Гринлэнд Колин. Вернуть изобилие

   Нам не нужна была Мьюни, чтобы понять, что все это — ложь. Эладельди прибыли для того, чтобы отключить ее. Чем бы там она ни была.
   Они допросили нас всех, прежде чем отпустить, — каждого перевозчика и владельца баржи. Хотели выяснить, насколько хорошо мы осведомлены насчет установки. Видели ли мы ее? Ступали ли мы на нее?
   Никто не видел и не ступал.
   Меня они продержали до следующего дня. Непонятно, почему. Ну, наверное, я могла проявить большую готовность к сотрудничеству. Не то чтобы я стояла на стороне роботов, что бы там они ни затевали. Я просто не понимала, почему эладельди должны вмешиваться. Я считала, что это не их дело, и так и сказала им.
   Но гнусно себя вести они стали только тогда, когда я сказала, что, может быть, идея машины заключалась в том, чтобы поднять Палестрину до уровня капеллийцев. Я подозреваю, что именно это им и не понравилось.
   Как бы там ни было, как только они отпустили последних из нас, из того места, где они находились, пошел пульс такой силы, что, должно быть, просто поджарил каждую базовую схему на этой скале. А потом прибыл еще один шаттл эладельди, кто-то сказал, что у них там был на борту капеллиец, Брат Как-бишь-его-там с Харона. Он пошел поговорить с Палестриной; и это последнее, что мы вообще слышали.

60

   Келсо Пеппер, капитан «Уродливой Истины», растянулся в своем расшатанном кресле и ухмыльнулся двум женщинам.
   — Что ты там собиралась делать, Джут? Улететь и оставить нас в этой развалине? Ты считаешь, твой маленький хвостатый дружок смог бы тебе это устроить?
   Трант Тарко махнула собственным хвостом и негромко зарычала, оценив остроумие своего хозяина.
   — Не знаю, Келсо, — сказала Табита. — А ты как считаешь?
   Он не обратил внимания на провокацию. Он мог себе это позволить. Табита и Саския стояли, беспомощные, в сетке из крепкого нервущегося провода.
   — Что вы с ней сделали? — воскликнула Саския.
   Капитан Пеппер поднял свои белые брови.
   — Это она? Эта штука? Что это, путешествующая компания куриц?
   — Где она? — вырываясь, резко спросила Саския.
   Тарко предостерегающе зарычала и ударила ее по ноге своей когтистой лапой.
   — У-у! — Саския, отпрянув, чуть не сбила их обеих с ног.
   — А вы решительная команда, девочки, надо отдать вам должное, — сказал капитан Пеппер.
   — Тебе придется еще не раз отдать нам должное, прежде чем все это кончится, — пообещала Табита.
   Голубые глазки капитана Пеппера загорелись:
   — Ого, может быть, деточка, — весело сказал он. Затем откинулся в кресле и обвел взглядом свой вонючий мостик, словно его вульгарные украшения были памятниками прошлого, которые он бережно хранил в памяти. — Я бы на это пошел, — задумчиво произнес он, прищурив глаза и исподлобья глядя на них обеих, выдвинув вперед рыжую челюсть с выражением самодовольства.
   Тарко сунула свою тупую морду прямо в лицо Табиты. Табита отпрянула от волны зловонного дыхания.
   — Ск'жи тольк' слов', кап'тан, — насмешливо проговорила Тарко. — Ск'жи тольк' слов', и мы в'бросим всех'х за б'рт, а?
   — Нет, Тарко, — сказал капитан, — этого делать не надо.
   Но, похоже, ему доставляло удовольствие прикидывать, что он может сделать; что позволял ему контракт с его нанимателями. Он поскреб пузо под комбинезоном.
   Табита оглядела мостик. Здесь не было никаких следов ни фраска, ни Кстаски, которого Тарко бросила, когда тащила их с борта Элис.
   Она искала глазами любую возможность, любой шанс, каким бы слабым он ни был. Но здесь не было ничего, кроме отбросов и угрозы. Близости Тарко, ее всепоглощающего запаха было достаточно для того, чтобы потерять сознание. Мозги Табиты отказывались служить, и она стояла с поникшей головой.
   Она чувствовала, как Саския потихоньку разминает мускулы, ритмично работая в переплетении сети. Табите отчаянно хотелось, чтобы она перестала; все, чего она добилась, — это того, что ссадины Табиты стали саднить еще больше. Она прикусила язык и закрыла глаза, стараясь раскачиваться так, чтобы Саския не слишком натягивала сетку. Она уже видела, как Саския проделывала удивительные фокусы. Может, она знала древние секреты умения бежать из плена, и могла освободить себя и свою невольную сообщницу из тугой сети на глазах злобной убийцы трантши и деревенщины-психопата.
   Табита сомневалась в этом.
   Она подумала о их последней надежде: двусмысленной программе на инопланетном языке, переданной страдающему маразмом трупу, находящемуся в нескольких миллионах километров отсюда, в реальном пространстве. Если бы я была богатой мертвой предпринимательницей, подумала она, менеджером конченной труппы вроде «Контрабанды», и кто-то подкинул бы мне коды стоимостью в несколько миллиардов скутари — как бы я поступила?
   Шнур сети врезался ей в тело, и Саския уже в сотый раз ударилась о нее ребрами, а Табита старалась поверить в то, что Саския и Кстаска были правы насчет Ханны Су, а логика, вероятность и здравый смысл — ошибались.
   Капитан Пеппер снял кепочку и провел рукой по редким белесым волосам. Потом снова надел кепку. Он тяжело дышал носом.
   Пеппер раздумчиво оглядел своих пленниц, переводя глаза с Саскии на Табиту и назад.
   Капитан наклонил голову набок:
   — Тарк, — прорычал он с придыханием, — освободи ее.
   Лапа Тарко больно стиснула плечо Табиты.
   — Нет, — сказал капитан Пеппер. На его толстой шее, как шнуры, под шероховатой кожей выступили вены. — Другую. Тощую.
   Трантша нагнулась и ослабила сеть вокруг их лодыжек, потом подняла ее. Руки Табиты освободились. Она крепко прижала к себе Саскию. С трудом Тарко грубо оторвала от нее Саскию, вытащила ее из сети, держа одной рукой, в то время, как другой она снова опутала сетью Табиту.
   Саския возвышалась над капитаном Пеппером. Он протянул руку вверх и дотронулся до ссадины на ее щеке, так, словно она его завораживала.
   — Ты худенькая, — пробормотал он. — Раздевайся.
   Саския раздраженно вздохнула.
   Тарко тут же дотронулась до другой ее щеки когтем, вдавив его в ее кожу.
   — Д'вай, — сказала она.
   — Хорошо, — сердито сказала Саския. Она снова выдохнула, откинула с глаз волосы и потерла плечи в тех местах, где в них врезалась сетка. Она повернула голову и бросила измученный взгляд на Табиту, стоявшую в метре от нее.
   — Они все одинаковы, Саския, — сказала Табита, стараясь, чтобы ее голос звучал презрительно.
   Тарко с рычанием сделала шаг вперед и с силой ударила Табиту в висок, сбив ее с ног.
   Саския закричала:
   — Оставь ее!
   Раздался звук второго удара.
   Неловко подставив руки за спиной, Табита поднялась на четвереньки, не желая лежать, пока они издевались над Саскией.
   Саския съежилась, откидываясь назад от Тарко как можно дальше и одновременно одной рукой стягивая жакет через голову и испуганно оглядываясь назад, на Табиту, потом высвободила волосы и руки из рукавов.
   Капитан Пеппер наблюдал за происходящим с неподвижной улыбкой на губах.
   Сцену прервало низкое жужжание, раздавшееся сзади.
   Это отвлекло внимание Пеппера, и он посмотрел в сторону, мимо Саскии и Табиты.
   — Эй, Шин, — позвал он. — Ну, как ты?
   Ответ был недовольным и нечетким.
   Жужжание стало громче, и рядом с Саскией появился большой черный робот. Нога у него была задрана назад. Он нес перед собой Кстаску в силовом пузыре, а его хвост и тарелку — во второй паре рук.
   Саския выкрикнула:
   — Саския!
   Робот подковылял к ней и остановился. Его дымящийся купол был окутан голубым огнем. Он держал Херувима в воздухе рядом с головой Саскии, чтобы дать капитану Пепперу рассмотреть его.
   Кстаска висел неподвижно и ни на что не реагировал. Саския протянула руку, чтобы дотронуться до него, но трантша грубо оттолкнула ее руки.
   — Что вы с ней сделали?
   Появился потрепанный китаец, неся свой пульт управления. Он стоял чуть на расстоянии, с ледяной злобой глядя на женщин, на голове его была серая повязка.
   — Пари держу, это больно, — задумчиво сказал Пеппер, почесывая бровь. — Что у тебя там?
   — А, посмотри! — сказал китаец. И нажал клавиши.
   На невидимой коже вокруг Кстаски заиграли сгустки янтарного цвета цифр.
   Его глаза все еще были закрыты, но он открыл свой маленький ротик и закричал от боли.
   Капитан Пеппер коротко хохотнул:
   — Какого дьявола…
   Саския взвизгнула и снова рванулась к Кстаске. Тарко налетела на нее и бросила ее на палубу.
   — Эй, — мягко возразил Пеппер, но не сделал попытки остановить ее.
   Табита невольно рванулась вперед и снова чуть не упала. Она выпрямилась, ругаясь про себя, и стала рассматривать Пеппера.
   Его глаза были теперь устремлены на его настоящего противника — главного объекта его злости. Этот уродливый маленький пискун вырубил весь его корабль, вернулся из мертвых, когда его уже вычеркнули из списков, вломился внутрь, когда его никто не видел, испортил ему робота, чуть не убил Шина и выпустил женщин.
   А теперь вот он — висит в воздухе перед ним, взвизгивая, как поросенок, каждый раз, когда Шин нажимал очередную пару клавиш.
   — Дай-ка это мне, — сказал капитан Пеппер роботу. Он лениво потянулся и вырвал хвост Кстаски из рук машины. Положил его поперек колен и посмотрел на него с самодовольной торжествующей улыбкой.
   А Шин тем временем развлекался до такой степени, что кудахтал про себя по-китайски. Что-то в сложных нервных схемах черного лакированного ребенка делало его уязвимым перед острым лезвием его анализатора. Оно чувствовало острые, как зубья пилы, зондирующие волны, врезавшиеся в Херувима так, как ничто материальное не могло вонзиться. Диагностические схемы нагрева яростно бегали по его невидимой коже, как вспышки огня, и он дергался и взвывал, испуская серебристую жидкость, стекавшую по его замерзшему защитному костюму.
   Саския стонала и плакала, кричала, боролась с Тарко, прилагавшей все усилия, чтобы не оторвать этой шумливой женщине голову одним движением когтистых лап.
   — Останови его, Пеппер! — изо всех сил выкрикнула Табита. — Он же его убивает!
   Трантша обратила свое внимание на Табиту, обнажила клыки и расправила свои огромные плечи.
   Но это дошло.
   Капитан Пеппер вышел из транса. Без единого слова он выхватил клавиатуру у Шина, нахмурившись, посмотрел на нее и ударил по какой-то клавише.
   Шин тревожно вскрикнул.
   Робот затрясся, словно что-то мощное ударило его в грудь. Его голова вспыхнула льдисто-голубой молнией. Он выключил пузырь.
   Последняя вспышка графического огня пробежала по искаженным чертам лица Кстаски, и он упал на палубу.
   Он ударился и лежал очень тихо. Без своего хвоста и тарелки, в любом поле гравитации он был так же беспомощен физически, как и любой безногий ребенок.
   А потом Херувим пошевелился.
   Он шлепал своими маленькими ручками по полу. Он пытался уползти прочь.
   Капитан Пеппер быстро опомнился.
   — Вот она, слава, — сказал он, глядя на Херувима со своей сияющей и все же сумеречной усмешкой. Он откинулся назад, распространяя свое щедрое благоволение и на Табиту с Саскией. — А в общем-то много что надо, чтобы вывести из строя этих маленьких штучек, а? И ведь какие крохи. Черт, да он не больше младенца.
   Кстаска заговорил:
   — Размер рассчитывался в обратной пропорции к производительности, — сказал он рассеянно.
   Трантша издала горловой звук, что могло означать и веселье, и страх.
   Капитан Пеппер чувствовал себя не в своей тарелке. Он заерзал в кресле:
   — Тарк, — прошептал он. — Заткни его.
   Трантша зарычала, на сей раз с явным удовольствием. Потом наклонилась, закинула голову Кстаски и с силой хлопнула его лапой по рту.
   Саския тут же бросилась на нее и повисла на ее предплечье, пиная трантшу ногами и колотя по почкам.
   Тарко злобно отпихнула ее рукой. Сквозь капюшон защитного костюма Кстаски она вонзила когти в его щеки и сжала их.
   Затем подняла Херувима за голову, настороженно изучая его. По его телу прошла короткая судорога, и он снова потерял сознание.
   — Траньше ник'гда н'видел этих шт'к, кап'тан?
   Капитан Пеппер был весь в поту:
   — Нет, Тарко, не могу сказать, что раньше имел это удовольствие.
   — У н'го мет'ллич'ская шкура, — задумчиво сказала Тарко. Она наклонила свою хищную голову ниже, ее темные ноздри раздувались.
   Вдруг капитан Пеппер понял, что все еще держит в руках клавиатуру и хвост. Он протянул их Шину:
   — Унеси это, — сказал он. — Отнеси вон туда. — Он показала на гнездо Шина из подушек.
   Шин поклонился. Взял клавиатуру и реактивировал робота. Тот зажужжал, заискрил, зашатался, потом выдул новый невидимый пузырь рукой и поместил туда Херувима. Робот и его хозяин немного отошли в сторону.
   — Мы ведь тут развлекались, — вспомнил капитан Пеппер. Его ясные голубые глаза поискали Саскию.
   Тарко вытащила ее вперед.
   — Давай дальше, лапочка, — сказал капитан Пеппер. Его голос был нежным, как ласка.
   Табита выпрямилась.
   — Оставь ее в покое, Пеппер, — сказала она.
   Все уставились на нее.
   — Она здесь ни при чем, — сказала Табита. — Вам ведь нужна я.
   Капитан Пеппер перевел взгляд с одной женщины на другую. Он явно забавлялся:
   — Ну, надо же, как мило, — сказал он, — как это приятно. — Он обернулся, чтобы посмотреть на дисплей пульта, и повысил голос. — Не волнуйся, принцесса, — сказал он Табите. — У нас будет время на вас обеих, прежде чем мы доберемся до нужного человека.
   Он откинулся в кресле и поскреб грудь.
   — Человека с большой синей собакой.

61

   С каким удовлетворением я написала бы, что перед тем, как «Уродливая Истина» совершила обратный прыжок в нормальное пространство, нашим изобретательным героиням удалось еще раз обвести вокруг пальца своих мучителей и совершить новый хитрый побег.
   Увы, этого не случилось. И даже я, при всей неограниченности моего рассказа во времени и пространстве, свободе предполагать, какие тени проплывают через незыблемый регион живого разума, — даже я связана истиной. И если бы я прегрешила против истины хотя бы в сущем пустяке, пусть даже для нашего общего удовольствия наблюдать, как доблесть побеждает насилие, стали бы вы верить любой другой подробности моего рассказа? Нет, нет, я не должна уклоняться от истины. Кроме того, это не заложено в моем характере. У меня нет «воображения», какое есть у вас, нет способности «фантазировать». Приятной или нет, истины должно быть достаточно. А истина состоит в том, что гнусные прихоти капитана Пеппера были удовлетворены довольно быстро, хотя от этого и не стали более приятными, после чего Саскию и Табиту вернули со всей их одеждой и пожитками, но без Херувима Кстаски, в ту же мрачную маленькую камеру, где им предстояло оставаться надежно заключенными, лишенными свободы и беспомощными до тех пор, пока «Уродливая Истина», выйдя из серого небытия между измерениями, явится на роковое рандеву с «Фарфоровой Цитаделью в Первых Лучах Солнца».
   Табите в свое время довелось побывать на довольно больших судах или рядом с таковыми. Будучи юным помощником капитана на «Жирном рте», она фильтровала глубокие пасти мусорных ям на «Большом Мриттсваре», восхищаясь издалека волшебными наклонными контрфорсами, тремя прозрачными террасами, каждая — со своим микроклиматом. Меньше чем через год, говоря условно, она со знанием дела проводила шаттл между нависающими трубами «Бегемота», этого чудовищного каприза Батшебы Тредголд, носившего по всей системе собственный завод по переработке прецентиума и по своим размерам замечательного в собственной нелогичности его массы. Как-то на своем корабле «Элис Лиддел» Табита даже сгружала таинственный груз на капеллийский системный корабль — одно из стройных золотых судов, молчаливо скользивших по темным пространствам ночи и стоявших на страже субъектов империи, толпами наводнивших свои маленькие миры.
   И все же Табита Джут никогда не видела ничего более грандиозного, чем «Фарфоровая Цитадель в Первых Лучах Солнца».
   Освобожденные от пут и подталкиваемые к приемному отсеку обрезом трантши Тарко, Табита и Саския, спотыкаясь, прошли мимо останков «Элис Лиддел» и увидели, что двери отсека открыты.
   В отсеке собрались все: Капитан Пеппер, Шин и робот, державший в руках Кстаску; а теперь подошли Тарко, Саския и Табита Джут.
   Они должны были бы умирать.
   Они должны были бы гореть и замерзать и разрываться, и вакуум пространства должен быть забирать весь воздух из их легких.
   Но этого не произошло. Они стояли в теплом золотом сиянии, поразительно похожим на земной солнечный свет. И был воздух, внутри и снаружи. Неужели они приземлились? А если так, то где?
   Тарко негромко заворчала и подтолкнула их вперед, к самому краю.
   Они посмотрели вниз.
   Прямо под кораблем, далеко, далеко внизу, лежал город. Это была изящная конфигурация стройных башен и стеклянных зданий, расположенных древними ярусами. По его виадукам, как жучки, сновали, разноцветные автомобили, с высоты казавшиеся движущимися драгоценностями. Похоже, там было большое количество техники, подъемных кранов со стрелами, порталов и сходней, но более подробно рассмотреть что-либо было трудно из-за дымки золотого света, наполнявшего рвавшуюся в него пустоту.
   Табита оттащила Саскию от порога.
   Шин послал вперед робота.
   Тот подошел, сделав всего два лязгающих шага, и протянул металлический сверток женщинам.
   Саския тупо взяла его. Прижала к своей груди, словно ребенка.
   Табита посмотрела на него.
   — У тебя неприятности, — коротко сказала она. Она не смотрела на остальных, меньше всего — на капитана Пеппера.
   Он стоял, опираясь одной рукой на измятый корпус «Элис Лиддел», и курил сигару. Табита заметила, что останки ее корабля были установлены на рельсы, словно для разгрузки.
   Пеппер сдвинул назад свою кепочку.
   — Прекрасно, — объявил он.
   Шин наблюдал за ними, сложив руки. Все молчали.
   — Ну, — сказал Пеппер, — думаю, пора прощаться.
   Табита не стала оглядываться, чтобы увидеть, как ухмыляется, опираясь на погубленный им корабль.
   Капитан напутствовал их:
   — А теперь поосторожней!
   Тарко неожиданно зарычала и грубо пихнула их своим оружием, вытолкнув за борт.
   Табита закричала и прижала к себе Саскию одной рукой, другой держась за сумку. Саския пронзительно взвизгнула и обхватила Кстаску. Все вместе они потеряли равновесие, заскользили и вывалились из «Уродливой Истины» в космос.
   А там, коалесцируя сквозь вакуум, как многокилометровый прожектор, их подхватили и окутали золотые лучи захвата «Фарфоровой Цитадели», развернули вокруг них свою атмосферу и повлекли к находившейся внизу палубе ногами вперед мягко, как пух.
   Это было как падение во сне, которое не могло причинить никакого вреда. Пока они спускались, медленно и ровно, на огромных парашютах из света, ни один волосок не шевельнулся у них на голове.
   — Что это? — воскликнула Саския, крепко прижимаясь к Табите. — Где мы?
   Табита посмотрела вниз, на неясно мерцающий залив внизу, и у нее перехватило дыхание.
   Это был пейзаж Утопии, созданный каким-нибудь небесным инженером: город, мягко мерцавший, как хрустальная корона, возведенный на мелком овальном подносе из белого металла. Но это был не город, не платформа и даже не планета.
   Густой свет смягчал все линии и делал расплывчатыми все детали, но все равно создавалось впечатление архитектуры поразительного размаха и смелости; величия просто необъятного. По обе стороны овала, распростершись далеко за пределы видимости, располагались широкие белые крылья, скошенные вперед и назад, достигая высоты башен и даже возвышаясь над ними. Впереди (потому что сейчас стало ясно, драматически ясно, что это было сооружение, созданное для передвижения, — огромный корабль, по сравнению с которым даже неуклюжие громады зиккуратов эладельди казались карликами) поднималась белая палуба, мягко закругляясь, как шея огромной птицы, в сторону носа, которого не было видно. Корма его простиралась далеко в темноту, заслоняя холодный свет галактики.
   Табита заговорила, понизив голос, как человек, впервые ступивший под сень великого кафедрального собора.
   — Это звездный корабль, — сказала она.
   Так оно и было. Это была «Фарфоровая Цитадель в Первых Лучах Солнца», и приближаясь к ней вот так, неожиданно, они увидели ее во всем величии, которое и предполагало ее название. Капсулы и ромбы зеленого и желтого цвета поблескивали на ее белых палубах, как засахаренные фрукты, рассыпанные на скатерти. Каждая была размером с «Анаконду», становившуюся все меньше над их головами. Выпуклости, напоминавшие шляпки грибов, оказались ротондами, куполами обсерваторий и орудийными башнями. А переплетения нитей, похожие на легкий газ, которые только-только становились видимыми невооруженным глазом, были монорельсами и трубопроводами, артериями энергии и коммуникаций.
   Саския крепко прижимала бесчувственное тело Херувима к своему плечу.
   — Он капеллийский?
   — Капеллийский.
   Саския выскользнула из объятий Табиты, оттолкнулась свободной рукой и головой вперед поплыла в сторону, изящная, как ныряльщик. Она выглянула вниз, на открытое пространство между огромной техникой. Казалось, именно туда они и направляются. Там собрались какие-то фигурки, маленькие, как клещи.
   — Смотри, — Саския повела рукой, указывая вперед.
   Табите тем временем удалось пристроиться в неловкую позу, словно она собиралась скользить в воздухе на спине, опираясь на руки и ноги. Она пыталась сесть, глядя вниз между ногами.
   Они все еще находились на высоте, вдвое превышавшей высоту зданий. Машины подмигивали им мягко сиявшими стеклянными глазами. Это были прожекторы того луча, по которому спускались Табита и Саския. Крохотные человечки, собравшиеся на арене между прожекторами, ждали, чтобы принять их. Когда они спустились на высоту крыш, Табита увидела, что все фигуры — синие; одинаково синие.
   — Эладельди, — сказала Саския, признавая неизбежное.
   Если это и была Утопия, то не для них.
   Саския сжала Кстаску обеими руками и стала кататься в луче, словно в надежде поплыть против течения. Ее волосы плавали вокруг ее головы, как ореол из белых водорослей. Ее глаза широко раскрылись от удивления и она ахнула, пристально глядя в дымку, витавшую над ними.
   Табита оглянулась. Всего в двадцати метрах над ними висел большой закругленный предмет; ныряя и покачиваясь, как полуспущенный воздушный шар, он следовал за ними вниз.
   Это была Элис. Капитан Пеппер доставлял и ее, как обещал. Под ней и рядом с ней висел темный, изогнутый силуэт, сопровождая ее в неуклюжем спуске.
   Теперь женщины и Херувим падали в широкий каньон из блестящего стекла, мельком отмечая офисы, комнаты управления, мастерские, балконы, где разные фигурки: эладельди, веспане, роботы — отрывались от дел, чтобы поглазеть, как они проплывают мимо.
   Палуба поднялась вверх, чтобы встретить их. Там был силовой пузырь, чтобы смягчить их падение и падение закругленного предмета, прибывшего секундой позже, свалившись с ослепительного света. Он слегка ударился, упав рядом с ними и остался лежать.
   Эладельди накинулись на него. Это была фраск, все еще в коматозном состоянии, свернувшаяся внутри силового пузыря, как огромный ветвистый эмбрион. Рядом с ней в пузыре находилась тарелка Кстаски и ее хвост. Капитан Пеппер, по-видимому, выбросил все это вслед за ними.
   А Элис все еще падала.
   Табита сошла с невидимой поверхности подушки, пытаясь растолкать хватавших ее эладельди. Она закричала на Саскию, которая, несмотря на свою подвижность, все еще лежала в пузыре на спине, извиваясь под грудой из шести слюнявых эладельди, лягая их морды и головы и стараясь удержать в руках бесчувственное тело Херувима.
   — Прочь с дорогой! — закричала Табита.
   С неожиданным приливом энергии, удивившим ее саму, Табита бросилась между двумя эладельди, вырвалась из цеплявшихся за нее лап и нырнула дальше, через палубу, глухо ударившись плечом в низком поле гравитации и невольно отлетев на полтора метра по нержавеющей стали. В конце концов, она растянулась на спине, извиваясь и лихорадочно вглядываясь в переплетение синих тел в поисках своих спутниц, которых не было видно, и прикрыв лицо рукой, как щитом, защищаясь от падавшей «Элис Лиддел».
   А Элис зависла в семидесяти метрах вверху от палубы, слегка покачиваясь в утолщенном поле захвата.
   Полдюжины грубых лап схватили Табиту и подняли на ноги:
   — Саския! — крикнула она и закашлялась. — Саския! — Табита пыталась лягаться, бороться, но не могла пошевельнуться. Ее грудь сжало спазмом. Они стараться добраться до ее головы. Табита отдернула голову. — Саския!
   Они стояли в центре серебристой арены, и со всех сторон на них смотрели стеклянные башни. Высоко вверху находилась сама «Уродливая Истина», казавшаяся зеленой пылинкой в золотом сиянии; она выходила на парковочную орбиту рядом с «Цитаделью». По-видимому, ни капитан Пеппер, ни его экипаж вовсе не горели желанием лично пообщаться со своими нанимателями.
   А внизу взад-вперед сновали капитаны с собачьими мордами в головных телефонах, размахивая своим оружием и крича. Две технические команды возились с огромными пультами управления лучевых прожекторов, координируя трудные заключительные метры последней посадки «Элис Лиддел».