась (хотя для Табиты было жизненно важным принять ее и выжать из нее деньги), это сейчас уже ничего не значило, в ней уже не было ничего странного или ошеломляющего — после того, как Табита увидела Дитя, Рожденное Пространством.
— Его зовут Кстаска, — сказала Саския — она, по-видимому, была здесь единственной, кому было хоть в какой-то мере интересно давать пояснения Табите. — Мы думаем, оно женского рода.
Могул посмотрел на сестру из-под опущенных век, на его тонких губах играла покровительственная улыбка:
— Полет фантазии, — сказал он, слегка растягивая слова. — Они отменили пол. — Казалось, этот факт одновременно вызывал сожаление и забавлял его.
— Я думаю, это женщина, — сказала, обращаясь к Табите, Саския и провела по воздуху тонким пальчиком. — А ты?
Табита искоса взглянула на существо и тут же отвела глаза. Оно все еще разглядывало Табиту. Это и вызывало у нее отвращение, и завораживало, она вообще не могла разобраться в своих ощущениях. Табита почувствовала, что у нее кружится голова. Возникла мысль: а, может, она все еще на вечеринке в Скиапарелли, и голова ее затуманена винными парами, пивом и прекрасным кристаллом Офира, а все, что произошло потом — замысловатая, сложная галлюцинация.
— Марко, — услышала Табита свой хриплый голос.
Херувим перевел свой пристальный взгляд и теперь смотрел на Марко. Табита продолжала смотреть на Херувима. Она просто не могла отвести глаз.
— Он слегка раздражен, — заметил Могул, обращаясь к Марко.
— Это ты его раздражаешь, — сказала Марко Саския.
А в это время Ханна Су говорила, но никто ее не слушал.
Ее глаза были открыты и смотрели в никуда. Ее слова исходили из голосового ящичка, подвязанного к горлу наподобие огромного вульгарного украшения. Ящик придавал ее голосу вымученный тон.
— …ДО ТОГО, КАК НА ИСКРЕННОСТИ ВООБЩЕ ПОЯВИЛСЯ СТАДИОН, — говорила покойная Ханна Су. Ни ее глаза, ни ее губы не двигались, но под кожей ее широкого бледного лица то появлялась, то исчезала полоска легких геометрических фигур, словно она кристаллизовала их там, внутри.
Похоже, она думала, что разговаривает с Херувимом Кстаской.
— ВПРОЧЕМ, ЕГО МАТЬ, ОНА БЫЛА НЕПЛОХАЯ ЖЕНЩИНА, — говорила Ханна Су, — ОНА РУКОВОДИЛА ПЕРВЫМ ОРБИТАЛЬНЫМ ЦИРКОМ. — Ханна усмехнулась. — СЛОНЫ В СВОБОДНОМ ПОЛЕТЕ.
Херувим заговорил.
— Привет, Марко, — произнес он.
У Кстаски-Херувима голос совершенно, как у маленькой девочки, — в сущности, что он собой и представляет; если сделать скидку на свободу интерпретации совершенства.
— Привет, Кстаска, — ответил Марко, коротко и довольно небрежно.
— Ты опоздал, — сказал Кстаска.
— Нас задержали, — ответил Марко. — Робот.
— Ну, и шуму же ты наделал, — сказал Кстаска.
Он говорил тоном ребенка, делающего выговор куклам.
Марко не обратил на него внимания:
— Все равно, — сказал он. — У нас сломалось такси.
— Марко, — сказала Табита, на этот раз более отчетливо. — Деньги. Телефон. — Она оглядела траву, лес. Раз уж здесь такое шикарное хозяйство, где-нибудь в нем должен быть телефон.
— ОНА РУКОВОДИЛА ПЕРВЫМ ОРБИТАЛЬНЫМ ЦИРКОМ, — объясняла умершая женщина. — Я ТЕБЕ КОГДА-НИБУДЬ ОБ ЭТОМ РАССКАЗЫВАЛА?
Как только Табита заговорила, Кстаска тут же перенес внимание на нее.
— А кто она? — поинтересовался он.
— Кстаска, это капитан Табита Джут. С прекрасного корабля «Элис Лиддел». Табита, это Кстаска, — сказал Марко. — Кстаска — Херувим. Пятый член «Контрабанды».
— Да, — подтвердил Кстаска.
Его защитный костюм неожиданно засиял, опалесцируя, кружась по воздуху. Чему он сказал «да», Табита не была уверена. «Да» прозвучало властно, бездушно и категорично. Она никогда не слышала утверждения столь осуждающего.
— Мы поговорим об этом позже, — быстро сказал Марко, обращаясь к Кстаске. — Табита, — он взял девушку под руку и отвел ее от взгляда Кстаски, поставив лицом к замороженному трупу. — Это еще один человек, с кем ты должна познакомиться, — кое-кто очень важный для нас всех. Это Ханна Су, — сказал он. — Наш менеджер.
При этом мертвая женщина перестала бормотать.
— А, — сказал ящик, привязанный у ее горла, — ВЫ ЗДЕСЬ. ВЫ ВСЕ ЗДЕСЬ. Я ВИЖУ ВАС. ВЫ ВСЕ СТОИТЕ ВОКРУГ МЕНЯ.
— Мы все здесь, Ханна, — сказал Марко. — И все готовы к выступлению.
— ДА, МАРКО, — отозвалась Ханна, — Я ТЕБЯ ВИЖУ. НО КТО ЭТО С ТОБОЙ? ОНА С ТРИТОНА? Я ОТ НИХ НЕ ИМЕЮ НИКАКИХ ИЗВЕСТИЙ. В НАШИ ДНИ ЛЮДИ ТАК НЕНАДЕЖНЫ. НЕ ТО ЧТО В СТАРОЕ ВРЕМЯ…
— Ханна, это наш новый пилот. Это Табита Джут. Извини, что перебиваю, но это, в общем, срочно, — мы должны ей деньги.
— СКОЛЬКО ДЕНЕГ? — прожужжал голосовой ящик Ханны Су.
— Двести пятьдесят скутари, — громко сказала Табита. Она впервые в жизни разговаривала с мертвым человеком. — И тысячу пятьсот, если я повезу их на Титан.
Не имея ни малейшего представления об Избранных Замороженных и о том, на каком особом, привилегированном положении они могли находиться, Табита подумала, что должна огорошить Ханну как можно сильнее и как можно скорее.
Похоже, это сработало. А, может, это был просто ритуал, такой же, как при сделке с живым клиентом.
— ТАК МНОГО.
— Ей надо сначала сделать ремонт, — сказал Марко.
— СНАЧАЛА ей надо получить двести пятьдесят скутари, — поправила его Табита. — За то, что привезла его сюда.
— НЕ ЗНАЮ, МАРКО, — сказала Ханна Су так, словно Табита вообще ничего не говорила. — ЭТО МНОГО.
Марко нагнулся и сделал резкий жест перед слепыми глазами Ханны.
— Ханна, мы должны срочно это уладить. Я хочу сказать — у нас нет времени на обсуждение. После шоу мы можем поговорить об этом.
— А КАК НАСЧЕТ НАШЕГО ОБЫЧНОГО ТРАНСПОРТА — ЭТИХ СИМПАТИЧНЫХ МАЛЬЧИКОВ С «АРМСТРОНГ СЬЮЛЛЕАБХАЙНА»?
— Они были ненадежными, Ханна, — сказал Марко. — Мне пришлось отказаться от них. Вот Табита, она надежная.
— ДА-А-А, — задумчиво протянул голосовой ящик Ханны, — Я ВИЖУ, У НЕЕ СИЛЬНАЯ АУРА. ОНА МОЩНЫЙ СОЮЗНИК, МАРКО. ЕЕ ВКЛАД БУДЕТ РЕШАЮЩИМ.
— Потрясающе, — сказала Табита. — Что ж, должна сказать, я в восторге, что слышу это. — Она сердито обвела взглядом собравшуюся компанию. Все они отводили глаза, — все, кроме Кстаски. Тот по-прежнему смотрел на нее. Он был похож на идола, сидевшего перед ней на корточках на подносе из нержавеющей стали. Идол из слоновой кости с рубинами вместо глаз.
Табита быстро отвела глаза. И обратилась к Ханне:
— Каким же будет твой вклад? — Она ударила ногой по несуществующей грязи. Звук был таким, словно это был пол из каменной пены. — У вас вообще не будет никакого корабля, к черту, если я немедленно не получу двести пятьдесят скутари, — с силой сказала Табита. — Марко потом тебе обо всем расскажет. Здесь есть телефон, по которому можно позвонить?
— ТЫ ДОЛЖЕН ЗАПЛАТИТЬ ЕЙ, МАРКО, — пробормотала мертвая женщина.
— У меня нет таких денег, — ответил он.
— У МЕНЯ ТОЖЕ, ДУША МОЯ, — сказал звуковой ящик Ханны Су. Неожиданно он прозвучал довольно резко; впрочем, возможно это был просто сбой механизма.
— Ты живешь здесь, — сказала Табита и, произнеся эти слова, сообразила, что могла бы подобрать более подходящий глагол, — и ты полагаешь, что я в это поверю?
— Она не всегда получает луг, — защищая Ханну, сказала Саския.
— ТАБИТА, Я НЕ МОГУ ЗАПЛАТИТЬ ТЕБЕ ДО ТОГО, КАК ПРОЙДЕТ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. ДО ТОГО, КАК САД МЕРКУРИЯ ЗАПЛАТИТ МНЕ.
Марко отмел это заявление:
— Мы должны взять аванс.
— ЕЩЕ ОДИН?
— Это дорогостоящая сделка, — сказал Марко. — Вспомни, о чем идет речь, Ханна. Это ведь не обычная сделка, помнишь?
— ТВОЯ ПОДРУГА НЕ С ТРИТОНА, МАРКО? — спросила Ханна. — Я УЖЕ ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ НЕ ИМЕЮ НИКАКИХ ИЗВЕСТИЙ С ТРИТОНА. НАДЕЮСЬ, КАПЕЛЛА НЕ ОБНАРУ…
— Табита — вроде нашей поклонницы, Ханна, — сказал Марко. — Она пришла посмотреть на Тэла и меня в Скиапарелли.
— А, СКИАПАРЕЛЛИ, — ностальгическим тоном сказала Ханна.
Табита резко выдохнула сквозь зубы. Затем круто развернулась и стала смотреть назад, на мягкие зеленые лужайки иллюзорного леса. Они все ей осточертели. И она была решительно настроена не потерять дороги к выходу.
— Я ПОМНЮ ЕГО. ЗАПАХ ПЕРСИКОВОГО ЦВЕТА НА ГРЭНД-КАНАЛЕ. В КАРАВАН-САРАЕ МЫ СИДЕЛИ И ГОВОРИЛИ О НОВОМ СИНТЕЗЕ ИСКУССТВА И ТЕХНИКИ. ОРАНЖЕВЫЙ ТУМАН…
— Мы привезли тебе пленку, Ханна, — сказал Марко, подходя к Табите совсем близко.
Табита подозрительно посмотрела на него. Он отвел глаза.
— Она хорошая, — говорил Марко, — это для тебя — чтобы ты разделила ее со своим другом, — многозначительно заключил он.
— ПЛЕНКА? — неуверенно сказала Ханна. — ОНА С ТРИТОНА?
— Да, — с ударением сказал Марко. — Именно так, Ханна. Она с Тритона.
— ХОРОШО. ХОРОШО. ЗАПУСТИ ЕЕ.
Марко протянул руку в облако и выключил модель окружающей среды.
Неожиданно ожил Кстаска.
— Не так, — сказал он высоким голосом и спикировал на Марко.
— Я должен видеть, что делаю! — ответил тот. Одной рукой отстранив Херувима, другой Марко схватил сумку Табиты и потянул ее на себя. Затем ухватился за молнию.
Табита тянула сумку к себе, но Марко держал и ее длинную лямку. Он сунул руку в сумку и стал в ней рыться. Табита уже знала, что он собирается достать: простую черную кассету без ярлыка.
Он так и сделал и вставил ее в блок рядом с головой Ханны.
— О, — сказала мертвая женщина, в неведении того, что произошло перед этим. — ЭТО ЗАВОРАЖИВАЕТ. ПРОСТО ЗАВОРАЖИВАЕТ.
Ее облако тут же рассеялось вместе с лугом: деревьями, травой, солнцем и всем остальным. Ханна Су лежала на полке из нержавеющей стали с прорезями, с которой капала вода, в сером пластиковом спальном мешке, верх которого был отогнут. По всей ее голове были электроды, а в волосах — иней.
Они стояли в маленькой пещере, полной стаз-генераторов и микроволновых проекторов направленного размораживания. Тэл, потеряв ориентацию, в страхе слетел вниз и ударился прямо в окно. Он упал на широкий карниз из белого пластика, где и остался скрестись, ошеломленный. Там, где он ударился об окно, конденсат был смазан.
Табита выглянула наружу. Ячейка Ханны была одной в цепи выростов неправильной формы, выпиравших из стен большой тусклой пещеры. Под ними параллельными рядами простирались криозамораживатели.
— НАВЕРНОЕ, ОНИ СООБЩАЮТ, ЧТО ПОМОЩЬ ИДЕТ! — радостно сказала Ханна.
23
Они очутились в Парадном Дворцовом Покое, в Долине Царей и на вершине Лысой Горы, прежде чем Кстаска смог вернуть Луг. Что-то бормоча, он отрегулировал его кончиком хвоста.
Ханна Су снова мирно лежала в своем облаке, слушая пленку, и решетки кристаллов мягко играли на ее лице. Солнце все еще стояло высоко. Те же птицы пели в том же лесу.
— О'кей, — решительно сказал Марко. Он выхватил кассету из облака и вытер ее рукавом.
— МАРКО? — сказала Ханна Су. — МАРКО, ТЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ?
Марко не обратил на нее внимания. Он изучал кассету, проверяя, сколько на ней еще осталось.
— Ты поняла, Ханна? До тебя это дошло?
— ОХ, — выдохнула Ханна. — ОНИ ЗДЕСЬ. ОНИ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ. Я ЧУВСТВУЮ ИХ ВСЕХ, ВОКРУГ МЕНЯ.
— Угу, — сказал Марко, не очень слушая, — вот что, милочка. Нам пора идти. Время выступать. — Он похлопал Ханну по иссохшему плечу. — Сюда, Тэл, — сказал он. Близнецы подобрали попугая и теперь нянчили его на руках, склонив головы над его взъерошенными перьями.
— А как же насчет моих денег, Марко? — сурово спросила Табита. Оставалось всего двадцать две минуты. Они могли промчать ее сквозь тысячу воображаемых миров, бомбардировать ее такой чепухой, что у нее голова шла кругом, совать пленки в ее сумку и вообще вытаскивать флаги всех наций у нее из ушей, но они не могли скрыть ее от полиции. Полицейские в Скиапарелли сообщат эладельди, а те могут добраться до нее даже здесь, в глубинах Изобилия, и отобрать Элис. Со всей очевидностью, порожденной отчаянием, Табита осознала, что любит этот потрепанный старый корабль, хотя никогда этого не показывала. Даже самой Элис никогда этого не говорила.
Марко поспешно повел ее в лес и наружу — назад, на ступеньки.
— Сразу после шоу, — пообещал он. — Первым делом. — Он обернулся и протянул руку, чтобы забрать Тэла у Саскии и пристроить ослабевшую птицу у себя на плече: — Все на месте? Могул, Кстаска?
— Это же будет слишком ПОЗДНО, Марко!
Он неожиданно остановился на ступеньку выше Табиты и положил руки ей на плечи, ободряя ее:
— Не беспокойся, — сказал он. — Ты так сильно волнуешься? Позвони им. Скажи, что деньги вот-вот будут.
— Ну нет, не пойдет, — сердито сказала Табита. — Ты забрал свою пленку? Или она опять у меня?
— Ты сказала, что понесешь ее за меня.
— Я сказала? И когда же это?
— На вечеринке.
— «Когда я стану королем, дилли, дилли, Ты будешь королевой», — пообещал Тэл, по-видимому, совершенно оправившись.
— Замолчи, Тэл! — прикрикнул Марко.
Они гуськом спускались по ступенькам, Кстаска замыкал шествие. Его тарелка негромко жужжала и колебала драпировки впереди.
Зеленый луч ждал их, мягко подрагивая в коридоре внизу.
— КАКОЙ-НИБУДЬ ДЕФЕКТ? — спросил голос из воздуха.
— Нет, нет, все в порядке, — ответил Марко, приглушенным и почтительным тоном.
— ВАЖНО, ЧТОБЫ ПОДДЕРЖКУ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ ТРОГАЛИ, — подозрительно сказал воздух. — ОБЪЕКТ И ДРУГИЕ ОБЪЕКТЫ МОГУТ БЫТЬ ПОТРЕВОЖЕНЫ.
— С ней все прекрасно, — ответил Марко, — ее никто не потревожил. Она просто слушала пленку. Теперь она спит. Пожалуйста, оставьте ее на время.
— ВСЕ ДАРЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ИССЛЕДОВАНЫ И ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ, — настаивал голос.
— Нам нужно срочно позвонить, — энергично сказал Марко. — Можно, леди воспользуется вашим телефоном?
— Нет, все в порядке, — сказала голосу Табита. У нее не было ни малейшего намерения напоминать полиции о своем существовании, пока она не получит деньги. Она опоздает. Из-за этих ненормальных она опоздает.
Они покинули Правда-Сон через нижнюю дверь, под выпуклостью в зеленом куполе, выходившую на откидной балкон над пропастью в пятьсот метров. Внизу была глубокая расселина — длинный блестящий шрам, покрытый пятнами нездорово выглядевшего кустарника. На полпути внизу среди искореженных останков нескольких автомобилей медленно ползали железные крабы. Группы людей лениво наблюдали с балконов отелей. Наверху в темноту уходили бугристые бурые своды инопланетных построек.
Торопясь, они пошли по бетонной дорожке вдоль стены над расселиной. Воздух был холодным и насыщен песком. Повсюду лежали куски грязного льда. Где-то поблизости Табите слышалось пение наподобие альпийских мелодий, слабое и жалобное. Она не могла сказать, кто поет: человек, машина или инопланетянин. Пение действовало ей на нервы. Вдруг она поняла, что это Тэл напевает про себя.
Табита ускорила шаг, следуя за Кстаской, теперь он вел их, направляясь к лифтам.
Восемнадцать минут. Семнадцать. Шестнадцать.
У лифтов Табита снова прикинула, какие у нее шансы оторваться от этой компании, помчаться назад, к Элис и попытаться бежать на ней. Шансы были невелики.
Может быть, шоу закончится вовремя. Может, эти психи закруглятся со своим шоу до того, как огромные тяжеловесные механизмы полиции двух миров будут приведены в действие и свяжутся между собой. До того, как полицейские на Изобилии получат весточку от эладельди с приказом захватить Элис. Если нет, она намеревалась твердо удостовериться в том, что именно Марко Метц будет снова вызволять ее. Раз уж она с ним связалась, платит за это будет он.
Прибыла капсула лифта, и они набились внутрь. Они поднимались все выше, выше, выше, в Сад Меркурия, на самую верхушку черепашьего панциря Изобилия.
Сад Меркурия снова открыт для развлечений. Сейчас, когда здесь выступает Марко Метц, все места заняты. Он не терял времени даром и хорошо сумел воспользоваться любопытством публики, жаждавшей посмотреть на героев нашего приключения. В ту ночь, однако, дела шли гораздо более вяло. Постоянные посетители, в основном, люди, лениво возились со своими обедами, едва бросая взгляд на часы или на пустую сцену.
Мало кто из них слышал о «Контрабанде». Поэтому атмосферы ожидания не было. Если они и оставались на представление, то лишь потому, что потратили все деньги на стрельбищах и в казино, и идти им было больше некуда. Между ними бесстрастно сновали взад-вперед серебристые официанты с полупустыми подносами.
Сад Меркурия — естественный амфитеатр, во всяком случае, не менее естественный, чем все остальное на Изобилии. Служившая ранее помещением для командования роем фрасков, эта исключительно впечатляющая пещера — плоская чаша под темным куполообразным потолком, испещренным неровными пятнами света там, где сияют далекие звезды. Если убрать столы, вокруг сцены, — неровного возвышения, сделанного из того же материала, что и вся станция, больше всего напоминающего рог, — можно собрать несколько тысяч зрителей. На этом мрачном подиуме, поднимающемся прямо в центре площадки, когда-то сидела Королева Фрасков и резким голосом отдавала приказы стрекочущей массе своих подданных, ползавших друг через друга в скалистом бассейне у ее ног.
Когда Табита прибыла туда в обществе «Контрабанды», мрачное первобытное великолепие этого варварского сооружения было несколько ослаблено огромным количеством световых шаров, батарей, рогов из плотных лучей и рядов аудио-видео мониторов. Заурядная музыка диско не вызывала у клиентов никакого интереса.
— Нам здесь нравится, — доверительно сообщила Табите Саския, просунув руку через сгиб ее локтя.
— Здесь есть атмосфера, — сказал Могул.
— Публика скучная, — призналась Саския.
— Зато мы великолепны, — заявил Могул.
Время Табиты только что истекло. Для нее вселенная рушилась, и она страшно устала. Ей доверили «Элис Лиддел». Если она не сможет сохранить ее, содержать в хорошем состоянии, не сумеет защитить ее от когтей деспотичных и во все сующих свой нос властей, тогда она потеряет работу, дом, самоуважение — все. Сейчас, когда Марко суетился вокруг нее, добывая ей хороший столик, заказывая бутылку дорогого вина, которое ей было не нужно, и еду, которую у нее не было аппетита есть, она отключилась.
— Давай-те начинайте, — свирепо сказала она Марко. На них уже смотрели.
Огни в зале потускнели. Шоу началось.
Это было представление, претендующее на художественность. Табита ковыряла в тарелке и ждала, когда оно окончится.
Могул сидел на сцене, скрестив ноги, и играл на крошечной клавиатуре, издававшей звуки наподобие отдаленного шипения.
На нее волной накатила усталость, и она пошатнулась в кресле. Теперь оба Близнеца были на сцене, симметрично проделывая некрасивые трюки.
Табита налила себе стакан вина и выпила его. Налила еще один. По другую сторону огромного стеклянного листа претенциозно тянулось шоу.
Единственным настоящим событием было появление Кстаски, спустившегося с крыши пещеры на своей тарелке.
В какой-то момент Табита решила, что он сейчас запоет. Но он не запел. Он не делал ничего. В этом и не было необходимости. Как только ореол света, струившегося ниоткуда, выхватил блестящую черную фигурку в опалесцирующем костюме, публика смолкла. За этим они сюда и пришли, если вообще пришли с какой-нибудь целью.
Табита почувствовала, как в пещере, словно стоячая волна, сконцентрировалось смешанное чувство ужаса и восхищения, охватившее ее саму на Лугу в Правда-Сне. Потом началась реакция, поднялся негромкий шум. Что это — Херувим? Что делает Херувим в человеческом кабаре? Что вообще Херувим делает В ЗАМКНУТОМ ПРОСТРАНСТВЕ? Не может быть, чтобы это был Херувим. Это просто автоматическая игрушка, робот-марионетка.
Под мрачные, пронзительные звуки, издаваемые клавиатурой Могула, существо спустилось вниз. Оно повернуло голову и обратило свой рубиновый взор сквозь малочисленную публику. Кто-то взвизгнул, но его быстро заставили замолчать. Рюмки и вилки замерли, постоянные посетители Сада Меркурия смотрели на лицо будущего. Те из них, что были религиозны, втихомолку перебирали четки, а остальные задержали дыхание и на мгновение испытали странное чувство благодарности за то, что они люди. И задумались над тем, надолго ли еще они останутся людьми.
То же чувство охватило и Табиту, которая уже была почти сыта по горло всем происходящим.
Появилась Саския на одноколесном велосипеде. Могул встал. Клавиатура продолжала играть. Могул материализовал кусок тонкой черной ткани и набросил его на Саскию и ее велосипед.
— Это называется «Улыбка одной губой», — объявил один из Близнецов. Табита не могла точно сказать, кто именно; а, может, это произнесла их голосом клавиатура.
Велосипед со стуком упал на пол, поверх него — ткань. Саския исчезла. Кстаска — тоже.
Аплодисменты были еще более жидкими.
Могул сделал пас в воздухе и извлек перчатку Марко. Она тоже играла сама по себе, а потом из тени появился, играя на ней, Марко.
Табиту игра Марко Метца уже не интересовала. Она на несколько минут задремала.
Неожиданно музыка была прервана хриплым воем, какого не могли бы произвести ни перчатка, ни клавиатура, как ни старайся.
Резко зажглись все огни в помещении. Официанты остановились на полпути, потом стали потихоньку двигаться назад, по направлению к кухне.
Раздался глухой ропот, в котором звучали удивление и негодование. Люди смотрели на крышу и указывали руками.
Табита тоже подняла глаза.
Над головой безмолвно спускались два черных дельта-змея.
Это были полицейские.
Ужасный вой продолжался. На сцене Могул и Марко швыряли вещи в ящик. Обедавшие вскакивали, опрокидывая стулья и крича на отступавших роботов. Несколько человек направились к выходу, размахивая оружием.
Табита подхватила свою сумку и бросилась бежать.
Ханна Су снова мирно лежала в своем облаке, слушая пленку, и решетки кристаллов мягко играли на ее лице. Солнце все еще стояло высоко. Те же птицы пели в том же лесу.
— О'кей, — решительно сказал Марко. Он выхватил кассету из облака и вытер ее рукавом.
— МАРКО? — сказала Ханна Су. — МАРКО, ТЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ?
Марко не обратил на нее внимания. Он изучал кассету, проверяя, сколько на ней еще осталось.
— Ты поняла, Ханна? До тебя это дошло?
— ОХ, — выдохнула Ханна. — ОНИ ЗДЕСЬ. ОНИ ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ. Я ЧУВСТВУЮ ИХ ВСЕХ, ВОКРУГ МЕНЯ.
— Угу, — сказал Марко, не очень слушая, — вот что, милочка. Нам пора идти. Время выступать. — Он похлопал Ханну по иссохшему плечу. — Сюда, Тэл, — сказал он. Близнецы подобрали попугая и теперь нянчили его на руках, склонив головы над его взъерошенными перьями.
— А как же насчет моих денег, Марко? — сурово спросила Табита. Оставалось всего двадцать две минуты. Они могли промчать ее сквозь тысячу воображаемых миров, бомбардировать ее такой чепухой, что у нее голова шла кругом, совать пленки в ее сумку и вообще вытаскивать флаги всех наций у нее из ушей, но они не могли скрыть ее от полиции. Полицейские в Скиапарелли сообщат эладельди, а те могут добраться до нее даже здесь, в глубинах Изобилия, и отобрать Элис. Со всей очевидностью, порожденной отчаянием, Табита осознала, что любит этот потрепанный старый корабль, хотя никогда этого не показывала. Даже самой Элис никогда этого не говорила.
Марко поспешно повел ее в лес и наружу — назад, на ступеньки.
— Сразу после шоу, — пообещал он. — Первым делом. — Он обернулся и протянул руку, чтобы забрать Тэла у Саскии и пристроить ослабевшую птицу у себя на плече: — Все на месте? Могул, Кстаска?
— Это же будет слишком ПОЗДНО, Марко!
Он неожиданно остановился на ступеньку выше Табиты и положил руки ей на плечи, ободряя ее:
— Не беспокойся, — сказал он. — Ты так сильно волнуешься? Позвони им. Скажи, что деньги вот-вот будут.
— Ну нет, не пойдет, — сердито сказала Табита. — Ты забрал свою пленку? Или она опять у меня?
— Ты сказала, что понесешь ее за меня.
— Я сказала? И когда же это?
— На вечеринке.
— «Когда я стану королем, дилли, дилли, Ты будешь королевой», — пообещал Тэл, по-видимому, совершенно оправившись.
— Замолчи, Тэл! — прикрикнул Марко.
Они гуськом спускались по ступенькам, Кстаска замыкал шествие. Его тарелка негромко жужжала и колебала драпировки впереди.
Зеленый луч ждал их, мягко подрагивая в коридоре внизу.
— КАКОЙ-НИБУДЬ ДЕФЕКТ? — спросил голос из воздуха.
— Нет, нет, все в порядке, — ответил Марко, приглушенным и почтительным тоном.
— ВАЖНО, ЧТОБЫ ПОДДЕРЖКУ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ ТРОГАЛИ, — подозрительно сказал воздух. — ОБЪЕКТ И ДРУГИЕ ОБЪЕКТЫ МОГУТ БЫТЬ ПОТРЕВОЖЕНЫ.
— С ней все прекрасно, — ответил Марко, — ее никто не потревожил. Она просто слушала пленку. Теперь она спит. Пожалуйста, оставьте ее на время.
— ВСЕ ДАРЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ИССЛЕДОВАНЫ И ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ, — настаивал голос.
— Нам нужно срочно позвонить, — энергично сказал Марко. — Можно, леди воспользуется вашим телефоном?
— Нет, все в порядке, — сказала голосу Табита. У нее не было ни малейшего намерения напоминать полиции о своем существовании, пока она не получит деньги. Она опоздает. Из-за этих ненормальных она опоздает.
Они покинули Правда-Сон через нижнюю дверь, под выпуклостью в зеленом куполе, выходившую на откидной балкон над пропастью в пятьсот метров. Внизу была глубокая расселина — длинный блестящий шрам, покрытый пятнами нездорово выглядевшего кустарника. На полпути внизу среди искореженных останков нескольких автомобилей медленно ползали железные крабы. Группы людей лениво наблюдали с балконов отелей. Наверху в темноту уходили бугристые бурые своды инопланетных построек.
Торопясь, они пошли по бетонной дорожке вдоль стены над расселиной. Воздух был холодным и насыщен песком. Повсюду лежали куски грязного льда. Где-то поблизости Табите слышалось пение наподобие альпийских мелодий, слабое и жалобное. Она не могла сказать, кто поет: человек, машина или инопланетянин. Пение действовало ей на нервы. Вдруг она поняла, что это Тэл напевает про себя.
Табита ускорила шаг, следуя за Кстаской, теперь он вел их, направляясь к лифтам.
Восемнадцать минут. Семнадцать. Шестнадцать.
У лифтов Табита снова прикинула, какие у нее шансы оторваться от этой компании, помчаться назад, к Элис и попытаться бежать на ней. Шансы были невелики.
Может быть, шоу закончится вовремя. Может, эти психи закруглятся со своим шоу до того, как огромные тяжеловесные механизмы полиции двух миров будут приведены в действие и свяжутся между собой. До того, как полицейские на Изобилии получат весточку от эладельди с приказом захватить Элис. Если нет, она намеревалась твердо удостовериться в том, что именно Марко Метц будет снова вызволять ее. Раз уж она с ним связалась, платит за это будет он.
Прибыла капсула лифта, и они набились внутрь. Они поднимались все выше, выше, выше, в Сад Меркурия, на самую верхушку черепашьего панциря Изобилия.
Сад Меркурия снова открыт для развлечений. Сейчас, когда здесь выступает Марко Метц, все места заняты. Он не терял времени даром и хорошо сумел воспользоваться любопытством публики, жаждавшей посмотреть на героев нашего приключения. В ту ночь, однако, дела шли гораздо более вяло. Постоянные посетители, в основном, люди, лениво возились со своими обедами, едва бросая взгляд на часы или на пустую сцену.
Мало кто из них слышал о «Контрабанде». Поэтому атмосферы ожидания не было. Если они и оставались на представление, то лишь потому, что потратили все деньги на стрельбищах и в казино, и идти им было больше некуда. Между ними бесстрастно сновали взад-вперед серебристые официанты с полупустыми подносами.
Сад Меркурия — естественный амфитеатр, во всяком случае, не менее естественный, чем все остальное на Изобилии. Служившая ранее помещением для командования роем фрасков, эта исключительно впечатляющая пещера — плоская чаша под темным куполообразным потолком, испещренным неровными пятнами света там, где сияют далекие звезды. Если убрать столы, вокруг сцены, — неровного возвышения, сделанного из того же материала, что и вся станция, больше всего напоминающего рог, — можно собрать несколько тысяч зрителей. На этом мрачном подиуме, поднимающемся прямо в центре площадки, когда-то сидела Королева Фрасков и резким голосом отдавала приказы стрекочущей массе своих подданных, ползавших друг через друга в скалистом бассейне у ее ног.
Когда Табита прибыла туда в обществе «Контрабанды», мрачное первобытное великолепие этого варварского сооружения было несколько ослаблено огромным количеством световых шаров, батарей, рогов из плотных лучей и рядов аудио-видео мониторов. Заурядная музыка диско не вызывала у клиентов никакого интереса.
— Нам здесь нравится, — доверительно сообщила Табите Саския, просунув руку через сгиб ее локтя.
— Здесь есть атмосфера, — сказал Могул.
— Публика скучная, — призналась Саския.
— Зато мы великолепны, — заявил Могул.
Время Табиты только что истекло. Для нее вселенная рушилась, и она страшно устала. Ей доверили «Элис Лиддел». Если она не сможет сохранить ее, содержать в хорошем состоянии, не сумеет защитить ее от когтей деспотичных и во все сующих свой нос властей, тогда она потеряет работу, дом, самоуважение — все. Сейчас, когда Марко суетился вокруг нее, добывая ей хороший столик, заказывая бутылку дорогого вина, которое ей было не нужно, и еду, которую у нее не было аппетита есть, она отключилась.
— Давай-те начинайте, — свирепо сказала она Марко. На них уже смотрели.
Огни в зале потускнели. Шоу началось.
Это было представление, претендующее на художественность. Табита ковыряла в тарелке и ждала, когда оно окончится.
Могул сидел на сцене, скрестив ноги, и играл на крошечной клавиатуре, издававшей звуки наподобие отдаленного шипения.
— монотонно завывал Тэл.
Когда в раю идет дождь,
Все сидят под огромным зонтиком,
Потягивая джин
И посылая дары
Страдальцам в аду
Публика, на мгновение, как всегда, удивившаяся при виде поющего попугая, коротко зааплодировала и вернулась к своим разговорам. Табита старалась заставить себя не думать о времени и не смогла. Когда же все это кончится? Когда я получу свои деньги и выберусь отсюда?
В раю они жмутся друг к другу,
Бесстыдно предаются воспоминаниям
И говорят, как им повезло,
Что, наконец, они стали похожи на своих родителей.
На нее волной накатила усталость, и она пошатнулась в кресле. Теперь оба Близнеца были на сцене, симметрично проделывая некрасивые трюки.
Табита налила себе стакан вина и выпила его. Налила еще один. По другую сторону огромного стеклянного листа претенциозно тянулось шоу.
Единственным настоящим событием было появление Кстаски, спустившегося с крыши пещеры на своей тарелке.
В какой-то момент Табита решила, что он сейчас запоет. Но он не запел. Он не делал ничего. В этом и не было необходимости. Как только ореол света, струившегося ниоткуда, выхватил блестящую черную фигурку в опалесцирующем костюме, публика смолкла. За этим они сюда и пришли, если вообще пришли с какой-нибудь целью.
Табита почувствовала, как в пещере, словно стоячая волна, сконцентрировалось смешанное чувство ужаса и восхищения, охватившее ее саму на Лугу в Правда-Сне. Потом началась реакция, поднялся негромкий шум. Что это — Херувим? Что делает Херувим в человеческом кабаре? Что вообще Херувим делает В ЗАМКНУТОМ ПРОСТРАНСТВЕ? Не может быть, чтобы это был Херувим. Это просто автоматическая игрушка, робот-марионетка.
Под мрачные, пронзительные звуки, издаваемые клавиатурой Могула, существо спустилось вниз. Оно повернуло голову и обратило свой рубиновый взор сквозь малочисленную публику. Кто-то взвизгнул, но его быстро заставили замолчать. Рюмки и вилки замерли, постоянные посетители Сада Меркурия смотрели на лицо будущего. Те из них, что были религиозны, втихомолку перебирали четки, а остальные задержали дыхание и на мгновение испытали странное чувство благодарности за то, что они люди. И задумались над тем, надолго ли еще они останутся людьми.
То же чувство охватило и Табиту, которая уже была почти сыта по горло всем происходящим.
Появилась Саския на одноколесном велосипеде. Могул встал. Клавиатура продолжала играть. Могул материализовал кусок тонкой черной ткани и набросил его на Саскию и ее велосипед.
— Это называется «Улыбка одной губой», — объявил один из Близнецов. Табита не могла точно сказать, кто именно; а, может, это произнесла их голосом клавиатура.
Велосипед со стуком упал на пол, поверх него — ткань. Саския исчезла. Кстаска — тоже.
Аплодисменты были еще более жидкими.
Могул сделал пас в воздухе и извлек перчатку Марко. Она тоже играла сама по себе, а потом из тени появился, играя на ней, Марко.
Табиту игра Марко Метца уже не интересовала. Она на несколько минут задремала.
Неожиданно музыка была прервана хриплым воем, какого не могли бы произвести ни перчатка, ни клавиатура, как ни старайся.
Резко зажглись все огни в помещении. Официанты остановились на полпути, потом стали потихоньку двигаться назад, по направлению к кухне.
Раздался глухой ропот, в котором звучали удивление и негодование. Люди смотрели на крышу и указывали руками.
Табита тоже подняла глаза.
Над головой безмолвно спускались два черных дельта-змея.
Это были полицейские.
Ужасный вой продолжался. На сцене Могул и Марко швыряли вещи в ящик. Обедавшие вскакивали, опрокидывая стулья и крича на отступавших роботов. Несколько человек направились к выходу, размахивая оружием.
Табита подхватила свою сумку и бросилась бежать.
24
BGK009059 LOG
TXJ. STD
ПЕЧАТЬ
АОа] ХХс: В27! / = АаА/109С [222m
РЕЖИМ? VOX
КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 11.07.11
ГОТОВА
— Элис, помнишь, как однажды у нас на борту был эладельди?
TXJ. STD
ПЕЧАТЬ
АОа] ХХс: В27! / = АаА/109С [222m
РЕЖИМ? VOX
КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 11.07.11
ГОТОВА
— Элис, помнишь, как однажды у нас на борту был эладельди?