Страница:
— Как они это делают? — спросил Марко, протягивая руку, чтобы Тэл мог подлететь и сесть на нее.
Табита не знала. И ее это не очень интересовало.
— У них есть какие-то очень умные друзья, — сказала она.
— Хорошенькую шутку ты сейчас проделала, капитан Джут, — продолжал голос. — А вот это — тебе.
В кабине резко поднялось давление.
Тэл пронзительно взвизгнул и вывалился из воздуха, он лежал спиной на стене и отчаянно отбивался от невидимого врага, терзавшего его крошечное тельце. Ремни не держали и уже не могли защитить Табиту, и у нее появилось ощущение, словно ее внутренности прижимают к скелету.
— Отвалите, ублюдки! — невнятно заорал Марко.
Но давление уже снова падало.
— У тебя есть еще какие-нибудь сюрпризы, капитан?
— Дай нам хоть какой-то шанс, мерзавец! — взмолился Марко, ползя наверх за задыхавшейся птицей.
— Это следует понимать как «нет»? — спросил голос и после паузы добавил: — О'кей. А теперь просто сидите там у себя и ничего не трогайте. Мы с вами увидимся, причем очень скоро, — заявил он с ленивым добродушием.
Надежно захваченную лучом, «Элис Лиддел» неумолимо тянуло по направлению к «Уродливой истине» и парализующим сетям. Нижняя часть этого грабителя с большой космической дороги стала распахиваться, так что они смогли различить блистерный отсек и внутри — маленькие фигурки членов экипажа.
— Вы его видите? — спросила Табита.
— Кого? — поинтересовался Могул.
— Херувима, — ответила Табита. Она выбралась из повисших ремней и стала осторожно спускаться вниз по трапу, показавшемуся очень крутым при вновь появившейся гравитации, — к шкафу со скафандром. Марко не мог понять: — Это Серафимы? Это корабль Серафимов?
— Нет. — Скафандр Табиты находился там, где она его оставила, — в ее каюте. Ей нужен был скафандр для работы на корпусе. Табита достала его. — Серафимы скорее умерли бы, чем позволили бы кому-нибудь увидеть, как они летают на таком куске дерьма. Надевайте скафандры.
— Куда делась Кстаска? — спросила брата Саския.
— А как ты думаешь? — коротко бросила Табита. И стала одеваться.
— Табита! — Они были поражены. — Табита, он пытался нас спасти!
— Она навела для тебя торпеды!
— Откуда вы знаете? Откуда вы знаете, что он нарочно их не испортил?
— Послушай, Табита, не можешь же ты на самом деле думать…
— Насколько хорошо вы вообще его знаете? Насколько хорошо вы можете знать этого сверхтехнического головастика? — Табита застегнула замок на шее и взялась за шлем. — У кого еще есть такая технология, чтобы сцапать корабль в середине прыжка?
На этот вопрос ответить они не могли.
— Надевайте скафандры, черт бы вас побрал.
Они побрели мимо Табиты в трюм.
На самом деле Табита Джут так же мало была осведомлена о Херувимах, как и все в кабине, и даже меньше, чем многие из них. Но она была в жутком состоянии, злая и невыспавшаяся, и все ее возмущение и недоверие выплеснулось наружу.
Она висела в переднем люке трюма, сознавая, как растет темно-зеленая махина наверху позади нее.
— Не думаю, чтобы у кого-нибудь из вас было на борту припрятано оружие, разве что мертвые инопланетяне, так? — Табита мрачно оглядела трюм.
— О, — небрежно сказал Могул, — что касается этого… — Он махнул рукой в воздухе, и Табита неожиданно увидела, как в ней что-то тускло блеснуло. Это был маленький металлический синий пистолет.
— В ближнем бою, — небрежно бросил Могул, — эта штука вскроет их, как цветы.
Табита протянула руку.
Могул задумчиво посмотрел на нее:
— Я думаю, пусть он останется у меня, — сказал он.
Табита полезла назад в кабину за своей сумкой. «Уродливая Истина» нависала над ними, как темно-зеленая планета, теперь уже так близко, что она была не над ними, а под ними, и они плыли в ее сети.
Все поле зрения заполнил темно-зеленый металлический корпус. Здесь уже не было горизонта. Невозможно было определить, на каком расстоянии под ними находится корабль. Он стал целой землей, пейзажем, испещренным огнями. Огромный яркий пузырь наблюдательного отсека казался куполом города, поднимавшимся, чтобы встретить их, когда они шли на посадку. Огни поменьше, оружейные порты, иллюминаторы — все это могло сойти за огоньки светившихся отдельных зданий и отдаленных ферм. А сияющий серебряный круг был лучом прожектора, тащившего их навстречу смерти. Он казался спокойным и прекрасным, как озеро, освещенное луной.
Отовсюду к кораблю Табиты, как паутина к мухе, тянулись вверх ячейки парализующих сетей, Табита видела обуглившийся и искореженный металл там, куда попали ее торпеды. Ущерба практически никакого не было, там были и другие участки в таком же состоянии, почерневшие и разбитые, из некоторых текло топливо.
Теперь парализующие сети поднялись над ними со всех сторон, затягивая Элис внутрь.
— Вот, хорошо, — успокаивающим тоном сказал невероятно громкий голос. — Никаких про…
Появилась ослепительная вспышка, корабль словно заполнила молния. И свет везде погас.
Воображаемый пейзаж исчез. Под головой Табиты была полная чернота. Темный блистерный отсек, оружейные порты, иллюминаторы, прожектор — все было темным.
Табита ощутила, как «Элис Лиддел» поднялась вверх при новом изменении ее гравитации. Маленький «Кобольд» честно пытался идти по орбите вокруг большого корабля. Табита бросилась к пульту, а в ее головном телефоне звучал голос, только на этот раз очень тоненький.
— ПРИЯТНОГО СНА, — прошептал он.
Это был Кстаска.
Табита не знала. И ее это не очень интересовало.
— У них есть какие-то очень умные друзья, — сказала она.
— Хорошенькую шутку ты сейчас проделала, капитан Джут, — продолжал голос. — А вот это — тебе.
В кабине резко поднялось давление.
Тэл пронзительно взвизгнул и вывалился из воздуха, он лежал спиной на стене и отчаянно отбивался от невидимого врага, терзавшего его крошечное тельце. Ремни не держали и уже не могли защитить Табиту, и у нее появилось ощущение, словно ее внутренности прижимают к скелету.
— Отвалите, ублюдки! — невнятно заорал Марко.
Но давление уже снова падало.
— У тебя есть еще какие-нибудь сюрпризы, капитан?
— Дай нам хоть какой-то шанс, мерзавец! — взмолился Марко, ползя наверх за задыхавшейся птицей.
— Это следует понимать как «нет»? — спросил голос и после паузы добавил: — О'кей. А теперь просто сидите там у себя и ничего не трогайте. Мы с вами увидимся, причем очень скоро, — заявил он с ленивым добродушием.
Надежно захваченную лучом, «Элис Лиддел» неумолимо тянуло по направлению к «Уродливой истине» и парализующим сетям. Нижняя часть этого грабителя с большой космической дороги стала распахиваться, так что они смогли различить блистерный отсек и внутри — маленькие фигурки членов экипажа.
— Вы его видите? — спросила Табита.
— Кого? — поинтересовался Могул.
— Херувима, — ответила Табита. Она выбралась из повисших ремней и стала осторожно спускаться вниз по трапу, показавшемуся очень крутым при вновь появившейся гравитации, — к шкафу со скафандром. Марко не мог понять: — Это Серафимы? Это корабль Серафимов?
— Нет. — Скафандр Табиты находился там, где она его оставила, — в ее каюте. Ей нужен был скафандр для работы на корпусе. Табита достала его. — Серафимы скорее умерли бы, чем позволили бы кому-нибудь увидеть, как они летают на таком куске дерьма. Надевайте скафандры.
— Куда делась Кстаска? — спросила брата Саския.
— А как ты думаешь? — коротко бросила Табита. И стала одеваться.
— Табита! — Они были поражены. — Табита, он пытался нас спасти!
— Она навела для тебя торпеды!
— Откуда вы знаете? Откуда вы знаете, что он нарочно их не испортил?
— Послушай, Табита, не можешь же ты на самом деле думать…
— Насколько хорошо вы вообще его знаете? Насколько хорошо вы можете знать этого сверхтехнического головастика? — Табита застегнула замок на шее и взялась за шлем. — У кого еще есть такая технология, чтобы сцапать корабль в середине прыжка?
На этот вопрос ответить они не могли.
— Надевайте скафандры, черт бы вас побрал.
Они побрели мимо Табиты в трюм.
На самом деле Табита Джут так же мало была осведомлена о Херувимах, как и все в кабине, и даже меньше, чем многие из них. Но она была в жутком состоянии, злая и невыспавшаяся, и все ее возмущение и недоверие выплеснулось наружу.
Она висела в переднем люке трюма, сознавая, как растет темно-зеленая махина наверху позади нее.
— Не думаю, чтобы у кого-нибудь из вас было на борту припрятано оружие, разве что мертвые инопланетяне, так? — Табита мрачно оглядела трюм.
— О, — небрежно сказал Могул, — что касается этого… — Он махнул рукой в воздухе, и Табита неожиданно увидела, как в ней что-то тускло блеснуло. Это был маленький металлический синий пистолет.
— В ближнем бою, — небрежно бросил Могул, — эта штука вскроет их, как цветы.
Табита протянула руку.
Могул задумчиво посмотрел на нее:
— Я думаю, пусть он останется у меня, — сказал он.
Табита полезла назад в кабину за своей сумкой. «Уродливая Истина» нависала над ними, как темно-зеленая планета, теперь уже так близко, что она была не над ними, а под ними, и они плыли в ее сети.
Все поле зрения заполнил темно-зеленый металлический корпус. Здесь уже не было горизонта. Невозможно было определить, на каком расстоянии под ними находится корабль. Он стал целой землей, пейзажем, испещренным огнями. Огромный яркий пузырь наблюдательного отсека казался куполом города, поднимавшимся, чтобы встретить их, когда они шли на посадку. Огни поменьше, оружейные порты, иллюминаторы — все это могло сойти за огоньки светившихся отдельных зданий и отдаленных ферм. А сияющий серебряный круг был лучом прожектора, тащившего их навстречу смерти. Он казался спокойным и прекрасным, как озеро, освещенное луной.
Отовсюду к кораблю Табиты, как паутина к мухе, тянулись вверх ячейки парализующих сетей, Табита видела обуглившийся и искореженный металл там, куда попали ее торпеды. Ущерба практически никакого не было, там были и другие участки в таком же состоянии, почерневшие и разбитые, из некоторых текло топливо.
Теперь парализующие сети поднялись над ними со всех сторон, затягивая Элис внутрь.
— Вот, хорошо, — успокаивающим тоном сказал невероятно громкий голос. — Никаких про…
Появилась ослепительная вспышка, корабль словно заполнила молния. И свет везде погас.
Воображаемый пейзаж исчез. Под головой Табиты была полная чернота. Темный блистерный отсек, оружейные порты, иллюминаторы, прожектор — все было темным.
Табита ощутила, как «Элис Лиддел» поднялась вверх при новом изменении ее гравитации. Маленький «Кобольд» честно пытался идти по орбите вокруг большого корабля. Табита бросилась к пульту, а в ее головном телефоне звучал голос, только на этот раз очень тоненький.
— ПРИЯТНОГО СНА, — прошептал он.
Это был Кстаска.
39
BGK009059 LOG
TXJ. STD
ПЕЧАТЬ
++*f 0 rn9aNXO: AEOEflOOOOOOOOOOOtxJO! Нrаm'"^
'V6fl! — *. /С] 222m
РЕЖИМ? VOX
КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 09.07.07
ГОТОВА
— Привет, Элис.
— ПРИВЕТ, КАПИТАН.
— Что они сейчас делают?
— ВСЕ ЕЩЕ РЕПЕТИРУЮТ. ХОЧЕШЬ ПОДСЛУШАТЬ?
— Нет, спасибо.
А тебе Близнецы не напоминают Трикарико Палинидеса?
— Я НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛАСЬ С ТРИКАРИКО ПАЛИНИДЕСОМ, КАПИТАН.
— Это Трикарико впервые рассказал мне про «Леонор Казарес». По-моему, я ему не поверила. Во всяком случае, тогда.
— Я И САМА В НЕЕ НЕ ВЕРИЛА, ПОКА МЫ С НЕЙ НЕ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ.
— Ты это помнишь?
— О, ДА.
— Мы были на длинной петле на пути с Автономии к Дионе с грузом невесовых кристаллов для ветеринарного госпиталя, через шесть дней после прыжка, и ты сказала, что на экране — покинутый корабль.
— А ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО ТАКОГО БЫТЬ НЕ МОЖЕТ!
— Я и сейчас это утверждаю.
— Я ПОЛАГАЮ, ТЫ СКАЖЕШЬ, ЧТО «ЛЕОНОР КАЗАРЕС» — ЭТО НЕ ПОКИНУТЫЙ КОРАБЛЬ.
— Нет, конечно. Она все еще в пути.
— УЖЕ СОРОК ОДИН ГОД.
— «Это был корабль „Леонор Казарес“ с Луны, везший Тибора Лэпема с отчетом о площадке, выбранной семьей для своих операций на Ганимеде. Перед тем, как сесть на шаттл в Безмятежности, Тибор съел тарелку вафель с беконом и кленовым сиропом и выпил трубочку кофе. Он прочитал финансовые новости на экранах и позвонил по спутниковой связи своему ассистенту в Шри Ланке. Местные погодные условия были штормовыми. Он не мог получить ее изображение. Он еще пошутил по этому поводу, сказав ей, что она выглядит ужасно. Тибор дал ей инструкции и напомнил, что у одного из менеджеров день рождения. Затем он сел на корабль и отправился на встречу с отцом богов.
Тибор Лэпем так и не завершил свою миссию. Что-то пошло не так».
— ЗВУЧИТ ОЧЕНЬ КРАСНОРЕЧИВО, КАПИТАН.
— О, я это зачитывала. Я нашла это тут, в книжке. И все-таки это зачаровывает, правда?
— А КАКОВА ТВОЯ ТЕОРИЯ? Я ПОЛАГАЮ, У ТЕБЯ ЕСТЬ ТЕОРИЯ.
— Нет, мне они все нравятся. Вот смотри, номер один: на корабле поднялось восстание, и Тибор был убит. Номер два: он восстал против семейной фирмы и пытался украсть корабль. Третья — он поссорился с капитаном из-за женщины. Четвертая — капитан неверно рассчитал маршрут, и они попали в континуум Мебиуса. Пятая — у Тибора была несчастная любовь, и он пытался покончить жизнь самоубийством. Шестая — он проходил близко от астрального сфинктера и, поскольку прежде никто их не видел, попытался пройти сквозь него. Какие там еще есть? Ах, да. Он налетел на временной риф и теперь объявится не раньше тридцатого века.
Все они возвращаются к Тибору, без исключения. Обреченный юный герой. И никто даже не вспоминает, как звали капитана «Леонор Казарес».
— А РАЗВЕ В ТВОЕЙ КНИЖКЕ ЕГО НЕТ?
— Где-нибудь есть, наверное. Некоторые говорят, что он отдал неправильную команду, и из-за этого его корабль попал в парадокс.
— Я ДУМАЛА, ЭТО ПОКИНУТЫЙ КОРАБЛЬ. МНЕ ОН ПОКАЗАЛСЯ ПОКИНУТЫМ.
— Шесть дней в сверхпространстве и ты скажешь, что в 310 градусах впереди — покинутое судно.
— ПО ВЕСУ ЭТО КОРАБЛЬ, НО НИКАКИХ ДАННЫХ НИ О МОЩНОСТИ, НИ О СИСТЕМЕ ОБОГРЕВА.
— Я же сказала, это просто галлюцинация. Интерференция частиц. Что-то там, в реальном пространстве отбрасывает сверхкубическую тень.
— ТЫ ИСПУГАЛАСЬ.
— Ничуть.
— ИСПУГАЛАСЬ.
— А ты откуда знаешь?
— Я ЗНАЮ ТЕБЯ, КАПИТАН ДЖУТ, ТЫ ДУМАЛА, МЫ В НЕГО ВРЕЖЕМСЯ?
— Или что он врежется в нас. Похоже, была еще и такая возможность. Как бы то ни было, мне не понравилось, что ты думала, что там что-то есть, Либо там не было ничего, и в этом случае с тобой творилось неладное, и я оказывалась в большой беде, либо там действительно что-то было, и в этом случае неладно было со вселенной, и я попадала еще в худшую беду.
Единственное, о чем я не думала, — так это о «Леонор Казарес». Я ведь тогда не поверила Трикарико и не поверила, когда увидела по АВ рассказ про эту легенду. Не думаю, чтобы я могла назвать тебе даже это имя.
А потом я увидела ее.
Я знала, что ты не могла встретить другой корабль в сверхпространстве. Считалось, что это невозможно. Но она была на сканерах, и я смотрела на нее.
Ее то не было, то она вдруг появлялась. Она зловеще являлась ниоткуда, словно кто-то выталкивал ее через простыню. Я подумала, что у нее какая-то странная форма. Я раздумывала, не попала ли она в какую-нибудь аварию в измерениях, а потом ее неправильно перевели, и она вернулась в искаженной форме. Потом я сообразила, что она была «Фреймахер Куртье», одной из самых ранних моделей, когда на них все еще ставили задние химические двигатели. Что же мог там делать такой старый корабль?
— СИГНАЛОВ НЕ БЫЛО. Я ВСЕ ВЫЗЫВАЛА И ВЫЗЫВАЛА. НА КАЖДОЙ ЧАСТОТЕ, ДО КОТОРОЙ МОГЛА ДОБРАТЬСЯ. НИЧЕГО.
— Мне хотелось пойти посмотреть, но я не отважилась выйти наружу.
— В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ТЫ БОЛЕЕ ОТЧАЯННАЯ, КАПИТАН.
— Да не отчаянная, Элис. Они меня просто выгоняют. Здесь вопрос стоит так: уходить наружу или оставаться внутри и стать такой же ненормальной, как они.
Хотела бы я, что «Леонор» вернулась сейчас. То-то они бы подскочили. Хотя нет, Марко стал бы приставать ко мне с просьбой взять ее на буксир, чтобы продать какому-нибудь антрепренеру на Титане.
А имя ты увидела или я?
— Я. А ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО НИКОГДА О ТАКОМ НЕ СЛЫШАЛА.
— Я просмотрела все, что у нас было записано. Потом я вспомнила про корабль, о котором мне рассказывал Трикарико, — корабль, обреченный вечно блуждать по пропасти сверхпространства и никогда не приземляться.
А, вот смотри, хороший отрывок.
«Там она и слоняется, в трещине между пространством и временем, ни прошлым, ни настоящим, ни будущим. Ее двигатели заправлены, все отсеки заряжены, но ничего не жужжит и ничего не сияет.
Экипаж из пятнадцати человек садится вместе за стол трижды в каждый условный день. Пища всегда одна и та же. Они всегда ее ели, они будут есть ее вечно. Каждый измученный моряк избегает смотреть в глаза соседу, воображая, что он один страдает от этого ужасного сознания. Это сегодня начинается страшное заключение? Или они плавали так всегда? В обоих концах стола и на стенах лампы не горят. Пища холодная. Астронавт пытается зажечь трубку, но ему это не удается. Он пытался это сделать всегда, и никогда у него это не получалось. Топливо не загорается, кристалл не искрит.
Члены экипажа пытаются скрыть друг от друга свое беспокойство, они хлопают по столу и распевают веселые песни. Кто-то забыл слова, и все смеются. Он забывал слова, точно те же, вчера и позавчера и два дня назад, каждый день в течение тридцати лет. Хор становится нестройным, вялым. Экипаж прислушивается к разговору, который ведет капитан с их пассажиром, молодым Тибором, сыном владельца, на мостике. До них доносятся одно-два слова, обрывок фразы.
«…спектральные двойники…»
«…такого не может быть. Просто не может».
«…стабилизаторы. Никакой реакции».
Члены экипажа, как и все моряки, — суеверные люди. Для некоторых это их первый корабль. Им не нравится то, что приходится пересекать этот район бледного мрака и свернувшейся ртути. Им не нравится этот напряженный разговор шепотом между мастером Лэпемом и капитаном Наумом. Они боятся, что с кораблем что-то, не так. Через минуту боцмана вызовут на мостик. Ему объяснят ситуацию. Будет отдан приказ. Через одну-две минуты они выломают оборудование, чтобы встретить кризис, и все станет ясно: вопрос прикладной силы и технического ноу-хау.
Но на «Леонор Казарес» минуты больше не идут».
TXJ. STD
ПЕЧАТЬ
++*f 0 rn9aNXO: AEOEflOOOOOOOOOOOtxJO! Нrаm'"^
'V6fl! — *. /С] 222m
РЕЖИМ? VOX
КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 09.07.07
ГОТОВА
— Привет, Элис.
— ПРИВЕТ, КАПИТАН.
— Что они сейчас делают?
— ВСЕ ЕЩЕ РЕПЕТИРУЮТ. ХОЧЕШЬ ПОДСЛУШАТЬ?
— Нет, спасибо.
А тебе Близнецы не напоминают Трикарико Палинидеса?
— Я НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛАСЬ С ТРИКАРИКО ПАЛИНИДЕСОМ, КАПИТАН.
— Это Трикарико впервые рассказал мне про «Леонор Казарес». По-моему, я ему не поверила. Во всяком случае, тогда.
— Я И САМА В НЕЕ НЕ ВЕРИЛА, ПОКА МЫ С НЕЙ НЕ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ.
— Ты это помнишь?
— О, ДА.
— Мы были на длинной петле на пути с Автономии к Дионе с грузом невесовых кристаллов для ветеринарного госпиталя, через шесть дней после прыжка, и ты сказала, что на экране — покинутый корабль.
— А ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО ТАКОГО БЫТЬ НЕ МОЖЕТ!
— Я и сейчас это утверждаю.
— Я ПОЛАГАЮ, ТЫ СКАЖЕШЬ, ЧТО «ЛЕОНОР КАЗАРЕС» — ЭТО НЕ ПОКИНУТЫЙ КОРАБЛЬ.
— Нет, конечно. Она все еще в пути.
— УЖЕ СОРОК ОДИН ГОД.
— «Это был корабль „Леонор Казарес“ с Луны, везший Тибора Лэпема с отчетом о площадке, выбранной семьей для своих операций на Ганимеде. Перед тем, как сесть на шаттл в Безмятежности, Тибор съел тарелку вафель с беконом и кленовым сиропом и выпил трубочку кофе. Он прочитал финансовые новости на экранах и позвонил по спутниковой связи своему ассистенту в Шри Ланке. Местные погодные условия были штормовыми. Он не мог получить ее изображение. Он еще пошутил по этому поводу, сказав ей, что она выглядит ужасно. Тибор дал ей инструкции и напомнил, что у одного из менеджеров день рождения. Затем он сел на корабль и отправился на встречу с отцом богов.
Тибор Лэпем так и не завершил свою миссию. Что-то пошло не так».
— ЗВУЧИТ ОЧЕНЬ КРАСНОРЕЧИВО, КАПИТАН.
— О, я это зачитывала. Я нашла это тут, в книжке. И все-таки это зачаровывает, правда?
— А КАКОВА ТВОЯ ТЕОРИЯ? Я ПОЛАГАЮ, У ТЕБЯ ЕСТЬ ТЕОРИЯ.
— Нет, мне они все нравятся. Вот смотри, номер один: на корабле поднялось восстание, и Тибор был убит. Номер два: он восстал против семейной фирмы и пытался украсть корабль. Третья — он поссорился с капитаном из-за женщины. Четвертая — капитан неверно рассчитал маршрут, и они попали в континуум Мебиуса. Пятая — у Тибора была несчастная любовь, и он пытался покончить жизнь самоубийством. Шестая — он проходил близко от астрального сфинктера и, поскольку прежде никто их не видел, попытался пройти сквозь него. Какие там еще есть? Ах, да. Он налетел на временной риф и теперь объявится не раньше тридцатого века.
Все они возвращаются к Тибору, без исключения. Обреченный юный герой. И никто даже не вспоминает, как звали капитана «Леонор Казарес».
— А РАЗВЕ В ТВОЕЙ КНИЖКЕ ЕГО НЕТ?
— Где-нибудь есть, наверное. Некоторые говорят, что он отдал неправильную команду, и из-за этого его корабль попал в парадокс.
— Я ДУМАЛА, ЭТО ПОКИНУТЫЙ КОРАБЛЬ. МНЕ ОН ПОКАЗАЛСЯ ПОКИНУТЫМ.
— Шесть дней в сверхпространстве и ты скажешь, что в 310 градусах впереди — покинутое судно.
— ПО ВЕСУ ЭТО КОРАБЛЬ, НО НИКАКИХ ДАННЫХ НИ О МОЩНОСТИ, НИ О СИСТЕМЕ ОБОГРЕВА.
— Я же сказала, это просто галлюцинация. Интерференция частиц. Что-то там, в реальном пространстве отбрасывает сверхкубическую тень.
— ТЫ ИСПУГАЛАСЬ.
— Ничуть.
— ИСПУГАЛАСЬ.
— А ты откуда знаешь?
— Я ЗНАЮ ТЕБЯ, КАПИТАН ДЖУТ, ТЫ ДУМАЛА, МЫ В НЕГО ВРЕЖЕМСЯ?
— Или что он врежется в нас. Похоже, была еще и такая возможность. Как бы то ни было, мне не понравилось, что ты думала, что там что-то есть, Либо там не было ничего, и в этом случае с тобой творилось неладное, и я оказывалась в большой беде, либо там действительно что-то было, и в этом случае неладно было со вселенной, и я попадала еще в худшую беду.
Единственное, о чем я не думала, — так это о «Леонор Казарес». Я ведь тогда не поверила Трикарико и не поверила, когда увидела по АВ рассказ про эту легенду. Не думаю, чтобы я могла назвать тебе даже это имя.
А потом я увидела ее.
Я знала, что ты не могла встретить другой корабль в сверхпространстве. Считалось, что это невозможно. Но она была на сканерах, и я смотрела на нее.
Ее то не было, то она вдруг появлялась. Она зловеще являлась ниоткуда, словно кто-то выталкивал ее через простыню. Я подумала, что у нее какая-то странная форма. Я раздумывала, не попала ли она в какую-нибудь аварию в измерениях, а потом ее неправильно перевели, и она вернулась в искаженной форме. Потом я сообразила, что она была «Фреймахер Куртье», одной из самых ранних моделей, когда на них все еще ставили задние химические двигатели. Что же мог там делать такой старый корабль?
— СИГНАЛОВ НЕ БЫЛО. Я ВСЕ ВЫЗЫВАЛА И ВЫЗЫВАЛА. НА КАЖДОЙ ЧАСТОТЕ, ДО КОТОРОЙ МОГЛА ДОБРАТЬСЯ. НИЧЕГО.
— Мне хотелось пойти посмотреть, но я не отважилась выйти наружу.
— В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ТЫ БОЛЕЕ ОТЧАЯННАЯ, КАПИТАН.
— Да не отчаянная, Элис. Они меня просто выгоняют. Здесь вопрос стоит так: уходить наружу или оставаться внутри и стать такой же ненормальной, как они.
Хотела бы я, что «Леонор» вернулась сейчас. То-то они бы подскочили. Хотя нет, Марко стал бы приставать ко мне с просьбой взять ее на буксир, чтобы продать какому-нибудь антрепренеру на Титане.
А имя ты увидела или я?
— Я. А ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО НИКОГДА О ТАКОМ НЕ СЛЫШАЛА.
— Я просмотрела все, что у нас было записано. Потом я вспомнила про корабль, о котором мне рассказывал Трикарико, — корабль, обреченный вечно блуждать по пропасти сверхпространства и никогда не приземляться.
А, вот смотри, хороший отрывок.
«Там она и слоняется, в трещине между пространством и временем, ни прошлым, ни настоящим, ни будущим. Ее двигатели заправлены, все отсеки заряжены, но ничего не жужжит и ничего не сияет.
Экипаж из пятнадцати человек садится вместе за стол трижды в каждый условный день. Пища всегда одна и та же. Они всегда ее ели, они будут есть ее вечно. Каждый измученный моряк избегает смотреть в глаза соседу, воображая, что он один страдает от этого ужасного сознания. Это сегодня начинается страшное заключение? Или они плавали так всегда? В обоих концах стола и на стенах лампы не горят. Пища холодная. Астронавт пытается зажечь трубку, но ему это не удается. Он пытался это сделать всегда, и никогда у него это не получалось. Топливо не загорается, кристалл не искрит.
Члены экипажа пытаются скрыть друг от друга свое беспокойство, они хлопают по столу и распевают веселые песни. Кто-то забыл слова, и все смеются. Он забывал слова, точно те же, вчера и позавчера и два дня назад, каждый день в течение тридцати лет. Хор становится нестройным, вялым. Экипаж прислушивается к разговору, который ведет капитан с их пассажиром, молодым Тибором, сыном владельца, на мостике. До них доносятся одно-два слова, обрывок фразы.
«…спектральные двойники…»
«…такого не может быть. Просто не может».
«…стабилизаторы. Никакой реакции».
Члены экипажа, как и все моряки, — суеверные люди. Для некоторых это их первый корабль. Им не нравится то, что приходится пересекать этот район бледного мрака и свернувшейся ртути. Им не нравится этот напряженный разговор шепотом между мастером Лэпемом и капитаном Наумом. Они боятся, что с кораблем что-то, не так. Через минуту боцмана вызовут на мостик. Ему объяснят ситуацию. Будет отдан приказ. Через одну-две минуты они выломают оборудование, чтобы встретить кризис, и все станет ясно: вопрос прикладной силы и технического ноу-хау.
Но на «Леонор Казарес» минуты больше не идут».
40
Херувима нигде не было видно. Они искали и звали его, пока Табита приводила системы в рабочее состояние. Они снова и снова пытались найти его, но ответа не было. Они ждали так долго, на сколько у них хватило мужества, зависнув в тени темного пиратского корабля, но все было бесполезно. Это благословение, данное шепотом, было его прощальным посланием, и ответа быть не могло.
Кстаска нашел где-то нишу для своего изворотливого хвоста, внедрился в электронику снаружи и подорвал ее всю. Он обрек «Уродливую Истину» плавать темной и мертвой сквозь пустое царство межпланетного пространства, а себя самого — кружить вместе с ней.
По общему согласию они решили не подвергаться больше опасности, ползая по корпусу корабля в поисках Кстаски. Одного трупа, подумала, но не произнесла вслух Табита, вполне достаточно. Она восстановила энергоснабжение в первичной обмотке и тронула корабль с места вперед, подальше от темного корабля-обольстителя. Легким броском они вышли из его тени, оставляя пиратское судно с ухмыляющейся на носу фигурой с вытаращенными глазами все дальше и дальше позади. Постепенно он выйдет на свою последнюю сокращающуюся орбиту, еще один безжизненный кусок металлолома, безмолвно вращающийся вокруг солнца; им было только приятно оставить его там.
Пока мозг Элис приводил себя в порядок и принимал все обычные меры для запуска, капитан и пассажиры сняли скафандры и уселись все вместе в трюме, допивая остатки чая. Марко был угрюмым, и все звуки, которые он издавал, были либо рычанием от ненависти, либо нервными, тоненькими восклицаниями — попытками ободрить и успокоить остальных. Тэл, выведенный из душевного равновесия, отказался сидеть у него на плече, и беспорядочно летал от своего ящика к динамику, а от него — к перилам прохода.
Близнецы Зодиак были безутешны.
— Публика приходила смотреть только на нее, — сказала Саския, — а вовсе не нас с нашими слабыми трюками и песенками. Она… Кстаска… Она была следующим поколением человечества. Она могла летать. Она могла дышать в вакууме. Она могла… она…
Саския замолчала и спрятала лицо на плече у брата.
Марко прочистил горло, сел, наклонившись вперед, сжав руки и положив локти на колени.
— Может быть, кто-то должен сказать несколько слов, — с беспокойством предложил он. — Капитан, э-э-э, я думаю, это должна быть ты.
— Для Абраксаса? — сказала Табита. — Нет.
Она села рядом с ним на сундук, подняв плечи и сжав коленями руки. Поискала глазами серебристо-серый дорожный гроб. Кто-то уже снова накрыл его.
— У него… у нее была семья? — спросила Табита.
Близнецы покачали головами.
— У них нет семей, — сказал Могул.
Марко обнял Табиту.
— Не вини себя, — сказал он.
Она сердито взглянула на него, готовая сбросить его руку, но не сбросила.
Так они и оставили эту тему.
Тэл уселся на обвисшем коконе Кстаски и принялся скорбно чистить перья. Потом он завел грустное, вибрирующее скрипичное соло — сплошные слезливо-сентиментальные терции в миноре и вибрато. Люди содрогнулись, но в этот раз никто не решился остановить его.
Тем не менее, описав их настроение, птица весьма эффективно положила ему конец. Табита поднялась, вдруг осознав, каким застойным становится воздух. Марко, почувствовав, что она собирается встать, освободил ее из своих объятий утешителя и хлопнул в ладоши.
— О'кей, ребята, давайте продолжим наше турне.
На борту «Элис Лиддел» было над чем поработать: заменить цепи, заменить прерыватели, провести тестирование.
— Как все выглядит, Элис?
— ВЫЖИВЕТ.
Табита невольно улыбнулась слабой, кривой улыбкой:
— Ты можешь сказать — ты что-нибудь потеряла?
— ПОХОЖЕ, ВСЕ НА МЕСТЕ. КАПИТАН, ДАЖЕ НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ, О КОТОРЫХ Я ГОДАМИ НЕ ВСПОМИНАЛА. И, ПО-МОЕМУ, ВСЕ ТВОИ РАССКАЗЫ. ПОЖАЛУЙСТА, РАССКАЖИ МНЕ ЕЩЕ КАКИЕ-НИБУДЬ ИСТОРИИ, ТОЛЬКО ПОСКОРЕЕ.
— Как только смогу, Элис, обещаю тебе. Как только мы получим деньги, мы ненадолго отправимся отдохнуть и сделаем тебе хороший капитальный ремонт.
Про себя она сомневалась, что им светит покой, но не было смысла тревожить Элис. Их загнали в совершенно необитаемый регион, очень далеко от ближайшей планеты. Это был не тот район, где можно хромать на импульсной энергии и рассчитывать на помощь.
Им нужно было совершить прыжок.
— Скажи нам, что нужно сделать прямо сейчас, и мы этим займемся, — сказала Табита.
Появилось сообщение.
«ДЕФЕКТ КРИСТАЛЛА ОСЕВОГО ЗАПОРА. ВЕРОЯТНОСТЬ АВАРИИ — 96.66%».
Господи Иисусе.
— ХЕРУВИМА СЕЙЧАС НЕТ С НАМИ, ДА, КАПИТАН?
— Нет, Элис, — Табита похлопала по считывающему устройству. — Держи кулаки.
Казалось, что фатализм имеет смысл в блеске физического и эмоционального истощения. А обвинения и конфликты уже никакого значения не имели. Табита уже прошла через них и пришла к хрупкому, уязвимому покою, воцарившемуся, когда все занялись тестированием цепей и предохранителей.
Как только снова включились автономные цепи, Табита вытащила грузовых роботов, чтобы помочь собрать мешавшие вещи. Коренастые, крепкие и твердо стоящие на своих коротких ножках, они трудились над наваленным багажом, их круглые головы поворачивались, когда они щелчками передавали друг другу информацию. С редкой мягкостью они поднимали в воздух ящики с барабанами и голо-блоки и шли вверх по стенам, чтобы разместить их в боковом проходе. Табита засекла на экране одного из них, взявшегося за серый цилиндр с бренными останками фраска Гектора.
— Нет, — вызвала она робота. — Отмена команды. Это не надо.
Могул легко скользнул вниз по проходу, чтобы взять груз у робота. Он помахал ей в камеру.
— ОН У МЕНЯ, — сказал он.
В его улыбке не было ничего сексуального или зловещего. Между ними возник какой-то странный альянс. Они больше не были просто жертвой и преступниками. Они были замешаны в этом все вместе.
И однако, сколько бы они ей ни заплатили, все это того не стоило. Какой бы монотонной и одинокой ни была повседневная жизнь, у нее было множество преимуществ перед насилием и внезапной смертью.
В следующий раз, взглянув на монитор, Табита увидела, как робот катит прочь тарелку Кстаски.
— Отмена команды, — снова вызвала она. — Это тоже не надо.
Саския протиснулась в кабину из смотрового отверстия в по толке прохода со сгоревшим обломком контактного датчика. Она села в кресло второго пилота, теребя обломок между тонкими белыми пальцами.
— Она для тебя много значила, да? — спросила Табита.
Саския кивнула. Она сидела скрестив ноги и запустив пальцы в волосы:
— Ты не должна была говорить про нее все эти вещи.
Табита застыла:
— Она же убежала! Что я должна была думать?
— Они неплохие люди, — энергично сказала Саския. Ее слова прозвучали так, словно она много раз говорила это раньше. — У них свои идеи. Они хотели быть сами по себе, они и ушли сами по себе, что в этом плохого?
Защищаясь, она выставила вперед длинный подбородок.
— Кто это? — спросила Табита, занятая графическим изображением на экране, где разрушения отмечались красными вспышками.
— Серафимы!
В голосе Саскии звучала настоящая боль.
Табита повернулась в кресле, Саския поднималась со своего места, протягивая руку к петле на потолке:
— Я тебе здесь не нужна. Я пойду.
— Нет, все в порядке, извини. Я просто… — Табита устало махнула рукой в сторону пульта.
Саския взглянула на смятый черный обломок в своей руке.
— От меня никакой пользы, — сказала она.
Табита жестом указала на монитор:
— Иди помоги своему брату, — предложила она. И тут же поняла, что зря сказала это.
Саския бросила на нее взгляд, открыто недовольный.
Раздраженная, Табита вскинула руку.
— То вы сидите, обнявшись и свернувшись калачиком, а в следующий момент…
— Я стараюсь! — сказала Саския срывающимся от возбуждения голосом. В тот момент она истово верила, что это так. — Кстаска… — я знаю, ты не можешь их понять, даже мы не можем этого сделать, во всяком случае, не совсем; но иногда можно было посмотреть на нее и понять, о чем она думает, что чувствует, и ты думала — вот она далеко от дома и участвует в паршивом цирковом номере, но в ее глазах было это… — Беспечно стоя в проходе между креслами, Саския выпрямилась, подняв голову и расправив плечи. — И ты думала, хотела бы я так уметь, быть такой, как она.
У них красивые плечи, подумала Табита, совершенно не следившая за ее речью. У нее возник внезапный порыв встать и обнять Саскию, обвить эти плечи руками, но она была вовсе не уверена, что это хорошая мысль. Однако из-за этого возникла странная, неловкая пауза, и Табита почувствовала, что ей надо что-то предложить, хотя бы просто для того, чтобы что-то сказать:
— Так что же она сделала? — спросила она.
Саския уставилась на нее так, словно Табита спросила, кто такие капеллийцы или кто построил Изобилие:
— Она спасла нас!
Табита чувствовала себя все более неловко. Она показала большим пальцем на далекий пиратский корабль:
— Ты имеешь в виду, сейчас?
— Нет! Нас! Могула и меня!
— От чего?
Теперь вид у Саскии стал озадаченный:
— Из Абраксаса!
— Вы из Абраксаса?
— Они создали нас! Я же тебе говорила. А Кстаска вытащила нас оттуда. Она посадила нас на корабль и увезла, и мы больше не вернулись. А потом и она уже не могла вернуться. — В голосе Саскии снова зазвучала скорбь. Она опустила глаза, снова глядя на испорченный прибор у нее в руках. — Что с этим делать?
Табита не знала, что сказать. Она смотрела на печальную фигурку, на контуры разрушений, аккумуляторы, которые терпеливо листал перед ней дисплей.
— Там есть еще, — сказала она, — в… в…
Появилось изображение осевого запора, кристалл вспыхивал и вспыхивал красным светом. Все, над чем так трудился Кстаска, пошло насмарку.
— Я пойду и принесу их, — сказала Табита. — Через минуту.
Но Саския уже ушла назад в трюм.
Табита вздохнула, нахмурилась и сосредоточилась.
Слева от нее огни стали зелеными. Табита посмотрела на монитор и увидела еще одного робота, выходившего из сервисного туннеля, ведущего к двигателям, в его манипуляторах тускло поблескивал сварочный лазер. Он вспышкой послал добро и отчет по линии и надежно закрыл за собой люк туннеля, прежде чем проковылять прочь, чтобы вернуть оборудование, выданное ему со склада.
Можно было бы кое-что сказать в пользу механических товарищей. Ни тебе полосатых перьев, ни сексуальных трудностей, ни внезапной смерти.
Шли условные часы.
Табита вынуждена была признать, что из них получилась хорошая команда. Теперь, когда темперамент сдерживался страхом и утратой, они работали вместе с дисциплинированностью, выработанной акробатикой и показыванием фокусов. Вернулась жизнерадостность; они насвистывали и пели отрывки из песен. Табита стала подумывать, что могла бы почти примириться с ними в тех аспектах, где она могла им доверять. За исключением всех этих басен про фраска.
Табита включила коммуникатор.
— О'кей, ребята. Надевайте скафандры, складывайте все и закрепитесь. Посадите Тэла в ящик. У нас опять работает привод.
Приветственные крики, свист, аплодисменты.
— ЭТО ИСПЫТАНИЕ? — спросил Марко. Тэл хлопал крыльями у него на запястье, больше похожий на ястреба, чем на попугая.
— Если он не работает, значит, испытание. Если работает, то мы будем в пути через пять минут условно.
— Пять минут, — повторила Табита и отключила связь.
Теперь она осталась наедине с Элис, как и сотни раз до того, готовая заботливо вести корабль через новое нарушение законов физики. Компьютер переварил все необходимые данные и вновь разработал маршрут. На экране и считывающем устройстве поток цифр замерзал, складываясь в тайные комбинации, которым предстояло открыть тройной замок измерений.
— Поехали, Элис.
Табита переключила основные механизмы на малые обороты и врубила капеллийский привод. Она почувствовала, как он зажужжал. Она чувствовала это жужжание в своих костях, в тканях корабля.
Снаружи свет звезд таял и превращался в звук деревянных музыкальных инструментов. Внутри с панелей палубы и стен поднималась знакомая сумеречная дымка перехода.
Табита поняла, что задержала дыхание. Она выдохнула воздух — глубоким, тяжелым вздохом.
Кстаска нашел где-то нишу для своего изворотливого хвоста, внедрился в электронику снаружи и подорвал ее всю. Он обрек «Уродливую Истину» плавать темной и мертвой сквозь пустое царство межпланетного пространства, а себя самого — кружить вместе с ней.
По общему согласию они решили не подвергаться больше опасности, ползая по корпусу корабля в поисках Кстаски. Одного трупа, подумала, но не произнесла вслух Табита, вполне достаточно. Она восстановила энергоснабжение в первичной обмотке и тронула корабль с места вперед, подальше от темного корабля-обольстителя. Легким броском они вышли из его тени, оставляя пиратское судно с ухмыляющейся на носу фигурой с вытаращенными глазами все дальше и дальше позади. Постепенно он выйдет на свою последнюю сокращающуюся орбиту, еще один безжизненный кусок металлолома, безмолвно вращающийся вокруг солнца; им было только приятно оставить его там.
Пока мозг Элис приводил себя в порядок и принимал все обычные меры для запуска, капитан и пассажиры сняли скафандры и уселись все вместе в трюме, допивая остатки чая. Марко был угрюмым, и все звуки, которые он издавал, были либо рычанием от ненависти, либо нервными, тоненькими восклицаниями — попытками ободрить и успокоить остальных. Тэл, выведенный из душевного равновесия, отказался сидеть у него на плече, и беспорядочно летал от своего ящика к динамику, а от него — к перилам прохода.
Близнецы Зодиак были безутешны.
— Публика приходила смотреть только на нее, — сказала Саския, — а вовсе не нас с нашими слабыми трюками и песенками. Она… Кстаска… Она была следующим поколением человечества. Она могла летать. Она могла дышать в вакууме. Она могла… она…
Саския замолчала и спрятала лицо на плече у брата.
Марко прочистил горло, сел, наклонившись вперед, сжав руки и положив локти на колени.
— Может быть, кто-то должен сказать несколько слов, — с беспокойством предложил он. — Капитан, э-э-э, я думаю, это должна быть ты.
— Для Абраксаса? — сказала Табита. — Нет.
Она села рядом с ним на сундук, подняв плечи и сжав коленями руки. Поискала глазами серебристо-серый дорожный гроб. Кто-то уже снова накрыл его.
— У него… у нее была семья? — спросила Табита.
Близнецы покачали головами.
— У них нет семей, — сказал Могул.
Марко обнял Табиту.
— Не вини себя, — сказал он.
Она сердито взглянула на него, готовая сбросить его руку, но не сбросила.
Так они и оставили эту тему.
Тэл уселся на обвисшем коконе Кстаски и принялся скорбно чистить перья. Потом он завел грустное, вибрирующее скрипичное соло — сплошные слезливо-сентиментальные терции в миноре и вибрато. Люди содрогнулись, но в этот раз никто не решился остановить его.
Тем не менее, описав их настроение, птица весьма эффективно положила ему конец. Табита поднялась, вдруг осознав, каким застойным становится воздух. Марко, почувствовав, что она собирается встать, освободил ее из своих объятий утешителя и хлопнул в ладоши.
— О'кей, ребята, давайте продолжим наше турне.
На борту «Элис Лиддел» было над чем поработать: заменить цепи, заменить прерыватели, провести тестирование.
— Как все выглядит, Элис?
— ВЫЖИВЕТ.
Табита невольно улыбнулась слабой, кривой улыбкой:
— Ты можешь сказать — ты что-нибудь потеряла?
— ПОХОЖЕ, ВСЕ НА МЕСТЕ. КАПИТАН, ДАЖЕ НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ, О КОТОРЫХ Я ГОДАМИ НЕ ВСПОМИНАЛА. И, ПО-МОЕМУ, ВСЕ ТВОИ РАССКАЗЫ. ПОЖАЛУЙСТА, РАССКАЖИ МНЕ ЕЩЕ КАКИЕ-НИБУДЬ ИСТОРИИ, ТОЛЬКО ПОСКОРЕЕ.
— Как только смогу, Элис, обещаю тебе. Как только мы получим деньги, мы ненадолго отправимся отдохнуть и сделаем тебе хороший капитальный ремонт.
Про себя она сомневалась, что им светит покой, но не было смысла тревожить Элис. Их загнали в совершенно необитаемый регион, очень далеко от ближайшей планеты. Это был не тот район, где можно хромать на импульсной энергии и рассчитывать на помощь.
Им нужно было совершить прыжок.
— Скажи нам, что нужно сделать прямо сейчас, и мы этим займемся, — сказала Табита.
Появилось сообщение.
«ДЕФЕКТ КРИСТАЛЛА ОСЕВОГО ЗАПОРА. ВЕРОЯТНОСТЬ АВАРИИ — 96.66%».
Господи Иисусе.
— ХЕРУВИМА СЕЙЧАС НЕТ С НАМИ, ДА, КАПИТАН?
— Нет, Элис, — Табита похлопала по считывающему устройству. — Держи кулаки.
Казалось, что фатализм имеет смысл в блеске физического и эмоционального истощения. А обвинения и конфликты уже никакого значения не имели. Табита уже прошла через них и пришла к хрупкому, уязвимому покою, воцарившемуся, когда все занялись тестированием цепей и предохранителей.
Как только снова включились автономные цепи, Табита вытащила грузовых роботов, чтобы помочь собрать мешавшие вещи. Коренастые, крепкие и твердо стоящие на своих коротких ножках, они трудились над наваленным багажом, их круглые головы поворачивались, когда они щелчками передавали друг другу информацию. С редкой мягкостью они поднимали в воздух ящики с барабанами и голо-блоки и шли вверх по стенам, чтобы разместить их в боковом проходе. Табита засекла на экране одного из них, взявшегося за серый цилиндр с бренными останками фраска Гектора.
— Нет, — вызвала она робота. — Отмена команды. Это не надо.
Могул легко скользнул вниз по проходу, чтобы взять груз у робота. Он помахал ей в камеру.
— ОН У МЕНЯ, — сказал он.
В его улыбке не было ничего сексуального или зловещего. Между ними возник какой-то странный альянс. Они больше не были просто жертвой и преступниками. Они были замешаны в этом все вместе.
И однако, сколько бы они ей ни заплатили, все это того не стоило. Какой бы монотонной и одинокой ни была повседневная жизнь, у нее было множество преимуществ перед насилием и внезапной смертью.
В следующий раз, взглянув на монитор, Табита увидела, как робот катит прочь тарелку Кстаски.
— Отмена команды, — снова вызвала она. — Это тоже не надо.
Саския протиснулась в кабину из смотрового отверстия в по толке прохода со сгоревшим обломком контактного датчика. Она села в кресло второго пилота, теребя обломок между тонкими белыми пальцами.
— Она для тебя много значила, да? — спросила Табита.
Саския кивнула. Она сидела скрестив ноги и запустив пальцы в волосы:
— Ты не должна была говорить про нее все эти вещи.
Табита застыла:
— Она же убежала! Что я должна была думать?
— Они неплохие люди, — энергично сказала Саския. Ее слова прозвучали так, словно она много раз говорила это раньше. — У них свои идеи. Они хотели быть сами по себе, они и ушли сами по себе, что в этом плохого?
Защищаясь, она выставила вперед длинный подбородок.
— Кто это? — спросила Табита, занятая графическим изображением на экране, где разрушения отмечались красными вспышками.
— Серафимы!
В голосе Саскии звучала настоящая боль.
Табита повернулась в кресле, Саския поднималась со своего места, протягивая руку к петле на потолке:
— Я тебе здесь не нужна. Я пойду.
— Нет, все в порядке, извини. Я просто… — Табита устало махнула рукой в сторону пульта.
Саския взглянула на смятый черный обломок в своей руке.
— От меня никакой пользы, — сказала она.
Табита жестом указала на монитор:
— Иди помоги своему брату, — предложила она. И тут же поняла, что зря сказала это.
Саския бросила на нее взгляд, открыто недовольный.
Раздраженная, Табита вскинула руку.
— То вы сидите, обнявшись и свернувшись калачиком, а в следующий момент…
— Я стараюсь! — сказала Саския срывающимся от возбуждения голосом. В тот момент она истово верила, что это так. — Кстаска… — я знаю, ты не можешь их понять, даже мы не можем этого сделать, во всяком случае, не совсем; но иногда можно было посмотреть на нее и понять, о чем она думает, что чувствует, и ты думала — вот она далеко от дома и участвует в паршивом цирковом номере, но в ее глазах было это… — Беспечно стоя в проходе между креслами, Саския выпрямилась, подняв голову и расправив плечи. — И ты думала, хотела бы я так уметь, быть такой, как она.
У них красивые плечи, подумала Табита, совершенно не следившая за ее речью. У нее возник внезапный порыв встать и обнять Саскию, обвить эти плечи руками, но она была вовсе не уверена, что это хорошая мысль. Однако из-за этого возникла странная, неловкая пауза, и Табита почувствовала, что ей надо что-то предложить, хотя бы просто для того, чтобы что-то сказать:
— Так что же она сделала? — спросила она.
Саския уставилась на нее так, словно Табита спросила, кто такие капеллийцы или кто построил Изобилие:
— Она спасла нас!
Табита чувствовала себя все более неловко. Она показала большим пальцем на далекий пиратский корабль:
— Ты имеешь в виду, сейчас?
— Нет! Нас! Могула и меня!
— От чего?
Теперь вид у Саскии стал озадаченный:
— Из Абраксаса!
— Вы из Абраксаса?
— Они создали нас! Я же тебе говорила. А Кстаска вытащила нас оттуда. Она посадила нас на корабль и увезла, и мы больше не вернулись. А потом и она уже не могла вернуться. — В голосе Саскии снова зазвучала скорбь. Она опустила глаза, снова глядя на испорченный прибор у нее в руках. — Что с этим делать?
Табита не знала, что сказать. Она смотрела на печальную фигурку, на контуры разрушений, аккумуляторы, которые терпеливо листал перед ней дисплей.
— Там есть еще, — сказала она, — в… в…
Появилось изображение осевого запора, кристалл вспыхивал и вспыхивал красным светом. Все, над чем так трудился Кстаска, пошло насмарку.
— Я пойду и принесу их, — сказала Табита. — Через минуту.
Но Саския уже ушла назад в трюм.
Табита вздохнула, нахмурилась и сосредоточилась.
Слева от нее огни стали зелеными. Табита посмотрела на монитор и увидела еще одного робота, выходившего из сервисного туннеля, ведущего к двигателям, в его манипуляторах тускло поблескивал сварочный лазер. Он вспышкой послал добро и отчет по линии и надежно закрыл за собой люк туннеля, прежде чем проковылять прочь, чтобы вернуть оборудование, выданное ему со склада.
Можно было бы кое-что сказать в пользу механических товарищей. Ни тебе полосатых перьев, ни сексуальных трудностей, ни внезапной смерти.
Шли условные часы.
Табита вынуждена была признать, что из них получилась хорошая команда. Теперь, когда темперамент сдерживался страхом и утратой, они работали вместе с дисциплинированностью, выработанной акробатикой и показыванием фокусов. Вернулась жизнерадостность; они насвистывали и пели отрывки из песен. Табита стала подумывать, что могла бы почти примириться с ними в тех аспектах, где она могла им доверять. За исключением всех этих басен про фраска.
Табита включила коммуникатор.
— О'кей, ребята. Надевайте скафандры, складывайте все и закрепитесь. Посадите Тэла в ящик. У нас опять работает привод.
Приветственные крики, свист, аплодисменты.
— ЭТО ИСПЫТАНИЕ? — спросил Марко. Тэл хлопал крыльями у него на запястье, больше похожий на ястреба, чем на попугая.
— Если он не работает, значит, испытание. Если работает, то мы будем в пути через пять минут условно.
— Пять минут, — повторила Табита и отключила связь.
Теперь она осталась наедине с Элис, как и сотни раз до того, готовая заботливо вести корабль через новое нарушение законов физики. Компьютер переварил все необходимые данные и вновь разработал маршрут. На экране и считывающем устройстве поток цифр замерзал, складываясь в тайные комбинации, которым предстояло открыть тройной замок измерений.
— Поехали, Элис.
Табита переключила основные механизмы на малые обороты и врубила капеллийский привод. Она почувствовала, как он зажужжал. Она чувствовала это жужжание в своих костях, в тканях корабля.
Снаружи свет звезд таял и превращался в звук деревянных музыкальных инструментов. Внутри с панелей палубы и стен поднималась знакомая сумеречная дымка перехода.
Табита поняла, что задержала дыхание. Она выдохнула воздух — глубоким, тяжелым вздохом.