Страница:
Возвратившись в Цзичжоу, он тут же послал донесение в Тайный государственный совет с просьбой прислать на помощь побольше войск со способными военачальниками и проницательными советниками, дабы немедленно уничтожить мятежников и избежать бед в будущем...
Здесь следует сказать, что в сунские времена существовало правило: если предпринимался какой-то военный поход и кто-либо предлагал поставить во главе войск того или другого военачальника, то в случае неудачи предлагавший нес наказание наравне с потерпевшим поражение полководцем. Вот почему, получив донесение от Лю Яньвэя, глава Тайного государственного совета утаил его и ни о чем не доложил государю.
На этом наше повествование раздваивается, и наш первый рассказ пойдет о красавице, которая верхом на тигре появилась в лагере Лю Яньвэя. Как догадывается читатель, это была не кто иная, как Ху Юнъэр. Узнав, что в сражении с императорскими войсками Чжан Луань взял верх, но не сумел добиться окончательной победы, она сама захотела взглянуть на то, что творится в стане врага, явилась в Фуцзятунь и напустила на Лю Яньвэя войско демонов, которое и не давало ему покоя всю ночь. И лишь потому, что судьба была благосклонна к Лю Яньвэю, ему удалось бежать...
А теперь продолжим рассказ о Чжан Луане. Вечером он и его собратья с войсками возвращались в город. Воины доставили пленного Тао Бисяня и потребовали награды. Тот почтительно кланялся и покорно просил принять его на службу. Ван Цзэ проявил милость и назначил его командиром отрядов, которыми прежде командовали погибшие Чжан Чэн и Доу Вэньюй, а затем распорядился устроить в честь победителей пир, который длился всю ночь.
На рассвете перед входом в пиршественный зал послышался голосок Юнъэр, а вслед за тем появилась и она сама. Все были удивлены ее появлением и повскакали с мест.
— Вы здесь пьете вино и веселитесь, а мне в это время приходится трудиться! — сказала она. — Знайте же! Ничтожный Лю Яньвэй ушел в свой Цзичжоу!
Когда она рассказала, что было ночью, Ван Цзэ почтительно склонился перед нею и поблагодарил.
— Теперь я уверен, что Бэйчжоу так же незыблем, как Тайшань! — сказал он.
— Удержать один город — еще не значит завершить великое дело! — возразила Юнъэр. — Пока боевой дух наших воинов высок, надо постараться подчинить себе побольше округов и уездов!
— Правильно сказано! — согласились все.
Тотчас были приведены в готовность войска. Ван Цзэ и Хромой выступили в юго-восточном направлении, Юнъэр и Бу Цзи — в северо-западном. Оборонять город остался Чжан Луань.
Прошло полгода. За это время мятежникам удалось захватить десять округов и уездов и завладеть несметными богатствами.
Между тем, узнав, что Ху Юнъэр приходится женой Ван Цзэ, мясник Чжан Ци, хозяин харчевни У Саньлань и торговец лепешками Жэнь Цянь поспешили в Бэйчжоу...
Когда Ван Цзэ убедился, что сердца народа на его стороне, он провозгласил себя Покорителем востока, Ху Юнъэр пожаловал титул государыни, Хромому Цзо — должность государева дядюшки, а Бу Цзи — главного полководца. Чжан Ци и другие начальники тоже получили высокие должности. Во всех направлениях были разосланы войска, и вскоре области к северу от Хуанхэ оказались во власти Ван Цзэ... Он нанял рабочих, построил дворец и завел порядки, как при императорском дворе.
Хромой, Чжан Луань и Бу Цзи возвели для себя ямыни и, не считая, стали расходовать деньги и провиант.
Святой тетушке был пожалован титул Святой матушки и построен отдельный дворец, где она могла бы останавливаться, приезжая в город.
Народу приходилось тяжко трудиться, люди только вздыхали.
Повсюду из семей простолюдинов красивых девушек забирали во дворец. Самым красивым Ван Цзэ жаловал титул первых любимиц. Кроме того, он сам выбрал тридцать красавиц, чтобы подарить Хромому, Чжан Луаню и Бу Цзи.
Чжан Луань был к женщинам равнодушен и от подарка отказался. Бу Цзи последовал примеру наставника. Что касается Хромого, то он был давним поклонником женского пола, за что в свое время пострадал от стрелы Чжао Далана. Хоть он и овладел искусством даосской магии, однако по-прежнему любил женщин и, получив в подарок десять красавиц, не только дни и ночи напролет развлекался с ними, но еще и сам без конца выискивал новых красавиц и дарил их Ван Цзэ, чтобы возместить долг...
Поистине:
Глава тридцать пятая
Итак, войско Ху Юнъэр овладело многими округами и уездами и захватило множество пленных, среди которых оказался юноша, очень ей понравившийся. Она стала расспрашивать, кто он и откуда родом, и юноша отвечал:
— Меня зовут Ван Цзюнь, родители мои умерли, когда мне было тринадцать лет. Когда началась война, мы с дедушкой ушли из дома, чтобы где-нибудь укрыться, но в дороге я его потерял и меня схватили. Добрая госпожа, пощадите меня!
Смиренные слова юноши и его красота понравились Юнъэр, и она оставила его при себе как приемного сына. Понравился он и Ван Цзэ, тот даже распорядился называть его княжичем...
Незаметно минуло два года, юноша повзрослел и стал еще красивее. Юнъэр не отпускала его от себя ни на шаг и тайком играла с ним в «тучку, дождик», — иными словами, предавалась любовным утехам.
Невинным девушкам свойственны скромность и стыдливость, но стоит им переступить запретную черту, как они теряют голову и уже не останавливаются ни перед чем. Пока Юнъэр следовала за Святой тетушкой и их спутниками были ветры да облака, она и не помышляла ни о чем подобном, словно отшельница. Но сейчас она жила во дворце, окруженная роскошью, а это, как известно, не может не вскружить голову... Возможно, она и не стала бы изменять Ван Цзэ, но у того было множество возлюбленных, и он редкую ночь проводил с нею. Вот почему Юнъэр влюбилась в прекрасного юношу! А юноша изо всех сил старался ей угодить и всячески разжигал ее страсть, причем делал это весьма искусно. Зная слабость Юнъэр, он иногда приводил ей красивых мужчин, Юнъэр проводила с ними несколько дней, а затем изгоняла: одного — раньше, другого — позже. Все зависело от того, кто ей больше понравился...
Ты думаешь, дорогой читатель, могло это укрыться от глаз Ван Цзэ, с которым она жила под одной крышей? Разумеется, нет!
Однажды ночью, изрядно выпив, Ван Цзэ схватил меч и побежал в женский дворец, чтобы убить Юнъэр. Но когда он уже приближался к дворцовым воротам, то стал размышлять: правильно ли он поступает? Не придется ли потом раскаиваться? Ведь все, чем он сейчас владеет, создано благодаря волшебству Юнъэр! Вправе ли он после этого порицать ее?
Ван Цзэ вернулся к себе, бросил меч и повалился спать.
В это время Святая тетушка находилась в городе и жила в своем временном дворце. Встав на следующее утро, Ван Цзэ отправился к ней, поговорил немного о том, о сем и как бы между прочим пожаловался:
— Что-то у нас во дворце в последнее время стало слишком много женщин, которые имеют любовников, — а ведь это портит нравы! Что делать?
— Как известно, мужчину и женщину связывают узы, определенные судьбой, — отвечала на это Святая тетушка. — Если говорить о муже и жене, то их узы являются истинными, и жена, разумеется, должна быть верной мужу. Любовники же связаны узами ложными. Однако не нужно забывать, что мужчинам и женщинам свойственны одинаковые чувства. Если мужчина обзаводится тремя женами и девятью наложницами[1], а ему все мало, справедливо ли укорять женщину, если и она заведет себе любовника? Женщина и так во всем уступает мужчине, предоставляет ему право решать по своему усмотрению дела вне дома и никогда ни в чем ему не перечит. Но если она умом и талантами превосходит мужчину, тот должен понимать это и стараться ее не притеснять. Взять, к примеру, ханьского императора Лю Бана![2] Какой был герой! Разгромил Цинь, довел до гибели Сян Юя[3] и в то же время смотрел сквозь пальцы на то, что вытворяла во дворце его жена, императрица Люйхоу[4]. Вот и вам я советовала бы не принимать это близко к сердцу.
После разговора со Святой тетушкой Ван Цзэ твердо решил ни в чем не мешать Юнъэр — пусть живет, как ей хочется.
В тот же день он вызвал Чжан Ци и Жэнь Цяня и велел им повсюду разыскивать красивых женщин — замужних или незамужних — и доставлять ему.
Случилось так, что Чжан Ци приглядел в поместье Гуаньцзячжуан двадцатилетнюю красавицу, жену владельца поместья Гуань И. Происходила она из рода Чжао, и за высокие добродетели ее в народе называли не иначе как Чжао Беспорочной. Прослышав о ее необыкновенной красоте, Ван Цзэ велел немедленно привезти ее во дворец.
Чжан Ци с тремя сотнями стражников окружил Гуаньцзячжуан и потребовал отдать ему госпожу Чжао. Гуань И в это время дома не было, а все домочадцы, от мала до велика, при появлении солдат от страха попрятались.
«Эти злодеи явились сюда из-за моей красоты, и если я не выйду к ним, они ворвутся в усадьбу и натворят бед», — решила госпожа Чжао и, захватив кинжал, вышла в гостиную. Чжан Ци бросился к ней, намереваясь тащить к паланкину, но женщина крикнула:
— Руки прочь, начальник! Ты для кого меня берешь — для себя или для князя?
— Для князя, — отвечал Чжан Ци. — Он прослышал о вашей красоте и послал меня за вами. Не медлите, вы будете богаты и знатны.
— Если я нужна князю, пусть сам и приезжает, — решительно заявила госпожа Чжао. — Иначе я отсюда не уйду, лучше приму смерть...
Чжан Ци не оставалось ничего иного, как доложить обо всем Ван Цзэ. Сев на скакуна, Ван Цзэ в сопровождении дворцовой свиты прибыл в Гуаньцзячжуан. Красота Чжао Беспорочной поразила его. Недаром говорят, что перед красавицей цветы обретают дар речи, а яшма источает аромат! Си Ши[5] из дворца князя У и Нань Вэй[6] из Чу меркнут в сравнении с нею!
— Так вот какие женщины встречаются в мире! — воскликнул он. — Подойди же ко мне, поговорим.
Молодая женщина поклонилась ему, пожелала всяческого счастья и неторопливо заговорила:
— Великий князь, вы могущественный правитель, поэтому прислуживать вам должны благородные и достойные женщины, а ублажать — милые красавицы. Грубые и безобразные, такие, как я, лишь осквернят ваш дворец.
— Нет, нет! Ты — первая красавица, и я провозглашу тебя государыней. Откажешься ты или нет — все равно будет по-моему! — заявил Ван Цзэ.
Тогда Чжао Беспорочная стала поносить Ван Цзэ:
— Мятежник, злодей! Ты все равно что попавшая на сковородку рыба! Скоро тебе придет конец, а ты все еще пытаешься бесчестить чужих жен! Я сама отрубила бы тебе голову, если бы могла! И не мечтай, что я смирюсь перед тобой!
Она выхватила спрятанный в рукаве кинжал с намерением покончить с собой, но люди успели ее удержать. Тогда она снова стала поносить Ван Цзэ, и он велел Чжан Ци с пятьюдесятью стражниками остаться в усадьбе и еще раз попробовать уговорить строптивую женщину смириться; если же она не повинуется, уничтожить весь ее род. Сам он возвратился во дворец.
Между тем госпожа Чжао, охраняемая стражниками Чжан Ци, денно и нощно молила о смерти, и вскоре в душе ее зародился план.
— Если великий князь действительно хочет меня, я не стану упорствовать, ибо не желаю гибели своей семьи, — сказала она. — Но если вы попытаетесь взять меня силой, я скорее умру, чем покорюсь. Знайте, у меня есть престарелая свекровь и муж, который сейчас в отъезде, и я не покину дом, пока не прощусь с ними. Пусть меня во дворце поселят в отдельных покоях, где я могла бы одна жить до счастливого дня свадьбы, чтобы и мне потом не было стыдно, а о великом князе люди не говорили бы, будто он взял жену силой. Надеюсь, вы в вежливых словах передадите ему мою просьбу.
Чжан Ци незамедлительно доложил Ван Цзэ. Тот согласился на ее условия и даже разрешил, чтобы до дня свадьбы за нею присматривала ее прежняя свекровь. Но встречаться с мужем он ей запретил.
Чжан Ци в точности выполнил повеление: оставил молодую женщину на попечение свекрови, предупредив старуху, что, если с невесткой что-либо случится, в ответе будет вся семья. Стражников он оставил стеречь входы в усадьбу, чтобы, в случае если вернется муж, не позволить ему проникнуть в дом и встретиться с женой.
Но вышло так, что Гуань И уже возвратился и знал о случившемся. Поэтому он не осмелился появиться в усадьбе, а укрылся в доме ближайшего соседа. Боясь, как бы ее сын невзначай не явился и не был убит стражниками, его мать на всякий случай тайком послала для него письмецо к соседу.
Вечером госпожа Чжао со свекровью сидели обнявшись и плакали.
— Мне не страшно умереть, но я не хочу навлекать беду на вас, — говорила Чжао Беспорочная. — Знайте, во дворец самозванца я попаду чистой и целомудренной. Вы же заранее приготовьте себе одежду и ценные вещи, а когда меня увезут, бегите с моим мужем в восточную столицу, чтобы укрыться от разбойников. Мы с мужем прожили всего два года, детей у нас нет. Ему еще долго жить, и он найдет свое счастье. У меня же судьба несчастливая, сожалею, что больше не смогу вам служить. Сегодня решающий день, но злодеи не дают мне в последний раз встретиться с мужем. Вот два моих золотых перстня, передайте их мужу, и пусть хранит их как память обо мне...
Она умолкла и в голос заплакала.
Всю ночь свекровь и невестка проливали слезы, а когда настало утро, старуха собрала одежду и ценные вещи, велела отнести к сыну и передать, чтобы он нанял тележку и собрался в путь...
А теперь вернемся к Ван Цзэ. Возложив все дела со сватовством на Чжан Ци, он успокоился. Тот на следующее утро прибыл в Гуаньцзячжуан, обошел усадьбу и, убедившись, что ничего не случилось, обрадовался. Вскоре доставили свадебные подарки — два золотых и два серебряных слитка весом по сорок лянов каждый, двадцать штук шелка, двух баранов и два кувшина вина. Подарки были выставлены у ворот, и при виде их молодая женщина и свекровь снова залились слезами. Свекровь сказала:
— Эти вещи — плата за мою плоть и кровь. Разве могу я их принять?
— Сейчас это плата за вашу плоть и кровь, но когда-нибудь они пригодятся, чтобы заплатить за плоть и кровь самого злодея! — сказала госпожа Чжао.
— Что ты хочешь этим сказать? — с недоумением спросила свекровь.
— Злодею скоро конец — придут государевы войска, схватят его, увезут в столицу и изрубят на куски, — отвечала госпожа Чжао. — Вот тогда вы поднесете эти вещи палачу и купите кусок плоти злодея, чтобы принести в жертву моей душе. Пусть хоть это доставит мне радость в загробном мире!
Между тем Чжан Ци, передав свадебные подарки старухе, торопил молодую женщину с отъездом...
Процессию возглавляли сто человек из дворцовой охраны с барабанами и гонгами, за ними верхом следовали двадцать придворных, которые везли расшитую золотом шапочку с изображением драконов, красный халат и яшмовый пояс. Экипаж невесты сопровождали придворные евнухи лжеправителя с веерами и опахалами, украшенными драконами и фениксами.
Когда госпожа Чжао села в экипаж, опустила занавески и процессия тронулась, свекровь от горя в беспамятстве рухнула наземь. Служанка едва привела ее в чувство.
Гуань И осмелился вернуться домой лишь после того, как узнал, что жену увезли. Едва сдерживая слезы, он торопливо собрал вещи и вместе с матерью и старой преданной служанкой тайком покинул усадьбу и направился в восточную столицу...
А теперь снова вернемся к Ван Цзэ. Когда ему доложили, что молодая доставлена, он не мог скрыть радости и в сопровождении отряда телохранителей вышел ее встретить к дворцовым воротам, но когда в экипаже подняли занавески, увидели, что женщина мертва, шея ее была стянута шелковым шнуром...
Весь этот день Ван Цзэ пребывал в скверном настроении, а на следующий — приказал Чжан Ци вернуть тело прежнему ее мужу и потребовать назад свадебные подарки. Но выяснилось, что Гуань И сбежал, хоронить мертвую некому, и ее наспех зарыли неподалеку от города...
После этого Ван Цзэ распорядился не трогать женщин из благородных семей, а присматривать красавиц среди простого народа. Родителям, добровольно отдавшим красавицу дочь, мужьям, уступившим жену, он давал по сто лянов из казны на свадебные подарки. Родителям и мужьям, уклоняющимся от выполнения указа, грозило суровое наказание.
Не счесть числа несчастных женщин, которых оторвали от родных! В народе даже родилась поговорка: «Красивая жена — несчастье, уродливая — сокровище».
Юнъэр хорошо знала о распутстве Ван Цзэ, но не мешала ему. Занятая собственными любовными утехами, она старалась держаться подальше от Ван Цзэ. Чтобы он не застал ее врасплох, она втыкала в землю за воротами дворца золотую шпильку, и тогда дворец оказывался в огненном кольце, либо бросала на землю серебряную шпильку, и у дворцовой ограды разливалась широкая река. Но случалось, ей наскучивали развлечения, тогда она приглашала Ван Цзэ, и они вместе предавались супружеским радостям...
Между тем, видя, как Ван Цзэ нарушает законы, предписанные Небом, хэшан Шарик понял, что скоро последует возмездие, и поэтому при первой же возможности ушел, даже не простившись.
Что же касается Хромого, то, пользуясь своим положением дядюшки государыни, он мог творить, что вздумается. Чжан Луань и Бу Цзи хотя и занимали равное с ним положение, но на самом деле власти не имели и проводили время в праздности и безделье. У Саньлан, переменивший имя на У Лан, Чжан Ци и Жэнь Цянь, получив должности правителей округов, стали нападать на соседние владения, грабить население, а захваченной добычей делиться с Ван Цзэ. Все это стало возможным благодаря тому, что изменник и карьерист Ся Сун утаивал при дворе от государя истинное положение дел. Все тяготы ложились на народ, и не было предела его страданиям.
Однажды император Жэнь-цзун отправился во дворец Великого предела воскурить благовония. После окончания церемонии, когда он уже собирался возвращаться обратно, из толпы чиновников вдруг вышел цензор Хэ Тань. Он ухватил государя за полу одежды, пал ниц и разразился рыданиями.
— Что случилось? — удивился император. — Докладывайте нам, и если дело серьезное, мы примем меры.
— Более серьезных дел, чем мое, и быть не может! — доложил Хэ Тань. — Наследию вашему, оставленному великими предками, грозит гибель. Да и вам самому, обладающему достоинствами Яо и Шуня[7], возможно, не миновать беды, какая некогда постигла Цзе-вана и Чжоу-вана![8]
— Я вас не понимаю, — еще больше удивился Жэнь-цзун. — Говорите яснее.
И тут Хэ рассказал все как есть.
— В Сися взбунтовался Чжао Юаньхао, в Юнчжоу восстал Нун Чжихао, и никто их не усмиряет. Сейчас еще взбунтовался Ван Цзэ и захватил всю провинцию Хэбэй. Вы же, государь, не думаете о том, как подобрать способных военачальников, которые смогли бы усмирить мятежников, и это вызывает у меня опасения, что Поднебесная перестанет быть достоянием рода Чжао!
— Мы уже послали Фань Юна против Чжао Юаньхао, а Ян Таню повелели усмирить Нун Чжихао, — возразил Жэнь-цзун. — Как только в Бэйчжоу взбунтовались войска, мы послали туда цзичжоуского правителя, чтобы навести порядок. Как же вы можете упрекать нас в бездеятельности?
— Фань Юн уже стар, и Чжао Юаньхао совершенно с ним не считается. Ян Тань воюет давно, но топчется на месте и только зря расходует провиант. Бэйчжоуский мятежник Ван Цзэ полностью разгромил Лю Яньвэя, незаконно присвоил себе княжеский титул и сейчас угрожает землям Хэдуна. Доклады о бедственном положении на местах сыплются в столицу, как снег, но глава Тайного государственного совета скрывает их от вас. Государь, если вы не покараете Ся Суна, в Поднебесной не будет спокойствия!
Ся Сун, стоявший рядом, позеленел от страха и даже не посмел оправдываться.
— Изменник Ся Сун, мы дали тебе великую власть, а ты, вместо того чтобы преданно служить нам, обманываешь своего государя! — разгневался Жэнь-цзун. — Тебя следовало бы казнить, но мы будем пока снисходительны и только разжалуем тебя в простолюдины!
Ся Суну не оставалось ничего иного, как униженно кланяться и благодарить за милость.
— Кого же назначить теперь главою Тайного государственного совета? — спросил цензора император.
— Ныне в Поднебесной едва ли найдется человек, которого по справедливости и бескорыстию можно было бы сравнить с Бао Чжэном, — сказал Хэ Тань. — В прежние годы он занимал должность кайфынского правителя и служил безупречно. Однако, не желая угождать Ся Суну, он вынужден был подать в отставку. Назначьте его, и вам не о чем будет тревожиться. Кроме того, если нужны способные полководцы, обратитесь к тому же Бао Чжэну, он порекомендует вам истинно достойных людей!
Жэнь-цзун с радостью издал указ о назначении Бао Чжэна главой Тайного государственного совета. Указ был незамедлительно доставлен Бао Чжэну, который теперь жил на покое в своем поместье, и тот тотчас же прибыл в столицу и явился во дворец, чтобы лично поблагодарить государя за оказанную честь.
— Ныне в Сися, Гуаннане и Хэбэе творятся беспорядки, — сказал Жэнь-цзун. — Какие меры вы можете предложить для их устранения и установления мира в государстве?
— Прежде всего следует послать Фань Чжунъяня в Сися, Ди Цина — в Гуаннань, а Вэнь Яньбо — в Хэбэй, — отвечал Бао Чжэн. — Тогда в Поднебесной вскоре воцарится покой.
— Что вы думаете о положении в Хэбэе? — продолжал император. — Неужели туда надо послать большое войско? Нам докладывали, что там произошли волнения среди воинов из-за несвоевременной выплаты жалованья...
— Если бы речь шла только о Ван Цзэ, можно было бы не говорить об опасности, — сказал Бао Чжэн. — Но у него есть помощники-колдуны, способные натворить немало бед.
— В таком случае почему вы советуете послать туда Вэнь Яньбо? — удивился Жэнь-цзун. — Ведь ему уже восемьдесят, сумеет ли он справиться?
— Вэнь Яньбо еще бодр и полон сил, к тому же сама судьба назначила ему именно в этом возрасте совершить самый выдающийся подвиг, — возразил Бао Чжэн. — Если вы пошлете его в Бэйчжоу, можете не сомневаться: Ван Цзэ будет разгромлен.
Сын Неба безотлагательно издал три указа, повелевая трем упомянутым военачальникам прибыть в столицу и приступить к исполнению обязанностей...
О Фань Чжунъяне и Ди Цине рассказывать мы не будем, а продолжим рассказ о Вэнь Яньбо. Был он уроженцем округа Фэньчжоу, некогда отличился при подавлении тангутского мятежа[9] и затем, благодаря талантам своим, постепенно возвысился до положения первого министра. Не поладил с Ся Суном, попросился в отставку и был назначен наместником в Сицзин[10]. Сейчас ему уже исполнилось семьдесят девять лет, но силой и духом он не уступал тридцатилетнему.
Когда гонец с высочайшим указом прибыл в Сицзин, Вэнь Яньбо встретил его со всеми полагающимися церемониями, затем ознакомился с указом и, простившись с семьей, срочно выехал в столицу. Прибыв туда, он на следующее же утро предстал перед государем. Сын Неба объявил ему:
— В округе Бэйчжоу взбунтовался Ван Цзэ, ему помогают колдуны. Назначаем вас главнокомандующим и повелеваем разгромить мятежников. Хорошенько подумайте: сколько вам потребуется войск и сколько помощников?
— Я тоже слышал, что Ван Цзэ помогают колдуны, и с малыми войсками их не разобьешь, — сказал Вэнь Яньбо. — Поэтому, государь, я просил бы дать мне стотысячное войско, а помощником моим назначить человека, которого я сам назову.
Здесь следует сказать, что в сунские времена существовало правило: если предпринимался какой-то военный поход и кто-либо предлагал поставить во главе войск того или другого военачальника, то в случае неудачи предлагавший нес наказание наравне с потерпевшим поражение полководцем. Вот почему, получив донесение от Лю Яньвэя, глава Тайного государственного совета утаил его и ни о чем не доложил государю.
На этом наше повествование раздваивается, и наш первый рассказ пойдет о красавице, которая верхом на тигре появилась в лагере Лю Яньвэя. Как догадывается читатель, это была не кто иная, как Ху Юнъэр. Узнав, что в сражении с императорскими войсками Чжан Луань взял верх, но не сумел добиться окончательной победы, она сама захотела взглянуть на то, что творится в стане врага, явилась в Фуцзятунь и напустила на Лю Яньвэя войско демонов, которое и не давало ему покоя всю ночь. И лишь потому, что судьба была благосклонна к Лю Яньвэю, ему удалось бежать...
А теперь продолжим рассказ о Чжан Луане. Вечером он и его собратья с войсками возвращались в город. Воины доставили пленного Тао Бисяня и потребовали награды. Тот почтительно кланялся и покорно просил принять его на службу. Ван Цзэ проявил милость и назначил его командиром отрядов, которыми прежде командовали погибшие Чжан Чэн и Доу Вэньюй, а затем распорядился устроить в честь победителей пир, который длился всю ночь.
На рассвете перед входом в пиршественный зал послышался голосок Юнъэр, а вслед за тем появилась и она сама. Все были удивлены ее появлением и повскакали с мест.
— Вы здесь пьете вино и веселитесь, а мне в это время приходится трудиться! — сказала она. — Знайте же! Ничтожный Лю Яньвэй ушел в свой Цзичжоу!
Когда она рассказала, что было ночью, Ван Цзэ почтительно склонился перед нею и поблагодарил.
— Теперь я уверен, что Бэйчжоу так же незыблем, как Тайшань! — сказал он.
— Удержать один город — еще не значит завершить великое дело! — возразила Юнъэр. — Пока боевой дух наших воинов высок, надо постараться подчинить себе побольше округов и уездов!
— Правильно сказано! — согласились все.
Тотчас были приведены в готовность войска. Ван Цзэ и Хромой выступили в юго-восточном направлении, Юнъэр и Бу Цзи — в северо-западном. Оборонять город остался Чжан Луань.
Прошло полгода. За это время мятежникам удалось захватить десять округов и уездов и завладеть несметными богатствами.
Между тем, узнав, что Ху Юнъэр приходится женой Ван Цзэ, мясник Чжан Ци, хозяин харчевни У Саньлань и торговец лепешками Жэнь Цянь поспешили в Бэйчжоу...
Когда Ван Цзэ убедился, что сердца народа на его стороне, он провозгласил себя Покорителем востока, Ху Юнъэр пожаловал титул государыни, Хромому Цзо — должность государева дядюшки, а Бу Цзи — главного полководца. Чжан Ци и другие начальники тоже получили высокие должности. Во всех направлениях были разосланы войска, и вскоре области к северу от Хуанхэ оказались во власти Ван Цзэ... Он нанял рабочих, построил дворец и завел порядки, как при императорском дворе.
Хромой, Чжан Луань и Бу Цзи возвели для себя ямыни и, не считая, стали расходовать деньги и провиант.
Святой тетушке был пожалован титул Святой матушки и построен отдельный дворец, где она могла бы останавливаться, приезжая в город.
Народу приходилось тяжко трудиться, люди только вздыхали.
Повсюду из семей простолюдинов красивых девушек забирали во дворец. Самым красивым Ван Цзэ жаловал титул первых любимиц. Кроме того, он сам выбрал тридцать красавиц, чтобы подарить Хромому, Чжан Луаню и Бу Цзи.
Чжан Луань был к женщинам равнодушен и от подарка отказался. Бу Цзи последовал примеру наставника. Что касается Хромого, то он был давним поклонником женского пола, за что в свое время пострадал от стрелы Чжао Далана. Хоть он и овладел искусством даосской магии, однако по-прежнему любил женщин и, получив в подарок десять красавиц, не только дни и ночи напролет развлекался с ними, но еще и сам без конца выискивал новых красавиц и дарил их Ван Цзэ, чтобы возместить долг...
Поистине:
Если хотите знать о дальнейших деяниях Ван Цзэ, прочтите следующую главу.
Ждут ужасные беды
погрязших в пучине разврата.
Сколько людей ни обманывай,
всегда наступает расплата.
Глава тридцать пятая
Чжао Беспорочная жертвует жизнью, чтобы обмануть злодея. Бао Чжэн, получив указ государя, выдвигает достойного человека
Ловким стать и глупость постичь —
нету трудней задачи;
Если эту задачу решил,
великим даром владеешь.
Только глупость сумел познать —
в жизни не преуспеешь.
Только ловкость сумел обрести —
вовсе не будет удачи!
Итак, войско Ху Юнъэр овладело многими округами и уездами и захватило множество пленных, среди которых оказался юноша, очень ей понравившийся. Она стала расспрашивать, кто он и откуда родом, и юноша отвечал:
— Меня зовут Ван Цзюнь, родители мои умерли, когда мне было тринадцать лет. Когда началась война, мы с дедушкой ушли из дома, чтобы где-нибудь укрыться, но в дороге я его потерял и меня схватили. Добрая госпожа, пощадите меня!
Смиренные слова юноши и его красота понравились Юнъэр, и она оставила его при себе как приемного сына. Понравился он и Ван Цзэ, тот даже распорядился называть его княжичем...
Незаметно минуло два года, юноша повзрослел и стал еще красивее. Юнъэр не отпускала его от себя ни на шаг и тайком играла с ним в «тучку, дождик», — иными словами, предавалась любовным утехам.
Невинным девушкам свойственны скромность и стыдливость, но стоит им переступить запретную черту, как они теряют голову и уже не останавливаются ни перед чем. Пока Юнъэр следовала за Святой тетушкой и их спутниками были ветры да облака, она и не помышляла ни о чем подобном, словно отшельница. Но сейчас она жила во дворце, окруженная роскошью, а это, как известно, не может не вскружить голову... Возможно, она и не стала бы изменять Ван Цзэ, но у того было множество возлюбленных, и он редкую ночь проводил с нею. Вот почему Юнъэр влюбилась в прекрасного юношу! А юноша изо всех сил старался ей угодить и всячески разжигал ее страсть, причем делал это весьма искусно. Зная слабость Юнъэр, он иногда приводил ей красивых мужчин, Юнъэр проводила с ними несколько дней, а затем изгоняла: одного — раньше, другого — позже. Все зависело от того, кто ей больше понравился...
Ты думаешь, дорогой читатель, могло это укрыться от глаз Ван Цзэ, с которым она жила под одной крышей? Разумеется, нет!
Однажды ночью, изрядно выпив, Ван Цзэ схватил меч и побежал в женский дворец, чтобы убить Юнъэр. Но когда он уже приближался к дворцовым воротам, то стал размышлять: правильно ли он поступает? Не придется ли потом раскаиваться? Ведь все, чем он сейчас владеет, создано благодаря волшебству Юнъэр! Вправе ли он после этого порицать ее?
Ван Цзэ вернулся к себе, бросил меч и повалился спать.
В это время Святая тетушка находилась в городе и жила в своем временном дворце. Встав на следующее утро, Ван Цзэ отправился к ней, поговорил немного о том, о сем и как бы между прочим пожаловался:
— Что-то у нас во дворце в последнее время стало слишком много женщин, которые имеют любовников, — а ведь это портит нравы! Что делать?
— Как известно, мужчину и женщину связывают узы, определенные судьбой, — отвечала на это Святая тетушка. — Если говорить о муже и жене, то их узы являются истинными, и жена, разумеется, должна быть верной мужу. Любовники же связаны узами ложными. Однако не нужно забывать, что мужчинам и женщинам свойственны одинаковые чувства. Если мужчина обзаводится тремя женами и девятью наложницами[1], а ему все мало, справедливо ли укорять женщину, если и она заведет себе любовника? Женщина и так во всем уступает мужчине, предоставляет ему право решать по своему усмотрению дела вне дома и никогда ни в чем ему не перечит. Но если она умом и талантами превосходит мужчину, тот должен понимать это и стараться ее не притеснять. Взять, к примеру, ханьского императора Лю Бана![2] Какой был герой! Разгромил Цинь, довел до гибели Сян Юя[3] и в то же время смотрел сквозь пальцы на то, что вытворяла во дворце его жена, императрица Люйхоу[4]. Вот и вам я советовала бы не принимать это близко к сердцу.
После разговора со Святой тетушкой Ван Цзэ твердо решил ни в чем не мешать Юнъэр — пусть живет, как ей хочется.
В тот же день он вызвал Чжан Ци и Жэнь Цяня и велел им повсюду разыскивать красивых женщин — замужних или незамужних — и доставлять ему.
Случилось так, что Чжан Ци приглядел в поместье Гуаньцзячжуан двадцатилетнюю красавицу, жену владельца поместья Гуань И. Происходила она из рода Чжао, и за высокие добродетели ее в народе называли не иначе как Чжао Беспорочной. Прослышав о ее необыкновенной красоте, Ван Цзэ велел немедленно привезти ее во дворец.
Чжан Ци с тремя сотнями стражников окружил Гуаньцзячжуан и потребовал отдать ему госпожу Чжао. Гуань И в это время дома не было, а все домочадцы, от мала до велика, при появлении солдат от страха попрятались.
«Эти злодеи явились сюда из-за моей красоты, и если я не выйду к ним, они ворвутся в усадьбу и натворят бед», — решила госпожа Чжао и, захватив кинжал, вышла в гостиную. Чжан Ци бросился к ней, намереваясь тащить к паланкину, но женщина крикнула:
— Руки прочь, начальник! Ты для кого меня берешь — для себя или для князя?
— Для князя, — отвечал Чжан Ци. — Он прослышал о вашей красоте и послал меня за вами. Не медлите, вы будете богаты и знатны.
— Если я нужна князю, пусть сам и приезжает, — решительно заявила госпожа Чжао. — Иначе я отсюда не уйду, лучше приму смерть...
Чжан Ци не оставалось ничего иного, как доложить обо всем Ван Цзэ. Сев на скакуна, Ван Цзэ в сопровождении дворцовой свиты прибыл в Гуаньцзячжуан. Красота Чжао Беспорочной поразила его. Недаром говорят, что перед красавицей цветы обретают дар речи, а яшма источает аромат! Си Ши[5] из дворца князя У и Нань Вэй[6] из Чу меркнут в сравнении с нею!
— Так вот какие женщины встречаются в мире! — воскликнул он. — Подойди же ко мне, поговорим.
Молодая женщина поклонилась ему, пожелала всяческого счастья и неторопливо заговорила:
— Великий князь, вы могущественный правитель, поэтому прислуживать вам должны благородные и достойные женщины, а ублажать — милые красавицы. Грубые и безобразные, такие, как я, лишь осквернят ваш дворец.
— Нет, нет! Ты — первая красавица, и я провозглашу тебя государыней. Откажешься ты или нет — все равно будет по-моему! — заявил Ван Цзэ.
Тогда Чжао Беспорочная стала поносить Ван Цзэ:
— Мятежник, злодей! Ты все равно что попавшая на сковородку рыба! Скоро тебе придет конец, а ты все еще пытаешься бесчестить чужих жен! Я сама отрубила бы тебе голову, если бы могла! И не мечтай, что я смирюсь перед тобой!
Она выхватила спрятанный в рукаве кинжал с намерением покончить с собой, но люди успели ее удержать. Тогда она снова стала поносить Ван Цзэ, и он велел Чжан Ци с пятьюдесятью стражниками остаться в усадьбе и еще раз попробовать уговорить строптивую женщину смириться; если же она не повинуется, уничтожить весь ее род. Сам он возвратился во дворец.
Между тем госпожа Чжао, охраняемая стражниками Чжан Ци, денно и нощно молила о смерти, и вскоре в душе ее зародился план.
— Если великий князь действительно хочет меня, я не стану упорствовать, ибо не желаю гибели своей семьи, — сказала она. — Но если вы попытаетесь взять меня силой, я скорее умру, чем покорюсь. Знайте, у меня есть престарелая свекровь и муж, который сейчас в отъезде, и я не покину дом, пока не прощусь с ними. Пусть меня во дворце поселят в отдельных покоях, где я могла бы одна жить до счастливого дня свадьбы, чтобы и мне потом не было стыдно, а о великом князе люди не говорили бы, будто он взял жену силой. Надеюсь, вы в вежливых словах передадите ему мою просьбу.
Чжан Ци незамедлительно доложил Ван Цзэ. Тот согласился на ее условия и даже разрешил, чтобы до дня свадьбы за нею присматривала ее прежняя свекровь. Но встречаться с мужем он ей запретил.
Чжан Ци в точности выполнил повеление: оставил молодую женщину на попечение свекрови, предупредив старуху, что, если с невесткой что-либо случится, в ответе будет вся семья. Стражников он оставил стеречь входы в усадьбу, чтобы, в случае если вернется муж, не позволить ему проникнуть в дом и встретиться с женой.
Но вышло так, что Гуань И уже возвратился и знал о случившемся. Поэтому он не осмелился появиться в усадьбе, а укрылся в доме ближайшего соседа. Боясь, как бы ее сын невзначай не явился и не был убит стражниками, его мать на всякий случай тайком послала для него письмецо к соседу.
Вечером госпожа Чжао со свекровью сидели обнявшись и плакали.
— Мне не страшно умереть, но я не хочу навлекать беду на вас, — говорила Чжао Беспорочная. — Знайте, во дворец самозванца я попаду чистой и целомудренной. Вы же заранее приготовьте себе одежду и ценные вещи, а когда меня увезут, бегите с моим мужем в восточную столицу, чтобы укрыться от разбойников. Мы с мужем прожили всего два года, детей у нас нет. Ему еще долго жить, и он найдет свое счастье. У меня же судьба несчастливая, сожалею, что больше не смогу вам служить. Сегодня решающий день, но злодеи не дают мне в последний раз встретиться с мужем. Вот два моих золотых перстня, передайте их мужу, и пусть хранит их как память обо мне...
Она умолкла и в голос заплакала.
Всю ночь свекровь и невестка проливали слезы, а когда настало утро, старуха собрала одежду и ценные вещи, велела отнести к сыну и передать, чтобы он нанял тележку и собрался в путь...
А теперь вернемся к Ван Цзэ. Возложив все дела со сватовством на Чжан Ци, он успокоился. Тот на следующее утро прибыл в Гуаньцзячжуан, обошел усадьбу и, убедившись, что ничего не случилось, обрадовался. Вскоре доставили свадебные подарки — два золотых и два серебряных слитка весом по сорок лянов каждый, двадцать штук шелка, двух баранов и два кувшина вина. Подарки были выставлены у ворот, и при виде их молодая женщина и свекровь снова залились слезами. Свекровь сказала:
— Эти вещи — плата за мою плоть и кровь. Разве могу я их принять?
— Сейчас это плата за вашу плоть и кровь, но когда-нибудь они пригодятся, чтобы заплатить за плоть и кровь самого злодея! — сказала госпожа Чжао.
— Что ты хочешь этим сказать? — с недоумением спросила свекровь.
— Злодею скоро конец — придут государевы войска, схватят его, увезут в столицу и изрубят на куски, — отвечала госпожа Чжао. — Вот тогда вы поднесете эти вещи палачу и купите кусок плоти злодея, чтобы принести в жертву моей душе. Пусть хоть это доставит мне радость в загробном мире!
Между тем Чжан Ци, передав свадебные подарки старухе, торопил молодую женщину с отъездом...
Процессию возглавляли сто человек из дворцовой охраны с барабанами и гонгами, за ними верхом следовали двадцать придворных, которые везли расшитую золотом шапочку с изображением драконов, красный халат и яшмовый пояс. Экипаж невесты сопровождали придворные евнухи лжеправителя с веерами и опахалами, украшенными драконами и фениксами.
Когда госпожа Чжао села в экипаж, опустила занавески и процессия тронулась, свекровь от горя в беспамятстве рухнула наземь. Служанка едва привела ее в чувство.
Гуань И осмелился вернуться домой лишь после того, как узнал, что жену увезли. Едва сдерживая слезы, он торопливо собрал вещи и вместе с матерью и старой преданной служанкой тайком покинул усадьбу и направился в восточную столицу...
А теперь снова вернемся к Ван Цзэ. Когда ему доложили, что молодая доставлена, он не мог скрыть радости и в сопровождении отряда телохранителей вышел ее встретить к дворцовым воротам, но когда в экипаже подняли занавески, увидели, что женщина мертва, шея ее была стянута шелковым шнуром...
Весь этот день Ван Цзэ пребывал в скверном настроении, а на следующий — приказал Чжан Ци вернуть тело прежнему ее мужу и потребовать назад свадебные подарки. Но выяснилось, что Гуань И сбежал, хоронить мертвую некому, и ее наспех зарыли неподалеку от города...
После этого Ван Цзэ распорядился не трогать женщин из благородных семей, а присматривать красавиц среди простого народа. Родителям, добровольно отдавшим красавицу дочь, мужьям, уступившим жену, он давал по сто лянов из казны на свадебные подарки. Родителям и мужьям, уклоняющимся от выполнения указа, грозило суровое наказание.
Не счесть числа несчастных женщин, которых оторвали от родных! В народе даже родилась поговорка: «Красивая жена — несчастье, уродливая — сокровище».
Юнъэр хорошо знала о распутстве Ван Цзэ, но не мешала ему. Занятая собственными любовными утехами, она старалась держаться подальше от Ван Цзэ. Чтобы он не застал ее врасплох, она втыкала в землю за воротами дворца золотую шпильку, и тогда дворец оказывался в огненном кольце, либо бросала на землю серебряную шпильку, и у дворцовой ограды разливалась широкая река. Но случалось, ей наскучивали развлечения, тогда она приглашала Ван Цзэ, и они вместе предавались супружеским радостям...
Между тем, видя, как Ван Цзэ нарушает законы, предписанные Небом, хэшан Шарик понял, что скоро последует возмездие, и поэтому при первой же возможности ушел, даже не простившись.
Что же касается Хромого, то, пользуясь своим положением дядюшки государыни, он мог творить, что вздумается. Чжан Луань и Бу Цзи хотя и занимали равное с ним положение, но на самом деле власти не имели и проводили время в праздности и безделье. У Саньлан, переменивший имя на У Лан, Чжан Ци и Жэнь Цянь, получив должности правителей округов, стали нападать на соседние владения, грабить население, а захваченной добычей делиться с Ван Цзэ. Все это стало возможным благодаря тому, что изменник и карьерист Ся Сун утаивал при дворе от государя истинное положение дел. Все тяготы ложились на народ, и не было предела его страданиям.
Однажды император Жэнь-цзун отправился во дворец Великого предела воскурить благовония. После окончания церемонии, когда он уже собирался возвращаться обратно, из толпы чиновников вдруг вышел цензор Хэ Тань. Он ухватил государя за полу одежды, пал ниц и разразился рыданиями.
— Что случилось? — удивился император. — Докладывайте нам, и если дело серьезное, мы примем меры.
— Более серьезных дел, чем мое, и быть не может! — доложил Хэ Тань. — Наследию вашему, оставленному великими предками, грозит гибель. Да и вам самому, обладающему достоинствами Яо и Шуня[7], возможно, не миновать беды, какая некогда постигла Цзе-вана и Чжоу-вана![8]
— Я вас не понимаю, — еще больше удивился Жэнь-цзун. — Говорите яснее.
И тут Хэ рассказал все как есть.
— В Сися взбунтовался Чжао Юаньхао, в Юнчжоу восстал Нун Чжихао, и никто их не усмиряет. Сейчас еще взбунтовался Ван Цзэ и захватил всю провинцию Хэбэй. Вы же, государь, не думаете о том, как подобрать способных военачальников, которые смогли бы усмирить мятежников, и это вызывает у меня опасения, что Поднебесная перестанет быть достоянием рода Чжао!
— Мы уже послали Фань Юна против Чжао Юаньхао, а Ян Таню повелели усмирить Нун Чжихао, — возразил Жэнь-цзун. — Как только в Бэйчжоу взбунтовались войска, мы послали туда цзичжоуского правителя, чтобы навести порядок. Как же вы можете упрекать нас в бездеятельности?
— Фань Юн уже стар, и Чжао Юаньхао совершенно с ним не считается. Ян Тань воюет давно, но топчется на месте и только зря расходует провиант. Бэйчжоуский мятежник Ван Цзэ полностью разгромил Лю Яньвэя, незаконно присвоил себе княжеский титул и сейчас угрожает землям Хэдуна. Доклады о бедственном положении на местах сыплются в столицу, как снег, но глава Тайного государственного совета скрывает их от вас. Государь, если вы не покараете Ся Суна, в Поднебесной не будет спокойствия!
Ся Сун, стоявший рядом, позеленел от страха и даже не посмел оправдываться.
— Изменник Ся Сун, мы дали тебе великую власть, а ты, вместо того чтобы преданно служить нам, обманываешь своего государя! — разгневался Жэнь-цзун. — Тебя следовало бы казнить, но мы будем пока снисходительны и только разжалуем тебя в простолюдины!
Ся Суну не оставалось ничего иного, как униженно кланяться и благодарить за милость.
— Кого же назначить теперь главою Тайного государственного совета? — спросил цензора император.
— Ныне в Поднебесной едва ли найдется человек, которого по справедливости и бескорыстию можно было бы сравнить с Бао Чжэном, — сказал Хэ Тань. — В прежние годы он занимал должность кайфынского правителя и служил безупречно. Однако, не желая угождать Ся Суну, он вынужден был подать в отставку. Назначьте его, и вам не о чем будет тревожиться. Кроме того, если нужны способные полководцы, обратитесь к тому же Бао Чжэну, он порекомендует вам истинно достойных людей!
Жэнь-цзун с радостью издал указ о назначении Бао Чжэна главой Тайного государственного совета. Указ был незамедлительно доставлен Бао Чжэну, который теперь жил на покое в своем поместье, и тот тотчас же прибыл в столицу и явился во дворец, чтобы лично поблагодарить государя за оказанную честь.
— Ныне в Сися, Гуаннане и Хэбэе творятся беспорядки, — сказал Жэнь-цзун. — Какие меры вы можете предложить для их устранения и установления мира в государстве?
— Прежде всего следует послать Фань Чжунъяня в Сися, Ди Цина — в Гуаннань, а Вэнь Яньбо — в Хэбэй, — отвечал Бао Чжэн. — Тогда в Поднебесной вскоре воцарится покой.
— Что вы думаете о положении в Хэбэе? — продолжал император. — Неужели туда надо послать большое войско? Нам докладывали, что там произошли волнения среди воинов из-за несвоевременной выплаты жалованья...
— Если бы речь шла только о Ван Цзэ, можно было бы не говорить об опасности, — сказал Бао Чжэн. — Но у него есть помощники-колдуны, способные натворить немало бед.
— В таком случае почему вы советуете послать туда Вэнь Яньбо? — удивился Жэнь-цзун. — Ведь ему уже восемьдесят, сумеет ли он справиться?
— Вэнь Яньбо еще бодр и полон сил, к тому же сама судьба назначила ему именно в этом возрасте совершить самый выдающийся подвиг, — возразил Бао Чжэн. — Если вы пошлете его в Бэйчжоу, можете не сомневаться: Ван Цзэ будет разгромлен.
Сын Неба безотлагательно издал три указа, повелевая трем упомянутым военачальникам прибыть в столицу и приступить к исполнению обязанностей...
О Фань Чжунъяне и Ди Цине рассказывать мы не будем, а продолжим рассказ о Вэнь Яньбо. Был он уроженцем округа Фэньчжоу, некогда отличился при подавлении тангутского мятежа[9] и затем, благодаря талантам своим, постепенно возвысился до положения первого министра. Не поладил с Ся Суном, попросился в отставку и был назначен наместником в Сицзин[10]. Сейчас ему уже исполнилось семьдесят девять лет, но силой и духом он не уступал тридцатилетнему.
Когда гонец с высочайшим указом прибыл в Сицзин, Вэнь Яньбо встретил его со всеми полагающимися церемониями, затем ознакомился с указом и, простившись с семьей, срочно выехал в столицу. Прибыв туда, он на следующее же утро предстал перед государем. Сын Неба объявил ему:
— В округе Бэйчжоу взбунтовался Ван Цзэ, ему помогают колдуны. Назначаем вас главнокомандующим и повелеваем разгромить мятежников. Хорошенько подумайте: сколько вам потребуется войск и сколько помощников?
— Я тоже слышал, что Ван Цзэ помогают колдуны, и с малыми войсками их не разобьешь, — сказал Вэнь Яньбо. — Поэтому, государь, я просил бы дать мне стотысячное войско, а помощником моим назначить человека, которого я сам назову.