Страница:
пределы письма меня останавливают.
Алексей Илличевский.
XV Царское село, - вечное Царское село - 26 Октября 1815г.
Любезнейший друг, Павел Николаевич! Мы бы могли еженедельно получать
письма один от другого: как бы это мне было приятно- повторяю я за тобою,
поверь, с не меньшею искренностью и желанием - и в то самое время, как
повторяю оное в пылу восторга душевного - разрушаю это благодатное
намерение; и в тот самый раз, когда ты ждешь моего ответа еще ранее
обыкновенного, я посылаю его тебе -тремя днями позже. Не вини меня в этом
противувольном поступке; не припиши его моему непостоянству, но выслушай
меня далее - и найдешь меня невиноватым. Я получил письмо твое - приятное,
как и все твои письма, в такое время, когда я не имел ни на час свободного
времени, ибо оно было посвящено целому обществу - скажу яснее - в такое
время, когда мы приготовлялись праздновать день открытия Лицея (правильнее
бы было: день закрытия нас в Лицее), что делалось обыкновенно всякий год в
первое воскресение после 19 Октября, и нынешний год так же: октября 24-го
числа. Этот праздник описать тебе недолго: начали театром, мы играли
Стряпчего Пателе-на и Ссору двух соседов. Обе пьесы комедии. В первой
представлял я Вильгельма, купца торгующего сукнами, которого плут стряпчий
подрядился во всю пьесу обманывать; во второй Вспыш-кина, записного псаря,
охотника и одного из ссорящихся соседов. Не хочу хвастать перед другом, но
скажу, что мною зрители остались довольны. За театром последовал маленький
бал и пот-чевание гостей всякими лакомствами, что называется в свете:
угощением. Довольно ли с тебя? Время прекратить, кажется, извинение, которое
тянется чрез целую четвертушку.
Знаешь ли, любезный Павел Николаевич! я раскаиваюсь в двух вещах, и обе
эти вещи происходили от моего невежества! Откроюсь тебе в них, как другу.
87
Первое. Я никогда не полагал, что ты делал ип si grand cas' из моих
писем. Радуюсь, если они тебе не противны; но можно ли их читать всякому,
даже принимающему во мне участие? - Это плод или испарение восторга, как ты
сам называешь их. Где же в них толк, связь? я уверен, что иногда в них и
смыслу ты не находишь. Но ты мне простишь это по дружескому великодушию: ах!
всякий ли то в состоянии сделать? - Второе - есть преступление, в котором
тебе заблаговременно каюсь. Извини, что я, находя в тебе ежедневно новые и
новые достоинства, не знал одного, конечно малейшего из оных. Дорогой
математик! ты... поэт! - Твою пьесу и без твоей просьбы, я бы перевести
поставил приятнейшим долгом; но теперь - еще когда ты этого желаешь, сколь
велика моя обязанность! Твоя воля всегда была мне законом; но после
великодушного того поступка, когда ты с такой непринужденною готовностью
взялся за перевод жизни Эйлера, - она мне сделалась еще более закона. В
непродолжительном времени надеюсь тебе доставить перевод стихотворения,
которого хвалить сверх того, что боюсь оскорбить скромность Автора - почитаю
излишним.
При сем прилагаю письмо к миленькому Егорушке, которого и чрез тебя еще
благодарю за нежную привязанность, которую, не знаю, чем заслужил. Но эту
переписку продолжать не обещаюсь. Ах, любезный друг! сколько уж и ты один
виноват в том, что я не редко для тебя отлагаю писать к родителям, но это -
приятная жертва! Помни, что твоего ответа ждет
Алексей Илличевский.
XVI
Ноября 28-го дня - 1815 года.
Как, любезный друг! возможно ль, чтоб ты последнее письмо мое получил
так поздно - 20 ноября! Это-то знать причина тому, что ты так долго не
отвечал мне. Целый месяц томим я неизвест-ностию - наконец нынче получаю
письмо твое - и утешаюсь. Поверишь ли? я подумал, что какое-нибудь
нескромное выражение (а сколько их в письмах моих!), какое-нибудь
недоразумение (кто не ошибается?) навлекло на меня гнев твой. - Поверишь ли?
я
такое событие (франц )
<К
88
уже хотел просить у тебя извинения, хотя не весьма знал в чем. - Но,
еще раз повторяю, приятнейшее письмо твое, подобно лучу тихой Авроры - скажу
при помощи поэзии - разогнало туманы моего сомнения. И так, теперь ясно
открывается: одна Нева была тому причиною. - Я думаю, что она уже стала - не
будет более препятствия - и письмо мое чрез три дня долетит в руки твои.
Позволь, как другу, спросить у тебя: читаешь ли ты ныне выходящие
журналы?- спросить не из пустого любопытства, но из желания знать, читаешь
ли ты пьесы мои в печати - а это для того, чтобы не подчивать тебя
известными тебе пьесами или, что французы называют: la soupe rechaufree1. -
В Вестник Европы 1814 года и в Российский Музеум отсылал я несколько моих
стихотворений, напр.: Ирина, Цефиза 2, несколько Эпиграмми пр.: и получил от
их издателя Влад. Измайлова письмо, исполненное лестных одобрений. - Посылаю
теперь тебе две пьесы, которые ты ожидаешь, напечатанные нынешнего года в
последнем журнале, желаю, чтоб они тебе понравились - я их перевел с
французского из сочинений Парни, у которого они однакож написаны в прозе, -
это слабое возмездие за твои прекрасные переводы с Крылова и Капниста, в
которых дух авторов удержан совершенно. Хвала и слава переводчику! - Дай
Бог, чтоб русские авторы нашли взаправду себе переводчиков на языках и в
народах иностранных. - Кстати скажу тебе, что некто фон Борг, студент
Дерптского Университета, решил перевесть на немецкий язык лучшие сочинения
русских авторов и отпечатать их в Дрезденском Журнале3 - Освобождение Москвы
г. Дмитриева отпечатано пока в последнем No Музеума, и переведено -
прекрасно! - Наш Лицейский воспитанник Кюхельбекер написал на немецком языке
рассуждение О древней Русской поэзии, которое, как я думаю, также будет
напечатано, - воскликнем же с тобой вместе: хвала Русскому языку и Русскому
народу! Последняя война доставила ему много славы - и я уверен, что
иностранцы, разуверившиеся, что мы варвары, разуверятся также и в том, что
наш язык - варварский, - давно пора этому!
1 разогретый суп (франц.)
2 О них выше; они помешены ниже. К. Г.
3 Намерение это было выполнено: переводы Борга приобрели в свое время
заслуженную известность. Я. Г.
89
Ты уже, я чай, и забыл о моей опере - которую просил сначала - а я так
не забыл - и теперь же исполняю твое желание. Надо вообще признаться, что я
не так счастлив в драматических своих трудах, как в других стихотворениях. -
Сверх этой пьесы, о процессе которой ты уже извещен мною - скажу тебе еще
нечто о другой - комедии: Григории или Герцог Бургундский, переведенной мною
с французского из соч. Du Cerceau, довольно известного автора, - комедии
более детской, нежели светской, более скучной, нежели сметной. Для чего-ж ты
переводил ее? ты спросить меня. Для чего? чорт попутал, да и все тут - я
приметил, что сделал глупость, когда уж сделал ее. Впрочем эта пьеса - пьеса
в 5 действиях и в стихах - довольно переведена небрежно, - итак времени не
много потеряно. Лучшие сцены доставлю я тебе, может быть - только в другое
время, - а теперь остается мне лишь подписаться твоим искренним другом -
Алексей Илличевский.
XVII
Лицей - 12 декабря 1815 года.
Любезный друг! получив приятное письмо твое, не медлю отвечать тебе -
знаю, сколь несносна остановка в переписке. Начинаю письмо мое - выговором -
да! не дивись: выговором -
и самым строгим, - видел ли ты где-нибудь, чтобы дружба одобряла лесть
- а ты против этого именно и погрешаешь. -
Горе тебе! Я счастлив, что друг мой будет некогда великим человеком. -
Дорогой поэт! ты рожден прославить современников, блистать в потомстве. Не
узнаешь ли ты эти строки? - это ли слог истинной дружбы, чувство простого
сердца? - Ах! я уверен, что это излилось в минуту энтузиазма, а что
говорится в жару, то никогда не бывает основательно. Всего забавнее, что ты
даешь мне толь высокие прорицания за пару простых песенок1, которые едва-ли
не всякий, знающий механизм стихов, сочинить в состоянии. Ты жалуешься, что
я мало присылаю к тебе стихов моих, и именно исчислив все пьесы, мною тебе
доставлен-
1 Вероятно, тут разумеются две "Мадагаскарские песни" ("Победитель" и
"Госте-приимстио"), сохранившиеся при письмах К. Г.
90
ные, восклицаешь: аи! много. C'est la, que je vous liens'. Рад, что ты
сам мне подал случай отбить все твои похвалы самым видимым образом. Неужто
ты думаешь, что у меня стихов целый амбар? - Так вот же, уверяю тебя, что я
их присылал к тебе по мере того, как и сочинял их - ни более, ни менее. -
Правда! есть у меня еще несколько пьесок, но их столько, что, если посылать
к тебе с каждым письмом, то их не станет и на шесть раз. Теперь моя череда
воскликнуть: аи! много. - Впрочем думай о мне, что хочешь; но я скажу тебе
откровенно (прочь всякая ложная скромность!), что вовсе не мечу в храм
бессмертия -я знаком с музами только издали, боюсь великой славы, пишу для
себя и дружбы - и только.
Ты говоришь мне, что Французская Опера тебе не совсем понравилась, -
жалею; но знатоки своего дела, советовавшие мне перевести се, не одного с
тобою мнения; - прости, если я держусь их стороны. Я говорю о ней без
сравнения с другими пьесами - suum cuique!2 - но сюжет этой пьесы не очень
обыкновенный: оригинальность ее и отличает, особливо развязка прекрасна: где
видно, чтобы старик, опекун {которых во всех комедиях обманывают
обыкновенно) так хорошо провел молодых, которые сами думали восторжествовать
над его особою? Согласись, что это ново, - впрочем, я переводил с
неисправного подлинника - и переводил одну неделю. Это уж я говорю не в
защиту пьесы, которой перевод, опять вопреки твоему мнению, довольно
посредствен. Но у дружбы, как и у страха, глаза всегда велики!
Другую комедию, переведенную мною, уже я рекомендовал тебе, но la
recommandation etait un peu outreV. - Жаль, что не могу тебе послать ее в
целом, ибо у меня самого нет ее. - Посылаю тебе сцену из оной: здесь перевод
был труднее, - саг quoique cette comedie n'ait pas un grand merite, malgre
tout elle est une grande comedie4 в 5 действиях в стихах. Вот тебе ее
содержание. Филипп, Герцог Бургундский, находит как-то пьяного сонного
мужика на улице и философ-Государь вдруг задумывает сделать над ним
испытание. Он велит перенести его (пьяного Григория,
1 Волы и попался (франц.)
2 каждому свое! (лат )
} рекомендация была немного чрезмерной (франц.)
4 ибо хоть эта комедия и не имеет много достоинств, все-таки это
большая комедия (франц.)
91
героя пьесы) в царские чертоги и нарядить в царскую порфиру. Мужик
просыпается - вообрази его удивление! - Придворные однако же успевают
уверить его, что он в самом деле герцог - и новый герцог вступает в
управление. Автор умел употребить все способы представить самою тяжкою
царскую должность: его попеременно мучат то в царском совете, то объявлением
войны, то прошением рассудить тяжбы и т. п. - Наконец, доводят Григория до
того, что он проклинает свою новую должность и жалеет о мужичьем своем
состоянии. Этого только Филипп и дожидался. Напоив до пьяна, опять переносят
его на улицу: он просыпается - вообрази опять его удивление. - Это главное в
пьесе. - Есть эпизоды, о которых я молчу: такова, наприм. сцена, которую
присылает тебе твой друг
Алексей Илличевский.
P. S. Со временем больше.
1816-й год
XVIII
Генваря 16 дня 1816г.
Благодарю тебя, любезный друг! за письмо твое; я его получил уже с
неделю, и еще не собрался отвечать тебе - прости мне за это с свойственным
тебе великодушием, ежели я со свойственною мне искренностию объявлю тебе
причину моего молчания. У нас завелись книги, которые по истечении срока
должны были отправиться восвояси, - я хотел прочесть их, не хотел пропустить
времени и сделать преступление против законов дружества и условий нашей
переписки. - Теперь je change de style1: становлюсь на твоем месте, тебя
воображаю на моем. Было ли у нас условие, спрашиваю тебя грозным голосом
судьи, церемониться перед другом, утаивать то на языке, что сердце сказать
хочет? -Ты понимаешь, что я говорю о второй просьбе, которую ты
удовольствовался наметить точками. Нет! нет! этого я тебе никогда не прошу,
а в доказательство того исполняю первую твою просьбу в точности.
я переменяю положение (франц.)
92
Пушкин и Есаков1 взаимно тебе кланяются - тебе и Гофману, а к ним и я
присоединяю свои комплименты. Кстати о Пушкине: он пишет теперь комедию в
пяти действиях, в стихах, под названием Философ. План довольно удачен - и
начало: то есть 1-е действие, до сих пор только написанное, обещает нечто
хорошее, - стихи и говорить нечего, а острых слов - сколько хочешь! Дай
только Бог ему терпения и постоянства, что редко бывает в молодых писателях;
они то же, что мотыльки, которые не долго в одном цветке покоятся, - которые
так же прекрасны и так же, к несчастию, непостоянны; дай Бог ему кончить ее
- это первый большой ouvrage2, начатый им, - ouvrage, которым он хочет
открыть свое поприще по выходе из Лицея. Дай Бог ему успеха - лучи славы его
будут отсвечиваться в его товарищах.
И так еще одно благодеяние для меня исполнено тобою, еще одно кольцо
прибавлено к той цепи, которая возлагается на меня благодарностью. Я разумею
жизнь Эйлера, Нет, мой друг, я не отказываюсь еще от моего намерения, и в
будущности, увидим, может быть, исполнение. Но теперь недостает мне
материалов, и так что было мне прошлого разу говорить тебе об
этом?
С Ахматовым переписка моя идет через пень-колоду. И что в самом деле
может быть несноснее переписки в стихах, - какое принуждение, какая лесть;
прибавь еще к тому, что я самого Ахматова (которого принужден называть
первым другом, предметом чувств и мыслей, идеалом сердца и души, которому
противу воли должен я петь такую же бессмыслицу о дружбе, каково Кантово
определение любви) едва только помню, следственно не знаю ни свойств его, ни
характера - сколько неудобств! но что делать, с волками надо по волчьи выть.
Прощай, любезный мой anti-Ахматов, пиши мне, пиши, если хочешь сделать
мне одолжение, требуй всего: услуживать тебе есть первое удовольствие твоего
Царскосельского друга Алексея Илличевского.
1 Семен Семенович Есаков, вышедший из Лицея в гвардию, был после
полковником артиллерии и погиб в царстве польском, в 1831 г. во время войны.
Я. Г. * трул (франц.)
93
Из письма Илличевского Фуссу от 16 января 1816г.
XIX
П февраля 1816г.
Любезный друг Павел Николаевич,
Правда! ты виноват, что мы получаем по одному только письму в месяц
(отвечаю тебе твоими же словами): 1-ое потому, что ты имеешь более меня
свободного времени, 2-е потому, что за тобою остановилось дело, - вот тебе и
ответ и выговор за долгое молчание. Если он тебе покажется brusque1, то ты
вправе наказать меня: задуши меня своми письмами, так, чтобы я принужден был
нанять извозчика, чтоб он вывозил из Лицея негодную бумагу.
Вторую просьбу твою, или лучше приказание, говоря языком дружбы, -
исполню. Теперь не могу, ибо пишу это письмо impromptu2, хотя впрочем поэты
пишут impromptu целые ночи, но на сей раз я не поэт!
Прошу покорно доставить мне Дмитрия Донского, не русского, разумеется,
а немецкого. - NB. Теперь Есаков в городе, и может тебе кланяться сам за
себя, сколько ему угодно. Г-ну Гофману мое почтение.
Благодарю тебя за то, что ты нас поздравляешь с новым Директором, - он
уже был у нас; если можно судить по наружности, то Энгсльгардт человек не
худой - vous sentez la pointe3. He поленись написать мне о нем подробнее, -
это для нас не будет лишним. Мы все желаем, чтобы он был человек прямой,
чтоб не был к одним Engel4, а к другим hart5.
Это, кажется, вздор, чтоб нас перевели в Петербург6, - хотя мы это сами
слышали и от людей, достойных вероятия. Признаться, это известие не всем
равно приятно, и я сам не желаю, чтоб это обратилось в событие: причин на
это много, но болтать некогда. Прочти! Прости! Прости!
Lizes - pardonnez - adieu6.
незаслуженным (франц.) - экспромтом (франц.) ' шутка понятна (франц.) 1
ангелом (нем.) 'суровым (нем.)
' Уже тогда носились такие слухи, осуществившиеся только в 1844 г. К.
Г. ' Прочтите - простите - прощайте (франц.)
95
Pardonnez за то, разумеется, что на этот раз хорошее не в великом
количестве - понимаешь.
Алексей Илличевский.
XX
28 февраля; известен год и место.
Теперь, может быть, в эту минуту мы пишем вместе, я к тебе и ты ко мне,
если верить твоему обещанию. Поэтому ты видишь, что я получил последнее
письмо твое, разумеется, последнее по сие время, - не дай Бог, чтоб ты лишил
меня лучшего удовольствия получать твои письма, всегда исполненные остроты и
нежных уверений в дружбе. Но подожди, j'aurai bien ma revanche1.
Теперь, может быть, в эту минуту ты посылаешь ко мне Дмитрия Донского,
а я к тебе желаемую тобою Балладу, подивись проницательству дружбы - вопреки
тебе самому я узнал, чего ты хочешь; это не Козак2, а Поляк?, баллада нашего
барона
Дельвига.
Краткое известие о жизни и творениях сего писателя. Антон Антонович
Барон Дельвиг родился в Москве 6-го августа 1798 года от благородной древней
Лифляндской фамилии. Воспитанный в Русском законе, он окончил (или
оканчивает) науки в Импер. Лицее. Познакомясь рано с Музами, музам
пожертвовал он большую часть своих досугов.
Быстрые способности (если не гений), советы сведущего друга - отверзли
ему дорогу, которой держались в свое время Анакреоны, Горации, а в новейшие
годы Шиллеры, Рамлеры, их верные подражатели и последователи; я хочу
сказать, он писал в древнем тоне и древним размером - метром. Сим метром
написал он К Диону, К Лилете, К больному Горчакову - и написал прекрасно.
Иногда он позволял себе отступления от общего правила, т. е. писал ямбом:
Поляк (балладу), Тихую жизнь (ко-
1 я еще возьму реванш (франц.)
2 У нас есть баллада и Козак, сочинение А. Пушкина. Mais, on nepeut
desirerce qu' on ne connaitpas. Voltaire, Zaire. А. И. (Перев.. "Но: нельзя
желать того, что не знаешь Вольтер, Заир". - прим, ред.]
3 Она приложена к письму. См. ниже. К Г
торую пришлю тебе - мастерское произведение!) и писал опять прекрасно.
Странно, что человек такого веселого шутливого нрава (ибо он у нас один из
лучших остряков) не хочет блеснуть на поприще Эпиграмм.
Поклонись от меня Г-ну Гофману и поблагодари его за книгу le Printemps
d'un Proscrit1, которую он принял на себя труд прислать ко мне. Жаль, что я
не могу ею воспользоваться: мне нужно было четвертое издание, а она к
несчастию еще хуже моего экземпляра; мой экземпляр третьего, его же первого
издания. Есаков перешлет ее к нему обратно, это его дело. Мой долг был
приятнее - мне надлежало благодарить.
Читая твой анекдот, я вспомнил другой анекдот, который будет ему родной
братец: одна дама (видно, всем дамам пришлось грешить) сказала, говоря о
своем брате: // a re^u une poule (пулю вместо balle) dans le caviar de sa
jambe (в икру ноги - beau ruthenisme!2,) et on lui a passe la cavalerie (т.
е. кавалерственный орден) a travers les epaules. Этот, кажется, не хуже
твоего.
А знаешь знаменитые изречения Генерала Уварова? Qui est ce qui a
commande 1'aile gauche? спросил его Бонапарте при заключении мира в
прошедшие кампании. - Je, Votre Majeste, отвечал он со свойственным ему
бесстрашием.
В другое время он спрашивал у Французов с ним бывших ипе pipe a
regarder, подзорную трубку - вместо lunette d'approche!
Вот тебе задача - прочти следующие стихи так, чтоб в них была мера -
последние два, ты видишь, без рифм: чего же недостает? отгадай!
Какая здесь гора крутая, Взойдем медлительной стопой, Любезный друг
мой, На ону;
Намарав столько глупостей, не нужно мне подписываться - виден сокол по
полету, - однако ж, usus est tyrannus3: так ли?
Алексей Илличевский.
Весна изгнанника (франц.) вот влияние русского языка! (франц.) 1
обычай - деспот (дат.)
4 Зэк. 689
97
XXI
Марта 20 1816 г.
Браво Фусс! вот еще одно письмо, теперь нечего винить тебя в
неисправности, если только так же продолжаться будет. За это вот тебе и
награда или лучше две награды: 1) Мое письмо будет короче; 2) посылаю тебе с
ним две гусарские пьесы нашего Пушкина - гусарские потому, что в них дело
идет о гусарах и о их принадлежностях1. Обе прекрасны! - Почитай их,
покамест еще не затоплен наводнением.
Как же это ты пропустил случай видеть нашего Карамзина - бессмертного
Историографа Отечества? Стыдно, братец, - ты бы мог по крайней мере увидеть
его хоть на улице; но прошедшего не воротить, а чему быть, тому не миновать
- так нечего пустого толковать! Ты хочешь знать, видел ли я его
когда-нибудь? как будто желаешь найти утешение, если это подлинно случилось.
Нет, любезный друг, и я не имел счастия видеть его; но я не находил к тому
ни разу случая. Мы надеемся, однако ж, что он посетит наш Лицей, и надежда
наша основана не на пустом. Он знает Пушкина и им весьма много интересуется;
он знает также и Малиновского2 - поспешай же, о день отрад! Правда ль?
говорят, будто Государь пожаловал ему вдруг чин Статского Советника, орден
Св. Анны I класса и 60.000 рублей для напечатания Истории. Слава
великодушному монарху! горе зоилам гения!
Признаться тебе, до самого вступления в Лицей я не видел ни одного
писателя, но в Лицее видел я Дмитриева, Державина, Жуковского, Батюшкова,
Василия Пушкина и Хвостова; еще забыл: Нелединского, Кутузова, Дашкова. В
публичном месте быть с ними гораздо легче, нежели в частных домах, - вот
почему это и со мною случилось. Прощай! не могу писать более, скажу
откровенно, - я болен несколько головою. Ответ твой возвратит мне здоровье и
силы и оживит мысли мои. Прощай еще раз.
Алексей Илличевский.
1 "Усы" и "Слеза" Обе были приложены к письмам К. Г
г Ивана Вас , воспитанника Лицея, сына директора и племянника
начальника Моск. Архива И.Д.Алексея Федоровича Малиновского. К Г.
98
ПИСЬМА ДРУГИХ ПЕРВЕНЦЕВ ЛИЦЕЯ
Кроме писем Илличевского, сохранились в архиве 1-го курса еще отдельные
письма нескольких первокурсников друг к другу, а также нескольких
наставников (гувернеров) к ним - из эпохи лицейского шестилетия, а равно из
последующих времен. Все они представляют, разумеется, ценный материал для
характеристики как лицейского быта и отношений, так и самих корреспондентов.
Хотя некоторая часть этого маленького собрания писем была уже
напечатана (впрочем по большой части в извлечениях1), однако ж согласно
нашему плану и для полноты нашего издания, я помещаю здесь все имеющиеся у
меня письма, без всяких пропусков.
К этой коллекции, в виде дополнения, я присоединю несколько писем
других лиц, посторонних лицею, но близких к его первенцам и из другой эпохи,
- писем, вызванных лицейскими воспоминаниями и разработкой материалов о
Пушкине и Лицее.
Письма Матюшкипа к товарищу Созоновичу2
No 1
Царское Село, 10 Июня 1817 г.
Публичные испытания, которые продолжались 16 дней, были причиною, что я
не писал к тебе уже около месяца, не пеняй на меня - ты знаешь, что я ленив
писать письма, но ты, который прежде всегда делал выговоры за лаконический
слог мой, ты мне не писал около восьми месяцев. Я не знаю, как сие
объяснить; последнее письмо мое к тебе послал я брату, но он тебя не нашел в
Москве. Это я отправлю к А. А. Антонскому3.
1 В известном сборнике Я К Грота
1 Сохранились в черновых тетрадях Матюшкина, вместе с путевыми его
заметками Оба письма помешены друг за другом - в тетрадке (в 4-ку) довольно
толстой синей бумаги, на 9 стран. Рукопись обрывается на полуслове
3 Известный ученый писатель Ант Ант Прокопович-Антонский, бывший
инспектором, а потом директором Московского Благородного Университетского
пансиона К Г.
4* 99
Кажется, он должен знать, где ты находишься; я надеюсь скоро получить
ответ, а не то не прогневайся, если от меня ни строчки
не увидишь.
Вчера, любезный Сережа, был у нас выпуск: Государь на оном
присутствовал, посторонних никого не было: все сделалось так нечаянно,
вдруг; я выпущен с чином коллежского секретаря; ты конечно поздравишь меня с
счастливым началом службы. Еще ничего не сделавши - быть X класса. Конечно
это много, но мы судим по сравнению: некоторые выпущены титулярными
советниками, но об этом ни слова.
Я вознагражден тем, что Директор наш Е. А. Энгельгардт, о котором я
писал к тебе уже несколько раз, обещал доставить мне случай сделать морское
путешествие. Капитан Головнин отправляется на Фрегате "Камчатке" в
путешествие кругом света, и я надеюсь, почти уверен итти с ним.
Наконец мечтания мои быть в море исполняются; дай Бог, чтоб ты был так
счастлив, как я теперь. Однако мне не достает товарищей, - все оставили
Царское Село, исключая меня. Я, как сирота, живу у Е. А., но ласки,
благодеяния сего человека день ото дня, час от часу меня более к нему
привязывают. Он мне второй отец. Не прежде как получу известие о моем
счастии (ты меня понимаешь), не прежде я оставлю Царское. Шестилетняя
привычка здесь жить делает разлуку с ним весьма
трудною.
Прощай, любезный Созонович, до радостного свидания. Вот тебе наша
прощальная песня, ноты я тебе не посылаю, потому что ни ты, ни я в них толку
не знаем, но впрочем скажу тебе, что музыка прекрасна: сочинение Tepper de
Ferguson, а слова
б. Дельвига,
Ты об них сам судья: может они стоят музыки. Прощай.
Шесть лет промчалось, как мечтанье,
В объятьях сладкой тишины,
И уж отечества призванье
Гремит нам: Шествуйте сыны!
Тебе, наш Царь, благодаренье,
Ты сам нас юных съединил,
И в сем святом уединеньи
На службу музам посвятил.
Прими ж теперь не тех веселых
Беспечной радости друзей,
100
Но в сердце чистых, в правде смелых,
Достойных благости Твоей.
О матерь, вняли мы призванью,
Кипит в груди младая кровь!
Одно лишь есть у нас желанье:
Всегда к тебе хранить любовь.
Мы дали клятву: все родимой,
Все без раздела, кровь и труд,
Готовы в бой неколебимо,
Неколебимо в правды суд.
Благословите положивших
Святой отечеству обет
Алексей Илличевский.
XV Царское село, - вечное Царское село - 26 Октября 1815г.
Любезнейший друг, Павел Николаевич! Мы бы могли еженедельно получать
письма один от другого: как бы это мне было приятно- повторяю я за тобою,
поверь, с не меньшею искренностью и желанием - и в то самое время, как
повторяю оное в пылу восторга душевного - разрушаю это благодатное
намерение; и в тот самый раз, когда ты ждешь моего ответа еще ранее
обыкновенного, я посылаю его тебе -тремя днями позже. Не вини меня в этом
противувольном поступке; не припиши его моему непостоянству, но выслушай
меня далее - и найдешь меня невиноватым. Я получил письмо твое - приятное,
как и все твои письма, в такое время, когда я не имел ни на час свободного
времени, ибо оно было посвящено целому обществу - скажу яснее - в такое
время, когда мы приготовлялись праздновать день открытия Лицея (правильнее
бы было: день закрытия нас в Лицее), что делалось обыкновенно всякий год в
первое воскресение после 19 Октября, и нынешний год так же: октября 24-го
числа. Этот праздник описать тебе недолго: начали театром, мы играли
Стряпчего Пателе-на и Ссору двух соседов. Обе пьесы комедии. В первой
представлял я Вильгельма, купца торгующего сукнами, которого плут стряпчий
подрядился во всю пьесу обманывать; во второй Вспыш-кина, записного псаря,
охотника и одного из ссорящихся соседов. Не хочу хвастать перед другом, но
скажу, что мною зрители остались довольны. За театром последовал маленький
бал и пот-чевание гостей всякими лакомствами, что называется в свете:
угощением. Довольно ли с тебя? Время прекратить, кажется, извинение, которое
тянется чрез целую четвертушку.
Знаешь ли, любезный Павел Николаевич! я раскаиваюсь в двух вещах, и обе
эти вещи происходили от моего невежества! Откроюсь тебе в них, как другу.
87
Первое. Я никогда не полагал, что ты делал ип si grand cas' из моих
писем. Радуюсь, если они тебе не противны; но можно ли их читать всякому,
даже принимающему во мне участие? - Это плод или испарение восторга, как ты
сам называешь их. Где же в них толк, связь? я уверен, что иногда в них и
смыслу ты не находишь. Но ты мне простишь это по дружескому великодушию: ах!
всякий ли то в состоянии сделать? - Второе - есть преступление, в котором
тебе заблаговременно каюсь. Извини, что я, находя в тебе ежедневно новые и
новые достоинства, не знал одного, конечно малейшего из оных. Дорогой
математик! ты... поэт! - Твою пьесу и без твоей просьбы, я бы перевести
поставил приятнейшим долгом; но теперь - еще когда ты этого желаешь, сколь
велика моя обязанность! Твоя воля всегда была мне законом; но после
великодушного того поступка, когда ты с такой непринужденною готовностью
взялся за перевод жизни Эйлера, - она мне сделалась еще более закона. В
непродолжительном времени надеюсь тебе доставить перевод стихотворения,
которого хвалить сверх того, что боюсь оскорбить скромность Автора - почитаю
излишним.
При сем прилагаю письмо к миленькому Егорушке, которого и чрез тебя еще
благодарю за нежную привязанность, которую, не знаю, чем заслужил. Но эту
переписку продолжать не обещаюсь. Ах, любезный друг! сколько уж и ты один
виноват в том, что я не редко для тебя отлагаю писать к родителям, но это -
приятная жертва! Помни, что твоего ответа ждет
Алексей Илличевский.
XVI
Ноября 28-го дня - 1815 года.
Как, любезный друг! возможно ль, чтоб ты последнее письмо мое получил
так поздно - 20 ноября! Это-то знать причина тому, что ты так долго не
отвечал мне. Целый месяц томим я неизвест-ностию - наконец нынче получаю
письмо твое - и утешаюсь. Поверишь ли? я подумал, что какое-нибудь
нескромное выражение (а сколько их в письмах моих!), какое-нибудь
недоразумение (кто не ошибается?) навлекло на меня гнев твой. - Поверишь ли?
я
такое событие (франц )
<К
88
уже хотел просить у тебя извинения, хотя не весьма знал в чем. - Но,
еще раз повторяю, приятнейшее письмо твое, подобно лучу тихой Авроры - скажу
при помощи поэзии - разогнало туманы моего сомнения. И так, теперь ясно
открывается: одна Нева была тому причиною. - Я думаю, что она уже стала - не
будет более препятствия - и письмо мое чрез три дня долетит в руки твои.
Позволь, как другу, спросить у тебя: читаешь ли ты ныне выходящие
журналы?- спросить не из пустого любопытства, но из желания знать, читаешь
ли ты пьесы мои в печати - а это для того, чтобы не подчивать тебя
известными тебе пьесами или, что французы называют: la soupe rechaufree1. -
В Вестник Европы 1814 года и в Российский Музеум отсылал я несколько моих
стихотворений, напр.: Ирина, Цефиза 2, несколько Эпиграмми пр.: и получил от
их издателя Влад. Измайлова письмо, исполненное лестных одобрений. - Посылаю
теперь тебе две пьесы, которые ты ожидаешь, напечатанные нынешнего года в
последнем журнале, желаю, чтоб они тебе понравились - я их перевел с
французского из сочинений Парни, у которого они однакож написаны в прозе, -
это слабое возмездие за твои прекрасные переводы с Крылова и Капниста, в
которых дух авторов удержан совершенно. Хвала и слава переводчику! - Дай
Бог, чтоб русские авторы нашли взаправду себе переводчиков на языках и в
народах иностранных. - Кстати скажу тебе, что некто фон Борг, студент
Дерптского Университета, решил перевесть на немецкий язык лучшие сочинения
русских авторов и отпечатать их в Дрезденском Журнале3 - Освобождение Москвы
г. Дмитриева отпечатано пока в последнем No Музеума, и переведено -
прекрасно! - Наш Лицейский воспитанник Кюхельбекер написал на немецком языке
рассуждение О древней Русской поэзии, которое, как я думаю, также будет
напечатано, - воскликнем же с тобой вместе: хвала Русскому языку и Русскому
народу! Последняя война доставила ему много славы - и я уверен, что
иностранцы, разуверившиеся, что мы варвары, разуверятся также и в том, что
наш язык - варварский, - давно пора этому!
1 разогретый суп (франц.)
2 О них выше; они помешены ниже. К. Г.
3 Намерение это было выполнено: переводы Борга приобрели в свое время
заслуженную известность. Я. Г.
89
Ты уже, я чай, и забыл о моей опере - которую просил сначала - а я так
не забыл - и теперь же исполняю твое желание. Надо вообще признаться, что я
не так счастлив в драматических своих трудах, как в других стихотворениях. -
Сверх этой пьесы, о процессе которой ты уже извещен мною - скажу тебе еще
нечто о другой - комедии: Григории или Герцог Бургундский, переведенной мною
с французского из соч. Du Cerceau, довольно известного автора, - комедии
более детской, нежели светской, более скучной, нежели сметной. Для чего-ж ты
переводил ее? ты спросить меня. Для чего? чорт попутал, да и все тут - я
приметил, что сделал глупость, когда уж сделал ее. Впрочем эта пьеса - пьеса
в 5 действиях и в стихах - довольно переведена небрежно, - итак времени не
много потеряно. Лучшие сцены доставлю я тебе, может быть - только в другое
время, - а теперь остается мне лишь подписаться твоим искренним другом -
Алексей Илличевский.
XVII
Лицей - 12 декабря 1815 года.
Любезный друг! получив приятное письмо твое, не медлю отвечать тебе -
знаю, сколь несносна остановка в переписке. Начинаю письмо мое - выговором -
да! не дивись: выговором -
и самым строгим, - видел ли ты где-нибудь, чтобы дружба одобряла лесть
- а ты против этого именно и погрешаешь. -
Горе тебе! Я счастлив, что друг мой будет некогда великим человеком. -
Дорогой поэт! ты рожден прославить современников, блистать в потомстве. Не
узнаешь ли ты эти строки? - это ли слог истинной дружбы, чувство простого
сердца? - Ах! я уверен, что это излилось в минуту энтузиазма, а что
говорится в жару, то никогда не бывает основательно. Всего забавнее, что ты
даешь мне толь высокие прорицания за пару простых песенок1, которые едва-ли
не всякий, знающий механизм стихов, сочинить в состоянии. Ты жалуешься, что
я мало присылаю к тебе стихов моих, и именно исчислив все пьесы, мною тебе
доставлен-
1 Вероятно, тут разумеются две "Мадагаскарские песни" ("Победитель" и
"Госте-приимстио"), сохранившиеся при письмах К. Г.
90
ные, восклицаешь: аи! много. C'est la, que je vous liens'. Рад, что ты
сам мне подал случай отбить все твои похвалы самым видимым образом. Неужто
ты думаешь, что у меня стихов целый амбар? - Так вот же, уверяю тебя, что я
их присылал к тебе по мере того, как и сочинял их - ни более, ни менее. -
Правда! есть у меня еще несколько пьесок, но их столько, что, если посылать
к тебе с каждым письмом, то их не станет и на шесть раз. Теперь моя череда
воскликнуть: аи! много. - Впрочем думай о мне, что хочешь; но я скажу тебе
откровенно (прочь всякая ложная скромность!), что вовсе не мечу в храм
бессмертия -я знаком с музами только издали, боюсь великой славы, пишу для
себя и дружбы - и только.
Ты говоришь мне, что Французская Опера тебе не совсем понравилась, -
жалею; но знатоки своего дела, советовавшие мне перевести се, не одного с
тобою мнения; - прости, если я держусь их стороны. Я говорю о ней без
сравнения с другими пьесами - suum cuique!2 - но сюжет этой пьесы не очень
обыкновенный: оригинальность ее и отличает, особливо развязка прекрасна: где
видно, чтобы старик, опекун {которых во всех комедиях обманывают
обыкновенно) так хорошо провел молодых, которые сами думали восторжествовать
над его особою? Согласись, что это ново, - впрочем, я переводил с
неисправного подлинника - и переводил одну неделю. Это уж я говорю не в
защиту пьесы, которой перевод, опять вопреки твоему мнению, довольно
посредствен. Но у дружбы, как и у страха, глаза всегда велики!
Другую комедию, переведенную мною, уже я рекомендовал тебе, но la
recommandation etait un peu outreV. - Жаль, что не могу тебе послать ее в
целом, ибо у меня самого нет ее. - Посылаю тебе сцену из оной: здесь перевод
был труднее, - саг quoique cette comedie n'ait pas un grand merite, malgre
tout elle est une grande comedie4 в 5 действиях в стихах. Вот тебе ее
содержание. Филипп, Герцог Бургундский, находит как-то пьяного сонного
мужика на улице и философ-Государь вдруг задумывает сделать над ним
испытание. Он велит перенести его (пьяного Григория,
1 Волы и попался (франц.)
2 каждому свое! (лат )
} рекомендация была немного чрезмерной (франц.)
4 ибо хоть эта комедия и не имеет много достоинств, все-таки это
большая комедия (франц.)
91
героя пьесы) в царские чертоги и нарядить в царскую порфиру. Мужик
просыпается - вообрази его удивление! - Придворные однако же успевают
уверить его, что он в самом деле герцог - и новый герцог вступает в
управление. Автор умел употребить все способы представить самою тяжкою
царскую должность: его попеременно мучат то в царском совете, то объявлением
войны, то прошением рассудить тяжбы и т. п. - Наконец, доводят Григория до
того, что он проклинает свою новую должность и жалеет о мужичьем своем
состоянии. Этого только Филипп и дожидался. Напоив до пьяна, опять переносят
его на улицу: он просыпается - вообрази опять его удивление. - Это главное в
пьесе. - Есть эпизоды, о которых я молчу: такова, наприм. сцена, которую
присылает тебе твой друг
Алексей Илличевский.
P. S. Со временем больше.
1816-й год
XVIII
Генваря 16 дня 1816г.
Благодарю тебя, любезный друг! за письмо твое; я его получил уже с
неделю, и еще не собрался отвечать тебе - прости мне за это с свойственным
тебе великодушием, ежели я со свойственною мне искренностию объявлю тебе
причину моего молчания. У нас завелись книги, которые по истечении срока
должны были отправиться восвояси, - я хотел прочесть их, не хотел пропустить
времени и сделать преступление против законов дружества и условий нашей
переписки. - Теперь je change de style1: становлюсь на твоем месте, тебя
воображаю на моем. Было ли у нас условие, спрашиваю тебя грозным голосом
судьи, церемониться перед другом, утаивать то на языке, что сердце сказать
хочет? -Ты понимаешь, что я говорю о второй просьбе, которую ты
удовольствовался наметить точками. Нет! нет! этого я тебе никогда не прошу,
а в доказательство того исполняю первую твою просьбу в точности.
я переменяю положение (франц.)
92
Пушкин и Есаков1 взаимно тебе кланяются - тебе и Гофману, а к ним и я
присоединяю свои комплименты. Кстати о Пушкине: он пишет теперь комедию в
пяти действиях, в стихах, под названием Философ. План довольно удачен - и
начало: то есть 1-е действие, до сих пор только написанное, обещает нечто
хорошее, - стихи и говорить нечего, а острых слов - сколько хочешь! Дай
только Бог ему терпения и постоянства, что редко бывает в молодых писателях;
они то же, что мотыльки, которые не долго в одном цветке покоятся, - которые
так же прекрасны и так же, к несчастию, непостоянны; дай Бог ему кончить ее
- это первый большой ouvrage2, начатый им, - ouvrage, которым он хочет
открыть свое поприще по выходе из Лицея. Дай Бог ему успеха - лучи славы его
будут отсвечиваться в его товарищах.
И так еще одно благодеяние для меня исполнено тобою, еще одно кольцо
прибавлено к той цепи, которая возлагается на меня благодарностью. Я разумею
жизнь Эйлера, Нет, мой друг, я не отказываюсь еще от моего намерения, и в
будущности, увидим, может быть, исполнение. Но теперь недостает мне
материалов, и так что было мне прошлого разу говорить тебе об
этом?
С Ахматовым переписка моя идет через пень-колоду. И что в самом деле
может быть несноснее переписки в стихах, - какое принуждение, какая лесть;
прибавь еще к тому, что я самого Ахматова (которого принужден называть
первым другом, предметом чувств и мыслей, идеалом сердца и души, которому
противу воли должен я петь такую же бессмыслицу о дружбе, каково Кантово
определение любви) едва только помню, следственно не знаю ни свойств его, ни
характера - сколько неудобств! но что делать, с волками надо по волчьи выть.
Прощай, любезный мой anti-Ахматов, пиши мне, пиши, если хочешь сделать
мне одолжение, требуй всего: услуживать тебе есть первое удовольствие твоего
Царскосельского друга Алексея Илличевского.
1 Семен Семенович Есаков, вышедший из Лицея в гвардию, был после
полковником артиллерии и погиб в царстве польском, в 1831 г. во время войны.
Я. Г. * трул (франц.)
93
Из письма Илличевского Фуссу от 16 января 1816г.
XIX
П февраля 1816г.
Любезный друг Павел Николаевич,
Правда! ты виноват, что мы получаем по одному только письму в месяц
(отвечаю тебе твоими же словами): 1-ое потому, что ты имеешь более меня
свободного времени, 2-е потому, что за тобою остановилось дело, - вот тебе и
ответ и выговор за долгое молчание. Если он тебе покажется brusque1, то ты
вправе наказать меня: задуши меня своми письмами, так, чтобы я принужден был
нанять извозчика, чтоб он вывозил из Лицея негодную бумагу.
Вторую просьбу твою, или лучше приказание, говоря языком дружбы, -
исполню. Теперь не могу, ибо пишу это письмо impromptu2, хотя впрочем поэты
пишут impromptu целые ночи, но на сей раз я не поэт!
Прошу покорно доставить мне Дмитрия Донского, не русского, разумеется,
а немецкого. - NB. Теперь Есаков в городе, и может тебе кланяться сам за
себя, сколько ему угодно. Г-ну Гофману мое почтение.
Благодарю тебя за то, что ты нас поздравляешь с новым Директором, - он
уже был у нас; если можно судить по наружности, то Энгсльгардт человек не
худой - vous sentez la pointe3. He поленись написать мне о нем подробнее, -
это для нас не будет лишним. Мы все желаем, чтобы он был человек прямой,
чтоб не был к одним Engel4, а к другим hart5.
Это, кажется, вздор, чтоб нас перевели в Петербург6, - хотя мы это сами
слышали и от людей, достойных вероятия. Признаться, это известие не всем
равно приятно, и я сам не желаю, чтоб это обратилось в событие: причин на
это много, но болтать некогда. Прочти! Прости! Прости!
Lizes - pardonnez - adieu6.
незаслуженным (франц.) - экспромтом (франц.) ' шутка понятна (франц.) 1
ангелом (нем.) 'суровым (нем.)
' Уже тогда носились такие слухи, осуществившиеся только в 1844 г. К.
Г. ' Прочтите - простите - прощайте (франц.)
95
Pardonnez за то, разумеется, что на этот раз хорошее не в великом
количестве - понимаешь.
Алексей Илличевский.
XX
28 февраля; известен год и место.
Теперь, может быть, в эту минуту мы пишем вместе, я к тебе и ты ко мне,
если верить твоему обещанию. Поэтому ты видишь, что я получил последнее
письмо твое, разумеется, последнее по сие время, - не дай Бог, чтоб ты лишил
меня лучшего удовольствия получать твои письма, всегда исполненные остроты и
нежных уверений в дружбе. Но подожди, j'aurai bien ma revanche1.
Теперь, может быть, в эту минуту ты посылаешь ко мне Дмитрия Донского,
а я к тебе желаемую тобою Балладу, подивись проницательству дружбы - вопреки
тебе самому я узнал, чего ты хочешь; это не Козак2, а Поляк?, баллада нашего
барона
Дельвига.
Краткое известие о жизни и творениях сего писателя. Антон Антонович
Барон Дельвиг родился в Москве 6-го августа 1798 года от благородной древней
Лифляндской фамилии. Воспитанный в Русском законе, он окончил (или
оканчивает) науки в Импер. Лицее. Познакомясь рано с Музами, музам
пожертвовал он большую часть своих досугов.
Быстрые способности (если не гений), советы сведущего друга - отверзли
ему дорогу, которой держались в свое время Анакреоны, Горации, а в новейшие
годы Шиллеры, Рамлеры, их верные подражатели и последователи; я хочу
сказать, он писал в древнем тоне и древним размером - метром. Сим метром
написал он К Диону, К Лилете, К больному Горчакову - и написал прекрасно.
Иногда он позволял себе отступления от общего правила, т. е. писал ямбом:
Поляк (балладу), Тихую жизнь (ко-
1 я еще возьму реванш (франц.)
2 У нас есть баллада и Козак, сочинение А. Пушкина. Mais, on nepeut
desirerce qu' on ne connaitpas. Voltaire, Zaire. А. И. (Перев.. "Но: нельзя
желать того, что не знаешь Вольтер, Заир". - прим, ред.]
3 Она приложена к письму. См. ниже. К Г
торую пришлю тебе - мастерское произведение!) и писал опять прекрасно.
Странно, что человек такого веселого шутливого нрава (ибо он у нас один из
лучших остряков) не хочет блеснуть на поприще Эпиграмм.
Поклонись от меня Г-ну Гофману и поблагодари его за книгу le Printemps
d'un Proscrit1, которую он принял на себя труд прислать ко мне. Жаль, что я
не могу ею воспользоваться: мне нужно было четвертое издание, а она к
несчастию еще хуже моего экземпляра; мой экземпляр третьего, его же первого
издания. Есаков перешлет ее к нему обратно, это его дело. Мой долг был
приятнее - мне надлежало благодарить.
Читая твой анекдот, я вспомнил другой анекдот, который будет ему родной
братец: одна дама (видно, всем дамам пришлось грешить) сказала, говоря о
своем брате: // a re^u une poule (пулю вместо balle) dans le caviar de sa
jambe (в икру ноги - beau ruthenisme!2,) et on lui a passe la cavalerie (т.
е. кавалерственный орден) a travers les epaules. Этот, кажется, не хуже
твоего.
А знаешь знаменитые изречения Генерала Уварова? Qui est ce qui a
commande 1'aile gauche? спросил его Бонапарте при заключении мира в
прошедшие кампании. - Je, Votre Majeste, отвечал он со свойственным ему
бесстрашием.
В другое время он спрашивал у Французов с ним бывших ипе pipe a
regarder, подзорную трубку - вместо lunette d'approche!
Вот тебе задача - прочти следующие стихи так, чтоб в них была мера -
последние два, ты видишь, без рифм: чего же недостает? отгадай!
Какая здесь гора крутая, Взойдем медлительной стопой, Любезный друг
мой, На ону;
Намарав столько глупостей, не нужно мне подписываться - виден сокол по
полету, - однако ж, usus est tyrannus3: так ли?
Алексей Илличевский.
Весна изгнанника (франц.) вот влияние русского языка! (франц.) 1
обычай - деспот (дат.)
4 Зэк. 689
97
XXI
Марта 20 1816 г.
Браво Фусс! вот еще одно письмо, теперь нечего винить тебя в
неисправности, если только так же продолжаться будет. За это вот тебе и
награда или лучше две награды: 1) Мое письмо будет короче; 2) посылаю тебе с
ним две гусарские пьесы нашего Пушкина - гусарские потому, что в них дело
идет о гусарах и о их принадлежностях1. Обе прекрасны! - Почитай их,
покамест еще не затоплен наводнением.
Как же это ты пропустил случай видеть нашего Карамзина - бессмертного
Историографа Отечества? Стыдно, братец, - ты бы мог по крайней мере увидеть
его хоть на улице; но прошедшего не воротить, а чему быть, тому не миновать
- так нечего пустого толковать! Ты хочешь знать, видел ли я его
когда-нибудь? как будто желаешь найти утешение, если это подлинно случилось.
Нет, любезный друг, и я не имел счастия видеть его; но я не находил к тому
ни разу случая. Мы надеемся, однако ж, что он посетит наш Лицей, и надежда
наша основана не на пустом. Он знает Пушкина и им весьма много интересуется;
он знает также и Малиновского2 - поспешай же, о день отрад! Правда ль?
говорят, будто Государь пожаловал ему вдруг чин Статского Советника, орден
Св. Анны I класса и 60.000 рублей для напечатания Истории. Слава
великодушному монарху! горе зоилам гения!
Признаться тебе, до самого вступления в Лицей я не видел ни одного
писателя, но в Лицее видел я Дмитриева, Державина, Жуковского, Батюшкова,
Василия Пушкина и Хвостова; еще забыл: Нелединского, Кутузова, Дашкова. В
публичном месте быть с ними гораздо легче, нежели в частных домах, - вот
почему это и со мною случилось. Прощай! не могу писать более, скажу
откровенно, - я болен несколько головою. Ответ твой возвратит мне здоровье и
силы и оживит мысли мои. Прощай еще раз.
Алексей Илличевский.
1 "Усы" и "Слеза" Обе были приложены к письмам К. Г
г Ивана Вас , воспитанника Лицея, сына директора и племянника
начальника Моск. Архива И.Д.Алексея Федоровича Малиновского. К Г.
98
ПИСЬМА ДРУГИХ ПЕРВЕНЦЕВ ЛИЦЕЯ
Кроме писем Илличевского, сохранились в архиве 1-го курса еще отдельные
письма нескольких первокурсников друг к другу, а также нескольких
наставников (гувернеров) к ним - из эпохи лицейского шестилетия, а равно из
последующих времен. Все они представляют, разумеется, ценный материал для
характеристики как лицейского быта и отношений, так и самих корреспондентов.
Хотя некоторая часть этого маленького собрания писем была уже
напечатана (впрочем по большой части в извлечениях1), однако ж согласно
нашему плану и для полноты нашего издания, я помещаю здесь все имеющиеся у
меня письма, без всяких пропусков.
К этой коллекции, в виде дополнения, я присоединю несколько писем
других лиц, посторонних лицею, но близких к его первенцам и из другой эпохи,
- писем, вызванных лицейскими воспоминаниями и разработкой материалов о
Пушкине и Лицее.
Письма Матюшкипа к товарищу Созоновичу2
No 1
Царское Село, 10 Июня 1817 г.
Публичные испытания, которые продолжались 16 дней, были причиною, что я
не писал к тебе уже около месяца, не пеняй на меня - ты знаешь, что я ленив
писать письма, но ты, который прежде всегда делал выговоры за лаконический
слог мой, ты мне не писал около восьми месяцев. Я не знаю, как сие
объяснить; последнее письмо мое к тебе послал я брату, но он тебя не нашел в
Москве. Это я отправлю к А. А. Антонскому3.
1 В известном сборнике Я К Грота
1 Сохранились в черновых тетрадях Матюшкина, вместе с путевыми его
заметками Оба письма помешены друг за другом - в тетрадке (в 4-ку) довольно
толстой синей бумаги, на 9 стран. Рукопись обрывается на полуслове
3 Известный ученый писатель Ант Ант Прокопович-Антонский, бывший
инспектором, а потом директором Московского Благородного Университетского
пансиона К Г.
4* 99
Кажется, он должен знать, где ты находишься; я надеюсь скоро получить
ответ, а не то не прогневайся, если от меня ни строчки
не увидишь.
Вчера, любезный Сережа, был у нас выпуск: Государь на оном
присутствовал, посторонних никого не было: все сделалось так нечаянно,
вдруг; я выпущен с чином коллежского секретаря; ты конечно поздравишь меня с
счастливым началом службы. Еще ничего не сделавши - быть X класса. Конечно
это много, но мы судим по сравнению: некоторые выпущены титулярными
советниками, но об этом ни слова.
Я вознагражден тем, что Директор наш Е. А. Энгельгардт, о котором я
писал к тебе уже несколько раз, обещал доставить мне случай сделать морское
путешествие. Капитан Головнин отправляется на Фрегате "Камчатке" в
путешествие кругом света, и я надеюсь, почти уверен итти с ним.
Наконец мечтания мои быть в море исполняются; дай Бог, чтоб ты был так
счастлив, как я теперь. Однако мне не достает товарищей, - все оставили
Царское Село, исключая меня. Я, как сирота, живу у Е. А., но ласки,
благодеяния сего человека день ото дня, час от часу меня более к нему
привязывают. Он мне второй отец. Не прежде как получу известие о моем
счастии (ты меня понимаешь), не прежде я оставлю Царское. Шестилетняя
привычка здесь жить делает разлуку с ним весьма
трудною.
Прощай, любезный Созонович, до радостного свидания. Вот тебе наша
прощальная песня, ноты я тебе не посылаю, потому что ни ты, ни я в них толку
не знаем, но впрочем скажу тебе, что музыка прекрасна: сочинение Tepper de
Ferguson, а слова
б. Дельвига,
Ты об них сам судья: может они стоят музыки. Прощай.
Шесть лет промчалось, как мечтанье,
В объятьях сладкой тишины,
И уж отечества призванье
Гремит нам: Шествуйте сыны!
Тебе, наш Царь, благодаренье,
Ты сам нас юных съединил,
И в сем святом уединеньи
На службу музам посвятил.
Прими ж теперь не тех веселых
Беспечной радости друзей,
100
Но в сердце чистых, в правде смелых,
Достойных благости Твоей.
О матерь, вняли мы призванью,
Кипит в груди младая кровь!
Одно лишь есть у нас желанье:
Всегда к тебе хранить любовь.
Мы дали клятву: все родимой,
Все без раздела, кровь и труд,
Готовы в бой неколебимо,
Неколебимо в правды суд.
Благословите положивших
Святой отечеству обет