Гринлэнд Колин. Вернуть изобилие

   Табита отправила роботов на борт делать уборку и выравнивать вмятины, а сама сражалась с разбитым синусовым протоновым генератором, пытаясь его байпасировать. Когда Марко и Близнецы не мешали, Табита могла лучше сосредоточиться. Работая, она старалась выманить мозг Элис из небытия. Она и бранилась и уговаривала. Рассказывала Элис истории.
   Дождь ослабел и превратился в мягкую и мрачную морось.
   Что бы там ни было сломано в отводах, это было так глубоко, что Табита не могла дотянуться туда своими инструментами. Наверное, матричные компрессорные усилители. Табита занималась матричными компрессорными усилителями только в мастерской, и занимало это чистых три дня. Здесь у нее не было мастерской. Не было у нее и трех дней. Скафандр Саскии был просто модной вещицей, у ее брата, по-видимому, тоже. Они были не предназначены для такого ада.
   Снова вышла на связь Саския. Табита поговорила с ней:
   — Саския, Марко с тобой? Он пошел тебя искать.
   — Я его не видела, — отозвалась Саския. Едва различимый, ее голос все же выдавал смятение.
   Может, он пошел искать фраска, подумала Табита. Ей было все равно, куда он отправился. Либо вернется, либо нет.
   — Следи, может, он объявится, — сказала она.
   Сидя под огромной цветной капустой, Табита обдумала ситуацию. Лучшее, на что она могла надеяться, — это то, что усилители не были полностью сорваны и «Шерненковы» все еще как-то контактировали с гироскопами. Тогда (если она сможет загерметизировать корабль и ничего больше не сломается), у них была какая-то надежда взлететь. (Если импульсные двигатели будут действовать. Если нет… но если они будут работать. Просто допустим). Они теоретически могли рассчитывать на взлет.
   Господи, когда на «Бергене» строили эти корабли, они их действительно строили.
   Впрочем, потом при сломанном кристалле осевого запора единственное, что она сможет сделать, это найти наиболее оптимальную орбиту. На какое время — об этом можно было только гадать. Достаточно долго, чтобы привлечь внимание какого-нибудь проходящего судна? Видимо, нет, но что еще ей оставалось делать? Альтернативой было сидеть здесь и умирать или бежать в джунгли, смеясь и крича.
   Они все погибнут.
   Нет.
   Теперь дальше. Орбиты.
   Ее оптимальная орбита. Без компьютера, чтобы рассчитать пути и сбалансировать корабль, — вот как обстояли дела сейчас. Если она не сможет поднять хотя бы элементарные навигационные приборы, ей придется делать это по таблицам. Она знала, что копия у нее есть. Где-то есть. Если она не сможет найти таблицы, то лучшая орбита будет баллистическим эквивалентом плевка в потолок.
   Кстаска, подумала Табита, смогла бы сбалансировать ее корабль. Кстаска починила бы компрессионные усилители, махнув хвостиком, если бы ее хорошенько попросили. Кстаска была бы сейчас так кстати, черт побери.
   Но Кстаска уже погибла.
   Они все умрут.
   Так. Хорошо. А пока…
   Табита встала и, чутко оглядываясь вокруг, — не следят ли за ней древесные обитатели — полезла вверх, на гигантскую цветную капусту. Со всеми развилинами растения это было нетрудно. Она вскарабкалась вверх, а потом — вдоль по гладкой блестящей ветви.
   Там, в багровом лесу, она увидела огромных пурпурных игуан, сидевших на ветвях и лениво вылавливавших черными эластичными языками радиомошек. Казалось, прикрытые веками глаза игуан вечно ухмылялись, забавляясь какой-то им одним известной шуткой. Они смеялись над глупыми человеческим существами, бегавшими по лесу, как безумные, перед тем, как умереть.
   Где-то вдалеке что-то заревело. Табите рев показался отвратительным. Предполагалось, что на Венере водятся динозавры, огромные ходячие змеи с ядовитым дыханием. Табита уже видела каких-то существ, похожих на скорпионов, и чуть не наступила на маленькую черную змею, которая бешено зашипела на девушку и зигзагами скрылась в топи. Этим тварям и не было необходимости быть большими.
   Табита никогда прежде не жила в местах, где была дикая природа, и ей они не понравились. Ее вовсе не прельщала мысль о существах, которые не были одомашнены, разумны или съедобны.
   Табита посмотрела вниз с ветки на голую исцарапанную крышу своего корабля. Из целого ряда коммуникаций практически ничего не осталось, за исключением десяти сантиметров антенны. Значит, никаких внешних АВ. А при том, что ветровое стекло было все в трещинах, и заменить его было нечем, ей придется взлетать вслепую.
   Чем меньше информации, тем легче работа. Полный вперед — и выкатываться отсюда так же, как влетели.
   А после этого… но пока было рано думать о том, что будет после. Во всяком случае, пока она не выяснила, есть ли у нее еще импульсные двигатели.
   Пять минут спустя Табита лежала на боку в грязи под Элис, и над ней нависал корпус корабля. Она пыталась наладить второй домкрат, подставленный под волочившийся двигатель. Табита лежала скорчившись, вытянув правую руку и засунув левую почти по плечо в низкий разрыв. Если корабль сейчас опустится хотя бы на пять сантиметров, он раздавит ее в лепешку, подумала она как бы издалека. Она разговаривала с кораблем. Из носоглотки Табиты вырывались тихие тонкие звуки, пока она неуклюже возилась с домкратом. Табита отдала бы все на свете за возможность снять перчатки.
   Некоторое время она так и оставалась в этом положении. Она забыла о драконах, мошках, фосфоресцирующих игуанах, маленьких черных змеях. Все эти мысли отошли на задний план перед более важной задачей, и Табита превратилась в машину, более примитивную, чем любой робот. Она была блоком, а домкрат был на блоке. Она была лишь рычагом.
   Искаженное время текло медленно. Скрытое солнце не двигалось. Марко Метц и Поразительные Близнецы Зодиак не возвращались.
   Табита поставила корабль на домкрат на достаточную высоту, чтобы вылезти из-под него и дать роботам подставить под него поваленное дерево. Она снова потеряла домкрат, но дерево выдержало. Табита забралась на борт, спотыкаясь на наклонной палубе, торопясь поскорее проверить двигатель.
   Он все еще работал. Торжествующей вспышкой пламени Табита выдула из него грязь. Она пела. Она плакала. Она вознаградила себя пивом.
   На связь вышла Саския:
   — Я нашла его, — неуверенно сказала она. Что это, помехи, или она услышала пение?
   — Нашла кого? Нашла Могула?
   — Могула, — ответила Саския. — Марко… тоже… приведем назад Могула.
   — С ним все в порядке?
   — Не знаю! — Саския задыхалась, расстроенная, в истерике. Раньше она такой никогда не была. — …сумасшедший, — сказала она. — Он счастлив. Табита! Табита, как ты там?.. Элис?
   — Все в порядке, — сказала Табита. Она улыбнулась своему потрепанному кораблю, роботам с герметизирующими устройствами и сварочными карандашами. — Пока что.
   — Нам повезло, — сказала Саския. — Правда?..
   Табита надеялась, что да, потому что это была последняя надежда.
   Она уселась в свое кресло и противопоставила свои мозги компьютеру. На короткое время у Элис наступило полное прояснение, потом она снова ускользнула.
   Сосредоточиться было трудно. Один из роботов трудился над дверью люка, которую пришлось сломать Табите, стараясь вернуть ей герметичность. От него было столько шума, что ей пришлось отослать его на корму, оставив дверь висеть на петлях открытой, пока она сидела в кабине с включенным на полную мощность рефрижератором своего скафандра, атакуя укрепленные лабиринты машинной логики.
   Элис была в полете: мелькнула тень, пролетела по силиконовым коридорам, сверкнула, исчезая за углом, замерла на мгновение, паря за входным отверстием; исчезла.
   Прошел еще один скучный час. Табита еще раз потеряла сознание. В какой-то момент ей показалось, что она спит и видит сны. Из-за занавесей все время выбегали желтые саламандры и ползали по стенам. Но ведь занавесей-то не было.
   Неожиданно Табита пришла в себя, думая: оксигенатор. Надо прочистить его. Как долго он у меня проработал? Она оглянулась и посмотрела на блок. Там горел зеленый свет. Правда, это займет четверть часа. А тут ей осталось работы всего на пару минут. Она продолжала работать, прорываясь сквозь код.
   Табита знала, что ей грозит опасность, знала, что должна потратить эти пятнадцать минут на чистку и перезарядку оксигенатора, знала, что это освежит ее голову, и понимала, что откладывает это из-за того, что ее мозг уже затуманен углекислым газом. Но еще через несколько минут она сможет восстановить ее один блок логики, а потом все будет гораздо легче. Она даже сможет сделать перерыв.
   Но она все равно сделает перерыв, на пятнадцать минут, потому что… потому что ей так хотелось. Хотелось прилечь.
   Табита с трудом вылезла из кресла.
   — КАПИТАН.
   Кто-то звал ее.
   Голос был женский. И знакомый.
   — Мама? — спросила Табита. Ее собственный голос звучал странно, словно она говорила в трубу. — Что тебе нужно?
   Она легла на пол. И стала наблюдать за красивыми красными и зелеными огнями. Это было так глупо, она провела всю жизнь в этой кабине и никогда не смотрела на них. А они были такими красивыми. Это было странно.
   — ТЕБЕ НАДО ПРОЧИСТИТЬ ОКСИГЕНАТОР, КАПИТАН.
   — Сию минуту.
   — ПОЖАЛУЙСТА, СДЕЛАЙ ЭТО, КАПИТАН.
   — Релла? Это ты?
   Последовала короткая пауза.
   — СЕЙЧАС ЖЕ ПРОЧИСТИ СВОЙ ОКСИГЕНАТОР, ТАБИТА. ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО, ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ.
   — Доджер!
   Табита сделала попытку подняться, но это оказалось слишком трудной задачей. Она нашла на полу какую-то вещь, большой металлический предмет, просто она не могла вспомнить, как он называется. Он был тяжелый. Он поблескивал, светился. Красивые огоньки множились, плавали в ее голове.
   — ТАБИТА, ТЫ УМИРАЕШЬ. ТЫ СЕЙЧАС УЖЕ УМИРАЕШЬ.
   Куда бы ни бросила сейчас взгляд Табита, ей отовсюду подмигивали огоньки, заслоняя все, как вуаль.
   Тень, словно кто-то двигается по пустому трюму.
   — Я вижу тебя, Доджер.
   На самом деле она ничего не видела. Табита моргнула. Она ощущала боль в груди, и от этого ей было трудно думать. Она хотела спать, но боль была слишком сильной. Там вообще кто-нибудь есть?
   Может, кто-то из них вернулся, кто-то из людей в дурацких скафандрах.
   Раздался громкий сигнал тревоги, завывая и пронзительно визжа.
   — ТАБИТА! ТАБИТА! ТАБИТА ДЖУТ!
   — Ладно, Доджер, — хрипло проговорила Табита. — Ради тебя. Только… ради тебя…
   Она не могла подняться. Шум распластывал ее, разбивал о пол. Голос все кричал, пока она с трудом ползла на спине вдоль стены — до тех пор, пока не смогла протянуть руку над головой и на ощупь отсоединить подачу воздуха от панели.
   — Ради тебя, Доджер.
   Она вставила наконечник в в свой респиратор.
   — Д…
   И потеряла сознание.
   Она была под водой. Глубоко под водой и дышала под водой. Это было легко. Просто вдыхаешь и выдыхаешь. Если бы только кто-нибудь знал, как это легко. Она напряженно двигалась сквозь ночь из воды, расталкивая ее руками. У них там, внизу, тоже были звезды. Они рябили, когда она Табита приближалась к ним. Они подмигивали, пульсированием передавая ей послания. Давай, говорили они. Давай.
   Она была на глубине.
   А потом она лежала на полетной палубе «Элис Лиддел», ее легкие поднимались и опускались от потока собственного воздуха на корабле, в голове у Табиты стучало, в ногах и руках покалывало. Сквозь разбитое ветровое стекло она могла видеть мрачное сияние жаркого, согбенного леса, моросящий дымящийся дождь.
   Идиотка, сказала она себе, жадно глотая свежий воздух. Идиотка несчастная. Она подумала, что здесь кто-то есть, разговаривает с ней.
   — Элис? — спросила Табита. Горло у нее болело.
   Ответа не было.
   Опершись на стену, Табита села. Все еще подсоединенная к шлангу подачи воздуха, затруднявшего ее движения, Табита протянула руки за спину и отстегнула оксигенатор от спины. Потом она рывком продвинулась настолько, чтобы вставить его в блок чистки. Наклонив голову набок, Табита как раз могла видеть счетчик и то, как низко упал уровень. Она содрогнулась.
   В трюме что-то застучало.
   Там что-то было. Об этом Табита даже не подумала.
   — Саския?
   Ответа не было.
   Может быть, попугай вылез из своего ящика.
   — Тэл! — позвала Табита. — Сюда, Тэл!
   Не было и попугая.
   Табита пососала свою трубочку. Глотать было больно.
   Превозмогая боль, Табита поднялась на ноги. Все ее мышцы словно были набиты наждачной бумагой. Судорожно вздохнув, она оперлась на стену и посмотрела на оксигенатор. Десять минут, прежде чем она сможет снова надеть его. Десять минут она будет ждать, беспомощная, на привязи, что существо из трюма придет и схватит ее.
   Последовало долгое молчание. Потом негромкий глухой удар и стук.
   Летучая мышь, подумала она. Влетела через открытую крышу и не может найти пути наружу.
   Шесть минут. Пять. Четыре минуты сорок пять секунд.
   Снова стук. Словно мелкие кусочки металла, подумала Табита, в отчаянии соображая, что бы это могло быть. Что-то с металлической чешуей. Игуаны. Вот это что.
   Две минуты пять восемь секунд.
   Чтобы забраться в корабль, игуане пришлось бы залезть вверх по одному из крепежных деревьев, пробраться по кабелю, попасть на крышу и провалиться сквозь двери, закрытые на задвижку.
   Снова звон, долгий, протяжный.
   Одна минута.
   Что-то было внутри и ждало ее.
   Табита увидела свой гаечный ключ, лежавший на полу кабины. Она сообразила, что задерживает дыхание. Если она будет задерживать дыхание, что же она будет высасывать из этого воздуховода?
   На блоке оксигенатора засветилась панель индикатора. На ней появились слова: «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ОТСОЕДИНИТЬ ОКСИГЕНАТОР, ПОКА НЕ ПОГАСНУТ ВСЕ ОГНИ И ЦИКЛ НЕ ЗАВЕРШИТСЯ».
   Табита схватилась за оксигенатор.
   Механизм заворчал.
   Свет не гас.
   Империи поднимались и рушились.
   Свет не гас.
   Вселенная сонно вращалась вокруг своей оси.
   Свет погас.
   Табита схватила оксигенатор и перекинула его через плечо. Закрепив его на месте, она услышала щелчок клапана и набрала полные легкие свежего воздуха.
   Табита отсоединила подачу воздуха от своего шлема и подхватила гаечный ключ. Ну, вот, что теперь?
   Она спустилась вниз, в трюм, двигаясь так тихо, как только могла. Оперлась на раму поврежденной двери, чувствуя, как покачивается под ней Элис.
   Из багровых теней что-то низкое поднялось и пошло ей навстречу.
   Это была не игуана. Это было что-то большее по размеру, чем игуана.
   Табита резко отвела назад руку, чтобы запустить в существо гаечным ключом. И тут она увидела, что это.
   Это был робот с тамбурином.
   Передвигаясь, он звенел.
   — Ах, ты, глупый кусок металлолома, — устало сказала Табита. — Отдай мне это.
   Робот отдал ей тамбурин. Табита вручила ему гаечный ключ.
   — Вот, — сказала она. — Почини эту дверь.
   Его глаза коротко сверкнули.
   Табита присела на корточки, проверила световые сигналы на его панели и задала последовательность команд. Затем с тамбурином в руке повернулась, чтобы вернуться через дверь в кабину. Робот, спотыкаясь, брел за ней. Табита посмотрела на тамбурин. Встряхнула его для пробы. Поставила ногу на трап, ведущий в кабину пилота. Подняла глаза.
   Там что-то стояло, зловеще нависая над ней, похожее на раздетое пугало; или на вырванный с корнем куст; или на разбитое дерево. Оно наклонилось к ней, скрипя и сгибаясь в самых невероятных местах.
   Табита глотнула.
   — Г-гектор? — сказала она.

46

   Фраск зашипел. Звук был похож на шипение зеленых прутьев в огне.
   Табита отступила на шаг.
   Внезапно, вращая бедрами и дергаясь, фраск сошел вниз по трапу. Его движения напоминали чем-то походку аиста; или плохо слушающуюся команд марионетку.
   В тусклом освещении он был поразительно похож на ожившую вязанку хвороста. Его тело было длинной, выпуклой массой светло-коричневых волокнистых трубок, из которого торчали четыре похожих на веревки руки и две тощие ноги, вид у них был такой, словно их вставили в тело, или они выросли под каким-то совершенно произвольным углом, как виноградные лозы. Он был гол, хотя с тем же успехом можно говорить и о том, что насекомые раздеты. Его броней было его собственное тело.
   Фраск стоял у подножия трапа совсем рядом с Табитой. Он возвышался над ней. Он разглядывал ее, склонив голову на плечо. Его глаза были глубоко посажены, круглые и черные, как ягоды, они были очень маленькими и блестящими.
   — З-з-звез-з-долет, — произнес фраск.
   Табита отчетливо расслышала слово, хотя его голос трещал так, что можно было подумать, что включилось ее радио.
   — Да, — отозвалась Табита. — Мой звездолет.
   Двигаясь очень медленно и все время стоя к нему лицом, Табита протиснулась мимо фраска и поднялась по трапу в кабину. Существо провожало ее глазами.
   — Меня зовут Табита Джут, — очень отчетливо произнесла Табита. — Можешь называть меня «капитан».
   Она отвернулась от фраска, чтобы положить тамбурин, но он снова зашипел, и Табита подскочила.
   Она медленно протянула руку, положила ее на ремни кресла, готовая сесть в него. Затем снова обернулась, глядя вниз на фраска. Он все еще смотрел на нее. Табита подумала, интересно, что он вообще понимает и насколько опасен, если его напугать.
   — Твои друзья очень беспокоятся за тебя, — сказала она.
   Фраск покачал головой, вращая ей, как штопором.
   — Марко Метц, — сказала Табита. — Близнецы Зодиак. Твои друзья.
   Похоже, он ничего не понял.
   Табита показала рукой через разбитое ветровое стекло на гротескный лес снаружи:
   — Они все там, ищут тебя, — сказала она и уселась в свое кресло.
   Тогда он пришел в движение. Он тут же примчался вверх по трапу и встал рядом с Табитой, так близко, что это стало ее раздражать.
   Ветви, из которых состояло его тело, были узловатыми и казались жесткими, как кости. В некоторых местах между ними можно было просунуть палец. Насколько Табита могла видеть, он весь состоял из веток.
   — С-с-система, — прошипел он. Он в изумлении уставился в ветровое стекло и неожиданно выбросил одну из своих рук перед собой. Его когтистая рука с громким стуком опустилась на пульт.
   — С-с-солнечная система, — сказал он.
   — Венера, — отозвалась Табита. — Это Венера.
   Она старалась не смотреть на когтистую лапу, лежавшую на ее пульте. И спросила:
   — Ты умеешь ремонтировать плексиглас? — Ей пришло в голову, что он, может быть, смог бы это сделать, если бы захотел. Она вспомнила, как они строили Изобилие, скручивая его костяную ткань из вакуума, из пены частиц.
   У фраска на лице появилось какое-то выражение. Его физиономия сложилась по длине внутрь. Впечатление было таким, словно сушильный поднос неожиданно разбился на две части, хотя движение было направлено внутрь. Казалось, он хочет всосать в себя половину лица.
   Табита содрогнулась.
   — Слушай, я очень занята сейчас, — быстро сказала она. — Мы долго не протянем, твои друзья и я, если я не запущу корабль, так что, если ты не возражаешь, ступай лучше назад в трюм и подожди их там… — Табита сделала недвусмысленный жест в сторону трапа. — Я постараюсь их вызвать и сообщить им, что с тобой все в порядке, ладно?
   Лицо тут же разгладилось и приняло правильную форму. Если ее вообще можно было считать правильной. Рот фраска все еще был открыт. Между его маленькими прутяными зубками свисали яркие струйки слюны.
   Он не двинулся с места.
   Табита осторожно протянула руку к пульту и включила свое аудио.
   — Элис, тут фраск, а я не знаю, понимает ли он меня, что мне делать.
   Ответа не было.
   — Ну, давай же, Элис, ты же только что была здесь, я знаю.
   По-прежнему ничего.
   — Черт!
   Табита вызвала Саскию. Она пробовала все местные частоты в надежде, что выйдет на нее через всю эту статику. И неожиданно для себя, отчаянно надеясь, что Саския жива:
   — Алло, алло, Саския, ты меня слышишь?
   Последовал ответ. Голос Саскии пел:
   — …к солнцу, пока не сольемся воедино, почти начали, дыша… мы… бежали, к с…
   Сигнал проходил безобразно, но она явно бредила на грани срыва. Табита закрыла глаза. Ее отчаянию не было предела. Эта планета забирала их, одного за другим…
   — Алло… бита… слышишь?
   Это была Саския. Пение продолжалось: это был Могул.
   — Саския! Где ты?
   Фраск рядом с ней резко пошевельнулся. Когда он двигался, что он делал очень внезапно и конвульсивно, все его ветви перестраивались, так, словно они были эластичными трубками, протянутыми между крошечными странными наростами. Затем, когда он останавливался, что он тоже проделывал очень неожиданно и при этом застывал намертво, ветки снова становились твердыми, как кость.
   — …Убежал, — говорила Саския. Или Могул, Табита уже не различала.
   Очень издалека доносился и голос Марко:
   — …Иду к тебе, — сказал он. — Через пару минут.
   Он все еще давал обещания.
   — Ваш приятель здесь, — передала Табита, сама не зная, кто ее услышит, если услышит вообще. — Ваш приятель здесь. Он здесь.
   Фраск снова коротко дернулся:
   — С-с-служи мне, — сказал он. Звук «м» у него был больше похож на «н». «С-с-служи нне».
   Табита начала злиться:
   — Ты хочешь лететь на Титан? — спросила она и снова указала на трюм: — Тогда ступай туда, сядь и заткнись.
   Он снова двинулся, отходя от Табиты, перебирая конечностями, пошел вдоль прохода, сминая мусор своими колосовидными ногами.
   Но он просто мерял шагами помещение. Табите захотелось кричать. Ей надо не обращать на него внимания и посмотреть, не оставит ли он ее в покое. Табита повернулась к пульту, ее сердце билось при этом гораздо быстрее, чем ей того хотелось бы.
   Незваный пассажир неожиданно хлопнул другой сухой когтистой лапой по пульту совсем рядом с ее левой рукой.
   Табита подскочила. У нее перехватило дыхание. Она обернулась к нему лицом.
   Фраск пристально смотрел на нее сверху вниз.
   — Восссстанови меня, — сказал он. — Тст.
   В наушниках Табита снова услышала голоса.
   Наконец-то. Они вернулись.
   — Марко, — передала Табита. Она уже чуть не падала. — Отзови эту штуку.
   — Отозвать что? — спросил Марко. Его голос звучал сердито и устало. Она не поняла, то ли он ее расслышал, то ли не знал, что фраск объявился.
   — Гектора, — сказала Табита. — Или как его там. Просто позови его по имени, Марко.
   — Да я не знаю, как его зовут, так его и разэтак, — заявил Марко.
   — Замечательно, — сказала Табита.
   Усталыми пальцами Табита отстегнула ремни и встала.
   Фраск не пошевелился. Он загораживал ей дорогу.
   — Извини меня, — сказала Табита.
   Это было все равно что говорить с деревом. Слишком измученная, чтобы бояться, Табита оттолкнула его и прошла.
   Он ее не убил.
   Ветки были жесткими, как кости.
   Табита выглянула из одного иллюминатора, потом — из другого с противоположной стороны. Она уже видела их, они возвращались из леса с совершенно неожиданной стороны. На Могуле был скафандр цвета электрик, с рукавами и брюками, похожими на укрепленный рифленый шланг, и двумя короткими воздуховодами, совсем другой, чем у Саскии. Он брел неверной походкой, с болтающимися руками и ногами, и смотрел вверх на деревья и небо. Саскии и Марко приходилось изрядно трудиться, направляя его по правильному пути.
   Могул увидел Элис, висевшую между деревьями. Табита услышала, как он громко и радостно рассмеялся.
   Табита обернулась и подозвала фраска.
   — Марко Метц, — сказала она. — Могул. Саския. Твои друзья. Вон там, — она указала рукой.
   Фраск подошел к верхней ступеньке лестницы и там остановился.
   Табита попыталась опять жестикулировать, но потом ей это надоело. Она подошла и взяла одну из его конечностей. Он выдернул руку, так что она взялась за другую.
   — Твои друзья! — повторяла Табита. Каким-то образом ей удалось провести его вниз по трапу к внутренней двери и открыть обе двери одновременно: — Смотри!
   Могул вскрикнул, крик прозвучал, как сигнал тревоги и вызова. Он вырвался от своих поводырей, разбрызгивая грязь, помчался между переломанными деревьями и выскочил на просеку.
   Марко и Саския бросились за ним, окликая его по имени.
   Могул, спотыкаясь, бежал к кораблю, Саския гналась за ним, Марко замыкал процессию. Могул бежал прямо к двери, где стояла Табита, а над ней нависал фраск, и одним прыжком вскочил на порог, ухватившись обеими руками за дверную раму.
   Его визор полностью открывал лицо. На тыльной стороне стекла и на лице была кровь. Кожа Могула, обычно фарфоровой белизны, похожая на выбеленную кость, сейчас была вся в красных и пурпурных пятнах, в разрывах кровяных сосудов. Его скафандр, пригодный разве что для прогулки по Цересу, перегрелся. Венера испортила охлаждающее устройство и подкладку для давления. Глаза Могула были огромны, как зеркальные антенны, рот широко разинут, губы растянуты, обнажая зубы, длинные, как у лошади.
   Фраск рывком пришел в движение. Казалось, он хочет почесать себе спину.
   Вместо этого он вынул маленький металлический синий пистолет и направил его на прыгавшего на него человека.
   Оружие выстрелило.
   Одной рукой Могул отбросил Табиту в сторону, сбив ее с ног. Она растянулась на пороге внешней двери, почти упав на Саскию, бросившуюся вслед за братом. Они столкнулись, и Саския упала навзничь в грязь.
   Фраск снова выстрелил. Заряд ударил наружу, сквозь дверь и попал в землю, забрызгав грязью маску Марко.