Страница:
— Зовут меня Чжан Луань, а пришел я с морских берегов, — отвечал тот. — Увидел вот объявление и решил вам послужить.
— Значит, вы умеете вызывать дождь? — продолжал начальник уезда. — Сколько дней вам на это потребуется?
— Дождь пройдет сразу, как только я совершу моление на алтаре. Можно его вызвать утром, можно вечером.
Уже однажды обманутый начальник уезда не сразу ему поверил.
— А не хвастаете ли вы, наставник? — произнес он. — Ведь к молению нужно заранее, подготовиться, запастись ритуальной утварью. Какая утварь вам потребуется?
— Утвари никакой не нужно. Вы только прикажите монахам из здешних монастырей хорошенько прибрать алтарь.
— Это не трудно! Я распоряжусь, чтобы сегодня же к вечеру все было готово. Нынче вы переночуете в храме Покровителя города, а завтра утром взойдете на алтарь.
— С почтением принимаю ваше повеление, — отвечал Чжан Луань, кланяясь. — Вот только хотел бы попросить вас об одном: нельзя ли мне переночевать на казенном подворье? В храме не совсем удобно — можно духов потревожить.
— Можете ночевать и на подворье. Место там найдется.
Хотя начальник уезда и согласился на просьбу Чжан Луаня, однако же она ему не понравилась. Тот об этом, сразу догадался и нарочно перевел разговор:
— Простите, но сегодня у меня еще не было во рту ни крошки. Не найдется ли у вас немного вина и чего-нибудь закусить?
— Вино, конечно, найдется, а вот на закуску могу предложить только постное.
— А я обычно, когда пью вино, то закусываю только мясом. К постному не привычен.
— Не стану вас обманывать: у нас в уезде из-за моления о дожде на три месяца запрещен убой скота. Я сам ем только постное, и доставать для вас где-то мясо — просто неудобно.
— По-моему, этот запрет — одна видимость. Недаром же гласит пословица: что запрещено чиновнику, разрешено частному человеку. Если не верите, пошлите своих людей во главе со старостой в тринадцатый дом на восточной окраине города. Там мясник Люй нынче утром зарезал свинью весом в семьдесят фунтов[2]. Его сосед Сунь Кунлу купил у него пятнадцать фунтов и как раз сейчас поставил варить. Да и на западной окраине этой же ночью в винной лавке зарезали барана. Почти все мясо уже продано, осталась лишь одна вареная ножка, которая лежит в корзине, покрытой тростниковой циновкой, а корзина стоит на ведре с рисом возле кровати. Пусть ваши люди скажут хозяевам, что наказывать их не будут, и те уступят мясо по сходной цене.
— Не верится, чтобы такое могло быть! — усомнился начальник уезда, однако людей все же послал.
Те вскоре вернулись и действительно принесли пять фунтов свинины и баранью ножку.
— Сначала хозяева отпирались, говорили, что нет мяса, — докладывали они. — Но когда мы сказали, как велел наставник, они нам все отдали и даже денег не взяли.
— Как вам, наставник, удалось все так точно угадать? — спросил восхищенный начальник уезда.
— Чисто случайно, — уклончиво ответил Чжан Луань.
Лишь теперь убедившись, что Чжан Луань человек необыкновенный, начальник уезда проникся к нему глубоким уважением.
Вскоре служитель разогрел большой чайник вина, поставил на стол вареную свинину и баранью ножку и положил десятка два паровых хлебцев.
— Простите за бесцеремонность! — извинился Чжан Луань и принялся за еду. Миг — и все, что стояло на столе, было съедено и выпито, остались лишь пустые чашки. — Премного благодарен, хоть немного утолил голод!
Затем они перешли в храм, где Чжан Луаню снова поднесли угощение. И в храме он принялся есть с таким усердием, будто перед этим ничего не ел. Слуги только диву давались:
— Никогда не видели такого обжору! Ну и брюхо у него!
— И пасть под стать брюху! — подхватил стоявший за спиной начальника уезда миловидный мальчик-слуга.
Чжан Луань обернулся и, указывая на мальчишку пальцем, произнес:
— Да и у тебя-то самого пасть не маленькая!
И тут все увидели, что рот у служки раскрылся до самых ушей, а закрыть его или хоть слово произнести он не может — стоит, а из глаз капают слезы.
Когда начальник уезда понял, что его любимый служка совершил глупость и рассердил наставника, он поспешно обратился к Чжан Луаню:
— Наставник, вы уж простите несмышленыша, хоть ради меня!
— А я и не собирался его наказывать.
— Да, но у него ведь был нормальный рот...
— Он и остался у него нормальным, — сказал Чжан Луань. — Посмотрите и убедитесь.
Начальник уезда обернулся — рот у служки был таким же, как и прежде. Один из стражников шепнул своему соседу:
— Надо же, как умеет пускать пыль в глаза!..
Чжан Луань сделал вид, будто не расслышал, и только спросил начальника уезда:
— Как зовут вон того стражника?
— Лу Мао, — ответил тот.
— Так, значит, Лу Мао! — покачал головой Чжан Луань.
Стражник затрясся от страха и распростерся на полу...
Вечером начальник уезда велел монахам из ближайших монастырей привести в порядок алтарь. Сам он намеревался встать до рассвета, чтобы на месте встретить даоса. Но наутро, когда он уже садился в паланкин, в воротах ямыня неожиданно появился Чжан Луань. Начальник уезда приветствовал его и спросил:
— Что привело вас сюда в столь раннее время, наставник?
— Кажется, мы вчера условились отправиться к алтарю вместе?! — заметил даос.
— Да, да, конечно! Но ведь до алтаря далеко, и я послал вам коня.
— Коня привели, спасибо, но он мне не нужен, я предпочитаю ходить пешком.
— Вы уже позавтракали? — спросил начальник уезда.
— Позавтракал.
— В таком случае можно отправиться в путь. Вы пойдете впереди, а я буду следовать за вами.
— Я ведь человек не здешний, дороги не знаю, — сказал Чжан Луань. — Может, стражник Лу возьмет на себя труд быть моим проводником?
Начальник уезда приказал Лу Мао показывать дорогу наставнику, и они тронулись в путь. Однако не успели они сделать и несколько шагов, как Лу Мао, оглянувшись, обнаружил, что даос исчез. Стражник переполошился, стал растерянно озираться по сторонам и вдруг увидел, что даос медленно идет в двадцати — тридцати шагах впереди него.
«Уф! Сразу на душе полегчало! — подумал Лу Мао. — Даос — человек не здешний, от него чего угодно можно ожидать! Может, он нахвастался, а теперь возьмет да и сбежит. Как тогда оправдаюсь перед начальником уезда?..»
Стражник ускорил шаги, намереваясь догнать даоса, но как ни старался — расстояние между ними не уменьшалось.
Уже задыхавшийся от быстрой ходьбы Лу Мао, наконец, взмолился:
— Наставник, прошу вас идти помедленнее, мне за вами не угнаться!..
В ответ Чжан Луань лишь расхохотался:
— Я не привык ходить медленно, так что поторапливайся. Если не доведешь меня вовремя до алтаря, вознесусь на небеса и не буду молиться о дожде...
Собрав последние силы, стражник бегом попробовал догнать даоса, но безуспешно.
— Наставник, я верю, что вы великий волшебник! Пощадите же меня! — молил он.
— Какой же я волшебник?! — усмехнулся Чжан Луань. — Просто я пыль в глаза пускаю...
Догадавшись, что даос рассердился на него за вчерашнее глупое замечание и решил проучить, Лу Мао еще усерднее стал молить о прощении.
— Ладно, прощаю! — произнес Чжан Луань и поманил рукою стражника, после чего тот, словно кусок железа, притянутый магнитом, мгновенно оказался рядом. Он уцепился за одежду даоса и больше его не отпускал...
Верно говорится в стихах:
«Видно, схитрить решил, — подумал Чжан Луань. — Меня вперед послал, а сам в паланкине — дескать, так удобнее. Уж если ты печешься о благе народа, то мог бы разок и пешком прогуляться! Придется и над ним подшутить!»
Он подозвал стоявшего неподалеку молодого даоса:
— Начальника уезда все еще нет! Поди-ка и поторопи его!
Чжан Луань взял руку молодого даоса, пробормотал заклинание, начертал на его ладони несколько магических знаков, затем быстро зажал его руку в кулак и приказал:
— Как только увидишь начальника уезда, скажи, что я прошу поторопиться встречать дождь. Если он не поверит, разожми кулак и покажи свою ладонь. И не вздумай разжимать кулак по дороге!
Потом он снял с молодого даоса сандалии, начертал на их подошвах магические знаки и предупредил:
— Когда будешь идти в этих сандалиях и захочешь остановиться, громко воскликни: «Стойте!»
Едва молодой даос надел сандалии, как тут же унесся прочь, словно его ветром подхватило. Через несколько ли он увидел приближающийся паланкин начальника уезда и воскликнул: «Стойте!»
Остановившись, молодой даос встал на колени перед паланкином и доложил:
— Мне приказано поторопить вас, начальник, скоро пойдет дождь.
— Какой может быть дождь в знойный день? — удивился тот.
— Если вы не поверите, мне велено раскрыть перед вами ладонь, — сказал молодой даос и показал начальнику уезда сжатый кулак.
Когда он разжал кулак, раздался такой гром, что шесты паланкина разломились, носильщики попадали, а перепуганный начальник уезда вывалился из паланкина. Молодой даос от страха оцепенел.
С трудом придя в себя, начальник уезда приказал своим людям найти поблизости коня, чтобы он мог продолжить путь верхом. Но тут подоспели с огромной толпой народа монахи и стали торопить его, ибо наступило время, когда надо было воскуривать благовония на алтаре. Уже однажды напуганный начальник уезда не посмел больше медлить и пешком направился к алтарю, отправив при этом своего человека в уезд за другим паланкином.
Когда он появился перед алтарем, Чжан Луань с притворным удивлением спросил его:
— Почему вы не в паланкине?
Начальник уезда рассказал, как от удара грома переломился шест паланкина, и добавил:
— Вы, наставник, обладаете таким божественным искусством, что без труда вызовете дождь! Как счастлив будет народ!..
— Не стану хвастаться, — признался Чжан Луань, — но ветер, тучи, дождь и гром мне подвластны. Что до паланкина, то я просто над вами немного подшутил... Позвольте на время попросить ваш зонт.
Даосу подали треугольный синий шелковый зонт. Он описал им в воздухе два круга и подбросил вверх. Потом дунул на него, зонт стал подниматься выше и выше и постепенно превратился в тучу, затмившую солнце. Пока люди словно зачарованные глядели вверх, Чжан Луань незаметным жестом руки опустил тучу на землю и снова превратил ее в зонт, а на небе вновь засияло солнце.
Восхищенный искусством даоса и вместе с тем напуганный им, начальник уезда попросил его сесть на возвышение и уже хотел было поклониться, но Чжан Луань сказал:
— Оставим церемонии. Дождь сейчас пойдет. Десять дней тому назад, проходя через горы Наньшань, я попал под ливень. Пришлось прихватить его с собой, чтобы не вымокнуть.
С этими словами он вынул из корзины тыкву-горлянку, поставил перед алтарем и попросил начальника уезда воскурить благовония. Потом открыл бутыль и помахал над нею веером. Тотчас же из горлышка взметнулся вихрь, черным дымом поднялся к небу и превратился в грозную тучу. Чжан Луань наклонился к черному дракону и произнес:
— Черный дракон, помоги сотворить чудо! Воссядь на тучу и излей обильный дождь...
Дракон потряс чешуйчатой бородой и взмыл к небесам. Через мгновение засверкали молнии, загрохотал гром, и на землю хлынул ливень. Перепуганные люди бросились врассыпную. Начальник уезда тоже хотел поскорее уехать, но паланкин еще не прибыл — пришлось вместе с другими укрыться от дождя под навесом. И тут все увидели справа и слева от алтаря клубки извивающихся золотистых змей.
— Наставник, — обратился начальник уезда к даосу, — почему владыка грома так разгневался?
— Видно, узрел среди присутствующих дурных людей! — отвечал Чжан Луань и громко провозгласил: — Служители ведомства громов, слушайте мое повеление! Если среди собравшихся здесь есть продажные и алчные чиновники или же нарушающие обет монахи, то поразите их!
Почти все присутствующие чиновники и монахи упали перед даосом на колени, умоляя смилостивиться. Чжан Луань только насмешливо улыбнулся...
Примерно через час гром утих, а дождь прекратился. Лишь со стороны алтаря слышался шум, подобный шуму водопада, да все канавы кругом были наполнены водой. Вдруг перед алтарем появился какой-то человек и громко крикнул:
— Кто этот шарлатан, задумавший морочить людей своими фокусами? Может, он хочет заполучить в награду тысячу связок монет?!
Чжан Луань пригляделся, — перед алтарем стоял небольшого роста хромой даос, в грязной одежде, с полынным посохом в руке.
Чжан Луань рассердился:
— Я вымолил дождь на благо людей! А ты кто такой? Попрошайка? Может, еще скажешь, что хочешь посостязаться со мной?
— Точно так! — улыбнулся Хромой. — Но вот в чем вы осмелитесь состязаться со мной, наставник?
Чжан Луань еще больше рассердился, подбросил в воздух свой веер и крикнул:
— Ну-ка, проучи этого попрошайку!..
Хромой расхохотался в ответ и, подняв голову навстречу вееру, воскликнул:
— Мой посох, ко мне!..
Посох подпрыгнул и обрушился на Чжан Луаня. Тот встряхнул рукавом — стоявшая возле него корзина взлетела кверху, и между посохом и корзиной началось настоящее сражение, однако никто из них так и не смог взять верх.
Еще больше рассерженный Чжан Луань махнул рукой в сторону севера и воскликнул:
— Мой черный дракон, ко мне!..
В ответ на это Хромой хлопнул ладонью по голове желтого дракона, и тот устремился навстречу черному, спускавшемуся к алтарю. Теперь бой завязался между драконами, и вскоре черный дракон не устоял перед желтым. Недаром издревле говорят, что стихия земли преодолевает стихию воды!..
— Синий дракон, на помощь! — крикнул тогда Чжан Луань.
Едва синий дракон взлетел, Хромой хлопнул ладонью по голове белого дракона, и тот преградил путь синему. Окончательно разгневанный, Чжан Луань вызвал красного дракона. И вот уже все пять драконов оказались в воздухе и завязали битву, как бы символизируя борьбу пяти стихий природы[3].
Неожиданно появился хэшан в оранжевой кашье[4] и с золотым кольцом в ухе. Он подбросил в воздух свою хрустальную патру[5], и драконы прекратили бой. Хромой узнал хэшана Яйцо, тот — его, однако оба сделали вид, что не знают друг друга.
Хэшан поднял руку:
— Прекратите бой! Победы никто не добьется: вы оба равны. Однако того из вас, кто опустит на землю мою хрустальную натру, я готов признать своим старшим братом.
— Это не составит труда! — в один голос ответили Чжан Луань и Хромой.
Оба прочитали заклинания, и дерущиеся драконы вернулись на свои места. Чжан Луань вытащил из рукава патру и подал хэшану.
— Это не настоящая патра! — запротестовал Хромой, вытаскивая из-за пазухи другую. — Настоящая у меня!
В ответ на это Яйцо показал им еще одну патру. Оказалось, что патра Чжан Луаня не что иное, как бутылка, а патра Хромого — ковшик из тыквы-горлянки.
Чжан Луань с тревогой подумал:
«Этот бродячий монах не менее искусен, чем я, но еще более удивителен невесть откуда взявшийся хэшан».
К алтарю потянулись люди. Все благодарили наставников, приглашали их в уезд. Из города прислали лошадей и паланкины.
Наконец и начальник осмелился выйти из-под навеса и обратился к трем волшебникам:
— Сейчас я воочию узрел ваше великое искусство, потрясающее небо и землю! Вы представляете три учения, но все они восходят к одному источнику, так что соперничать вам незачем. Позвольте пригласить вас в мой ничтожный уезд, чтобы принять вас с почетом. Лошади для вас поданы...
При виде коня Хромой возрадовался и уже хотел было сесть в седло, но Чжан Луань, желая ему досадить, удержал:
— Нам нельзя верхом, пешие от нас отстанут.
— Если наставники не желают ехать верхом, то и мне придется идти пешком, — заявил начальник уезда.
— Дорога чересчур грязная, да и вам как начальнику не пристало ходить пешком, — возразил Яйцо. — Мы с собратьями пойдем вперед и будем дожидаться вас в городе.
Он взял за руки обоих даосов и спустился с алтаря; люди расступились, давая им дорогу.
Тронулись в путь. Впереди шагал хэшан Яйцо, за ним следовал Чжан Луань, замыкал шествие Хромой. Не успели они сделать и нескольких шагов, как Хромой запричитал:
— Идите помедленнее, такая грязь, что я с трудом ноги передвигаю!
Чжан Луань только этого и добивался и нарочно поторапливал хэшана Яйцо. Неожиданно позади послышался всплеск и испуганный возглас — это Хромой угодил одной ногой в наполненную водой канаву, а когда вытаскивал ногу, то поскользнулся и бултыхнулся в воду. Чжан Луань было остановился, но хэшан Яйцо сказал:
— Не обращайте на него внимания, сам выберется. Идемте, подождем его в городе.
Вскоре они добрались до уездного ямыня, и тут, к удивлению Чжан Луаня, навстречу им из зала вышел Хромой!
— Что так запоздали, почтенные?
Ничего не поделаешь — пришлось Чжан Луаню смириться с превосходством Хромого. Все трое поднялись в зал, обменялись приветствиями, после чего Хромой наконец представился:
— Меня зовут Цзо Чу, или Цзо Хромой. А среди даосской братии меня прозвали Хромым наставником. А это мой собрат по учению — хэшан Яйцо.
— Так это вы вместе со Святой тетушкой постигали искусство магии в поместье инспектора Яна?! — воскликнул Чжан Луань.
— Откуда вам это известно? — удивился Хромой.
— В бытность мою в Юнчжоу мне не раз доводилось слышать ваши славные имена, но вот встретиться не удавалось! — сказал Чжан Луань. — А сейчас, когда посчастливилось встретиться, я по неведению вам нагрубил!
С этими словами он низко поклонился. Хромой и Яйцо ответили на его поклон.
— Позвольте, наставник, узнать, кто вы?
Чжан Луань назвал себя. Хэшан Яйцо воскликнул:
— Отшельник Достигший небес! А Святая тетушка так мечтает встретится с вами!..
Чжан Луань хотел поподробнее расспросить о Святой тетушке, но в это время прибыл начальник уезда. Он вошел в зал в сопровождении толпы хэшанов и даосов и первым долгом от имени народа обратился к Чжан Луаню со словами благодарности. После этого Чжан Луань представил ему других наставников.
— Вот оно что! — воскликнул начальник уезда. — А я-то ломал себе голову над тем, кто вы?.. Почтенные наставники, прошу вас пройти во внутренний зал. Там уже накрыт стол. Простите, я не знаю, кто из вас старший, а кто младший, поэтому рассаживайтесь сами.
— Разумеется, самое почетное место должен занять брат Чжан Луань, — сказал Яйцо. — Ведь он сегодня герой дня.
Начальник уезда был того же мнения. Чжан Луаиь сперва из скромности отказывался, но потом все же согласился. Второе место Хромой уступил хэшану Яйцо, а сам занял третье.
— Наставник Яйцо, верно, ест только постное? — осведомился начальник уезда.
— Мне все равно — можно и постное, можно и скоромное, — отвечал тот.
Когда трижды осушили чаши, начальник уезда встал и, протягивая Чжан Луаню чек на получение тысячи связок монет в уездном казначействе, сказал:
— Это наш скромный вам подарок. Во время странствий деньги всегда пригодятся...
В сунские времена одна связка в тысячу медных монет равнялась одному ляну серебра, а тысяча связок — тысяче лянов. Унести такое множество серебряных монет человеку было не под силу, а уж о медных монетах говорить не приходится. Предлагая деньги Чжан Луаню, начальник уезда именно на это и рассчитывал, на худой конец он надеялся, что тот возьмет поменьше, и Чжан Луань действительно собирался отказаться, однако Хромой вовремя шепнул ему на ухо:
— Берите, берите! Эти деньги нам пригодятся в будущем.
Чжан Луань взял чек, попросил кисть и бумагу и написал: «Временно вручаем сии деньги на сохранение богу-покровителю Бопина». Затем попросил чиновника из уездного казначейства сжечь бумагу в храме, а тысячу связок монет положить под седалище божества.
По знаку начальника уезда чиновник принял повеление и вышел, с недоумением размышляя:
«Где это видано, чтобы покровитель города оберегал чьи-то богатства?! Если положить деньги под божество — их все равно кто-нибудь стащит. Может, ночью тайком отнести их к себе домой?.. Нет, пожалуй, нельзя! Столько денег от чужих глаз не скроешь. Вдруг начальник уезда вздумает проверить, а денег на месте не окажется? Лучше сделаю, как приказано, а там сговоримся с настоятелем храма и поделим денежки пополам. А спросит начальник уезда — скажем, что их забрал святой...»
В тот же день он с помощью шестерых носильщиков перенес деньги в храм, сложил двумя кучами по обе стороны курильницы, а затем сжег над нею бумагу Чжан Луаня. С настоятелем храма он заранее договорился о дележе добычи. Но кто мог знать, что того тоже одолеет жадность?! Как только казначейский чиновник удалился, настоятель стал думать:
«Гласит же пословица: нашел вещь — бери, не возьмешь — окажешься в убытке. Деньги принесли в мой храм, почему я должен их с кем-то делить? Попрошу-ка я послушников перенести эти деньги и побросать в пруд, а сам скажу, что их забрал покровитель города. Пусть себе ищут! А пройдет время, начну их понемногу вытаскивать и тратить».
Заперев ворота храма, он приготовил все необходимое для переноски и позвал послушников. Однако стоило ему прикоснуться к первой связке, как он почувствовал, что она извивается в его руке. Вгляделся — о, ужас! — в его руке извивалась красная скользкая змея. Настоятель в страхе разжал руку, перепуганные послушники тоже от ужаса завопили. А две кучи монет превратились в змей и уползли в нишу под седалищем святого...
Произошло это в четырнадцатый день пятого месяца, когда на небе ярко светила луна и все было отчетливо видно...
Вскоре послышался стук в ворота — это пришел чиновник казначейства. Настоятель рассказал ему о происшедшем. Тот не поверил, посветил в нишу фонарем, однако никакой змеи там не обнаружил. Решив, что настоятель припрятал деньги, он обыскал весь храм, но и там ничего не нашел. Пришлось докладывать начальнику уезда. Тот рассердился, велел дать нерадивому чиновнику двадцать батогов и лишить должности, настоятеля же изгнать из храма...
А сейчас вернемся к Чжан Луаню и его собратьям. С наступлением сумерек они поблагодарили начальника уезда за угощение и собрались прощаться.
— Почтенные наставники, вы удостоили меня своим посещением, и я хотел бы попросить вас переночевать на казенном подворье, чтобы иметь возможность завтра испросить ваших наставлений, — сказал начальник уезда.
— У меня самого тоже есть пристанище, — извинился Яйцо. — Если вы не против, прошу вас ко мне.
— И как далеко отсюда находится ваш Яшмовый дворец?
— Почти что рядом...
Начальник уезда проводил их до ворот, и хэшан Яйцо обратился к нему:
— Нельзя ли попросить у вас чашку чистой воды?
Мальчик-слуга принес. Пробормотав над чашкой заклинание, Яйцо выплеснул воду на землю — тотчас перед воротами разлилась бурная река. Вытащив из-за пазухи ковшик, Хромой бросил его в воду — и ковшик превратился в лодку.
Поистине, недаром говорится:
Глава восемнадцатая
Итак, от выплеснутой Яйцом на землю воды образовалась река, а брошенный Хромым в воду ковшик превратился в лодку. Волшебники пригласили в лодку начальника уезда. Увидев лодчонку длиною в семь-восемь чи, он решительно отказался — сможет ли она вместить четверых? Тогда Яйцо предложил Чжан Луаню первому спуститься в лодку. Чжан Луань разместился в середине, Яйцо занял место на носу лодки, Хромой — на корме. Чжан Луань поднял вверх веер, присвистнул, и лодка унеслась прочь. Через мгновение и лодка и река исчезли, а на месте, где только что плескалась вода, виднелась мощенная камнем дорожка, ведущая от входа в зал к воротам. Начальник уезда стоял с широко раскрытым ртом, все происходящее казалось ему кошмаром...
А вскоре начались неприятности. По окрестным уездам, тоже страдавшим от засухи, распространился слух о чуде в уезде Бопин. Посыпались просьбы прислать к ним даоса, вызвавшего дождь. Сам правитель округа прислал в Бопин бумагу с такой же просьбой. Начальник уезда, не умевший лгать, подробно описал в своем ответе все, что произошло, и добавил, что даос и два его собрата исчезли в неизвестном направлении. Такой ответ вызвал недовольство правителя округа, и он донес о случившемся в Тайный государственный совет. Там деяние даоса признали колдовством, могущим послужить причиной возникновения смут, и доложили об этом двору. Последовал высочайший указ, строго предписывавший выявлять все случаи колдовства и доносить о них властям.
— Значит, вы умеете вызывать дождь? — продолжал начальник уезда. — Сколько дней вам на это потребуется?
— Дождь пройдет сразу, как только я совершу моление на алтаре. Можно его вызвать утром, можно вечером.
Уже однажды обманутый начальник уезда не сразу ему поверил.
— А не хвастаете ли вы, наставник? — произнес он. — Ведь к молению нужно заранее, подготовиться, запастись ритуальной утварью. Какая утварь вам потребуется?
— Утвари никакой не нужно. Вы только прикажите монахам из здешних монастырей хорошенько прибрать алтарь.
— Это не трудно! Я распоряжусь, чтобы сегодня же к вечеру все было готово. Нынче вы переночуете в храме Покровителя города, а завтра утром взойдете на алтарь.
— С почтением принимаю ваше повеление, — отвечал Чжан Луань, кланяясь. — Вот только хотел бы попросить вас об одном: нельзя ли мне переночевать на казенном подворье? В храме не совсем удобно — можно духов потревожить.
— Можете ночевать и на подворье. Место там найдется.
Хотя начальник уезда и согласился на просьбу Чжан Луаня, однако же она ему не понравилась. Тот об этом, сразу догадался и нарочно перевел разговор:
— Простите, но сегодня у меня еще не было во рту ни крошки. Не найдется ли у вас немного вина и чего-нибудь закусить?
— Вино, конечно, найдется, а вот на закуску могу предложить только постное.
— А я обычно, когда пью вино, то закусываю только мясом. К постному не привычен.
— Не стану вас обманывать: у нас в уезде из-за моления о дожде на три месяца запрещен убой скота. Я сам ем только постное, и доставать для вас где-то мясо — просто неудобно.
— По-моему, этот запрет — одна видимость. Недаром же гласит пословица: что запрещено чиновнику, разрешено частному человеку. Если не верите, пошлите своих людей во главе со старостой в тринадцатый дом на восточной окраине города. Там мясник Люй нынче утром зарезал свинью весом в семьдесят фунтов[2]. Его сосед Сунь Кунлу купил у него пятнадцать фунтов и как раз сейчас поставил варить. Да и на западной окраине этой же ночью в винной лавке зарезали барана. Почти все мясо уже продано, осталась лишь одна вареная ножка, которая лежит в корзине, покрытой тростниковой циновкой, а корзина стоит на ведре с рисом возле кровати. Пусть ваши люди скажут хозяевам, что наказывать их не будут, и те уступят мясо по сходной цене.
— Не верится, чтобы такое могло быть! — усомнился начальник уезда, однако людей все же послал.
Те вскоре вернулись и действительно принесли пять фунтов свинины и баранью ножку.
— Сначала хозяева отпирались, говорили, что нет мяса, — докладывали они. — Но когда мы сказали, как велел наставник, они нам все отдали и даже денег не взяли.
— Как вам, наставник, удалось все так точно угадать? — спросил восхищенный начальник уезда.
— Чисто случайно, — уклончиво ответил Чжан Луань.
Лишь теперь убедившись, что Чжан Луань человек необыкновенный, начальник уезда проникся к нему глубоким уважением.
Вскоре служитель разогрел большой чайник вина, поставил на стол вареную свинину и баранью ножку и положил десятка два паровых хлебцев.
— Простите за бесцеремонность! — извинился Чжан Луань и принялся за еду. Миг — и все, что стояло на столе, было съедено и выпито, остались лишь пустые чашки. — Премного благодарен, хоть немного утолил голод!
Затем они перешли в храм, где Чжан Луаню снова поднесли угощение. И в храме он принялся есть с таким усердием, будто перед этим ничего не ел. Слуги только диву давались:
— Никогда не видели такого обжору! Ну и брюхо у него!
— И пасть под стать брюху! — подхватил стоявший за спиной начальника уезда миловидный мальчик-слуга.
Чжан Луань обернулся и, указывая на мальчишку пальцем, произнес:
— Да и у тебя-то самого пасть не маленькая!
И тут все увидели, что рот у служки раскрылся до самых ушей, а закрыть его или хоть слово произнести он не может — стоит, а из глаз капают слезы.
Когда начальник уезда понял, что его любимый служка совершил глупость и рассердил наставника, он поспешно обратился к Чжан Луаню:
— Наставник, вы уж простите несмышленыша, хоть ради меня!
— А я и не собирался его наказывать.
— Да, но у него ведь был нормальный рот...
— Он и остался у него нормальным, — сказал Чжан Луань. — Посмотрите и убедитесь.
Начальник уезда обернулся — рот у служки был таким же, как и прежде. Один из стражников шепнул своему соседу:
— Надо же, как умеет пускать пыль в глаза!..
Чжан Луань сделал вид, будто не расслышал, и только спросил начальника уезда:
— Как зовут вон того стражника?
— Лу Мао, — ответил тот.
— Так, значит, Лу Мао! — покачал головой Чжан Луань.
Стражник затрясся от страха и распростерся на полу...
Вечером начальник уезда велел монахам из ближайших монастырей привести в порядок алтарь. Сам он намеревался встать до рассвета, чтобы на месте встретить даоса. Но наутро, когда он уже садился в паланкин, в воротах ямыня неожиданно появился Чжан Луань. Начальник уезда приветствовал его и спросил:
— Что привело вас сюда в столь раннее время, наставник?
— Кажется, мы вчера условились отправиться к алтарю вместе?! — заметил даос.
— Да, да, конечно! Но ведь до алтаря далеко, и я послал вам коня.
— Коня привели, спасибо, но он мне не нужен, я предпочитаю ходить пешком.
— Вы уже позавтракали? — спросил начальник уезда.
— Позавтракал.
— В таком случае можно отправиться в путь. Вы пойдете впереди, а я буду следовать за вами.
— Я ведь человек не здешний, дороги не знаю, — сказал Чжан Луань. — Может, стражник Лу возьмет на себя труд быть моим проводником?
Начальник уезда приказал Лу Мао показывать дорогу наставнику, и они тронулись в путь. Однако не успели они сделать и несколько шагов, как Лу Мао, оглянувшись, обнаружил, что даос исчез. Стражник переполошился, стал растерянно озираться по сторонам и вдруг увидел, что даос медленно идет в двадцати — тридцати шагах впереди него.
«Уф! Сразу на душе полегчало! — подумал Лу Мао. — Даос — человек не здешний, от него чего угодно можно ожидать! Может, он нахвастался, а теперь возьмет да и сбежит. Как тогда оправдаюсь перед начальником уезда?..»
Стражник ускорил шаги, намереваясь догнать даоса, но как ни старался — расстояние между ними не уменьшалось.
Уже задыхавшийся от быстрой ходьбы Лу Мао, наконец, взмолился:
— Наставник, прошу вас идти помедленнее, мне за вами не угнаться!..
В ответ Чжан Луань лишь расхохотался:
— Я не привык ходить медленно, так что поторапливайся. Если не доведешь меня вовремя до алтаря, вознесусь на небеса и не буду молиться о дожде...
Собрав последние силы, стражник бегом попробовал догнать даоса, но безуспешно.
— Наставник, я верю, что вы великий волшебник! Пощадите же меня! — молил он.
— Какой же я волшебник?! — усмехнулся Чжан Луань. — Просто я пыль в глаза пускаю...
Догадавшись, что даос рассердился на него за вчерашнее глупое замечание и решил проучить, Лу Мао еще усерднее стал молить о прощении.
— Ладно, прощаю! — произнес Чжан Луань и поманил рукою стражника, после чего тот, словно кусок железа, притянутый магнитом, мгновенно оказался рядом. Он уцепился за одежду даоса и больше его не отпускал...
Верно говорится в стихах:
Когда они добрались до алтаря, там уже все было приготовлено к молению. Вскоре из города и окрестных деревень стал толпами прибывать народ. А начальника уезда все не было.
Если умеешь путь сокращать —
заклятье известно магам! —
Сможешь ты уйти далеко
даже медленным шагом.
Чин судейский болтал языком,
нынче трудит он ноги:
В три ручья течет с него пот,
без сил бредет по дороге.
«Видно, схитрить решил, — подумал Чжан Луань. — Меня вперед послал, а сам в паланкине — дескать, так удобнее. Уж если ты печешься о благе народа, то мог бы разок и пешком прогуляться! Придется и над ним подшутить!»
Он подозвал стоявшего неподалеку молодого даоса:
— Начальника уезда все еще нет! Поди-ка и поторопи его!
Чжан Луань взял руку молодого даоса, пробормотал заклинание, начертал на его ладони несколько магических знаков, затем быстро зажал его руку в кулак и приказал:
— Как только увидишь начальника уезда, скажи, что я прошу поторопиться встречать дождь. Если он не поверит, разожми кулак и покажи свою ладонь. И не вздумай разжимать кулак по дороге!
Потом он снял с молодого даоса сандалии, начертал на их подошвах магические знаки и предупредил:
— Когда будешь идти в этих сандалиях и захочешь остановиться, громко воскликни: «Стойте!»
Едва молодой даос надел сандалии, как тут же унесся прочь, словно его ветром подхватило. Через несколько ли он увидел приближающийся паланкин начальника уезда и воскликнул: «Стойте!»
Остановившись, молодой даос встал на колени перед паланкином и доложил:
— Мне приказано поторопить вас, начальник, скоро пойдет дождь.
— Какой может быть дождь в знойный день? — удивился тот.
— Если вы не поверите, мне велено раскрыть перед вами ладонь, — сказал молодой даос и показал начальнику уезда сжатый кулак.
Когда он разжал кулак, раздался такой гром, что шесты паланкина разломились, носильщики попадали, а перепуганный начальник уезда вывалился из паланкина. Молодой даос от страха оцепенел.
С трудом придя в себя, начальник уезда приказал своим людям найти поблизости коня, чтобы он мог продолжить путь верхом. Но тут подоспели с огромной толпой народа монахи и стали торопить его, ибо наступило время, когда надо было воскуривать благовония на алтаре. Уже однажды напуганный начальник уезда не посмел больше медлить и пешком направился к алтарю, отправив при этом своего человека в уезд за другим паланкином.
Когда он появился перед алтарем, Чжан Луань с притворным удивлением спросил его:
— Почему вы не в паланкине?
Начальник уезда рассказал, как от удара грома переломился шест паланкина, и добавил:
— Вы, наставник, обладаете таким божественным искусством, что без труда вызовете дождь! Как счастлив будет народ!..
— Не стану хвастаться, — признался Чжан Луань, — но ветер, тучи, дождь и гром мне подвластны. Что до паланкина, то я просто над вами немного подшутил... Позвольте на время попросить ваш зонт.
Даосу подали треугольный синий шелковый зонт. Он описал им в воздухе два круга и подбросил вверх. Потом дунул на него, зонт стал подниматься выше и выше и постепенно превратился в тучу, затмившую солнце. Пока люди словно зачарованные глядели вверх, Чжан Луань незаметным жестом руки опустил тучу на землю и снова превратил ее в зонт, а на небе вновь засияло солнце.
Восхищенный искусством даоса и вместе с тем напуганный им, начальник уезда попросил его сесть на возвышение и уже хотел было поклониться, но Чжан Луань сказал:
— Оставим церемонии. Дождь сейчас пойдет. Десять дней тому назад, проходя через горы Наньшань, я попал под ливень. Пришлось прихватить его с собой, чтобы не вымокнуть.
С этими словами он вынул из корзины тыкву-горлянку, поставил перед алтарем и попросил начальника уезда воскурить благовония. Потом открыл бутыль и помахал над нею веером. Тотчас же из горлышка взметнулся вихрь, черным дымом поднялся к небу и превратился в грозную тучу. Чжан Луань наклонился к черному дракону и произнес:
— Черный дракон, помоги сотворить чудо! Воссядь на тучу и излей обильный дождь...
Дракон потряс чешуйчатой бородой и взмыл к небесам. Через мгновение засверкали молнии, загрохотал гром, и на землю хлынул ливень. Перепуганные люди бросились врассыпную. Начальник уезда тоже хотел поскорее уехать, но паланкин еще не прибыл — пришлось вместе с другими укрыться от дождя под навесом. И тут все увидели справа и слева от алтаря клубки извивающихся золотистых змей.
— Наставник, — обратился начальник уезда к даосу, — почему владыка грома так разгневался?
— Видно, узрел среди присутствующих дурных людей! — отвечал Чжан Луань и громко провозгласил: — Служители ведомства громов, слушайте мое повеление! Если среди собравшихся здесь есть продажные и алчные чиновники или же нарушающие обет монахи, то поразите их!
Почти все присутствующие чиновники и монахи упали перед даосом на колени, умоляя смилостивиться. Чжан Луань только насмешливо улыбнулся...
Примерно через час гром утих, а дождь прекратился. Лишь со стороны алтаря слышался шум, подобный шуму водопада, да все канавы кругом были наполнены водой. Вдруг перед алтарем появился какой-то человек и громко крикнул:
— Кто этот шарлатан, задумавший морочить людей своими фокусами? Может, он хочет заполучить в награду тысячу связок монет?!
Чжан Луань пригляделся, — перед алтарем стоял небольшого роста хромой даос, в грязной одежде, с полынным посохом в руке.
Чжан Луань рассердился:
— Я вымолил дождь на благо людей! А ты кто такой? Попрошайка? Может, еще скажешь, что хочешь посостязаться со мной?
— Точно так! — улыбнулся Хромой. — Но вот в чем вы осмелитесь состязаться со мной, наставник?
Чжан Луань еще больше рассердился, подбросил в воздух свой веер и крикнул:
— Ну-ка, проучи этого попрошайку!..
Хромой расхохотался в ответ и, подняв голову навстречу вееру, воскликнул:
— Мой посох, ко мне!..
Посох подпрыгнул и обрушился на Чжан Луаня. Тот встряхнул рукавом — стоявшая возле него корзина взлетела кверху, и между посохом и корзиной началось настоящее сражение, однако никто из них так и не смог взять верх.
Еще больше рассерженный Чжан Луань махнул рукой в сторону севера и воскликнул:
— Мой черный дракон, ко мне!..
В ответ на это Хромой хлопнул ладонью по голове желтого дракона, и тот устремился навстречу черному, спускавшемуся к алтарю. Теперь бой завязался между драконами, и вскоре черный дракон не устоял перед желтым. Недаром издревле говорят, что стихия земли преодолевает стихию воды!..
— Синий дракон, на помощь! — крикнул тогда Чжан Луань.
Едва синий дракон взлетел, Хромой хлопнул ладонью по голове белого дракона, и тот преградил путь синему. Окончательно разгневанный, Чжан Луань вызвал красного дракона. И вот уже все пять драконов оказались в воздухе и завязали битву, как бы символизируя борьбу пяти стихий природы[3].
Неожиданно появился хэшан в оранжевой кашье[4] и с золотым кольцом в ухе. Он подбросил в воздух свою хрустальную патру[5], и драконы прекратили бой. Хромой узнал хэшана Яйцо, тот — его, однако оба сделали вид, что не знают друг друга.
Хэшан поднял руку:
— Прекратите бой! Победы никто не добьется: вы оба равны. Однако того из вас, кто опустит на землю мою хрустальную натру, я готов признать своим старшим братом.
— Это не составит труда! — в один голос ответили Чжан Луань и Хромой.
Оба прочитали заклинания, и дерущиеся драконы вернулись на свои места. Чжан Луань вытащил из рукава патру и подал хэшану.
— Это не настоящая патра! — запротестовал Хромой, вытаскивая из-за пазухи другую. — Настоящая у меня!
В ответ на это Яйцо показал им еще одну патру. Оказалось, что патра Чжан Луаня не что иное, как бутылка, а патра Хромого — ковшик из тыквы-горлянки.
Чжан Луань с тревогой подумал:
«Этот бродячий монах не менее искусен, чем я, но еще более удивителен невесть откуда взявшийся хэшан».
К алтарю потянулись люди. Все благодарили наставников, приглашали их в уезд. Из города прислали лошадей и паланкины.
Наконец и начальник осмелился выйти из-под навеса и обратился к трем волшебникам:
— Сейчас я воочию узрел ваше великое искусство, потрясающее небо и землю! Вы представляете три учения, но все они восходят к одному источнику, так что соперничать вам незачем. Позвольте пригласить вас в мой ничтожный уезд, чтобы принять вас с почетом. Лошади для вас поданы...
При виде коня Хромой возрадовался и уже хотел было сесть в седло, но Чжан Луань, желая ему досадить, удержал:
— Нам нельзя верхом, пешие от нас отстанут.
— Если наставники не желают ехать верхом, то и мне придется идти пешком, — заявил начальник уезда.
— Дорога чересчур грязная, да и вам как начальнику не пристало ходить пешком, — возразил Яйцо. — Мы с собратьями пойдем вперед и будем дожидаться вас в городе.
Он взял за руки обоих даосов и спустился с алтаря; люди расступились, давая им дорогу.
Тронулись в путь. Впереди шагал хэшан Яйцо, за ним следовал Чжан Луань, замыкал шествие Хромой. Не успели они сделать и нескольких шагов, как Хромой запричитал:
— Идите помедленнее, такая грязь, что я с трудом ноги передвигаю!
Чжан Луань только этого и добивался и нарочно поторапливал хэшана Яйцо. Неожиданно позади послышался всплеск и испуганный возглас — это Хромой угодил одной ногой в наполненную водой канаву, а когда вытаскивал ногу, то поскользнулся и бултыхнулся в воду. Чжан Луань было остановился, но хэшан Яйцо сказал:
— Не обращайте на него внимания, сам выберется. Идемте, подождем его в городе.
Вскоре они добрались до уездного ямыня, и тут, к удивлению Чжан Луаня, навстречу им из зала вышел Хромой!
— Что так запоздали, почтенные?
Ничего не поделаешь — пришлось Чжан Луаню смириться с превосходством Хромого. Все трое поднялись в зал, обменялись приветствиями, после чего Хромой наконец представился:
— Меня зовут Цзо Чу, или Цзо Хромой. А среди даосской братии меня прозвали Хромым наставником. А это мой собрат по учению — хэшан Яйцо.
— Так это вы вместе со Святой тетушкой постигали искусство магии в поместье инспектора Яна?! — воскликнул Чжан Луань.
— Откуда вам это известно? — удивился Хромой.
— В бытность мою в Юнчжоу мне не раз доводилось слышать ваши славные имена, но вот встретиться не удавалось! — сказал Чжан Луань. — А сейчас, когда посчастливилось встретиться, я по неведению вам нагрубил!
С этими словами он низко поклонился. Хромой и Яйцо ответили на его поклон.
— Позвольте, наставник, узнать, кто вы?
Чжан Луань назвал себя. Хэшан Яйцо воскликнул:
— Отшельник Достигший небес! А Святая тетушка так мечтает встретится с вами!..
Чжан Луань хотел поподробнее расспросить о Святой тетушке, но в это время прибыл начальник уезда. Он вошел в зал в сопровождении толпы хэшанов и даосов и первым долгом от имени народа обратился к Чжан Луаню со словами благодарности. После этого Чжан Луань представил ему других наставников.
— Вот оно что! — воскликнул начальник уезда. — А я-то ломал себе голову над тем, кто вы?.. Почтенные наставники, прошу вас пройти во внутренний зал. Там уже накрыт стол. Простите, я не знаю, кто из вас старший, а кто младший, поэтому рассаживайтесь сами.
— Разумеется, самое почетное место должен занять брат Чжан Луань, — сказал Яйцо. — Ведь он сегодня герой дня.
Начальник уезда был того же мнения. Чжан Луаиь сперва из скромности отказывался, но потом все же согласился. Второе место Хромой уступил хэшану Яйцо, а сам занял третье.
— Наставник Яйцо, верно, ест только постное? — осведомился начальник уезда.
— Мне все равно — можно и постное, можно и скоромное, — отвечал тот.
Когда трижды осушили чаши, начальник уезда встал и, протягивая Чжан Луаню чек на получение тысячи связок монет в уездном казначействе, сказал:
— Это наш скромный вам подарок. Во время странствий деньги всегда пригодятся...
В сунские времена одна связка в тысячу медных монет равнялась одному ляну серебра, а тысяча связок — тысяче лянов. Унести такое множество серебряных монет человеку было не под силу, а уж о медных монетах говорить не приходится. Предлагая деньги Чжан Луаню, начальник уезда именно на это и рассчитывал, на худой конец он надеялся, что тот возьмет поменьше, и Чжан Луань действительно собирался отказаться, однако Хромой вовремя шепнул ему на ухо:
— Берите, берите! Эти деньги нам пригодятся в будущем.
Чжан Луань взял чек, попросил кисть и бумагу и написал: «Временно вручаем сии деньги на сохранение богу-покровителю Бопина». Затем попросил чиновника из уездного казначейства сжечь бумагу в храме, а тысячу связок монет положить под седалище божества.
По знаку начальника уезда чиновник принял повеление и вышел, с недоумением размышляя:
«Где это видано, чтобы покровитель города оберегал чьи-то богатства?! Если положить деньги под божество — их все равно кто-нибудь стащит. Может, ночью тайком отнести их к себе домой?.. Нет, пожалуй, нельзя! Столько денег от чужих глаз не скроешь. Вдруг начальник уезда вздумает проверить, а денег на месте не окажется? Лучше сделаю, как приказано, а там сговоримся с настоятелем храма и поделим денежки пополам. А спросит начальник уезда — скажем, что их забрал святой...»
В тот же день он с помощью шестерых носильщиков перенес деньги в храм, сложил двумя кучами по обе стороны курильницы, а затем сжег над нею бумагу Чжан Луаня. С настоятелем храма он заранее договорился о дележе добычи. Но кто мог знать, что того тоже одолеет жадность?! Как только казначейский чиновник удалился, настоятель стал думать:
«Гласит же пословица: нашел вещь — бери, не возьмешь — окажешься в убытке. Деньги принесли в мой храм, почему я должен их с кем-то делить? Попрошу-ка я послушников перенести эти деньги и побросать в пруд, а сам скажу, что их забрал покровитель города. Пусть себе ищут! А пройдет время, начну их понемногу вытаскивать и тратить».
Заперев ворота храма, он приготовил все необходимое для переноски и позвал послушников. Однако стоило ему прикоснуться к первой связке, как он почувствовал, что она извивается в его руке. Вгляделся — о, ужас! — в его руке извивалась красная скользкая змея. Настоятель в страхе разжал руку, перепуганные послушники тоже от ужаса завопили. А две кучи монет превратились в змей и уползли в нишу под седалищем святого...
Произошло это в четырнадцатый день пятого месяца, когда на небе ярко светила луна и все было отчетливо видно...
Вскоре послышался стук в ворота — это пришел чиновник казначейства. Настоятель рассказал ему о происшедшем. Тот не поверил, посветил в нишу фонарем, однако никакой змеи там не обнаружил. Решив, что настоятель припрятал деньги, он обыскал весь храм, но и там ничего не нашел. Пришлось докладывать начальнику уезда. Тот рассердился, велел дать нерадивому чиновнику двадцать батогов и лишить должности, настоятеля же изгнать из храма...
А сейчас вернемся к Чжан Луаню и его собратьям. С наступлением сумерек они поблагодарили начальника уезда за угощение и собрались прощаться.
— Почтенные наставники, вы удостоили меня своим посещением, и я хотел бы попросить вас переночевать на казенном подворье, чтобы иметь возможность завтра испросить ваших наставлений, — сказал начальник уезда.
— У меня самого тоже есть пристанище, — извинился Яйцо. — Если вы не против, прошу вас ко мне.
— И как далеко отсюда находится ваш Яшмовый дворец?
— Почти что рядом...
Начальник уезда проводил их до ворот, и хэшан Яйцо обратился к нему:
— Нельзя ли попросить у вас чашку чистой воды?
Мальчик-слуга принес. Пробормотав над чашкой заклинание, Яйцо выплеснул воду на землю — тотчас перед воротами разлилась бурная река. Вытащив из-за пазухи ковшик, Хромой бросил его в воду — и ковшик превратился в лодку.
Поистине, недаром говорится:
Если хотите знать, куда отправились в лодке трое чародеев, прочтите следующую главу.
Повстречались сторонники лживых учений, —
значит, нагрянет горе,
А если враги заклятые встретились,
быть ужаснейшей ссоре.
Глава восемнадцатая
Чжан Луань в лодке отправляется на встречу со Святой тетушкой. Ху Хао в метель и стужу обращается за помощью к знакомым
Борьба пяти природных стихий
от веку происходила,
Их примиряет между собой
лишь жизни могучая сила.
Подземный ключ реку родил,
однако река — не преграда;
Где же можно Святую узреть,
куда нам причалить надо?
Итак, от выплеснутой Яйцом на землю воды образовалась река, а брошенный Хромым в воду ковшик превратился в лодку. Волшебники пригласили в лодку начальника уезда. Увидев лодчонку длиною в семь-восемь чи, он решительно отказался — сможет ли она вместить четверых? Тогда Яйцо предложил Чжан Луаню первому спуститься в лодку. Чжан Луань разместился в середине, Яйцо занял место на носу лодки, Хромой — на корме. Чжан Луань поднял вверх веер, присвистнул, и лодка унеслась прочь. Через мгновение и лодка и река исчезли, а на месте, где только что плескалась вода, виднелась мощенная камнем дорожка, ведущая от входа в зал к воротам. Начальник уезда стоял с широко раскрытым ртом, все происходящее казалось ему кошмаром...
А вскоре начались неприятности. По окрестным уездам, тоже страдавшим от засухи, распространился слух о чуде в уезде Бопин. Посыпались просьбы прислать к ним даоса, вызвавшего дождь. Сам правитель округа прислал в Бопин бумагу с такой же просьбой. Начальник уезда, не умевший лгать, подробно описал в своем ответе все, что произошло, и добавил, что даос и два его собрата исчезли в неизвестном направлении. Такой ответ вызвал недовольство правителя округа, и он донес о случившемся в Тайный государственный совет. Там деяние даоса признали колдовством, могущим послужить причиной возникновения смут, и доложили об этом двору. Последовал высочайший указ, строго предписывавший выявлять все случаи колдовства и доносить о них властям.